Текст книги "Заговор в Испании"
Автор книги: Линдсей Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
«Вижу, вы знаете номер!» – восхищённо улыбнулся прокурор. «Затем мы заполнили его голову несколькими графиками и цифрами и отправили его в Кастуло».
–Когда это было?
–Вчера.
– Тогда мне нужно его догнать.
–Не хотите ли взглянуть на нашу систему галерей перед тем, как уйти?
–Я бы с удовольствием… но мне нужно двигаться дальше.
Мне удалось сделать так, чтобы отказ казался вежливым. Видел одного, видел всех.
Кастуло находился в дне езды. Сам Куадрадо рассказывал мне, что у его отца там были доли в небольшой горнодобывающей компании, владевшей правами на добычу руды в радиусе двадцати миль и более. Шахты в Кастуло были меньше, чем там, но район имел важное значение. Состояния многих богатейших людей Испании были связаны с Кастуло.
Я выбрался из большой шахты почти без происшествий. Я только что вышел из офиса и искал своего проводника, который, похоже, действовал по принципу: если ему удалось провести тебя в определённое место, ты должен найти дорогу обратно сам, пока он задерживался, чтобы поболтать с каким-нибудь другом.
Затем ко мне подошёл мужчина. Я сразу узнал его, хотя он меня не узнал. Огромный, уродливый головорез, столь же безжалостный, сколь и хитрый. Он казался ещё более внушительным, и я наблюдал, как он приближается, и его неуклюжая походка становилась ещё более угрожающей. Это был Корникс, надсмотрщик над рабами, который когда-то привык подвергать меня пыткам. В конце концов, он чуть не прикончил меня. Из всех продажных и невежественных головорезов Империи он был последним, кого я хотел бы видеть.
Я могла бы встать прямо перед ним; он бы ни за что не понял, что мы уже знакомы. Но я невольно подпрыгнула, когда узнала его, и было уже слишком поздно.
«О! О! Разве это не Алегри?» От этого прозвища меня пробрал холод до костей. И
Корникс не собирался оказывать мне никаких одолжений, когда с мрачной улыбкой сказал:
Я не забыл, что нам нужно свести счёты!
LXIII
У него было достаточно времени, чтобы в мгновение ока превратить меня в желе, но он упустил свой шанс. Потом настала моя очередь.
Когда-то я совершил роковую ошибку с Корниксом: вырвался из его лап и публично унизил его. Сам факт того, что я всё ещё жив, объясняется тем, что, будучи рабом, я всегда был умнее его. Неплохое достижение, учитывая, что тогда я жил в цепях, голодал, отчаялся и был на грани смерти.
«Я тебе голову размозжу», – пригрозил он с тем же отвратительным рычанием. «Тогда мы наконец-то повеселимся!»
– Ты всё тот же пушистый великан! Молодец, молодец, Корникс… Кто тебя из клетки выпустил?
«Ты умрёшь», – пробормотал он, и его глаза горели ненавистью. «Если только тебя не спасёт другая девушка!»
Такое промедление, сопряженное с неизбежным риском, было последним, что я мог себе позволить. Девушка, которая когда-то спасла меня, теперь направлялась к побережью, отчаянно нуждаясь во мне.
«Нет, Корникс. Я один и безоружен в незнакомом месте. У тебя явно есть все преимущества».
Моё отношение было слишком покорным для него. Он хотел угроз.
Я хотел, чтобы он бросил мне вызов и заставил меня сразиться с ним. За этим уже наблюдали несколько человек. Корникс жаждал грандиозного шоу, но оно должно было произойти по моей инициативе. Надсмотрщик был одним из тех головорезов, которые только и делают, что придираются к рабам… и только где-нибудь в углу, исподтишка. Его официальная роль заключалась в том, чтобы быть суровым командиром, который никогда не ошибается. В Британии, в конце концов, его начальство узнало правду. Вероятно, из-за меня, после поднятого мной переполоха, ему пришлось уехать за границу в поисках новой работы. И моя проклятая удача помогла ему найти её там.
«Рад, что мы поговорили», – спокойно сказал я. «Всегда приятно снова встретиться со старым другом».
Я повернулся к нему спиной. Моё презрение было твёрдым и холодным, как сталь.
Лучшим выходом из ситуации было отказаться от конфронтации с этим ублюдком.
Повсюду были разбросаны инструменты и куски дерева. Не в силах больше терпеть мой контроль над ситуацией, Корникс схватил шахтёрскую кирку и бросился на меня.
Это была серьёзная ошибка. Я также подобрал потенциальное оружие. Я поднял лопату, взмахнул ею и выбил кирку из его рук. Я был в ярости и бесстрашен. Корникс был не в форме, глуп и думал, что всё ещё имеет дело с кем-то совершенно измотанным.
Три года упражнений придали мне больше сил, чем мог ожидать этот поросёнок. Вскоре он это заметил.
– У тебя есть два варианта, Корникс. Сдаться и уйти… или узнать, что такое боль.
Бригадир взревел от ярости и бросился на меня с голыми руками. Зная, куда он любит вонзать свои острые, похожие на когти, ногти, я решил не подпускать Корникса близко. Я пускал в ход колени, кулаки, ноги… Я высвободил больше ярости, чем мог себе представить, хотя, слава богам, воспоминания об этом сохранились достаточно долго.
Нападение было коротким. И неприятным. Постепенно его бычий мозг понял, что ему нужно использовать больше, чем обычно. Он начал сражаться с большей энергией. Я с радостью принял вызов, но мне нужно было быть осторожным. Корникс обладал грубой силой и не проявлял жалости в использовании своего тела. Я разбрасывал кулаками и ногами, когда он бросился на меня и прижал к земле руками. Его рёв и знакомая вонь придали мне новые силы, и я на мгновение вырвался. Затем кто-то вмешался. Зритель, которого я едва заметил, решительно шагнул вперёд и протянул мне столб, поддерживающий галерею. Грубо обтёсанный, округлый ствол имел ужасный вес, хотя я его почти не чувствовал. Я изо всех сил замахнулся столбом на уровне груди и ударил Корникса прямо, который упал на землю с приятным хрустом сломанных рёбер.
– А, отлично! Я узнал это от тебя, Корникс!
Я мог бы нанести следующий удар бригадиру по черепу, но зачем было опускаться до его уровня? Вместо этого я поднял дубинку над его головой и ударил её по голеням. Его крик был сладкой музыкой для моих ушей. Когда я ушёл, он не смог последовать за мной.
Внезапно я почувствовал себя намного лучше во многих вещах.
Я обернулся, чтобы поблагодарить человека, который меня спас, и вздрогнул. Во второй раз мне удалось вырваться из лап этого зверя благодаря вмешательству женщины.
Я знала, что где-то её уже видела, хотя ей не хватало той красоты, которую классифицирует мой мозг. Она была в том возрасте, когда возраст уже не имел значения, хотя по тому, как она мне помогала, было ясно, что она полна духа и энергии. Она не была особенно примечательна: полная женщина, из тех, что продают яйца на рынке. На ней было коричневое платье, накинутое поверх нескольких слоёв небелёного льна, и лохматые, похожие на солому, хвосты, выглядывающие из-под платка. На шее над вырезом висела потрёпанная маленькая сумочка, которая вряд ли вызвала бы эмоции у раба на галере, впервые за пять лет ступившего на сушу.
На меня с лица, выразительного, как мокрая штукатурка, смотрели два неопределённых глаза. Женщина, не стесняясь, находилась здесь, в месте, которое, казалось, предназначалось исключительно для мужчин. Большинство из них даже не заметили её присутствия.
– Вы спасли мне жизнь, мэм.
– Ты мог бы сделать это сам. Я лишь немного тебе помог.
«Кажется, мы уже встречались», – сказал я, всё ещё тяжело дыша. «Не могли бы вы напомнить мне своё имя?»
Женщина долго смотрела на меня, и пока я моргал, удерживая её взгляд, она вытянула ногу в остроносой туфле и нарисовала в пыли на земле символ: две волнистые линии с размытым пятном в центре. Человеческий глаз.
«Я Перелла», – спокойно сказала она. И тут я вспомнила её: ту самую невзрачную блондинку, которую они изначально наняли танцевать для гостей на ужине Общества производителей оливкового масла Бетики.
LXIV
Не сказав больше ни слова, мы покинули прокуратуру. Корникс остался там, корчась на полу. Никто и пальцем не пошевелил, чтобы ему помочь.
Куда бы он ни пошел, этот парень умел наживать врагов.
Мы с Переллой прошли через шахтёрские сооружения к воротам, где я оставил своих мулов. У неё была лошадь, на которую она села без посторонней помощи. Я тоже села, проявив немалую ловкость. В кои-то веки.
Мы ехали друг за другом – я вёл – по тропинке, ведущей от колодцев к главной дороге, пересекавшей регион через Марианские горы. Когда мы добрались до тихого, удобного места, я подал сигнал и натянул поводья.
«В последнее время мне пришлось сбежать от другой латиноамериканской танцовщицы, некой Селии. Она хорошо играет на кастаньетах, а ещё лучше – с мясницким топором в руке. Но эта женщина больше не сможет очаровывать мужчин...»
И убивать он их не станет. Теперь он разучивает новые танцевальные движения в Аиде. Он совсем запыхался.
«Ну-ну!» – воскликнула изумлённая Перелла. «И авторы, я полагаю, неизвестны?»
–Я так думаю.
– Будет лучше, если так будет продолжаться.
Я позволил ей увидеть меня, наблюдая за ней. Она была завёрнута в ткань, как свежий сыр. Я не заметил у неё оружия. Если оно у неё и было, она могла спрятать его где угодно. В своей маленькой сумочке, наверное. Но если она убила Селию, то и без оружия у неё была точная техника.
– Я тебя не понимаю, Фалько.
– Неправда! Ты пытался меня выследить!
–Только когда есть минутка. Ты часто куда-то убегаешь, знаешь?
Но если мы собираемся поговорить по душам, мы могли бы сделать это, сидя под деревом.
– Я далек от мысли отвергнуть предложение обменяться пустыми нежностями с женщиной в роще!
– Ты выглядишь не очень-то счастливым верхом на муле.
Правда, я не был уверен, что хочу какой-либо близости с Переллой; однако женщина была права, когда говорила, что ненавидит верховую езду. Я спешился с мула, и Перелла тоже спрыгнула. Она сняла с себя большую шаль из плотной ткани, составлявшую один из слоёв её одежды, и расстелила её на земле. Женщина была готова ко всему.
Было ясно, что если он хочет конкурировать с таким специалистом, ему придется совершенствоваться.
Мы сидели плечом к плечу, словно двое влюблённых на пикниковом пледе. Влюблённые, которые знали друг друга совсем недолго. Комары сразу же обратили на нас внимание.
«Как же всё это мило! Нам всего лишь нужен кувшин вина и немного слегка зачерствелой выпечки, и мы сможем убедить себя, что мы – пара слуг, наслаждающихся выходным». Я видел, что Перелла не любит легкомысленных и саркастических замечаний. «В последний раз, когда я тебя видела, я думала, ты обычная танцовщица, потерявшая контракт из-за какой-то неприятности. Ты не сказала мне, что работаешь на начальника шпионской службы».
–Конечно, нет. Я профессионал.
– В любом случае, я думаю, что устранение прекрасной Селии по той простой причине, что она затмила ваше выступление на ужине, заводит ваше соперничество слишком далеко.
Женщина посмотрела на меня глазами цвета грязи.
–Почему ты думаешь, что я ее убил?
– Всё было очень чисто и профессионально.
Я лежал на спине, заложив руки за голову, и смотрел на небо сквозь дубовые ветви. Обломки листьев падали вниз, пытаясь попасть мне в глаза, а я чувствовал, как лесная сырость, как обычно, начинает просачиваться в суставы. Мысль о возвращении в Рим, чтобы продолжить разговоры, подобные тем, что шли в какой-нибудь таверне, с каждой минутой становилась всё более привлекательной и разумной.
Перелла вздохнула и поправила шаль, чтобы все еще видеть меня.
–Селия была слишком вычурной. Она была так накрашена, что, где бы она ни появлялась, её невозможно было спутать.
– А хорошие шпионы умеют оставаться незамеченными, да?
Как и информаторы! Значит, трудолюбивая и порядочная женщина приглушила свет для ослепительной девушки, так и есть?
Перелла по-прежнему отказывалась это признавать.
«Её время пришло. Полагаю, этот молодой квестор, дурак, пришлёт её из Гиспалиса, чтобы прикончить тебя».
«Тогда я у тебя в долгу», – заметил я. Но она не проявила никакого интереса к моей благодарности.
«Думаю, Селия решила, что квестор начал отступать, и планировала избавиться и от него. Если бы этот человек заговорил, у Селии были бы проблемы».
–Устранение Куадрадо решило бы проблему.
–Если ты так говоришь, Фалько…
«Ладно, давайте будем практичны: помимо возможности убедить магистрата судить его – а любой судья в Риме, вероятно, будет склонен сделать это, подкупленный щедрыми дарами Атрактуса, – остаётся ещё предварительный вопрос: поймать эту свинью. Ты охотишься в шахтах, и я тоже. Я открыто ищу Куадрадо, и ты тоже за ним… или за мной».
Перелла обернулась и улыбнулась мне.
«В какую игру ты играешь?» – спросил я угрожающим голосом. «Ты преследовал всех моих подозреваемых: Аннея, Лициния, Кизака... ты навещал их всех. Насколько я знаю, ты даже приезжал ко мне».
– Да, я видел большинство из них до тебя. Почему ты потерял столько времени?
– Моё романтическое мышление. Мне нравится любоваться пейзажем. Возможно, вы уже видели их первыми, но почти все они мне гораздо больше нравились.
«И вы что-нибудь обнаружили?» – насмешливо спросил он.
Я проигнорировал сарказм:
«Вы знали, что я агент. Почему вы не связались со мной? Мы могли бы разделить работу».
Перелла посчитала мою уклончивость проявлением скромности.
«Связаться с вами было делом второстепенным! Я не хотел давать вам никаких подсказок о своей личности или причинах моего присутствия здесь, пока не решу, могу ли я вам доверять. Я собирался сделать это в ночь Парилии».
– Это ты бросил в меня камень?
«Она была просто маленькой китайской девочкой», – сказал он с натянутой улыбкой.
–Так почему же вы не сделали себя видимыми?
– Потому что, хотя вы этого и не знали, Куадрадо таился где-то далеко впереди.
–Он уехал в экипаже с двумя другими пассажирами…
Он остановил его под предлогом, что его сейчас стошнит. Девушка – Элия Аннеа – была занята, ухаживая за другим молодым человеком; его действительно рвало. Куадрадо воспользовался возможностью вернуться по тропинке.
Казалось, он хотел подышать свежим воздухом, но мне показалось, что он кого-то ждал. Поэтому я и бросил камешек, чтобы остановить тебя, прежде чем ты на него наткнёшься. Я думал, он договорился там с Селией и хотел послушать, о чём они говорят.
–Я никого из вас не видел.
«Ты и Селию не видел! Она была прямо за нами. На самом деле, Фалько, единственным человеком, кто не прятался от тебя в темноте той ночью, был ягнёнок Селии».
– Контактировали ли она и Куадрадо в ту ночь?
–Нет. Девушка в карете позвала его, и Куадрадо пришлось уехать вместе с ней и молодым человеком.
–Мне приходит в голову, что, возможно, это ты была в костюме пастушки-
Я взяла это на заметку. Невозможно, подумала я: Перелла не сможет сравниться с великолепными карими глазами другой девушки.
«Не волнуйтесь», – ответил он со смехом. «Представьте себе, каково это – заставить Анакрита принять и подписать отчёт о расходах на аренду овцы?»
Таким образом, Перелла по-прежнему считал, что глава шпионской службы все еще находится на своем посту.
«Давайте поговорим о Риме», – предложил я. «Замышляется предательство, это очевидно».
Нам обоим интересно выяснить, кто кого и как предает. Мне также хотелось бы знать, почему два совершенно разумных агента, вроде нас, оказались в одной провинции с двумя разными заданиями, связанными с одним и тем же мошенничеством.
«Ты уверена, что мы на одной стороне?» – пробормотала Перелла.
–Меня послала Лаэта; я говорю тебе это просто так.
–Ну, не я.
– Это поднимает интересный вопрос, Перелла, потому что я представляла, что ты на службе у Анакрита... но в последний раз, когда я его видела, он лежал при смерти в доме моей матери, держа в протянутой руке плату за проезд паромщику, который должен был отвезти его в Аид.
– Преторианцы забрали его в свой лагерь.
–Я так и устроил.
–И я увидел его там.
–Вау! Значит, я имею дело с девушкой, которая общается с караульными! Ты настоящий профи!
–Я делаю то, что должен делать.
– Извините, что покраснел. Я стесняюсь.
–Вместе мы составляем хорошую команду.
Обычно эта фраза – невинная ложь.
«Как вам повезло!» – ответил я. «В любом случае, разведка была приписана к гвардии». «А вам сказали, что я был с преторианцами?»
«Я сам это обнаружил; я пошёл по следу после того, как ты рассказал мне, что его избили. Признаюсь, это было трудно. В конце концов, я пошёл к тебе домой, чтобы спросить, где он – я вспомнил, что дал тебе свой адрес. Ты только что уехал из Рима, но кто-то дал мне адрес твоей матери. Она не сказала мне, где Анакрит, но я увидел, что у неё на огне варится большая кастрюля супа, и решил, что это для больного. Когда твоя мать вышла с корзиной, я пошёл за ней».
Я был озадачен:
– Моя мать все еще приносит Анакриту бульон?
– По словам преторианцев, он считает это своей обязанностью.
Я должен был над этим поразмыслить, сказал я себе.
– А когда вы отнесли букет цветов к его постели больного, как себя чувствовал ваш неприятный начальник?
«Тот же шарлатан, как и всегда». Передо мной была очень хитрая женщина. Она стонала и бормотала, как это всегда делают больные.
Может, он умирал… а может, всех обманывал и выздоравливал, мерзавец.
«И моя мать всё ещё о нём заботится? Не могу поверить! В лагере преторианской гвардии?»
«Преторианцы – это огромные тучи мускулов и сентиментальности. Они обожают материнские добродетели и всю эту старомодную чушь. В любом случае, Анакрит с ними в безопасности. Если он выживет, он будет считать твою мать прекрасной женщиной».
Меня охватила ужасающая перспектива вернуться в Рим и обнаружить, что моя мать вышла замуж за начальника шпионской шайки. Но бояться было нечего: сначала ей придётся развестись с моим отцом, и они не придут к соглашению, пока не поговорят друг с другом.
– А с Анакритом ты говорил? Что он сказал?
–Ничего полезного.
– Я очень ценю это!
– Ты видел, в каком он был состоянии. Я навестил его через пару дней после твоего отъезда.
– Так это он тебя сюда послал?
«Я здесь по собственному желанию», – сказала она.
–Есть ли у вас полномочия от кого-либо?
«Ну да!» – рассмеялась Перелла, покопалась в сумочке, достала что-то и показала мне. Это был перстень-печатка из довольно плохого халцедона с рельефным изображением двух слонов с загнутыми хоботами. «Он был у Селии. Я нашла его, когда искала её. Наверное, она украла его у Анакрита, когда раскроила ему голову».
«Ты обыскал Селию?» – вежливо спросил я. «А это было до или после того, как ты хорошенько вывернул ей эту восхитительную шею?» Он искоса взглянул на меня, но я продолжила: «Я уже знала, что кольцо пропало, Перелла. Зная Анакрита, я предположила, что он подслушал Селию и её головорезов, пока они затаились, и проглотил его, чтобы защитить государственные средства».
Перелле понравился мой комментарий. Перестав смеяться, она покрутила кольцо в воздухе и швырнула его как можно дальше, в кусты. Я тихонько поаплодировала. Мне всегда нравились бунтари. А после смерти Селии кольцо перестало быть полезной уликой.
«Я скажу Анакриту, что ты его забрал, Фалько. Он будет винить тебя за это следующие пятьдесят лет».
«Я могу с этим жить. Что ты здесь делаешь?» – снова спросил я.
Перелла сжала губы в гримасе скорби. Я всё ещё пытался осознать, что эта печальная фигура в растрёпанной одежде была необычайно эффективным агентом; не просто девицей в скромном бальном платье, подслушивающей разговоры за званым ужином, чтобы заработать несколько динариев, а женщиной, способной работать в одиночку бесчисленные недели, путешествовать и, при возможности, отнимать жизни без тени жалости.
– Что здесь происходит, Перелла?
«Вы знали Валентино?» – спросила она.
Ее голос стал глубже, и я почувствовал холодок.
На секунду я снова увидел себя в пожарной части Второй Когорты, рядом с Валентино, покачивающимся в гамаке, и с этой ужасной миской под головой для сбора крови.
Я едва успел поздороваться с ним за тем ужином, но, по правде говоря, я упустил свой единственный шанс поговорить с ним. В следующий раз, когда я его увидел, он был уже мёртв.
–Он был хорошим мальчиком.
– Мне так казалось.
Мы несколько раз сотрудничали. Анакрит поручил нам обоим дело Бетики. Сначала я вела его одна, но Квинтий Квадрадо, должно быть, почувствовала, что мы за ним гонимся, и подставила ту другую девушку, чтобы она меня заменила. Из-за этого Валентино пришлось подменить меня в ту ночь. Когда его убили, я решила продолжить расследование. Я была в долгу перед ним. Что ж, Анакрит тоже. Он делает свою работу по-своему… и это лучше, чем альтернатива.
–Клаудио Лаэта?
Перелла прищурился:
«Мне, Фалько, очевидно, нужно быть осторожнее. Я знаю, что ты с ним в сговоре».
– Он оплатил мою поездку, но я ему не по карману.
–Вы обычно независимы?
«Да, я работаю на себя, как и Валентино. Поэтому я не плакала, когда нашла Селию мёртвой. Я также узнала твою пиктограмму: у Валентино такая была на двери квартиры… Полагаю, ты разделяешь мой скептицизм по поводу Лаэты, не так ли?»
Перелла сгорбил плечи и тщательно подбирал слова, которые собирался произнести. В результате получилась странная характеристика его характера, которую Клавдий Лаэта не хотел бы читать императору во время празднования его дня рождения:
–Лаэта – мошенническая, назойливая, вероломная и мошенница-чиновница, которая поднялась, как пена.
«Настоящая находка от сотрудников секретариата!» Я кивнул с улыбкой.
«Я почти уверен, что именно Лаэта сообщила Квинтию Атракту, что он установил слежку за Бетическим обществом. Знаете ли вы, что творится среди дворцовых чиновников?»
– Лаэта пытается дискредитировать Анакрита. Я не думала, что она так активно разжигает эту интригу, но ходит слух, что она хочет уничтожить шпионскую сеть, чтобы взять её под свой контроль. Тайная сила Империи. Наблюдатель, которого мы любим бояться.
– Ты мог бы получить у него место, Фалько.
«Ты тоже», – ответил я. «У порядочных подчинённых работы всегда хватает. Слишком много подозрительных личностей пытаются помешать им; в новых штатах будет много вакансий. Лаэта с радостью взяла бы нас обоих, но неужели мы действительно хотим поддаться её мерзким чарам, Перелла? Решение всё ещё за нами».
–Думаю, я, по крайней мере, оставлю себе ту собаку, которую уже знаю.
–Если он выживет. И если его часть тоже выживет.
–А, хорошо!
–Я продолжу работать на себя, как обычно.
«Хорошо! Теперь мы знаем, где все находятся», – сказала Перелла с насмешливой ухмылкой.
– Да, мы знаем: под деревом в лесу в Бетике… и без корзинки для пикника.
– Ты катастрофа, Фалько.
Тон разговора был откровенным… хотя это не добавило мне доверия к Перелле. Да я и не ожидала, что она будет доверять мне.
«Если честно, Фалько, могу ли я ожидать от тебя такого же обращения?» Я безразлично пожал плечами. «Я приехал в Бетику по двум причинам, – заявил я. – Я хотел увидеть смерть Селии… но прежде всего я намеревался, и всё ещё намереваюсь, разобраться с этим грязным делом нефтяного картеля и заявить, что заслуга в раскрытии дела принадлежит всей шпионской сети».
– Ты считаешь себя умнее Лаэты?
–И ты тоже… если ты на нашей стороне, Фалько.
«Я тоже пришёл сюда с миссией уничтожить картель, и, по-моему, заговор уже провалился», – сказал я, одарив его улыбкой, в которой не было ничего скромного. «Я проболтался нескольким важным лицам, и за это я считаю себя вправе рассеять этот заговор».
Перелла нахмурилась и ответила:
–Лучше прими слабительное!
«Слишком поздно. Сдавайтесь. Теперь это просто молодой Куадрадо. Он безумен и неуправляем: идеальный козел отпущения, которого дворец может использовать, чтобы скрыть то, что произошло на самом деле. Риму нужен громкий патрицианский скандал, чтобы заполнить газету » . Ежедневно; подобные дела всегда удобны для отвлечения внимания общественности от задач управления. Вывод «Квадрадо» из обращения под
Обвинение в невыразимых преступлениях, совершенных по причине их юношеской глупости, позволит этим важным шишкам уйти от ответственности, сохранив свою гордость.
«Есть одна проблема, которую, по-моему, вы не приняли во внимание», – миролюбиво пошутила Перелла.
– Вы имеете в виду, что дворянин Куадрадо принадлежит к богатому и древнему роду? Думаете, ему удастся избежать судебного преследования?
«Кто знает? Я имею в виду, что этот картель никогда не был просто махинацией, задуманной горсткой знатных особ из Бетики ради собственной выгоды», – ответила она. Я подумал, что она имеет в виду «Атракто». Конечно, сенатор стремился контролировать гораздо больше, чем просто экономический картель. Однако я промолчал. Тон женщины был чрезмерно зловещим. «Лаэта тоже жаждет заполучить картель, Фалько».
«Лаэта, говоришь? Что ж, я нашёл причину. Лаэта намекнул производителям оливкового масла, что есть планы национализировать отрасль. А Атракто пытается подкупить его, чтобы тот молчал».
«Я думала, у него другой план», – задумчиво пробормотала Перелла. «Хотя, конечно, если рынок оливкового масла попадёт под контроль государства, уверена, Лаэта захочет им управлять… и снимать сливки со счётов этой золотой жидкости».
«Меня это не удивит. Но сначала мне придётся убедить императора взять нефтяную промышленность под свой контроль и выделить государственные средства на её управление».
–У меня есть идея, как я мог бы этого добиться.
Перелла наслаждался его более глубокими познаниями в фактах. Честно говоря, я умирал от любопытства.
–Ладно, вы меня озадачили.
– На самом деле Лаэта хочет получить контроль над рынком нефти; он хочет этого для императора.
LXV
Я сдержанно сглотнула. Как только он это сказал, я поняла, что Перелла, возможно, права. Да, Веспасиан хотел войти в историю как честный слуга государства, но верно и то, что император был человеком, известным своей мелочностью.
Он происходил из семьи фермеров среднего класса в Ла-Сабине, которые стали сборщиками налогов. Умные и трудолюбивые люди.
Он быстро поднимался по социальной лестнице, но всегда испытывал нехватку средств по сравнению с патрицианскими семьями. Он и его старший брат с трудом достигли самых высоких постов благодаря своим местам в Сенате, постоянно живя в относительной бедности и постоянно закладывая годовой заработок, чтобы иметь возможность перейти на следующую магистратуру. Когда Веспасиан, каким-то образом обеспечив себе назначение консулом, получил должность наместника в Африке, брат был вынужден финансировать его. И пока он оставался на этой высокой должности, Веспасиан стал легендой. Почему? Потому что он получил монополию на поставки солёной рыбы.
Зачем ему меняться сейчас? Он унаследовал пустую казну от Нерона и обладал решимостью новичка выделиться. Возможно, мечтой императора всё ещё было захватить контроль над рынком базового товара. Теперь империей правил Веспасиан, но ему по-прежнему не хватало средств для управления, и, вероятно, он жаждал наличных, как никогда прежде.
«Есть несколько способов, которыми это может сыграть на руку Лаэте», – преднамеренно отметил я. «Самый фундаментальный – тот, о котором я уже упоминал: создаётся местный картель, организованный Атракто, и Лаэта соглашается на его существование, если получит значительную взятку. Следующий, более изощрённый шаг – Лаэта продолжает оказывать давление, используя более веские аргументы, и заявляет, что картелю будет разрешено продолжать свою деятельность только в том случае, если сам император будет получать огромный процент от прибыли».
«Я так и думала», – согласилась Перелла. «Эта парочка должна была избавиться от Анакрита, который пытался подорвать деятельность картеля».
«Наивный дурак! К тому же, устранение Анакрита было выгодно Лаэте, которая могла взять под контроль шпионскую сеть».
–То есть ты со мной согласен, да?
–Я думаю, Лаэта может вынашивать еще более извращенные планы –
Я ответил: «С одной стороны, он, похоже, не очень рад, что Атракто – главный промоутер картеля. Вероятно, это объясняет, почему он нанял меня для разоблачения заговора: я помню, как он открыто жаловался, что Атракто выше его. Итак, предположим, он хочет, чтобы я помог ему избавиться от Атракто; но в таком случае, как насчёт картеля?»
Перелла дала волю:
«Предположим, заговор будет раскрыт, картель объявлен вне закона… а имущество заговорщиков конфисковано. Веспасиану это очень понравилось бы!»
– Да, но что бы произошло? Речь идёт не о новом Египте. Августу удалось захватить Египет, захватить его чудесное зерно и не только получить огромную прибыль, но и добиться власти в Риме, контролируя поставки зерна и используя его в пропагандистских целях, представляя себя великим благодетелем, который обеспечивает бедняков едой.
Веспасиан продемонстрировал, что ценит пшеницу, оставаясь в Александрии во время своей предвыборной гонки, негласно угрожая задержать корабли, перевозящие её, пока Рим не признает его императором. Рассматривал ли он подобную тактику с нефтью? И если да, то сработает ли она?
–А почему нечто подобное не могло произойти с нефтью из Бетики, Фалько?
В конце концов, Перелла, возможно, принадлежала к тому типу агентов, которые предпочитали действие размышлениям и дедукции. Она была мастером душить соперников, но не понимала политических интриг с необходимой остротой. В сложной паутине лжи, в которую мы попали, Перелле понадобилось бы и то, и другое.
Бетика уже является сенаторской провинцией, Перелла. В этом и будет проблема. И, возможно, именно поэтому, в конечном счёте, ничего не произойдёт. Всё, что будет отчуждено, конфисковано или каким-либо образом передано под государственный контроль в Бетике, пойдёт только на пользу казне. Для императора такое вряд ли станет катастрофой. Контроль Сената над государственной казной лишь номинален, и Веспасиан, безусловно, мог бы использовать эти деньги на общественные работы. Но оливковое масло никогда не будет монополией под его личным контролем, и Веспасиан не станет добиваться пропагандистского эффекта, раздавая масло плебсу. Нет; для него лучше, чтобы всё, что должно произойти, происходило за закрытыми дверями. Так он получит выгоду.
– Ты хочешь сказать, Фалько, что для Лаэты идеальным результатом было бы уничтожение Анакрита и Квинциев… и сохранение картеля,
это не то?
«Похоже, что да». Он также отметил организованный характер операции. «Полагаю, Лаэта предложит что-то вроде этого: в Риме землевладельцы и другие представители отрасли, присоединившиеся к Обществу производителей оливкового масла Бетики, станут его членами, что станет прикрытием для их деятельности. Общество затем будет делать щедрые личные подношения императору…»
и, конечно, другие, менее значительные, хотя и весьма существенные, вещи для Лаэты.
Это будет похоже на один из тех актов примирения, которые официально одобряются.
–И что мы с вами можем с этим поделать?
