Текст книги "Лучшая половина мафии (Крестная мать)"

Автор книги: Линда Ла Плант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 50 страниц)

Она едва держалась на ногах и ударилась головой, нагнувшись, чтобы сесть в салон.

Лука подал ей сумочку, сел за руль и увидел в зеркальце заднего вида, как София вытерла лицо салфеткой и тщательно накрасила губы. Потом она закурила сигарету, вздохнула и сказала, чтобы он немного покатался с открытыми окнами: ей нужен свежий воздух.

Лука попросил, чтобы она рассказала ему про Нино Фабио. Она начала говорить, чувствуя, что это приносит ей облегчение. Она объяснила Луке, что хотела иметь собственное дело, потому и открыла модельную фирму.

– Ты знаешь, каково мне сейчас? У меня такое чувство, как будто меня предали. Нино просто попользовался мной и вышвырнул. И что самое отвратительное: он знает, что это сойдет ему с рук!

– Почему?

– А что я могу сделать? В моем положении? Скажи, что? Ты думаешь, я могу заявить на него в полицию? Эта фирма занималась незаконными вещами, игнорировала профсоюз, не говоря уже о налогах…

– Значит, этот бизнес был для вас важен?

Она со вздохом взглянула в окно.

– Да, да… Очень важен.

– И вы хотите его возродить?

– Конечно, хочу. Иначе зачем, по-твоему, я сюда приехала? Но мне нужны модели Нино. У меня нет денег на нового модельера, хорошего. К тому же в Милане все обо всех всё знают. Здесь очень трудно пробиться в модельный бизнес, заставить других воспринимать тебя серьезно.

– Но если он сделал эти модели, пока работал у вас, значит, вы ими владеете? Они принадлежат вашей фирме, так?

– Да… Я ничего не знаю!

Лука тихо проговорил, что у нее будут деньги от продажи компании Лучано. Она слабо вскинула руки и покрутила своими кольцами.

– Ты сказал: «Помните, что вы Лучано». Что ж, такое трудно забыть. Но я хочу забыть это, Джонни… Я столько всего хочу забыть, что порой мечтаю заснуть и больше никогда не просыпаться.

Она сидела с закрытыми глазами, откинув голову на мягкое сиденье – такая хрупкая и беспомощная… Ему отчаянно хотелось ее обнять.

На обратном пути в центре Милана они попали в пробку. Трамваи и автобусы сгрудились в кучу и стояли в полной неподвижности на виа Понтачо и на повороте к виа Меркато.

Они ехали со скоростью черепахи. София выглянула в окно и посмотрела на театр Пикколо.

– Вы любите театр? – спросил Лука.

София пожала плечами и опустила стекло.

– Да, хожу иногда. Может, тебе повернуть налево и проехать мимо «Ла Скала»? Так будет быстрее.

Прогуливаясь по виа Брера, Джозеф Пирелли остановился возле театра «Ла Скала». Он был любителем оперы и всегда, следил за концертной программой. Он решил вернуться в Палермо вечером и сейчас просто коротал время, гуляя по городу. Может, купить билет и посмотреть хотя бы половину спектакля? Нет, пожалуй, не стоит…

Пирелли стоял в глубокой задумчивости на краю тротуара, когда мимо проехал «роллс-ройс». Он поднял голову и увидел Софию. Она удивленно улыбнулась, узнав комиссара. Пирелли бросился за машиной, но ему даже не пришлось бежать: дорога была густо забита транспортом.

– Синьора Лучано, здравствуйте…

Она смотрела на него улыбаясь. Он пошел рядом с машиной.

– Что вы тут делаете?

– Приехала по делам. Раньше у меня был здесь бутик.

– Как у вас со временем? Может, выпьем кофе?

– Нет, спасибо, мне надо возвращаться к Грациелле.

Пирелли не обратил никакого внимания на ее шофера в серой форменной фуражке с козырьком.

– Прошу вас! В семь у меня самолет на Палермо. Всего по одной чашечке кофе, а?

София взглянула на часы.

– Нет…

– Тут есть неплохая кофейня – на углу, рядом с Пьяцца дель Дуомо… пожалуйста!

Пробка на дороге слегка рассосалась, и машина стала набирать скорость.

– Я буду там, буду вас ждать…

«Роллс-ройс» влился в гудящий поток автомобилей и скрылся из виду.

София откинулась на сиденье и только тут вспомнила, что с утра ничего не ела.

– Отвези меня к Пьяцца, – велела она Луке.

– Нет, нам надо возвращаться. Уже поздно.

Удивленная София расхохоталась:

– Делай, что я тебе говорю, и не спорь.

– А как же Грациелла?

Она начала злиться:

– С Грациеллой все в порядке. Если ты так переживаешь, можешь ей позвонить. И для тебя она синьора Лучано.

Лука выбрался из транспортного ряда и затормозил у обочины.

– Вам не нужно с ним встречаться. Мы сейчас поедем домой.

София взялась за ручку дверцы.

– Иди поешь чего-нибудь. Заберешь меня через час, понятно?

Она вышла из машины, не дав ему возразить. Бледный от гнева, Лука силой вклинился обратно в дорожный поток, чуть не столкнувшись с другим водителем. Оба высунулись из окон и принялись кричать друг на друга.

Пирелли ждал в кофейне. Когда вошла София, лицо его просияло улыбкой. Он не надеялся, что она придет.

Он выдвинул стул и помог ей снять шубку. На сей раз это был соболь, но Пирелли не интересовался мехами и просто бросил шубку на свободный стул.

– Вы прекрасно выглядите.

Она улыбнулась и взяла меню.

– Я и не знала, как сильно проголодалась. С раннего утра во рту ни крошки. Дорога была долгой.

– Вы сегодня приехали из Рима?

– Да, меня привез мой шофер.

Они заказали еду, и он сказал ей, что был в Риме по делу, которое закончилось безрезультатно, а теперь вот заехал в Милан – просто чтобы проверить свою пустую квартиру. Пирелли ни словом не обмолвился о том, что его жена и сын сейчас в Палермо, и София решила, что он холостяк. Она обнаружила, что ей приятна эта неожиданная встреча.

– Вы еще долго пробудете в Палермо? – спросила она.

– Трудно сказать. Может быть, несколько месяцев. Сначала я приехал туда, чтобы расследовать только одно дело, но оно здорово разрослось.

Лука наскоро съел сандвич, выпил чашку кофе и вернулся в машину. Он сидел, то и дело поглядывая на часы. Когда час уже почти прошел, в салоне зазвонил телефон.

София сказала, чтобы он возвращался в Рим без нее, потому что она задержится. Она уже звонила Грациелле, так что ему не стоит тянуть с отъездом.

Лука был вне себя от ярости.

– Я сейчас приеду в кафе.

– Не надо. Меня там нет.

– А где вы?

– В опере. Увидимся вечером.

Она повесила трубку. Лука сидел совершенно ошеломленный. В опере? Он сжимал руль побелевшими пальцами, полный бессильной ярости, ревности и подозрений. Почему она ушла с этим мужчиной? Кто он такой? Ее любовник?

Когда Лука обдумал все до конца, на него снизошло ледяное спокойствие. Ничего, он делом докажет Софии, кто самый важный человек в ее жизни!

Он развернул машину и поехал обратно, к бывшему складу, в котором теперь размещалась модельная фирма Нино Фабио.

Пытаясь связаться с Пирелли, Анкора сначала позвонил на его миланскую квартиру, потом в полицейское управление Милана. Там его не видели с утра и предполагали, что он на обратном пути в Палермо.

Анкора повесил трубку и стал печатать краткий отчет о трупе, найденном на многоэтажной автостоянке. Убитый был опознан как Джозеф Рокко, известный мафиозо, член семейства Корлеоне.

Смерть наступила больше суток назад в результате удара по голове. На шее были обнаружены рваные раны, нанесенные пока не установленным предметом.

Однако ружье, без сомнения, было именно то, которое они искали: трость с набалдашником в виде лошадиной головы разбиралась на три отдельные части, а в собранном виде превращалась в огнестрельное оружие, рассчитанное на одну пулю. Труп Рокко был одет, но брюки были спущены к лодыжкам, а в заднем проходе торчала эта самая трость. Анкора пока не знал, есть ли на ружье отпечатки пальцев.

Оперный зал был полон. В тот вечер давали «Риголетто», и Пирелли восторженно внимал музыке. София сидела в темноте, спрашивая себя, зачем она вообще сюда пришла. Это какое-то безумие! Странно, что она согласилась выпить с ним кофе, не говоря уж о совместном походе в театр. Чем больше она думала над этим, тем сильнее ощущала нелепость своего положения. Джонни сейчас, наверное, уже на полпути к дому… Она начала прикидывать, как ей лучше добраться до Рима, и в голове у нее застучало. Она обернулась к Пирелли.

В эту минуту он тоже обернулся к ней и улыбнулся. Они сидели, соприкасаясь плечами, и его близость вызывала в ней удивительное чувство приятного умиротворения.

– Мне надо идти… А вы, пожалуйста, оставайтесь.

Пирелли встал и пошел за ней по ряду. В фойе он спросил, что случилось.

– Нет-нет, ничего не случилось, просто мне надо ехать домой. Я сделала глупость, решив остаться. Простите. Идите в зал, прошу вас.

Удрученный, он тем не менее взял ее под руку, и они вышли на улицу. София вновь ощутила приятный покой. Высвободив руку, она накинула шубку.

– Холодно…

Пирелли не знал, что сделать, что сказать.

– Знаете… – смущенно пробормотал он, – я живу совсем недалеко отсюда.

Она быстро взглянула на него и отвернулась. Он покашлял.

– Э… мы можем поехать ко мне, и там я посмотрю расписание поездов.

Не дожидаясь ответа, он остановил такси, и они поехали к нему на квартиру, куда именно – она не имела понятия. Совершенно растерянная, София забилась в дальний угол такси, подальше от него.

Пирелли молча смотрел в окно. Он был растерян не меньше и старался не встречаться с ней глазами, боясь выдать свое смятение.

Они пешком поднялись на третий этаж. В подъезде не было швейцара, да и сама квартира не блистала особой роскошью.

София стояла посреди чисто прибранного холла, не снимая шубки. Он же сбросил свое пальто и стал смотреть расписание. Наконец она села на край дивана и закурила.

– У вас есть коньяк?

Он немедленно отложил справочник и подошел к бару. Казалось, ее совсем не интересовала его квартира в отличие от большинства знакомых ему женщин, которые первым делом осматривали обстановку и хвалили его вкус. Она просто была здесь…

Он протянул ей рюмку коньяку. София обхватила ее обеими руками и стала пить, не глядя на него. Когда она заговорила, он с трудом понял смысл ее слов:

– Пожалуй… мне надо позвонить маме.

София подошла к телефону, поставила свою рюмку на стол и обернулась. Взгляды их встретились. Она улыбнулась и стала набирать номер. Дрожащими руками Пирелли зажег сигарету и сделал глубокую затяжку. Он волновался, как подросток.

– Мама? Это София… Нет, мама, я еще в Милане. – Она опять взглянула на Пирелли, точно пытаясь прочесть на его лице ответ на невысказанный вопрос. – У меня возникли кое-какие дела, так что я задержусь… Как ты там? Нет, он не со мной. Он должен скоро вернуться. Нет-нет, не волнуйся, все в порядке… Да.

Еще раз взглянув на Пирелли, она повернулась к нему спиной.

– Утром, мама. Я приеду утром… Тогда и поговорим.

Она медленно положила трубку на рычаг и, не оборачиваясь, стала снимать свою шубу. Блестящий мех скользнул по ее плечам.

Пирелли подошел сзади, нагнулся и поцеловал ее в шею. Она ответила легким наклоном головы, как бы подставляя для поцелуя новый участок обнаженной шеи… Шубка упала на пол. Он отступил назад, и она обернулась.

Он хотел что-нибудь сказать, но все слова вылетели у него из головы. София медленно подняла руки и обхватила ладонями его лицо… Она была такой высокой, что ей не пришлось тянуться вверх, достаточно было нагнуть голову. Она прильнула щекой к его щеке, чувствуя, как он дрожит. Пирелли выдохнул ее имя. Она скинула жакет и начала расстегивать блузку, все так же прижимаясь к нему щекой, потом взяла его руку и приложила к своему сердцу.

– Скажи, что ты меня любишь…

Он чувствовал, как бьется ее сердце у него под рукой, чувствовал мягкий шелк комбинации и изгиб упругой груди. Он тонул в этих жарких волнах ее тела… Ласково касаясь руками плеч Софии, он осторожно снял с нее блузку, потом расстегнул «молнию», и юбка упала на пол… Нежно обняв ее, он поцеловал ее в мочку уха.

– Я люблю тебя, София.

Колени ее подогнулись, и она чуть не рухнула на пол. Пирелли подхватил ее на руки, понес в спальню и уложил на свою супружескую кровать, которая сейчас показалась ему плывущим облаком. Реальный мир стремительно уносился вдаль. Он никогда не мечтал о таком блаженстве. София уткнулась лицом в подушку, чувствуя, что ее разум как бы отделился от тела, охваченного огнем томления.

Пирелли расстегнул свою рубашку и задернул шторы, зная, что она не хочет света, а может, не хочет видеть его. Скинув ботинки и носки, он в одних брюках беззвучно подошел к кровати и сел рядом с Софией.

– Знаешь, я никогда не думал, что можно так сильно влюбиться. Как только я тебя увидел…

Она повернулась и тронула его грудь – сначала осторожно, пытливо, а потом впилась пальцами в кожу, в густые темные завитки волос, и притянула его к себе, укусив за губу. Джозеф схватил ее лицо и с неведомой раньше грубостью впился поцелуем в губы. Порвав тонкие бретельки комбинации, он обнажил пышную грудь и на мгновение задохнулся при виде такой красоты.

Она расстегнула ремень на его брюках, и он вдруг почувствовал ее руки на своей возбужденной мужской плоти. Резко потянув кверху его затвердевший член, она опустила голову и обхватила его губами…

Он оттолкнул ее.

– Нет… не надо…

Она упала спиной на постель.

– Что с тобой, комиссар? Разве ты меня не хочешь? Ты не хочешь меня трахнуть?

Не сознавая, что делает, Пирелли ударил ее по лицу – с такой силой, что у нее дернулась голова. София набросилась на него с кулаками.

– Посмотри на меня! – воскликнул он, схватив ее за руки. – Посмотри! Ты думаешь, я этого от тебя хочу?

Глаза ее сверкали огнем.

– Трахни же меня! Сделай мне больно! Заставь меня хоть что-то почувствовать!

Он отошел от кровати, поднял с пола свою рубашку и бросил ее на кровать. Она закрыла лицо и зарыдала. Бессильный и непонимающий, Пирелли стоял и смотрел на ее трясущиеся плечи. Он попытался отнять свою рубашку, но она не хотела показывать ему свое лицо. Наконец он сел на кровать и начал нежно поглаживать ее живот. Постепенно она затихла.

Он взял рубашку и стал вынимать заколки из ее волос. Она лежала с закрытыми глазами.

– Я мечтал увидеть тебя такой – с чудесными длинными волосами, разбросанными по подушке. Я люблю тебя, София.

Как ребенок, она протянула к нему руки. Он обнял ее и стал мерно раскачивать, потом нагнул голову и поцеловал в губы – сначала осторожно, но вскоре объятия его стали крепче, а язык скользнул ей в рот.

Они занимались любовью очень нежно, и спустя несколько мгновений он извергся в нее.

– Слава Богу, у нас впереди целая ночь… – сказал он, с улыбкой заглядывая сверху в лицо Софии. – Целая ночь!

И целую ночь они любили друг друга, заснув лишь под утро и встав через пару часов. Он приготовил завтрак и принес его в спальню. Они ели, сидя рядом на постели. Он наполнил для Софии ванну, вымыл ее, затем вытер полотенцем и крепко обнял.

– Что мне делать, София Лучано? Ты приворожила меня, приворожила с первого взгляда.

Она засмеялась, вернулась в спальню и раскрыла шторы, наводнив комнату светом. Пока Пирелли принимал душ и переодевался, она собралась и теперь сидела в шубке, дожидаясь его. По всей квартире витал приятный запах ее турецких сигарет. Казалось, с тех пор как они сюда пришли, ничего и не произошло.

– Мы приедем в Палермо на суд. На этой неделе слушается мамино дело. Ты там будешь?

Пирелли кивнул и тут только вспомнил, что не позвонил на работу. Он посмотрел на часы.

– Я возьму такси до аэропорта.

Она затушила окурок.

– Ты сможешь прийти на суд? Правда, мама боится прессы. Она очень напугана, а у нас есть только… только наш шофер. – Она чуть не сказала «Джонни».

– Я приду… А потом ты вернешься в Рим или останешься в Палермо?

– Не знаю. Все зависит от решения суда.

Он снял телефонную трубку и начал звонить в таксопарк. София тем временем оглядела комнату и подошла к фотографии. Она стояла к нему спиной, пока он заказывал такси и одновременно листал железнодорожное расписание.

– Кто это? – спросила она, взяв фотографию в руки.

Он тронул свою губу, распухшую там, где она его укусила.

– Моя жена и мой сын.

У Софии было такое чувство, как будто он дал ей под дых. Но она осторожно поставила на место тяжелую рамку.

– Сколько лет твоему сыну?

– Девять… Нет, восемь, девять только будет. София?

Она взяла сумочку и, не глядя на него, пошла к выходу.

– София, София, я собирался сказать тебе об этом…

– Но не сказал… – Она окинула его холодным, презрительным взглядом. – До свидания, Джо.

В Риме Софию встретил разгневанный Лука. Он потребовал, чтобы она сказала ему, что делала. Уставшая и раздраженная, она швырнула на диван свою шубку и сердито взглянула на Луку. Его поведение выводило ее из себя.

– Послушай, давай сразу договоримся: ты у нас работаешь, а не приказываешь мне и не спрашиваешь, где я была и что делала. Это не твое дело, понял?

– Вы хотите, чтобы я вас охранял и защищал. А как я могу это делать, если не знаю, где вы находитесь? Кто тот парень, с которым вы были?

Не утруждаясь ответом, София ушла в ванную комнату. Она пустила в ванну воду, разделась и оглядела себя в зеркало. Она чувствовала, что изменилась, хоть внешне это никак не выражалось, если не считать порванных лямок на белье. Она скомкала свою комбинацию и бросила ее в мусорный бак.

Сидя в ванне с закрытыми глазами, она думала о Джо. Она знала: он поможет ей, если она попросит его разыскать ее сына. Она знала, что небезразлична ему, но отказывалась признаться себе в том, что он тоже, может быть, ей небезразличен.

Когда Пирелли пришел в полицейский участок – усталый, невыспавшийся, с распухшей губой (он сказал, что случайно налетел на ворота, однако ему никто не поверил), со всех сторон посыпались шуточки. А Анкора, который знал, что Лиза Пирелли в Палермо, больше всех упражнялся в остроумии. Знаменитые брови Пирелли сошлись на переносице, что означало: «Не позволю смеяться в моем присутствии!» Он испытывал злость и глубокое разочарование: сколько бы они ни раскопали улик против Луки Кароллы, они до сих пор не имели ни малейшего понятия о том, где скрывается этот парень. Полицейские, занятые в расследовании, были отозваны – сначала Бруно Ди Маццо, потом Минчелли со своей группой.

Он пробежал глазами отчеты об убийстве Рокко и осмотрел ружье-трость. Она была тщательно вытерта – ни одного отпечатка.

Не в состоянии думать после бессонной ночи, Пирелли сел в машину и поехал домой. Было уже полдесятого утра. Лиза сидела на диване и смотрела телевизор.

– Привет, как дела? – спросил он, тепло улыбнувшись.

– Что у тебя с губой?

– А, сцепился с двумя типами в аэропорту. Ничего страшного. Есть что-нибудь поесть?

Она встала с дивана и пошла на кухню.

– Ты был на квартире?

– Да, заезжал ненадолго. Там все в порядке.

– Хорошо. Может, сходим куда-нибудь пообедаем – чтобы мне не возиться с готовкой?

Пирелли вздохнул и нехотя согласился. Он так устал, что едва держался на ногах. Лиза привстала на цыпочки и поцеловала его в губы. Он слабо ее обнял.

– И это все? После двух дней разлуки? Ты даже не спросил про своего сына.

– Прости, совсем заработался. Как он? Все в порядке?

– Да, но тебе придется купить ему на Рождество новый велосипед. Тот у него украли.

Весь обед Пирелли зевал и тщетно пытался выбросить из головы мысли о Софии. Когда он наконец лег в постель и коснулся головой подушки, ему хотелось лишь одного – спать… и видеть ее во сне. Лиза пристроилась под боком и поцеловала его в шею, а он схватил ее за руку.

– Не сегодня, Лиза. У меня жутко болит голова.

Она перекатилась на свою сторону кровати.

– Замечательно! Сколько я могу это терпеть, как по-твоему? Знаешь, я приехала сюда, в эту ужасную квартиру, только ради того, чтобы побыть с тобой. И что? Ты едешь в Милан, а я сижу здесь и опять жду тебя! Джо? Джо!

Он крепко спал и видел во сне Софию с волосами, разметавшимися по подушке…

Сладко проспав целых девять часов, Пирелли явился в городской суд на слушание дела о покушении Грациеллы Лучано на убийство Пола Кароллы.

Лука и София сидели рядом с Грациеллой на жесткой деревянной скамье перед дверью зала ожидания, в коридоре с мраморным полом. Грациелла нервно теребила в руках свой носовой платок, беспрестанно скручивая его жгутом на коленях. София спросила, не хочет ли она пить, и отправила Луку за водой.

Лука набрал в бумажный стаканчик воды из автомата и направился обратно по коридору. Проходя мимо другого зала суда, он увидел на стене у входа повестку дня заседаний, а рядом – объявления о розыске сбежавших из тюрьмы и прочих преступников: поджигателей, мелких воров. Здесь же, частично закрытый другими листками, висел фоторобот самого Луки.

Объявление содержало просьбу ко всем видевшим Луку Кароллу или знавшим, где он находится, позвонить в ближайший полицейский участок. Приводилось краткое его описание: голубые глаза, рост, русые или светло-каштановые волосы.

Сзади стояла женщина и через его плечо читала объявления. Он извинился и пошел дальше по коридору. Руки его дрожали, а мочевой пузырь чуть не разрывался от страха. Он вернулся к Софии и Грациелле с пепельно-серым лицом, судорожно сжимая в пальцах маленький бумажный стаканчик. Адвокат Грациеллы еще не прибыл.

– Я только что поинтересовалась, сколько нам ждать. Выяснилось, что у нас еще уйма времени, – сказала София Луке, не спуская внимательного взгляда с Грациеллы.

– Хотите, я закажу столик в каком-нибудь приличном ресторане? Мы могли бы пообедать там после суда.

София задумалась, взглянула на часы и пожала плечами.

– Почему бы и нет?

Он торопливо вышел. Пирелли оживленно беседовал с адвокатом Грациеллы и даже не взглянул на Луку, когда тот проходил мимо, потому что как раз в эту минуту его окликнула София. Он поздоровался с ней за руку, напряженно вглядываясь в ее лицо.

– Мама, ты помнишь комиссара Пирелли?

–  Si. – Грациелла пожала ему руку.

Пирелли не мог отвести глаз от Софии.

– Вам попался хороший судья. Я с ним уже беседовал, а несколько минут назад у меня был долгий разговор с вашим адвокатом. Думаю, все обойдется. Я договорился с судебным секретарем, он выведет вас через черный ход. Так что скажите вашему шоферу, чтобы подал машину к заднему крыльцу. На суде меня не будет, но я подойду позже. Можно поговорить с вами наедине?

София извинилась и, оставив Грациеллу с ее адвокатом, ушла вместе с Пирелли в пустую комнату. Они закрыли дверь.

– Я могу с тобой встретиться после суда?

Она стояла неподвижно и просто смотрела на Пирелли, никак его не поощряя. Он провел руками по волосам и растерянно взглянул на нее.

– Чего ты от меня хочешь?

София подошла ближе и ласково коснулась его лица.

– Джо, я ничего не знаю. Я не знаю, какие чувства я к тебе испытываю… И могу ли я вообще что-то испытывать…

Он обнял ее и поцеловал. Она уютно прижалась к его крепкой груди, ища защиту в этих объятиях.

– Знаешь, Джо, мне было бы очень легко сказать: «Да, я хочу опять с тобой встретиться». Но ты женат. Наши отношения будут похожи на запутанный клубок. Зачем их продолжать? Это приведет к большим осложнениям.

Он схватил ее за руки:

– Затем, что я постоянно о тебе думаю и не могу избавиться от этих мыслей! Затем, что я хочу тебя каждую минуту. Я хочу тебя прямо сейчас… Я люблю тебя!

Ее глаза налились слезами.

– Ох, Джо, у меня внутри такая пустота! Ты вдохнул в меня какие-то чувства, но как ты не поймешь: этого может оказаться недостаточно. Подумай, как я жила весь последний год! Я потеряла все. И теперь я не знаю, что это – любовь или просто ощущение наполненности. Мне надо собирать себя по кусочкам. Сейчас я заглушаю боль валиумом и алкоголем. Я вообще не хочу больше жить… Если честно, я сама не знаю, чего хочу. А ты такой добрый, такой хороший…

Земля ушла у него из-под ног. Он выдавил слабую улыбку.

– Прости, ты права. Возвращайся лучше к синьоре Лучано. Если я буду тебе нужен, ты только позвони, и я приду – хоть женатый, хоть холостой. Прости меня. Наверное, я вел себя как ребенок.

Она поцеловала его в щеку, прошептала «спасибо» и ушла. Пирелли остался в комнате, тщетно пытаясь овладеть собой, справиться с жутким чувством потери.

Он закурил сигарету и сел за стол, совершенно опустошенный.

– Как? – спросил он самого себя. – Как это могло со мной случиться?

Лука сидел в машине перед зданием суда. Теперь он знал, кто тот человек, с которым говорила София. Это комиссар полиции, его фамилия – Пирелли. Интересно, что она ему рассказала? Как много он знает? Почему они уединились в комнате? Поглощенный собственными мыслями, он съежился от страха, когда кто-то тихонько постучал в стекло.

Судебный секретарь нагнулся к машине:

– Синьора Лучано уже выходит. Сейчас сверните налево, потом прямо по узкому переулку, а оттуда резкий поворот направо – и вы на главной дороге…

Лука заранее включил двигатель. София усадила Грациеллу на заднее сиденье, а сама села рядом с ним.

– У главного выхода толпятся папарацци. Так что поторопись.

Луке не нужно было повторять дважды. «Роллс-ройс» взвизгнул тормозами и помчался по узкому переулку.

Как и предсказывал Пирелли, с Грациеллы взяли штраф и осудили ее условно. В конце дня они были готовы лететь в Нью-Йорк. На таможне проблем не возникло. Синьора Дженнаро с сыном и дочерью не вызвала никаких подозрений.

Лука и Грациелла выбрали себе фальшивые паспорта. Фотография в паспорте Энтони Дженнаро не имела даже отдаленного сходства с Лукой, однако тот факт, что паспорт семейный, позволил им безнаказанно пройти мимо охраны и таможенников.

Стюардесса бесшумно переходила от одного кресла к другому и просила пассажиров пристегнуть ремни: через несколько минут они приземляются в аэропорту Кеннеди.

Полет прошел тихо и спокойно. Все спали. Грациелла дремала, положив голову на плечо Софии.

София не спрашивала Грациеллу, в котором часу Джонни вернулся из Милана, но он появился в квартире лишь под утро. Вопреки ее указаниям Лука остался в Милане, вернулся к зданию фирмы Нино и дождался, пока тот уйдет с работы. Лука поехал за ним к его дому, а спустя какое-то время – в гей-клуб. Несколько часов он следил за Фабио из угла темного многолюдного зала и в конце концов представился ему как студент художественного колледжа.

Уже поздно ночью они вернулись на фирму Нино.

Труп обнаружили только на следующее утро. Секретарша пришла на работу и заметила, что в кабинете Нино горит свет. В этом не было ничего удивительного: шеф часто приходил раньше других. Она распечатала пакет с почтой, сварила кофе и постучалась к Нино. Не получив ответа, девушка позвала его по имени, потом открыла дверь и заглянула в комнату.

На белом ковре были пятна крови – много пятен, как будто разлили банку с краской. Девушка вошла, чтобы рассмотреть все как следует, и увидела отчетливые следы босых ног: кто-то ходил по крови. Остались даже отпечатки растопыренных пальцев. Следы вели к порогу – туда, где она стояла. Еще не совсем понимая, что происходит, она шагнула назад, и тут до нее дошло, что следы теряются на черном ковре приемной.

В маленькой ванной тоже была кровь, размазанная по зеркалу, по раковине… А на белой кафельной плитке – новые четкие следы. Кто-то явно пытался стереть свои отпечатки пальцев, однако все краны и стены были забрызганы кровью.

Контора постепенно заполнялась швеями и закройщицами, и ситуация делалась все более сюрреалистической. Все заглядывали в кабинет Нино и спрашивали, что случилось. Никто не мог дать ответа. Вызвали полицию. Она немедленно оцепила здание, одновременно пытаясь найти Фабио и выяснить, что все-таки произошло в его кабинете.

Два часа спустя молодая ассистентка, проходя по комнате, в которой хранились манекены, испустила истошный крик. Тут же сбежались люди, но им оставалось лишь в ужасе тыкать пальцем в группу манекенов. Труп Нино, почти обескровленный, сидел верхом на мужском манекене и держал его в своих мертвых объятиях. Он был таким же восковым и безжизненным, как и белое пластиковое тело куклы.