Текст книги "Лучшая половина мафии (Крестная мать)"

Автор книги: Линда Ла Плант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 50 страниц)

С этими словами София вышла из комнаты. Тереза наткнулась на вопросительный взгляд дочери. Роза пребывала в полном замешательстве. Она с трудом верила, что это ее мать: Тереза менялась прямо на глазах, и метаморфоза эта была пугающей.

– Пожалуй, я пойду спать, мама. – Она поцеловала Терезу в щеку, пытаясь переварить все, что услышала.

Тереза схватила дочь за руку и крепко ее сжала:

– Все, что я делаю, я делаю для вас всех, Роза.

– Спокойной ночи, тетя Мойра… Спокойной ночи, мама.

Мойра сказала, что тоже пойдет спать, потом похлопала Терезу по плечу и нагнулась к ее уху.

– Я тебя поддерживаю, – заверила она. – Он всего лишь мальчишка. Мы вдвоем с ним справимся.

Тереза осталась сидеть во главе стола, в кресле дона Роберто, задумчиво поглаживая резных деревянных львов на подлокотниках.

Грациелла вошла с чашкой горячего чая, которую принесла для себя.

– Можно с тобой поговорить, мама? – Тереза тщательно подбирала слова. – Ты сказала, что, если понадобится, мы можем взять твои драгоценности. К сожалению, мама, это время настало. Мы уже почти готовы продать наше предприятие, но у нас кончились деньги. Я хочу, чтобы все было сделано как следует, и…

Грациелла открыла сейф, достала большую, обтянутую кожей шкатулку и открыла ключом крышку. Они вместе стали разглядывать сверкающие украшения: бриллиантовую булавку для галстука, которую носил Лучано, броши, кольца… Тереза взяла в руки длинную нить прекрасного жемчуга. Грациелла, не говоря ни слова, тщательно заперла шкатулку и убрала ее обратно в сейф.

– Это настоящий жемчуг? Как по-твоему, сколько он стоит?

Тереза крутила бусы под настольной лампой, не в силах определить, что это – хорошая подделка или действительно драгоценность. Но жемчуг был крупный, прекрасно подобранный. Грациелла небрежно бросила в ответ:

– Тысяч двадцать пять, хотя скорее всего побольше. Столько мой муж заплатил за них в тысяча девятьсот пятидесятом году. Сейчас они наверняка стоят значительно дороже.

Уловив в ее елейном тоне язвительные нотки, Тереза покраснела – исключительно ради приличия.

– Спасибо, мама. Этот жемчуг пойдет на благое дело. Прости, что пришлось обратиться к тебе с такой просьбой.

Грациелла легко поцеловала ее в щеку, но Тереза не могла избавиться от привычного чувства: она недостаточно хороша для семьи Лучано.

Тереза тихо постучалась. Лука открыл дверь и отступил в сторону, слабо улыбаясь, точно удивленный ее приходом.

Эта женщина ему не нравилась. У нее был тяжелый, бесстрастный взгляд, он вызывал в нем тревогу.

– София считает, что это ты убил Пола Кароллу. Она хочет, чтобы мы сдали тебя полиции.

– Я не знаю никакого Пола Кароллу. Вы сказали, у вас есть моя сумка с ружьем, а я на это отвечу так: я пришел к Данте в клуб, он попытался меня убить, и я его застрелил защищаясь.

Она взяла с туалетного столика Библию и протянула Луке.

– Поклянись на Святом писании, что ты говоришь правду.

Он положил руку на золотой крест, оттиснутый на черном кожаном переплете.

– Я говорю только правду, и ничего, кроме правды. Да поможет мне Господь… Я должен был передать Данте упаковку героина. Он взял героин, а когда пришло время расплачиваться, решил меня убить.

Тереза положила Библию на место и достала из кармана узкий кожаный футляр.

– Этот жемчуг стоит пятьдесят тысяч долларов. Гораздо больше того, что я взяла из сейфа.

Лука даже не притронулся к бусам и с улыбкой взглянул на Терезу.

– Дайте мне пятьдесят тысяч наличными, и я уйду.

– И чтобы я больше никогда о тебе не слышала – ты меня понял? Деньги получишь завтра вечером.

София не могла заснуть – ворочалась с боку на бок, потом встала и пошла за таблетками. Пузырек из-под снотворного был пуст. Она выбросила его в мусорную корзину и порылась в выдвижном ящике ночного столика в поисках валиума. Осталось всего несколько таблеток. Ее прошиб холодный пот. Чем больше она об этом думала, тем больше отчаивалась.

Одевшись, она на цыпочках спустилась на первый этаж. Часы на лестнице пробили половину одиннадцатого. Женщины ложились спать рано – прежде всего из-за усталости. София с содроганием представляла себе долгие мучительные часы бессонницы, которые ждали ее впереди. Она вошла в кабинет, побарабанила пальцами по письменному столу (не поздно ли звонить?), наконец решилась и, сняв телефонную трубку, попросила оператора найти номер врача дона Роберто. Она не сомневалась, что он ее примет.

Одетый в домашнюю куртку доктор открыл дверь и провел ее в свой кабинет. У него было такое встревоженное лицо, что София поспешила его успокоить:

– Простите за поздний звонок. Наверное, мне надо было дождаться утра…

– Вы больны?

– Нет-нет, grazie,но вы, должно быть, знаете, что у Грациеллы бессонница? Вы не могли бы выписать какое-нибудь снотворное – могадон например? А я зайду в круглосуточную аптеку и там его получу. Вы ведь уже выписывали подобные вещи…

Он взял ручку и начал писать рецепт, потом оторвался и взглянул на Софию.

– А у вас как дела?

– О, у меня все хорошо… Да, и вот еще что: вы не дадите мне немного валиума – для моей золовки? Она очень нервничает после… Вы, конечно, слышали, что случилось в суде? Кажется, она говорила, что обычно принимает по десять миллиграммов… Она хотела привезти лекарство из Нью-Йорка, но забыла.

Доктор кивнул. Он хотел было что-то сказать, однако потом передумал и снова уткнулся в рецепт. Эти минуты показались Софии вечностью. Наконец он вырвал листок из блокнота и протянул Софии.

– Скажите ей, чтобы она не злоупотребляла этими таблетками. Может развиться зависимость. Но я понимаю, как вам всем сейчас тяжело…

Софии не терпелось поскорее уйти.

– Да, это было… нелегким испытанием для всех нас. Еще раз спасибо за помощь и понимание. Грациелла передает вам большой привет.

Он проводил ее до дверей.

– И вы, пожалуйста, передайте от меня сердечный привет всем вашим близким. Если я буду нужен – прошу вас, звоните в любое время.

Когда София ушла, он запер дверь кабинета и прошел по вестибюлю к своей квартире. Его жена смотрела телевизор.

– Все в порядке? – спросила она, взглянув на мужа.

Он вздохнул и закурил сигару.

– Да. У Грациеллы Лучано бессонница. Это приходила ее невестка София.

– Я удивляюсь, как они вообще могут спать после того, что им пришлось пережить. Ты пропустил вторую серию. Та блондинка, оказывается, вовсе ему не жена, а ее муж – отец того ребенка, которого нашли на крыльце…

Они углубились в перипетии очередной серии мыльной оперы, благополучно забыв про Софию Лучано.

София приняла две таблетки валиума и с закрытыми глазами откинулась на спинку водительского сиденья. Сама мысль о том, что у нее есть таблетки, уже успокаивала. Кто-то тихонько постучал в стекло машины. Она чуть не умерла от разрыва сердца.

– Синьора? Это я. Я вас напугал? Простите. Я сидел в баре на той стороне улицы.

София нажала кнопку, и автомобильное стекло плавно поехало вниз.

– Комиссар Пирелли? Здравствуйте. Извините, я вас не узнала… А я ездила в аптеку, покупала лекарства для мамы, Грациеллы.

– Может, выпьете со мной за компанию?

– Спасибо, нет. Мне надо отвезти лекарства домой.

– Ну пожалуйста – всего одну рюмочку! Или кофе? Видите ли, в ходе расследования всплыли некоторые детали, и мне бы хотелось поставить вас в известность. Я собирался завтра к вам заехать.

София не знала, как быть. Завтра она уезжает в Рим, и Пирелли застанет дома только Грациеллу и Морено. А это крайне нежелательно…

Видя, что она раздумывает, Пирелли улыбнулся:

– Я не отниму у вас много времени. Всего несколько минут. Знаете, терпеть не могу пить в одиночку!

В баре было много народу, и Пирелли предложил пройтись один квартал до другого бара. Где-то на полпути София остановилась возле открытого кафе: столики еще не убрали в помещение, несмотря на то что летний сезон давно кончился.

– Может, сядем здесь, на улице? Я бы выпила капуччино.

– А вы не замерзнете?

София покачала головой. Она была в темной норковой шубке. Он отодвинул ей стул и жестом подозвал официанта.

– Вы хотите есть?

– Нет, только кофе.

– Печенье, пирожное?

Она улыбнулась и снова покачала головой. Пирелли заказал два кофе и коньяк для себя. Его немного знобило от вечернего холода, но он молчал.

– Простите, вы, наверное, не привыкли к таким заведениям, – смущенно пробормотал он, вытирая рукав бумажной салфеткой. – В баре было бы лучше. Если хотите…

– Здесь хорошо. Не волнуйтесь, комиссар.

Официант принес им кофе, дрожа на пронизывающем ветру. София плотнее закуталась в шубку, уже ощущая приятную легкость в голове. Она подняла руку и вернула официанта.

– Я передумала. Принесите мне тоже коньяку.

Пирелли тут же протянул ей свою рюмку. Она поблагодарила и отпила глоток, чувствуя, как крепкий напиток согревает ее. Он предложил ей сахар, она отказалась. Он положил себе в кофе две ложки и помешал.

– Вы сказали, что в расследовании появились какие-то новые детали, комиссар?

Пирелли кивнул.

– Прошу вас, зовите меня просто Джо.

Вообще-то он не собирался рассказывать ей о ходе расследования и не планировал завтра ехать на виллу. Это был лишь предлог, чтобы она с ним осталась. Покашляв, он начал теребить свой галстук.

– Да… это имеет отношение к вашему делу, особенно к вашим детям.

Он видел, как по ее лицу пробежала тень печали – это длилось всего несколько мгновений. Ему захотелось взять ее за руку, утешить ласковыми словами… Она отвернулась, красивый профиль застыл в неподвижности.

– Кажется, сегодня мы нашли оружие, из которого их убили.

– Вы знаете, кому оно принадлежит?

– Пока нет, но скоро узнаем. Это «магнум» сорок четвертого калибра. Мы почти вышли на убийцу. Мы полагаем, что это тот же человек, который застрелил Пола Кароллу. – Он уже сказал больше, чем надо, и все же продолжил: – Наш подозреваемый – Лука Каролла, сын Пола Кароллы. Со дня на день он будет арестован, синьора.

София повернулась к нему лицом. По его словам выходит, что американский паренек, который прячется у них на вилле, не убивал Кароллу. Значит, Морено все-таки сказал правду… Она немного расслабилась и отпила еще глоток коньяка.

– Так вы его выследили? Когда вы к нам приходили, вы еще только пытались его найти.

Пирелли довольно улыбнулся и проговорил уже осторожнее:

– Мы можем выследить кого угодно и кого угодно найти. Современное компьютерное оснащение позволяет легко передавать данные из страны в страну, из города в город. Отпечатки пальцев за две секунды можно отправить по факсу.

Он нарочно сменил тему разговора и ждал новых вопросов о Луке Каролле. Но она слушала его, сосредоточенно сдвинув брови.

– А могут ли ваши компьютеры, к примеру, найти ребенка, который пропал много лет назад?

На миг задумавшись, Пирелли кивнул:

– Пожалуй, да… Их преимущество состоит в том, что к информации получает доступ большее количество людей. Сами компьютеры никого не выслеживают, они лишь ускоряют процесс поиска. Вы загружаете данные – все, что вам известно, к примеру, о том же пропавшем ребенке, – и пересылаете их в Рим. А уже оттуда ваша информация расходится по всей Италии, а если нужно, и по всему миру. Раньше на такие вещи уходило несколько лет, теперь же… несколько часов.

– И что, каждый имеет доступ к этим компьютерам?

– Нет-нет, далеко не каждый… Но если взять, скажем, наш пример с ребенком, то в ходе розыска мы, разумеется, должны задействовать все службы и организации…

София кивнула и взглянула на него.

– У вас на верхней губе застыла капелька кофе.

Пирелли удивленно вскинул брови и вытер салфеткой рот.

– Все?

София кивнула. Пирелли заметил перемену в ее настроении. Он видел, что она погрузилась в собственные мысли, но не имел понятия, о чем она думает.

А думала София о том, как ей найти своего сына. Пирелли – вот тот человек, к которому надо обратиться за помощью. Она решила пока молчать, однако зерно было заронено. Конечно, сейчас, учитывая ситуацию на вилле, даже и речи быть не может ни о каких поисках, но когда-нибудь в будущем…

Пирелли попытался ее отвлечь.

– Это еще ничего, – засмеялся он, – хуже, когда в зубах застрянет шпинат. Придешь домой, глянешь в зеркало – а у тебя, оказывается, весь зуб черный от шпината! И что меня всегда удивляет – так это почему все молчат? Наверняка видят и молчат…

София захихикала, и он нагнулся к ней:

– У вас чудесный смех, очень заразительный… Хотите еще коньяку?

Она согласилась, сказав, что потом все-таки поедет домой.

Официант принес счет, но они тут же отправили его за новой порцией коньяка. Разговор на время прервался. Пирелли лихорадочно придумывал, что бы такое сказать – остроумное и оригинальное. София же просто наслаждалась чувством легкости и беззаботности, которое возникло у нее после валиума с коньяком.

– Простите, вы что-то сказали? – спохватилась она, прослушав вопрос.

– Пустяки, даже не стоит повторять. Вы были где-то очень далеко.

София привычным жестом склонила голову набок. Ее темные глаза сверкали. Она подалась вперед, опершись на локоть.

– Знаете, когда-то – мне было, наверное, лет пятнадцать – я работала в таком же кафе, как это. Обслуживала столики и мыла посуду.

– В самом деле?

Она засмеялась. Щеки ее пылали, шубка небрежно распахнулась, словно ночной холод ей был нипочем. Пирелли смотрел на нее, затаив дыхание. Он еще никогда в жизни не видел такой красоты… София поманила его пальчиком, заставив нагнуться ближе, и на него повеяло ее духами – легким и свежим цветочным ароматом.

– Да, я не всегда была богата, не всегда обедала в дорогих ресторанах. Мы жили очень бедно. У моей мамы ничего не было, даже мужа…

– А вы работали официанткой?

– Да… в придорожном кафе. – Она глубоко вздохнула, на мгновение уставилась в пространство перед собой, потом опять взглянула на комиссара. – Мне пора идти.

Пирелли вскочил и пошел в кафе, чтобы заплатить по счету. Она ждала его на улице, сидя спиной к ярко освещенному окну. Поддавшись внезапному порыву безумного легкомыслия, он показал на вазу с цветами, стоявшую на прилавке.

– Сколько это стоит?

Крайне смущенный, Пирелли вручил Софии букет, только сейчас заметив, что цветы-то искусственные.

– Ох, я, кажется, свалял дурака.

Она обняла его и улыбнулась:

– Вовсе нет. Я тронута. Они никогда не завянут… Спасибо.

Он проводил Софию к машине и отчитал за то, что она ее не заперла. Но она заметила, что он был с ней и, значит, тоже отчасти виноват. Он придержал дверцу.

– Вы поужинаете со мной, София? Можно, я буду называть вас по имени?

– Я уезжаю в Рим…

– Навсегда?

– Нет, но я не знаю, когда вернусь.

– На Рождество вы будете там?

Она была совсем близко от него – нагнулась, чтобы сесть в машину, однако, услышав вопрос, выпрямилась.

– На Рождество? – Она опустила свои большие карие глаза, прикрыв их густыми темными ресницами.

«Она совсем не красится», – подумал Пирелли и тут услышал ее страдальческий шепот:

– О Господи, ведь скоро Рождество…

Увидев этот взгляд испуганного ребенка, он не сразу понял, почему она вдруг так расстроилась.

– Мои дети… – простонала она, – мои дети…

И тут до него дошло, каким кошмаром будет для нее этот веселый праздник с мишурой и подарками. Детский праздник. А у Софии больше нет детей. Неожиданно для себя он обнял ее и крепко прижал к груди, повторяя снова и снова, что все будет хорошо… все будет хорошо, он здесь… Она прильнула к нему. Мягкий шелковистый мех ласкал его щеку. Ему не хотелось выпускать ее из своих объятий.

Он и сам не знал, как это произошло: желая утешить Софию, он нашел губами ее губы и поцеловал… Она отвернулась, прижавшись щекой к его пальто. Его тело пылало огнем. Он никогда не испытывал столько страсти… и нежности. Она стояла в его объятиях целую вечность. Потом он почувствовал, как она постепенно отстраняется – без усилия, просто потому, что момент прошел.

Он помог ей сесть в машину и приподнял полу шубки, чтобы ее не прищемило дверцей.

– Так вы со мной поужинаете?

Она молча искала автомобильный ключ.

– Я приеду в Рим, в Турцию – куда хотите.

София вставила ключ в замок зажигания и завела двигатель. Когда она к нему повернулась, это была совсем чужая женщина. Ему отчаянно хотелось удержать ее – еще хотя бы на несколько минут!

– Я слышал, вы со своими золовками вновь открываете предприятие. Обещайте мне, что будете осторожны, очень осторожны. Если я вам когда-нибудь понадоблюсь… Послушайте, я дам вам свою визитную карточку. Это мой прямой телефон, звоните в любое время дня и ночи. А вот мой домашний телефон – я живу на квартире.

Выпалив все это скороговоркой, он черкнул номер своего телефона и протянул визитку в окошко машины. Ее рука была холодна как лед. Даже не взглянув на карточку, она сунула ее в карман.

– Вы очень добры, но, мне кажется, нам лучше забыть нашу сегодняшнюю встречу. Спокойной ночи.

Она быстро уехала, а он остался стоять, совершенно потерянный и опустошенный. Под ногами у него валялись пластмассовые цветы. Господи, видел бы его сейчас Анкора – не поверил бы! Пирелли всплеснул руками и вслух произнес:

– Ох, София Лучано, что же ты со мной делаешь?

Стараясь не шуметь, София вошла в дом и на цыпочках прокралась к лестнице. Но тут из кабинета вышла Тереза.

– Где ты была, черт возьми? Тебя не было несколько часов. Сейчас половина третьего ночи.

София остановилась на ступеньках и глянула вниз, на Терезу.

– Ты что, мой тюремный надзиратель? Я могу ходить, куда мне заблагорассудится!

– Нет, не можешь.

София не повышала голоса, однако каждое ее слово дышало гневом:

– Я не собираюсь скандалить с тобой здесь, на лестнице. Мы разбудим весь дом. Но почему ты разговариваешь со мной, как с малым ребенком? Ты не имеешь права!

– Сейчас имею.

– Ах, вот как?

– Где ты была?

– Каталась на машине и – это тебе понравится – пила коньяк, целых две рюмки, с комиссаром Пирелли. Еще вопросы есть?

К дверям кабинета подошла Мойра.

– У меня есть вопросы. Ты ему что-нибудь сказала?

София скинула с плеч шубку.

– За кого ты меня принимаешь?

– Ты грозилась все ему рассказать. Может быть, ты это уже сделала. Мы не знаем, чем ты занималась последние три часа.

Софии хотелось шлепнуть Мойру по блестящей от крема щеке. Ее бесили розовые рюшечки ночной рубашки, облегавшей пышные формы женщины.

– Я сидела в машине. Он подошел и предложил выпить, сказав, что у него есть для меня информация. Он собирался завтра сюда приехать, и я согласилась – чтобы он не столкнулся в этом доме с вашим драгоценным Морено. Они нашли оружие, из которого убили моих детей, – оружие, но не убийцу. Они считают, что моих детей и Пола Кароллу убил один и тот же человек. Пирелли спрашивал про него, когда приезжал сюда в прошлый раз. Это сын Пола Кароллы, Лука… Они скоро его арестуют. Значит, тот тип на втором этаже не виновен в убийстве Кароллы.

Тереза с облегчением вздохнула.

– Ты думаешь, он сказал тебе правду?

– А с какой стати ему врать? Или ты не рада? По его словам выходит, что Морено нас не обманул.

Тереза обернулась к Мойре.

– Ты ей веришь?

София спустилась с лестницы и подошла к Терезе.

– Ты что же, думаешь, что я лгу? Я лгу, да? – Она была так разъярена, что дышала с шумным присвистом.

Тереза покорно развела руками.

– И ты не сказала ему про Морено?

София вздохнула и выпалила:

– Я не сказала ему про Морено и ни словом не обмолвилась про ружье. Он ничего не знает… А теперь я могу идти спать? Я устала, сегодня был долгий день.

– Завтра я еду в Рим вместе с вами.

– Замечательно! – бросила София, поднимаясь по лестнице.

Никто из женщин даже не задумался над тем, почему вдруг Тереза передумала и решила ехать с ними в Рим. Они восприняли это как должное. На самом же деле ей надо было продать жемчуг Грациеллы, чтобы расплатиться с Лукой.

Все нетерпеливо ждали, пока Тереза даст Грациелле последние наставления: пусть Адина носит еду в комнату Луки, и не выпускать его оттуда до их возвращения! Не успела машина выехать за ворота виллы, как Грациелла, презрев указания Терезы, пошла к Луке…

В своей жизни Луке мало доводилось общаться с женщинами, тем более такого возраста, как Грациелла. Она сразу его покорила – возможно, потому, что не представляла для него никакой угрозы. С ней он чувствовал себя совершенно спокойно и согласился на ее приглашение посидеть в саду.

Когда они спускались по лестнице, она похлопала его по плечу. Лука поднял глаза.

– Зачем ты красишь волосы?

Он отпрянул и провел длинными тонкими пальцами по своим тонким волосам странной мышиной расцветки: из-под темных прядей проглядывал натуральный светлый тон.

– Я… сделал это ради забавы. Ничего, отрастут.