Текст книги "Лучшая половина мафии (Крестная мать)"

Автор книги: Линда Ла Плант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 50 страниц)

Часть I

Глава 1

Грациелла Лучано ждала, когда вернется муж. Она видела, как он вылез из «Мерседеса» и тряхнул головой, оправляя воротник пальто. Он курил сигару и о чем-то говорил с шофером.

Незадолго до этого он вошел в прохладную спальню с опущенными жалюзи на окнах. Она улыбнулась ему, глядя в зеркало, и он улыбнулся в ответ. В приглушенном свете спальни ее волосы казались золотистыми, седых прядей почти не было видно. При таком освещении она вполне могла сойти за молодую златокудрую красавицу, в которую можно влюбиться с первого взгляда. Белоснежная ночная рубашка лишь подчеркивала округлость некогда упругих форм. Он склонился, чтобы поцеловать ее в шею, она поприветствовала его улыбкой. Однако ее некогда сияющие голубые глаза теперь были уставшими, а в голосе слышалась тревога.

– Ну что?

– При том, в каких условиях я нахожусь, хорошо. Мы ничего не скажем семье до свадьбы. Дополнительная охрана – не более чем мера предосторожности накануне бракосочетания. Они признают, что…

Она продолжала расчесывать волосы, но рука ее предательски дрожала. Она больше ничего не сказала, не осыпала его упреками, не спорила, и его сердце наполнилось любовью к этой женщине, которая была рядом на протяжении долгих сорока лет. Он снова поцеловал ее и сказал, что у него есть дела и что он еще поработает у себя в кабинете.

Однако у двери он задержался, чувствуя необходимость сказать что-то еще, аргументировать свое решение.

– Я не могу позволить себе умереть до тех пор, пока смерть моего сына… висит на мне. Я должен освободиться, очиститься от этого.

– К сожалению, это не вернет его, – прошептала Грациелла в ответ. – Ничто не может вернуть его. Теперь я это понимаю, и если мне придется потерять еще и тебя…

Но он уже ушел. Расчесывая волосы, она бросила взгляд на фотографию своего сына Майкла, вставленную в серебряную рамку. Она не сняла ее со стены, не поцеловала, не благословила мысленно так, как делала это постоянно. Вместо этого она твердо посмотрела в лицо своему мертвому сыну, набросила на плечи шаль и спустилась вниз.

Прежде она всегда стучала в дверь его кабинета. Несмотря на то что он был ей мужем, у него могли быть частные дела и встречи, которые не имели к ней никакого отношения. На этот раз она решительно вошла внутрь и плотно прикрыла за собой дверь.

Она скрестила на груди руки и, приподняв подбородок, прямо взглянула ему в глаза.

– Мы должны это обсудить вдвоем. Я хочу знать все, что ты задумал. Я никогда не просила тебя об этом, однако сейчас на карту поставлена не только твоя и моя жизнь, но и жизни твоих детей и внуков.

Раздражение, вызванное ее неожиданным вторжением, тут же погасло под воздействием ее отчаянной бравады. Круглое лицо жены казалось детским в стремлении продемонстрировать твердость и решительность. Ему захотелось обнять и успокоить ее, но она с самым независимым видом уселась за стол. Он видел ее натруженные руки и обручальное кольцо, впившееся в распухший палец.

– Они обещают полную безопасность мне и моей семье в течение судебного разбирательства, – вздохнув, сказал он. – Никто не узнает, что я буду выступать свидетелем, до дня суда. А к тому времени уже будет поздно мстить. Пятнадцать человек приставят охранять нас круглосуточно. Машины станут каждый день проверять. На церемонии в церкви и здесь, на вилле, будут присутствовать только близкие друзья.

– Ты собираешься поведать обо всем семье на свадьбе?

Лучано пожал плечами и мрачно усмехнулся:

– Может быть, не на самой церемонии… Но это подходящий момент сказать своим сыновьям, что мы вместе, что мы сильны. Покуда мы разрознены, нас легко…

Ему не удалось закончить фразу. Она схватила его за руки, не давая возможности договорить опасное предсказание. Она понимала, что у нее нет средств, чтобы разубедить его. По крайней мере сейчас.

На протяжении последних нескольких недель он ушел в себя, отдалился от нее. Ей хотелось вернуть его, приблизить к себе, как прежде. Каждое утро она наблюдала за ним, когда он читал свежие газеты, интересуясь ходом процесса. Свидетели либо исчезали, либо отказывались от своих показаний. Она видела, что это злит его. Вспышки ярости, к которым она привыкла с молодости, повергали ее в ужас и отчаяние. Она не могла избавиться от предчувствия надвигающейся трагедии. Однако его решение стать свидетелем на этом процессе явилось для нее полной неожиданностью. Теперь, когда он утвердился в своем намерении, переубедить его было невозможно. Время упущено.

Она склонила голову, не выпуская рук мужа, и проговорила:

– На тот случай, если с тобой что-то произойдет, я должна быть в курсе твоих дел. Я буду молить бога, чтобы все обошлось, но мне нужно быть готовой…

Он улыбнулся и приподнял бровь:

– Скажи на милость, разве ты когда-нибудь не была в курсе моих дел? Ты, со своим университетским дипломом и тремя языками, можешь припомнить, когда это было?

Он подшучивал над ее образованностью с тех пор, как они познакомились. Дочь процветающего торговца с университетским дипломом и перспективой работы в крупной юридической фирме имела мало общего с Роберто Лучано, парнем из трущоб Неаполя, который в лучшем случае мог стать членом воровской шайки.

Грациелла пристально смотрела на мужа, пока тот размышлял над ее словами. Орлиный профиль, густая седая шевелюра… Как не похож он на того мальчика, которого она полюбила много лет назад! Тогда волосы у него отливали синевой, он носил кричащие дешевые костюмы, его манеры были вызывающи, а смех – нахален и раскатист. Они познакомились в ресторане – вернее, они случайно оказались в одном ресторане в одно и то же время. Грациелла обедала с родителями и не обратила никакого внимания на столик в углу, за которым сидели шестеро молодых людей. Роберто – тогда еще простой шофер – вошел в зал, чтобы переговорить с одним из них.

Проходя мимо Грациеллы, Роберто нечаянно задел ее стул, отчего она опрокинула на себя бокал вина. Он извинился и заказал им еще бутылку вина, но отец отказался и вынудил семью немедленно покинуть ресторан. Он заметил, как этот мальчик посмотрел на его дочь. А с теми людьми, к которым он подошел, ни ему, ни его близким нечего было иметь дело. Отец не хотел, чтобы Грациелла задумывалась о парне с горящим взором карих глаз, который вышел из ресторана вслед за ними и остановился, щурясь на солнце и из-под ладони разглядывая их лимузин.

Друзья посмеялись над Роберто, когда он, вернувшись, стал расспрашивать их о семье Грациеллы. Они и представить себе не могли, насколько самоуверен и решителен молодой шофер.

Как у большинства светлых сицилиек, у Грациеллы были ясные голубые глаза, но ее волосы потрясли Роберто более всего. Они напоминали расплавленное золото. Грациелла завладела сердцем юноши, и он стал следовать за ней повсюду, где только мог. Она даже не подозревала о его безрассудной страсти; если бы она догадывалась о ней, то, возможно, испугалась бы, а так Роберто Лучано для нее просто не существовал. Часто по воскресеньям после церковной службы Грациелла ездила с семьей за город на пикник, и Роберто неизменно сопровождал ее, если хозяину не требовались его услуги в это время. Он полировал новенький «Бьюик» Джозефа Кароллы до тех пор, пока тот не начинал сиять на солнце, и частенько убеждал шефа, что машине необходим осмотр механика. Дон Джозеф снисходительно улыбался. Он догадывался, что у Роберто на уме, но не возражал, чтобы почти каждое воскресенье его машина проходила «профилактику».

Наконец – это случилось жарким июньским днем тысяча девятьсот тридцать третьего года – Роберто улыбнулась удача. Грациелла была одна. Она прогуливалась под кисейным зонтиком от солнца, который уберегал от палящих лучей ее прекрасную белоснежную кожу. Роберто внезапно оказался у нее на пути с охапкой цветов в руках.

Заранее подготовленная речь вылетела у него из головы, когда Грациелла рассмеялась. Роберто вспыхнул от смущения, пробормотал несколько слов и сунул букет ей в руки. После чего развернулся и бегом бросился к хозяйскому «Бьюику». Он захлопнул за собой дверцу и вцепился в руль в припадке бессильной ярости. Через минуту он пронесся мимо нее на бешеной скорости, оставив после себя столб сизого дыма.

В течение следующих трех недель он даже не пытался искать встречи с ней, а затем Каролла предложил ему работу в Чикаго. Роберто не мог отказаться от такого шанса, которого ждал всю жизнь, и с облегчением воспринял возможность уехать. Незадолго до отъезда он столкнулся с Грациеллой на площади возле отеля «Эксельсиор».

Роберто представился и покраснел до корней волос, когда Грациелла сказала, что надеялась увидеть его снова, чтобы поблагодарить за цветы. Она позволила ему проводить себя, он взял у нее связку книг, и они вместе направились к колледжу. У дверей колледжа он набрался смелости и пригласил ее на чашку кофе. Выслушав ее вежливый отказ, Роберто погрустнел. Тогда она объяснила, что сейчас сдает экзамены и учеба отнимает у нее все время. Грациелла видела, какие косые взгляды бросают в их сторону студенты, торопящиеся мимо на занятия. Роберто выглядел ужасно в своем ярком костюме и двухцветных ботинках. Она еще раз поблагодарила его и развернулась, чтобы уйти, но он удержал ее за руку. Грациелла отозвалась на эту фамильярность таким взглядом, что Роберто тут же выпустил ее. Она заспешила вверх по лестнице.

– Может быть, в другой раз? Я уезжаю ненадолго в Америку. Может быть, когда я вернусь?..

Его слова странным образом взволновали ее. Грациелла не имела ни малейшего намерения встречаться с ним снова, однако эта новость оказалась для нее сюрпризом.

– Я напишу тебе, хорошо? – Он улыбнулся своей обаятельной белозубой улыбкой.

Грациелла тоже улыбнулась ему на прощанье и скрылась за дверью колледжа.

Письма с кричащими американскими марками стали прибывать с завидной регулярностью – всегда на адрес колледжа и никогда домой.

Немного детские, с орфографическими ошибками, они даже отдаленно не напоминали любовные послания. Это были краткие остроумные заметки о том, что Роберто видел, об американском образе жизни, который пришелся ему по душе.

Уже в двадцать лет Роберто зарекомендовал себя верным «солдатом» семьи. Его босс, Джозеф Каролла, боролся за влияние в Чикаго. Роберто зарабатывал кучу денег и тратил их не скупясь. Он часто писал Грациелле, что, если она хочет получить от него какой-нибудь подарок, ей стоит только написать какой. Грациелла не отвечала ему, тем не менее письма от Роберто продолжали приходить с периодичностью раз в месяц. И вдруг их поток прекратился. В последнем постскриптуме Роберто намекнул, что дела у него пошли в гору и, возможно, он никогда не вернется на Сицилию.

Он действительно приобретал все больший авторитет в семье, в основном благодаря своей безграничной преданности Каролле. Довольно скоро он стал личным телохранителем босса и сопровождал его повсюду. Роберто обожал старика и заботился о нем, ревнуя его даже к Полу, сыну и наследнику дона. Впрочем, Роберто открыто не выказывал своих чувств.

После продолжительного застоя бандитские группировки вновь активизировались и стали искать способы делать деньги. Семья взялась за бизнес игровых автоматов, или «одноруких бандитов», как их еще называли. В то время еще не существовало федерального закона против них, и из Иллинойса потянулись караваны грузовиков с автоматами. Каролла стал главным дистрибьютором, а в обязанности Роберто вменялось обходить контролируемые семьей районы и «убеждать» владельцев маленьких магазинчиков, баров и клубов установить у себя машины. Им гарантировалось тридцать процентов с выручки. Многие не хотели ввязываться в это дело, привлекать в свои заведения толпы подростков с карманами, набитыми пяти– и десятицентовиками. Их появление означало увеличение числа мелких краж, кавардак и толкотню в и без того ограниченном торговом пространстве. Однако у них не было выбора.

Рэкетиры боролись за территорию, совершали бандитские нападения на заведения соперников, используя те же методы, что и в торговле спиртным. Каролла стал мишенью для киллеров; Роберто несколько раз, рискуя собой, спасал ему жизнь. Он был неутомим и решителен, относясь к своим обязанностям всерьез, словно речь шла о безопасности его родного отца. Босс не скупился на награды, а разногласия между Роберто и Полом Кароллой углублялись. Сыну не нравились слишком тесные отношения отца с телохранителем. Дон, однако, умел охладить воинственный пыл своего шестнадцатилетнего отпрыска и заявил, что не желает слушать ни слова против Роберто, которому с каждым днем доверял все больше.

Роберто оправдал доверие босса. Он был сообразительным, легко обучался и умел держать язык за зубами. Все понимали, что Роберто ждет большое будущее. Кроме того, он был бесстрашен и оставался спокоен в любой ситуации. В этом юноше чувствовалась какая-то надменность и холодность, что казалось странным, если принять во внимание то, что он уже успел побывать за решеткой и познать унижение нищенского существования. Теперь у него были собственные апартаменты, в которые он частенько приглашал девушек, – словом, жил в свое удовольствие. Роберто имел свои взгляды на жизнь и формировал самого себя в соответствии с ними. Этого никто не мог отнять у него.

Мафиозная сеть опутала Америку. Рэкетиры становились все могущественнее, и необходимость в таких людях, как Роберто Лучано, ощущалась все более остро. Каролла планировал распространить свое влияние на Нью-Йорк, и ему нужен был человек, который проторил бы туда дорогу. Он берег своего сына и выбрал Роберто для такого опасного предприятия. Если раньше Пол выказывал к Лучано пренебрежение, то теперь почувствовал себя глубоко оскорбленным. Черт бы побрал его молодость, которая помешает ему ввязаться в большую войну, что, того гляди, разразится! Пол умолял отца, неистовствовал, обвиняя его в том, что ради своего любимчика Роберто он готов унизить сына, свою плоть и кровь. Старик выслушал его и пообещал, что, как только Роберто закончит это дело, он отошлет его обратно на Сицилию для его же собственной безопасности. Когда Лучано возвратится на родину, Пол займет его место рядом с отцом. Однако старик умолчал о том, что собирается перепоручить свои дела на Сицилии Роберто, который станет главой тамошней ветви семьи.

Роберто безупречно выполнил приказание босса. Поговаривали, что он в одиночку расправился с семерыми. Как бы то ни было, его щедро наградили за работу. С тех пор с Лучано стали считаться в высоких кругах семьи, он разбогател, а пять лет жизни в Америке преобразили его. Он по-прежнему предпочитал броские костюмы и бриолинил волосы, но начал курить хорошие сигары и носить дорогие украшения.

Настало время покинуть Америку. На хвосте у него давно сидели «федералы», квартира прослушивалась, за ним установили слежку. Надо было лечь на дно и переждать. Каролла пригласил его к себе за несколько часов до отъезда.

Старик сидел на кровати, обложенный подушками. Его мучили боли в груди, дыхание было хриплым, но он, как обычно, курил свою любимую «гавану». Хлопнув ладонью по шелковому покрывалу, дон предложил Роберто сесть рядом.

Лучано обратил внимание, что тяжелый золотой перстень с темно-голубым камнем, который босс носил не снимая, сейчас надет не на безымянный, а на средний палец его правой руки. Старик сильно похудел в последнее время.

Каролла сжал сильную руку молодого человека в своих ладонях.

– Ты был мне как сын. Я доверяю тебе, ты честен и порядочен. За все эти годы я ни разу не услышал от тебя слова «нет». За это я хочу наградить тебя. – Каролла говорил по-английски с сильным акцентом, хотя теперь редко прибегал к родному языку.

– Ты и без того достаточно наградил меня, Папа, – ответил Роберто, целуя руку боссу. – Ты всегда был щедр ко мне.

Каролла задохнулся и закашлялся. Приступ кашля прошел только тогда, когда он затянулся сигарным дымом.

– Ты едешь домой, до тех пор пока здесь все не утрясется. Потом ты вернешься, но не раньше, чем я призову тебя. У тебя будет много дел дома, Роберто. Я попрошу тебя приобрести кое-какую собственность для меня и присмотреть за моими делами. Я купил тебе виллу с большой апельсиновой и оливковой рощей. Это мой подарок.

Роберто поцеловал кольцо дона и повторил свою благодарность. Каролла откинулся на подушки и закрыл глаза.

– Да простит меня господь, но я должен предупредить тебя об опасности. Речь идет о моем сыне… Он пока еще слишком молод, однако в душе у него есть то, что я не могу контролировать, над чем я не властен. Он жаден, Роберто. Он кругами бродит вокруг моей постели и с нетерпением ждет, когда я умру. Пол все приберет к рукам, если смерть моя придет скоро. Но у тебя есть вилла и дело на Сицилии. Я надеюсь, что к тому моменту, когда я оставлю этот мир, ты станешь достаточно сильным, чтобы защититься от него. Я попытаюсь вразумить его, объяснить ему, что ты надежный человек и что я люблю тебя как сына. Храни тебя господь, Роберто.

Они расцеловались на прощанье, и Роберто ушел только тогда, когда старик заснул. Но даже во сне кашель не оставлял его.

В начале ноября тысяча девятьсот тридцать седьмого года Грациелла работала поверенным при муниципальном суде Палермо. Ей едва исполнилось двадцать лет, она была помолвлена с молодым адвокатом Марио Домино. Как-то раз они договорились позавтракать вместе.

Грациелле пришлось подождать Марио несколько минут, потому что он был занят с клиентом. Когда дверь его кабинета открылась, она увидела этого клиента. Медленно поднявшись с кресла, Грациелла онемела от неожиданности. Это был Роберто Лучано.

Он узнал ее сразу же, но, когда Марио познакомил их, Грациелла не подала виду, что помнит его. Она протянула ему руку для рукопожатия, однако Роберто поднес ее к губам и поцеловал.

– Если ты не возражаешь, дорогая, мистер Лучано присоединится к нам за завтраком.

Она приветливо улыбнулась в ответ и направилась впереди мужчин к выходу из офиса.

Лучано держался непринужденно, и Грациелла постепенно соотнесла его с тем мальчиком, который пять лет назад писал ей трогательные, полулитературные письма. Он сильно изменился: волчьи черты, всегда просматривавшиеся в его характере, обозначились четче; кроме того, к ним добавилось ощущение самоуверенности и жесткости, граничащей со звериной жестокостью. Он произвел на нее неизгладимое впечатление, и Грациелла искренне понадеялась, что ее жених не предложит Роберто пообедать вместе с ними на следующий день.

Не обнаруживая своего давнего знакомства с Роберто, Грациелла попыталась предостеречь Марио от его нового клиента, но тот и слушать ничего не хотел. Лучано предлагал крупную сделку: составление нотариальных актов о передаче имущества на баснословную сумму, и к тому же у него были грандиозные планы развития сети больших магазинов, которые он скупал. Сицилия переживала тяжелые времена в преддверии войны, и найти такого клиента было совсем непросто. Домино попытался выяснить, откуда у Лучано такие деньги, однако его собственное финансовое положение было настолько плачевным, что он предпочел закрыть глаза на прошлое своего клиента. Домино хотел стать криминальным адвокатом, но ему нужны были время и деньги. Бизнес Лучано мог помочь ему в достижении цели.

Домино был потрясен интерьером роскошного отеля «Эксельсиор», куда Лучано пригласил их с Грациеллой на обед. Они заняли столик с видом на площадь. Лучано был щедр и обворожителен. Он развлекал своих гостей рассказами об американской жизни, ни словом не обмолвившись о роде своих занятий. Его смешило то, как Грациелла пыталась исподволь выспросить у него, каким образом ему удалось так преуспеть. Роберто уклончиво ответил, что занимался экспортно-импортными операциями, а его босс оказался талантливым дельцом и научил его всему, что умел сам.

Оркестр заиграл популярную американскую мелодию, которая нравилась Домино. Он извинился перед Лучано и повел Грациеллу танцевать. Она двигалась медленно, как бы нехотя, и не проронила ни слова за весь танец. Домино поинтересовался, хорошо ли она себя чувствует.

– Я бы хотела уехать. У меня разболелась голова.

– Почему же ты сразу не сказала? Конечно, если ты нездорова, мы немедленно уедем.

Они вернулись к столику, и Домино снял со спинки стула накидку Грациеллы.

– Вы уходите? – усмехнулся Лучано. Он предложил им воспользоваться своим автомобилем, вместо того чтобы ловить такси. Сначала они завезли домой Марио, который жил неподалеку. Дом Грациеллы находился на другом конце города. Ей не хотелось оставаться с Роберто наедине, но выбора не было. Лучано назвал ее адрес шоферу во вторую очередь.

По пути он шутил, что Домино, вероятно, станет в конце концов работать только на него.

– Сомневаюсь, синьор Лучано, – вмешалась Грациелла тихо, но твердо. – Видите ли, мой жених собирается стать криминальным адвокатом. Я уверена, что ваша деятельность не будет иметь отношения к криминальным структурам и его услуги вам не понадобятся.

Роберто рассмеялся, запрокинув голову, а когда взглянул ей в глаза, она испугалась.

– Да, будем надеяться, что его услуги мне не понадобятся. А, вот мы и приехали… Спокойной ночи, Марио. Надеюсь, вы позволите мне так вас называть? Прекрасно. Мы провели замечательный вечер. Завтра я вам позвоню.

Мужчины пожали друг другу руки, и Домино махнул вслед отъезжающему автомобилю. Грациелла улыбнулась ему с заднего сиденья сверкающего черного «Мерседеса».

Лучано сидел спереди и не обернулся ни разу за всю дорогу. Она откинулась на мягкую кожаную спинку, размышляя о том, откуда Лучано знает ее адрес. Они довольно долго ехали в полном молчании, пока Грациелла не взглянула в окно.

– Мы едем неправильно, синьор Лучано. Мой дом в другой стороне.

– Я хочу показать вам кое-что. Мне интересно, понравится ли вам это.

– Пожалуйста, остановите машину. Я возьму такси. Прошу вас, остановите машину.

Он оглянулся и пристально посмотрел на нее, после чего хлопнул шофера по плечу. Машина резко затормозила, развернулась и на большой скорости помчалась обратно в город.

– Остановитесь! Прекратите это!

Тормоза заскрипели, Лучано качнуло в сторону, и он схватился за ручку двери. Он укоризненно взглянул на шофера, затем снова повернулся к Грациелле.

– Извините, он переусердствовал в своем стремлении услужить. Не хотите выйти и пройтись немного? Это помогает от головной боли.

– У меня не болит голова. Я просто хочу домой.

Лучано приказал шоферу оставить машину и не возвращаться до тех пор, пока он его не позовет. Шофер заколебался, когда Грациелла стала умолять его остаться, но Лучано вышвырнул его вон. Он достал из кармана маленькую коробочку и протянул ее Грациелле.

– Возьмите. Я купил это для вас.

– Мне ничего не нужно. Отвезите меня домой.

– Сначала откройте коробочку.

Она рассердилась, наклонилась вперед и вырвала у него из рук коробочку. В ней оказалось кольцо с бриллиантом весом по меньшей мере в десять карат. Грациелла в недоумении смотрела на него, будучи не в силах вымолвить ни слова.

– Вам нравится?

Грациелла закрыла коробочку и протянула ее Лучано.

– Красивое.

– Это вам, – ответил он.

Она положила коробочку ему на колени и беспокойно оглянулась на шофера, который стоял неподалеку спиной к машине.

– Боюсь, что не смогу принять от вас это кольцо, синьор Лучано. Но я буду вам очень благодарна, если вы все-таки отвезете меня домой. Вы дали слово, что сделаете это, если я открою коробочку. Прошу вас…

Лучано пересел за руль, и машина сорвалась с места. Грациелла откинулась на спинку сиденья и стала смотреть в окно. Неожиданно он остановил машину и, вцепившись в руль так, что хрустнули костяшки пальцев, сказал, глядя прямо перед собой:

– Простите… Простите… Я просто хотел показать вам свой новый дом.

Он вылез из машины, отошел на несколько шагов и закурил. Когда вспыхнула спичка, Грациелла увидела его лицо, которое тут же снова погрузилось во мрак. Он отшвырнул потухшую спичку в сторону и услышал, как открылась дверца машины. Через мгновение Грациелла уже стояла около него.

– В вашем присутствии я почему-то начинаю вести себя как пятилетний мальчишка, – прошептал он. – Я приношу свои извинения за то, как вел себя сегодня вечером, но вы всегда заставляете меня чувствовать себя глупым ребенком – вы одна, и никто больше. Должно быть, в душе вы смеетесь надо мной за все эти идиотские письма.

Прошло много времени, прежде чем она заговорила. Ее голос звучал абсолютно бесстрастно.

– Почему вы писали их? Читая ваши письма, я не смогла найти ответа.

– Я писал, чтобы вы знали, что я жив и что вернусь.

Она была так близко, что он мог прикоснуться к ней, если бы протянул руку, если бы осмелился сделать это. Он знал, что, если она попытается избежать его прикосновения, он может убить ее. У него в жизни не было никого дороже и желаннее, чем она. И вот теперь она стоит рядом, а он не знает, что делать. У него не хватает сил даже обернуться и взглянуть на нее. Он переступил с ноги на ногу, глубоко вздохнул, словно собирался сказать что-то, но промолчал. Он сжал кулаки, чтобы справиться с растущим внутренним напряжением.

Она чувствовала, как в нем бушуют страсть, ярость, бессилие, понимала, что это очень опасно, однако почему-то не испытывала страха. Она должна была поговорить с ним, успокоить его. В этом человеке жил дикий, необузданный зверь, но она знала, что обладает властью над ним.

– Ваш дом далеко отсюда?

Он отрицательно покачал головой и издал нечленораздельный звук.

– Хорошо, коль скоро сейчас еще не слишком поздно и ваш дом неподалеку, мы можем поехать посмотреть его, – тихо продолжала она. – Давайте вернемся и заберем вашего шофера.

Он молча кивнул и показался бы ей совсем спокойным, если бы руки не выдавали его. Он направился к шоферскому месту, но задержался и открыл перед ней дверцу. Грациелла забралась в машину, стараясь как-нибудь ненароком не коснуться его, и вежливо поблагодарила. Она наблюдала за ним настороженно и приготовилась к тому, что машина резко сорвется с места. Но он тронулся мягко и аккуратно, хотя это стоило ему невероятных усилий. Она поняла, что возвращаться за шофером он не намерен.

– Как давно у вас этот дом?

– Это вилла.

– Там есть кто-нибудь? Я имею в виду, вы уже поселились там?

– Нет, она пустая.

Он обернулся к ней и улыбнулся:

– Я не причиню вам зла. Вы же это понимаете, не так ли?

Прежде чем она успела что-либо ответить, он затормозил перед большими чугунными воротами и вышел из машины, чтобы при свете фар открыть замок. Вернувшись за руль, он посетовал, что они не увидят виллу в полном ее великолепии: днем, когда солнце заливает рощу и согревает мрамор, она превращается в настоящий рай земной. Он говорил об этом с таким мальчишеским воодушевлением и гордостью, что в нем трудно было признать того человека, который всего несколько минут назад стоял на обочине дороги как каменное изваяние. Он говорил без остановки, показывал ей свои любимые уголки рощи, пока они медленно ехали по длинной подъездной аллее. Чувствовалось, что он искренне любит это место и собирается приложить все силы, чтобы сделать его еще лучше.

Он порылся в карманах, достал ключи, распахнул перед ней высокие стеклянные двери виллы и стал шарить рукой по стене в поисках выключателя. Отчаявшись, он зажег спичку и поднял ее высоко над головой.

– Взгляните на потолки, на лепнину, на двери… Говорят, раньше вилла принадлежала какому-то принцу. Как вам это нравится? А теперь я, Роберто Лучано, буду жить здесь. И знаете, что я намерен предпринять? Я хочу превратить ее в настоящий дворец… да, в дворец! – воскликнул он, найдя наконец выключатель и осветив холл.

В эту минуту она совсем не боялась его. Признаться, он начинал ей нравиться. Его энтузиазм, с которым он бегал по комнатам, рассказывая ей о своих планах переустройства, был заразителен. Он еще путался в комнатах, сбивался…

– Нет, подождите… Эту комнату мы уже видели.

Широким театральным жестом он распахнул перед ней дверцы встроенного буфета. У него было такое обескураженное лицо, что она невольно рассмеялась.

– О черт… Хорошо, пойдемте туда.

Он остановился на пороге роскошной гостиной с тяжелыми портьерами на стрельчатых окнах во всю стену, от пола до потолка, выходящих на веранду. Комната действительно была великолепная, если не считать паутины и старой рухляди в углу, оставшейся от прежнего владельца.

– Пожалуй, поднимемся наверх… Там ванная, в которой ничего не менялось с тысяча восемьсот девяносто шестого года. Правда, водопровод не работает, но кафель привезен из Вены. Плитка расписана вручную. А этот светильник из Венеции, настоящее венецианское стекло. Вам нравится цвет? Здесь вообще почти все стекло венецианское.

Она вновь рассмеялась от восторга.

– Знаете, у вас очень красивый смех, – сказал он, глядя ей в лицо. – А вот спальня, апартаменты хозяина. То есть пока это еще не апартаменты, но они здесь будут…

Он вошел, но быстро повернул назад, потому что снова попал не туда, куда хотел. Он взял ее за руку и потянул в другую сторону. Его прикосновение обожгло ее, однако это ощущение померкло перед его словами.

– Смотрите, – сказал он тихо. – Это наша спальня.

Она притворилась, что не расслышала его, и стала с наигранным равнодушием осматривать комнату, после чего кивнула.

– Она очень милая, Роберто. И очень большая.

Он выпустил ее руку и серьезно взглянул ей в глаза.

– Сегодня вы впервые назвали меня по имени. Впервые. – Он сделал неуловимое движение, словно призывающее ее.

Она растерялась и шагнула ему навстречу. Он заключил ее в объятия, его сильные руки, казалось, были созданы для того, чтобы обнимать ее. Она чувствовала, как бьется сердце у него в груди.

Он глубоко вздохнул и, зарывшись лицом в ее пушистые золотистые волосы, сказал:

– Я люблю вас, Грациелла Ди Карло. Я всегда любил только вас.

Он отстранился от нее, открыл перед ней дверь и свел вниз по лестнице, слегка поддерживая под локоть. Прикосновение его руки волновало ее, странная дрожь охватывала все ее тело.

У ворот он притормозил и указал на табличку при въезде: «Вилла „Ривера“». Они медленно ехали по направлению к городу в полном молчании. Остановив машину у ее подъезда, он выключил фары и мотор и произнес, глядя в окно:

– Я хочу познакомиться с вашими родителями.

– Мой отец умер два года назад, а мать тяжело больна, прикована к постели.

– Извините.

– А что с вашей семьей?

Он смотрел в окно и не отвечал. Когда она повернула ручку дверцы, он внезапно спросил:

– Что у вас с Марио?

– Мы поженимся этой весной. А теперь мне пора, мама будет волноваться. Она всегда дожидается меня, не может заснуть, если меня нет дома. До свидания. Вряд ли мы когда-нибудь снова увидимся. Пожалуйста, если я вам не безразлична, не пытайтесь искать встречи со мной.