Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 27."
Автор книги: Лев Толстой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 52 страниц)
–
Но прежде чем повесть была окончательно отделана, текст ее в восьмой редакции стал распространяться в списках, сначала рукописных, а затем, кроме них, еще и в многочисленных литографированных и гектографированных. Все они восходят к списку, переписанному рукой М. Л. Толстой и привезенному в Петербург М. А. Кузминской (рукопись № 15, первый ее слой). Непосредственно вслед за тем, как этот список был прочтен в обществе, собравшемся на квартире у Кузминских, с него стали сниматься копии. По воспоминаниям сотрудника «Посредника» Ю. О. Якубовского, история первоначального распространения «Крейцеровой сонаты» в списках рисуется так.
На следующий день после чтения повести у Кузминских, 29 октября 1889 г., состоялось чтение ее в редакции «Посредника», там же, в Петербурге, по экземпляру Кузминских. Так как его необходимо было срочно вернуть Кузминским, то сейчас же вслед за чтением несколько человек, разделив рукопись по частям, взялись за ее переписку и к утру воспроизвели полный ее список. «Таким образом, – пишет Ю. О. Якубовский, – помимо воли автора, уже на третий день рукопись «Крейцеровой сонаты», в первой версии, получила распространение в Петербурге. К воскресенью уже было готово 300 литографированных списков, которые моментально облетели весь читающий Петербург. Но это оказалось каплей в море; во многих домах списки гектографировались на домашних гектографах и получали немедленно распространение. В книжных магазинах и у букинистов такие списки ценились по 10—15 рублей». [310]
В № 6 еженедельника «Неделя» за 1890 г., стр. 198—199, была напечатана следующая заметка: ,,В Петербурге идут нескончаемые толки о «Крейцеровой сонате». Черновой набросок ее, неотделанный, незаконченный, прошедший в публику благодаря медвежьей услужливости друзей Л. Н. Толстого, – даже этот черновой список сделался событием. Некоторые нескромные газеты рассказали даже кое-что о содержании «Крейцеровой сонаты»“.
А. А. Толстая в своих воспоминаниях так рассказывает о распространении «Крейцеровой сонаты» и «Власти тьмы» сейчас же после того, как эти произведения стали известны в рукописях: «Трудно себе представить, что произошло, например, когда явились «Крейцерова соната» и «Власть тьмы». Еще недопущенные к печати, эти произведения переписывались уже сотнями и тысячами экземпляров, переходили из рук в руки, переводились на все языки и читались везде с неимоверною страстностью; казалось подчас, что публика, забыв все свои личные заботы, жила только литературой графа Толстого... Самые важные политические события редко завладевали всеми с такой силой и полнотой». [311]
Из Петербурга литографированные и рукописные списки «Крейцеровой сонаты» в предпоследней редакции стали распространяться по Москве, а затем по провинции. В архиве Толстого в Публичной библиотеке СССР имени В. И. Ленина хранится большое количество писем к Толстому, написанных со всех концов России и из-за границы и являющихся читательскими откликами на «Крейцерову сонату» в ее незавершенной редакции. Уже эта редакция успела породить ряд печатных критических откликов русских и заграничных авторов, а также несколько беллетристических произведений, в большинстве случаев полемизирующих с основной идеей «Крейцеровой сонаты». Наиболее значительным из таких произведений был один из «Рассказов кстати» („По поводу «Крейцеровой сонаты»“) Лескова, с эпиграфом, взятым из предпоследней редакции толстовской повести: «Всякая девушка нравственно выше мужчины, потому что несравненно его чище. Девушка, выходя замуж, всегда выше своего мужа. Она выше его и девушкой и становясь женщиной в нашем быту». Эти слова, являющиеся слегка перефразированной цитатой из предпоследней редакции «Крейцеровой сонаты», отсутствуют в последней ее редакции, как отсутствует в ней вообще сочувственная оценка девушки и женщины по сравнению с мужчиной, а между тем то и другое определило собой весь тон лесковского рассказа.
Когда Чертковым была привезена в Петербург окончательная редакция «Крейцеровой сонаты», она была прочитана, как сообщает Якубовский, на квартире Черткова. Собралось свыше пятидесяти человек, среди которых были Лесков, Эртель, Леонтьев (Щеглов), Л. Е. Оболенский, Гайдебуров, Рубакин, Хирьяков, Савихин, Меньшиков. Читал хороший чтец Н. И. Горбунов, брат И. И. Горбунова. [312]Автор воспоминаний не сообщает определенно, были ли сделаны после этого списки с окончательной редакции. Среди сохранившихся в различных библиотеках рукописных, гектографированных и литографированных экземпляров повести мы не встречали текстов, восходящих к этой редакции. Когда „Послесловие к «Крейцеровой сонате»“ в предпоследней своей редакции, датированной 6 апреля 1890 г., дошло до столицы, оно также стало распространяться в списках сначала отдельно, а затем в соединении с повестью.
Огромное большинство списков повести, рукописных, литографированных и гектографированных, восходит к тексту списка, переписанного рукой М. Л. Толстой (первый слой рукописи № 15). В процессе переписывания и перепечатывания копий с копий текст, естественно, искажался и в большей или меньшей степени отходил от своего первичного оригинала. Различные списки написаны разными переписчиками; литографированные и гектографированные – воспроизводят текст, написанный от руки или на пишущей машинке. Большинство списков повести датировано 26 августа 1889 г., т. е. тем же числом, каким ошибочно датирована рукопись № 15, переписанная рукой М. Л. Толстой. Некоторые датированы ноябрем 1889 г. На одном известном нам экземпляре стоит в конце текста дата – 1890 г. Ряд экземпляров вовсе не датирован. Заглавие – в большинстве случаев – «Крейцерова соната». Один из литографированных списков с этим заглавием, заключающий в себе текст повести с датой 26 августа 1889 г. и «Послесловия» с датой 6 апреля 1890 г. (текст написан на пишущей машинке), заключен в обложку, на которой, кроме заглавия, – литографированный рисунок, изображающий пашущего крестьянина (года издания и указания типографии на обложке нет). Другой, также литографированный список (текст написан первоначально от руки), не имеющий даты в конце повести, но снабженный датой 26 сентября 1890 г. [sic!] в конце «Послесловия», заключен в обложку, на которой отлитографировано заглавие «Крейцерова соната 1888 г., или повесть о том, как муж убил свою жену». Заглавие окружает собой рисунок, изображающий фигуру смерти с косой, приподымающую занавес, за которым видна пустая кровать; слева от края фигуры нарисованы соха и лопата, справа – книга и ноты. Внизу обложки – обозначение места и года издания – Москва, 1890.
Текст всех этих списков, содержащих в себе разнородные ошибки и искажения, восходя к первоначальному слою рукописи, написанной М. Л. Толстой, в основном однороден.
Но среди литографированных списков нам встретился один, написанный первоначально от руки (два почерка), в котором первые двадцать глав воспроизводят восьмую, предпоследнюю редакцию, а следующие восемь – редакцию последнюю.
В 1890 г. в берлинском «Библиографическом бюро» был напечатан текст «Крейцеровой сонаты» по одному из списков, восходящих к списку М. Л. Толстой (к первоначальному его слою), Берлин, 1890, Книжный магазин Б. Бера (Вальтер Циммерман). В том же году в том же издательстве вышло второе издание повести в соединении с «Послесловием». Текст повести в обоих изданиях один и тот же. В нем большое количество искажений и опечаток. Вероятно, в том же году, также в Берлине (Stuhr’sche Buch-und Kunsthandlung), без обозначения года вышло «новое издание» «Крейцеровой сонаты» вместе с «Послесловием», «пересмотренное и исправленное», как значится на обложке, неким A. H., учителем русского языка при Королевской военной академии и русским переводчиком при Королевском камергерихте в Берлине. Текст его, содержащий меньшее количество искажений, чем предыдущие два издания, воспроизводит также восьмую, предпоследнюю редакцию повести. Вслед за ней напечатано и «Послесловие». Со второго издания «Библиографического бюро» в Москве был сделан литографированный список, датированный на обложке 1890 г. и озаглавленный «Крейцерова соната, или повесть о том, как муж свою жену убил». На обложке же помета: «(с берлинского печатного издания)». Подзаголовка в этом издании однако нет.
Предпоследняя редакция «Крейцеровой сонаты» распространилась среди читателей помимо какого-либо участия Толстого, даже отчасти вопреки его желанию, как это явствует из его слов в письме к Т. А. Кузминской от ноября 1889 г.: «Личное же мое желание об этой повести то, чтобы ее не давать читать, пока она не исправлена» (ГТМ, архив Т. А. Кузминской).
Впервые вопрос о напечатании повести, в издательстве «Посредник», еще задолго до ее окончания, был поднят Чертковым. В письме к Толстому от 15 мая 1889 г. он писал ему: «Вы очень поддержали бы наши издания, если бы дали нам книжку, написанную вами. Нельзя ли напечатать вам у нас ту повесть о любви, о которой вы мне писали?» (АТ). В ответ на эту просьбу Толстой передал свое согласие через И. И. Горбунова, уехавшего из Ясной поляны в Петербург 20 мая. В письме от 30 мая Чертков благодарит Толстого за согласие: «Меня очень обрадовало – пишет он – то, что вы хотите отдать в наши народные издания вашу повесть о плотской любви». Но впоследствии, по настоянию С. А. Толстой, хотевшей напечатать «Крейцерову сонату» в подготовлявшейся ею тринадцатой части собрания сочинений Толстого, Толстой изменил свое первоначальное намерение: напечатанная отдельным изданием повесть широко разошлась бы и повредила бы распространению того тома сочинений, в котором она была бы потом перепечатана. Поэтому Толстой решил впервые опубликовать ее в еженедельнике П. А. Гайдебурова «Неделя», о чем записал впервые в дневник под 31 августа 1889 г. В письме к Черткову от 10 сентября, сообщая о том, что почти кончил «Крейцерову сонату», он писал ему: «Думаю напечатать всё у Гайдебурова. У него без цензуры. Иначе нельзя. И это решено и решено женою, которая на это согласна» (AЧ).
Но занявшись переработкой повести, Толстой отложил ее печатание.
Между тем друг Толстого H. Н. Страхов, узнав, что «Крейцерова соната» заканчивается писанием, обратился к Толстому в письме от 31 августа 1889 г. с просьбой напечатать ее в «Русском вестнике» на тех условиях, которые поставит сам автор. [313]В ответ на это Толстой написал Страхову 12 сентября: «Свое писание, которое я почти кончил, я с Татьяной Андреевной [314]посылаю в Петербург для напечатания у Гайдебурова. Я выбрал Гайдебурова потому, что его издание бесцензурно и не враждебно христианству. Условия мои одни – то, чтобы не было условий и чтобы тут же заявить, что это сочинение не составляет ничьей собственности, и я прошу всех перепечатывать и переводить его. Говорят, что оно опять нецензурно, принимая во внимание нашу теперешнюю. Вообще вы поможете, я надеюсь и прошу вас, в этом деле, в печатании, в исключении, изменении чего нужно». [315]В ответ на это письмо Страхов в письме от 16 сентября, изъявляя полную готовность быть полезным Толстому в печатании повести, просил его разрешения напечатать «Крейцерову сонату» одновременно с тем, как она будет напечатана в «Неделе» или непосредственно вслед за этим, и в «Русском вестнике». [316]На эту просьбу Толстой ответил Страхову не письменно, а, видимо, через Т. А. Кузминскую, вернувшуюся из Ясной поляны в Петербург. Точное содержание этого ответа однако неизвестно. В письме к Толстому от 27 сентября Страхов, сообщая о том, что Т. А. Кузминская говорила ему о планах издания повести, рекомендует Толстому напечатать ее по очень дешевой цене отдельной книгой, не анонимно, а под своим именем, и объявить, что автор отказывается от прав собственности на свое произведение, позволяя безвозмездно перепечатывать его кому угодно. [317]Очевидно, судя по этому письму, Толстой задумал было напечатать повесть без своего имени и тогда же решил отказаться от права литературной собственности на нее.
Но первоначальные планы печатания повести были изменены в виду решения Толстого напечатать ее в готовившемся сборнике в память умершего 26 декабря 1888 г. редактора «Русской мысли» С. А. Юрьева, с которым Толстой издавна был в приязненных отношениях. 5 декабря Толстой записал в дневник: «Я решил отдать в Юрьевский сборник «Крейцерову сонату», и Соня довольна». 7 декабря 1889 г. С. А. Толстая писала Т. А. Кузминской: «В настоящее время я усиленно переписываю «Крейцерову сонату», которую, к радости своей, выпросила для сборника, издаваемого в память Юрьева и в пользу его семьи, которая очень бедствует. После сборника, который выйдет в ограниченном количестве экземпляров, напечатаю и я в 13-м томе, что мне и выгодно и приятно. А главное, сборник этот дело почтенное, бескорыстное и полезное, а печатать в газетах [318]я всегда ненавидела. Левочка много работает, поправляет, и на-днях отдаем в печать» (ГТМ, архив Т. А. Кузминской). В тот же день Толстой писал И. Д. Ругину: «Я решил «Крейцерову сонату» отдать в Юрьевский сборник, и меня мучает то, что это огорчит Гайдебурова. Если можно, смягчите это как-нибудь. Если что еще напишу цензурное, на что надеюсь, то напечатаю у него» (ГТМ).
10 декабря он записывает в дневник: «Вчера получил письмо от Эртеля и Гайдебурова, что «Крейцерову сонату» не пропустят. Только приятно». Через А. И. Эртеля, возвращавшегося из Ясной поляны в Москву, Толстой передал Н. И. Стороженко, одному из инициаторов сборника в память Юрьева, свое желание напечатать повесть в этом сборнике. В письме от 7 декабря Эртель, сообщая Толстому о том, что Стороженко очень обрадован решением Толстого, пишет в то же время о неприятной новости, услышанной им от его приятеля и касающейся «Крейцеровой сонаты»: один из влиятельных членов главного управления по делам печати сообщил этому приятелю, что повесть, известная главному управлению по рукописи, ни в каком случае в России не будет разрешена к печати (АТ). Гайдебуров же в письме от 8 декабря не только ничего не писал о готовящемся цензурном запрещении «Крейцеровой сонаты», но, напротив, просил Толстого подтвердить его намерение печатать повесть в «Неделе». В более позднем письме, от 20 декабря, Гайдебуров действительно сообщал Толстому о цензурных препятствиях к опубликованию повести. Он писал: «Самое неприятное в истории с «Сонатой» вот что. Сегодня ко мне приезжал секретарь здешнего цензурного комитета с официальным порученном от Феоктистова. [319]В виду дошедших до них слухов, что «Соната» появится в «Неделе», мне категорически объявлено, что она ни в каком случае не будет допущена к выпуску в свет и что книжка с этой повестью будет уничтожена: очевидно после этого она уже не может появиться ни в Юрьевском сборнике ни где бы то ни было... Вот поистине плачевный результат преждевременного чтения «Сонаты» в петербургских «сферах». [320]Если бы повесть стала известна цензуре в промежуток тех 4-х дней, когда журнал находится на ее рассмотрении, быть может, эти господа не решились бы ее задержать (тем более, что – как я слышал – вы пишете о ней заключение); теперь же, когда известно мнение Победоносцева и других влиятельных лиц, цензура уже не могла бы, если бы даже хотела, дозволить «Сонату». Таким образом удовлетворение суетного любопытства нескольких десятков слушателей (в том числе прямо вам враждебных) лишило всё русское общество произведения, которого оно ждало с таким напряженным интересом. Мне тяжело передавать вам это, но, повторяю, мне сообщено официальнораспоряжение цензуры, и я считаю себя не в праве скрыть его от вас» (АТ).
Несмотря на это, Толстой всё-таки не терял надежды напечатать «Крейцерову сонату» в России. В письмах к П. А. Буланже и Л. Ф. Анненковой от 25 декабря он пишет о том, что собирается печатать повесть в сборнике в память Юрьева, но тут же указывает на цензурные препятствия. Непонятно, почему в письме к С. Т. Семенову от того же 25 декабря Толстой пишет о том, что повесть будет напечатана, должно быть, в «Неделе».
Повесть всё же была передана Н. И. Стороженко для напечатания ее в сборнике в память Юрьева. 15 января 1890 г. Толстой писал А. И. Эртелю: «Насчет повести моей: вчера отдал ее Стороженко. Он хочет попытаться пропустить ее с вырезками» (ГТМ). Но так как цензура не давала разрешения на ее напечатание, она в этот сборник не попала, и вместо нее в сборнике были напечатаны «Плоды просвещения». Хлопотать о напечатании «Крейцеровой сонаты» перед высшими петербургскими бюрократическими сферами взялись свояк Толстого А. М. Кузминский, H. Н. Страхов и Н. И. Стороженко, но хлопоты их оказались безуспешными. 22 января H. Н. Страхов писал С. А. Толстой: «Недавно был у Победоносцева. Оказалось, что он и не читал «Сонаты Крейцеровой», но что Феоктистов наговорил ему разные ужасы. Я защищал, объясняя ему, в чем нравственный смысл повести. Кто-то мне рассказывал, что Победоносцев потом, ссылаясь на меня, говорил, что не знает, кому верить: Феоктистову или мне. «Не читал и не буду читать» – сказал он мне. – Отчего? – «Зачем я стану наполнять свое воображение тяжелыми и отвратительными образами?» (АТ) [321]15 февраля 1890 г. Т. А. Кузминская писала С. А. Толстой о том, что «Крейцерову сонату» читали министр внутренних дел И. Н. Дурново, начальник главного управления по делам печати E. М. Феоктистов, Победоносцев, государь и государыня. Александр III, по словам Кузминской, был доволен повестью, государыня шокирована; главной же помехой во всем были Победоносцев и Феоктистов. По мнению Т. А. Кузминской, следовало бы просить о напечатании «Крейцеровой сонаты» в собрании сочинений, иначе ее вряд ли пропустят (ГТМ, архив Т. А. Кузминской).
Вскоре же С. А. Толстая обратилась к Дурново с просьбой пропустить «Крейцерову сонату» в составе тринадцатой части собрания сочинений. В ответ на это Феоктистов писал Софье Андреевне в письме от 10 марта: «Г. министр внутренних дел, получив письмо вашего сиятельства, поручил мне известить вас, что при всем желании оказать вам услугу, его высокопревосходительство не в состоянии разрешить к печати повесть «Крейцерова соната», ибо поводом к ее запрещению послужили не одни только, как вы изволите предполагать, встречающиеся в ней неудобные выражения» (АТ).
До конца 1890 г. вопрос о печатании «Крейцеровой сонаты» не подвинулся вперед. 16 декабря этого года С. А. Толстая в дневнике в числе своих забот упоминает и „тринадцатую часть с запрещенной «Крейцеровой сонатой».“ [322]Дело в том, что, печатая тринадцатую часть собрания сочинений своего мужа, С. А. Толстая решила на ряду с отрывками статей «О жизни», «Плодами просвещения» и др., включить в него и «Крейцерову сонату», которая и набиралась для тома, несмотря на то, что цензурное разрешение для ее напечатания получено не было. С середины декабря 1890 г. С. А. Толстая стала держать корректуры этого тома. 12 января 1891 г. она записывает в дневник о том, что получила корректуру «Крейцеровой сонаты», а затем 13, 19 и 25 января там же отмечает, что с помощью Т. А. Кузминской поправляла корректуры «Крейцеровой сонаты» и «Послесловия» к ней. В феврале большая часть тринадцатой части была отпечатана, но 25 февраля на нее был наложен арест. 28 февраля С. А. Толстая записывает в дневник: «Из Москвы известие, что арестован весь XIII том. Не знаю, чем это кончится, и ничего не решила», [323]а 2 марта она пишет Т. А. Кузминской: «Слышали ли вы в Петербурге что либо о моем напечатанном тринадцатом томе? В Москве с начала опечатали одну «Крейцерову сонату», [324]а потом и весь тринадцатый том» (ГТМ, архив Т. А. Кузминской). Судя по тому, что Софья Андреевна отмечает в записях своего дневника от 27 мая и 5 июня 1891 г. о чтении ею корректур «Крейцеровой сонаты», [325]часть тома, содержащая «Крейцерову сонату» и «Послесловие», была лишь набрана, а не отпечатана. Записи же 27 мая и 5 июня, видимо, обозначают, что в эти дни читались сверстанные корректуры повести и «Послесловия» к ней. 13 марта С. А. Толстая записывает в дневник: «Еду в Москву, выпущу 12 частей с объявлением о задержке XIII». 20 марта там же она записывает: «Провела в Москве 15 и 16 число... В Москве узнала, что XIII часть запретили в Петербурге. В Москве была арестована только «Крейцерова соната». Еду в Петербург, употреблю все старания, чтобы увидать государя и отвоевать XIII том». [326]При помощи Е. Г. Шереметевой, двоюродной сестры Александра III, С. А. Толстая добилась с государем свидания, которое произошло 13 апреля в Петербурге. Предлогом для свидания была просьба Софьи Андреевны, чтобы Александр ІII был сам цензором произведений Толстого. Предварительно С. А. Толстая побывала у Феоктистова и добилась у него разрешения выпуска в свет тринадцатой части, зa исключением «Крейцеровой сонаты». Разрешение на печатание последней, но лишь в полном собрании сочинений, было дано Александром III. В ответ на просьбу быть впредь цензором художественных произведений Толстого, он, по словам С. А. Толстой, ответил согласием. [327]В связи с намерением жены хлопотать о выпуске запрещенного цензурой тома Толстой писал 26 марта 1891 г. H. H. Страхову о том, что Софья Андреевна, к его «великому сожалению», едет в Петербург хлопотать о выпуске тринадцатого тома. «Вы не можете себе представить – продолжает он, – какое тут было прежде трагическое, а теперь комическое недоразумение: Софья Андреевна хлопочет, и как будто для меня, о выходе этого тома, тогда как всё в выходе этого тома мне только неприятно – прежде очень, но теперь чуть-чуть, но всё-таки неприятно: неприятно, что выходят отрывки статей с урезками, неприятно, что продаются мои сочинения, неприятно, что просто появляются теперь, в этой пошлой форме полного собрания». [328]
15 апреля того же года Толстой писал Черткову: «Жена вчера приехала из Петербурга, где она видела государя и говорила с ним про меня и мои писанья – совершенно напрасно. Он обещал ей разрешить «Крейцерову сонату», чему я вовсе не рад. А что-нибудь скверное было в «Крейцеровой сонате». Она мне страшно опротивела, всякое воспоминание о ней. Что-нибудь было дурное в мотивах, руководивших мною при писании ее. Такую злобу она вызвала. Я даже вижу это дурное. Буду стараться, чтобы впредь этого не было, если придется что кончить» (AЧ).
Несмотря однако на разрешение Александра III, том с «Крейцеровой сонатой» задерживался цензурой. 5 мая С. А. Толстая писала Т. А. Кузминской: «Знаешь, результат моего свидания с государем, говорят, тот, что «Крейцерову сонату» запретили в Москве бумагой из Петербурга еще строже, чем когда-либо. Я написала министру. Теперь жду ответа и всё не выпускаю 13-й части» (ГТМ, архив Т. А. Кузминской). Наконец, к 10-му мая от министра внутренних дел И. Н. Дурново было получено разрешение на выпуск в свет тринадцатой части с «Крейцеровой сонатой» и «Послесловием» к ней, о чем была извещена типография, в которой печаталась эта книга. [329]О разрешении печатать «Крейцерову сонату» в тринадцатой части сочинений Толстого известил С. А. Толстую и И. Н. Дурново письмом от 6 мая (АТ). 8 мая 1891 г. последовал циркуляр за № 2217, сообщавший, что «напечатанную в XIII ч. сочинений графа» Л. Н. Толстого повесть «Крейцерова соната» министр внутренних дел не признал возможным выпустить в свет отдельным изданием». Циркуляром от 26 сентября того же года зa № 4453, со ссылкой на предыдущий циркуляр, вновь предписывалось «не допускать повесть графа Л. Н. Толстого «Крейцерова соната» с «Послесловием» отдельным изданием». Наконец, запрещение отдельных изданий «Крейцеровой сонаты» с «Послесловием» было подтверждено и циркуляром от 4 ноября 1893 г. за № 5198. Отменено это запрещение лишь в 1900 г., «по высочайшему повелению», циркуляром от 17 февраля за № 1192. [330]
В июне 1891 г. вышла, наконец, в свет тринадцатая часть сочинений Толстого с «Крейцеровой сонатой» и «Послесловием» к ней, отпечатанная в Москве, в типографии А. И. Мамонтова и помеченная на титульном листе 1890-м годом, а на обложке, отпечатанной в типографии М. Г. Волчанинова, – 1891-м годом. [331]Том поделен на два отдела. В первом напечатаны статьи «В чем счастье?», «О переписи в Москве», отрывки из «Так что же нам делать?», статья «О том, в чем правда в искусстве»; во втором, имеющем подзаголовок «Новейшие произведения» – «Ручной труд и умственная деятельность», «Последние главы из книги «О жизни», «Праздник просвещения 12 Января», «Трудолюбие или торжество земледельца», «Плоды просвещения», «Для чего люди одурманиваются?», «Крейцерова соната» и «Послесловие» к ней.
Так как этот том вышел в ограниченном количестве экземпляров (3000) и очень скоро разошелся, то С. А. Толстая вскоре же задумала новое издание его. 11 июля она писала Т. А. Кузминской: «13-й том, думают в цензуре, можно будет повторить, и я заказываю» (ГТМ, архив Т. А. Кузминской). 16 июля 1891 г., по возвращении из Москвы в Ясную поляну, Софья Андреевна записывает в дневник: «После ее (А. А. Толстой, Н. Г.)отъезда я на другой день уехала в Москву заказывать 20000 XIII части к прежним изданиям; ее было только 3000, и все разошлись очень быстро. Пришлось очень утомляться, чтоб найти бумагу готовую, чтоб найти типографию, которая взялась бы сделать в 2 недели». [332]Новое издание тринадцатой части по объему существенно отличалось от предыдущего. В него вошел лишь отдел «Новейших произведений», четыре же статьи, составлявшие первый отдел тринадцатого тома в предыдущем издании и ранее напечатанные в предшествовавших изданиях сочинений, не были включены в том, очевидно, для того, чтобы удешевить его печатание и облегчить для покупателя его приобретение. На обложке тома и на титульном листе к пометке «Произведения последних годов» добавлено «Издание первое». Год издания – 1891, типография – М. Г. Волчанинова. Но набор в обоих изданиях один и тот же, так что, видимо, в типографии Волчанинова лишь вторично печаталась книга, набранная в типографии Мамонтова.
Набор текста «Крейцеровой сонаты» для тринадцатой части, как указано в описании рукописей, производился с оригинала, переписанного рукой С. А. Толстой и содержавшего в себе ряд отступлений от последней, авторизованной рукописи повести и, кроме того, очень большое количество ошибок и пропусков, сделанных переписчицей по рассеянности. Количество искажений подлинного толстовского текста в «Крейцеровой сонате», как она была напечатана в тринадцатой части, увеличивается тем, что и последняя авторизованная рукопись заключала в себе, в свою очередь, ряд ошибочных чтений, незамеченных Толстым и переходивших из копии в копию. В правке корректуры Толстой никакого участия не принимал, а С. А. Толстая правила ее исключительно по оригиналу, сданному в набор, в редких случаях внося исправления по собственному почину и таким образом еще увеличивая количество отступлений от подлинного текста.
В результате всего этого текст «Крейцеровой сонаты» в тринадцатой части – издания 1891 г. – заключает в себе огромное количество искажений (около 200) сравнительно с подлинным текстом повести, сделанных частью сознательно большей же частью бессознательно.
Приводим все сознательные искажения и важнейшие образцы искажений бессознательных по сравнению с верными чтениями текста рукописи № 14. [333]
Сознательные искажения вызывались прежде всего стремлением С. А. Толстой избегнуть рискованных и в печати неудобных, по ее мнению выражений.
Так, в главе V, стр. 20, строка 20, слова: «за сифилитиков» заменены словами: «за больных известной болезнью»; в главах VI и VII, стр. 22, 23, строки 32, 12, 18, слова: *«нашлепки на зады», *«зада», *«нашлепки» заменены соответственно словами: «турнюры», «турнюра», «турнюры»; в главе XIV, стр. 37, строка 7, слова: *«на придворном бале» заменены словами: «на утонченнейшем бале»; в главе XVIII, стр. 46, строка 26, слова «мерзавцы не велели» заменены словами: «доктора не велели»; в главе XXV, стр. 66, строки 23, 24, слова: *«публичные дома» заменены словами: «известные дома». В следующих трех случаях замены сделаны С. А. Толстой, видимо по мотивам субъективного свойства. Так, в главе XI, стр. 28, строки 31—32, слова: *«надо, чтоб супруги воспитали в себе этот порок» заменены словами: «надо, чтоб супруг воспитал в жене этот порок»; в главе XVI, стр. 42, строки 32—33, слова: «виновата она, сделала не то» заменены словами: «виноваты мы, сделали не то»; в главе XIX, стр. 48, строка 7, к словам: «и тут же неожиданную муку – детей» перед словом «детей» добавлено: «столько».
В одном случае, в тексте X главы, следующее стилистически неотделанное, хотя и авторизованное Толстым место – «Но у нас, когда из десяти брачущихся едва ли есть один, который не только не верит в таинство, но не верит даже в то, что то, что он делает, есть некоторое обязательство», стр. 27, строки 36—38, исправлено так: «Но у нас, когда из десяти брачущихся наверное девять не только не верят в таинство, но не верят даже в то, что то, что они делают, есть некоторое обязательство». В другом случае, в XV главе, фраза: «И всех она кормила сама», стр. 40, строка 15, после слова «всех» логически правильно дополнена словами: «кроме первого», так как выше в той же главе речь идет о том, что жена Позднышева, к которой эта фраза относится, по настоянию докторов не кормила сама первого ребенка.
В последней главе, после слов: «и трясся молча передо мною», стр. 78, строки 1—2, напечатано следующее место, отчеркнутое в рукописи № 14 с пометкой рукой Толстого «пр[опустить]»: «Лицо его сделалось тонкое, длинное, и рот во всю ширину его. – Да, сказал он вдруг. Если бы я знал, что я знаю теперь, так бы совсем другое было бы. Я бы не женился на ней ни зa что, и никак не женился бы. – Опять мы долго молчали».
В нескольких случаях С. А. Толстая, видимо также сознательно, сделала некоторые исправления слога, с целью «улучшить» его. Так, в главе I, стр. 10, 11, строки 21, 34, вместо «говорила она» ею написано: «говорила дама», вместо «уговаривал он» – «уговаривал муж», в главе XVIII, стр. 47, строка 14, вместо «мерзавцев» – «мерзавцев-докторов», в главе XIX, стр. 49, строка 4, вместо *«Он – отец» – «Его отец»; в главе XXV, стр. 65, строка 10, вместо «не видно его было», «не видно было Позднышева».
Что касается бессознательных искажений авторского текста, сделанных в рукописи, с которой набиралась повесть, и затем попавших в печатный текст издания 1891 г., то они часто сводятся к пропуску тех фраз и слов, которые начинаются тем же словом, которым начинается следующая за пропущенными словами фраза, или – чаще – кончаются тем словом, которым кончается предшествующая пропущенным словам фраза. Случаи эти следующие. Перед словами: «У нас люди женятся», стр. 15, строка 2, пропущено: «*а у нас их нет». [334]После слов: «делала и говорила», стр. 41, строки 36—37, пропущено: *«она делала и говорила». Перед словами «В городе человек может», стр. 46, строка 10, пропущено: *«В городе несчастным людям жить лучше». [335]После слов: «Узды не было никакой, как» стр. 47, строка 23, пропущено: *«нет никакой». После слов: «Что может удержать его?», стр. 64, строка 10, пропущено: *«Ничто. Всё, напротив, привлекает его». После слов: «одну за другой», стр. 66, строка 8, пропущено: *«и одну циничнее другой». После слов: «Страдания были», стр. 67, строка 19, пропущен целый ряд строк, начиная от слов: *«так сильны» и кончая словами: «*К нему же было». [336]В результате этого пропуска и еще нескольких ошибок из оставшихся слов получилась явно лишенная смысла фраза: «Страдание было какое-то странное чувство – и ненависть сознания своего унижения и его побед». После слов: «и явилось странное чувство», стр. 69, строки 36—37, пропущено: *«вы не поверите – чувство». Перед словами: «ее доктор», стр. 75, строка 38, пропущено: *«доктор». [337]
