Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 27."

Автор книги: Лев Толстой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 52 страниц)

– Что с тобой? – говорю я.

– Ничего. Я такая же, как всегда, – говорит она, а сама, как сумасшедшая, говорит бессмысленные, ничем необъяснимые злые вещи.

Терпишь иногда, но иногда прорвется, раздражишься, и тогда прорывается и ее раздражение, и выливается поток ругательств и какое-нибудь уличение тебя в воображаемом преступлении. И всё это доведенное до самой превосходной степени, с рыданиями, слезами, беганьем из дому в самые необычные места. Начинаешь искать. Совестно перед людьми, детьми, но делать нечего. Она в таком состоянии, что ты чувствуешь – она на всё готова. Бегаешь за ней, отыскиваешь. Проходят мучительные ночи. И оба с истерзанными нервами наконец, после самых жестоких слов и обвинений, наконец затихаем.

Стр. 39, строки 5—6.

Вместо:– Я во всё время моей женатой жизни никогда не переставал испытывать терзания ревности. – в лит. ред.:– Да-с, ревность, безосновательная ревность – это условие нашей развращенной брачной жизни, и я всё время моей женитьбы никогда не переставал испытывать ее и мучаться ей.

Стр. 39, строки 7—9.

Вместо:И один из таких периодов кончая:Я особенно ревновал в это время, во-первых, потому, – в лит. ред.:Это было два периода: один – это был после первого ребенка, когда доктора не велели кормить, а кормила кормилица, я особенно ревновал, во-первых, потому,

Стр. 39, строка 12.

Вместо:во-вторых, потому, что – в лит. ред.:главное же потому, что

Стр. 39, строка 19.

Вместо:особенно злое выражение голоса – в лит. ред.:особенно злое выражение лица и голоса

Стр. 39, строка 31.

Вместо:не может разродиться, – в лит. ред.:не может родить,

Стр. 40, строки 11—12.

Вместо:Я только говорил про то, что она прекрасно сама кормила детей, – в лит. ред.:Я говорил про то, что она прекрасно кормила детей,

Стр. 40, строки 12—15.

Вместо:и что это ношение и кормление детей кончая:она кормила сама. – в лит. ред.:и что это кормление и ношение детей, вообще дети умеряли мои муки ревности, но зато вызывали другого рода мучения.

Стр. 40, строки 16—36.

Слов:– Где же они теперь, ваши дети? кончая:я и то благодарен. – в лит. ред. нет.

Стр. 40, строка 38 – стр. 43, строка 33.

Вместо:– Вот вы напомнили про детей. кончая:Жена была чадолюбива и легковерна. – в лит. ред.:

Дети пошли скоро один за другим, и пошло всё то, что бывает в нашем мире с детьми и с докторами. Да-с, дети, материнская любовь к детям – это тоже мудреная вещь. Дети для женщины нашего мира – не радость, не гордость, не исполнение призвания, а страх, тревога, неперестающее страдание, казнь; они прямо так и говорят, так и думают, так и чувствуют. И дети для них точно мучение, не потому, что они не хотят рожать, кормить и ходить за ними, – они, женщины с сильным материнским инстинктом, к которым и принадлежала моя жена, готовы на это, – но потому, что дети могут болеть и умирать. Они не хотят рожать для того, чтобы не полюбить, а полюбив, не бояться за здоровье и жизнь ребенка. Для этого же они не хотят кормить. «Если буду кормить, – говорят они, – я слишком полюблю его, а что как он умрет?» Оказывается, что им бы лучше было, если бы дети были гуттаперчевые, такие, которые не могли бы болеть и умирать, а такие, которых бы всегда можно было починить. Ведь что за путаница в головах и в сердцах этих несчастных! Ведь для чего делают мерзости, чтобы не рожать? Для того, чтобы не полюбить. Любовь, самое радостное состояние души, представляется опасностью. А отчего это? Оттого, что когда человек не живет по человечески, то ему много хуже животного. Ведь женщина наша не умеет смотреть на ребенка иначе, как только на удовольствие. Больно, правда, рожать, но зато ручки.... Ах, ручки! Ах, ножки!.. Ах, улыбается! Ах, всё тельце! Ах и чмокает, икает! Одним словом, животное материнское чувство – чувственность. Мысли же о том таинственном значении появления нового человеческого существа, которое заменит нас, нет никакой. Нет того, что при крещении говорят и делают над ребенком. Ведь никто не верит в это, а между тем ведь это было не что иное, как напоминание о человеческом значении младенца. Это бросили, не верят, а ничем не заменили, и остались одни ленточки, кружева, ручки, ножки. Осталось то, что есть у животного. Но дело в том, что у животного нет воображения, нет предвидения, нет размышления, нет докторов, да, опять докторов. У курицы, у коровы – зачичкался цыпленок, теленок издохнет, она поквокчет, помычит и живет дальше. А у нас заболеет ребенок – что такое? как лечить? где лечить? какого выписывать доктора? куда ехать? Ну, а если помер – где-же ножки, ручки? зачем всё это было? зачем эти мученья? Корова не спрашивает этого, и вот от этого дети – мученье. У коровы нет воображенья, и потому она не может думать того, как бы она могла спасти ребенка, если бы сделала то-то и то-то, и поэтому ее горе, сливающееся с физическим состоянием и продолжающееся определенно короткое время, есть состояние, а не горе, которое раздувается при праздности и сытости до отчаяния. У нее нет рассудка, который бы спрашивал, зачем это? Зачем перенесены были все страдания, зачем вся моя любовь, если они должны умереть? Нет рассуждения, которое говорило-бы, что впредь и не нужно рожать, а если родишь нечаянно, не нужно кормить и вообще не нужно любить, а то хуже. А так именно рассуждают наши женщины. И выходит, что когда человек не живет, как человек, то ему хуже животного.

– Да как же надо, по вашему, по человечески обращаться с детьми? – спросил я.

– Как? Любить их человечески.

– Ну, что же? Разве матери не любят своих детей?

– Не любят по-человечески, почти никогда не любят и поэтому любят даже не по-собачьи. Ведь вы заметьте: курица, гусыня, волчица – всегда будут для женщины недосягаемыми образцами животной любви. Редкая женщина бросится с опасностью жизни на слона отбивать у него своего ребенка, но ни одна курица, ни одна воробьиха даже не преминет броситься на собаку, и всякая отдает всю себя за детей, тогда как женщина редкая это сделает. Вы заметьте: женщине – человеку дана возможность воздержаться от физической любви к детям, чего не дано животному. Что же, разве это оттого, что женщина ниже животного? Нет, оттого, что она – выше (да и выше неправильно: не выше, а женщина – другое существо), у нее другие обязанности – человеческие, она может воздержаться от животной любви, перенеся эту любовь на душу ребенка. Это-то и свойственно женщине-человеку, и этого-то никогда нет в нашем мире. Мы читаем про героинь-матерей, жертвовавших детьми во имя чего-то высшего, и нам кажется, что это только сказки из древнего мира, которые до нас не касаются. А между тем я думаю, что если у матери нет того, во имя чего она может пожертвовать животными чувствами к своему ребенку, если она эту духовную силу, не находящую приложения, перенесет на попытки делать невозможное, физически сохранить своего ребенка, в чем ей будут помогать доктора, то ей будет много хуже, и она будет страдать, как она страдает. Так было с моей женой. Один ли был ребенок или их было пятеро – это было всё равно. Даже лучше немножко, когда их стало пятеро. Вся жизнь была постоянно отравлена страхом за детей, действительными или воображаемыми болезнями детей и даже самым присутствием детей. Я по крайней мере всё время всей моей женатой жизни постоянно чувствовал, что жизнь моя со всеми моими интересами всегда висит на волоске и зависит от здоровья детей, состояния детей, от учения детей. Дети – важное дело, что говорить, но ведь надо всем жить! В наше же время большим уже жить нельзя. Правильной жизни для больших нет: вся жизнь семейная теперь всякую секунду висит на волоске, и жизни семейной, жизни супругов – нет. Какое бы у вас ни было для вас важное дело, если вы вдруг получаете известие, что Васю рвет или Лиза сходила кровью, всё мгновенно должно быть брошено, забыто, превращено в ничто. Всё ничтожно.... Важны только доктора, клестир, температура. Не говоря уже о том, что никогда вы не начнете разговора, чтобы в самом интересном месте не прибежал Петя, с озабоченным видом спрашивая, можно ли есть яблоко или какую надевать курточку, или не пришла няня с ревущим ребенком. Правильной, твердой семейной жизни нет. Как вы живете, где живете, а потому и чем занимаетесь, всё это зависит от здоровья детей, а здоровье детей ни от кого не зависит, а благодаря докторам, которые говорят, что они могут помогать здоровью, ваша жизнь вся, всякую минуту может быть вся нарушена. Нет жизни. Это какая-то вечная опасность, спасенье от нее, вновь наступающая опасность, вновь отчаянные усилия и вновь спасение, постоянно такое положение, как на гибнущем корабле. Иногда мне казалось, что это нарочно делалось, что она прикидывалась беспокоющейся о детях для того, чтобы победить меня, так это заманчиво просто разрешало в ее пользу все вопросы. Мне казалось тогда, что всё, что она делала и говорила тогда, она говорила на мой счет, но теперь я вижу, что сама она, моя жена, мучалась и казнилась постоянно с детьми, с их здоровьем и болезнями. Это была пытка для нее и для меня тоже. Но кроме того, дети для нее были еще и средством забыться – пьянством. Часто я замечал, когда ей очень бывало тоскливо, ей легче становилось, когда заболевал ребенок, и она могла уйти в это опьянение. Но опьянение было невольное. Ведь другого ничего не было. И со всех сторон внушалось, что вот у Екат. Сем. умерло двое, а у М. Н. доктор такой-то спас, а у тех сейчас разъехались по гостиницам и тоже спасли. Разумеется, доктора с значительным видом подтверждали всё это, поддерживали ее в этом. И она рада бы не бояться, но доктор сказал какое-нибудь словечко – заражение крови, скарлатина, а помилуй Бог, дифтерит, и всё пропало. И нельзя ведь иначе. Ведь если бы у них была, как в старину у женщин, вера, что Бог дал, Бог и взял, что ангельская душа к Богу идет, что ему, умершему ребенку, лучше умереть невинному, чем умереть в грехах и т. п., чему ведь верили же люди; если бы у них было что-нибудь подобное этой вере, то они могли бы переносить спокойнее болезни детей, а то ведь этого нет ничего, следа нет. Веры в это нет. А вера должна быть во что-нибудь, и вот они верят, нелепо верят в медицину, и не в медицину, а в докторов, – одна в И. И., другая в П. И. и, как верующие, не видят нелепости своей веры, верят quia absurdum. ^[46]Ведь в самом деле, если бы они не верили бессмысленно, ведь видна же бы им была нелепость того, всего того, что предписывают эти разбойники. Скарлатина – заразительная болезнь, для этого надо в большом городе переезжать из своего дома в гостиницу половине семьи (мы так два раза переезжали). Но ведь всякий человек в городе – это центр проходящих через него бесчисленных диаметров, несущих нити всякой заразы, и преграды нет никакой: хлебник, портной, извозчик, прачки. Так что я берусь для каждого переехавшего из своего дома от известной ему заразы в другое место – в этом другом месте найти столь же близкую другую или ту же заразу. Но этого мало. Все знают богачей, после дифтерита в доме истребляющих всё и во вновь отделанных домах заболевающих, и все знают десятки людей, вместе с больными не заражающихся. Ну, да всё, ведь стоит только послушать. Одна говорит другой, что ее доктор хороший. Другая отвечает: «Помилуйте, он уморил того-то и того-то». И наоборот. Ну, приведите к барыне уездного доктора, она не поверит ему; привезите в карете такого, который точно то же знает, по таким же книгам и опытам лечит и скажет, что ему надо заплатить 100 рублей, – она поверит.

Всё дело в том, что наши женщины – дикие. Нет у них веры в Бога, и потому одни верят в порчу, которую напускают злые люди, а другие – в доктора И. И. за то, что берет дорого за визиты. Кабы была у них вера, так они бы знали, что скарлатины и т. п. совсем не так страшны, потому что от них не может нарушиться то, что может и должен любить человек – душа, а может произойти то, чего никто из нас не может избежать – болезни и смерть. А то как нет веры в Бога, они и любят только физически, и вся энергия их направлена на то, чтобы сохранить жизнь, то, чего нельзя и что только доктора уверяют дураков и в особенности дур, что они могут спасти. – Ну, и надо их звать.

Стр. 43, строки 34—36.

Вместо:Так что присутствие детей кончая:повод к раздору. – в лит. ред.:Так что присутствие детей не только не улучшало наших отношений, не соединяло, а, напротив, еще больше разъединяло нас.

Стр. 43, строки 37—39.

Вместо:дети были кончая:орудием борьбы; – в лит. ред.:дети были орудием борьбы;

Стр. 44, строка 10.

Вместо: —Ну-с, так и жили. – в лит. ред.:– Жили сначала в деревне, потом в городе. и далее отсутствующее в окончательном тексте:И если бы не случилось того, что случилось, и я так же бы прожил еще до старости, я так бы и думал, умирая, что я прожил хорошую жизнь, не особенно хорошую, но и не дурную, такую, как все; я бы не понимал той бездны несчастья и той гнусной лжи, в которой я барахтался, но чувствовал, что что-то не ладно. Чувствовал я, главное, то, что я – мужчина, который по моим понятиям должен был властвовать, что я попал, как говорят, под башмак и никак не могу из-под него выскочить. Главное, что держало меня под этим башмаком, – это были дети. Я хотел подняться, утвердить свою власть, но никак не выходило. У нее были дети и, опираясь на них, она властвовала. Я не понимал тогда того, что ей нельзя было не властвовать, главное потому, что она, выходя замуж, нравственно была несравненно выше меня, как и всегда всякая девушка несравненно выше мужчины, потому что несравненно чище его. Вы заметьте удивительную вещь: женщина наша, средняя женщина нашего круга – большею частью очень плохое существо, без нравственных основ, эгоистка, болтунья, самодурка, но девушка, рядовая девушка, молодая девушка до 20-ти лет – большею частью прелестное существо, готовое на всё самое прекрасное и высокое. Отчего это? Ясно, что это оттого, что мужья развращают, нравственно принижают своих жен до своего уровня. В самом деле, если мальчики и девочки родятся одинаково, то всё-таки преимущество девушек огромно. Во-первых, девушка не подвергается тем развращающим условиям, которым подвергаемся мы: у нее нет ни курения, ни вина, ни карт, ни учебных заведений, ни товарищества, ни службы, а во-вторых, и главное, – она плотски чиста. И потому девушка, выходя замуж, всегда выше своего мужа. Она выше мужчины и девушкой и становясь женщиной в нашем быту, где для мужчин нет необходимости непосредственного добывания пропитания, становится большею частью и выше его по важности того дела, которое она делает, когда начинает рожать и кормить. Женщина, рожая и кормя, ясно видит, что дело ее более важно, чем дело мужчины, заседающего в земском собрании, в суде, в Сенате. Она знает, что во всех этих делах важно одно – получить зa это деньги. Деньги же получить можно различными другими способами, и потому самое дело не есть несомненно необходимое, как кормление ребенка. Так что женщина непременно выше мужчины и должна властвовать над ним. Мужчина же нашего круга не только не признает этого, но, напротив, всегда смотрит на женщину с высоты своего величия, презирая ее деятельность.

Так моя жена презирала меня с моей земской деятельностью на основании того, что она рожает и кормит детей. Я же, поддерживаемый установившимися взглядами мужчин, я считал, что бабья возня: пеленки, сиськи, соски, соски, как я это шутливо называл, – есть деятельность самая презренная, над которой можно и должно подтрунивать. «Бабы там знают, как управиться». Так что кроме всех других причин, нас еще разделяло взаимное презрение.

Стр. 44, строки 16—24.

Вместо:что понять друг друга, кончая:был всегда свят перед нею. – в лит. ред.:что общения духовного нет и не может быть, и не делалось уже попыток. О самых простых вещах мы оставались неизменно каждый при своем мнении, не пытались даже убедить друг друга. С самыми посторонними лицами и я и она – мы говорили о разнообразных и задушевных предметах, но не между собой. Иногда, слушая, как она при мне говорила с другими, я говорил себе: «какова! и всё лжет!» И я удивлялся, как собеседник ее не видел, что она лжет.

Стр. 44, строка 30.

После слов:чтобы вспыхнуло раздражение. – в лит. ред.:Присутствие 3-го лица облегчало нас. Через 3-ье лицо мы еще кое-как общались. Она считала себя всегда совершенно, вероятно, правой передо мной, а уж я для себя был всегда свят перед нею в своих глазах.

Периоды того, что мы называли любовью, приходили так же часто, как и прежде, но они были грубее, голее, без всякого прикрытия. Но периоды эти были непродолжительны и тотчас сменялись периодами злобы без всякой причины, злобы, питаемой самыми непонятными предлогами.

Стр. 44, строка 38.

Вместо:возникали во мне – в лит. ред.:возникали

Стр. 45, строка 12.

Вместо:здоровьем детей. – в лит. ред.:и – главное – здоровьем детей.

Стр. 45, строки 12—18.

Вместо:У меня же было свое пьянство – кончая:не спала с ребенком». – в лит. ред.:Всё это были занятия, не вытекающие из прямой потребности, а относилась она к ним всегда так, что как будто жизнь ее и детей зависит от того, что пирожки к супу не будут подожжены, что не будет повешена гардина, окончено платье, выучен урок и принято какое-то лекарство. Мне ясно было, что всё это было для нее – главное – средством забвения – пьянством, таким, каким для меня было пьянство службы, охоты, карт; правда, у меня было кроме этого в прямом смысле пьянство: табаком, которого я выкуривал пропасть, и вином, которым я не напивался, но которого я выпивал – перед едой водку, да за едою стакана два вина, так что постоянный туман застилал от нас неладность нашей жизни.

Эти новые теории гипнотизма, душевных болезней, истеричности – всё это не простая, а вредная, гадкая глупость. Про жену мою Шарко непременно бы сказал, что она была истерична, а про меня сказал бы, что я не нормален и, пожалуй, стал бы лечить. А лечить тут нечего было. Вся эта душевная болезнь наша происходила оттого, что мы жили безнравственно. От безнравственной жизни нам было больно, а чтобы заглушить эту боль, мы и делали различного рода ненормальные поступки, то самое, что эти доктора называют признаками душевной болезни, истеричностью. Лечение этих болезней не у Шарко, не у них. Никакими внушениями и бромами этого вылечить нельзя, а надо ясно увидать, отчего боль, – всё равно, как на гвоздь сел: увидишь гвоздь, увидишь, что неправильно в твоей жизни, и перестанешь делать, прекратится боль, и нечего будет заглушать. От неправильности нашей жизни была боль: и мои муки ревности, моя раздражительность, моя потребность поддерживания себя охотой, картами и – главное – вином и табаком в постоянном состоянии опьянения. От этой же неправильности было: ее страстность отношения ко всем занятиям, ее переменчивость настроения – то мрачность, то странная веселость, ее болтливость – всё это вытекало из потребности постоянного отвлечения внимания от себя самой, от своей жизни: постоянное опьянение какими-нибудь делами, которые всегда бывали к спеху.

Стр. 45, строки 20—24.

Слова:И если бы не случилось того, что случилось, кончая:в которой я барахтался. – в лит. ред. находятся в начале XVII главы, после слов:Жили сначала в деревне, потом в городе.

Стр. 45, строка 25.

Вместо:А мы были – в лит. ред.:Мы были

Стр. 45, строки 33—34.

После слов:И вот является потребность переезда в город. – в лит. ред.:Так и с нами случилось, и мы переехали в город.

Стр. 45, строка 36 – стр. 46, строка 8.

Вместо:Мы подходили к станции кончая:и всё это хочется сказать. – в лит. ред.:Потом он выпил залпом оставшийся стакан чаю и продолжал.

Стр. 46, строка 28.

Вместо:но она с легкомысленным упорством – в лит. ред.:но она с легкостью, но с упорством

Стр. 46, строки 37—39.

Слов:Или мы искусственно избавляемся кончая:Оправданий нет. – в лит. ред. нет.

Стр. 47, строки 7—8.

Вместо:И Марья Павловна и Иван Захарыч. – в лит. ред.:и М. П. и И. 3.

Стр. 47, строки 19—22.

Вместо:Вид ее наводил беспокойство. кончая:запряженная лошадь, – в лит. ред.:Вид ее наводил страх: в роде как застоявшаяся горячая запряженная лошадь,

Стр. 47, строка 24.

Слов:и мне было страшно. – в лит. ред. нет.

Стр. 47, строки 26—29.

Слов начала XIX гл.:Он вдруг приподнялся кончая:и опять сел против меня. – в лит. ред. нет.

Стр. 47, строки 30—32.

Вместо:глаза жалкие кончая:закурив папироску. – в лит. ред.:глаза жалкие, совсем чужие, носу почти нет, и усы и борода поднялись к самым глазам, и рот стал огромный, страшный.

– Да-с, так

Стр. 48, строки 28—30.

Слов:Он опять повернулся к окну, кончая:продолжал:

– Да-с, – в лит. ред. нет.

Стр. 48, строка 40—стр. 49, строка 1.

Слов:Не он, так другой, это должно было быть. – Он опять замолчал. – в лит. ред. нет.

Стр. 49, строки 8—9.

Слов:Человек он был..... – в лит. ред. нет.

Стр. 49, строка 10.

После слова:воздержался – в лит. ред.:остановился

Стр. 49, строки 17—18.

Слов:как у готтентотов, говорят. Они, говорят, тоже музыкальны. – в лит. ред. нет.

Стр. 49, строка 18.

Вместо:Лезущий в фамильярность, – в лит. ред.:Приличный, знаете, лезущий в фамильярность,

Стр. 49, строка 20.

Вместо:с соблюдением внешнего достоинства – в лит. ред.:по с соблюдением внешнего достоинства

Стр. 49, строка 37.

Слов:т. е. мое свинство. – в лит. ред. нет.

Стр. 49, строки 37—38.

Вместо:Всё произошло оттого, что между нами была та страшная пучина, – в лит. ред.:всё произошло оттого, что явился этот человек в то время, когда между нами была та страшная пучина,

Стр. 50, строка 6.

Вместо:живущие так, как я жил, – в лит. ред.:живущие на тех же основах брака, как я жил,

Стр. 50, строки 12—16.

Вместо:– Да, это так было, кончая:Начинается спор. – в лит. ред.:– Чтобы вы поняли, надо рассказать, как это бывало. Ну, вот живем мы; всё, кажется, хорошо. Вдруг начинается разговор о воспитании детей. Не помню, какие слова я сказал или она, но начинается спор, пререкания.

Стр. 50, строки 23—26.

Вместо:нарочно перетолковывает всякое твое слово, кончая:туда то она и колет. – в лит. ред.:и понимает, но нарочно перетолковывает всякое твое слово, каждое же ее слово пропитано ядом: всё, что только мне дорого, – всё это она срамит и поганит.

Стр. 50, строки 29—30.

Вместо:Она прикидывается, что сделал ей больно, и кричит: – в лит. ред.:и делаю ей больно. Она кричит:

Стр. 50, строки 30—31.

После слов:Я кричу: «не лги!» – в лит. ред.:Она продолжает говорить что-то лживое только для того, чтобы уязвить меня:

Стр. 50, строка 31.

Слов:кричит она, – в лит. ред. нет.

Стр. 51, строка 16.

Вместо:где madame? – в лит. ред.:où est madame?

Стр. 51, строки 17—19.

Вместо:дети, в особенности старшая кончая:Пьем молча чай. Ее всё нет. – в лит. ред.:дети – Лиза – старшая – с ужасом, вопросительно смотрит на меня. А ее всё нет.

Стр. 51, строка 20.

Вместо:злоба – в лит. ред.:ненависть

Стр. 51, строка 23.

Слов:Я бы поехал за ней. – в лит. ред. нет.

Стр. 51, строки 25—26.

Слов:А то ведь она этого и ждет. И в следующий раз будет еще хуже. – в лит. ред. нет.

Стр. 51, строка 27—28.

Вместо:сделала над собой?.. – в лит. ред.:сделала?..

Стр. 51, строка 28.

Вместо:Одиннадцать, двенадцать, час. Не иду в спальню, – в лит. ред.:11, 12, 1 – не сплю, не иду в спальню.

Стр. 51, строки 31—32.

Вместо:Три, четыре часа – ее всё нет – в лит. ред.:Ее нет.

Стр. 51, строки 33—36.

Вместо:но все в недоумении кончая:и беспокойство за нее. – в лит. ред.:но все в недоумении, вопросительно, а дети укоризненно смотрят на меня. И опять то же чувство беспокойства за нее и ненависть за это самое беспокойство.

Стр. 52, строки 1—5.

Вместо:– Да ведь не может же это так оставаться? кончая:не сделаю первого шага, – в лит. ред.:и первого шага не сделаю. Развод, так развод! Свояченица не допускает этой мысли и так уезжает ни с чем. На меня находит упрямство, и я смело сказал; говоря с ней, что не сделаю первого шага.

Стр. 52, строка 8.

Вместо:И рад бы его сделать, но не знаю как. – в лит. ред.:Но я связал себя своими словами.

Стр. 52, строка 29.

Вместо:чего я не разбираю, – в лит. ред.:чего я не понимаю,

Стр. 52, строки 28—31.

Вместо:в душе у каждого та же старая злоба кончая:Но надо же как нибудь кончить всё это, – в лит. ред.:в душе, очевидно злоба у каждого друг против друга, но надо же как-нибудь кончить всё это,

Стр. 52, строки 33—36.

Вместо:Один раз я уже взял заграничный паспорт – кончая:и я остался. – в лит. ред.:один раз я совсем хотел бежать, но опять по какой-то слабости остался.

Стр. 52, строки 38—39.

После слов:когда явился этот человек. – в лит. ред.:Правда, человек дрянной, но что же – такой же, как все мы. Затем идет глава XXI.

Стр. 52, строка 39 – стр. 53, строка 1.

Вместо:Приехал в Москву этот человек – фамилия его Трухачевский – и явился ко мне. – в лит. ред.:Приехав в Москву, этот господин – фамилия его Трухачевский – явился ко мне.

Стр. 53, строки 4—5.

Вместо:Он мне очень не понравился с первого взгляда. – в лит. ред.:Он мне очень не понравился; с первого взгляда я понял, что это был грязный блудник, и стал ревновать его еще прежде, чем он увидал жену.

Стр. 53, строки 9—10.

Вместо:заговорил об его игре, сказал, что мне говорили, что он бросил скрипку. – в лит. ред.:заговорил об его игре, о том, что я слышал, что он бросил скрипку.

Стр. 53, строка 14.

После слов:Удивительное дело! – в лит. ред.:отчего в важных событиях нашей жизни, в тех, в которых решается судьба человека, как для меня решилась тогда, – отчего в этих делах нет ни прошедшего ни будущего?

Стр. 53, строки 16—18.

Вместо:Что то было напряженное кончая:и приписывал им важность. – в лит. ред.:У меня было сознание страшного бедствия, связанного с этим человеком. Но, не смотря на это, я не мог не быть ласков с ним.

Стр. 53, строки 19—22.

Слов:Тотчас же зашел разговор о музыке, кончая:понравился ей с первого взгляда. – в лит. ред. нет.

Стр. 53, строка 23.

Вместо:Кроме того, она обрадовалась тому, – в лит. ред.:Она, видимо, обрадовалась, вероятно, сначала только потому,

Стр. 53, строки 25—26.

Слов:и на лице ее выразилась эта радость. – в лит. ред. нет.

Стр. 53, строка 31.

Вместо:не интересовало его. – в лит. ред.:не интересует его.

Стр. 53, строка 35.

Слова:вероятно – в лит. ред. нет.

Стр. 53, строки 38—39.

Слов:Она краснела – и он краснел, она улыбалась – он улыбался. – в лит. ред. нет.

Стр. 53, строка 39.

Вместо:Поговорили – в лит. ред.:Мы поговорили

Стр. 54, строка 2.

Слов:в эту минуту – в лит. ред.нет.

Стр. 54, строки 2—3.

Вместо:потому, что в эту минуту я мог не позвать его, – в лит. ред.:потому что я мог не позвать его. Я мог не позвать его,

Стр. 54, строки 5—6.

Слов:«или чтоб боялся тебя», мысленно сказал я ему – в лит. ред. нет.

Стр. 54, строки 6—7.

Вместо:пригласил его привозить как-нибудь вечером скрипку, – в лит. ред.:пригласил его привозить нынче же вечером скрипку,

Стр. 54, строка 10.

Слов:и я еще больше настаивал. – в лит. ред. нет.

Стр. 54, строки 16—17.

Вместо:Но сделать так, значило признаться, что я боюсь его. – в лит. ред.:Но неужели я, я боюсь его?

Стр. 54, строки 24—25.

Вместо:устраивал ему пюпитр, переворачивал страницы. – в лит. ред.:предлагал, помогал.

Стр. 54, строка 26 – стр. 55, строка 5.

Вместо:Он играл превосходно, кончая:и потому читал в его душе как по писанному. – в лит. ред.:Он играл превосходно и то что называется – тон сильный и нежность; трудностей же для него не существовало. Как только начал он играть, лицо его изменилось: он сделался серьезен и гораздо более симпатичен, он был, разумеется, гораздо сильнее жены и помогал ей просто и естественно и вместе с тем учтиво хвалил ее игру. Жена казалась заинтересованной только одной музыкой и была очень проста и приятна. Во весь вечер я сам представлялся не только перед другими, но и перед самим собой заинтересованным только музыкой. В сущности же я не переставая мучался ревностью. С первой минуты, как он встретился глазами с женой, я видел, что он смотрел на нее как на не неприятную женщину, с которой при случае не неприятно вступить в связь. Если бы я был чист, я бы не думал о том, что бы он мог про нее думать, но я, так же как и большинство, думал про женщин и потому понимал его и мучался этим.

Стр. 55, строки 14—16.

Вместо:должен был победить, смять, кончая:всё, что зaxoчет. – в лит. ред.:должен был победить ее и сделать из нее всё, что захочет.

Стр. 55, строка 16.

Вместо:и я страдал ужасно: – в лит. ред.:и не мог не страдать и не ревновать. И я ревновал и страдал ужасно.

Стр. 55, строки 19—20.

Вместо:Для жены ли или для него я это делал, чтобы показать, – в лит. ред.:Для жены ли я это делал, чтоб показать,

Стр. 55, строка 24.

Слов:дорогим вином, – в лит. ред. нет.

Стр. 55, строка 26.

Вместо:обедать и еще играть с женою. – в лит. ред.:обедать и играть.

Стр. 55, строка 28.

Слов:Да так и кончилось. – в лит. ред. нет.

Стр. 55, строки 29—33.

Слов:И Позднышев в сильном волнении кончая:чтобы быть спокойным. – в лит. ред. нет.

Стр. 55, строки 33—35.

Вместо:– Возвращаюсь с выставки кончая:и вдруг чувствую, – в лит. ред.:На второй или на третий день после этого дня возвращаюсь откуда-то, вхожу в переднюю и разговариваю с знакомым и вдруг чувствую,

Стр. 56, строки 3—4.

Вместо:Прохожу не через гостиную, а через классную в залу. – в лит. ред.:Прохожу мимо гостиной через классную.

Стр. 56, строки 5—8.

Вместо:Дверь в залу затворена кончая:поцелуи, может быть. – в лит. ред.:В гостиной слышу равномерное arpeggio и сдержанный голос его и ее отрицание. Она что-то сказала: «но нет, нет» и еще что-то. Как будто кто-то нарочно на фортепиано заглушает слова.

Стр. 56, строка 10.

Слова:тогда – в лит. ред. нет.

Стр. 56, строки 13—15.

Вместо:Должно быть, я был страшен, кончая:Войти? – в лит. ред.:Она позорит меня. Уйду я,

Стр. 56, строки 16.

Вместо:Но не могу и уйти. кончая:понимает мое положение. – в лит. ред.:Но не могу и пройти. Няня взглянула на меня так, как будто она понимала и советовала смотреть в оба.

Стр. 56, строка 18.

Вместо:быстро отворил дверь. – в лит. ред.:сам не помня себя, отворил дверь.

Стр. 56, строки 21—22.

Вместо:услыхала и взглянула на меня. – в лит. ред.:услыхала меня и взглянула на меня.

Стр. 56, строка 33.

После слов:или маленькие вещицы? – в лит. ред.:И говоря это, он взглянул на нее.

Стр. 56, строка 40.

После слов:опасная близость между мужчиной и женщиной. – в лит. ред.:при известных, допускаемых обществом условиях.

Стр. 57, строка 47.

После слов:может видеть тут что-либо нежелательное. – в лит. ред.:Муж не должен так думать, а тем более совать свой нос и мешать,