Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 27."
Автор книги: Лев Толстой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 52 страниц)
Марья Константиновна.
Ну, пойдем.
(Марья Константиновна, Бетси, Петрищев и Василий Леонидыч уходят.)
ЯВЛЕНИЕ 18-е
Те же, без Бетси, Марьи Константиновны, Петрищева и Василия Леонидыча.
Толстая барыня (Гросману).
Что? Как? Отдохнули? (Гросман не отвечает. К Сахатову.)Вы, Сергей Иванович, чувствовали истечение?
Сахатов.
Я ничего не чувствовал. Да, прекрасно, прекрасно. Вполне удачно.
Баронесса.
Admirable! Ça ne le fait pas souffrir? [17]
Леонид Федорович.
Pas le moins du monde. [18]
Профессор (Гросману).
Позвольте вас попросить. (Подает термометр.)При начале опыта было 37 и 2. (Доктору.)Так, кажется? Да будьте добры, пульс проверьте. Трата неизбежна.
Доктор (Гросману).
Ну-ка, господин, позвольте ваш пульс. Проверим, проверим. (Вынимает часы и держит его за руку.)
Толстая барыня (к Гросману).
Позвольте. Но ведь то состояние, в котором вы находились, нельзя назвать сном?
Гросман (устало).
Тот же гипноз.
Сахатов.
Стало быть, надо понимать так, что вы сами гипнотизировали себя?
Гросман.
А отчего же нет? Гипноз может наступить не только при ассоциации, при звуке тамтам, например, как у Шаркò, но и при одном вступлении в гипногенную зону.
Сахатов.
Это так, положим, но всё-таки желательно точнее определить, что такое гипноз?
Профессор.
Гипноз есть явление превращения одной энергии в другую.
Гросман.
Шаркò не так определяет.
Сахатов.
Позвольте, позвольте. Таково ваше определение, но Либò мне сам говорил...
Доктор (оставляя пульс).
А, хорошо, хорошо, только температуру теперь.
Толстая барыня (вмешиваясь).
Нет, позвольте! Я согласна с Алексеем Владимировичем. И вот вам лучше всех доказательств. Когда я после своей болезни лежала без чувств, то на меня нашла потребность говорить. Я вообще молчалива, но тут явилась потребность говорить, говорить, и мне говорили, что я так говорила, что все удивлялись. (К Сахатову.)Впрочем, я вас перебила, кажется?
Сахатов (достойно).
Нисколько. Сделайте одолжение.
Доктор.
Пульс 82, температура повысилась на 0,3.
Профессор.
Ну, вот вам и доказательство! Так и должно было быть. (Вынимает записную книжку и записывает.)82, так? И 37 и 5? Как только вызван гипноз, так непременно усиленная деятельность сердца.
Доктор.
Я, как врач, могу засвидетельствовать то, что ваше предсказание вполне подтвердилось.
Профессор (к Сахатову).
Так вы говорили?..
Сахатов.
Я хотел сказать, что Либò мне сам говорил, что гипноз есть только особенное психическое состояние, увеличивающее внушаемость.
Профессор.
Это так, но всё-таки главное – закон эквивалентности.
Гросман.
Кроме того, Либò – далеко не авторитет, а Шаркò всесторонне исследовал и доказал, что гипноз, производимый ударом, травмою...
Вместе:
Сахатов.
Да я и не отрицаю трудов Шаркò. Я его тоже знаю; я говорю только то, что говорил мне Либò.
Гросман (горячась).
В Сальпетриере 3000 больных, и я прослушал полный курс.
Профессор.
Позвольте, господа, не в этом дело.
Толстая барыня (вмешиваясь).
Я в двух словах вам объясню. Когда мой муж был болен, все доктора отказались...
Леонид Федорович.
Пойдемте однако в дом. Баронесса, пожалуйте!
(Все уходят, говоря вместе и перебивая друг друга.)
ЯВЛЕНИЕ 19-е.
Три Мужика, Кухарка, Федор Иваныч, Таня, Старый повар (на печке),Леонид Федорович и Барыня.
Барыня (останавливает за рукав Леонида Федоровича).
Сколько раз я вас просила не распоряжаться в доме! Вы знаете только свои глупости, а дом на мне. Вы заразите всех.
Леонид Федорович.
Да кто? Что? Ничего не понимаю.
Барыня.
Как? Люди больные в дифтерите ночуют в кухне, где постоянное сношение с домом.
Леонид Федорович.
Да я...
Барыня.
Что я?
Леонид Федорович.
Да я ничего не знаю.
Барыня.
Надо знать, коли вы отец семейства. Нельзя этого делать.
Леонид Федорович.
Да я не думал... Я думал...
Барыня.
Слушать вас противно!
(Леонид Федорович молчит.)
Барыня (к Федору Иванычу).
Сейчас вон! Чтоб их не было в моей кухне! Это ужасно. Никто не слушает, всё на зло... Я оттуда их прогоню, они их сюда пустят. (Всё больше и больше волнуется и доходит до слез.)Всё на зло! Всё на зло! И с моей болью... Доктор! Доктор! Петр Петрович!.. И он ушел!
(Всхлипывает и уходит, зa ней Леонид Федорович.)
ЯВЛЕНИЕ 20-е.
Три Мужика, Таня, Федор Иваныч, Кухарка и Старый повар (на печке).
(Картина. Все стоят долго молча.)
3-й мужик.
Ну их к Богу совсем! Тут того гляди в полицию попадешь. А я в жизнь не судился. Пойдем на фатеру, ребята!
Федор Иваныч (Тане).
Как же быть-то?
Таня.
Да ничего, Федор Иваныч. В кучерскую их.
Федор Иваныч.
Да как же в кучерскую? И то кучер жаловался, там полно собак.
Таня.
Ну, так в дворницкую.
Федор Иваныч.
А как узнают?
Таня.
Ничего не узнают. Уж будьте покойны, Федор Иваныч. Разве можно их ночью гнать? Они и не найдут теперь.
Федор Иваныч.
Ну, делай как знаешь, только бы тут их не было. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ 21-е.
Три Мужика, Таня, Кухарка и Старый повар.
Мужики собирают сумки
Старый повар.
Вишь, черти проклятые! С жиру-то! Черти!.
Кухарка.
Молчи уж ты-то. Спасибо, не увидали.
Таня.
Так пойдемте, дяденьки, в дворницкую.
1-й мужик.
Ну, а что же дело-то наше? Как же, примерно, насчет подписки, руки приложения? Что ж, в надежде нам быть?
Таня.
Вот через час всё узнаем.
2-й мужик.
Исхитришься?
Таня (смеется).
Как Бог даст.
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ III.
Действие происходит вечером того же дня, в маленькой гостиной, где всегда производятся у Леонида Федоровича опыты.
ЯВЛЕНИЕ 1-е.
Леонид Федорович и Профессор.
Леонид Федорович.
Так как же, рискнуть сеанс с нашим новым медиумом?
Профессор.
Непременно. Медиум несомненно сильный. Главное же, желательно, чтобы медиумический сеанс у нас был нынче же и с тем же персоналом. Гросман непременно должен отозваться на влияние медиумической энергии, и тогда связь и единство явлений будут еще очевиднее. Вы увидите, что если медиум будет так же силен, как сейчас, то Гросман будет вибрировать
Леонид Федорович.
Так я, знаете, пошлю за Семеном и приглашу желающих.
Профессор.
Да, да, я только сделаю себе некоторые заметки.
(Вынимает записную книжку и записывает.)
ЯВЛЕНИЕ 2-е.
Те же и Сахатов.
Сахатов.
Там у Анны Павловны сели в винт, а я, как остающийся за штатом... да кроме того интересующийся сеансом, вот являюсь к вам... Что ж, будет сеанс?
Леонид Федорович.
Будет, непременно будет!
Сахатов.
Как же, и без медиумической силы г-на Капчича?
Леонид Федорович.
Vous avez la main heureuse. [19]Представьте себе, тот самый мужик, о котором я вам говорил, оказался несомненный медиум.
Сахатов.
Вот как! О, да это особенно интересно!
Леонид Федорович.
Да, да. Мы после обеда сделали с ним маленький предварительный опыт.
Сахатов.
Успели сделать и убедиться?..
Леонид Федорович.
Вполне, и оказался замечательной силы медиум.
Сахатов (недоверчиво).
Вот как!
Леонид Федорович.
Оказывается, что в людской давно уж замечали. Он сядет к чашке, ложка сама вскакивает ему в руку. (К Профессору.)Вы слышали?
Профессор.
Нет, этого собственно я не слыхал.
Сахатов (Профессору).
Но всё-таки и вы допускаете возможность таких явлений?
Профессор.
Каких явлений?
Сахатов.
Ну, вообще, спиритических, медиумических, вообще сверхъестественных явлений.
Профессор.
Дело в том, чтò мы называем сверхъестественным? Когда не живой человек, а кусок камня притянул к себе гвоздь, то каким показалось это явление для наблюдателей: естественным или сверхъестественным?
Сахатов.
Да, конечно; но только такие явления, как притяжение магнита, постоянно повторяются.
Профессор.
То же самое и здесь. Явление повторяется, и мы его подвергаем исследованию. Мало того, мы подводим исследуемые явления под общие другим явлениям законы. Явления ведь кажутся сверхъестественными только потому, что причины явлений приписываются самому медиуму. Но ведь это неверно. Явления производимы не медиумом, но духовной энергией через медиума, а это разница большая. Всё дело – в законе эквивалентности.
Сахатов.
Да, конечно, но...
ЯВЛЕНИЕ 3-е.
Те же и Таня (входит и становится за портьеру).
Леонид Федорович.
Одно только знайте, что как с Юмом и с Капчичем, так и теперь с этим медиумом вперед ни на что рассчитывать нельзя. Может быть неудача, а может быть и полная материализация.
Сахатов.
Даже и материализация? Какая же может быть материализация?
Леонид Федорович.
А такая, что придет умерший человек: отец ваш, дед, возьмет вас за руку, даст вам что-нибудь; или кто-нибудь вдруг подымется на воздух, как прошлый раз у нас с Алексеем Владимировичем.
Профессор.
Конечно, конечно. Но главное дело – в объяснении явлений и подведении их под общие законы.
ЯВЛЕНИЕ 4-е.
Те же и Толстая барыня.
Толстая барыня.
Анна Павловна мне позволила пройти к вам.
Леонид Федорович.
Милости просим!
Толстая барыня.
Но как однако Гросман устал. Он не мог чашки держать. Вы заметили, как он побледнел (к Профессору)в ту минуту, как приблизился? Я сейчас же заметила, я первая сказала Анне Павловне.
Профессор.
Несомненно, трата жизненной энергии.
Толстая барыня.
Вот и я говорю, что этим злоупотреблять нельзя. Как же, гипнотизатор внушил одной моей знакомой, Верочке Коншиной, – да вы ее знаете, – чтоб она перестала курить, а у ней спина заболела.
Профессор (хочет начать говорить).
Измерение температуры и пульс, очевидно, показывают...
Толстая барыня.
Я сию минуту, позвольте. Я ей и говорю: уж лучше курить, но не страдать так нервами. Разумеется, что курить вредно, и я бы желала отвыкнуть, но, что хотите, не могу. Я раз две недели не курила, а потом не выдержала.
Профессор (опять делает попытку говорить).
Показывают несомненно...
Толстая барыня.
Да нет, позвольте! Я в двух словах. Вы говорите, что трата сил? И я хотела сказать, что когда я ездила на почтовых... Дороги тогда были ужасные, вы этого не помните, а я замечала, и, как хотите, наша нервность вся от железных дорог. Я, например, в дороге спать не могу, – хоть убейте, а не засну.
Профессор (опять начинает, но Толстая барыня не дает ему говорить).
Трата сил...
Сахатов (улыбаясь).
Да, да.
(Леонид Федорович звонит.)
Толстая барыня.
Я одну, другую, третью ночь не буду спать, а всё-таки не засну.
ЯВЛЕНИЕ 5-е.
Те же и Григорий.
Леонид Федорович.
Скажите, пожалуйста, Федору приготовить всё для сеанса и позовите Семена сюда – буфетного мужика, Семена, слышите?
Григорий.
Слушаю-с! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ 6-е.
Леонид Федорович, Профессор, Толстая барыня и Таня (спрятанная).
Профессор (к Сахатову).
Измерение температуры и пульс показали трату жизненной энергии. То же будет и при медиумических проявлениях. Закон сохранения энергии...
Толстая барыня.
Да, да. Я только еще хотела сказать, что я очень рада, что простой мужик оказался медиум. Это прекрасно. Я всегда говорила, что славянофилы...
Леонид Федорович.
Пойдемте пока в гостиную.
Толстая барыня.
Позвольте, я в двух словах... Славянофилы правы, но я всегда говорила своему мужу, что ни в чем не надо преувеличивать.
Золотая середина, знаете. А то как же утверждать, что в народе всё хорошо, когда я сама видела...
Леонид Федорович.
Не угодно ли в гостиную?
Толстая барыня.
Вот такой мальчик и уж пьет. Я его сейчас же разбранила. И он благодарен был потом. Они – дети, а детям, я всегда говорила, нужна и любовь, и строгость.
(Все уходят, разговаривая.)
ЯВЛЕНИЕ 7-е.
Таня (одна выходит из-за двери).
Таня.
Ах, удалось бы только! (Завязывает нитки.)
ЯВЛЕНИЕ 8-е.
Таня и Бетси (входит поспешно).
Бетси.
Пaпà нет тут? (Вглядываясь в Таню.)Ты что тут?
Таня.
А я так, Лизавета Леонидовна, взошла, хотела... так вошла... (Смущается.)
Бетси.
Да ведь тут сеанс сейчас будет? (Замечает, что Таня собирает нитки, пристально смотрит на нее и вдруг заливается хохотом.)Таня! это ведь ты всё делаешь? Да уж не отпирайся. И тот раз ты? Ведь ты, ты?
Таня.
Лизавета Леонидовна, голубушка!
Бетси (в восторге).
Ах, как это хорошо! Вот не ожидала! Зачем же ты это делала?
Таня.
Барышня, милая, да вы не выдайте!
Бетси.
Да нет, ни за что. Я ужасно рада! Да как же ты делаешь?
Таня.
Да так и делаю: спрячусь, а потом, как потушат, вылезу и делаю.
Бетси (показывая на нитку).
А это зачем? Да, не говори, понимаю, задеваешь...
Таня.
Лизавета Леонидовна, голубушка, я только вам откроюсь. Прежде я так шалила, а теперь дело хочу сделать.
Бетси.
Как, что? Какое дело?
Таня.
Да вот, видели, мужики пришли, хотят землю купить, а папаша не продают и бумагу не подписали и им назад отдали. Федор Иваныч говорит: духи ему запретили. Вот я и вздумала.
Бетси.
Ах, какая же ты умница! Делай, делай. Да как же ты будешь делать?
Таня.
Да я так придумала: как они свет потушат, сейчас я начну стучать, швырять, ниткой их по головам, а под конец бумагу об земле – она у меня – и брошу на стол.
Бетси.
Ну и что ж?
Таня.
А как же? Они удивятся. Бумага была у мужиков, и вдруг здесь. А тут же велю...
Бетси.
Да, ведь Семен нынче медиум!
Таня.
Так я ему велю... (Не может говорить от смеха.)Велю давить руками, кто под рукой будет. Только не папашу, – это он не посмеет, – и пусть давит кого других, пока подпишут.
Бетси (смеется).
Да ведь так не делают. Медиум сам ничего не делает.
Таня.
Да ничего, это всё одно, – авось и так выйдет.
ЯВЛЕНИЕ 9-е.
Таня и Федор Иваныч.
Бетси делает знаки Тане и уходит.
Федор Иваныч (Тане).
Ты что тут?
Таня.
Да я к вам, Федор Иваныч, батюшка!..
Федор Иваныч.
Чего же ты?
Таня.
Да об деле моем, к вам, чтò я просила.
Федор Иваныч (смеясь).
Сосватал, сосватал, и по рукам ударили. Только не пили.
Таня (взвизгивает).
Неужто за-правду?
Федор Иваныч.
Да уж я тебе говорю. Он говорит: с старухой посоветуюсь, да и с Богом.
Таня.
Так и сказал?.. (Взвизгивая.)Ах, голубчик, Федор Иваныч, век за вас буду Бога молить!
Федор Иваныч.
Ну, ладно, ладно. Теперь некогда. Велено убирать для сеанса.
Таня.
Дайте я вам пособлю. Как же убирать?
Федор Иваныч.
Да как? – Да вот: стол посреди комнаты, стулья, гитару, гармонию. Лампу не надо – свечи.
Таня (устанавливает всё с Федором Иванычем).
Так, что ли? Сюда гитару, сюда чернильницу... (Ставит.)Так?
Федор Иваныч.
Да неужели в самом деле Семена посадят?
Таня.
Должно быть. Ведь уж сажали.
Федор Иваныч.
Удивление! (Надевает pince-nez.)Да чист ли он?
Таня.
Почем я знаю!
Федор Иваныч.
Так ты вот что...
Таня.
Что, Федор Иваныч?
Федор Иваныч.
Поди ты, возьми щеточку ногтяную и мыла Тридас, – хоть у меня возьми... И все ты ему остриги когти и вымой чисто-нáчисто.
Таня.
Он и сам вымоет.
Федор Иваныч.
Ну так скажи только. Да белье вели надеть чистое.
Таня.
Хорошо, Федор Иваныч. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ 10-е.
Федор Иваныч один, садится в кресло.
Федор Иваныч.
Учены, учены, хоть бы Алексей Владимирович, профессор он, а всё другой раз сильно сомнение берет. Народные суеверия, грубые, истребляются, суеверия домовых, колдунов, ведьм... А ведь если вникнуть, ведь это такое же суеверие. Ну, разве возможно это, чтобы души умерших и говорили бы и на гитаре играли бы? А дурачит их кто-нибудь или сами себя. А уж это с Семеном и не поймешь что. (Рассматривает альбом.)Ведь вот их альбом спиритический. Ну, возможное ли это дело, чтобы фотографию с духа снять? А вот изображение – турок и Леонид Федорович сидят. Удивительна слабость человеческая!
ЯВЛЕНИЕ 11-е.
Федор Иваныч и Леонид Федорович.
Леонид Федорович (входя).
Что, готово?
Федор Иваныч (встает не торопясь).
Готово. (Улыбаясь.) Только не знаю, как бы ваш новый медиум не скомпрометовал вас, Леонид Федорович.
Леонид Федорович.
Нет, мы испытывали с Алексеем Владимировичем. Удивительно сильный медиум!
Федор Иваныч.
Уж этого не знаю. Только чист ли он? Вы вот не позаботились руки ему велеть вымыть. А то всё-таки неудобно.
Леонид Федорович.
Руки? Ах, да. Нечисты, ты думаешь?
Федор Иваныч.
Да как же, мужик. А тут дамы, и Марья Васильевна.
Леонид Федорович.
Ну и прекрасно.
Федор Иваныч.
Да еще я хотел вам доложить: Тимофей, кучер, приходил жаловаться, что нельзя ему чистоту соблюсти от собак.
Леонид Федорович (устанавливая предметы на столе, рассеянно).
Каких собак?
Федор Иваныч.
Да Василью Леонидычу нынче борзых привели тройку, в кучерскую поместили.
Леонид Федорович (досадливо).
Скажи Анне Павловне, как она хочет, а мне и некогда.
Федор Иваныч.
Да ведь вы знаете их пристрастие...
Леонид Федорович.
Ну, как хочет она, так и делает. А от него мне кроме неприятностей... да и некогда.
ЯВЛЕНИЕ 12-е.
Те же и Семен (в поддевке, входит, улыбается).
Семен.
Приказали притти?
Леонид Федорович.
Да, да. Покажи руки. Ну, и прекрасно, прекрасно. Так вот, дружок, ты так же делай, как давеча, садись и отдавайся чувству. А сам ничего не думай.
Семен.
Чего ж думать? Что думать, то хуже.
Леонид Федорович.
Вот, вот, вот. Чем менее сознательно, тем сильнее. Не думай, а отдавайся настроению: хочется спать – спи, хочется ходить – ходи; понимаешь?
Семен.
Как не понять? Хитрости тут нисколько.
Леонид Федорович.
И главное – не смущайся. А то ты сам можешь удивиться. Ты пойми, что как мы живем, так невидимый мир духов тут же живет.
Федор Иваныч (поправляя).
Незримые существа, понимаешь?
Семен (смеется).
Как не понять? Как вы сказывали, так это очень просто.
Леонид Федорович.
Можешь подняться на воздух или еще что-нибудь, то ты не робей.
Семен.
Чего ж робеть? Это всё можно.
Леонид Федорович.
Ну, так я пойду, позову всех. Всё готово?
Федор Иваныч.
Кажется, всё.
Леонид Федорович.
А грифельные доски?
Федор Иваныч.
Внизу, сейчас принесу. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ 13-е.
Леонид Федорович и Семен.
Леонид Федорович.
Ну, так хорошо. Так ты не смущайся и будь свободнее.
Семен.
Нешто поддевку снять: оно слободнее будет.
Леонид Федорович.
Поддевку? – нет, нет, не надо. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ 14-е.
Семен один.
Семен.
Опять то же велела делать, а она опять будет свое швырять. И как она не боится?
ЯВЛЕНИЕ 15-е.
Семен и Таня входит без ботинок, в платье цвета обой; Семен хохочет.
Таня (шикает).
Шш!.. Услышат! Вот на пальцы спички наклей, как давеча. (Наклеивает.)Что же, всё помнишь?
Семен (загибая пальцы).
Перво-наперво спички намочить. Махать – раз. Другое дело – зубами трещать, вот так... – два. Вот третье забыл.
Таня.
А третье-то пуще всего. Ты помни: как бумага на стол падет – я еще в колокольчик позвоню, – так ты сейчас же руками вот так... Разведи шире и захватывай. Кто возле сидит, того и захватывай. А как захватишь, так жми. (Хохочет.)Барин ли, барыня ли, знай – жми, всё жми, да и не выпускай, как будто во сне, а зубами скрыпи али рычи, вот так... (Рычит.)А как я на гитаре заиграю, так как будто просыпайся, потянись, знаешь, так, и проснись... Всё помнишь?
Семен.
Всё помню, только смешно больно.
Таня.
А ты не смейся. А засмеешься – это еще не беда. Они подумают, что во сне. Одно только, взаправду не засни, как они свет-то потушат.
Семен
Небось, я себя зa уши щипать буду.
Таня.
Так ты смотри, Семочка, голубчик. Только делай всё, не робей. Подпишет бумагу. Вот увидишь. Идут... (Лезет под диван.)
ЯВЛЕНИЕ 16-е.
Семен и Таня. ВходятГросман, Профессор, Леонид Федорович, Толстая барыня, Доктор, Сахатов, Барыня. Семен стоит у двери.
Леонид Федорович.
Милости просим, все неверующие! Несмотря на то, что медиум новый, случайный, я нынче жду очень знаменательных проявлений.
Сахатов.
Очень, очень интересно.
Толстая барыня (на Семена).
Mais il est très bien. [20]
Барыня.
Как буфетный мужик, да, но только...
Сахатов.
Жены всегда не верят в дело своих мужей. Вы совсем не допускаете?
Барыня.
Разумеется, нет. В Капчиче, правда, есть что-то особенное, но уж это Бог знает что такое!
Толстая барыня.
Нет, позвольте, Анна Павловна, это нельзя так решать. Когда еще я была не замужем, видела один замечательный сон. Сны, знаете, бывают такие, что вы не знаете, когда начинается, когда кончается; так я видела именно такой сон...
ЯВЛЕНИЕ 17-е.
Те же, Василий Леонидыч и Петрищев входят.
Толстая барыня.
И мне многое было открыто этим сном. Нынче уж эти молодые люди (указывает на Петрищева и на Василья Леонидыча)всё отрицают.
Василий Леонидыч.
А я никогда, я вам скажу, ничего не отрицаю. А, что?
ЯВЛЕНИЕ 18-е.
Те же. ВходятБетси и Марья Константиновна и вступают в разговор с Петрищевым.
Толстая барыня.
А как же можно отрицать сверхъестественное? Говорят: не согласно с разумом. Да разум-то может быть глупый, тогда что? Ведь вот на Садовой, – вы слышали? – каждый вечер являлось. Брат моего мужа – как это называется?.. не beau-frère, [21]а по-русски... не свекор, а еще как-то? Я никогда не могу запомнить этих русских названий, – так он ездил три ночи сряду и всё-таки ничего не видал, так я и говорю...
Леонид Федорович.
Так кто же да кто остается?
Толстая барыня.
Я, я!
Сахатов.
Я!
Барыня (к доктору).
Неужели вы остаетесь?
Доктор.
Да, надо хоть раз посмотреть, что тут Алексей Владимирович находит. Отрицать бездоказательно тоже нельзя.
Барыня.
Так решительно принять нынче вечером?
Доктор.
Кого принять?.. Ах да, порошок. Да, примите, пожалуй. Да, да, примите... Да я зайду.
Барыня.
Да, пожалуйста. (Громко.)Когда кончите, messieurs et mesdames, милости просим ко мне отдохнуть от эмоций, да и винт докончим.
Толстая барыня.
Непременно.
Сахатов.
Да, да! (Барыня уходит.)
ЯВЛЕНИЕ 19-е.
Те же, без Барыни.
Бетси (Петрищеву).
Я вам говорю, оставайтесь. Я вам обещаю необыкновенные вещи. Хотите пари?
Марья Константиновна.
Да разве вы верите?
Бетси.
Нынче верю.
Марья Константиновна (Петрищеву).
А вы верите?
Петрищев.
«Не верю, не верю обетам коварным». Ну, да если Елизавета Леонидовна велит...
Василий Леонидыч.
Останемся, Марья Константиновна. А, что? Я что-нибудь такое épâtant [22]придумаю.
Марья Константиновна.
Нет, вы не смешите. Я ведь не могу удержаться.
Василий Леонидыч (громко).
Я – остаюсь!
Леонид Федорович (строго).
Прошу только тех, кто остается, не делать из этого шутки. Это дело серьезное.
Петрищев.
Слышишь? Ну, так останемся. Вово, садись сюда, да смотри, не робей.
Бетси.
Да, вы смеетесь, а вот увидите, чтò будет.
Василий Леонидыч.
А что, как в самом деле? Вот штука-то будет! А, что?
Петрищев (дрожит).
Ой, боюсь, боюсь. Марья Константиновна, боюсь!.. дрожки ножат.
Бетси (смеется).
Тише!
(Все садятся.)
Леонид Федорович.
Садитесь, садитесь. Садись, Семен!
Семен.
Слушаю-с. (Садится на край стула.)
Леонид Федорович.
Садись хорошенько.
Профессор.
Садитесь правильно, на середину стула, совершенно свободно. (Усаживает Семена.)
(Бетси, Марья Константиновна и Василий Леонидыч хохочут.)
Леонид Федорович (возвышая голос).
Прошу тех, кто остается, не шалить и относиться к делу серьезно. Могут быть дурные последствия. Вово, слышишь? Если не будешь сидеть смирно, уйди.
Василий Леонидыч.
Смирно! (Прячется за спину Толстой барыни.)
Леонид Федорович.
Алексей Владимирович, вы усыпите.
Профессор.
Нет, зачем же я, когда Антон Борисович тут? У него гораздо больше и практики в этом отношении и силы... Антон Борисович!
Гросман.
Господа! я собственно не спирит. Я только изучал гипноз. Гипноз я изучал, правда, во всех его известных проявлениях. Но то, что называется спиритизмом, мне совершенно неизвестно. От усыпления субъекта я могу ожидать известных мне явлений гипноза: летаргии, абулии, анэстезии, анэлгезии, каталепсии и всякого рода внушений. Здесь же предполагаются к исследованью не эти, а другие явления, и потому желательно бы было знать, какого рода эти ожидаемые явления, и какое они имеют научное значение.
Сахатов.
Вполне присоединяюсь к мнению г-на Гросмана. Такое разъяснение было бы очень и очень интересно.
Леонид Федорович (к Профессору).
Я думаю, Алексей Владимирович, вы не откажетесь объяснить вкратце.
Профессор.
Отчего ж, я могу объяснить, если этого желают. (К Доктору.)А вы, пожалуйста, измерьте температуру и пульс. Объяснение мое будет неизбежно поверхностно и кратко.
Леонид Федорович.
Да, вкратце, вкратце...
Доктор.
Сейчас. (Вынимает термометр и подает.)Ну-ка, молодец!.. (Устанавливает.)
Семен.
Слушаю-с.
Профессор (вставая и обращаясь к Толстой барыне, а потом садясь).
Господа! Явление, которое мы исследуем, представляется обыкновенно с одной стороны как нечто новое, с другой стороны как нечто выходящее из ряда естественных условий. Ни то ни другое не справедливо. Явление это не ново, а старо как мир, и не сверхъестественно, а подлежит всё тем же вечным законам, которым подлежит и всё существующее. Явление это определялось обыкновенно как общение с миром духовным. Определение это неточно. По определению этому мир духовный противуполагается миру материальному, но это несправедливо: противуположения этого нет. Оба мира так тесно соприкасаются, что нет никакой возможности провести демаркационную линию, отделяющую один мир от другого. Мы говорим: материя слагается из молекул...
Петрищев.
Скучная материя! (Шопот, хохот.)
Профессор (остановившись и потом продолжая).
Молекулы – из атомов, но атомы, не имея протяжения, суть в сущности не что иное, как точки приложения сил. То есть, строго говоря, не сил, а энергии, – той самой энергии, которая так же едина и неуничтожима, как и материя. Но как материя одна, а виды ее различны, так точно и энергия. До последнего времени нам были известны только четыре превращающиеся один в другой вида энергии. Нам известны энергии: динамическая, термическая, электрическая и химическая. Но четыре вида энергии далеко не исчерпывают всего разнообразия ее проявлений. Виды проявления энергии многообразны, и один из таких новых, мало известных видов энергии и исследуется нами. Я говорю об энергии медиумизма.
(Опять шопот и хохот в углу молодежи.)
Профессор (останавливается и, строго оглянувшись, продолжает).
Медиумическая энергия известна человечеству давным-давно: предсказания, предчувствия, виденья и многие другие – всё это не что иное, как проявления медиумической энергии. Явления, производимые ею, известны давным-давно. Но самая энергия не признавалась таковой до самого последнего времени, до тех пор, пока не было признано той среды, колебания которой и производят медиумические явления. И точно так же, как явления света были не объяснимы до тех пор, пока не было признано существование невесомого вещества, эфира, – точно так же и медиумические явления казались таинственными до тех пор, пока не была признана та несомненная теперь истина, что в промежутках частиц эфира находится другое, еще более тонкое, чем эфир, невесомое вещество, не подлежащее закону трех измерений...
(Опять шопот, хохот и повизгивание.)
Профессор (опять оглядывается строго).
И точно так же, как математические вычисления подтвердили неопровержимо существование невесомого эфира, дающего явления света и электричества, точно так же блестящий ряд самых точных опытов гениального Германа Шмита и Иосифа Шмацофена несомненно подтвердили существование того вещества, которое наполняет вселенную и может быть названо духовным эфиром.
Толстая барыня.
Да, теперь я понимаю. Как я благодарна...
Леонид Федорович.
Да; но нельзя ли, Алексей Владимирович, несколько... сократить?
Профессор (не отвечая).
Итак, ряд строго-научных опытов и исследований, как я имел честь сообщить вам, выяснили нам законы медиумических явлений. Опыты эти выяснили нам то, что погружение некоторых личностей в гипнотическое состояние, отличающееся от обыкновенного сна только тем, что при погружении в этот сон деятельность физиологическая не только не понижается, но всегда повышается, как это мы сейчас видели, – оказалось, что погружение в это состояние какого бы то ни было субъекта неизменно влечет за собой некоторые пертурбации в духовном эфире – пертурбации, совершенно подобные тем, которые производит погружение твердого тела в жидкое. Пертурбации же эти и суть то, что мы называем медиумическими явлениями...
(Хохот, шопот.)
Сахатов.
Это совершенно справедливо и понятно; но позвольте спросить: если, как вы изволите говорить, погружение медиума в сон производит пертурбации духовного эфира, то почему же эти пертурбации выражаются всегда, как это подразумевается обыкновенно в спиритических сеансах, проявлением деятельности душ умерших личностей?
Профессор.
А потому, что частицы этого духовного эфира суть не что иное, как души живых, умерших и неродившихся, так что всякое сотрясение этого духовного эфира неизбежно вызывает известное движение его частиц. Частицы же эти суть не что иное, как души людей, входящие этим движением в общение между собою.
Толстая барыня (к Сахатову).
Что же тут не понимать? Это так просто... Очень, очень благодарю вас!
Леонид Федорович.
Мне кажется, что теперь всё ясно, и мы можем приступить.
Доктор.
Малый в самых нормальных условиях: температура 37 и 2, пульс 74.
Профессор (вынимает книжку и записывает).
Подтверждением того, что я имел честь сообщить, может служить то, что погружение медиума в сон неизбежно, как мы сейчас и увидим, вызовет подъем температуры и пульса, точно так же, как и при гипнозе.
Леонид Федорович.
Да, да, виноват, я только хотел сказать Сергею Иванычу на то, что он спрашивал: почему мы узнаем, что с нами общаются души умерших? – Мы узнаем это потому, что тот дух, который приходит, прямо нам говорит, – просто, как я говорю, – говорит нам, кто он и зачем пришел, и где он, и хорошо ли ему? Последний сеанс был испанец Дон Кастильос, и он всё сказал нам. Он сказал нам, кто он, и когда умер, и то, что ему тяжело за то, что он участвовал в инквизиции. Мало того, он сообщил нам то, что с ним случилось в то самое время, как он говорил с нами, а именно то, что в то самое время, как он говорил с нами, он должен был вновь рождаться на землю и потому не мог докончить начатого с нами разговора. Да вот вы сами увидите...
Толстая барыня (перебивая).
Ах, как интересно! Может быть, испанец у нас в доме родился и маленький теперь.
Леонид Федорович.
Очень может быть.
Профессор.
Я думаю, пора бы начинать.
Леонид Федорович.
Я только хотел сказать...
Профессор.
Поздно уж.
Леонид Федорович.
Ну, хорошо. Так можем приступить. Пожалуйста, Антон Борисович, усыпите медиума...
Гросман.
Как вы желаете, чтоб я усыпил субъекта? Есть много употребительных приемов. Есть способ Бреда, есть египетский символ, есть способ Шаркò.
Леонид Федорович (к Профессору).
Это всё равно, я думаю.
Профессор.
Безразлично.
Гросман.
Так я употреблю свой способ, который я демонстрировал в Одессе.
Леонид Федорович.
Пожалуйста!
(Гросман машет руками над Семеном. – Семен закрывает глаза и потягивается.)
Гросман (приглядывается).
Засыпает, заснул. Замечательно быстрое наступление гипноза. Очевидно, субъект уже вступил в анэстетическое состояние. Замечательно, необыкновенно восприимчивый субъект и мог бы быть подвергнут интересным опытам!.. (Садится, встает, опять садится.)Теперь можно бы проколоть ему руки. Если желаете...
