Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 27."

Автор книги: Лев Толстой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 52 страниц)

Нехристіанскія народы смотрѣли и смотрятъ на женщину какъ на предметъ наслажденія – «съ вожделѣніемъ» и, понимая женщину какъ желательную собственность, какъ на рабу, и оградили обладаніе этой собственности, этой рабы извѣстными законами. Въ нехристіанскихъ обществахъ женщина не есть равноправный членъ общества, но предметъ, которымъ можно обладать, и потому христіанство, уничтоживъ все языческое воззрѣніе, уничтожило и это. Оно учитъ тому, что не должно вожделѣть женщину, т. е. смотрѣть на женщину какъ на предметъ наслажденія, и вслѣдствіи этаго женщина по ученію христіанскому не можетъ ужъ быть собственностью и рабою. Очень обычно слышать сужденіе о томъ, что христіанство освободило женщину и сдѣлало ее равноправною мущинѣ. Сужденіе это справедливо, если разумѣется, что христіанство, уничтоживъ взглядъ ка женщину какъ на предметъ наслажденія, этимъ самымъ освободило ее, <точно также, какъ бы мы сказали про то, что христіанство, уничтоживъ взглядъ на человѣка какъ на орудіе, этимъ самымъ освободило его отъ рабства>, но оно совершенно несправедливо, если подразумѣвается, что христіанство освободило женщину, удержавъ на нее прежній взглядъ предмета наслажденія. Если она предметъ наслажденія, то каждый будетъ стараться пріобрѣсть это право наслажденія. А право наслажденія, особенно столь заманчиваго, должно быть организовано, учреждено. И такъ оно было и теперь строго организовано у языческихъ народовъ и отъ того тамъ мало или почти нѣтъ разврата. У насъ же взглядъ на женщину тотъ же, какъ у язычниковъ: женщина есть предметъ наслажденія, и право наслажденія это совсѣмъ не организовано или очень слабо. При языческомъ взглядѣ на женщину у насъ предоставлена ей вся та свобода, которая можетъ быть допущена и вытекаетъ только изъ уничтоженія взгляда на женщину какъ на предметъ наслажденія. Отъ этого ⁹/ ₁₀зла нашей общественной жизни.

Все происходитъ отъ того, какъ и во всѣхъ бѣдствіяхъ нашей жизни, что дѣлаются поправки, компромиссы въ законѣ, открытомъ Христомъ. Законъ этотъ кажется слишкомъ труднымъ, и люди берутся исправлять его. Въ родѣ того, чтобы дѣлали люди, которымъ покажутъ направленіе ихъ пути по прямой линіи, но которые скажутъ, что такъ какъ идти по прямой линіи невозможно и что математически прямой никогда не бываетъ въ действительности, то не надо указывать направленіе по прямой, а по кривой. А между тѣмъ все ученіе Христа таково, что онъ показалъ намъ тотъ идеалъ совершенства – быть совершеннымъ, какъ Отецъ небесный, который кажется недостижимымъ, но который одинъ можетъ руководить насъ и показывать путь, какъ только прямая можетъ показывать направленіе. Таковъ идеалъ, показанный намъ Христомъ и въ половомъ отношеніи. Онъ не говорилъ нигде: сходитесь съ женщиной, съ мущиной и предавайтесь половой похоти, даже нигдѣ не сказалъ, чтобы производить и ростить дѣтей. Напротивъ, онъ <много разъ> сказалъ о томъ, чтобы мущина (подразумѣвая неженатаго) не искалъ наслажденія отъ женщинъ, не смотрѣлъ на нее съ вожделѣніемъ, женатый же не оставлялъ свою жену, т. е. опять не искалъ бы наслажденій. Если же онъ говорилъ что про жену, то только то, чтобы человѣкъ оставилъ бы ее, если она мѣшаетъ ему въ достиженіи Царствія Божія. – Идеалъ Христа есть ни многобрачіе ни единобрачіе, но цѣломудріе. И этотъ идеалъ выставленъ въ поразительной ясностью въ XIX гл. Матвѣя. И такъ и понимали христіанство всѣ первые христіане. Такъ училъ и Павелъ. Ученіе Христа, выраженное просто, говоритъ только то, что христіанину, человѣку для исполненія воли Бога надо подавлять въ себѣ похоть къ женщинѣ, влюбленье, лучше не жениться. Если же не можешь подавить похоти, то удовлетворяй ее съ одной женщиной, и если женатъ, то не расходись съ женою. Такъ даже и выражено это въ катихизисахъ. Бракъ не есть и никогда не былъ христіанскимъ учрежденіемъ, точно также какъ общественная молитва, жертвоприношеніе и т. п. Все это суть языческія учрежденія, на которыя наложена христіанская внѣшность.

* ТРЕТЬЯ (НЕЗАКОНЧЕННАЯ) РЕДАКЦИЯ «ПОСЛЕСЛОВИЯ К «КРЕЙЦЕРОВОЙ СОНАТЕ».]

Прочтя «Крейцерову Сонату» вы говорите, что не можете хорошенько уяснить себѣ тѣхъ соображеній, которыя тамъ дѣлаются относительно брака. Между тѣмъ этотъ вопросъ, пишете вы, для меня въ настоящую минуту весьма интересенъ и даже важенъ. И вы просите меня сообщить вамъ основную мысль этой повѣсти съ краткими поясненіями. Вы пишете, что мой отвѣтъ можетъ отразиться на всей вашей жизни, давъ ей другое направленіе. Но какъ мнѣ отвѣчать вамъ?

<Очень жалѣю, что вы не указали прямѣе на то, въ чемъ мои взгляды на бракъ могутъ вліять на васъ: въ чемъ вашъ личный вопросъ. Мнѣ бы тогда легче было отвѣчать вамъ. Вы, можетъ быть, молодой человѣкъ, неженатый, и вопросъ представляющiйся вамъ, состоитъ ли въ томъ, жениться ли вамъ вообще или жениться ли вамъ на этой извѣстной дѣвушкѣ; вы, можетъ быть, и женатый человѣкъ, чувствующій себя счастливымъ или несчастнымъ въ бракѣ и для котораго представляется вопросъ, какъ ему дальше вести свою женатую жизнь. Въ обоихъ случаяхъ рѣшеніе вопроса зависитъ не отъ васъ однихъ, а [и] отъ той женщины, съ которой вы только хотите <соединиться> или уже соединились. Такъ что отвѣчать я долженъ такъ, чтобы мой отвѣтъ относился и къ вамъ въ различныхъ положеніяхъ и къ той женщинѣ, съ которой вы соединились или хотите соединиться, что я и попытаюсь сдѣлать, такъ какъ послѣ распространенія «Крейцеровой Сонаты» въ рукописи я слышалъ и читаю сужденія и получаю письма, выражающія совершенно превратное пониманіе того, что тамъ сказано. И отвѣтъ мой на ваши письма могъ бы служить и разъясненіемъ того, что, не скрываясь за вымышленной личностью Познышева, думаю я о главномъ предметѣ этаго рассказа, <о томъ, въ чемъ состоитъ неправильность отношеній половъ, отъ чего она происходитъ и каковы бы они должны быть, т. е. чѣмъ долженъ руководствоваться каждый отдѣльный человѣкъ, для того чтобы поступать нравственно въ этомъ отношеніи.> Для того чтобы отвѣтить на этотъ вопросъ, необходимо предпослать ему одно общее соображеніе. Соображеніе это слѣдующее. <Если ^[175]вы, будучи высоки ростомъ или ѣдучи верхомъ, на высокомъ экипажѣ, видите впереди себя колокольню города, въ который вы идете, и идущій съ вами по дорогѣ невысокій человѣкъ спрашиваетъ васъ, какъ пройти къ городу, вы будете неправы, если, не узнавъ того, видитъ ли вашъ спутникъ колокольню, которую вы видите, опредѣлите для него направленіе, по которому ему надо идти, колокольней, которую вы видите. Прежде всего надо узнать уровень зрѣнія того, кто спрашиваетъ. Тоже самое и во всѣхъ нравственныхъ вопросахъ, опредѣляющихъ направленіе жизни, и тоже самое очевиднѣе всего въ вопросѣ отношенія половъ.>

Идеалъ, къ которому стремится человѣчество въ отношеніяхъ половъ, <идеалъ бесконечно отдаленный, можетъ быть, недостижимый (это вопросы, до насъ не касающіеся)>, есть цѣломудріе. Что идеалъ человѣчества именно такой, подтверждается 1) судомъ совѣсти: всякое приближеніе къ цѣломудрію одобряется и всякое удаленіе отъ него осуждается ею, 2) движеніемъ <прогрессомъ> въ этомъ отношеніи человѣчества: вездѣ и постоянно человѣчество отъ наибольшей распущенности въ половомъ отношеніи, отъ полнаго смѣшенія половъ переходило къ наложничеству, многоженству и наконецъ къ единобрачiю; и 3) свидѣтельствомъ Евангелія, которое исповѣдуютъ такъ называемые христіанскіе народы, въ которомъ безусловно и безповоротно идеаломъ поставлено цѣломудріе, бракъ же только допускается для тѣхъ, которые не въ силахъ достигнуть идеала цѣломудрія. Идеалъ, къ которому влечетъ человѣчество и внутренній голосъ, и историческій ходъ, и откровеніе истины, есть цѣломудріе <Цѣломудріе есть та колокольня изъ того царства Божія, къ которому стремится человѣчество, колокольня, указанная намъ Христомъ и видная намъ съ высоты его ученія. При этомъ надо замѣтить, что идеалъ цѣломудрія истиненъ не потому, что Христосъ намъ указалъ его, а Христосъ потому указалъ намъ его, что это есть истинный идеалъ человѣчества. Цѣломудріе есть идеалъ, видный съ высоты ученья Христа>, и въ этомъ никогда ни для однаго христіанина не было сомнѣнія.

Так смотрѣли на отношенія половъ первые христіане, такъ смотрятъ и теперь всѣ люди, истинно проникнутые духомъ христіанства, такъ смотрятъ на это ^[176]люди, посвятившіе свою жизнь на служеніе Богу по ученію Христа. <Такъ cмотритъ на это неиспорченная человѣческая природа.> Во всѣхъ катихизисахъ при опредѣленіи того, что есть бракъ, сказано, что по ученію Христа состояніе дѣвственности лучше, чѣмъ состояніе брака. (Изъ катехизиса выписка), т. е. что не надо жениться, но не погибъ и тотъ, кто женился. Идеалъ есть цѣломудріе. И какъ ни недоступенъ этотъ идеалъ для людей, теперь называющихъ себя христіанами, ненадо принижать идеалъ для слабости людской, а надо, продолжая держать идеалъ во всей его чистотѣ, поднимать людей до высоты его. Таковъ идеалъ цѣломудрія для христіанъ, признающихъ христіанство не въ буквѣ, а въ духѣ его. Для людей же, номинально признающихъ христіанство, только по буквѣ, и для людей, которыхъ очень и очень много, вовсе не признающихъ его, идеалъ цѣломудрія не существуетъ. И говорить такимъ людямъ о томъ, что ихъ идеаломъ, то есть руководителемъ ихъ поступковъ въ половомъ общеніи должно быть стремленіе къ полному цѣломудрію, все равно, что человѣку, съ своего низкого уровня не видящаго колокольню, указывать на нее какъ на руководительство въ его направленіи. Для такихъ людей хотя идеалъ наибольшаго достижимаго цѣломудрія остается тотъ же, должна быть указана видимая имъ цѣль въ этомъ направленіи, должно быть указано видимое имъ дерево, стоящее на той же линіи, какъ и колокольня. Вотъ то соображеніе, которое нужно предпослать отвѣту на вашъ вопросъ. И потому, прежде чѣмъ отвѣчать, нужно знать, о чемъ именно спрашивается: объ общемъ ли идеалѣ человѣчества и всѣхъ людей или о частномъ случаѣ извѣстнаго человѣка въ извѣстномъ положеніи. И если спрашивается о частномъ случаѣ, то надо знать, на какой высотѣ сознанія находится спрашивающій.

<Если спрашивающій не видитъ идеала цѣломудрія, не видитъ того, что его благо и потому благо всѣхъ тѣмъ ближе осуществится, чѣмъ ближе онъ достигнетъ цѣломудрія, ему нельзя указывать идеалъ стремленія къ цѣломудрію.>

Если спрашивается объ общемъ идеалѣ человѣчества, то для насъ, христіанъ, или хоть воспитанныхъ въ христіанскихъ преданіяхъ людей конца XIX вѣка не можетъ быть никакого сомнѣнія въ томъ, что идеалъ нашъ, сознанный и выраженный 1860 лѣтъ тому назадъ, есть несомнѣнное полное цѣломудріе. Такъ это высказано Христомъ. Идеалъ семьи и бракъ, поставленный

[ВАРИАНТЫ К «ПОСЛЕСЛОВИЮ К «КРЕЙЦЕРОВОЙ СОНАТЕ».]

* № 1.

Мысли же эти очень просты и ясны для того, кто мыслитъ для того, чтобы познать истину. Странными, парадоксальными, даже несправедливыми эти мысли кажутся только тому, кто разсуждаетъ не для того, чтобы понять истину, а для того, чтобы свою жизнь со всѣми ея пороками и заблужденіями считать истинной.

Мысли эти, выражая ихъ въ самомъ сжатомъ видѣ, слѣдующія: ^[177]

1) Никакой родъ преступленій людскихъ противъ нравственнаго закона не скрывается съ такой тщательностью людьми другъ передъ другомъ, какъ преступленія, вызываемыя половой похотью, и нѣтъ преступленія противъ нравственнаго закона, которое бы было такъ обще всѣмъ людямъ, захватывая ихъ въ самыхъ разнообразныхъ и ужасныхъ видахъ, нѣтъ преступленія противъ нравственнаго закона, на которое бы смотрѣли такъ несогласно люди, – одни считая извѣстный поступокъ страшнымъ грѣхомъ, другіе – тотъ же поступокъ самымъ обычнымъ удобствомъ или удовольствіемъ. Нѣтъ преступленія, насчетъ котораго было бы высказано столько фарисейства, и нѣтъ преступленія, отношеніе къ которому показывало бы такъ вѣрно нравственный уровень человѣка, и нѣтъ преступленія болѣе губительнаго для отдѣльныхъ людей и для движенія впередъ всего человѣчества.

* № 2.

Но родъ человѣческій? Если такъ, то прекратится родъ человѣческій. Вы вѣдь говорите, что лучше безбрачіе, чѣмъ бракъ? Вѣдь говорите вы это? Говорите? А если говорите, то выходитъ, что если всѣ послѣдуютъ тому, что лучше, то родъ человѣческій прекратится. А если вы говорите, что надо дѣлать то, отъ чего прекратится родъ человѣческій, то, значитъ, все, что вы говорите, все вздоръ. Такъ говорили, говорятъ и будутъ говорить тѣ люди, которые не хотятъ быть обличаемы, а хотятъ съ сознаніемъ своей правоты продолжать мазаться въ своемъ развратѣ. И людей этихъ много, и люди, стоящіе на перепутьи, которыхъ тоже много, часто слушаютъ этихъ людей и, потакая своимъ слабостямъ, откидываютъ спасительное указаніе и гибнутъ навѣкъ въ развратѣ. И для этихъ то людей, какъ ни неправильно разсужденіе о прекращеніи рода человѣческаго, я считаю нужнымъ отвѣтить на него.

Вопервыхъ, – и этого перваго достаточно вполнѣ – положа руку на сердце, можетъ ли кто нибудь сказать, что, отдаваясь плотской любви, онъ думаетъ о продолженіи рода? Этого даже представить себѣ нельзя. Это прямо выдумка, и никто никогда этого не думаетъ. Если же есть такой необыкновенно заботливый человѣкъ, то пусть онъ успокоится: природа позаботилась такъ объ этомъ, вложивъ въ людей половую страсть, что нельзя представить себѣ людей безъ нея.

* № 3.

3) То, что въ нашемъ обществѣ дѣвушки и женщины не только не стыдятся того, чтобы украшеніями и выставленіемъ своего тѣла возбуждать чувственныхъ мущинъ, но въ этомъ, большею частью, отъ низшихъ до высшихъ, кладутъ главный интересъ своей жизни. То, что мущины считаютъ это занятіе украшенія себя женщинами весьма важнымъ дѣломъ, такъ что считающійся философомъ Ренанъ называетъ нарядъ женщинъ великимъ искусствомъ (le grand art), и что милліоны рабочихъ трудятся не переставая для удовлетворенія этой похоти женской, и что средняя женщина съ молодыхъ лѣтъ, занятая преимущественно тѣмъ, чтобы разжигать чувственность мущины, разжигаетъ свою и вслѣдствіи этого умственно и нравственно принижается и, поглощаясь исключительно женскимъ интересомъ, перестаетъ участвовать въ интересахъ человѣческихъ. И это все женщииѣ надо понять, что унизительно и безнравственно возбужденіе своимъ тѣломъ чувственности и, понявъ это, усвоить себѣ разъ навсегда покойныя, удобныя, красивыя, но не чувственныя одежды и потому перестать съ жадностью и поспѣшностью слѣдить за тѣми измѣненіями одеждъ и модъ, изобрѣтаемыми женщинами, по профессіи занятыми только выдумками новыхъ средствъ возбужденія чувственности мущинъ.

* № 4.

На какой бы человѣкъ ни стоялъ ступени, ему предоставлено стремиться къ высшей по направленію, къ цѣломудрію. Живущій въ полной распущенности будетъ подвигаться къ цѣломудрію, когда у него будутъ опредѣленныя наложницы и жены, живущій въ многоженствѣ – если онъ перейдетъ къ единобрачію, живущій въ единобрачіи – если онъ будетъ воздерживаться, когда это несвойственно природѣ, воздерживающіеся супруги – если они станутъ жить какъ братъ съ сестрою.

Конечно, нельзя, ѣдучи верхомъ, съ высоты лошади указывать человѣку, идущему пѣшкомъ, направленіе пути по колокольнѣ, которую я вижу, но онъ не видитъ, и нельзя указывать на требованіе полнаго цѣломудрія человѣку живущему распущенно. Это все равно, что съ лошади указать дальнюю колокольню, которую не видитъ пѣшій. Онъ заблудится, если оставить его съ этимъ указаніемъ. Надо указать ему на ближайшій видимый предметъ, но въ томъ же направленіи. Тоже въ указаніи нравственного пути человѣку, живущему въ распущенности, указать единобрачіе и т. д. Но для мыслящихъ, стремящихся къ истинѣ, въ особенности для дѣтей, для чистыхъ, для неиспорченныхъ людей мы не имѣемъ права указывать другаго, какъ то, что намъ указано, – ученіе истины – цѣломудріе и полное цѣломудріе, хотя бы до уничтоженія рода человѣческаго

* № 5.

Конечно, нельзя изъ окна высокаго дома указывать человѣку, идущему пѣшкомъ, направленіе пути по колокольнѣ, которая видна изъ дома, но не видна пѣшеходу, также какъ неразумно указывать на требованіе полнаго цѣломудрія человѣку, живущему распущенно. Пѣшеходъ, не видя дальнюю колокольню, заблудится. Также заблудится и человѣкъ, которому будетъ указанъ идеалъ цѣломудрія. Чтобы руководить его, надо указать ему на ближайшій видимый ему предметъ въ томъ же направленіи и сказать: иди на этотъ столбъ, на этотъ домъ, а тамъ опять спроси.

Такъ поступали и поступаютъ всѣ жреческія религіозныя ученія и ученія практически-нравственныя: ты живешь въ распущенности, живи въ многоженствѣ – это будетъ лучше. Ты живешь въ многоженствѣ, живи въ единобрачіи – это будетъ лучше. И ты будешь совсѣмъ хорошій и нравственный человѣкъ. Но не таково ученіе Христа.

* № 6.

Есть два способа указанія пути идущему и не знающему пути человѣку. Одинъ способъ состоитъ въ томъ, что спрашивающему о пути даются внѣшнія указанія: иди на дерево, которое увидишь, отъ дерева на домъ, на деревню, на мостъ, на курганъ и т. д.

Другой способъ состоитъ въ томъ, что спрашивающему указывается недостижимый предметъ – солнце и говорится: иди на закатъ, восходъ или полдень, полночь, поперечное направленіе движенію солнца.

Первый способъ есть способъ временныхъ, внѣшнихъ, государственныхъ, общественныхъ и религіозныхъ опредѣленій. Человѣку указываются признаки тѣхъ дѣлъ, которыя онъ долженъ, и тѣхъ, которыя онъ не долженъ дѣлать. Помни день суботній, не пей хмѣльнаго, не крадь, не прелюбодѣйствуй и т. д. Другой способъ есть способъ вѣчный, внутренняго сознанія Христовой истины. Человѣку указывается вѣчная, недостижимая и сознаваемая имъ цѣль и направленіе къ этой цѣли, путь. Ты живешь въ распущенности, живи въ многоженствѣ, такъ и такъ обращаясь съ своими женами, говоритъ внѣшнее религіозное ученіе, и люди отъ большей распущенности переходятъ къ меньшей и подвигаются на пути цѣломудрія. Но достигнувъ многоженства, они будутъ коснѣть въ немъ, считая себя вполнѣ правыми до тѣхъ поръ, пока внѣшнее ученіе не укажетъ слѣдующій шагъ. Они пойдутъ дальше только тогда, когда внѣшнее ученіе скажетъ: ты жилъ въ многоженствѣ, живи въ единобрачіи, это будетъ лучше. И только тогда люди поднимутся на слѣдующую ступень, на которой опять остановятся съ сознаніемъ своего достоинства и совершенства. Но не таково ученіе Христа – внутренняго сознанія истины.

* № 7.

«Но родъ человѣческій! Если такъ, то прекратится родъ человѣческий!» – смѣло говорятъ люди, забывая то, что они исповѣдуютъ христіанское ученіе или, по крайней мѣрѣ, живутъ среди людей, исповѣдующихъ его. Вѣдь не я выдумалъ это: именно то, что цѣломудріе лучше распущенности и что человѣку свойственно стремиться отъ одного къ другому. Вѣдь это не произвольное мое утвержденіе, а ясное и опредѣленное положеніе откровенія, въ которомъ мы, христіанскіе народы выросли. Въ этомъ откровеніи ясно и безповоротно указано то, что женатому должно оставаться съ тѣмъ или съ тою, съ которымъ онъ сошелся. (Мѳ V...) Не женатому лучше не жениться (Мѳ, XVIII). Обоимъ же должно воздерживаться отъ любовнаго вожделѣнія, такъ какъ самое вожделѣніе къ женщинѣ есть грѣхъ (Мѳ, V, 28). «Но не всѣ вѣрятъ откровенію Христа, не всѣ обязаны вѣрить ему» – отвѣчаютъ на это. И это совершенно справедливо: вѣрить откровенію Христа потому, что оно откровеніе Христа, также неразумно, какъ вѣрить откровенію Магомета потому, что оно откровеніе Магомета. Но дѣло въ томъ, что откровенію Христа мы вѣримъ не потому, что оно откровение Христа, а потому, что оно открываетъ намъ очевидныя для насъ свойства человѣческой природы внѣ насъ, въ исторіи, и въ насъ, въ нашей совѣсти и нашемъ разумѣ.

* № 8.

Но вопервыхъ, христіанскій идеалъ не есть безбрачіе. Христіанскій идеалъ есть достиженіе людьми идеала Царствія Божія, единенія и любви, безбрачіе же есть только одно изъ условiй, содѣйствующихъ достиженію этой цѣли. Главное же то, что если даже допустить, что идеалъ человѣчества есть полное цѣломудріе и полное безбрачіе, то и признавъ этотъ идеалъ, мы не имѣемъ никакого ни основанія ни права обсуживать этотъ идеалъ на основаніи того, что будетъ, когда онъ достигнется.

* № 9.

Церкви же установили языческій бракъ, назвали его христіанскимъ и вслѣдствіи этого потеряли выставленный Христомъ идеалъ – стремленіе къ совершенству, включающее въ себѣ цѣломудріе и въ бракѣ и внѣ его, и нравственный уровень народовъ, живущихъ въ церковныхъ опредѣленіяхъ брака, понизился до степени язычества. Понизился до такой степени, что въ нашемъ мирѣ люди не замѣчаютъ того, что, исповѣдуя единобрачіе, они живутъ въ самомъ опредѣленномъ многоженствѣ и многомужествѣ и что бракъ, установленный церквами, есть ничто иное, какъ только печать, накладываемая за деньги на нѣкоторые исключительные браки, составляющіе едва ли не меньшую долю совершающихся въ дѣйствительности браковъ. Самый же бракъ самъ по себѣ есть въ большей части случаевъ ничто иное, как разрѣшенный и церковью и государствомъ и общественнымъ мнѣніемъ организованный развратъ.

* [ПЕРВЫЙ ПЛАН «ПЛОДОВ ПРОСВЕЩЕНИЯ».]

Д[ѣйствіе] 1.

Львовь ^[178]сидитъ, ^[179]вертитъ блюдечко о землѣ крест[ьянамъ]. Самаринъ невѣрующій. «Пріѣзжайте вечеромъ. Вотъ я и знаю». «Да вы и такъ знаете, вы нароч[но]». «Нѣтъ, вотъ вы пріѣзжай[те]. Хоро[шо]?» Уход[итъ]. «Позва[ть] муж[иковъ]». Мужики ^[180]приход[ятъ]. ^[181]«Нельзя, мое правило». Сухо отказываетъ. «Вотъ и Прасковья Афан[асьевна] извѣстна». Прасковья Афанасьев[на] проситъ за мужиковъ. «Нельзя, противъ моихъ правилъ». Жалостно проситъ. ^[182]«Ну хорошо, я для тебя спрошу за столомъ еще разъ». Отказъ. Н[яня]. «Погоди жъ ты. Ты удивляешься?» «Нѣтъ, чегожъ? Я вѣдь слышала». «А! Что жъ ты слышала? Да вы не понимаете. Думаете, что господа дѣлаютъ глупости». «Нѣтъ, чтожъ. Это возможно». «Да какже, я тебѣ скажу. Професоръ – не дуракъ, стало быть». Н[яня]. «Да, все возможно. Я и сама видала». Л[ьвовъ]. «Что?» «Да Семка мой, вотъ что изволи[ли] взять». «Это буфетн[ый] мужикъ новый? Да, я видѣлъ, славный малый, кажется». Н[яня] «Удивленье! вчера за столъ сѣли, <такъ> вдругъ столъ запрыгалъ, такъ что всѣ испугали[сь]. Отошелъ, перестало. Какъ взялъ ложку, такъ опять». Л[ьвовъ] (улыбаясь). «Вамъ это удивительно? Это просто медіумъ». Н[яня]. «Мы что знаемъ? Только это точно». «Надо будетъ его взять на сеансъ». Н[яня]. «Увольте, вѣдь младъ онъ. Какъ бы чего не было». Л[ьвовъ] (улыбаясь). «Не бойся. Это сила, въ немъ сила есть». ^[183]«Такъ какже мужикамъ?»

«Мужикамъ? Да я сейчасъ скажу». Вертитъ блюдечко. «Нельзя, няня, отказать. Нельзя. Я бы радъ. Имъ же хуже бы было». Жена приходитъ. «Ну, мнѣ пора. (Уходитъ въ одну дверь.) ^[184]А Семену скажи, чтобъ онъ не уходилъ.»

2 Д[ѣйствіе].

Кухня. Мужики. «Никакого резонта не приним[аетъ]. Нечто Аф[анасьевна] похлопочетъ. (Семену). Нечто тетка твоя похлоп[очетъ]». Семена посылаютъ къ Малчи[чу]. Горничн[ая] другая брезгаетъ. ^[185]Одна зa другой разсказываетъ. Кучеръ разсказываетъ. Семенъ разсказываетъ чудеса. Поваръ. «Когда жъ обѣдъ то?» Приходитъ няня. «Ну, погоди жъ. Не робѣйте, я сдѣлаю. Мнѣ и то скучно – уйти хочу». М[ужики]. «Матушка, вѣ[къ] благодарить будемъ». ^[186]Семенъ возвращается. «Нѣтъ <дома»>. Н[яня]. «Ну и хорошо. Слушай меня. Дѣл[ай] такъ, такъ». «Это все можно». Барыня приходитъ, разгоняетъ мужиковъ. «Сказано, ничего не будетъ. Я на тебя, няня, удивляюсь». Н[яня]. «Идите, ужъ я взя[лась], обдѣлаю, знаю я ихъ».

3 Д[ѣйствіе].

Сеансъ. Семенъ ворочаетъ по професору, входитъ въ азартъ. «Чемъ то недовольны». «Бумажкой этой». «Чтожъ велятъ дѣлать?» «То и предлагаетъ. Отдать землю». Всѣ въ восторгѣ. Самаринъ повѣрилъ. Бьетъ, щипетъ онучу. «Однако ужъ очень трудно, расходились они нынче». Подписываетъ бумагу, и тишина. ^[187]Мужики въ радости уходятъ домой. «Смотри жъ, Татьяна!» «Да, буду служить. Чтожъ, тутъ жить – и послѣдняго ума рѣшиться!»

4 Д[ѣйствіе].

Мужики пришли благодарить. ^[188]«Некогда». Разговариваютъ съ про[фесоромъ]. «Это эпоха будетъ». «Позвать Семена. Я поѣду съ нимъ въ Петербургъ». Семенъ просится домой. Таня. «И меня отпустите, я замужъ иду». «Чтожъ ты?» «Да дома земля будетъ. Отецъ велитъ». «Да вѣдь ты замѣча[тельный] медіумъ, ты чудо. Скажи, что ты ^[189]будешь дѣлать? – «Ужъ позвольте домой». «Да вѣдь дома много, а ты одинъ». «Да вы кого угодно застав[ьте], тоже сдѣлае[тъ]». «Какъ?» «Да какъ Таня велѣла, такъ и дѣлалъ. Таня это нарочно, у ней сила». Л[ьвовъ] ужасается. Пр[офесоръ] успокаиваетъ. «Онуча реализируется. Онъ разнесетъ истину въ глушь. Онъ самъ не знаетъ. Барыня приходитъ, ругаетъ. Л[ьвовъ] сконфуженъ. Пріѣзжаютъ на журъфиксъ. Мужики приходятъ. «Спасибо, Аф[анасьевна], а то бы где догадаться».

На полях поперек текста и между строк сделаны следующие дополнительные записи, относящиеся к 1-му действию.

Мужики стоятъ въ кабинетѣ съ няней. Она ихъ обнадеживаетъ. Выходитъ Львовъ. «Я подумаю». Мужики уходятъ. Онъ вертитъ блюдечко. Пріѣзж[аетъ] Сам[аринъ], и зоветъ его вечеромъ на сеансъ. «Позвать мужиковъ. Нѣтъ, лучше Пр[асковья] Аф[анасьевна]. Пр[асковья] Аф[анасьевна],» и т. д.

«Тетинька, что я выдумала! Только попросите старик[а], чтобъ онъ сыну на мнѣ жениться позволилъ. Что я выдумала». «Ну, ужъ ты выдум[аешь]». «Все будетъ, только сдѣлайте. Скажите ему». «Да что будетъ?» «Все по нашему будетъ. Ну, сдѣлай[те] милость. Ради Христа. Все сдѣлаемъ. Да скажите, что у Семена столъ трясется».

Семенъ имѣетъ силу.

Таня выбѣгаетъ и говоритъ свой планъ – сказать и доложить Львову о Семенѣ. «Это точно».

Жена денегъ проситъ. Даетъ. Скука.

Семенъ проситъ жениться. Таня <придумывает> говор[итъ], что я могу все, <они говорили>, что у Семена сила, и проситъ тетку заступиться, какъ выговорил[а].

–

* [ВТОРОЙ ПЛАН «ПЛОДОВ ПРОСВЕЩЕНИЯ»]

Д[ѣйствие] 1.

Мужики стоятъ въ кабинетѣ съ няней. Она имъ объясняетъ про спиритизмъ. «Какъ впадетъ на умъ». Л[ьвовъ] обѣщаетъ подумать и дастъ отвѣтъ <вечеромъ>, черезъ няню послать ег[о]. Н[яня]. «Вертѣть будетъ». Л[ьвовъ] вертитъ. Сам[аринъ] пріѣзжаетъ, невѣрующій. «Какъ вы хотите, такъ сд[ѣлается]. [?]» Зоветъ его вечеромъ на сеансъ, разсказывая, что у Семена сила. Идетъ провожать. <«Позвать мужиковъ. Нѣтъ, няня пусть передастъ».> Приходитъ няня <и Таня. «Барыня приказали соръ подместь»>. Н[яня] проситъ за мужиковъ. «Нельзя. Отвѣтъ рѣшительный, такъ и скажи имъ». Н[яня]. «Да что вы имъ вѣрите? Вы сами обсудите, безъ нихъ». Л[ьвовъ]. «Ты не понимаешь. Ты думаешь, господа глупости дѣлаютъ». Н[яня]. «Я ничего не думаю, жалко брата». «Нѣтъ, ты вѣришь». Н[яня]. «Да я не понимаю». Л[ьвовъ]. «Ты не понимаешь, а эта сила во всякомъ можетъ быть. <Вотъ Семенъ, твой племянникъ, въ немъ есть, я замѣтилъ послѣдній разъ. Его позвалъ фортеп[ьяно] подвинуть, сейчасъ стали отвѣты яснѣе.» Н[яня]. «Ну, какая у него сила. Какже насчетъ земли?» Л[ьвовъ]. «Нельзя>, ^[190]нельзя. «Уходитъ.) Таня выскакиваетъ». Что я выдумала! Только попросить старика Семена на мнѣ женить, а земля будетъ наша. Что я выдумала! <Нерѣшительно.> Вы только поговорите съ нимъ еще о Семенѣ, <скажите, что въ немъ> силу видѣли. Такъ скажите. Столъ прыгаетъ». Н[яня]. «Ну что глупости стану я говорить». Т[аня]. «Все по нашему будетъ, только скажите, а ужъ я Семѣ прикажу. Все по нашему будетъ, тетушка, голубка, скажите – ложки прыгаютъ». Л[ьвовъ]. <«Что дожидаетесь? Сказалъ – нельзя. Если бы я бы могъ перемѣнить, а то не я, а они. Вѣдь вы не вѣрите». Н[яня]. «Да я что. Отчего не вѣрить?»> «Ахъ, это хорошо, я позову его». Приходитъ жена, требуетъ денегъ и безъ верченія беретъ ихъ. <Малчичъ.> Записка отъ Малчича – не будетъ. «Возьму С[емена]. Часто эти неучи ка[къ] медіумы бываютъ удивител[ьны]».

Д[ѣйствіе] 2-е.

Кухня. Семенъ проситъ жениться. Старикъ сердится. <Няня прих[одитъ].> Таня обѣщаетъ простоту. Разговоры о господахъ. Няня приходитъ – неудача, отказалъ. Мужик[и] тужатъ. Семенъ уходитъ. Таня ставитъ условіе. Мужикъ не вѣритъ, но обѣщаетъ. Барыня выгоняетъ мужик[овъ]. Таня успокаиваетъ. Семену наставлен[ія]. «Все можно». Она знаетъ отъ барышни.

3 Д[ѣйствіе].

Проф[есоръ], Сам[аринъ], барыня чужая.

Семенъ ворочаетъ. Ануча. Барыня зоветъ ужинать. <Семенъ.> Бумага подписана.

4 Д[ѣйствіе].

<Барыня ругаетъ.>

*[ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ «ПЛОДОВ ПРОСВЕЩЕНИЯ».] ИСХИТРИЛАСЬ!

КОМЕДIЯ въ 4 дѣйствіяхъ.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА 1-ГО ДѢЙСТВІЯ:

Леонидъ Ѳедоровичъ, богатый баринъ.

Женаего.

Бетси, дочь его.

Василій Леонидычъ, сынъ его.

Таня, молодая горничная, сирота изъ деревни. Николай, буфетчикъ.

Камердинеръ.

Григорій, лакей.

Семенъ, буфетный мужикъ.

Мужикииз деревни:

                               1-й

                               2-й

                               3-й

Старшая горничная.

Старикъ-гость.

Петровъ.

ДѢЙСТВІЕ I.

Большая передняя. 1-й часъ.

ЯВЛЕНІЕ 1-е.

Лакей Григорій (молодой, красивый, смотрится в зеркало).

[ Григорій.] Не годится, говорятъ, лакею усы. Ну и сбрилъ. Ей то что пользы? Положимъ, что и такъ хорошо, благородно. А чудеса! Сколько ихъ за мной увиваются. И Эмилія Карловна и гувернантка, я вижу. Да что, стары! А вотъ и ничтожная дѣвочка Таня, a засѣла мнѣ такъ, что ну! (Улыбается.)Да и мила. (Прислушивается.)Она и есть. Вѣдь какъ врѣзался, что походку узнаю. Вишь, постукиваетъ каблучками. Вва!

ЯВЛЕНІЕ 2-е.

Григорій и горничная Таня (выходитъ съ шубкой и ботинками).

[ Григорій.] Татьянѣ Марковнѣ мое почтенье.

[ Таня.] Что смотритесь все? Думаете, очень изъ себя хороши?

Григорій.А чтожъ, непріятенъ?

Таня.Такъ, ни пріятенъ ни непріятенъ, а середка на половинку. (Подходитъ къ вѣшалкѣ.)Чтожъ это у васъ шубъ то навѣшано?

Григорій.Сейчасъ, сударыня, уберу. (Снимаетъ шубу и накрываетъ ею Таню, обнимая ее.)Таня, что я тебѣ скажу.

Таня.Ну васъ совсѣмъ! И къ чему это пристало! Говорю же, оставьте. А еще говорите, что вы образованный. Развѣ образованные такъ дѣлаютъ?

Григорій.А вы думаете какъ? Поцѣлуйте.

Таня.Да что вы въ самомъ дѣлѣ пристали?

Григорій.Таня, отчего не любишь?

Таня.Я никого не люблю.

Григорій.Неправда. Семку любишь. И нашла же кого – буфетнаго мужика – сиволапаго.

Таня.Ну, какой ни есть, да вотъ вамъ завидно.

Григорій.Есть чему завидовать! Вѣдь ты только начала образовываться, а съ кѣмъ связываешься. Эхъ, Таничка, не брезгай мною, Таня! (Опять хочетъ обнять.)

Таня (отстраняясь).Будетъ вамъ, Григорій Михайлычъ, оставьте глупости то.

Григорій.Вѣдь я не Семенъ, меня какія любили.

Таня.Семенъ жениться хочетъ, а не глупости...

Григорій.Счастья своего не хочешь. Да вотъ поцѣлую же.

Таня.Я говорю – отстаньте.

ЯВЛЕНІЕ 3-е.

Выходитъ Аркадій Кузмичъ, камердинеръ, сытый, бритый въ пинсъ-не и съ газетой въ рукахъ.

Аркадій Кузмичъ.Ахъ, Григорій, Григорій, это слишкомъ! Что она въ званіи помощницы горничной, то ты можешь позволять себе вольности необстоятельныя? Неправильно!