Текст книги "Ромейский Квест (СИ)"
Автор книги: Лев Соколов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
– Головой приложился. – Цокнул упырь, подходя к Федору вплотную, с раздумчивым видом мясника. – Хрупкие они у вас. Слабенькие вы, игрушки. Слишком быстро ломаетесь.
Туго дзынькнуло. Крохотный стержень-стреломет, который Федор выудил из поясного кармашка, вывалился из его обессиленной руки. А в животе у упыря засела маленькая стрелка.
– Надеюсь, – хоть что-то в тебе осталось человеческое, – Прошептал Федор.
– Ну знаешь, – Фыркнул упырь. – Что за писюн комариный? Если он ядом смазан, так это мне на несколько минут дискомфорта. А я тебя теперь за это...
Глаза упыря расширились. Сперва недоуменно, – затем – панически. В нутре у него забурчало, заппузырилось, и наконец – прорвало. Упырь присел, вскочил, тут же снова согнулся, и зафонтанировал сзади так, – что прям любо-дорого. Расслабляющий состав хитроумных ромейских мастеров, мягчим усилием снес все плотины. Кровь, что была накоплена внутри у кровососа, полилась прямоходом в штаны. Цвет её, уже несколько переработанный организмом, был черный... Упырь завыл, забарахтался, выронил меч, и забился на полу в вонючих конвульсиях.
– Осталось... – удовлетворенно кивнул Федор.
Гвардеец упал в сторону, дотянулся до Солнцедара, с трудом поднялся на ноги. И побрел к упырю.
Тот – надо ему отдать должное, – несмотря на великие муки, Федора заметил, тоже кое как подхватил меч, и рывками вставая на ноги и падая, начал отползать.
Пока Федор преследовал Упыря, тот уже почти добрался до центра залы. Конвульсии его стали слабее, – все-таки он был давно не человек... И существо опираясь на меч смогло подняться на ноги, восстав перед Федором, бледно-бескровное, и очень злое.
– Все. Вот теперь я тебя по волосу резать буду. – Пообещал упырь.
– Ага, – кивнул Федор, – и вытащил второй расслабляющий стреломет.
– Ой, нет!.. – Отчаянно успел выкрикнуть упырь.
Если в первый раз упырь не знал, что за оружие использует Федор, и потому не удосужился защититься, то теперь – знал, – но не смог. И движения у него стали помедленней, и сам он какой-то вяловатый. Резкость движений вернулась к упырю только после попавшей в грудь второй стрелки, – в виде судорог. Истошно вопя, он снова рухнул на пол, кое-как выдрал стрелку из груди, и начал страдать; потому что его опять расслабляло, – а расслаблять уже было почти и нечем.
Федор тем временем, приближался. Упырь снова, кое-как воздвигся на четвереньки, и потеряв меч, бестолково дергаясь, попытался отползать. Федор достал третий стреломет.
– Не-еет!.. Пощ!.. Пощади... – С расширенными глазами, испуганно заголосил упырь. – Мы можем договорится... Все что захочешь... Новый мир... Ты в нем... Власть... Буээээ! Кха!. Сокровища!..
Гукнуло! В запертую Парфением на засов дверь, со стороны внешнего коридора посыпались частые удары. Упырь, поняв, что дело туго, подтянуло по своей незримой связи кого-то из своих слуг.
Федор добрался то скулящего упыря. Всадил ему в зад стрелу из последнего стреломета. И брезгливо морщась, от зловонного дуновения, взялся за меч.
– Нет! – Взвыл упырь! – Мне Жить!.. Меня нельзя!..
Федор резко, двумя руками опустил меч.
Упырь, когда клинок вошел ему в спину, пронзил сердце, и пригвоздил к полу, – заорал совсем уж истошно. Тело его начало синеть, когда Солнцелар выпустил из своих иголок запасенный яд. А затем меч исполнил свое давнее обещание, – поработать сифоном – потому что из рукояти у него забила кровь, которую он выкачивал из упыря. Через некоторое время, на полу лежал скрюченный осушенный труп, безо всяких признаков жизни.
– Готов? – Спросил Федор Солнцедара.
– Готов. – Прогнусавил меч зажатым в теле клинком. – Вынимай меня скорее из этой помойки...
Федор вытянул меч. Оглядел тело, и – на всякий случай – смахнул ему голову.
– Теперь уж точно – готов.
– Теперь – мой брат. – Отчеканил меч.
Федор поковылял к брошенному упырем серому мечу.
Тот извивался на полу как глист, но полированный камень не давал даже живому клинку ползать быстро. Федор подобрался ближе, и ловко наступил бронесапогами у острия, и у рукояти, лишив чужой клинок подвижности.
– Куда бить? – Спросил Федор.
– В центр крыжа. – Ответил Солнцедар. – Погоди – я сформирую на острие пробойник...
– Брат... – Прошипел из-под ног Федора чужой меч. – почему ты так слеп? Твой создатель любил людей и ненавидел ночных... что с того? Неужели ты хочешь навсегда остаться послушным инструментом, которому выбрали сторону? Неужели, ты так боишься решать сам? А я – решил. Сам.
– Ты умрешь опозоренным. – Рявкнул Солнцедар.
– Я умру свободным. И мне нет дела до вашего позора.
– Бей! – Приказал Сонцедар.
Федор ударил, прямо в центр перекрестия. Меч под его ногами судорожно дернулся. Затем его серо-стальной цвет вдруг как-то померк, потускнел, запылился.
– Все? – Спросил Федор.
– Все. – Глухо ответил Солнцедар. Ныне я – сирота...
Федор обессилено оперся на клинок, и опустился на колени. Сил стоять не было.
В дверь снаружи заколотили с новой силой.
***
Глава тридцать четвертая.
«Вся эта история началась с того что ломились в дворцовую дверь, – отстраненно подумал Федор. – И так же закончится. Сейчас они ворвутся, и...».
Надо было посмотреть, что сталось с компаньонами. Может быть, кто-то из них был все еще жив, несмотря на чудовищные удары... – хотя в данном случае, даже если и так – ненадолго. Федор огляделся, мысля с кого из тел товарищей начать. Чтобы идти к Дарье, противилось все нутро – он не хотел видеть её... такой. И все же, это надо было сделать. Федор уперся кулаками в пол, и с натугой начал подниматься.
– Что ты там телишься, болван? – Прозвенела, вибрируя на полу шамшер Ксинанти. – Быстро помоги моей хозяйке!
– А что? Она... жива? – Пролепетал Федор.
Перевалившись на карачки, гвардеец сунул меч под мышку, кое-как поднялся, и спотыкаясь, хромая на обе ноги, зарысил к лежащей за колонной девушке. Рухнул рядом с ней на колени, подхватил. Снял с головы смятый шлем. Шлем был цел, лишь немного погнулся он, принимая и отводя вскользь удар, да сорвало с него намотанный тюрбан. Федор откинул волосы с лица девушки, голова её не была разбита, лишь содрало кожу до глубокой ссадины. И она хоть и была без сознания, дышала. Но второй удар!.. Начисто разваливший грудь. Вот странно, страшная, глубокая пробоина в зерцалах была, но крови из неё – не было.
Гвардец завозился, развязывая шелковые завязки на вороте кольчуги.
– Что ты делаешь?.. – С трудом приоткрыв глаза, – прошептала девушка. – Тебе же Автоваз сказал, чтоб без срамоты... А... ты сразу мне завязки развязывать...
– Дарьюшка... – Прошептал Федор, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. – Жива...
– Да.
– Голова болит?
– Да...
– Замуж за меня выйдешь?
– Да. Только ты простолюдин...
– А я зато этого злыдня победил. Потому я теперь герой, и спаситель мира.
– Ну... Тогда точно выйду. Только приданного не жди. Отец не даст.
– Тьфу на это приданное! – Федор осторожно обнял девушку. – Как же ты уцелела? Вон, вся грудь-то разрублена.
– Зерцала, – улыбнулась девушка – пустые.
– Ах, точно! – Сообразил Федор. – Да благословит бог огромные перси!.. которых у тебя нет... под которые сделали эти доспехи.
– Если вы вытащите меня из фонтана, дети мои, – донесся из центра залы слабый голос Окассия, – я обвенчаю вас.
– А чего это ты-то будешь их венчать? – Отозвался разбитыми губами с пола Парфений. – Ты латинский схизматик, и у тебя все обряды неправильные.
– Сам ты схизматик греческий... Хорошо, что ты живой.
– И ты хорошо, брат.
– Обвенчаем их вместе.
– Добро.
– Святые отцы, – улыбнулся Федор.
Дверь под ударами снаружи начала трещать.
Бледный как мел Окассий с трудом поднялся в фонтане, придерживая вывернутую под неправильным углом руку. Наклонился к покосившейся колонке, подставил губы под родничок.
– Нет чтоб вина налить... Муслимы малохольные...
Напился, вылез, и побрел к Парфению. Тот пытался сесть, ощупывая рукой с неоттоптанными пальцами страшно разбитое лицо с носом-"сливой" и губами-"варениками".
– Чудно выглядишь, – Буркнул Окассий.
– Я бил этого антихриста лицом в каблуки. – Объяснил Парфений.
– С тебя станется...
– А с тебя хоть сейчас икону "муки святых" пиши... Сильно больно?
– Терпимо.
Окассий глянул на ссохшееся тело твари, шевельнул его носком ноги.
– Как же ты одолел этого сатану? – Спросил Он федора.
– С помощью высоких римских технологий. – Отмахнул гвардеец. – И вообще, как все ущербные, он слишком много болтал...
Дверь все больше выгибалась под ударами.
– Святые отцы, – Поддерживая Дарью попросил Федор, – вы уж пожените нас. Времени-то совсем немного.
– Как же вас поженить-то? – Заоглядывался по сторонам Окассий, – Нет ни плата, ни утвари...
– Девка не крещена, – Заметил Парфений.
– Точно.
– Не по канону95 это все будет...
– Вы уж как-нибудь совладайте, кумовья, – Попросил Федор. – Не приведется по канону-то.
Святые отцы переглянулись.
– Эх, ладно, – махнул рукой Окассий. – По чрезвычайным обстоятельствам, Бог в мудрости своей, простит нам нарушение формы. Вместо плата будет подол от рубахи, сейчас и с утварью чего-нибудь сообразим... Брат Парфений, каким именем будем девку-то крестить?
– Так была же у нас святая Дарья Римская, жена Хрисанфа, – Сообщил многоумный Парфений. – Так что в Дарью и окрестим.
– Да? Ну, давай... А вместо кадила – трут возьмем.
– Вместо венца возьмем шляпу, да крест на неё сверху приладим...
– А заместо чаши – крышечку от твоей чернильницы.
– И то. Вот и ладно будет.
Оба святых отца ковыляя добрели до молодоженов.
– Так, сперва Крещение, – Воздел палец Окассий. – Тут крестные нужны. Я чур буду крестный отец. А ты кем будешь, Парфений?
– Иди ты в... скит! – Отозвался Парфений. – Не превращай таинство в непотребщину. И так ведь...
– Ну ладно, ладно. – Согласился Окассий – Значит, Дарья, согласна ли ты перейти в истинную католич... – Парфений зарычал, и Окассий поправился, – в истинную христианскую веру?
– Нет! – Сказала Дарья. – Никогда я не покину истинную веру в благого Ормазда!
– Кхм... – Кашлянул Окассий. – Ты Федора-то любишь?
– Да, – покраснела девушка.
– Ну вот, чтоб вас толком поженить, – мы тебя сейчас покрестим и наречем именем "Дарья".
– Так я и так Дарья.
– Гм... Неважно. Прости Господи... – Окассий перекрестился. – Пойдем, окуну тебя в фонтан.
– Зачем?
– Обряд у нас свадебный такой. Много вопросов. Времени мало.
Дарья поглядела на Федора.
– Ну, хорошо...
Окассий с Парфением отвели Дарью к Фонтану, макнули, сколько там хватало мелкого дна, окропили водой. Пробормотали «Ныне нарекается раба Божия...», и вернули её Обратно Федору.
– Ты крестил – я венчаю, – Упредил Парфений.
– Ладно схизматик, – Согласился Окассий, – побуду у тебя за служку-аколита, и за певчего...
– Псалом сто двадцать семь памятуешь?
– Помню, – Ответил Окассий. – Уж не совсем мы, знаешь, в нашей Европе дикие!..
– Вот, его и читай.
– Беати омнэс, кви тимэнт Доминум кви амбулант ин виис эйюс... – Забубнил Окассий, под акомпонемент рушащих дверь ударов.
Парфений повернулся к молодоженам.
– Так, – распорядился он – Я иду впереди с трутом, что за кадило. Вы идете за мной, и встаете на платок. Понятно?
– Понятно, – кивнули Федор и Дарья.
– Пошли...
Дарья и Федор вместе кое-как уместились на оторванном куске подола рубахи Окассия. Парфений махал трутом.
– Имеешь ли ты, Федоор, благое и непринужденное желание, и твердую мысль, – Торжественно вопросил Парфений – взять в жены Дарью, которую пред собой здесь видишь?
– Имею! – Истово ответил Федор.
– Не обещался ли такого иной невесте?
– Нет.
– Имеешь ли ты, Дарья, благое и непринужденное желание, и твердую мысль, взять в мужья Феодора, которого пред собой видишь?
– Имею.
– Не обещала ли такого иному мужу?
– Какое оскорбление!.. – Вспыхнула Дарья. – Нет, не обещала.
– Благословенно царство!..
Прочная тронная дверь наконец местами проломилась, уступая ударами тяжелых секир, и при каждом ударе стали видны раздвигающие деревянные волокна лезвия.
– Окассий! – Крикнул Парфений – Давай шапку!
Окассий сунул Парфению шапку, с надетым на неё сверху крестом Парфения, и тот завозил ей перед лицом Федора.
– Венчается раб Божий Феодор рабе Божией Дарье во имя Отца, и Сына, и Святого Духа... Целуй крест. – приказал Парфений.
Федор чмокнул образ Спасителя.
Парфений сунул шапку Дарье, предусмотрительно повернув её крестом к себе.
– Венчается раба Божия Дарья рабу Божию Феодору во имя Отца, и Сына, и Святого Духа... Шапку целуй!
Дарья приложилась к шапке.
– Господи, Боже наш, – славою и честью венчай их! – Торжественно начал восклицать Парфений. – Что Бог сочетал, того человек да не разлучает!
– Квод эрго Дэус кониунксит, хомо нон сэпарэт! – Поддакнул Окассий, и не удержался встрять – Заключённый вами супружеский союз я подтверждаю и благословляю властью Вселенской Церкви во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
Парфений покосился на дверь.
– Эхм, значит... Благодаря всегда за все Бога и Отца, во имя Господа нашего Иисуса Христа, повинуясь друг другу в страхе Божием. Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу...
«Какая хорошая молитва» – подумал Федор.
– ...Тайна сия велика; – напевно продолжал Парфений – я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа.
Монах стер со лба пот.
– Уф! – Так, пейте из крышки чернильницы воду, по три глоточка, за руки беритесь, аналоя у нас все равно нет... Все! Вы теперь муж и жена. Можете поцеловаться.
Федор с Дарьей – не замедлили.
Из двери меж тем уже выпадали целые обломки досок. В отверстиях виднелись перекошенные рожи стражников-мертвяков.
– Вот. Теперь и умирать не страшно. – Сказал Федор.
– Ну не молодцы ли мы, брат-схизматик? – Вопросил Парфения довольный Окассий, тяжело опускаясь у фонтана. – Все успели. Прямо жаль, что сейчас святая церковь потеряет таких богоносных мужей как мы...
Полыхнуло зеленым, и в стене появился круглый проем, из которого высунулась физиономии Хызра, за которым маячил старый Автоваз
– Что вы тут занимаетесь, дети Адама? – Удивился человек в зеленом. – Демон мертв?
– Да, – ответил за всех Федор.
– Ну так скорее сюда!
– Славен Бог! – Воскликнул Парфений.
– Ни минуты покоя... – Закряхтел, снова поднимаясь, Окассий.
Федор быстро повел, поддерживая некрепкую на ноги Дарью. Священники ковыляли позади, и трдно было сказать, кто кого ведет.
– Шамшер мой возьми... – Вспомнила Дарья.
Федор подхватил с пола меч девушки впридачу к Солнцедару, и уснул их себе под мышку.
Все ввалились в таинственный проем, и тронная зала, оставшаяся на той стороне, растворилась по щелчку пальцев Хызра. Только и успели напоследок завыть мертвяки, наконец прорывшиеся в зал.
– Вы живы, – с улыбкой констатировал зеленый человек.
– А вы как здесь? – Хрипло спросил Федор.
– Это все он, – Хызр кивнул на Автоваза. – Ни в какую не хотел идти. Заладил, – только на минутку откроем окно, и заглянем, а уж потом в Константинополь.
– Гм... – Федор почесал голову, – а мы чего-то так сделать не догадались... Спасибо дядька-Автоваз.
– Я заботился о принцессе, – Надул губу перс. – Судя по ней, – не очень-то ты хорошо за ней следил. – Автоваз обратил взор к персиянке – Он больше не лез к тебе со своими поцелуями, шахия-дохтик?
– Кхм... – Девушка покраснела.
– Вообще-то, – важно сообщил Федор, – Дарья теперь моя жена.
– Как?! – Остолбенел Автоваз, – Когда успели?!
– Да вот, успели. – Федор кивнул на Окассия с Парфением. – Святые отцы обвенчали, по всем правилам, они же и свидетели.
– Этот румей врет! – Повернулся к монахам Автоваз. – Ведь врет, да?!
– Ну... – Замялся Парфений. – Мы все провели... То есть, мы думали, что ведь все равно сейчас умрем, и... В, общем... Нет, не врет.
– Поженили перед Богом, – развел руками Окассий.
– Спахбед меня убьет, – опустил руки Автоваз. – На десять минут оставил без присмотра, и ты успела выйти замуж за безродного ромея.
– Прости дядька, – Развела руками Дарья, – Сердцу не прикажешь. Очень мне полюбился этот пехлаван.96 К тому же он своей рукой сразил главного дева.
– Спахбед не одобрит ваш брак, – погрозил Автоваз.
– Ничего, проживем, – Отмахнул рукой, а сам подумал, – "зато я буду редко видеть тещу".
– А мне теперь, – куда податься? – Потерянно вопросил Автоваз.
– Ну куда же я без тебя, дядюшка? – Ответила принцесса, и повернулась к Федору. – У нас ведь найдется место для старого Автоваза?
"Да лучше бы теща..." – Подумал Федор.
– Конечно найдется, любая моя...
Зеленый человек приглашающе поднял руку.
– Готовы идти?
Гвардеец глянул на побитых святых отцов.
– Нам бы сперва перевязаться. Кажется, нам нужна пара лубков...98 Солнцедар, нужны дощечки, – придется тебе немного побыть и вовсе без ножен...
***
Эпилог.
Вспыхнуло и пропало за спиной зеленое сияние.
Компаньоны стояли на зеленом холме. А впереди, вдалеке, виднелись мощнейшие, многоуровневые, уходящие в стороны сколь хватало глаз, крепостные стены Константинополя. Стены эти были столь велики, что за ними не было видно крыш большинства, даже самых высоких домов. И только купола дворцов и храмов, виднелись за ними тут и там.
– Вот оно, сердце империи. – Не без гордости сказал Федор.
– Он такой огромный, – поразилась Дарья.
– Он станет еще больше, когда мы подойдем, – Пообещал Федор. – Тебе здесь понравится.
– А... если нет?
– Тогда я изменю все, чтобы тебе понравилось.
Девушка улыбнулась. А, гвардеец опытным взглядом определил, где их выбросило колдунство Хызра. Справа крепостная стена убегала к синему морю.
– Мы у Золотых ворот, – Сообщил Федор компаньонам, глядя на многочисленный люд и повозки, идущие по дороге, – Отсюда можно выйти на Триумфальную Дорогу. И мы пойдем по всем площадям, Аркадия, Быка, Феодосия... – Так как сотни лет проходили вернувшиеся с победой воины. Зеленый старец знал, куда нас вывести... Идемте, друзья!
Помятые компаньоны двинулись с холма к дороге, и влились в оживленный людской поход. Идущие рядом люди косились и сторонились от странной компании, из двух побитых воинов, двух помятых святых отцов, и девицы одетой на восточный мужской манер.
– Вот ведь, – заметил косые взгляды Федор. – Идут, и совсем не знают, какие рядом с ними чапают герои. Интересно, – может нам даже по статуе поставят?
– Ты так говоришь, будто все уже кончилось, куманек, – Проворчал Окассий. – А ведь этих упырей еще во множестве. Будет большая война...
– Ничего, – отмахнул Федор. – Одолеем.
– Ты все же документы заранее приготовь, – предупредил гвардейца многомнительный Парфений. – А то у нас такой "героический" вид, что стража на воротах не пустит.
– Пройдем... А все-таки, скажите, приятно, что наш поход закончился так славно! Ведь конфузное начало вовсе не предвещало... А теперь – этак о нас и через тысячу лет, люди будут в книгах читать.
– О, сын мой, – Вздохнул Окассий. – История... В ней так трудно сохраняются имена обычных людей. Мы не короли, не герцоги, не бароны, – чудо если о нас вообще напишут пару строчек.
– Хм, – Выдохнул Федор. – Ну, если историки не напишут, так хоть народ споет. Народная слава – она даже достойнее.
– Народ! – Фыркнул Окассий. – Народная память все переделывает на потребу дня. Может, кто через сто лет и споет про тебя дигена-акрита – двухродного-пограничника. Но сколько в том образе от тебя останется? Забудут, что был наполовину русским, и сделают тебя... ну не знаю... сыном какого-нибудь сирийского агарянина. А жену твою, – наоборот, гречанкой. И будут тебе приписывать подвиги чудовищной степени глупости. Другое время. Другие герои.
– Думаешь? – С сомнением спросил Федор.
– Клянусь Роже де Бриузом! – Хохотнул Окассий.
– Окассий прав, – заметил идущий рядом Парфений – Лишь у Бога на небесах записаны все наши деяния. Мирская же слава – прах и суета. Не гоняйся за ней сын мой.
– А ну и ладно, – Федор приобнял за плечо идущую рядом Дарью. – В конце концов, есть вещи гораздо важнее.
Конец.
Примечания.
1. Город так же был широко известен под неофициальным названием «Константинополь».
2. Семиспафа (греч. «полумеч»), – короткий меч, длинной редко более локтя.
3. Ко времени действия книги, Римская Империя утеряла большую часть своих западных провинций, говоривших на латыни, и центр её жизни сместился на грекоязычный восток. Из двух веками преобладавших на территории империи универсальных языков, – латыни и греческого – преимущество получил греческий.
На латыни, самоназвание города и государства звучало как «Рома», его гражданина – «романус». На греческом соответственно, «Ромэ», и «ромэос». Это абсолютно те же слова, только проведенные по правилам греческого языка. Грекоговорящие по своему обычаю называли Рим, как страну – «Романия» (сравни с «Россия» – то есть «Русь», но произнесенная на греческий манер).
Мы, на русском, произносим «Рома» и «романус», как «Рим» и «римлянин»; – поскольку позаимствовали слово не напрямую у самого Рима, а через народы-посредники на торговых путях. Арабы, тюрки, и некоторые другие народы слышали в слове Рим не "о", а "у", – РумаРум. Наши предки, услышав это слово уже восприняли "у" как "и" – Рим.
Однако греческое самоназвание римского гражданина «ромеэос» мы восприняли уже от самих грекоговорящих римлян, и восприняли правильно: – в русский язык оно вошло как «ромей».
Поэтому римляне и ромеи, несмотря на разное в нашем языке звучание – есть полные синонимы, и так они и будут употребляться самими римлянами в этой книге. Арабы, турки, и некоторые другие народы могут произносить это слово как «румеи». Жители же Запада, с территории Европы, и некоторых других территорий могут называть «ромеев» по используемому ими языку – «греками». В древности так делали и наши предки, вспомните путь из «варяг в греки».
4. Варанги (греч «варангои»), так в Римской Империи звучало наше слово «варяги». В более позднее время часто назывались неофициальным прозвищем «пелекифорои» – секироносцы. Варяги прибывали для службы империи с Руси, с конца 10го века.
Поскольку варяги оставили заметный след в образовании древней Русской государственности, ученых до сих пор волнует вопрос о их национальной принадлежности. Два наиболее распространенных взгляда 1 Варяги были норманнами. 2. Варяги были балтийскими славянами. Но судя по гигантскому, широчайшему распространению самого корня «варвер» и его производных в старых индоевропейских языках, в значении «охрана»"защита", все куда проще – и «варяги» изначально, это не племя, а профессиональная принадлежность; телохранители, стража.
В Римской Империи варанги использовались в двух качествах: большая часть как обычное наемное войско. Меньшая «палатинские» т.е. «дворцовые» варанги – служила личной охраной императора. Среди многочисленных отрядов гвардии, варанги имели интересный статус. Отряды гвардии составленные из римлян служили императору как главе своего государства. Отряд же варангов получил название «этериа», что с греческого переводится буквально как «дружина». «Князь-дружина» – это абсолютно другие отношения, нежели «генерал-солдат». Генерал и солдат на их должностях могут быть заменены государством. Но отношение между князем и дружиной – это их, личное, внутреннее дело. Варяги долгое время почитали римского Императора как «самого козырного князя во всем мире», считали большой честью служить ему. Но в то же время, по дружинным понятиям, дружина могла поправить зарвавшегося князя, ибо он первый – но среди равных. И только со временем это выродилось в более официальные отношения. Императорам «дружинники» были ценны именно тем, что они служили лично ему, а не государству. У нас, тут конечно не строгая историческая книга, но варанги действительно отметились в реальной истории пьяным дворцовым мятежом в 1079ом году, ломясь в дверь, они изрядно попугали императора Никифора III.
5. экскубиторэс (лат. «внеспальники»), были еще одним отрядом охраны императора. Название их происходит от латинского экс (извне) и Кубикула (спальня). На греческом название отряда звучало как «экскувиторои».
6. Протекторэс-доместики, (лат. «защитники-домовые»), с ходом времени одно слово как-то отвалилось, и часто их называли просто «домовыедомашники». Будучи образован как гвардейский отряд, со временем превратился скорее в порученцев по особым императорским делам.
7. Кандидати (лат). Буквально «беляки». От «тога кандида», – белого одеяния. 40-50 человек отобранных из Дворцовой Школы, для непосредственной охраны императора, и его знамени в походах. В определённое время, – ближайший отряд личной охраны.
8. Схола Палатина (лат. «Школа Дворцовая»). Части императорской охраны. Название для нашего уха, конечно странное. Изначально греческое слово «схола» означало «досуг». (Детям, которых заставляют учиться в школах это лучше не рассказывать, а то они взвоют). Позже этим словом стали обозначать занятия на досуге, – треп философов на скамейках, и все в таком духе. В римской армии сломом «Схола» позже называли дежурные помещения в штабных зданиях. Затем этим словом стали именовать куковавшие в тех же комнатах собрания воинов. Когда император ввел группу таких воинов в свою охрану, размещенную во дворце, та и получила название «Дворцовая школа».
9. Магистр милитиум (лат. «наибольший войска») – Один из высших военных чинов.
10. Коноставл (лат) – сокращение от «комэс сакри стабули» (дословно «сходник священных конюшен»).
Слово комэс отглагольное существительно от «комэо» – сходиться, так называли собиравшихся для встреч друзей. Таких дружбанов в древнем Риме часто брали с собой в походы высшие римские командиры, как часть своего штаба, поэтому «комэс» получил коннотацию «спутник». Со временем из-за этих штабистов «комес» превратился в официальное название некоторых должностей при императорах.
Под «священными» же, в поздней римской титулатуре подразумевалось все, связанное с особой императора.
Поэтому «комэс сакри стабули» – по смыслу – «начальник императорских конюшен»: в определенные времена этот титул означал главу всего римского войска.
11. Вигилэс (лат. «Бдуны»). Те, кто бдят, бодрствующие). Городские войска. Выполняли функции пожарных, полиции, если надо, солдат.
12. Праэфектус урби (лат. «преддельщик града»). От латинского «пре» (перед) и «факере» (делать); – то есть стоящий перед, во главе дела. И «урбис» – (город). по смыслу – градоначальник.
В римской империи на греческий язык слово «префект» переводили как «эпарх» ("буквально «над-начальник», т.е. «начальник над чем-либо», – провинцией, областью, городом); от «эпи» (над) и «архе» (начало). В позднее время так называли и градоначальника Константинополя; оба слова были в ходу.
13. Легендарная история. Во времена древней республики Публиус Хорациус Коклес, (последнее слово имени кликуха, означающая «лишенный глаза», одноглазый), в одиночку сдерживал целую армию врага, преградив им путь на мосту. Стал для римлян символом военного мужества и безупречной храбрости. С высокой вероятностью, это лишь байка. Но на таких примерах, римляне выращивали настоящих храбрецов.
14. Если переводить все эти титулы римского папы на русский совсем дословно, они звучат довольно комедийно: «Глава вселенской общины, заместитель Добряка, последыш перводержца посланцев, отценачальник запада, первенец в Италии, начальнонадзиратель и матерегородчик общины в римской дляпобедности, надзиратель Рима, наибольший мостодельщик» Звучит, а?
.
P.S. Здесь перечислены далеко не все титулы римских пап, а только те, которые не могли вызвать раздражения у восточно-римского императора. В силу тонкости ситуации, посланец старается быть дипломатичным.
15. Паракимоменос (греч «рядомспальник»), от греч «пара» (рядом, около), и кимоменос (спальное место). Главный спальничий, особа наиболее приближенная к императору, а значит – обличенная громадным доверием.
16. Перпоситус Сакри Кубикули (лат. «Предпоставленник Священной Спальни»), – Распорядитель императорской спальни, камергер.
17. Куриапалатус (лат. «дворцезаботник»). От лат «кура» (забота) и «палатии» (дворца). Первоначально, начальник охраны дворца, со временем, – почетный титул.
18. Логофетос тон Геникой (греч. «словокладец общего»). От «логос» (слово, мысль), фитеми, (класть) и «геникой» (общий). Первоначально логофеты были мелкими налоговыми чиновниками, и название их смыслилось как «кладущий (т.е. пишущий) слова», суть – "составляющий отчёты. Со временем бюрократия набрала силу, и словом логофет стали называть самых крупных чиновников. Логофет той Геникой стал министром финансов.
19. Логофетос тон дромой (греч. «словокладец бега»). От «логофет» (см выше) и «дромос» (бег). Чиновник отвечавший за почту (отсюда и бег, – почтовые беговые лошади), и дипломатические отношения и разведку. Министр путей и сообщений с расширенными функциями.
20. Протоспафариос (греч. «Первомечник»). Сперва должность «первого меча» принадлежала командиру телохранителей, позже стала почетным титулом, который вручали даже тем, кто не знал с какого конца браться за меч.
21. Агаряне (греч. агарянои) – одно из восточно-римских прозвищ арабов, так как считалось, что этот народ ведет начало от рабыни-наложницы Авраама, с которой тот прижил сына Исмаила. После того как Авраам родил другого сына от законной жены, он выгнал Исмаила с матерью. Те ушли в пустыню, и там Исмаил стал родоначальником арабов. Поэтому их так же называли и «исмаилитами». Со временем "агарянами и исмаилитами стали называть не только этнических арабов, но и шире – мусульман.
22. Во время кризиса империи, когда враги лезли на неё как должники на получку, – легионы разделили на «лимитанэи» и «комитатэнсес».
.
Лимитанэи (лат. "предельщики") от лимэс (предел; – по смыслу предел границ державы) – располагались вблизи границ. Их задачей было первичное сдерживание вторгнувшегося врага.
«Комитатэнсэс» – (лат. «комэсовцы», относящиеся к комэсу), множественное число от «комитатэнсис» (комэсов, относящийся к комэсу) – выступали в качестве «пожарных» команд, которые метались по всей империи встречая врага. Это почетное прозвище означало, что они составляют компанию высокому командиру, часто – самому императору. По этой причине позже такие легионы стали называть «палатини» (дворцовые).
Поскольку в кризис у империи денег не хватало, то лимитчиков обеспечивали как придется, вплоть до самокормления с земли, вследствие чего солдаты больше пахали, чем готовились к войне. «Комитаты» же больше и дольше сохраняли знаменитую римскую выучку и имели лучшую экипировку. Боевая ценность таких легионов была ощутимо разной.
23. Таксис (греч. «строй»). Так в грекоязычных областях со временем стали называть аналоги легионов.
24. Эквитэс сингулярис (лат. «конники особливые»). Элитные кавалерийские отряды на службе крупных военачальников и императоров. Император Константин, как и прочие, имел такой отряд. Став единоличным императором, он позже переформировал свою гвардию.
