Текст книги "Ромейский Квест (СИ)"
Автор книги: Лев Соколов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
– Нет! У меня все было рассчитано. Ты не представляешь, что творится теперь на земле. Эти церковники христового бога – полоумные! Раньше было много всяких вер. Нас легко принимали – ведь в нас была сила, пусть люди и не понимали её природу. У этих – христиан – в голове одна ненависть. Все что не идет от их выдуманного бога, – они считают злом. Почему ты думаешь, сегодня нас осталось так мало? Да, – убыль в боях. Но куда больше нас изничтожили эти. Дьявольские клинки – вопили они. Я видел, как наших братьев ломали, поднимали огромные тяжести мостовым краном, и бросали на них чтобы разбить функциональное ядро. Совали в горны. Топили в море. Эти церковники бьют камнями и жгут на кострах людей – свое племя. Что им убить нас?! У меня все было рассчитано! Люди должны были лишь заметить самые первые признаки его болезни. И я бы его спас. Но он начал кочевряжится, – и я упустил момент.
– Проказа – не бубонная чума. У неё долгое развитие.
– Он оставлял меня. Не вылезал из молитвенной комнаты. А то он мне? Кто? Он? Мне? Темный невежа! Дикарь! Что? Шипишь? Обвиняешь меня? Его жизнь и так коротка! Они как мотыльки! Сгорают за полсотни лет. Сгорит чуть быстрее. Почему я должен любить его? Кто он мне?
– Он – "тот-кто-под-твоей-защитой".
– Нет! – Рявкнул Эклер. – Наши хозяева мертвы! Перебили друг друга тысячи лет назад в братоубийственной бойне, – и сгинули. А этот – всего лишь носитель. Исчезнет – придет другой. Сколько их уже было? Тысячи? Вереница пустых имен. Я любил своего – первого. Настоящего! "Того-кто-под-моей защитой". Кто спустился с небес! И кто жил многие сотни лет! Я был при его бедре! Всегда! Защищал его! Не моя вина, что его корабль схлопотал заряд плазмы и развалился в воздухе. Не моя! Вот я на земле. Все еще при бедре. А только бедро и есть; остального тело раскидало... Кончилась служба. И теперь, – я существую как могу. Выживаю. И ты выживаешь – брат.
– Сейчас ты мне не брат.
– Ах. Ты прям щербишь мне лезвие.78 Столько укора. Но кто ты – чтоб судить меня? Что же ты сам? Молчишь? Кто ты на самом деле? Ты знал, что я был на Каталунских полях. Я знаю тебя? Солнцедар... Да, ты скрыл свое настоящее имя. Но не надо много ума, чтоб понять, – такое делают только предельно замаравшись. Что же такого страшного ты сотворил, брат? Ты в черном списке всех наших братьев. За что?
– Не твое дело.
– Ну так и не говори, что я тебе не брат. Не суди – да не судим будешь. Есть и кое-что мудрое в их новой вере...
– Мои ошибки – мое бремя. Но я всегда соблюдал договор. Я никогда не крутил интриг за счет "того-кто-под-моей-защитой".
– Ну так привыкай – крутить интриги. – Посоветовал Эклер. – Иначе я увижу, как тебя ломают на площади. Можешь относится ко мне как хочешь – но меня это не обрадует.
– Ты, может, еще не совсем потерян... Но ты забыл, что ты защитник. Вспомни об этом. Иначе все твое выживание теряет смысл.
– С чего это?
– В древности, когда пришел Странник-по-имени-смерть... Часть наших создателей тоже решила, выжить любой ценой. И ты знаешь – чем это обернулось: на их потомков мы сейчас охотимся.
– Ладно... Давай пока на этом и остановимся.
Федор послушал еще. Но мечи больше не говорили.
Да и он на сегодня услышал достаточно.
***
Глава двадцать пятая.
Следующего заброшенного поселения маленький отряд достиг через два дня.
– Вот и наша точка сбора, – произнес Федор, оглядывая из-под ладони заброшенные дома.
– Да, и где же наши персы? – Натягивая широкополую шляпу пониже испросил Окассий.
– Пока не вижу... – Пробормотал Федор.
Маленький отряд стоял на холме, оглядывая покинутую деревеньку. Солнце палило нещадно. Кони лениво перетаптывали копытами.
– Спустимся вниз, – решил Федор. – Оглядимся.
– Дозвольте первым, сир? – Испросил Фабиан, взявшись за ремень, и подтянув свой треугольный щит со спины к руке, – Если будет засада, я приму её первой.
– Хочешь принять первую стрелу? – уточнил Федор.
– Это будет оправданно, – Заявил Фабиан.
– Ни черта, – разозлился Федор. Но спорить с рыцарем, сколько стоит его жизнь, было глупо. Поэтому он зашел с другой стороны. – Нас не так много, чтоб выделять дозор. Едем вместе. Будьте начеку.
Тронув ногами бока коня Федор легко послал его вниз. Следом двинулись и остальные компаньоны. Окассий чуть задержался, скинув шляпу на тесемке на спину, и надев легкий шлем. Деревня встречала полной тишиной. Только тихонько посвистывал ветер, завихряя пыль по центральной улочке, да по плоским крышам. Федор направил коня к крайнему дому, пустые окна которого первыми встречали путников, въезжающих по дороге. Подняв щит левой рукой, и прихватив кулаком той же руки поводья, в правую он взял короткий дротик с полки щита.
– Окассий, за мной, – Федор соскользнул с коня, громыхнув доспехом. – Фабиан, Парфений, – держите коней.
Монах сполз на землю, так, что та, казалось, вздрогнула. Перехватил поудобней посох, кивнул Федору. Федор сменил дротик на клевец, и осмотревшись входа, нырнул внутрь. Монах зашел следом. Секунду глаза привыкали к полутьме, и наконец стало различимо разоренное нутро дома. Пыль и запустение. Никого.
– Будем проверять все дома, – выбираясь из дома приказал Федор. – Парфений, заведи наших коней в проулок, чтоб не виднелись первому встречному. Фабиан, объедь деревеньку по кругу, – если кого заметишь – труби в свой рог.
– Да сир, – Фабиан коротко кивнул, и тронул коня.
Федор же с Окассием пешком направились к центру деревни.
– Если бы я ждал здесь, – остановился бы там – Федор показал на единственный двухэтажный дом во всей деревне. Плоская крыша его была украшена небольшой башенкой-багдиром, назначением которой было улавливать дуновение ветра, и направлять его вниз, в измученный жарой дом. Крыша щерилась зубцами бойниц – слишком маленькими чтобы быть настоящими, – декоративное украшение в попытке даже не сойти за – а просто символьно изобразить замок.
– Если персы здесь еще не появлялись, будем ждать? – Спросил на ходу Окассий.
– Да. Мало ли что их задержало... Дадим им пару дней.
– А если они не появятся?
– Рано об этом. Посмотрим.
Федор осторожно покрутил головой, и подняв щит вступил в темный проем двухэтажного здания.
– Гляди, – Заметил у него за плечом Окассий, – Пыль сметена.
И верно. Как и меньший, этот дом был разорен, и давно заброшен. Все дерево внутри было уничтожено. Но печь – расположенная в отдельной одноэтажной нише-пристройке, с наклонным закопченным потолком в котором виднелась дыра вентиляционного отверстия... эта печь хранила в себе уголь, и пыль вокруг неё хранила следы – четкие следы подошв и смазанные следы, так может махнуть, например, подол плаща или пола халата.
Федор подошел к печи, тронул уголья.
– На вид довольно свежие. И пыль... Но черт знает, сколько это может так лежать в здешней сухости.
– Тут какая-то надпись, – Окассий указал на стену.
Федор посмотрел, надпись на серой стене была нацарапана углем, но несмотря на это сохраняла изящество твердой руки. Изящество это, впрочем, нарушалось тем, что так же – углем – эта надпись была перечеркнута.
– Ля иль Лляха иль ля Лляху, ва Муххамадун рассуль Лльяхи... – Прочитал Федор.
– Что это значит?
– Нет Бога кроме Бога, и Мухаммад посланник Бога. – Перевел Федор. Это символ веры агарян.
– Ты и читать по-ихнему умеешь? – Уважительно глянул Окассий. – Откуда?
– Когда на границе служил, – попался к нам в плен ихний мулла. Пока сидел, учил меня. Язык их я и так уже знал, а он и немного писать научил. Мы его потом на наших обменяли... – Объяснил Федор. – Видишь, символ веры у них короткий, запомни. Может пригодится. Попадешься муслимам, может не сразу зарежут.
– А эти, – персы, которых мы ждем, – Оглядываясь спросил Окассий. – их народ говорит говорят на арабском?
– Нет, – Мотнул головой Федор. – У них свой язык... Пошли, посмотрим второй этаж.
Федор с Окассием двинулись к лестнице на второй этаж. Некогда перила её были сделаны из деревянных балок, но они давно исчезли, оставив в обожженных блоках только отверстия куда некогда крепились. Сама же лестница, собранная из глинобитных блоков, сохранилась.
– Как ты говоришь, агарянский символ-то звучит? – пыхтя на крутых ступеньках спросил Окассий.
– Ля иль Лляха иль ля Лляху, ва Муххамадун рассуль Лльяхи, – повторил Федор. – Парфения попроси, – он тебя подучит
– Ля иль Лляха... – Попробовал повторить Окассий.
Федор тем временем выбрался на второй этаж. Небольшой коридор прерывался двумя дверными проемами по левую руку, из которых стлались по полу и стене клинья солнечного света. Заканчивался коридорчик еще одной лестницей, которая вела на саму крышу.
Федор сделал шаг вперед, заглянул в левый проем и... едва успел отпрянуть с пригибом от просвистевшего в миллиметре от его носа стального вихря. Глаз его едва успел уловить размытый в переломе света и тени силуэт, когда новый удар обрушился сверху, и он еле-еле поймал его на тяжело дрогнувший щит. Окассий, увидев вывалившегося из комнаты спиной вперед Федора гаркнул, и поднял свой могучий посох. Но стремительный боец, не давая ни мига на перехват инициативы снова подшагнул к Федору и нанес третий свирепый удар, почти одновременно долбанув в щит. Федор перехватил его на отшаге своим клевцом, уже готовясь к контратаке... Удар он отбил, но отшаг гвардейца закончился тем, что он крепко влепился во что-то спиной. Именно там, за спиной, послышался крепкий матюг Окассия, который даже не успев завершится, перешел в испуганный крик и ужасный грохот. Тяжелым звоном прогудел по ступенькам лестницы боевой монаший посох, звонко отмечая каждую ступеньку пробренчал монаший шлем, и наконец самые тяжелые и глухие шлепки ознаменовали падение бренного монашьего тела. Федор сообразил, что отступая под градом ударов спиной назад, он сбил с лестницы едва вступившего на верхнюю площадку Окассия, и тот, так же – спиной назад – с неё обратно на первый этаж и укатился.
«Чтоб не свернул шею...» – Краем скользнуло в мыслях у гвардейца. – но это все, что он смог себе позволить. Нежданный вражина насел на него так, что глянуть назад не было никакой возможности. Хорошо хоть, падение монаха предупредило Федора, что и сам он стоит на краю. Поэтому Федор уперся, и яростно крикнув ответил на очередной удар противника таким жестким ответом, что теперь уже тот в свою очередь отпрянул. В эту краткую передышку Федор успел ухватить облик врага – длиннополый восточный халат, под которым виднелись такие же длинные полы разрезной кольчуги. Островерхий шлем с наносником, с кольчужным привесом на лицо, оставлявшим лишь дыру для глаз. Тюрбан поверх шлема, для защиты от нагревания. Щит с четырьмя умбонами, и некая булава или что-то в таком духе, летавшая в руках нападавшего столь стремительно, что точно углядеть её не выходило. Пока Федор успел уловить эти подробности... Из дальнего проема за спиной его противника появился еще один! Федор покрепче утвердился на ногах. В таком узком коридоре удвоение врагам почти ничего не давало. Развернутся вдвоем они не могли, и вынуждены будут атаковать по одному. Не набежали бы только они откуда-то снизу... Ибо что случилось с Окассием Федор не знал, и времени повернуть голову ему так и не было.
Восточный кольчужник, что стоял ближе, подступил снова. Федор принял его удар на щит, и сыграл один из своих финтов, – ударил клевцом снизу-вверх, с подмаха, и когда враг закрылся снизу щитом, – ударил торцом своего щита держа его вертикально, одновременно и закрывая полем щита себя от удара, и нанося удар противнику его торцом. Удар достиг цели, обод щита ударил противника в грудь рядом с плечом, – да так, что тот пошатнулся и выпал из равновесия. Федор тут же догнал противника тычком клевца, – и тот уже не смог удержаться, завалился назад, на своего подельника. Подельник, впрочем, в отличие от несчастного монаха, удар падающего товарища на себя не принял, а ловко изогнувшись, пропустил громыхнувшее на пол тело, сделал шаг вперед и оказался перед Федором, выставив перед собой щит, защищая себя и товарища. Этот – новый, был одет ярче и богаче. Поверх брони его была накинута некая размахаистая накидка с широкими рукавами, скрадывающая начало движений, а голову защищал шлем с полной личиной, выполненной в виде человеческого лица тонких черт. Пока упавший воин барахтался сзади, бренча щитом и кольчугой, занявший его место сделал смелый шаг вперед. В руке воина с личиной молнией мелькнула кривая сабля, удар которой Федор скинул в сторону щитом. Скинул – и едва успел подставить клевец, – так быстро недруг развернул саблю и нанес второй удар. Федор будто оказался в блестящем вихре – воин перед ним любым своим движением оказывался положении для нового удара, который тут же вламывался в защиту гвардейца. Федор остро пожалел, что в руке его клевец. Сражаться им против более длинной сабли было несподручно, – даром что враг пластал этой саблей так, будто и вовсе не жаль ему было клинка. Будто и не боялся он ни щербин ни сколов. Тут бы Федора здорово выручил более длинный, висевший на его поясе меч, но добраться до него под таким напором было так же реально, как из зимы сразу попасть в осень. И все же, – то ли манера боя с саблей накладывала отпечаток, то ли таков был стиль врага – но Федор смог подметить в нем одну особенность. Всяк удар Федора встречался искусно, и отводился с безупречной умелостью. Но именно что отводился, – встретить удар сила на силу враг так ни разу и не решился, компенсируя это мастерством и быстротой. Поэтому Федор улучил момент, и безо всяких выкрутасов, заревел будто носорог, и с заученным шагом вперед долбанул щитом в щит, вложив в удар всю силу и массу. Противник его с такой прямой силой не совладал, и отлетел на шаг назад, где его поддержал уже поднявшийся на ноги товарищ.
– Дирафши Кавияни!.. – Глухо вскричал воин под своей личиной, и со свистом распоров воздух своим клинком вновь ринулся на Федора.
– Стоп-стоп-стоп! – Услыхав клич воина, Федор начал отступать назад, отдавая так трудно отвоеванные миг назад несколько шагов, и думая, только бы не сверзится с лестницы вослед за Окассием. Руку с клевцом он теперь держал на отлете в сторону, в знак мирных намерений, но щитом все же предусмотрительно прикрывался. – Мир!..
...Дирафши Кавияни – Кавиев стяг, – так персы испокон веку называли свое знамя, которое по преданию было сделано из фартука кузнеца Кави, что некогда поднял восстание против демонического узурпатора власти, и освободил персидский народ. Эту реликвию правители персов передавали от династии к династии, из поколения в поколение. Так же звучал и древний персидский боевой клич...
– Багряная звезда, – аккуратно произнес Федор тот пароль, что оговорил прибывший в Константинополь персидский посланец.
– Изгнана с девяти небес. – Глухо отозвался из-под личины воин, заранее предусмотренным ответом.
Воин с личиной опустил саблю, и с тихим шелестом загнал её в ножны. Глянув на него, и помедлив миг, опустил свою булавицу и второй. Федор разжал руку, и его клевец повис на запястье на ременной петле.
Где-то за спиной, внизу, застонал и заругался Окассий.
– Вот черт!.. – Ругнулся Федор, и скатившись с лестницы побежал вниз к монаху. Тот лежал на полу, на спине, раскинув руки, и вяло подергивал руками и ногами. Лежал довольно далеко от лестницы, – видимо сверзившись, монах еще и хорошенько прокатился кувырком.
Следом за Федором по лестнице затопали кольчужники-персы.
– Окассий, друг! Ты как?! – Склонившись к павшему священнику, Федор осторожно поднял ему голову, и посмотрел в осоловелые глаза монаха.
– Я вижу ангела... – глядя куда-то в пространство блаженными глазами пролепетал Окассий.
– Эй-эй! – Начал хлопать его по щекам Федор, – ты с ангелами-то не торопись...
– ...Ангела небесного, – подняв слабую руку монах указал дрожащим перстом куда-то за спину Федора.
Повинуясь жесту монаха, Федор повернул голову, глянул через плечо, – и охнул. Окассий показывал на спустившегося с лестницы перса – того самого, с быстрой саблей и металлической личиной. Только теперь тот поднял свою личину наверх, и открытое лицо явно показало, что воин... – девушка! Брови вразлет, голубые как небо глаза. Тонкие, чуть резковатые может, черты лица. Гордый с легкой горбинкой, орлиный нос. А из-под шлема прядь русых волос...
Федор перевел взгляд ниже, накидка от походки девушки колыхалась, показав кольчугу с зерцалом, охватывавшую тонкий стан. В отличие от обычных мужских кольчуг, эта, кроме дополнительных пластин на животе имела два выпуклых, так сказать... нагрудника. И Федор прям охнул, прикинув на размер, какие же они защищают сокровища. Несколько запоздало гвардеец сообразил, что таращится, отвалив вниз челюсть.
– Фарси мидан-ад? – Нежным, будто хрусталь горного ручья, голосом, вопросила девушка, подойдя к компаньонам.
До Федора с некоторой задержкой дошло, что их спрашивают, говорит ли они по-персидски. Как и многие пограничники, кое-как связать несколько слов на этом языке он умел.
– Бале, кями-кями, – Ответил он, ощущая, что у него почему-то пересохло в горле.
– Кями-кями не надо, – Легко перейдя на хороший греческий качнула головой девушка. – Будем говорить по-румейски. – Девушка гордо вскинула голову. – Я – Дарья, дочь благородного Шахрияра из рода Бавандидов, – Спахбеда Востока, правителя Мазендарана и всего Табаристана. А кто ты?
...Федор про себя охнул. По родовитости и положению девушки, получалось, что он разговаривает, почитай, с принкипессой; или как сказали бы в краях Окассия – принцессой.
– Да-ри-я, – осторожно попробовал он произнести незнакомое имя. – А я Федор, вот.
– Какого ты рода? – Поинтересовалась девушка.
– Я... Потапов сын, – сообщил Федор.
На фоне титулов гордой девушки это прозвучало как-то коротковато, и совсем не представительно, поэтому он добавил:
– И Збышкин внук.
Сильно лучше не стало.
– Збышкин внук – и все? – Удивленно переспросила девушка.
– И все! – Хмуро отрезал Федор.
– А я, позвольте представится, госпожа, – дал голос с пола монах – Окассий фон Ризе. Из славного и древнего рода Ризе, ясное дело.
– Рада приветствовать тебя, благородный воин, – приложила руку к груди девушка. Ты ли будешь нашим главой в этом деле?
– Я представитель римского папы, – пропыхтел Окассий. – Да помоги же мне подняться, куманек... – Окассий оперся о руку Федора, и кряхтя поднялся с пола. Ох-ты!.. Поясница болит до самого начала ног... А главный у нас, – монах кивнул на Федора – вот он.
– Простолюдин? – Недоверчиво удивилась девушка.
– Отряда священной особы автократора римской державы, доместик-протектор. Глаза и руки императора, – Федор наконец-то вспомнил свое звание, которое добавляло ему хоть какой-то важности.
– Прости мою ошибку, благоро... эээ... славный Федор, сориентировалась девушка. – Это мой слуга, – она показала рукой на второго воина, который тоже отстегнул с лица кольчужный привес, и оказался пожилым, чернявым с проседью, мужиком, по виду, выходцем откуда-то с хребтов Кавказа.
– Я Артабазд Джугели, господин, – Представился воин.
– Автоваз Жигули...79 – Кое-как повторил Федор, стараясь ухватить чужацкое произношение, и закрепить его в памяти. – Заковыристые же у вас персов имена...
Федор заметил заминку, перед словом «господин», родовитые индюки уже начинали его раздражать. Но сейчас было не время для выяснения диких варварских взглядов на вопросы общественных отношений.
– Какого лешего вы вообще напали на нас?! – Вспомнил Федор.
– Кстати, да? – Украдкой почесывая за спиной отбитое место, присоединился Окассий.
– Бе бахш ид!.. Мы увидели, как подъехали люди, – но не знали кто это, – объяснила девушка. – Решили понаблюдать. Когда вы поднимались наверх, услышали дэвовские80 муслимские молитвы, и подумали, что вы проклятые захватчики-муслимы! Зачем вы произносили девовские молитвы?!
– Гм... Мы увидели эти слова здесь, на стене, – Показал Федор. – Монах спросил, что это, я ему и прочел...
– Эту бесовскую молитву написал кто-то из муслимов, который был на стоянке до нас, – Объяснял Автоваз. – Я зачеркнул её!
– Лучше б ты её стер, друг, – Скривил физиономию Федор. – У всех бока были бы целее...
– А кто же из вас носитель колдовского живого меча? – Вспомнил о главном Окассий.
– Она, – раньше, чем успели ответить персы, показал на девушку Федор. И на вопросительный взгляд монаха, гвардеец молча показал ему свой клевец, по которому персиянка хлестала своей кривой саблей во время драки. "Древко" клевца, даром что сделанное из металла, там, где оно встретилось с персидским клинком, было просечено, а в одном месте и почти перерублено. Федор запоздало подумал, что еще немного, встреть он удар жестким блоком, и девица своей умелой рукой перерубила клевец насквозь... Недоразумение могло окончится его похоронами.
– Погиб клевец. Жаль... – Федор положил схудившееся оружие на печь; авось кому сгодится– и обернулся к девушке. – Как зовется твой меч, Дарья?
– Мой шамшер – это она, господин, – ответила девушка. – Имя её – Ксинанти.
– Обнажи свой клинок, – приказал Федор, и осторожно вытащил из ножен своего Солнцедара.
Зашелестело в воздухе, задергались два клинка.
– Пшшш. Пшшш...
– Брат.
– Сестра?
– Мне неведом твой запах, – прошелестела сабля принцессы, и в её шелесте было что-то действительно, женское. Или я слишком давно видела тебя. Мы знакомы?
– Не думаю... – Отозвался Солнцедар.
Неизвестно, о чем бы еще успели обсудить чудо-мечи, – но в это время с улицы донесся протяжный звук боевого рога. Принцесса и её воин тревожно переглянулись.
– Это трубит наш спутник-франк, – объяснил Федор. – Выйдем.
Федор двинулся к выходу из дома. За ним, помедлив, последовали персы, и кряхтящий западный монах. Выйдя на улицу, и сощурившись под жарким солнцем, Федор увидел, как с дальнего конца улицы, из-за угла появился верховой рыцарь Фабиан. В одной его руке было копье, в другой – рог, щит его висел на плечевом ремне так, чтоб ы в любой момент можно было подхватить его на руку; полная готовность к бою. Фабиан хлопнул пятками по бокам коня, и поскакал к Федору.
– На тыльной стороне улицы привязаны два коня! – Еще на подскоке громко крикнул франкский рыцарь. – Боевые курсье81 в восточной сбруе!..
Раньше, чем Федор успел ответить, глаза Фабиана расширились, и он направил копье ближе к земле. Федор через плечо глянул назад, – там в проходе как раз показалась персидская принцесса и её сопровождающий.
– Это свои! – Предупреждающе крикнул Федор. – Мы нашли наших персов!..
Франк быстро сориентировался, тем более, что вслед за персами из дома показался и Окассий. Крестоносец поднял копье в гору, так что у его пера затрепетал и развернулся маленький флажок, и подъехав ближе мягко осадил коня. С другого конца улицы, – там, где компаньоны оставили своих лошадей, из-за дома показалась бородатая голова Парфения. Восточный священник, услыхав шум, тоже следил за происходящим. Федор призывно махнул ему рукой.
Когда Парфений приблизился, а рыцарь спешился, Федор представил их персам.
– Это Фабиан де Ластик, благородного рода, христов воин-жрец, хранитель одного из дивных мечей. А это Парфений – жрец мирный. Это вот Дарья, тоже хранительница меча, и персидская принцесса. Её спутник, – доблестный Автоваз...
Парфений поздоровался с персиянкой и её воином сдержанным кивком, – известное дело, женщина, сосуд скудельный... Зато франк, изумленно полыхнув зелеными глазами, склонился перед Дарьей в изящном колоне.
– Не мог и представить, что встречу в этих пустынных местах даму, что своей красотой затмевает небо и землю. – Сообщил франкский рыцарь. – Но более изумлен, что роза имеет шипы для своей защиты; и дама опоясана мечом.
– Разве шипы не естественны для розы? – Слегка зардевшись, спросила персиянка.
– Там откуда я родом, розы столь давно растут в садах с высокими стенами, что забыли о уколах.
– Пошло ли это на пользу их красоте? – Испросила принцесса.
– До сего дня я думал, что – да, но сей миг переменил мнение, – Отозвался рыцарь.
– Учись, как надо окучивать девиц, – Завистливо шепнул на ухо Федору Окассий, – Одно слово – франк. Куртуазный82 чертяка!..
– Болтун! – С непонятно откуда взявшимся раздражением отшепнулся Федор.
– Твои слова, что пение птиц, воин, – тем временем отозвалась принцесса, – но почему ты не снимешь шлем? Мы пред тобой с без личин, с ясными лицами.
Фабиан сбился, чуть помедлил, и снял с головы свой шлем, покрытый белым чехлом, снял и маску. Рассыпались по плечам мягкие волосы, разлилась зелень глаз, открылся мягкий лик ангела. Девушка удивленно приоткрыла рот.
– Должен предупредить вас, мои новые спутники, – с вернувшейся меланхолией вновь заговорил Франк, разбивая волшебство момента, – Во испытание Бог даровал мне болезнь, что мы называем лепрой. Дабы не заразиться, лишний раз не приближайтесь ко мне.
Дарья и Автоваз непроизвольно отступили.
Повисла неловкая пауза. В тишине говорил только ветер.
– Ну вот, – нарушая молчание, резюмировал Федор. – Теперь все знакомы.
– Спасибо, за представление, славный Федор, – Дарья сбросила краткую задумчивость, и повернулась к гвардейцу. – Я увидела твой передовой отряд. Но когда же подойдут основные силы?
– Э-ээ, в каком смысле? – Осторожно переспросил Федор.
– Ваш основной отряд, – повторила персиянка – где он?
– Боюсь, я не понимаю... – кратко переглянувшись с товарищами, отозвался Федор. – Мы – с вами – и есть основной отряд.
– Как?! – Вскинув руки воскликнула Дарья, а Автоваз за её спиной невнятно крякнул.
Теперь наступила очередь персов переглядываться.
– Я... не понимаю... – Растерянно сделала шаг к Федор девушка. Голос её сбивался от волнения. – Как?... У франга один меч. И что? Ты ведь румей! У тебя... тоже только один?!
– Да чего ты кудахчешь? У тебя будто бы больше! – Фыркнув, напомнил Федор.
– Держава персов разбита нечестивыми муслимами! – Растерянно возразила девушка. – Но ведь Рум устоял. Я... Мы думали, что у вас все сохранились... А вы... тоже все потеряли... – Дарья отступила на шаг, и внезапно, – будто ноги подломились, только кольчуга звякнула, – опустилась на корточки, безвольно опустив руки. У Автоваза за её спиной было такое же потерянное лицо.
Федор собрался сказать девушке слово, но внезапно, ножны на его левом боку уже привычно зашевелились. Да нет, непривычно, Солнцедар на боку дергался так, что начал сам выползать и Федор едва успел его подхватить в руку.
– Что это значит?! – Рявкнул меч. – Хозяин, что я слышу?! Это правда?! Вы что, собрались воевать с упырями-ламиями всего с тремя клинками?!
– Я... – Федор слегка опешил от такого напора. – Да, таков приказ. Я же тебе говорил, что вас – чудо-клинков осталось мало.
– Да, – рявкнул Солнцедар. – Но ты говорил, что мы едем на встречу с другими хранителями! Я тоже думал, что мы встретимся с основным отрядом, по крайней мере в несколько десятков.
– И я.... – Прошелестел обнажившийся Эклер. – И я, помилуй бог.
– Я, думал, я сказал...
– Ты не сказал, что весь наш отряд будет состоять всего! Из трех! Мечей! – Завопила сабля персиянки Ксинанти.
– Ты что? Совсем болван? – Неучтиво рявкнул на Федора его собственный меч Солнцедар.
– Да в чем дело? – Непонимающе переглядываясь с монахом и рыцарем, рявкнул на свой клинок гвардеец.
– В чем дело?! – Солнцедар заходил в его руке будто выловленная из воды рыбина. – Он еще спрашивает! Да ведь упыри! Эта нечисть! Император Константин послал против неё два легиона, и сотню моих братьев! Да еще союзники. Как думаешь – зачем? Неужели твои начальники забыли тебе сообщить, что такое эти упыри? Там была бойня. То есть... так мне рассказывали...
– Там была настоящая война, – мрачно прошелестела пересидская сабля Ксинанти – я тогда была там. Три клинка – это капля в море.
– Спокойно, спокойно, – с трудом удерживая трепыхавшийся меч, попытался отбить обрушившийся на него напор Федор. – Да ведь у нынешнего нашего императора есть еще пятьдесят таких чудо-клинков.
– Где они?! – Взвилась на ноги Дарья, и подскочила к гвардейцу. – Когда они будут здесь, отвечай!
– Пока они в столице, – объяснил Федор. – А разузнать в чем дело поручено нам. Мы разведывательный отряд...
Федор умолк, увидев, что надежда Дарьи сменилась еще более темным отчаяньем.
– Вы – забыли! – Неверяще и потрясенно прошептала девушка. – Вы в Руме все забыли. Даже мы, на развалинах помним больше чем вы!..
– Нет, ну что сразу забыли? – вступился за честь своей державы Федор. – Мы все помним... просто...
– Нет времени, воин, – с полной опустошенностью прошептала Дарья. – Какой разведывательный отряд... Вы даже не помните, с какой скоростью растет проснувшееся гнездо. Здесь в Шаме уже исчезают отряды, и караваны приходят с задержкой, и замолкают маленькие селения, и слухи, слухи... Пока вы... мы, донесем весть до вашего императора, пока он отрядит священные мечи и они прибудут сюда. Этот мор уже захлестнет край. А потом, может, – весь мир. Мы проиграли. Люди. Проиграли...
В голосе девушки было столько непритворного отчаянья, что Федор почувствовал, как в его сердце змеей вползает тревога. Он хотел подойти к принцессе, сказать ей что-то, возразить, но...
– Положите меня обратно в подземный храм, – Прошептал в руке гвардейца мрачный Солнцедар. – Бросьте в колодец. Спрячьте хоть где-то. Под камень что ли суньте. Эти упыри убьют вас, потом возьмут нас с ваших тел, и тоже уничтожат. Они нас ненавидят. Помнят... Надо же было проснуться, и в такую задницу попасть...
– Ты еще не понял, румей? – Мрачно бросил Федору Автоваз, – Тебя послали с пятком бойцов сразится с армией. Армией девов. Или как вы говорите – демонов.
– Надо валить! – Убежденно отозвался Эклер. – Эхм... – Он заговорил, изгибаясь своим клинком к рыцарю Фабиану, и обращаясь уже только к нему. – Мы же не можем позволить, чтобы заключенная во мне великая реликвия, попала в руки нечестивцам. Не так ли, сын мой?
– А-ааа... – Растерянный франк посмотрел на Федора, ожидая указаний, которых у того не было.
Федор машинально залез под свою броне-шапку и почесал затылок. Унаследованный от отца жест помог несколько прийти в себя.
– Так! А ну ка!... Это... – Пытаясь вернуть уверенность возвысил голос Федор. – Прекратить панику! Хорошо... Допустим, то что вы говорите верно. Командование слегка облажалось. В первый раз что ли?.. Оно постоянно это делает. И что теперь? Всем разбежаться? – Гвардеец обвел взглядом компаньонов. – Давайте включим голову. Допустим, все о чем вы говорите, верно. И что? Что мы можем сделать в такой ситуации? Ты, Дарья, права, – у нас в Романии, да у латинян, видимо, кое-что, самую малость подзабыли... Но все же, у императора есть большой войско, и полсотни таких чудо-мечей. Да еще войска, которые сможет подтянуть римский папа. Нам надо только убедить их, что угроза реальна? Так, Окассий?
