Текст книги "Элина и Орбус (СИ)"
Автор книги: Лера Зима
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
Флорентина твердо шла, опираясь о посох.
Эфтану было тяжелее, он тоже соорудил себе импровизированный посох из большой найденной здесь же палки.
Под конец пришлось долго путлять буреломами.
Эфтан, Хорст, Фотинна, Алайнна и Диндра держались твердо, как настоящие мужики.
А вот мне, Флорентине (даже не смотря на посох), и Лайме приходилось не сладко.
– Ух жопа то болит, – не выдержала я.
– Интересно, чем же ты там утром занималась? – сказал Имуботт, шедший впереди.
– От ходьбы болит! – отрезала я его выпад.
– Фруцирон, признайся, она же тебе нравится, – воскликнул Бормут, – вот взял б и помог ей, перекинул на плечо.
– Не надо! – запротестовала я, – сама справлюсь.
– Да и вы двое, – ответил Бормуту и Имуботту Фруцирон, – тоже помогли бы нашим дамам.
Дамами он Флорентину и Лайму. Потому как Фотинна, Алайнна и Диндра прославлены, как имеющие такие стальные стержни, что юношам впору им позавидовать. Вот темные жрицы и не показывали усталости. Они же, чертовки, – мужики в юбках!
– Обойдетесь! – возразила Лайма.
– А если не терпится помочь, можете понести друг друга. – Съязвила Флора. – По очереди.
– Тихо вы там! – скомандовала Алайнна. – На серьезное дело идем, а не шуточки шутить.
Наконец мы дошли до нужного места. Деревья окружили выбранную для темного ритуала площадку зловещим кольцом.
Имуботт и Бормут собрали небольшую кучу из валежника. Хорст достал из рюкзака лучины и бумагу для розжига, и с помощью огнива и кресала разжег огонь. Как я позже, поняла, это был еще не ритуальный.
– Тетрахромбиул, карту не потерял? – спросила Диндра.
– Ну что ты, Прекрасная леди, вот с собой! – он продемонстрировал свиток.
– Надо избавить место от влияний, – сказала Алайнна. Зажгла факел и вместе с Диндрой стали обходить окрестности, шепча едва различимые слова.
– Здесь чисто.
– Здесь тоже.
Эфтан решил перекусить.
– Девчонки, не желаете?
Мы отказались.
Зато достали одно из одеял, расстелили прямо на снег и присели. Было холодно, и потому принялись обниматься, чтобы сохранить тепло.
– Правильно! – поддержал Эфтан. – напомните этим воздержанцам.
И мы постарались изобразить слишком тесные объятия, и даже озвучить их (что у меня хорошо получалось у меня). Опять сыграли в предложенную Тетрой игру.
– Надо же, они прямо втроем развлекаются, – подивился Фруцирон. Как я позже узнала, мужская часть вожделенно пыталась разглядеть нас в темноте, несмотря на все запреты.
Каждый знал, что все ведут свою игру. Открытого конфликта быть не должно, но внутренняя сила противостояния создаст магические врата туда, куда надо. И мне казалось, что сила моей чувственности, моей страсти, моей любви откроет врата, из которых выйдет – он – мой Валентин. Чего бы это ни стоило. Каких жертв не потребовалось бы.
* * *
Эфтан, Хорст и Фотинна долго выбирали место для костра. Сверяясь и по звездам, и по картам, никак не приходя к единому мнению.
– Зачем они выбирают место для костра, когда костер уже горит? – удивилась я.
– Этот, чтобы не замерзнуть. А нужен ритуальный, – пояснила Лайма.
– Знаешь, а не верю я в их ритуалы! – неожиданно шепотом заявила я ей, к своему же удивлению (всегда ведь верила в подобные суеверия).
И вот, место найдено, случайно или нет, но недалеко от нашего одеяла, снова парни собрали хворост, и Хорст, полив все горючей жидкостью из бутыли, зажег новый костер. Старый костер затушили и затоптали, использовать его огонь для ритуала почему-то посчитали не комильфо.
Эфтан абд Тетрахромбиул расставлял участников.
* * *
Двенадцать человек стояли вокруг зимнего костра. Прямо как в сказании, которое читала как-то в книге, найденной на чердаке. Сказание о двенадцати братьях. Капризная принцесса заставила сироту под угрозой казни найти аленький цветочек. Зимой. Когда все снегом запрошено. А аленький цветок так вообще надо искать в ночь на Литу. Все же она набрела в лесу на двенадцать братьев, двенадцать праздников, которые как раз в канун Йултада грелись у костра на зачарованной поляне.
Так и мы, только не братья и сестры, а чужие друг другу люди. Каждый со своими целями.
Диндра достала из рюкзака мешочек и высыпала содержимое в костер. Начал распространяться пряный, дурманящий аромат, и казалось, будто все окружающее пространство стало странным, ирреальным, как будто преломляющимся сквозь туманную дымку.
Не люблю я эти запахи, они ударили мне в мозг. Голова кружилась.
– Приготовили книгу Балаама? – сказала Алайнна.
– Вот она! – протянул книгу Бормут.
– Читай! – Сказал Алайнна Флорентине.
– Я не буду. – Попыталась отказаться Флора.
– Читай, – поддакнул недалеко стоящий Эфтан. – Не забывай, что тебе самой надо и что ты сама ищешь.
И Флорентина начала:
И Абрахам поверил Богу, и покорно подчинился воли его. Сын родился после этого у Абрахама, и он назвал его Ицхаком. Но начальный Мастема прибыл к Богу, и он снова пожаловался на Авраама завидуя об Ицхаке. И Бог сказал Абрахаму, «Возьми своего сына Ицхака, твоего единственного, которого ты любишь, и принеси его мне как всесожжение на одной из высоких гор, на которую я укажу тебе». Он встал и пошел к колодезю у горы Мориах.
И Абрахам поднял свои глаза, и там был огонь; и он дал дрова своему сыну Ицхаку, и они пошли вместе. Ицхак сказал Аврааму, своему отцу, «Вот – огонь и дрова, но где – агнец для всесожжения?» Абрахам сказал своему сыну Ицхаку, «Господь сам усмотрит агнца». Ицхак сказал своему отцу, Свяжи меня крепко. Святые ангелы стояли, плача у алтаря. Ангелы Мастемы возрадовались и сказали: «Теперь он погибнет». И всем этим начальный Мастема испытает его, будет ли он слабыми.
– Принесите жертву! – произнесла Алайнна.
И каждый достал кинжал, или ножик.
Хорст смачно резанул себе руку и не одна капля его крови отправилась в костер.
– Сильно не лей, не бери дурной пример! – подсказала мне Лайма.
Я не стала трогать кинжал, которым резала глотки козлорогам. Я взяла наконечник одного из зарядов арбалета, еще ни разу не использованный, и чуть-чуть порезала палец и капнула маленькую капельку крови в костер. (Ну что, все видели? Довольны?)
Вот и подписан договор с дьяволом, подумалось мне. Стало еще мутнее. Стоять было тяжелее и тяжелее.
Лайма взяла книгу Балаама из рук Флорентины и продолжила читать. И если сначала эти слова были похожи на старинные писания, теперь фразы напоминали совсем зловещие слова заклятий.
Лайма читала:
«Восстань, могучий Белилаэль. Возложи руку твою на выю врагов, и ногу твою поставь на горы сраженных.
Сокруши врагов наших, и меч твой да пожрет плоть их. Отворяй Мориах врата для полчищ Белилаэля.
Белилаэль, скрепится войско твое, и враги твои начнут падать сраженными.
Все племена и цари их да служат тебе, и склонятся перед тобой, и прах ног твоих да лижут дщери врагов твоих.
За дела наши дурные, и поступки наши греховные, это твоя война, и от тебя могущество. Упадет звезда, и разобьет Мориах, и сокрушит всех сынов Шета, силой твоей руки будут сокрушены их тела. И будет власть и погубит оставшееся от Города. Падет Мориах от меча не человеческого, и меч не мужской пожрет его.
И благословят стоя Белилаэля, и заклянут бога Ицхака, и Иакова, и всех служащих ему.
Ибо велики помыслы Белилаэля, и сильна рука его в предводительстве своем, и сила и мощь духов жребия в помыслах его нечестивых, в гнусном, нечистом служении его, ибо он жребий Тьмы.
Создал Белилаэль губителем, ангелом злокозненным Мастему. Во тьме власть его, и совет его ради нечестия и греха, и все духи жребия его, ангелы зловредные, действуют по законам Тьмы».
* * *
Мне уже не было холодно. То ли костер грел, то ли распространяющийся от него фиолетовый дурман пленил мои органы чувств, то ли заключенный договор (заключенный ли? Кровь-кровью, а подпись на бумаге я не ставила), то ли вера и память о том, что Валентин со мной, и что он поможет справиться.
– Вы что делаете? Где текст про Самлаэля? – завопила Диндра.
– Все делаем правильно. Где Мастема, там Белилаэль. Где Белилаэль, там Самлаэль. – Возразил Эфтан абд Тетрахромбиул.
– Приготовили жертву? – спросила Алайнна.
– Самлаэль сам выберет себе жертву. – Вмешалась, молча наблюдавшая до сих пор за всем этим, Фотинна.
Ну всех демонов Преисподней собрали… нехристи. – подумала я.
Дальше начала читать Диндра.
– Злое солнце, рожденное черным сердцем, восстает над землею. И на троне человечества восседает демон. Восстань из пепла, явись! Тот, кого мы так ждали!
Огонь заполыхал, и таинственные тени заколыхались и устремились из центра костра в стороны. Слабость наполнила мое тело, и я поняла, что теряю сознание.
Неужели, так и получилось, что жертва? Это я…
Тогда да. Вот уж убили так убили. Зато встречусь с Валентином без греха, не наложив на сея рук. Но как? В рабстве у сил зла? Все равно я в проигрыше. И зачем только пошла сюда? Этот длинный путь. Эти сложности. Мир вокруг погас.
* * *
Я плыву в лодке вместе с усатым старичком в шляпе-брыле. Солнце отражается бликами в воде. Дед Панас, а так звали старичка, гребет веслами, сидя спиной по направлению течения, а я – маленькая девочка, – на скамейке, на корме.
Тепло, и стрекозы порхают, преломляя свет бриллиантовыми крыльями.
– Дедушка Панас! А я еду вперед, а ты назад.
– Ну ничего, внученька. Ведь едем же! – Сейчас доберемся до камышей, прикормим рыбу, и будет сытый ужин. И мне уха, и ты мамке пару рыбинок отнесешь.
Хорошее было озеро, жаль, спустили его потом в реку, оставив одну лужу.
* * *
Мы с Ильей пробрались ярким солнечным днем к запретным пещерам.
– Илья, а у тебя была когда-нибудь большая любовь? – спросила его я.
– Ну это когда ты встретишь такую девочку, ради которой будешь готов на все. Даже отдать ей все, что есть. Даже умереть.
– Даже умереть?
– Нет. А у тебя? У тебя есть такая любовь?
– И у меня нет.
– А если была, такая большая любовь, и если б ты ее потеряла, ты отдала бы все, чтобы вернуть ее?
– Чтобы вернуть? Не знаю.
– Ну, скажем, появится у тебя возлюбленный. И умрет. Подписала бы договор с Дьяволом, чтобы он воскрес.
– Чтобы воскрес снова и полюбил?
– Да.
– Подписала бы, Илья. Чтобы воскрес. А вот полюбил. Пусть сам смотрит. Захочет ли он меня полюбить снова, или нет.
– Вот и я, Элина, подписал бы.
* * *
Мы сидим с мамой зимой. Окно разрисовано узорами, которыми украсил стекла старик-мороз. В гостиной – елка, украшенная старинными шарами и гирляндами.
– Мама, как ты думаешь, случится ли в этом году чудо?
– Конечно случится, доченька.
– И я встречу? И полюблю?
– Слушай сердце. Оно тебе поможет. Ты увидишь, если это твой человек. Он будет… такой как ты. Другой, но и похожий на тебя душой. Не как остальные.
* * *
Они подошли друг к другу. На длинные черные волосы Валентина крупными хлопьями ложился снег. Джалитта сбросила с себя плащ, подошла к нему ближе. Ее обтягивающая одежда подчеркивала упругую грудь, а кошачие глаза казались хищными, чувственные губы же выдавали в ней охотницу на красавчиков-парней со стажем. Полыхание ее огненно-красных волос не мог затушить даже снегопад, лишь слегка присыпал ее прическу хлопьями снежной пудры. Валентин (а может быть – она его, – я не сумела разобрать), тесно прижал к себе. Такие вот не дружеские объятия.
Я не сдержалась и покинула скрывавшую меня снежную засаду. Наст хрустнул под ногами, и заговорщики меня обнаружили. Казалось, они хотели предаться поцелуям, и только мое появление слегка нарушило их планы.
Как же я хотела забыть про все, и броситься в объятия Валентина! Чтобы были только мы, только я, и только он.
Но нет.
Я бросилась прочь.
Валентин догнал меня, остановил.
Начал что-то говорить, но я отвесила ему со всей силы пощечину. Его глаза заслезились. Казалось он был удивлен и обескуражен. Он выглядел так, словно он – маленький, незаслуженно обиженный мальчик. Я не дала ему сказать ни слова.
* * *
У меня было плохое настроение. Дело было осенью, и я отправилась в овраг. Я подумала: это будет быстро, полезно и приятно. Только прошел дождь, и по земле бежали ручейки. Я видела, как вода падает в овраг, и искала где его можно перейти. Не нашла такого места, и отправилась дальше, в заросли. Там что-то журчало. Попыталась разглядеть, что журчит, но не смогла разобрать за черными ветвями. Внизу лежал овраг, какая-то яма. Там текла вода. Я не вытерпела и спустилась вниз. Осторожно, держась за ветви, чтобы не упасть. Вода текла узким ручейком, размыв песчаную отмель. Я переступила поток воды и пошла по дну оврага вдоль течения, вверх. Шум усилился. Я не смогла понять, где шумит. Поднялась вверх и увидела приток. Ручеек тек к краю обрыва, и там падал с грохотом. Подошла к самому краю. Там струился водопад и раздавался треск падающей воды. Надо же! Никогда не видела водопадов, и вот он! Осенний водопад. Вода сильно размыла землю, и ручей, протекая под обнажившимися корнями, падал отвесно, а потом ручейком вливался в основное русло оврага.
Долго смотрела на воду, а потом пошла дальше.
Тогда я подумала: Нужно ценить каждый миг нашей жизни, радоваться каждому дню, листочку, лучику солнца, каждой травинке… Ведь мы не знаем, что произойдет с нами завтра. Жизнь не вечна. Это подарок.
Как же я хотела бы совершить эту прогулку, но с Валентином, сказать ему эти самые важные слова. Но он лучше меня теперь знает, что жизнь не вечна.
* * *
– Элина…
– Стой, ничего не говори, – сказала было ему я.
Услышала крик Флорентины. Плохие мысли пронеслись в голове.
Стрела прошила его в грудь насквозь.
– Я люблю тебя!..
* * *
Валентин, где бы ты ни был, не покидай меня!
Мать-Земля, помоги мне вернуть его!
Боги Небесных Созвездий услышьте меня.
Аллессандриния!
Агамра!
Изенгильда!
Услышьте меня хоть кто-нибудь?
* * *
– Да… дела аж пипец – сказала белка, высунувшаяся из дупла.
* * *
Тоннель, поворот за поворотом. Где-то капает вода. Выход, наверное, там. Наклонным путем, стараясь не пробудить летучих мышей и не навлечь на себя нечисть, захожу в тупиковый вход. Там лестница. По невысоким ступенькам поднимаюсь вверх.
* * *
Часовня и огромный колокол.
Колокол звенит звонко и раскатисто. Синее небо становится прозрачным. Спокойствие и величие распространяются на всю округу вдаль.
* * *
Разбиваю огромный прозрачный кристалл, сияющий тысячами бликов, и он рассыпается на мириады острых осколков, в каждом из которых гаснет мое отражение. Меня пронзает чувство, как будто не хрустальный камень разбила я, а свою душу, острая боль множеством игл пронзает мое сердце.
* * *
Неужели боги и привели меня сюда, чтобы стать жертвой. Боги?
А может быть демоны?
Кто друзья? Кто враги?
Кто предатели?
Мне кажется, у меня только один друг.
* * *
Я иду по прямой дороге. Вокруг – туман. Куда ведет тропа, я не знаю. Впереди показалась фигура в плаще. Я затревожилась. Еще один незнакомец. Но поворачивать нельзя. Иначе можно превратиться в камень. Свернуть невозможно: там туманы небытия.
Странник снимает капюшон.
– Валентин! Ты вернулся! Я вернула тебя? – Пытаюсь его обнять.
– Не трогай меня. Не время.
– Ты пришел на мой зов?
– Я пришел оградить тебя от опасности.
– Ты о чем, любимый?
– Вокруг силы зла. Они угрожают тебе. Тебе нужна моя помощь. Я пришел, чтобы поделиться ею.
– Но Валентин… Давай обнимемся, давай пойдем вместе по этой дороге, куда я шла, держась за руки.
– Тебе нельзя быть здесь. Обернись.
– Но было же сказано, что оборачиваться нельзя.
– Тогда да. Теперь можно.
– Почему.
– Посмотри, ты отбрасываешь тень. Позади тебя – солнце.
Я оглянулась. И действительно, вдали вставал рассвет. Алый край солнца радостно восходил из-под горизонта.
– Ты переживешь рассвет. Только тебе надо вернутся, туда, откуда пришла.
– Пойдем со мной. Вернемся вместе.
– Я провожу тебя.
Он взял меня за руку, и его рука была теплой. Я посмотрела на него, но Валентин почему-то не отбрасывал тени.
Он увидел мой страх. И сказал: не беспокойся.
И ни о чем не переживай. Сейчас мы идем вместе. Туда, откуда ты сюда пришла.
Считай шаги. Скоро. Очень скоро. Ты снова будешь там.
– С тобой! – сказала я ему.
– Чувствуешь спокойствие? – спросил он меня.
– Да.
– Оно с тобой. Оно сопровождает тебя. Оно всегда будет с тобой.
[1] Mysterial Theatre – Snowbound Wasteland
[2] Mysterial Theatre – Spring Renaissance
[3] Шмели – Впереди (Ангел смерти)
[4] XIII. Století – Ten starý dům se rozpadá
[5] Ироическая пѣснь о походѣ на половцовъ удѣльнаго князя Новагорода-Сѣверскаго Игоря Святославича, писанная стариннымъ русскимъ языкомъ въ исходѣ XII столетія съ переложенїемъ на употребляемое нынѣ нарѣчїе. С.36
[6] Via Mistica – Upadłe Anioły (падшие ангелы)
[7] Theodor Bastard – Зорька ясная
[8] Прем 2:12
Глава 2
Огонь заполыхал, и таинственные тени задрожали. Струи темной энергии стремительно помчались от центра костра во все стороны, то проносясь мимо, то задевая участников. Ткань бытья разламывается на тысячу осколков, увлекающих каждого в свои миры, в свои линии жизни, свои судьбы. Пламя костра мелькает тысячами бликов, поднимается вверх сотней искр, дымка, парящая над костром, размывает пространство, делая его нереальным, призрачным. И в туманной ряби ясловно вижу себя, другую, уходящую вдаль. Кто она? Боль пронзает мою душу. Утробный страх наполняет меня из самых темных глубин моего сознания.
* * *
Изнемогая в лапах ужаса,
В объятьях гневной ночи ты
Пыталась звать погасшим голосом,
Но тихо таяли мечты.
Твоя душа совсем изранена.
Смотри, как тлея и искря,
Вдруг расцветет фонтаном огненным,
Букетом роз твоя тоска.
И не узнали, и не вспомнили,
Никто не слышал в этот миг,
Как озарил, сотряс духовный мир,
Страдания беззвучный крик.
– этот стих мне рассказал Тенебриус. Потом. Как же он точно передавал те мои ощущения! Одна, наедине с силами зла и тьмы, беззащитная перед их мощью и свирепостью.
Все как тумане. И я почувствовала поддержку. Его.
Валентин? Ты вернулся? Ты пришел за мной.
Но смогла лишь понять, что доживу до рассвета. Надо держаться. Я переживу восход солнца.
Тревога стала гаснуть. Как будто кто-то прикоснулся ко мне, забрал мой страх.
– Почувствуй спокойствие. Оно с тобой. Оно сопровождает тебя. Оно всегда с тобой.
* * *
Темные лучи энергии продолжали метаться между участниками и огнем, превращая происходящее в магический поединок.
Почему-то с наибольшей силой лучи атаковали Эфтана, Алайнну, Диндру, Фотинну, и Хорста. Очередной фиолетовый поток, порожденный огнем, метнулся в сторону ослабленного, теряющего кровь Хорста, но тот смог отразить атаку лезвием ножа.
На Лайму костер никак не реагировал.
Она шептала: Я есть Я, и Лунная Богиня – Мать моя. Кто что, а я ничто, и не знаю ничего, пусть все обойдет меня стороной.
Флорентина стояла напряженно, наблюдая огненные сгустки энергии, едва слышно читая заклинания. Она успела очертить круг там, где стояла, и это надежно защищало ее.
Огонь клокотал, бурлил, извивался всполохами, казалось, сейчас взорвется.
– Отец, прииди! Покажи свою волю! – прошептала Фотинна.
– Самлаэль, отец ночи, мы ждем тебя! – воскликнула Диндра.
– Никто не устоит перед духом, соединяющим несоединимое и разделяющим единое! – сказал Тетрахромбиул.
Флорентина достала ритуальный крис-нож и разрушила невидимую сферу, что защищала ее. Зачем?
Черный костер словно почувствовал эту слабость, и огненный всполох полетел в нее.
Волшебница не растерялась. Опираясь на посох, она достала жезл. Зеленый камень, словно магический глаз, оплетенный серебряной нитью, отразил поток энергии обратно в костер. Огонь заклокотал и луч зла выбрал в этот раз жертвой Диндру. Та с криком «Самлаэль, явись» заслонилась книгой Балаама.
Под укоризненные взгляды Алайнны луч оплавил края книги, но был поглощен старинным трактатом. Но костер разразился новой звездой смертоносных потоков.
Очень мощный залп едва не сразил Имуботта. В самый последний миг Фотинна сумела краем серпа отразить этот луч. Другой поток направился в сторону Лаймы, но та даже не пыталась сопротивляться. Она стояла и концентрировалась. Вокруг нее словно вспыхивали блестки-светлячки, а кожа казалась неземной, лунной.
– Я – богиня Лилит. Богиня Луны и богиня Изгнания. – Говорила она. – Богиня первородной Тьмы, и соблазна. Я Богиня подземелий и недр Земли, я темная Эрешкигаль. Я всегда была, прежде ночи творения, я ткала свои нити, когда вершилась история, я есть, и вечно пребуду. Дети мои, порождения тьмы и ночи, живущие, и ушедшие, восстаньте.
Луч растворился в ее сиянии. Девушка покинула место, где стояла, и медленно стала обходить круг. Это была не Лайма, по крайней мере не та Лаймка, которую я знала. Ее тело сейчас контролировала другая сущность.
Еще один всполох направился в сторону Хорста. Хорст не смог его отразить, зашатался, но все же устоял, хотя и приняв удар разрушительной энергии на себя. От ударов темных лучей также пострадали Фруцирон, Бормут и Безымянный. Они упали, распластались на снегу.
Лайма, точнее, Та кто управляла телом нашей подруги, прошла мимо каждого и что-то сказала. Дошла и до меня.
– Дочь небесных созвездий! Делай, что ты хотела!
И действительно, я чувствовала, как амулет, что мне достался от Валентина, пылает внутренним жаром, бьется как сердце, пытается выбраться наружу. И я вынимаю его, вешаю поверх одежды. Может быть еще один сполох попытается ударить по мне, и я тоже пожелаю воскресения Валентина, как только что Фотинна позвала Хозяина, Диндра – Самлаэля, Эфтан – Мастему, а Флорентина – Тенебриуса. Но ничего не происходило. Бездыханные тела лежали неподвижно.
Одно из тел озарилось вспышкой и пошевелилось. С хрипом несчастный ожил, поднялся, выпрямился во весь рост.
– Вы призвали тени в этот мир. – Заговорил он нечеловеческим голосом. – Вы посмели потревожить меня, жалкие, ничтожные создания.
Кто это был? Он не походил ни на одного из трех павших, какими я видела их накануне. Тенебриус? Точно не Валентин.
Я все испортила! Я опоздала! Я все сделала не так!
Я схватила руками камень и тщетно умоляла его помочь мне.
* * *
Но восставший не был и Тенебриусом. Темный сгусток энергии вырвался из его груди и устремился к костру. Тело бездыханно упало.
Костер забурлил, заклокотал. В мареве дыма возникла туманная фигура рогатого чудовища.
– Звали? получайте! – грозно прорычало оно и полупрозрачными лапами поманил к себе. Медленно, словно марионетки, которых кукловод тянет за нитки, поднялись павшие.
Я сжимала камень все сильнее и сильнее, а он распространял по моему телу волны тепла.
– Ты переживешь рассвет. Не бойся. Чувствуй спокойствие. Ты защищена. – Шептал мне камень голосом Валентина.
Демон выдернул душу из следующей жертвы. Потеряв энергию жизни, тело беспомощно обмякло, упало на землю. Но душа была еще жива, она корчились в призрачных лапах демона, тщетно пытаясь освободиться. Призрачные очертания жертвы сгорели в судорогах.
Кто же будет следующим? Мне было страшно. Но не Флорентине.
Она крепко стояла на земле, опираясь на посох. Зеленая энергия отделилась от камня и направилась дугой в сторону трупа. Вознесла вверх гелиотроп, тот самый вампирский камень, собирающий кровь.
– Где бы ты не странствовал, друг, пришла пора вернуться в старые тела. – Воскликнула она. – Все предметы скрепили этот завет, все духи, и свет и тьмы – свидетели.
От луны, утопающей в голубой дымке, отделился луч. Он прикоснулся к телу павшего, чью душу только что забрал демон. Фигура медленно поднялась.
Флорентина кинула ему амулет – «держи».
Демон принялся вытягивать душу третьей жертвы.
Ну что, пора действовать? Как там Флорентина говорила. Я поднимаю амулет, хранивший меня, и собираюсь силами. Искра сомнения заставила меня остановиться. А действительно ли эта жертва хороша для Валентина? Он не настолько красив, как мой возлюбленный. Крик Тенебриуса вырвал меня из оцепенения. Со словами «Ну что вы стоите, как завороженные, атакуйте его!» он метнул в демона кинжал.
Душа бедняги, не успев быть извлечена из тела, вернулась обратно.
Но демон не унимался. Он уже смотрел в нашу сторону, выбирая, чью же душу можно позаимствовать с наименьшими потерями.
– Стреляй в него! – крикнула мне Флорентина. – Ее посох излучал разряды, но демону было нипочем.
Я не спешила следовать совету, думая о своем. Демон не вынул душу из последней жертвы. Как же я верну Валентина?
Нет. Я все испортила. Я все напутала. Не надо было выбирать, надо было работать с тем что было. Может быть еще не поздно?
Демон атаковал нас снова.
Тенебриус уклонился, Флорентина заслонилась посохом. Я распростерла вперед амулет. Атака была отражена.
Флорентина метнула в демона кинжал.
– Ну что же ты стоишь? – окликнула она меня. – Стреляй же.
Почему я? Не Эфтан, не Лайма? Те стояли как заколдованные. Взвожу арбалет и мечу в голову.
Демон, похоже, пошел на отчаянный шаг, выбирая самую обессиленную жертву. И он ее нашел.
Хорст, перевязанная рана которого все еще кровоточила, понял намерения демона и метнул кинжал. Ослабленность не дала ему попасть в цель.
Демон тянул его душу. Хорст яростно сопротивлялась. Зеленые очертания никак не хотели отдаляться от тела. Но и демон не сдавался. Подмога пришла неожиданно.
– Сдохни, демон! – крикнул Тенебриус и метнул в демона полыхающий огненный шар.
– Силой и властию, данную мне древними богами, опытом седин и дальних странствий по мирам иным, я тебя заклинаю, исчадие ада, вернись, откуда пришло! – воскликнул он.
Шар пробил туловище демона и превратился во вспышку искры. Тело чудища стало рассыпаться в пепел. Но голова еще была цела.
– Ты, ничтожное создание, думал избежать участи – заговорила она, обращаясь Хорсту. – Но я все равно тебя достану. Жить тебе осталось не долго.
– А мы с тобой, еще побеседуем, чья это вотчина и чей этот удел, старый…друг. – пригрозил умирающий демон Тенебриусу.
От головы остался лишь рогатый череп, который упал в костер. Огонь утратил фиолетовый цвет и лишь тлел, угасая.
– Вот все и устаканилось, – удовлетворенно огласил Эфтан абд Тетрахромбиул. – Тенебриуса вызывали? Встречайте!
Он достал палкой из костра череп и брезгливо отбросил за пределы круга.
Пламя снова разгорелось и огонь заискрился с новой силой. Только на теперь это был самый обычный костер.
– Вот теперь я действительно все испортила – думала я. Ведь был же шанс, был. А я им не воспользовалась.
– Прости меня, Валентин! – думала я. – Не успела я, все испортила, даже и не смогла.
Ну и хорошо. Мне очень хотелось вернуть Валентина. На какой ценой? Страданиями невинных, а пусть и даже виновных душ (замешанных в темных деяниях), сгорающих в бесплотном огне? Если им и уготовано возмездие, то пусть это случится без меня. Само участие в адском ритуале – грех! Не поблагодарил бы меня Валентин. Он оберегал мою душу, являлся мне. И если он хотел вернуться сейчас – вернулся бы… – думала я.
И я посмотрела на того, кто был призван в этот мир. Какой ужас пришлось ему испытать только что? Волосы поседели, обесцветились, и, казалось, стали длиннее, черты лица изменились, кожа побледнела и стала мертвенно-блеклой. Его глаза смотрели безумным взглядом и свет костра отражался в них нездешней желтизной.
Он молча осматривался по сторонам и наконец, громко, торжественно, во всеуслышание воскликнул: С возвращением меня!
И добавил: А это тело ничего, хотя прежнее было лучше.
Зловещим холодом повеяло, когда возвращенный приблизился. Мне замерещились отдаленные отзвуки стонов, криков, стенаний. Когда он отошел, звуки прекратились, а я все списала на усталость после долгой ночи без сна.
И глядя на Тенебриуса, я подумала, а может и не надо оно было?
Может хорошо, что все-таки не стала вызывать Валентина? Может повезло, что я не сумела сделать? Не хотелось бы видеть его таким… холодным и жестоким. Валентин был теплым, добрым, заботливым, и даже сейчас хранит меня, в снах, видениях и с помощью амулетов. Я прижала кулон к груди, от него расточалось нежное тепло. Мне казалось, что Валентин не просто прощал меня. Я чувствовала: он даже не сердился, и наоборот, благодарил, что я не воспользовалась таким темным способом. Но Тенебриус – не Валентин. Этот был доволен.
И все же мне кажется, я еще встречу Валентина. Верну. Но только по нормальному. Без всей этой черной магии.
* **
– Меня Элина зовут, – подошла я к Тенебриусу познакомиться первая. Остальных то он, наверное, знает.
– Элина? Очень приятно. А меня Тенебриус. Можно Тенебрий. Или даже Тенебр. Как угодно.
* * *
Мне показалось, что дурманящий дым развеялся, и видения прошли, как дурной сон. Только остались мы, в этом ночном лесу, каждый – со своей думой. Но было и то, чего нельзя забыть.
Ощущалось тягостное напряжение между участниками. Они выглядели озлобленными.
У Хорста продолжалось кровотечение на запястье, которое Диндра, будучи лекарем-фельдшером, безуспешно пыталась помочь остановить.
Среди нас появился Тенебриус.
И, что самое, интересное, все были живы. Даже тот, чья душа была сожжена демоном. Он не говорил, ничего не делал, не выражал никаких эмоций. Но выглядел, как живой.
Да и Тенебриус – я так и не поняла, вернулся ли он на самом деле, или этот участник ритуала был изначально Тенебриусом, потерявшим память. Или действительно дух вселился в безвольное тело неизвестного мне человека?
Притащили и разложили бревна, присели вокруг костра, подкладывали в огонь ветви.
Эфтан жарил на шампурах сардельки.
– Сосиску будешь? – участливо предложил мне.
Я отказалась. Более того, еще и подивилась, как так можно.
Вроде ритуальный костер, такие страсти, а они на нем жарят шашлыки. Но ничего не стала говорить.
– А чего ждем? – зачем-то спросил Тенебриус у Эфтана.
– Утра. Трамваи не ходят, – ответ был лаконичен.
Я замерзла. Флорентина, Лайма, Тенебриус то бродили кругами, то снова садились и грелись у костра. Теплые искры огня поднимались высоко вверх. Лес стал сереть: приближалось утро.
Каждый взял свои пожитки, мы затушили костер, и направились в обратный путь. Вскоре вышли к парковым дорожкам, но и они были присыпаны ночным снегопадом.
Темнота съедала просветы среди деревьев. Звезды все еще маячили на небосводе, но тучи-облака, плывущие по беспокойному небу, то и дело, затушевывали то один, то другой узор созвездий, слепя взор небесных богов. Было промозгло, хотя и безветренно. Холод медленно проникал сквозь все слои моих одеяний до самой кожи. Хотелось быстрее закончить путешествие и оказаться в теплой купели. Или постели.
Тучи таки съели луну. Небо окрасилось в темно-серый. Благо, мы подходили ближе к городу, и фонари расцветили ночной лес хоть какими-то красками. Снег серебрился пронзительными блестками, то там, то сям над белым ковром возвышались голые остовы высоких трав и травянистых кустарников. Чернели деревья, распростершие ветви, увитые серебристым инеем. Небо оставалось темным, гнетуще-черно-синем. Звезды исчезли с небосклона, а тучи придавали ему очертания мутной бездны. Лишь вдали, у края горизонта, над верхушками леса облака казались чуть жизнерадостнее, чем остальные. Только одна звезда сиротливо осталась висеть на небосводе, но вскоре погасла и она.
