Текст книги "Аксель, Кри и Белая Маска"

Автор книги: Леонид Саксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

– Нет… – пробормотал Аксель. «А в самом деле, как Кри могла увидеть?» – возник у него в голове довольно-таки смутительный вопрос. Ну да, однажды Кри уже проявила сверхзоркость – когда год назад первая разглядела атакующего её с неба Шворка. Но то было волшебство, и обычный человеческий глаз видеть Шворка не мог вообще. А тут…

«КРИ! МОЖЕТ, ЕГО УБИЛИ ДУХИ? ТОГДА ВСЁ ОБЪЯСНЯЕТСЯ…» – отправил он сестре мысленное послание.

И получил ответ:

«НОЖОМ В СПИНУ? ДА НУ ТЕБЯ…ОНИ БЫ ТОГДА С НАС НАЧАЛИ, А НЕ С НЕГО! И ПОТОМ, НА КОЙ ОН ИМ СДАЛСЯ?»

Увы, возразить тут было нечего. Но, с другой стороны, не могли же брат и сестра одновременно сойти с ума!

– Вот что, милые мои, – сказал Детлеф, подождав новых мыслей и не дождавшись ничего, кроме шелеста листвы под ночным ветерком, – давайте-ка вернёмся домой подобру-поздорову и ляжем спать.

– Но, папа…А вдруг его всё-таки убили? – упрямо сказал Аксель, видя, что Кри сдалась и махнула рукой на все эти тёмные тайны.

– Что ж, – спокойно ответил Детлеф, поразмыслив, – это легко проверить…Сеньора Мирамар как раз не спит и проверяет счета на «ресепсьон». Она сказала, лорду сегодня нездоровилось, он требовал сложого ухода, и теперь у неё тоже бессонница. Ну, а этот самый Луперсио, судя по всему, её старый дружок. Мы позвоним ему, и всё станет ясно.

– А если его не окажется дома? – немедленно уточнил Аксель, прищурясь.

– Тогда – но не раньше! – расскажем всё сеньоре Мирамар и вместе решим, нужно ли звонить в полицию. Или даже будоражить семью этого парня, покуда ничего не ясно. Вы же знаете, как наша хозяйка дорожит добрым именем своего пансиона. Хороши мы будем, ворвавшись среди ночи и завопив, что у неё под окнами трупы валяются – а там ничего и нет…Нечего сказать, отблагодарили за стол и кров! А уж если лорд её драгоценный нас услышит – она нас тут же выгонит.

Аксель и Кри переглянулись и молча поплелись вслед за отцом в сторону пансиона.

– А ты-то сам его случайно не видел? Лорда этого? – вяло спросил мальчик, постепенно приходя в себя.

– Нет…И, честно говоря, будь на его месте даже английская королева, мне нынче было бы не до неё. Понимаешь?

Аксель опустил глаза.

– Почему вы не предупредили меня? На тебя вроде не похоже! Что подумает мама, Аксель, услышав, как ты бережёшь сестру? А если бы утром мы нашли ваши трупы?

Но не добавил чего-нибудь вроде: «Мало тебе наших прошлогодних мучений?!» Ведь это Аксель не устоял тогда – поддался на уговоры глупышки-сестрёнки, повёл её гулять в Нимфенбургский парк…с чего и начались всякие духи и похищения. Да, любой бы на месте папы это ввернул. А он – нет…Щадит. Что сказал бы он, если б знал, как в действительности провели дети эту ночку? И знал бы ещё, что впереди маячит маленькое, невинное приключение для двух юных агентов Вселенной Хас! Однако мальчик не унизился до нытья типа: «А ты не говори маме…» За всё надо платить – так уж он был приучен с тех пор, как себя помнил. Особенно за приключения, будь они прокляты эн плюс единица раз! Единственное, что позволил себе Взглянувший В Лицо – это спросить:

– Так ты, значит, нас пошёл искать?

– Ну да…Я уже заснул, и давно, но меня разбудил какой-то шум в коридоре. Не то шум, не то пыхтение…Может, у лорда эпилептический припадок? Выглядываю – никого. Что же, коль проснулся – дай, думаю, гляну, всё ли у вас в порядке. Тем более, что ты, Кри, уходя, не прикрыла дверь…

– Я НЕ ПРИКРЫЛА ДВЕРЬ? – Кри даже остановилась, подбоченившись. – По-твоему, я такая дура?! Ох…Извини, папочка…Я просто хотела сказать…

– Что ты прикрыла её, – закончил Детлеф. – Да, странная ночь…Ну, значит, надо замок проверить. Ещё раз буэнас ночес, сеньора Мирамар!

Они уже вступили в небольшой, погружённый в сумерки холл, показавшийся им, несмотря на невероятную усталость и тревогу, тихой заводью в океане ночных ужасов. Мрачная статуя хозяйки чуть возвышалась над стойкой – рядом с древней настольной лампой в виде восточного божка, сложившего на отвислом брюшке жабьи лапки. Тлеющий пониже вуали огонёк сигареты энергично зашевелился, после чего вуаль взлетела вверх, осела на макушке сеньоры полупрозрачной тёмной розой, и в ответ Детлефу, как всегда, загудел гостеприимный бас:

– Буэнас ночес, сеньор Реннеро…И вам, проказники! На то они и дети, чтобы гулять, не правда ли? Ещё успеют, как я, насидеться дома под старость. Сегодня им двенадцать, завтра – пятнадцать, а уж затем… – она блаженно закатила глаза, до того похожая на божка с настольной лампы, что Аксель чуть не разразился визгливым нервным смехом. «Как вернёмся с Сан Антонио – неплохо бы куда-нибудь съездить и отдохнуть перед школой», – сказал он себе.

– Им купаться вздумалось на ночь глядя, – бросил Детлеф, небрежно опершись о стойку. – Вообще-то они у меня послушные… – прибавил он, заставив Акселя и Кри почувствовать всю глубину своего падения. – Но иногда на них находит.

– Дети есть дети! – заверила его Аделита Монтьель Санчес де Мирамар. – Вы уж мне поверьте…Я и сама не всегда была старухой, – кокетливо добавила она, подперев щёку ладонью и явно готовясь уйти в воспоминания. – Это сумасшествие, знаю, но я хочу рассказать вам о себе ужасную вещь! Как-то раз в монастырской школе, чьи стены стали суровым домом моей юности…

Однако у Детлефа всё-таки – точнее, не «всё-таки», а ничуть не меньше, чем у его детей, – было чувство долга. «Ужасная вещь» сеньоры Мирамар, судя по вступлению, заняла бы никак не меньше часа. Между тем, надо было срочно проверить, жив ли Луперсио, да и забыться сном хоть на пару часов не помешало бы. И вежливый немец позволил себе явную невоспитанность, перебив сеньору:

– Кстати, об ужасном…Уж вам-то нынче ночью досталось больше всех! Как поживает лорд? – Последнее слово он произнёс почтительным шёпотом, кивнув на тёмный коридор первого этажа.

– О-о-ох! Не спрашивайте, сеньор, ибо лучшим ответом станет моя безвременная могила! (Тема «безвременной могилы» тоже была достаточно апробирована в смысле потери времени и заняла бы минут сорок, так что Аксель и Кри печально переглянулись – и что только папа себе думает?) Я сбилась с ног…Вы понимаете, я не могу распространяться о частной жизни моих постояльцев, иначе одно лишь перечисление…

– Перечисление? О, простите, что я вас опять перебиваю, но я немного устал сегодня и боюсь забыть…Мой друг Эрих Винтер перечислил вам всю нужную сумму, не правда ли? Боюсь, у него могут возникнуть проблемы на работе, и он не приедет в срок…

– Оно и понятно, что вы устали, сеньор Реннеро, я ведь тоже сама не своя – то свирепый дождь, а то жара…Что, если я угощу вас кофе с лёгкой закуской? На этом острове кое-кто знает «эспрессо» тётушки Аделиты! Ночь тёплая, но под навесом уже прохладно. А если мне намекнуть… – и она усмехнулась столь таинственно, что божок с настольной лампы, наверное, почувствовал себя жалким дилетантом, – я уж, так и быть, налью вам рюмочку менорканского джина, и даже выдам пару секретов моей бабушки: что надо нюхать утром, днём и на ночь, если хочешь видеть розовые сны…

«Помогите, я сейчас умру!!!. Или укушу её за палец, – думал Аксель. – Нет, лучше укушу!» «А Я ПОМОГУ», – мысленно сообщила Кри. «КРИ, ВНИМАТЕЛЬНО ОСМОТРИ СВОЙ НОМЕР, КАК ПОПАДЁШЬ В НЕГО. МНЕ НЕ НРАВИТСЯ ИСТОРИЯ С ДВЕРЬЮ». – «ДА УЖ НЕ ВОЛНУЙСЯ! ШТРОЙ, ФРАНАДЕМ, СКЕЛЕТЫ С АВТОРУЧКАМИ И ТРУПЫ В КУСТАХ – ЭТО НА ЗДОРОВЬЕ, НО ДЕЛАТЬ ИЗ СЕБЯ КРУГЛУЮ ДУРУ Я НИКОМУ НЕ ПОЗВОЛЮ! ЗАВТРА ЖЕ, ИЛИ ПОСЛЕЗАВТРА, КОГДА ДОБЕРУСЬ ДО НОМЕРА, ВСЁ ПРОВЕРЮ». – «ЗАВТРА?! А ПОЧЕМУ НЕ ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ?» – «НУ, МОЖЕТ, ОНА И ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ НЕ ЗАМОЛЧИТ, ТОГДА ПРОВЕРЮ ЧЕРЕЗ ДВЕ…»

Но Детлефу всё же как-то удалось преодолеть и розовые сны тоже, вернув сеньору Мирамар к суровым будням. Оказалось, что сеньор Винтеро не только всё перевёл (это Детлеф, честно говоря, знал и сам) – он любезно прислал электронное письмо, подтверждая своё с дочерью завтрашнее прибытие. И ему уже успели ответить, что всё к прибытию готово! Может, сеньора и не сильна в немецком – нельзя знать все языки на свете, не правда ли? – но у неё есть готовые образцы ответных писем на шестидесяти трёх языках – не верите, взгляните сами! И это ещё не так много, учитывая, как велика слава частного пансиона «Мирамар» на всех континентах. Достаточно вспомнить…

– Папа, я хочу в туалет! – решительно заявила Кри. – В «Сервисиос»…

– О, туалеты у нас везде, – расцвела сеньора. – Вот уж нет проблем, малышка…Почему бы тебе и не зайти туда, пока мы с твоим отцом беседуем? И вовсе не нужно терпеть, пересекать патио, да подниматься наверх, особенно если дело срочное! Пройди по коридору в дальний конец первого этажа, только на цыпочках… – Она сделала жуткие глаза, специально вынув изо рта сигарету, чтобы ничем не сковывать свою мимику. – Если ОН проснётся…но нет, я даже не хочу тебя пугать, а то тебе, пожалуй, кое-куда расхочется…

Кри взвыла и кинулась в темноту.

– Разбудит она его… – вздохнула сеньора, садясь и расправляя вуаль. – Разве в мои времена – да и ваши, сеньор Реннеро, если только вы не обидитесь, что вас равняют с такой окаменелостью, как я, – да, так вот, разве в наши с вами времена молодёжь бегала по тёмным коридорам очертя голову? Я хочу сказать…

– И вы совершенно правы! – твёрдо закончил за неё Детлеф. – Но есть одна проблема. В аэропорту большие очереди на такси, а мой друг Эрих и его дочь устанут с дороги, и хорошо бы, если б этот водитель – кажется, его зовут Луперсио? – их подвёз. У вас случайно нет номера его телефона? Если только он извинит столь поздний звонок…

– Его зовут Гонсало Луперсио Хихон, коль уж на то пошло, – сообщила сеньора, придвигая телефон и задумчиво глядя на него. – Но он не любит имени «Гонсало», а почему – это целая история. Что? Потом? Как вам угодно, что же касается извинений за поздний звонок, то больше чести приличному человеку каяться перед бродячим котом с городской помойки, чем перед этим католиком на час! Ведь именно на него намекнул таким образом отец Эстебан во время последней мессы…

– Так вы знаете номер? – не вытерпел Аксель, на манер Кри выснувшись из-за отцовского плеча. – Давайте позвоним!

– Ну как же я могу не знать его номер? – с лёгкой укоризной сказала сеньора Мирамар. – Человека, который во всеуслышание зовёт меня второй матерью – хотя ни один добрый христианин не скажет вам, куда подевалась первая! Думаете, я просто так помянула бродячих кошек?

Но Аксель думал о другом. В голову ему только что пришла кошмарная мысль, что весь этот полночный бред не случаен! Аделита Монтьель Санчес де Мирамар сбегала в рощицу, прирезала Луперсио дамским сувенирным кинжальчиком, который у неё всегда наготове, запихала кровавый труп вот под эту стойку, а сейчас тянет время и издевается над жильцами! Мальчик задрожал, отступил и растерянно уставился сперва на пол – не натекает ли ему под ноги тёмная лужица, – а затем на сеньору…но тут же вспомнил её всегдашнюю доброту и устыдился. Просто жители Сан Антонио любят поговорить!

Тем более, что сеньора уже набирала номер.

– Луперсио? Буэнас ночес…Да, это я, старуха Аделита – я ведь прекрасно знаю, как ты зовёшь меня за глаза…Не клянись её святым именем, и она, и я – мы обе видим тебя насквозь! Потом расскажу…И об этом после, как тебе только не стыдно спрашивать такое, старый греховодник! Я и думать забыла о подобных вещах, к твоему сведению, да ещё в поздний час, а тебе что день, что ночь – всё едино…Не скромничаю, не скромничаю! И в доказательство расскажу тебе страшную историю… (Аксель тихонько заскулил и сам поразился. Он даже оглянулся – не Кри ли издаёт эти жалобные звуки, но та, видно, решила отсидеться в «Сервисиос» – и если даже она сейчас скулила тоже, с того конца коридора её не могло быть слышно). На ночь, на ночь, ничего с тобой не будет! Так вот. Помнишь ли ты сеньора Реннеро с двумя детьми, которых ты недавно привёз в мой дом? Нет-нет, перестань вопить, они живы и здоровы, и ждут сейчас вместе со мной, когда ты замолчишь! Так вот. У сеньора Реннеро есть лучший друг – сеньор Винтеро, а у сеньора Винтеро есть дочь – такая же красавица, как малютка Кри, дочь сеньора Реннеро и лучшая подруга дочери сеньора Винтеро. И вот они двое…я имею в виду сеньора Винтеро и его дочь, а не сеньора Реннеро с дочерью, понятно? Они хотят приехать в мой пансион, так как знают, что лучшего места для приятного отдыха им не найти. Но ты же знаешь, Луперсио, что такое наш аэропорт! Это сумасшедший дом, где больные лечат врачей – и правильно делают…

– А можно, я возьму трубку? – сказал Детлеф.

– Секунду, сеньор. Что? Ты там бывал? Так я и думала…Ах, в аэропорту? Вот оно что. Короче, я устала тебя слушать, потому что это можно делать бесконечно, а у меня много дел. Ну, я проверяю счета, пока моя бедная Пепа ухаживает за доном лордом – у меня нет сердца, коль я свалила это на неё, но и ног у меня к вечеру нету тоже…Так вот! Я сейчас дам трубку самому сеньору Реннеро, потерявшему всякое терпение, – если кто и в состоянии втолковать тебе хоть что-нибудь, то только он! И не забудь попросить сеньора, чтобы он передал мне трубку опять – у меня тоже есть для тебя пара слов, я сама хотела тебе сейчас звонить, да не успела! Но мои дела – они подождут, а дела моих постояльцев ждать не могут…И потому я даю трубку сеньору Реннеро, а сама переведу дух!

Аксель не поверил глазам: его отец получил-таки трубку! Последовал диалог – короткий с точки зрения бодрого, как петух, Луперсио, и бесконечно длинный для ошалевших жильцов. Диалог, однако, выявил довольно важную вещь: в нарушение всех детективных традиций Гонсало Луперсио Хихон был самый настоящий, а не какой-нибудь самозванец. Потому что «таксиста» многократно упомянул «эту проклятую сосну» и сто раз заверил своего любимого клиента сеньора Реннеро, что такого конфуза ещё никогда не было и, следовательно, уже никогда не будет, так что не надо волноваться, всё пройдёт как по маслу…

С облегчением уступив трубку сеньоре Мирамар, ждущей своего часа, отец и сын получили возможность улизнуть – тем более, что из темноты коридора вынырнула возбуждённая чем-то Кри. Произошло явно что-то свеженькое – это Аксель понял мгновенно. Глазёнки у Кри сверкали, щёки разрумянились, её распирало от желания выложить всё – а ведь только что с ног валилась и хотела одного: зарыться носом в подушку! Мальчик лишний раз подивился силе женского любопытства и даже, поднимаясь по лестнице, прикинул, что бы такое его Кри могла увидеть. Труп Луперсио в туалете? Да нет, тогда она была бы в ужасе… «Тьфу! – спохватился Аксель. – Я совсем рехнусь к рассвету! Как бы она могла видеть труп Луперсио, если папа только что разговаривал по телефону с ним живым?» Но, с присущим ему здравомыслием, Аксель тут же вспомнил, что незадолго до этого видел, безусловно, Луперсио и, бесспорно, мёртвым. И заключил, что если сходить с ума, то лучше сейчас.

– Акси! – раздался у его уха сдавленный шёпот. – Знаешь, что случилось?

– Нет, – солгал Аксель. Он уже догадался, что случилось, но был добрым братом, пусть и старшим. И так любил её! Пусть она рассказывает и удивляется, лишь бы не грустила!

– Я видела ЛОРДА! – прошипела Кри ему уже в самое ухо.

– О-о-о! Здорово! – вновь соврал Аксель. (То есть, не то, чтобы соврал, это и впрямь было интересно, но сейчас пусть провалятся в тартарары все лорды на свете! Спать!!!!!) – Но прежде, чем ты мне всё расскажешь, Кри, не забудь осмотреть номер. И, знаешь…я тебе помогу.

Кри кивнула, мысленно уже репетируя свою повесть во время будущего осмотра. Но тут вмешался папа, который, видимо, всё слышал. Не допускающим возражений тоном (да дети и не привыкли ему возражать) он велел немедленно ложиться спать, а лорды будут завтра! И Аксель с облегчением подчинился. Тем паче, что ни секунды не сомневался: ничегошеньки они в номере Кри не найдут – даже завалящего скелета. Для порядка мальчик бегло осмотрел собственный номер (закрытый на замок, тогда как дверь Кри и впрямь оказалась незапертой) и – самое невероятное за всю ночь! – рухнул в постель…

– Ну, и как же он выглядел?

– Не знаю…

– ?

– Сказала же – не знаю! Было темно, к твоему сведению. И я очень быстро шла…

«А как трупы видеть на свою голову, так ничего…темнота не мешает», – подумал Аксель. И вслух поправил: – Не шла, а бежала.

– Ещё бы тут не бежать! Послушаешь нашу сеньору две минуты – вообще не добежишь, пожалуй…

Кри драматически вздохнула, перевернулась на загорелый живот и принялась разглядывать море, пронизанное солнечными бликами.

– В общем, это было такое кресло. На колёсиках… – вяло сказала она, зевая. (Несмотря на волшебное угощение и разницу во вселенских временах, Аксель и Кри проспали завтрак, еле выползли на пляж к обеду, да и сейчас ещё были не в своей тарелке. Ну ничего! Теперь Кри будет что рассказать Дженни, которая вот-вот должна появиться.)

– Инвалидная коляска? – уточнил Аксель.

– Ага…Я её заметила, уже когда взялась за дверь «Сервисиос». Она ехала от меня вглубь коридора. Из туалета падал свет, вот их и стало видно.

– Их? Кого – их?

– Ну, эту коляску толкала она…Прислуга.

– Пепа, что ли? – хмуро осведомился Аксель. – Столько времени здесь живёшь, и не знаешь, как кого зовут?

– Не все же такие любопытные, как ты, братец…

Аксель тяжело задышал, что было признаком редким и опасным – но в двух метрах от детей сидел в шезлонге отец, читая местную газетёнку, так что всё кончилось угрюмым молчанием.

– Я, конечно, задержалась на пороге, – продолжала Кри, поняв, что новых вопросов ей не дождаться. – Но, видно, меня заметили, потому что коляска остановилась – и ни туда, ни сюда.

Пауза.

– Я сперва думала – может, ЕГО уже привезли к этим…аппа-ра-та-ментам, и просто ещё не открыли дверь? А они стоят. И смотрят на меня.

Пауза.

– То есть, коляска как была спинкой ко мне, так и осталась, и никто из неё так и не высунулся. А ТА стоит и смотрит, подбоченясь.

Особо мрачная пауза.

– Ну, я повернулась спиной – очень мне надо глазеть на неё! – и пошла в туалет по своим делам. Ты ещё долго будешь молчать?

– А зачем мне говорить? Я тебя слушаю. Только ты забыла сказать, что, закрыв за собой дверь туалета, никуда на самом деле не пошла, а долго высматривала в щёлку, что Пепа (это слово Аксель выделил голосом) делает дальше…

– Откуда ты… – начала Кри и осеклась.

– Оттуда! Не первый год тебя знаю. Но ты ничего не увидела, так как в коридоре стало темно. Угу?

– Да, – с достоинством сказала Кри. Ей было досадно, что она не заметила, куда увезли лорда, и, кроме того, она злилась на Акселя – за то, что он злится из-за этой мерзавки; но и не хотелось перед самым приездом Дженни разжигать настоящую ссору. Дженни сама разберётся. Ну, и ещё (далеко не в-последних!) Кри, честно говоря, любила ссориться с Акселем не больше, чем он с ней…

– Что ж, – сказал мальчик, потихоньку успокаиваясь, – по крайней мере, теперь мы знаем, что он не важничает, а просто болен. И знаем примерно, где он сидит. И пусть сидит…У нас своих дел хватает!

Кри не возражала, и через пару минут все дружно пошли купаться. Купались в этот день особенно бурно, с брызгами, взаимными утоплениями, водяными качелями и горками – и Кри особенно жестоко щипала Акселя в битве, а он особенно долго держал её под водой. (Хотя теперь это было непросто: она плавала всё лучше и, в отличие от брата, только в маске со шноркелем). Словом, купались как будто «впрок», заранее зная, что скоро станет не до этого.

Что же касается главного и страшного – поручения Франадема – об этом брат и сестра ещё не обменялись ни словом. Нужно было прийти в себя… Кроме того, Аксель не знал, просить ли Кри хранить всё в тайне от Дженни. Ему и хотелось, чтоб Дженни знала (она тогда будет волноваться за него) – и нет. Потребует, чтоб взяли с собой и её. Только и всего. А этому не бывать. «А Пепа? – вдруг, ни с того ни с сего, подумал мальчик. – Её бы я взял с собой?» От этого вопроса сердце его странно и сладко заныло, и он только вздохнул вместо ответа. И, чтоб не отвлекаться от этого ощущения, наспех решил, что никого и никуда не возьмёт. Кри тоже. Но вот тут, в последнем пункте, без хорошего плана будет очень хороший скандал. Будем думать…

«ДАЖЕ НЕ ПРОБУЙ, – услышал он вдруг у себя в мозгу. – НУ И БРАТЕЦ У МЕНЯ! А С ВИДУ НЕ СКАЖЕШЬ…»

– Кри!!! – взорвался Аксель, выскочив из воды торпедой. – Прекрати лезть в мои мысли! – Но увы, настоящей торпедой он всё-таки не был, и взрыв его никого не уничтожил и не напугал.

– А как в них не лезть, когда ты вдруг застыл эдакой черепахой, и смотришь в одну точку? И подбородок трёшь? Я всегда знаю, когда ты пытаешься меня обмануть, понял? Повторяю ещё раз, для тупых: можешь не пробовать… – И, не закончив фразу, Кри цапнула ртом загубник и проворно спряталась под воду, так что Аксель промахнулся. Он выплюнул воду, досадливо вздохнул и сосредоточился, блокируя будущие мысли от незваных гостей.

– Я вижу, у вас всё по-старому, – раздался с берега знакомый, спокойный голос.

– Дженни!! – взвизгнула Кри. И, забыв про свою жертву, разбрызгала вокруг себя всё Средиземное море, пока выскакивала на берег обниматься да целоваться. Маска и шноркель плюхнулись на песок. Одетая в нарядную белую футболку и такие же джинсы, загорелая почти так же сильно, как Реннеры, с ниткой бисера на запястье, Дженни как-то сразу «вписалась» в уединённый пляж – словно провела тут добрый месяц. Она сердечно облобызала Кри и небрежно кивнула Акселю, который неловко переминался рядом. А чуть поодаль её отец – лысый, сухопарый, с усиками-щёточками, в прямоугольных очочках – уже хлопал по спине Детлефа в обмен на такие же тумаки. Всё как полагается…

– Как добрались? – первым делом спросил папа Реннер. – Вас привёз Луперсио?

– Не знаю, как его звать, этого парня, но пройдоха, по-моему, хоть куда… – усмехнулся Эрих Винтер.

– Он уже уехал, или кофе пьёт?

– Когда мы с Дженни шли сюда, чтоб вас проведать, он был в пансионе и, по-моему, не торопился. Куда-то собираешься, Детлеф?

– Нет. Просто хочу на него взглянуть.

– Ну так пойдём обедать, и взглянешь – если не опоздаешь! Выходит, это твою «зажатую» сдачу он сейчас пропивает вдвоём с хозяйкой…

– Как тебе вдовушка?

– О-о-о! Супер! Дети, вперёд…

Похватав вещи, все отправились по тихой, уютной, ласковой тропинке, которая ни у кого не могла бы вызвать мыслей ни о бегущих скелетах, ни о лежащих трупах. Аксель шёл в хвосте процессии и поглядывал на смеющуюся Дженни: та, как водится, замечала всех и вся – Кри, зелень, море, небо – только не его. «Ну и не надо», – с угрюмым злорадством, прежде ему недоступным, подумал он. И перед глазами его всплыл сонный, залитый солнцем патио, замерший у ног ёж Хоакин и его смуглая хозяйка. Бедная Дженни! Её королевское, англо-нидерландское высокомерие – ничто по сравнению с той школой, которую прошёл у Пепы Аксель…И если, вняв нашёптываниям Кри, она попробует обидеть «прислугу» – заранее ясно, кого придётся жалеть.

Нет. Дженни не станет. Она не Кри. Она притворится, что не замечает Пепу. «А если что, я сам вмешаюсь», – решил Аксель, прислушиваясь, о чём щебечут девчонки. Так, ни о чём. Мюнхенские новости…Правда, один раз Кри обронила: «Мне столько тебе надо рассказать…» – «И мне».

– Дон Рен-нер-ро!!

Луперсио уже бежал им навстречу из-под навеса: стакан в одной руке, мятая, припахивающая бензином роза – в другой. Где он только подцепил это несчастное растение, подумал Аксель. Но как бы то ни было, спустя секунду роза оказалась на груди у Детлефа, а все его конечности тряс и пожимал «таксиста».

– Я никогда не вёз такого человека, как вы, дон Реннеро…если не считать вашего друга, дона Энрике! Вы не забыли меня, хотя на этом благословенном острове забываешь всё на свете – стоит только глотнуть нашего воздуха и этого вина…Ваше здоровье! Но там ещё осталось…немного, – и Луперсио, икнув, игриво махнул рукой в сторону навеса. Он сложил трубочкой толстые губы, прикрыл их мясистой ладонью и шепнул Детлефу в ухо: – И вы не рассказали вашему другу о нашем маленьком приключении в горах… Спасибо!

– Ну, вы же не виноваты… – пробормотал Детлеф, кое-как отдирая розу от рубашки и торопясь проскользнуть в дом. Дети его, напротив, не торопились: оба впились взглядом в Луперсио, пытаясь решить, кто перед ними – весёлый пьянчужка-таксист, или прикончивший свою жертву хитрый оборотень.

– А, дон Реннеро, разве в этом дело? Никто не хочет вникать…Турист – обычный турист, не такой, как вы или дон Энрике – это же малое дитя, или просто имбесиль…болван! Если вы на минуточку присядете, я вам приведу такие примеры их тупоумия, вы даже не…

– Я поверю, но не присяду, – внёс ясность Детлеф и ускорил шаг. – Мне ещё нужно кое-что сделать в номере, так что спасибо, угощайтесь без меня, если вы не за рулём!

И, взяв под руку Эриха Винтера, нырнул в холл, но перед этим бросил на Акселя взгляд, в котором читалось: «Вот видишь! Жив и здоров твой Луперсио…даже слишком!»

Аксель тоже так сказал бы – правда, в другом смысле. Воспоминание о ночной тропинке, кинжале и лужах крови было слишком живым и реальным! А с другой стороны, всё это не имело никакого объяснения – даже если приплести сюда всех злодейских духов ближнего и дальнего Лотортона. Духи не режут друг друга. И пьяных таксистов тоже. «Пугают… Как с сосной», – это было единственное, что мальчик мог измыслить. Он ещё раз вгляделся в раскрасневшееся лицо «таксисты», поставил на своих подозрениях жирный крест и мысленно заявил Франадему: «Не хотите рассказывать – сами разберёмся!» И, улыбнувшись слегка обиженному Луперсио, который что-то бормотал о «загордившихся иностранцах, выучивших по-нашему два слова», спокойно отправился к себе в номер.

Едва войдя, он уловил на своём столе необычное золотистое свечение и оторожно приблизился, готовый встретить взгляд пустых глазниц или ещё чего-нибудь загробного. Но в этот раз на столе сидел светящийся вислобрюхий мотылёк – помесь динозавра с бабочкой. Странно было видеть крохотного ящера с кожей цвета расплавленного золота: вылитый тираннозавр, который свободно уместился бы в пачке сигарет. Ящер глянул на мальчика горящими угольками зрачков, расправил бабочкины крылышки и запорхал над столом, подметая его кончиком хвоста. Хвост написал на столе фосфоресцирующими буквами:

«ПОСЛЕЗАВТРА. МЕСТО И ВРЕМЯ ТЕ ЖЕ. БЕРИ С СОБОЙ КОГО ХОЧЕШЬ. ОТСУТСТВИЕ ПЯТЬ МИНУТ МВВВ. ВСЕ БЕСЕДЫ ТОЛЬКО НА ПРИРОДЕ».

– Так… – сказал Аксель и тут же осёкся, поглядев кругом. На сей раз с ним не разговаривали и даже кое о чём напоминали. Значит, рассказывать Кри сейчас нельзя – подобная оплошность будет стоить жизни ещё одному агенту Франадема. Он напишет Кри записку и назначит встречу на пляже…

Одной лишь Кри? А эта фраза: «Бери с собой кого хочешь»? Они знают про Дженни, ясное дело! Ещё бы не знать – с таким Луперсио… «Ну, положим, тут-то он ни при чём, – напомнил себе Аксель. – Духи наверняка знали о прибытии Дженни на остров гораздо раньше, чем о нашем». Очнувшись, он снова глянул на стол. Ни бабочкозавра, ни надписи уже не было. На всякий случай Аксель выглянул в окно, и ему показалось, что огромная золотая пылинка блеснула в луче солнца над фонтаном. И, удаляясь от фонтана к внутренней двери «ресепсьон», своей неземной походкой плыла по дворику Пепа.

Конечно, она не могла видеть ни пылинку (ведь она не была волшебницей), ни Акселя, зачарованно глядящего ей вслед. Он ещё не встречал её после возвращения. Неужели за это время она стала ещё прекраснее? Всё та же фигурка, и волосы те же – до самой талии…Так мальчик и стоял бы, глядя ей вслед в солнечном мареве, если бы Пепа вдруг не остановилась и не нагнулась.

Тут только Аксель заметил, что её окружают шесть колючих островков. Видимо, кто-нибудь из ежей фукнул, прося пищи, или хозяйка сама решила, что стоит их покормить – как бы то ни было, она достала из кармана пакетик и начала раздавать зверькам сухие, тёмные лепёшечки.

Решение пришло мгновенно! Аксель вихрем вылетел из номера, забыв захлопнуть дверь, скатился вниз по лестнице и, переведя дух, чинно вышел во дворик. Вот только сердце у гуляющего туриста билось где-то под самым горлом, и пот заливал глаза…Описав неуверенный полукруг, словно не зная, куда направить свои стопы, Аксель в конце концов медленно и лениво двинулся к фонтану. Пройдя мимо Пепы, которая всё ещё стояла к нему спиной, он кашлянул. Пепа небрежно оглянулась.

– Здравствуй, – сказал Аксель.

– Здравствуй, – сказала Пепа. И вновь принялась кормить своих чёртовых ежей. Но за ту секунду, что она смотрела на него, Аксель успел заметить: глаза у неё ещё больше и темнее, чем ему прежде казалось.

Что же они напоминают? А…глаза Белой Маски – когда эта маска исчезла! Такие же чёрные, живые и блестящие. Прежде они такими не были – по крайней мере для него, Акселя…

– Чем ты их кормишь? – осведомился мальчик, кашлянув.

– Так. Дрянь всякая. Специальный корм, – сухо ответила Пепа. – Я их обычно утром кормлю, но сегодня дел было много, вот и забыла.

– Ну да, у вас ведь ещё куры, свиньи…и осёл, – сказал Аксель, наблюдая, как самый крупный ёж жадно поедает с узкой ладошки Пепы тёмные крупицы чего-то, напоминающего прессованных насекомых. – А тётя, наверное, всё больше на кухне и на «ресепсьон»?

– Где же ей везде поспеть, – вздохнула Пепа. Стряхнула с подола крошки, выпрямилась, но не порывалась уйти, а глядела на Акселя как на нормальное, живое существо. И только тут, увидев её по-настоящему, вблизи (а может, время помогло?) Аксель понял, какая она красавица. В этих глазах можно было утонуть и никогда не вынырнуть, они были…как ночь. Нет! Аксель ещё не знал, как что – но кожа у неё точно была, словно абрикос…Он поспешно отвёл глаза, побагровев, и спросил первое, что пришло в голову:

– Агапито, наверное, лягается, когда ты его кормишь?

– Когда он не в настроении, может укусить, – спокойно сказала Пепа. – Но тётя его любит. Мы с Жоаном кормим его по очереди, – прибавила она. – Иной раз корм даёт сама тётя Аделита – сегодня, к примеру.

– А…завтра чья очередь?

– Моя.

Аксель глубоко вздохнул и сказал:

– А можно мне посмотреть, как ты его кормишь?

– Вообще-то он не жалует гостей, – на секунду нахмурилась девочка. Затем лоб её разгладился, и она добавила: – Но раз тебе охота…Никогда не видел осла?

– Видел, – чистосердечно сказал Аксель. – Каждое утро в зеркале.

Пепа прыснула в кулак (Аксель зачарованно глядел на его костяшки). Затем быстро огляделась и, спохватившись, стала серьёзной.

– Ты не такой, как другие, – сообщила она. – Другие туристы. Они бы не пошли смотреть осла…Ладно. Я покормлю его в восемь – Агапито.

Она щёлкнула языком, и её колючая свита встрепенулась. Пепа уже удалилась от не верящего своему счастью мальчика метра на два, но затем остановилась и опять взглянула на него.