Текст книги "Аксель, Кри и Белая Маска"

Автор книги: Леонид Саксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

– Он не человек, – напомнил Аксель. – Человек не стал бы играть с нами в кошки-мышки, когда речь идёт о ТАКОМ, – и он взвесил в руке тяжёлый том.

– А ты не забыл, Акси, кому достаются семьдесят пропавших детей из ста? – в свою очередь напомнила Кри. – Не будем неблагодарными! Он уже столько всего рассказал, столько сделал для нас! Давайте скорей читать…

Вот уж чего Акселю ни капельки не хотелось – ни скорей, ни вообще! Но он безропотно направился к облюбованному столу, чтобы сесть лицом к гигантской книге с аркой и время от времени отключаться от своего страшного тома, любуясь чудесным зрелищем. Однако Дженни окликнула его.

– Постойте! – сказала она. – Не зря же я вопросы задавала! Ответы могут здорово облегчить нам дело, тем более, что я… – и она поёжилась, – просто мечтаю прочесть побольше! Да и вы, наверно…

– Мы слушаем! – сказала Кри.

– Я сразу поняла, – продолжала Дженни, – что помогать нам по-настоящему никто не будет, и мы просто утонем в этой мерзости. Вы только вчитайтесь, что здесь написано! – постучала она костяшками пальцев по заглавию своего тома.

– «Индекс Полноценных Родительских Проклятий Европы. Свод IX», – вслух прочитал Аксель. – Ну? – поднял он глаза.

– Что – «ну»? Сам не видишь? Только «Полноценных»! И только родительских…Это значит, что даже если сразу отбросить девочек, явных малышей и переростков, всё равно каждый четвёртый или пятый случай может быть нашим. Я уже посмотрела: одна история занимает пару страниц, а страниц этих в каждой такой книжечке – до семисот! И нужно ведь не просто прочесть, а и сравнить, и подумать! – Дженни шагнула к стеллажу и бегло просмотрела остальные тома. – Спасибо, что хоть в Азию или Америку нас не посылают…Нет, мы должны резко сузить круг подозреваемых лиц, – закончила она, словно бывалая инспекторша из любимого телесериала (какого именно, могла бы угадать разве что Кри). – Иначе мы с любым скорочтением сядем в лужу!

– Да мы уже сто лет как согласны! – фыркнул Аксель. – Ты лучше расскажи, как это сделать…

– И расскажу, – заверила Дженни. – Мы должны чётко определить, когда могло произойти нужное нам похищение – не раньше и не позже! Ты когда попал в Потусторонний замок?

– Мы попали туда в конце июля прошлого года, – ответила Кри за брата. – В начале летних каникул…

– Верно. И тогда же Штрой привёз туда Белую Маску. Да?

– Да!

– И, как я поняла, это было новостью для всех: для профессора Фибаха, для суперагента Терфира и для прочих духов. Так?

– Так! – оживился Аксель. – Давай дальше, Дженни!

– Значит, – закончила та, – когда Штрой приезжал в предыдущий раз…а приезжал он ровно за год до этого, то есть в конце позапрошлого июля, он ещё не украл Белую Маску! И, стало быть, нам при наших поисках нужны только те мальчики, которым с конца позапрошлого июля до конца прошлого – две тысячи четвёртого года – было от десяти до двенадцати лет.

– Ты гений, – признал Аксель, пожимая ей руку. Дженни покраснела. (Потом её расцеловала Кри, и она приняла это как должное).

– Жаль ещё, лица у детей будут стёрты, – вздохнула Дженни. – Тогда бы вы сразу…

– Но это же всё в семьях происходит, верно? – хмыкнул Аксель. – А значит, рядом их родители, братишки и сестрёнки. Которые должны быть на них похожи…

– Разве я на тебя похожа? – изумилась Кри.

– Ни капельки! – тут же успокоил её мудрый брат. – Но это особый случай…

– Скорее уж дети должны быть похожи на родителей, – поправила его Дженни. И добавила неслыханное: – Ты тоже гений, Акси. («Дурак я, а не гений. Надо хвалить её почаще. Это с птерокурицами – и то помогало!»)

– Давайте же читать! – призвала Кри, которая ещё ничем не отличилась и была явно этим угнетена. – Время уходит!

И они принялись читать.

Шесть часов спустя Аксель с тоской поднял воспалённые глаза от книжного листа. Но они не видели ни морской глади, ни гигантского тома с аркой посредине, возвышающегося над водой, словно утёс. За спиной мальчика слышался тихий плач Кри, которую опять полушёпотом утешала Дженни.

Они не пошли купаться – даже не вспомнили. И не обедали толком, наспех наколдовав себе пару гамбургеров. И, конечно, Аксель уже не обращал никакого внимания на то, что находится на самом удивительном острове в мире. Скорость чтения он увеличил себе не в десять раз, а в двадцать – и уже знал, что догадливость умницы Дженни сузила всем район поисков, самое меньшее, во столько же раз. И всё равно – всё равно! – ужасные страницы и их ещё более ужасный «видеопросмотр» свели выигрыш в скорости почти к нулю. То, что вместо лиц у будущих жертв были расплывчатые пятна, немногим облегчало дело.

«Как это может быть? – в который раз спросил себя Аксель. – Как могут родители так обращаться со своими детьми?» Он только что дочитал историю Вани Дерябина из Воронежа (просматривать не решился), и всё никак не верил прочитанному. Облить сына кипятком из чайника и проклясть за потерянное почтовое извещение о грошовой посылке! И никто не пошёл его искать до самой ночи… «Если у меня когда-нибудь будут дети, разве я смогу так поступить с ними?» – опять спросил он себя. И опять ответил: «Ну конечно, нет! Я – человек хороший…нормальный – скажем так». Тут ему на секунду вспомнилась оглобля, просвистевшая на волосок от виска Жоана, и Аксель содрогнулся. Затем твёрдо сказал себе: «Это было совсем другое!» – и вновь углубился в чтение, убедившись, что новая история – увы, «его», и пропустить не получится. Спустя полминуты мальчик вздохнул и прикоснулся к красной точке внизу страницы.

ЖАН МАССАР, 10 лет

Лион

Дата проклятия – 11 августа 2003 года

– Какая ты глупая, Николь! Противно даже…

– Я не г’упая.

– Ты же сама там была со мной! Видела их своими глазами.

– Я не виде’а…

Жан досадливо покрутил бесформенной, как растёкшаяся капля воды головой и, видимо, скорчил рожу. Четырёхлетняя Николь, темноволосая и темноглазая, обиженно скривилась и вновь отпихнула ногой игрушки.

– Ну хватит ныть, а? С тобой ни уроки не поучишь, ни на кухне ничего не сделаешь…Думаешь, тебе лучше будет, если мама разозлится? Я тебе говорю, там замечательно, и завтра мы с тобой опять туда пойдём! Как только вернусь из школы…

Жан вздохнул. Вообще-то у него были совсем другие планы на завтра. Например, футбол. Но он уже был готов на всё, лишь бы стало тихо! В конце концов, собор можно снова и не осматривать, а сразу отвести эту дурочку к часам. Потом пообещать ей мороженое на улице Сен-Жан, а там уже один шаг до улицы Вола, розовой башни и их убогой «социальной» квартирки…Миг – и они дома. Второй – и Жан на тренировке.

Конечно, проще всего было бы пойти сейчас, думал он. Но нельзя: надо дотушить говядину к маминому приходу. Вряд ли ей повезёт именно сегодня. Фотоателье откажет в работе, и она придёт злая. Нет, не злая, поправил он себя, а…расстроенная. Это в последнее время бывает всё чаще и чаще. Говядина по-бургундски в божолэ – как раз то, что нужно в подобных случаях. Маму всегда утешала возня на кухне. Вчера она возилась с фирменным блюдом семьи Массар добрых три часа, и возилась бы ещё, но надо было подготовиться к сегодняшнему. Альбомы с фотообразцами у неё давно готовы, так она ещё платье перешивала, да в парикмахерскую…Ужас. Хотя, в общем, можно понять. Нет, не с парикмахерской, конечно, плевать им на её причёску, а в смысле говядины. Это действительно утешает. И не может быть речи, чтоб в ответ на такое доверие – дотушить! – взять и уйти, даже ради заботы о сестре.

А уж смыться и оставить включённую плиту…Жан не маленький. Но сейчас опять будет нытьё, по рожице видно, и он не знает, не знает, НЕ ЗНАЕТ, как это прекратить!

– Слушай, Николь! А хочешь, я тебе докажу, что ты эти часы видела?

– Докаы… – неохотно сказала девочка и зажмурилась. Это значило, что всё бесполезно. Жан и сам это знал.

– Мы с тобой сейчас сделаем такие же. Даже лучше! И ты их сразу узнаешь…

Николь открыла левый глаз. Потом правый. Она прекрасно помнила и часы, и весь собор Сен-Жан. Ещё бы! Ведь он назван в честь её брата, Жанно сам так сказал. У Николь даже было неплохое настроение сегодня, но и покапризничать хотелось тоже. Интересно, из каких игрушек можно сделать такую большую, красивую вещь? Подумав, девочка кивнула.

Жан, воспрянув духом, сбегал на кухню, заодно глянул в кастрюлю – порядок! – чуть помешал в ней и приволок Николь три пустых коробки из-под тортов (их, к счастью, не успели выбросить после маминого дня рождения). Соорудив пирамиду, мальчик прорезал в боку одной из коробок круглую дырку и вставил внутрь будильник.

Потом схватил набор оловянных солдатиков и все мелкие игрушки, которые были хоть немножко пёстрыми, – их оказалось достаточно – и начал выстраивать на уступах картонной пирамиды, лицом к зрителям. Зрителей было трое: Николь, её огромная одноглазая плюшевая горилла и крохотный, горчичного цвета тигр с вечно недовольным видом. Пришлось повозиться, но дело выгорело. Николь затихла, взяв с брата слово, что он не разрушит ЕЁ часы – ни до прихода мамы, ни после. И никогда!

За переговорами оба не слышали, как открылась дверь квартиры. Мама вошла, как и следовало ожидать – тихая и грустная. Жан и Николь подбежали к ней, но ни о чём не стали спрашивать. Через силу улыбнувшись им, мама ушла в ванную.

Вскоре она вышла оттуда со спокойными, сухими глазами и спросила Жана, как тут у них дела, не капризничала ли Николь, и что с говядиной. Получив успокоительный ответ на все три вопроса, она велела накрывать на стол и, опережая как-то неуверенно дёрнувшегося мальчика, скользнула в кухню первой.

Ноздри Жана тут же втянули чад, раздалось глухое шипение, мама поперхнулась и вдруг чужим, незнакомым, пронзительным голосом закричала:

– Ты же чуть не сжёг весь дом! Ещё минута – и кастрюля расплавилась бы!! Ни о чём нельзя попросить, ни о чём!

Она затрясла кулаком перед лицом побледневшего Жана и взвизгнула, явно удерживаясь из последних сил, чтоб не ударить его:

– Вон с моих глаз, будь ты проклят! Чтоб я тебя больше не видела!

Николь в голос заревела, а Жан, не помня себя, выскочил на лестничную площадку, распахнув незапертую, к счастью, дверь. Пулей рванув по лестнице, он выскочил из парадного, прислонился к стене дома и отдышался.

Такой он маму ещё не помнил. Конечно, она любит его, о чём речь…Это всё ателье. Вот кто будь трижды проклят! Нет, Жан виноват, но он же не лодырничал и даже не уроки делал, пока горело мясо. Он возился с Николь!

– Ничего себе! Даёт…Возьму вот и правда не вернусь, – пригрозил он голубям на асфальте.

Светило солнышко, люди шли по своим делам, и хотя бы маминого крика никто из них не слышал…Послонявшись под собственным окном туда-сюда, чтобы не привлекать внимания соседей, мальчик решил выждать. Он не пойдёт сейчас домой. Пусть мама успокоится, Николь утихнет…а говядина, может, и не вся сгорела? Поедят, подобреют, подумают кое о каких своих недостатках – часа им на это хватит. Жаль только, самому есть охота…

«Пойду в тот бушон, – решил он. – На улицу Сен-Жан, пожую чего-нибудь». У него как раз было с собой немного денег. Ну что ж, завтра в школе придётся поужаться слегка. Ничего страшного…

Жан дошёл до неприметной двери в соседнем фасаде цвета охры и нажал на кнопку домофона. Дверь трабули открылась. Трабули – большое удобство. Когда-то, сотни лет назад, лионские ткачи устроили эти общественные проходы в частных домах между соседними улицами – чтобы в непогоду доставлять на рынок свои шелка, не замочив их. Ну, а сейчас трабули просто экономят массу времени: любому лионцу, знающему о них туристу…Жану.

В этом крытом переходе ему был знаком каждый кусок полуотвалившейся штукатурки, каждый велосипед и грязный бак у стены – да чуть ли не каждая тёмная лужица на истёртом каменном полу. Неуютно, но вон уже впереди виден выход и слышится шум соседней улицы…Всё как всегда.

Почти. Пожилого мужчину в роговых очках и смешной панамке, сползающей на эти очки, Жан здесь прежде не встречал. Кряхтит, вертит ключиком в дверце почтового ящика – что-то у него не клеится…Мальчик проскользнул мимо, чуть не споткнувшись о большой, мягкий сак, притулившийся у ног мужчины и явно пустой. И услышал заискивающий голос:

– Дорогой, ты не придержишь мне дверцу ящика? Совсем замок не тянет, а там явно письмо…

Такая вежливость именно сейчас была Жану особенно по душе. Приятно побыть дорогим, когда на тебя только что накричали. И вообще, он был отзывчив.

– Ладно! – бросил он, пригнувшись к ящику и невольно косясь на его дверцу: вроде и не видать письма…

Страница-экран погасла.

– Ох, дурачок… – скрипнул зубами Аксель. Закрыл глаза, поёрзал на стуле и начал бормотать вслух, пытаясь подавить в себе любые чувства и оставить одни мысли: – Это был не дух! Духу не нужны никакие саки. А что ему нужно? Я почём знаю…Он явно всё продумал заранее, так? Но, с другой стороны, человек не мог знать, что Жан сейчас войдёт. А может, он и не знал. И караулил любого, кто появится. Чепуха всё это. Че-пу-ха. Тут даже Отто сплоховал бы. Потому что тут надо знать о духах всё – понимаете, ВСЁ! – а я не знаю НИ-ЧЕ-ГО…

– Акси, с кем ты разговариваешь? – послышался у него над ухом хрипловатый голос Кри. Она стояла у его стула – измученная, с опухшими от слёз глазами, словно и её только что кто-то проклял и выгнал на улицу. Аксель в который раз подавил бессильный гнев и тихо ответил:

– С собой, Кри. А то с кем же…

– Ты делаешь так всё чаще и чаще.

– И ты бы делала. Просто у тебя есть Дженни.

Кри покачала головой.

– Нет. Мы редко разговариваем. Надо же сосредоточиться…У тебя большой список?

– Двадцать пять фамилий. А этот, – он кивнул на открытую страницу, – двадцать шестой…Ох, господи, опять!

Страницы книги словно расшевелил невидимый ветер. Страшный том резко захлопнулся, будто дверца мышеловки, потом открылся – в самом конце, где фосфорически светились два новых листа, начинающиеся именами:

ЭЛИЗАБЕТ РЭНСОМ, 8 лет

РЭЙ РЭНСОМ, 5 лет

Бирмингем

– Слушай, Кри, – задумчиво сказал Аксель, разглядывая новое поступление, – знаешь, кого я часто-часто вспоминал весь день?

– Кого? – тяжело вздохнув и явно не горя желанием услышать ответ, спросила она. В последний момент Аксель пожалел её и не стал говорить: «Семь Смертей. Зачем мы только им помешали?»

– Штроя, конечно…Кого же ещё? – отвёл он глаза. – И вообще, хватит на сегодня. Вот-вот Титир вернётся, а у тебя сколько фамилий?

– Семнадцать…

– Маловато, – ляпнул Аксель и тут же увидел, как глаза Кри вновь наполняются слезами. – Ох, прости…Я совсем одурел от всего этого. У тебя в семнадцать раз больше, чем нужно! А у Дженни?

– Двадцать две, – сухо ответила сама Дженни, подходя к ним.

– Стало быть, ещё два таких денёчка – и у нас будут двести кандидатов в Белые Маски… – фыркнул Аксель. – А без твоих выкладок, Дженни, была бы тысяча. Нет, дорогие девочки, так дело не пойдёт. Или господин Титир шутит, или пусть поможет нам по-настоящему!

– Он не шутит, – бросила Дженни. – Ни он, ни, тем более, этот ваш Франадем-Меданарф. Особенно самый последний…Ты, Акси, презираешь тех, кто смотрит бандитские фильмы, но они – и я уже говорила тебе это, – всё-таки кое-чему учат. Думаешь, – кивнула она на стеллаж со стоящими вкривь и вкось томами, – у кого-то проснулась совесть? Держи карман! Им просто нужно отнять у Штроя защиту, и Меданарф даже готов рискнуть ещё одним хорошим агентом… тем более, явно не последним. Но одна гримаса того же самого Штроя, – что при этом, мол, не соблюдён престиж духов перед какими-то человечками, – стоит дороже всех несчастных детей и всего остального населения Земли впридачу! Мы должны сделать за них грязную работу, а пачкать собственные коготки никто не будет…

– Грязную? – задумчиво протянул Аксель. – Ты всё очень правильно говоришь, Дженни, но вот в чём штука… Мой папа всегда советует: хочешь кого-то понять – ставь себя на его место. И Отто так же поступает…

– Крёстный отец тоже так считал, – кивнула Дженни.

– Да плевать я хотел, что он считал, твой Крёстный отец! – рявкнул Аксель, побагровев не хуже, чем Титир нынче утром, и трахнув кулаком по столу. – Я о настоящих людях говорю! А ты моего отца с каким-то бандитом равняешь…Хватит игрушек! Ладно, для нас нет ничего грязнее, чем похищение детей, но для духов-то это самое обычное дело. Для Штроя, для Франадема…А для Титира – нет! Он другой. Ему всё это отвратительно, может, ещё побольше, чем нам! Но он не хочет унижать перед людьми свой народ. Потому что это ЕГО народ. И он знает ему цену. Я не могу его судить…

Дженни хотела что-то сказать – и, судя по выражению лица, что-то едкое (она не привыкла, чтоб на неё кричали, тем более – Аксель), но Кри больно сдавила ей запястье. Она слушала брата с таким напряжением, что даже рот приоткрыла, вкладывая в это внимание последние силы и нервы сегодняшнего дня.

– Дальше, Акси! – поторопила она.

– Я хочу сказать…Титир рад нам помочь! Он не стал бы ждать от нас невозможного. Да и Франадем не стал бы, хотя ему детей и впрямь ни чуточки не жалко. Вот скажи мне, Кри: кто заставлял Франадема подставлять органным пиявкам свои плечи?

– Никто! – сказала Кри. Но, помедлив, добавила: – А может, он от скуки…

– От скуки он засунул бы в орган парочку младших духов! – отмахнулся Аксель. – Просто он считает, что раз у него есть всё, нужно быть этого всего достойным. Ну, и Титир такой же! Он хочет, чтобы мы заслужили его подсказку. Я могу поспорить – он предвидел наш сегодняшний разговор и ждёт, что мы накинемся на него с жалобами и упрёками. А мы сделаем умнее…

– И как же мы сделаем? – металлическим голосом спросила Дженни. Полное отступление по её меркам – но сейчас Аксель этого даже не заметил.

– Да поболтаем с ним по-хорошему за чашечкой кофе! Спросим о Белой Маске всё, что только разрешено спросить. И в конце концов он проговорится – может, даже нарочно…Помните, Франадем сказал – только люди могут расколдовать Белую Маску? А почему? Лично я не прочь узнать…Слово за слово, и, глядишь, нам даже не придётся дочитывать десять проклятых «кирпичей»!

– А вот и лодка, – сказала Дженни. Действительно, из отдалённого канала с темнеющей по-вечернему водой выдвинулся крохотный силуэтик лодки. Через пару минут она приблизилась к зелёному островку, и улыбающийся Плоский Библиотекарь помахал детям с кормы пухлой ручкой, получив в ответ довольно вялые приветствия.

– Ну-с, как наши успехи? – бодро спросил он, когда все разместились в лодке.

– Пока не знаем, – кратко ответил Аксель, зачерпнув за бортом морской воды и погрузив лицо в ладони.

– А как вам купание? Здесь иногда даже очень приличного осьминога можно встретить…Они живут в затопленных стеллажах. Когда на меня находит лирическое настроение и я думаю о своём конце, мне хочется найти последний приют в такой вот подводной гробнице. Приятное общество, прохлада и книги…Но, похоже, этого уже никогда не будет, – вздохнул Титир, нагнув голову, когда лодка проскользнула в арку Центральной Спирали. Аксель с любопытством глянул под арочные своды и увидел всего лишь небольшую ржавую лестничку, ведущую из-под воды вверх – в тёмные недра гигантского тома. Судя по сквозняку, там, в этих недрах, были какие-то ходы и, возможно, даже пещеры.

– Почему никогда, господин Титир? – вежливо спросил мальчик.

– Потому что, как я уже докладывал, я исчезну отсюда вместе с вами. Вас ищут, и всё упорней, а моя хитрость, похоже, задержит их ненадолго…Ну ничего, во Вселенной Хас библиотеки не хуже здешних, а уж воды и водяных тварей столько, что Лотортону и не снилось! Буду доживать там…

Миновали противную химеру, которая не преминула скорчить всем дюжину новых гримас, и вскоре причалили к берегу, где уже дожидался накрытый стол.

– Жду вас через четверть часа, – любезно сказал Титир, отсылая лодку назад, в тёмные книжные лабиринты. – Отужинаем, зададите вопросы, – если таковые имеются, – и на покой…

ГЛАВА XIII. ОБ ОТЗЫВЧИВОСТИ, ПАУКАХ И МАРГИНАЛИЯХ

Ужинали без аппетита – хотя Титир очень старался потчевать, и от обилия блюд и закусок просто рябило в глазах. Увы, впечатление от прочитанного было таково, что, если бы не надежда что-то вытянуть из старика, все сразу разбрелись бы по своим комнатам и забылись тяжёлым сном. Но сейчас об этом не могло быть и речи!

Выпив последний глоток кофе и приготовив для себя рюмочку с менорканским джином (Аксель даже пожалел, что нельзя рассказать сеньоре Мирамар о потусторонних успехах её кухни!), Плоский Библиотекарь откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и погрузился в кому. Что означало «Слушаю».

Но Аксель молчал. Дженни и Кри, беря с него пример, молчали тоже. Помедитировав минут пять, господин Титир открыл глаза и извинился, что задремал. Ну, а коли так, то не пора ли спать по-настоящему? Завтра трудный день.

«Ну подожди у меня», – сказал себе Аксель. И начал:

– Один небольшой вопрос, пожалуй, найдётся, господин Титир. Завтра и впрямь трудный день. Может быть, даже наш последний день у вас в гостях, раз нас так сильно ищут. Значит, я, наверное, спрошу, пока ещё можно…

– Здравый, здравый подход, – промурлыкал Плоский Библиотекарь. Понюхал содержимое своей рюмочки, но пить не стал.

– Я вот думаю, – продолжал Аксель, – и всё никак в толк не возьму, зачем мы вам нужны?

– Только и всего? – весело уточнил Титир.

– Да! Раз уж мы здесь, значит, мы можем что-то, чего духи не могут, правда? (На самом деле это Франадем сказал мальчику, что Белую Маску могут расколдовать только люди. Но почему бы разок не выглядеть умней, чем ты есть?)

– Надо полагать, правда, – медленно ответил Титир, отодвинув джин. – Духи – сложный народ. Они умеют защитить друг друга, но глухи и слепы к страданиям низших, как им кажется, существ…У вас, людей, то же самое, – тут же указал он. – Но, как бы то ни было, мне сейчас нужно искать жалость к человеческому ребёнку у другого такого же ребёнка – особенно если они виделись.

– Жалость? Это главное? – вмешалась Кри.

– Ну, без грамотного волшебства тоже не обойтись, однако жалость в таких делах очень много значит. Истинное заклятие требует истинного чувства! – воодушевился Титир, сверкнув рысьими глазами. – Разве Франадем не говорил вам, по каким принципам Штрой выбирал Белую Маску? Только зная их, можно понять нашего противника…

– Уж кто-кто, а мы его и так понимаем! – усмехнулся Аксель, «позабыв» ответить на вопрос (и получив под столом два одобрительных пинка с разных сторон).

– Не скажи-ите! – протянул старый библиотекарь, явно входя в раж и грозя ему пухлым пальцем. – Штрой многолик! Это его почётное прозвище – Многоликий. А ещё он, к вашему сведению, Тихий Гость. Знаете, почему?

– Нет! – хором ответили дети.

– Прежде, чем нанести удар, он любит изучить будущую жертву – так, что ей невдомёк. И чем страшнее будет кара, тем дольше она готовится. Штрой может стать тенью в вашем углу, пылью у ваших ног…до поры до времени. В истории с Белой Маской ему требовался не столько тело-, сколько «чувствохранитель», могущий как никто, понимать чужое настроение. Так сказать, человек-антенна…

– Но вовсе не обязательно добрый?

– В принципе, да, – кивнул Титир. – Из подобного существа может легко вырасти опаснейшее чудовище…На деле же Белая Маска оказался мальчиком исключительной отзывчивости и доброты. Просто он от природы склонен к крайностям…Но тот, кто умеет ими управлять, может добиться от него чего угодно.

Новый пинок по вектору Кри – Дженни. Это была важнейшая стратегическая информация! А простофиля Титир, явно ничего не замечая, гнул своё:

– Итак, Штрой вложил в него, как в сейф, и собственную жалость, и все сомнения о том, справедливо ли то или иное решение по отношению к чужой судьбе. Эти качества были давно уже не нужны, но и уничтожать их Штрой почему-то не захотел. Белая Маска стал его совестью – совестью удобной, такой, которая не мучает и пригождается лишь тогда, когда о ней вспомнишь…Что и у вас, людей, сплошь и рядом! – вновь подчеркнул он, выразительно глядя на Акселя. Того что-то неприятно кольнуло.

– А чтобы эти отданные на хранение качества не захирели, – продолжал Плоский Библиотекарь, опасливо принюхиваясь к джину, – их должна питать душа будущей жертвы. Отзывчивая душа…Когда же Штрой падёт – жертва, очнувшись, обретёт минутную свободу и захочет…

– Бежать! – воскликнул Аксель.

– Да! Но тут жалость – единственное чувство, не зависящее от жизни или смерти Штроя – проснётся в её душе, заключит её в магическую спираль, и Белая Маска, вновь лишившись сознания, наведёт на тело своего хозяина оживляющие чары… Вы это видели, – заключил старик, откинувшись на спинку кресла.

– Но, господин Титир, – небрежно заметил Аксель, вытерев пот со лба, – нам порой не так-то просто судить, кто из похищенных детей отзывчив, а кто нет…

– Невозможно! – пискнула Кри. Дженни молча кивнула.

– Не спорю, – согласился Титир. – Единственное качество, которое делает человека человеком по-настоящему – отзывчивость. Одним она приносит радость…(Аксель покосился на Кри). Они даже не понимают, как можно жить иначе. Другие, проявив её, мучаются сами и мучают других. (Аксель покосился на Дженни – и та это заметила. Но, естественно, даже ресницей не моргнула). Им словно жаль собственной душевной щедрости. Знаете пословицу – «Кого люблю, того и бью»?

Все покивали.

– Я думаю, вы легко угадаете, какую именно отзывчивость хотел найти Штрой. Ему было недостаточно вовремя поспеть к месту проклятия – нужно было мгновенно заглянуть в душу жертвы, чтобы понять, подходит ли она ему. Ну, тут к его услугам громадный опыт и специальные заклятия, которых вы не знаете. О, я помню, как он искал! Сидел над Полноценным Индексом не разгибаясь, вот как вы сейчас…Да, Дженни?

– Я вот чего не пойму, господин Титир. Вы говорите, Штрой искал Белую Маску отсюда, из Подземного Мира. Так?

– Так.

– Но, найдя его и захватив, Штрой должен был доставить его сюда же. В Подземный Мир! Наверное, ещё за год до того, как Белая Маска встретился с Акселем и Кри… А если так, почему же никто из духов не знал его, когда сюда прибыли мои друзья? Все уже целый год должны были знать, что у Великого Звёздного – новый телохранитель, верно?

– И правда! – сказал Аксель. – Как это я сам не подумал…Господин Титир?

Плоский Библиотекарь крякнул и наконец пригубил джин. Но тут же поставил рюмку на место, лишь промочив губы.

– Ты задаёшь отличные вопросы, Дженни. Крайне вредные для здоровья – но, с другой стороны, а что тебе терять-то? Я понимаю твой расчёт: если два года назад Штрой уже приезжал сюда, а Белой Маски с ним не было, значит, он украл мальчика позже. В принципе, такой расчёт неверен – у Штроя всегда было где спрятать свою жертву и без наших Ярусов, и нашлась бы масса причин не вводить его в игру сразу – год, два и больше…(все в страхе переглянулись)…Но, к счастью, ты угадала: Штрой украл его именно тогда. (Общий вздох облегчения). После похищения, однако, он отправил Белую Маску вовсе не в Подземный Мир…

– А куда же? – настаивала Дженни. И Титир сдался.

– Хорошо, в свой предпоследний приезд Штрой находился не столько на Земле, сколько у лунных духов. Существует сверхсекретный проект «Луна», о котором Вселенная Хас знает достаточно много, но вас в него посвящать, скажем так, не видит смысла…

– Проект «Луна»? – пробормотал Аксель. – Постойте…Где же я о нём слышал?

– Ты о нём слышал, Акси, – спокойно начала Кри, – когда…

– …ваш друг комиссар Хоф допрашивал Фибаха, – закончил Титир. – Правда, без деталей. Считая Хофа агентом Меданарфа, профессор Фибах думал, что комиссару известно о проекте больше, чем ему самому, и лишь упомянул его название. Ну, а в это время, как вы знаете, младший дух по кличке Пралине, верный слуга Штроя, который обслуживал вас в Потустороннем замке, подслушал и записал допрос. И доложил обо всём своему начальнику – Главному Диспетчеру Терфиру… Так узнали о допросе мы с Меданарфом. Вас же сегодня должно касаться лишь одно: похитив Белую Маску, Штрой забрал его прямо в свою лунную резиденцию, – которая, кстати, куда больше и технически оснащённее здешней. Многоликий, видите ли, считает, что на Луне он лучше защищён от вражеских шпионов…

– А это так? – трепеща от любопытства, спросила Кри.

– Ох, пора кому-то отведать бумаги для записей…Да, отчасти так. Но всё же от нас не укрылось происходящее. Штрою нужно было много работать со своим юным гостем, провести с ним массу экспериментов и, прежде чем доверить ему свою жизнь, хорошенько защитить его самого…Этого не скроешь. Затем, отбывая в дальний космос, он забрал Белую Маску с собой. Однако на Земле, как справедливо сказала Дженни, никто ничего не знал до прошлого года…

Повисла пауза. Все переваривали услышанное.

– Что-то вы у меня совсем помрачнели на ночь глядя… – вновь нарушил молчание Титир. – Так и до ночных кошмаров недалеко! Ладно, вот вам смешная деталь, которая, надеюсь, разрядит атмосферу. Меня прервали на том, как Штрой сидел здесь, на Третьем Ярусе, изучая Индекс Полноценных Проклятий. И, представляете… – тут Плоский Библиотекарь добрался наконец до своей рюмочки с джином и выпил залпом, – за столько времени Великий Звёздный всё ещё не отучился от мелких человеческих привычек! Привычек, которые способны изрядно позабавить того, кто просматривает эти тома вслед за ним… – Он помедлил.

Аксель молчал, боясь шелохнуться. Дженни и Кри – тоже.

– Знаете, что такое маргиналии? – спросил Титир.

– Нет…

– Проще говоря – пометки на полях. Привычка Штроя со студенческих лет: выделить что-то, чем НЕ стоит больше заниматься. Другие выделяют важное, а он, чудак, – неважное. Так он мне однажды сказал. Мы посмеялись вместе, и я заверил Многоликого, что никому не скажу. Но Штрой – что вполне в его стиле – ответил: «Можете рассказывать, я не боюсь за свой авторитет» …Хм, я уже начинаю сплетничать, а время позднее… – Он поднялся.

– Постойте, господин Титир! – взмолился Аксель, забыв о выдержке. – Мы не заметили в Индексе никаких пометок! Ни важных, ни неважных…

– Значит, он их стёр, только и всего…Он ведь знает, что за ним шпионят! – пожал плечами Плоский Библиотекарь. – Ну, доброй ночи.

Он уже удалился вдоль берега метров на десять, когда Аксель, догнав его, окликнул:

– Господин Титир!

– Да?

– А вы ничего не узнали насчёт вашего трупа…то есть, я хотел сказать, трупа Луперсио?

Титир медленно покачал головой, глядя на воду.

– Нет…Не знаю, что это было. Но, если это Кья, то он ведёт себя странно.

– Почему?

– Обычно он не шутит, нанося удар. И предпочитает зарезать собственноручно – Кья любит кровь….Но режет он не так. Ты вообще знаешь, как убивают старшие духи?

– Конечно, нет! Откуда же…

– А пора бы знать! Ведь вы, если не ошибаюсь, умыкнули во время бегства из Потустороннего замка целую библиотечку магических сведений. Не говоря уже о волшебном компьютере, которым оснащён Шворк. Ты менее любознателен, чем я думал, хотя речь идёт о твоих заклятых врагах…Как они убивают? Младшие – особенно духи-палачи – рвут жертву зубами и когтями. И тоже находят в этом удовольствие…подобно твоему приятелю Пралине. Ну, а старший дух – не говоря уже о звёздном – пачкаться не будет, разве что, повторяю, это какой-нибудь извращенец типа Кья. Они убивают разными заклинаниями… – Титир оглянулся на стол, но девочки, видимо, потеряв надежду узнать ещё что-то, ушли. Старый дух и мальчик были одни у тёмной заводи, перед бесконечным полузатопленным книжным городом. – Пожалуй, хорошо, что нас не слышат Кри и Дженни – да ещё на ночь. Бедные люди, почему они так боятся ночи?