Текст книги "Аксель, Кри и Белая Маска"

Автор книги: Леонид Саксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

– Спасибо за подарок. Мне нравится. И за стихи. Ты пишешь их по ночам?

– Почему ты так думаешь? – сипло сказал Аксель.

– «Я никак не могу успокоить моё сердце на исходе ночи», – процитировала Пепа по-каталонски, вновь вогнав Акселя в краску.

– Нет…Я по утрам не спал. Видел…как вы танцуете, – признался Аксель, не смея взглянуть на неё.

Теперь уже немножко смутилась Пепа. Но ненадолго.

– А, это так…Подработать. С Жоаном разве станцуешь? Если б я знала, что ты не спишь из-за нас, я бы нашла другое место.

– Нет-нет, что ты! Мне так нравилось…Где ты теперь будешь танцевать… Пепа? – впервые назвал её по имени Аксель.

– В «Трамунтане». Тётя уже договорилась.

– Я приду смотреть! – объявил Аксель.

Она бегло улыбнулась.

– Тебя здесь уже не будет. Но – спасибо!

И пошла. Верней – поплыла. Как большой корабль, а за ним – шесть лодочек…Аксель вздохнул и сосредоточился, чтобы…

– Эй! Кабальеро!

Он повернул голову. К нему, набычившись, приближался Жоан – в брезентовых шортах, грязной майке, тощие плечи по-борцовски ссутулены…Противник явно пытался нагнать на Акселя страху, но достиг обратного. Переход от такого видения, как Пепа, к этому засаленному задире вызвал у мальчика лишь всплеск раздражения.

– Чего тебе? – угрюмо сказал он, глядя Жоану в глаза, которые тут же тревожно забегали. Но отступать враг не собирался.

– Ты же кабальеро, да? – осклабился Жоан такой ухмылкой, какую Аксель нечасто видел и на взрослом лице. – А она – твоя энаморада?

Недолго думая, Аксель размахнулся левой – и снизу вверх, словно отбивая теннисный мяч, закатил ему сильную оплеуху. Явно не ожидавший этого от благовоспитанного городского мальчика Жоан покачнулся и сел на мягкое место в двух вершках от воды. На щеке у него отпечаталась белая пятерня, а из ближней к ней ноздри выглянула крупная кровяная вишня. От внезапного омерзения при виде этой капли у Акселя подкатило к горлу. Но он процедил сквозь зубы:

– Попробуй, обзови её ещё раз…Ну?

Жоан попытался предательски обхватить его за ноги, но, когда тот вовремя отскочил и приготовился к бою, не принял вызова. Он встал, злобно поддёрнул шорты и, облизнув вспухшую верхнюю губу, процедил грязное каталонское ругательство, которого Аксель без волшебной подготовки не понял бы и после нескольких лет жизни на острове. Главное – оно было мужского рода.

– Меня можешь обзывать сколько хочешь, – спокойно сказал Аксель. – А насчёт неё я тебя предупредил.

И, презрительно повернувшись к врагу спиной, отправился восвояси – уверенный, что тот не посмеет напасть.

В номере он перевёл дух, умылся и, медленно открыв блокнот, написал четверостишие, где только первые два слова выдавали его истинные чувства:

 
О Пепа! Солнечною ранью,
Когда природа всё свежей,
Зачем ты кормишь всякой дрянью
Своих застенчивых ежей?
 

ГЛАВА Х. НАЧАЛО СТРАШНЫХ СНОВ

– Здравствуй, Незримый Лис.

– Здравствуй, Взглянувший В Лицо.

Голос Хофа на другом конце провода звучал сдержанно и даже сухо, но как раз это действовало на Акселя успокаивающе. Когда Отто собран (а он всегда собран) – он даст добрый совет.

– Ты давно получил моё письмо? – спросил мальчик, подняв глаза к усеянному первыми звёздами небу, которое теперь казалось ему жалким и оскорбительным.

– Пришло на «хэнди» час назад. Может, не стоило так подробно, Акси?

– Но ты же помнишь слова Фибаха: для духа нет большего позора, чем пользоваться человеческой техникой. Значит, никто не перехватит…А сейчас мы подробно говорить не будем. Ты только скажи своё мнение.

– Идти или не идти?

– Да!

Чуть помедлив, Хоф твёрдо ответил:

– Иди один!

– Да разве ей втолкуешь? – досадливо сказал Аксель. – Понимаешь, она сразу хотела, чтоб я проиграл. Ей его жалко!

– А тебе?

– Ну…да, конечно…Но без неё я бы ещё сто раз подумал.

– И сделал бы то же самое?

Пауза.

– Не прикрывайся сестрой, – посоветовал Хоф. – Я видел, каким ты был, когда похитили Кри. Ты клялся себе, что найдёшь её и никогда больше не пойдёшь у неё на поводу. И я не думаю, что ты уже забыл прелести Подземного Мира. И приключений ты не любишь. Кстати, можно спросить, почему?

– Ну, во-первых… – сказал Аксель, который был даже рад перемене темы, – они приходят без спроса. Командуют, одним словом. Этого я и правда не люблю.

– А во-вторых?

– Во-вторых, мне и без них интересно жить. У меня ДРУГИЕ приключения, Отто.

– Ясно. Ещё что-нибудь?

– Да. И очень важное! Вдруг кто-нибудь умрёт? Или покалечится?

– Что ж, – сказал Хоф, помолчав, – если в тебе погибнет полицейский, то это будет хороший полицейский. Но вернёмся к Кри. Я не верю, что ты пошёл у неё на поводу ещё раз. Слишком уважаю тебя…

«Вот именно – слишком…» – хотелось ответить Акселю. Однако он лишь хмуро спросил:

– Ты хочешь сказать – я себе лгу?

– Ну да. Ты сам хотел проиграть. И на твоём месте я бы даже гордился этим. Но при одном условии: рискуй только собой. Иначе жертва будет слишком велика…Одна жизнь – за другую. Это справедливо.

– А разве можно всё свести к арифметике? Но всё равно, спасибо, Отто. Я подумаю…А что ты узнал у Дженни?

– Она сама тебе расскажет. Я, кстати, так и думал, что ещё не рассказала.

– Почему? – не удержался от вопроса Аксель.

«Потому, – удержался от ответа Хоф, – что, когда вы поговорите, то пойдёте втроём. Не я буду!» Но вслух он этого не сказал. Бывают в жизни случаи, когда ни полиция, ни родители не должны делать выбор за детей. Даже если он смертельно опасен. Читая книги из бортовой библиотеки Шворка, Хоф лучше всех представлял себе, какую угрозу для человечества представляют духи – даже один раз потерпевшие поражение. Он сознательно шёл на преступление, не мешая этим троим делать то, что они делают. Но ещё большим преступлением перед миллионами других детей будет не пустить их…

– Отто! Ты меня слышишь?

– Да. Дженни ведь только что приехала, а у вас для неё есть новости посерьёзней, верно?

– Верно. А что ты думаешь про…ночную тропинку?

– Ну, что тут можно думать? Кто-то занервничал…Ему явно не понравилось ваше ночное путешествие, тем более, что проследить его до конца он не мог. Вы толком знаете кого-нибудь из местных, кроме этого водителя?

– Да нет…

– Вот вам его и подбросили. И, подними вы напрасный шум, вас назавтра же деликатно попросили бы из пансиона. Такой рекламы никому не надо…Но заметь, с каким достоинством держится противник! Вот если б люди так умели…

– О чём ты?

– У настоящего Луперсио волоса с головы не упало. А ведь он ничем не защищён!

– С достоинством, или нет, – печально вздохнул Аксель, – но мне опять кажется, что я вижу затянувшийся кошмарный сон…До свидания, Незримый Лис.

– Когда вы…когда ты вернёшься оттуда, жду вестей. Удачи! – И в трубке раздались короткие гудки.

– Да уж не волнуйся…Будут тебе вести. – И мальчик задумчиво побрёл – но не к пансиону, а в дальний конец пляжа. Там его ждали Кри и Дженни. Кри, в футболке, джинсиках и пушистом пуловере, раскинулась в шезлонге с видом скучающей принцессы – хотя на самом деле (Аксель прекрасно знал) готовилась к решающей схватке. Что ж, с фактом не поспоришь: она и впрямь просилась на обложку какого-нибудь глянцевого журнала. «Интересно, за кого она когда-нибудь выйдет замуж? – вдруг с любопытством подумал Аксель. – Хоть бы не за какую-нибудь рожу…» Дженни стояла рядом и, заложив руки за спину, изучала море. Когда она скользнула по Акселю глазами, тот отметил, что она тоже по-своему красива. Но сейчас всё это было скорее плохо, чем хорошо. И, кроме того, Пепа лучше…

– Привет, – великодушно уронила младшая сестра, закинув руки за голову. Только оператора с камерой не хватает. Ещё бы! Снова есть перед кем выставляться…

– Чего это ты такой злой? – выпустила Кри первое ядро, безошибочно поразив цель.

– Я? – фыркнул Аксель, тоже сев чуть поодаль. – У меня всё в порядке.

– Тогда почему нельзя было поговорить в пансионе? Мы получили новое приглашение?

– Я получил, – сказал Аксель, выделив первое слово голосом.

– Можешь не стесняться. Дженни уже всё знает… – спокойно сказала Кри, но глаза её нервно сузились.

Аксель вздохнул и снова оглядел сестру с головы до ног. Словно видел её в первый раз. «Кошмарный сон? – мелькнуло у него в голове. – Как всё это может быть сном – и год назад, и сегодня – когда вот она, живая и здоровая? Злится…Знает, что не хочу её брать с собой. Год назад сон не сбылся. Он вернул мне Кри. А если бы не вернул? И я стоял бы сейчас на этом пляже совсем один…» Его вдруг пробрал озноб, и даже зубы застучали – так ярко он представил себе пустой шезлонг. Может, близость огромного остывающего моря разбудила его воображение, но сейчас он не хуже взрослого мог представить себе ужас одиночества. А бессонные ночи, полные отчаяния, когда он собирался на поиски Кри? «Нет, – окончательно решил Аксель. – Если сон хочет, пусть повторяется хоть всю жизнь. Я её не пущу».

– Ну? – не выдержала Кри своей невозмутимой роли. – Что с тобой? Чего ты молчишь?

– По-моему, его знобит, – сказала Дженни. – Кри, дай ему твой пуловер! Может, уйдём с берега?

– Нет. Лучше здесь. Я в порядке, – быстро пробормотал Аксель. И торопливо рассказал о визите бабочкозавра, опустив только фразу «Бери с собой кого хочешь». Зато, точнейшим образом пересказывая разговор с Хофом, он подчеркнул, что комиссар против участия Кри в такой страшной затее. Но и огромный авторитет Хофа сейчас не помог.

– Я уже не маленькая! – заявила она, стиснув зубы и отпихнув шезлонг. – Ты бы не справился без меня тогда…Вы оба не справились бы! И сами признаёте это. Ну, так и сейчас нечего дурака валять!

– Но это же ты выдала Штрою наши намерения… – начал Аксель. И совершил ошибку. (Он никогда не отличался ловкостью в таких беседах).

– Правильно сделала!!! – завопила Кри так, что все предосторожности Франадема пропали зря: если бы кто из духов хотел их подслушать, сидя в пансионе, ему стоило только открыть выходящее на взморье окно. – Иначе мы погибли бы все, и Землю не спасли! Зато в космосе, когда вы оба осрамились вместе со Шворком, кто помог обогнать Смертей? Я! Кто колдует лучше и быстрей тебя? Кто…

– Тише, Кри, – устало сказал Аксель, садясь на её место в шезлонг и закрывая глаза. – Если ты будешь так шуметь, нам и правда нет смысла торчать на этом пляже. Я помню всё, не бойся. И всё же ты пока ещё не волшебница…

– Я не волшебница?! – взвилась Кри. – А кто же я тогда по-твоему? Кто? И ещё говорит, что всё помнит! – повернулась она к Дженни, всплеснув руками. – Да у меня способностей в миллион раз больше, чем у тебя!

– Никто не спорит, – сказала Дженни. – Но говори шёпотом…

– Ну, насчёт «никто не спорит» – ты, Дженни, этого знать не можешь, – заметил Аксель со вздохом. – Тебя с нами не было…не по твоей вине, – поспешно добавил он, заметив блеск в её глазах. – А ты, Кри…да, способности у тебя большие. Наверное, больше моих, если это так важно для тебя. Но ты… – Он замялся.

– Что? Что «я»? – свистящим шёпотом спросила Кри, подступив к нему.

– Я не знаю, в чём тут дело, но… у тебя нет настоящего желания быть волшебницей. А это, по-видимому, главное. В напряжённый момент ты можешь не успеть среагировать! Хотя в спокойной обстановке нужное заклятие у тебя запросто получится лучше, чем у меня… – примирительно закончил он.

И, как всегда, сел в калошу.

– В спокойной обстановке? – с тем же присвистом выдохнула Кри, роя песок каблуками. – Когда твой драгоценный Отто в ужасе закрывает лицо руками, а Шворк воет от бессилия, а ты сам – сам!!! – умираешь со страху и пускаешь лужу под своё кресло – это «спокойная обстановка»??? Дженни, ты когда-нибудь видела такого идиота, как мой братец? Но это ещё что! – заявила она вечернему небу. – Когда ты испугался этого распухшего Франадема…

– Тише! – тревожно сказал Аксель, оглядываясь.

– Можешь не озираться, трус! Я уверена, уже все галактики и Вселенные, сколько их есть – все знают, что мы там были… Так вот… – набрала она в грудь воздуху, – когда ты задрожал перед этой гнилой рожей и отказался с ним играть, кто тебя заставил? А? Кто? Может, Луперсио? Сеньора Мирамар? Или эта… – она метнула косой взгляд на Дженни и проглотила последнее словцо, но Аксель понял, и на скуле у него вздулся желвак. – Я тебя заставила! И попомни меня – ты ещё за это спасибо скажешь, если у тебя – в чём я сомневаюсь – осталась хоть капля совести!

– Почему же это я тебе спасибо скажу, – деревянным голосом сказал Аксель, – если у меня – в чём ты сомневаешься – осталась хоть капля совести?

– Потому, что мне жалко этого мальчика. Его украли у родителей, Акси! И держат под гипнозом…Вспомни эту страшную сцену в Главной Диспетчерской. Ты ударил и ушёл, а он? Он ведь тоже на одну – только на одну! – секунду стал человеком, и хотел бежать…Я никогда этого не забуду! – с силой закончила она, топнув ногой и роняя слёзы на песок. – Мне это ночью снится, стоит закрыть глаза, а тебе нет, я знаю, что нет, потому что ты бесчувственный, как все мужчины! И, значит, это я первая должна идти его спасать, а если ты меня не возьмёшь, я сама найду всех этих скелетов и бабочек, и пойду одна. – Она вскинула голову и вытерла слёзы. – А ты…

– Хорошо, – отсутствующим голосом сказал Аксель и вновь закрыл глаза. – Ты выиграл, сон.

– Что? – опешила сестра.

– Ничего. Извини, Кри. Ты идёшь со мной в Подземный Мир.

Воцарилось молчание.

– Акси, – дрогнувшим голосом сказала Кри, беря его за руку, – ты действительно в порядке? Пойдём в пансион, и выпей чаю, а то заболеешь перед самым…

– Минуточку, – спокойно вмешалась Дженни. Она тоже подошла к Акселю, пощупала у него пульс и дотронулась до холодного лба. (В другое время это было бы для него целое событие, но сейчас он не шелохнулся). – Нет, Кри, он не болен. Сильно устал. И чай ему, конечно, не повредит. Но сперва позвольте вам напомнить обо мне!

– Ну подожди, Дженни… – шепнула Кри, поглядывая на застывшего Акселя и явно боясь потерять плоды непонятно лёгкой победы. – Не всё сразу…Давай лучше завтра, а?

– Нет. Сейчас. Я хочу сказать…

– Не нужно, – вяло перебил Аксель. – Ты тоже идёшь с нами. Кажется, теперь я всем угодил?

– Всем! – бросила Дженни, потемнев и поджав губы. Она была жестоко уязвлена и безуспешно пыталась скрыть это. Как ни быстро её подруга Кри разделалась со своим братцем (с которым можно было ожидать куда большей возни) – всё-таки был скандал. И слёзы…А на её, Дженни, риск – ничуть не меньший, и даже больший, чем у Кри, потому что она-то, Дженни, в колдовстве ни бум-бум! – он согласился так легко! Как от ненужной мухи отмахнулся. Которую не жаль…На секунду она раскаялась, что приехала. Но, поглядев ещё раз на мальчика, который, казалось, чуть ли не дремал в своём шезлонге, Дженни почувствовала внезапный страх. С ним что-то не так – с её Акселем! И нужно разобраться, в чём тут дело. Она пока не осмыслила странного намёка Кри на кого-то неназванного, но подсознательно это тревожило её, и она тут же решила позже припомнить разговор дословно. Позже! А сейчас и ей, и Кри надо успокоиться и увести Акселя с холодного, пустого пляжа…

Но через минуту тот снова удивил всех. Он встряхнулся, встал с шезлонга, натянуто улыбнулся девочкам и пошёл к тропинке. Однако пошёл не прямо – к пансиону, – а вправо, туда, где под густыми деревьями они недавно нашли труп Луперсио. Встревоженные подруги поспешили за ним. Приблизившись к страшному месту, Аксель внимательно оглядел его – то ли надеясь заметить хоть что-нибудь, то ли убеждаясь, что его нигде больше не ждёт мёртвое тело…и зашагал прочь. Дженни и Кри переглянулись, но ничего не сказали и заторопились следом.

Этот вечер Аксель провёл в одиночестве. Он сидел на подоконнике, разглядывал пустой, сиреневый в сумерках патио и думал. Но не о последнем разговоре. Внутреннее чувство говорило ему, что он верно поступил, и что нечего напрасно изводить себя запоздалыми сожалениями. Сейчас ему хватало и других, на удивление «посторонних» мыслей. О том, что больше он у этого фонтана сидеть не сможет. Дженни заметит. Начнёт спрашивать – и не того, кого надо. Дай бог, чтобы Кри и завтра не рассказала ей про Пепу. Дженни тогда совсем. Что «совсем» – Аксель себе не формулировал, но представлял хорошо. Весёлые крики девочек, игравших в бадминтон на заднем дворе, не улучшали настроения. Хорошо, конечно, что они ещё могут веселиться, забыв о том, что ждёт их впереди…Но, может, это они так пытаются отвлечься? А вот у него отвлечься от всех забот не получается. Ладно, ведь и на пляже можно думать о чём хочешь, со вздохом сказал он себе. Если б ещё девчонки ежеминутно не приставали: поиграй в мяч, искупайся с нами, утопи нас (понарошку), утони сам (всерьёз). «Значит, я не рад, что Дженни здесь?» – спросил он себя без обиняков. И так же ответил, что не знает. Нет, он не стал к ней хуже относиться. Она – его лучший друг, просто очень противный в некотором смысле. Она не понимает, что ему, Акселю, нужно. И никогда не понимала, а это ведь так несложно! Нравится он ей – пусть так ему и скажет вместо того, чтоб изводить его без всякой вины. А если нет, пускай оставит его в покое! Раз он герой, значит, он достался ей на свою беду, чтобы его мучить? Придя к этому выводу, он глубоко вздохнул и, заметив, что Кри с Дженни входят во дворик, поспешно отошёл от окна.

«Жаль, что у меня нет настоящего друга в школе», – в тысячный раз за свою единственную жизнь подумал Аксель, растнувшись на постели. Макс Штрезе? Он умней других, но это приятель. (Вообще Аксель уже давно заметил: чем кто-нибудь умней, тем труднее к нему подступиться. Тем меньше ему дела до тебя, с твоей щенячьей преданностью…) А как бы хорошо иметь друга-мальчика, которому можно сказать всё! Не увязая во взаимных соплях и нервах, не чувствуя, что он ревнует тебя к кому попало…и даже к кому-то, кто для тебя действительно много значит.

С этими мыслями он уснул, но главной и очень приятной из них была всё-таки мысль о том, что ему назначено свидание. Даже предаваясь вышеописанным грустным размышлениям, Аксель ни на секунду не забывал о завтрашнем вечере. Он был счастлив и несчастен одновременно! В общем, нужно не терять голову окончательно и поменьше обдумывать всё это…Ведь через несколько дней он уедет. Навсегда! И вряд ли Пепа будет ему писать. Или…будет? А почему бы, собственно, и нет? Она уважает поэтов – пусть даже начинающих! Интересно, плавал Аксель в бессвязных мыслях не то сна, не то полудрёмы – это только Пепа такая, или все испанцы любят поэзию?

Спал он с открытым окном – и потому недолго. Где-то через час в воздухе мелькнул овальный предмет и приземлился на пол его номера, отчего сильно запахло тухлым яйцом. Сев рывком в постели, Аксель увидел скорлупки, тёмную, ползущую по линолеуму жижу…ему послышалось даже, что из патио донёсся злорадный сиплый смех. Метнувшись к окну, мальчик никого не заметил. Впрочем, и так было ясно, чья это работа.

– Любопытно, – задумчиво сказал Аксель тоном Хофа, отодвигая циновку у кровати от краёв пятна (к счастью, ни на неё, ни на кровать почти не попало). – Даже очень…

Он сбегал босиком в ванную и, за неимением тряпки, пустил в ход один из своих носков. Вытер линолеум до блеска, стараясь не вдыхать это, и щедро спрыснул пол освежителем воздуха. Потом выбросил носок в мусорное ведро, завернув его в бумажку (тоже спрыснутую), сел на постель и закрыл глаза. Сейчас он был полицейским.

Уж если Жоан, зная крутой нрав сеньоры Мирамар, всё же пошёл на такое по отношению к почти единственному жильцу – значит, либо он совсем безмозглый, либо уверен: Аксель не станет унижаться и затевать скандал. А может, Пепа для него – как и для самого Акселя – значит столько, что ему уже всё равно, что будет? Пожалуй, тут всего понемножку…Важно другое: Жоан вряд ли может быть тайным противником Реннеров, действующим по указке духов. С тухлым яйцеметанием это никак не вяжется! А ведь где-то рядом такой противник обязательно затаился…И, если он в самом пансионе, то, скорее всего, должен был приехать незадолго перед Реннерами. Как тот же Жоан – с Азорских островов. Аксель сразу насторожился, услыхав об этом от тётушки Аделиты. «Кто же тогда? – в который раз спросил себя мальчик. – С другой стороны, если он есть, то и Смерть со Смертёнком вроде как ни к чему…А с третьей стороны, – они вроде как служат не Штрою, а Франадему! Но – уже с четвёртой! – если они служат Франадему, зачем его „космический трал“ хотел проглотить Смертёнка? Плохо не иметь волшебного образования! Может, знай я о „тралах“ побольше, хоть этот вопрос отпал бы. Хорош Взглянувший В Лицо: Хофу дал читать шворковы книги, а сам ни одной в руки не взял! Нет уж, что бы я там ни обещал Отто, вернусь домой – и прочту всё от корки до корки…»

Так что бедняге Жоану даже в бредовом сне не могло присниться, к каким далеко идущим и, главное, глубоко полезным выводам привело его врага самое обычное тухлое яйцо!

Кончилось тем, что Аксель закрыл окно и вновь свернулся калачиком под одеялом. Затем вдруг опять резко сел и открыл глаза.

– Прислуга! – сказал он, со злостью сжав кулаки. – Прислугу ей подавай, сопле зелёной!

Но ещё через несколько минут, поворочавшись, уснул.

Он встретил утро в чистоте и спокойствии. Завтрак принёс ему облегчение. Со стола убирала Пепа, и Аксель понял, что его верная, чудесная Кри ничего (во всяком случае, ПОКА ничего) не рассказала Дженни – иначе пришлось бы предположить, что у той самообладание почище, чем у комиссара Хофа. Дженни глядела на тонкую, смуглую фигурку, быстро скользящую между гостями, с тем же выражением, с каким только что разглядывала оплетённый виноградной лозою столб. На какую-то долю секунды Пепа скользнула взглядом по лицу Акселя, и он готов был поклясться, что в глубине её тёмных глаз мелькнула радость. Мальчик тут же опустил глаза в тарелку, а когда поднял – Пепа уже исчезла.

На пляже Кри всячески пыталась угодить ему. Она даже осмелилась подойти к бродячему торговцу ананасами, арбузами и кокосами, который иногда забредал сюда с соседнего пляжа, и которого она побаивалась. Этот толстый, наглый тип в пятнистой от пота майке, обтягивавшей дай бог если половину его волосатого брюха, пританцовывал, играл здоровенным, как ятаган, ножом, цокал языком, закатывал глазки, обнимался с пляжными дамами и орал: «Люпи-люпи!» Итак, Кри робко купила у него половинку изумительного ананаса по изумительной цене и притащила её – персонально Акселю. (Он, конечно, скормил лучшие кусочки ей же; предложил и Дженни, но та величаво отказалась и углубилась в журнал).

– Акси, – застенчиво сказала Кри, поджав ноги и усевшись к брату на полотенце, – ты на меня не сердишься?

– Нет, – заверил Аксель и улыбнулся ей.

– Давай больше никогда не ссориться, – промурлыкала Кри, вкладывая ему в рот сочный ананасный брикетик.

– А я с тобой и не ссорился, – из любви к истине уточнил Аксель, давясь сладким соком. – Мы с тобой, если ты заметила, вообще никогда не ссорились по-настоящему.

– И не надо! – с жаром подхватила Кри. – Всегда же можно договориться, правда? Особенно брату и сестре…

– Правда, – кивнул Аксель. И, уже не улыбаясь, принялся ждать. Его ожидание продлилось ровно десять секунд.

– Я хотела рассказать про Дженни… – прошептала она, опустив глаза. – Ты вчера так спешил, и она не успела передать тебе свой разговор с Отто…

– Мм…спасибо, хватит…а с каких это пор Дженни не может поведать всё сама, особенно если она сидит в двух метрах от нас и притворяется, что читает журнал? Согласись, Кри, это очень на неё не похоже!

– Акси, ты…

– Ллюпи-люпи-и!!! – заорал у них над головами фруктовый нахал, подняв над головой кокос, словно чашу с вином, и заставив всех на пляже подскочить. Кри вздрогнула, но быстро оправилась.

– Акси, она стесняется…Дженни вовсе не такая, как ты о ней иногда думаешь. И себя ты…только не обижайся, ладно?…себя ты тоже иногда не видишь со стороны.

– Хорошо, – терпеливо сказал мальчик. – Это она тебя просила всё мне рассказать, или ты сама?

– Я сама…Она очень гордая, Дженни. И неизвестно, когда бы ты всё это услышал. А это стоит знать…

– Ага, выкладывай! – поторопил Аксель, симулируя великий интерес. На самом деле ему уже было, в общем, всё равно, как именно их всех заманили на этот остров. К тому же, если бы это впрямь что-то меняло, Дженни отбросила бы все сантименты. Но чего не сделаешь ради мира?

– У Дженни есть приятельница Эльке, – таинственно зашептала Кри, озираясь. – И вот эта Эльке – дура и кривляка, между нами – принесла ей журнал «Ниво Нуар-007» с большой, красочной статьёй про Сан Антонио, где отдыхали в этом сезоне нидерландская и английская королевы. И про пансион «Мирамар» – самый дешёвый из престижных, где ещё можно как-то найти места…И…

– Где этот журнал?

– Вот я как раз и говорю, что он исчез. Дженни мне его не показала сразу. Она любит делать вид, что такие вещи знают все на свете, кроме меня, и никогда не говорит, откуда сама узнаёт про отдых Майкла Дугласа, Брэда Питта и…

– Ясно. Дальше.

– Ну, Дженни, в общем, решила, что круче этого уже и быть не может – хотя я бы на её месте ещё подумала. Но я понимаю, почему она клюнула. Две королевы сразу! И дёшево…

– Дешёвый сыр, между прочим, бывает только в мышеловке.

– Акси, – надула губки Кри, – ну что ты всё перебиваешь? Ты же обещал…

– Ну всё, всё, прости…И что было дальше?

– Дальше Дженни сказала мне, а я – вам всем. И все решили отдыхать, и отправились. Но перед самым приездом Дженни ей звонил Отто и заехал к ней домой – взглянуть на журнал. Дженни порылась, но не нашла его, как будто он растаял в воздухе…Хофа это, похоже, не удивило, он записал телефон Эльке и сказал: если что, он журнал найдёт и сам. А перед самым вылетом Дженни из Мюнхена ещё успел ей позвонить насчёт того, что она ошиблась: в этом номере журнала ничего подобного нет. И в остальных за этот год – тоже. Хотя Дженни клялась и божилась, будто…не перебивай меня!!!..будто она никак не могла перепутать номер. Ведь она давно следит за «Ниво Нуар-007» и целым рядом других, не менее престижных…

– …мышеловок! – закончил Аксель. – Пойдём купаться?

– Сейчас… – Кри вытерла мокрые от сока губы салфеткой и, решительно глянув на брата, прошептала:

– Акси!

– Что?

– Ты же будешь с нами всё это время?

– Какое время?

– Пока мы отдыхаем…

– Я и так всё время с вами.

– Нет, Акси. Это не так. Ты есть, но тебя нет.

– Не понимаю… – буркнул Аксель, слегка краснея.

– Я хочу, чтобы ты ходил с нами на пляж. А не сидел у фонтана…И не думал о разных…посторонних и ненужных вещах. Вместо отдыха! Я…боюсь за тебя, – жалобно закончила Кри, и на ресницах у неё повисли слёзы. Шла бы речь о чём другом, Аксель уже давно обнял бы сестрёнку и расцеловал. Но сейчас, поняв её намёки, он только погладил Кри по плечу и вздохнул:

– Не волнуйся, Кри. Ты же видишь, я здесь. Больше я не буду сидеть у фонтана. – Она счастливо вздохнула. Затем опять нахмурилась.

– Акси…а зачем ты снова ходил на ту тропинку? Ты думаешь, ЭТО может ещё раз…

– Но ты же знаешь, что на самом деле ЭТОГО не было ни разу, – успокаивающе сказал Аксель, поднимаясь и разминая ноги. – Просто захотел и взглянул…Ну что, утопить тебя без маски?

И он утопил её столько раз, сколько ей хотелось – и даже два раза Дженни, которая потихоньку включилась в общий ритм, сделав вид, что забыла вчерашнее. Но Аксель уже достаточно знал её и, время от времени ловя её испытующий взгляд, чувствовал, что она ещё предъявит ему счёт. Тогда он вздыхал, думал о сегодняшнем вечере, на фоне которого, словно солнце, сиял злой осёл Агапито, и на душе у него становилось легче. Иногда даже так легко, что, спохватившись, он беспокоился, не заметно ли это, и напускал на себя в меру озабоченный вид.

Лишь один раз во время этого весёлого бархтанья мальчик снова помрачнел. Он вдруг испугался: а что, если шпионы Штроя, выследив его, Акселя, с Пепой – не нынче, так завтра! – похитят её, незащищённую, или околдуют? При этой мысли его охватил страх пополам с яростью. «Тогда я убью его, – подумал Аксель. – Да-да, я уже знаю, что это такое, и не отступлю, если придётся сделать это снова! Даже если во второй раз он больше не оживёт…и тогда он перестанет отравлять жизнь мне и тем, кого я люблю! И с Белой Маской всё правильно получилось. Кри права: надо отнять её у него, чтобы он трижды подумал, прежде чем…» – Эй, вы, а за ноги хватать нечестно! Ульп… – и с булькающим шумом Аксель сунулся в воду, чтобы спастись от атаки с обоих флангов. Море, солнце и удивительный воздух Сан Антонио потихоньку развеяли его мрачные мысли. Он был счастлив, как никогда.

Так прошёл день. А вечером, около восьми, Аксель невзначай обронил в кругу семьи, что неплохо бы вздремнуть, и удалился в свой номер. Вскоре он выскользнул оттуда – весь в белом. Мысленно…У него всё же хватило ума, отправляясь в конюшню, не наряжаться в лучшие одежды. Однако он особенно придирчиво выбрал футболку и почистил джинсы. Но, подумав, заменил их тёмными шортами: стояла изрядная жара.

Тихонько юркнув в патио, он прошмыгнул под самыми окнами, надеясь, что ни в одном из них не затаился Жоан с ушатом помоев. Осторожно выглянув на задний двор – нет ли там кого – Аксель с независимым видом проследовал к конюшне и замер у чуть приоткрытой двери. Из сыроватой полутьмы доносились нервные всхрапывания и какое-то шебуршение: наверное, злой осёл Агапито даже Пепу с трудом выносит…Как бы он при виде Акселя не взбесился вовсе и не кинулся на людей! Но раз назначено – значит, назначено. Мальчик глубоко вздохнул и толкнул дверь.

Он ожидал услышать трубный ослиный рёв, однако конюшня ответила на его приход почти полным молчанием. Если не считать уже упомянутого шебуршения и чьих-то сдавленных всхлипов… Когда через несколько секунд глаза Акселя привыкли к полутьме, он увидел нечто невероятное. Обитатель конюшни – громадный каталонский осёл, не меньше метра шестидесяти в холке, тёмно-гнедой, с белыми обводами вокруг глаз и пасти, и с серебристо-белым брюхом – смирно стоял у себя в стойле и даже не думал буйствовать. У него нашлось занятие поинтереснее: положив морду на дверцу стойла, он злорадно разглядывал большими горящими глазами два катающихся перед этой дверцей тела. Жоан и Пепа, взлохмаченные, осыпая друг друга ударами и что-то шипя сквозь зубы, то ударялись боками о вход в стойло, то расшвыривали пятками валяющуюся рядом охапку клевера. Они, видно, дрались давно, и никто не мог взять верх, хотя Жоан был куда крупнее и с виду сильнее девочки. Наконец, войдя в раж и изловчившись, он сумел схватить её за горло, и та вся побелела, пытаясь оторвать от шеи его пятерню…

При виде этого зрелища в Акселе вдруг вспыхнула такая дикая, животная ярость, на какую прежде он никогда не считал себя способным. Заметив в углу увесистую, покрытую грязью и паутиной оглоблю, он схватил её и что есть силы взмахнул ею над головой Жоана. Промазать он не мог!..