Текст книги "Аксель, Кри и Белая Маска"

Автор книги: Леонид Саксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

ГЛАВА ХХ. ПЕРСОНАЛЬНЫЙ ДЕНЬ ВСЕХ СВЯТЫХ, ИЛИ БЕЛАЯ МАСКА

Оказалось, что Кри поступила мудро, взявшись за стул: она всего лишь упала на колени, когда невидимая волна заклятия разметала по многострадальной комнате остальных. Над островом прокатился громовой раскат, отдавшийся эхом во всех его лесных уголках, бухтах и заливах. (Этот раскат чуть позже приписывали землятресению, хотя никаких подземных толчков не наблюдалось. Но попробуйте обойтись без землятресения, если надо объяснить…Впрочем, не будем забегать вперёд).

С трудом поднявшись на ноги, Аксель вдруг понял, что стоит в Галерее снов. Один! Без друзей и даже врагов. Ряды спящих духов глядели на него незрячими глазами. Волна ужаса накатила на мальчика, и тут же ближайшая к нему статуя шевельнулась, схватилась за голову ожившими уродливыми лапами и исчезла. Её пьедестал был пуст. Затем стал прозрачен, как стекло, и наконец растаял тоже. Вновь замерли недвижные ряды истуканов с зияющей среди них брешью…

– Кри! Дженни… – хрипло позвал Аксель. Галерея погрузилась во тьму. Но вот вспыхнул солнечный свет, заливая проклятую комнату. В проломе стены, сквозь который был виден сад, медленно оседала пыль, и где-то там, в глубине этого сада, оголтело кричали птицы. Факелы погасли, однако не исчезли совсем, невозмутимо напоминая своим видом, что стоит их зажечь – и жизнь продолжается. Мальчик помог лежащей рядом Дженни встать и отряхнуться, затем – уже по привычке – глянул на стол с одиноким стулом. Оба были вновь опрокинуты, но целы. Ни призрачных бумажек, ни дымка над спинкой стула больше не было.

– Кажется, Сан Антонио наконец проснулся, – непослушными губами сказал Аксель. – Ты не ушиблась, Дженни?

– Немножко…

– А ты, Кри?

– Я в порядке.

– А где же…

Кри молча кивнула ему за спину – на искрящуюся воронку в полу, прямо у него под ногами. Аксель отскочил и, застыв, смотрел, как волны голубых искр, сползая с её стен на дно, постепенно принимают очертания человеческой фигуры. Ещё несколько секунд – и огоньки погасли, но в комнате почему-то стало светлее. Может быть, потому, что пыль в проломе улеглась?

Цель стольких поисков и мучений – Белая Маска – лежал перед детьми в своём атласном наряде на грязном дощатом полу, как безжизненный манекен, чуть раскинув руки и вытянув ноги в туфлях. Его застывшее лицо с пустыми тёмными глазами и белая одежда были одного цвета. Сам себе не веря, Аксель заворожённо разглядывал рисунок золотого шитья на его платье, драгоценные камни игрушечного кинжала, сыгравшего столь зловещую роль в недавних событиях. Шляпа с плюмажем валялась рядом с головой, предоставив сквозняку перебирать волосы лежащего – пышные, длинные и причёсанные, но похожие на светлый парик.

– Он…мёртв? – прижав руку ко рту, выдохнула Кри.

– Вряд ли, – сказала Дженни. – Мне кажется, он дышит, только слабо… Вынесем его в сад?

– Не нужно, – раздался за их спинами глуховатый старческий голос. Все резко обернулись. На фоне неразрушенной стены появились очертания ещё одной человеческой фигуры – лишь немногим ясней, чем исчезнувшая тень Диниша. Нельзя было толком различить ни морщин старческого лица, ни складок мантии. Только огромные, выпуклые глаза стрекозы с плывущими в них созвездиями словно выдавались из сырой штукатурки, живя самостоятельной жизнью.

– Штрой! – ахнула Кри. Но замешательство её длилось недолго. Быстро шагнув вперёд, она загородила от появившегося видения лежащую на полу фигуру. Ещё через миг рядом с ней встали Аксель и Дженни – готовые к бою и любым неожиданностям.

– Вам достаточно дотронуться до него, и он очнётся, – продолжал Штрой, чьи контуры то бледнели, то становились чётче. – Память и речь не пострадали, хотя, разумеется, он не помнит ничего, что делал на моей службе. А насчёт сада – в принципе, тоже дело…свежий воздух никогда не помешает.

– Что вам нужно? – резко спросил Аксель, оглядываясь. Но, кажется, больше никакая нечисть ни из каких углов не лезла.

– Я на минуточку. Дать совет. И не тревожьтесь, мы с вами сейчас находимся очень далеко друг от друга – так же далеко, как был от вас Пралине, передавая привет из космоса. Помнишь?

– Ещё бы! – процедил мальчик, решив всё же не расслабляться. – А что это вы о нас заботитесь?

– О нет, я озабочен, как всегда, своими собственными делами…Но всё же пришёл сказать, чтобы вы не отдавали этого мальчика его тётке, сеньоре де ла Крус, она же Мирамар. Ему не будет хорошо с женщиной, которая его ненавидит. А больше у него никого нет…

– По твоей вине! – глухо сказала Кри, дрожа от ярости.

– И где тут ваш интерес? – спросил Аксель.

– Я хочу, чтоб вы были вместе, – ответил Штрой. – К нашей общей выгоде. Мне тогда будет удобней покончить с вами, а вам – обороняться. Договорились?

– Мы подумаем, – ответил Аксель, не находя, что ещё сказать в ответ на столь откровенное заявление. – Это всё?

– Разве что у тебя есть ко мне вопросы, – вежливо развёл руками Штрой, слабо мерцая. – Только недолго…

– Да, есть. Один, – Аксель облизнул запёкшиеся от пыли губы. – Как вы обманули его? Мне не хочется мучить его расспросами, а знать бы нужно…

– По нашим законам, я его не обманул. Тут стоит говорить лишь об умышленном умолчании с моей стороны, и необдуманном заключении договора – с его. Конечно, можно было увести юного Октавио силой, когда он плакал в своём дворе за мусорными баками. Но для моих магических целей добровольное согласие подходило лучше…Его любящему папеньке нужны были старые эскудо – он и получил их по почте в тот же вечер. И пересчитывал бы до сих пор, если б вы не вмешались…Ну, а наш мальчуган в обмен согласился участвовать в сеансе гипноза, даже не поинтересовавшись, сколько же он продлится. Где ж тут обман?

– Нигде, – признал Аксель. – Так, пара мелочей. Он не знал, что никогда не увидит своих родителей. А они умерли от горя!

– Каждый из нас чего-нибудь не знает, – спокойно ответил Штрой. – Ты, к примеру, не знал, что будет, ежели отказаться от родной сестры…Да, и не забудьте наложить на него защитное заклятие, прежде чем уведёте отсюда в садик. Это я в проклятом месте такой тихий. До свидания, Аксель, Кри и Дженни!

Стена погасла. В комнате повисло молчание.

– Он и меня знает, – поёжилась Дженни, отступив назад и чуть не споткнувшись о лежащего.

– Жалеешь? – спросила Кри, поворачиваясь к Октавио.

– Нет. Пора будить его, а то простудится…

– Но это ужасно! Что мы скажем, когда он спросит нас о родителях?! – Кри заломила руки, нерешительно топчась у неподвижного тела.

– Мы скажем, что если он захочет, то у него есть брат, две сестры и ещё кое-кто, – сказал Аксель, выполняя совет Штроя и накладывая на Октавио защитные чары.

Кри пристально поглядела на Акселя, затем перевела дух и, наклонившись, тихонько коснулась пальцами щеки лежащего – тем же жестом, каким недавно Аксель прикоснулся к её лицу.

И вскрикнула: по этой белой, как мел, щеке побежала тёмная трещина – как по разбитой фарфоровой тарелке. Трещина перекинулась со щеки на нос, брызнула мелкой сеточкой на подбородок, и мёртвая маска растаяла в воздухе. Исчез атласный наряд, кинжал с камнями, растворились на ногах лежащего туфли с бантами, юркнули в равнодушный к чудесам и проклятьям пол шляпа и парик…На смену всему этому великолепию возникли застиранная клетчатая рубашка из грубой ткани, домашние штаны трико и сильно растоптанные тапочки. Перед Кри, Акселем и Дженни лежал худенький десятилетний мальчик, смуглокожий (впрочем, не особенно – кожа его была, пожалуй, светло-кофейного цвета), с пышной угольно-чёрной шевелюрой. Тонкое, нервное лицо с прямым носом и алыми, пухлыми губами медленно повернулось к детям. Мальчик глубоко вздохнул, просыпаясь, и открыл глаза – огромные, тёмные и блестящие, как сливы. Глаза скользнули по потолку, трём бледным, недвижным лицам с приоткрытыми ртами – и Октавио де ла Крус рывком сел.

– Бом диа! – неловко поздоровался Аксель, прошептав нужное заклятие: может, для лучшего взаимопонимания и ему, и Кри, и Дженни пора заговорить по-португальски? Однако он тут же обеспечил Октавио всё то знание немецкого языка, которым обладал сам. (А Аксель и без недавней привычки к чтению считался самым грамотным в своём классе).

– Добрый день… – растерянно ответил мальчик по-португальски – высоким, звонким голосом, но с хриплыми нотками, как после долгого и крепкого сна. – Где я? – прибавил он, тревожно озираясь. – И где тот старик? Он ушёл?

– Гипнотизёр…ушёл, – мрачно ответил Аксель, опустив глаза. – Ты помнишь его?

– Да…Он обещал, что поможет. Показал деньги! И мы с ним пошли…А потом, видно, начался гипноз, и я заснул…Кто вы?

– Так ты совсем ничего не помнишь больше? – осторожно спросила Кри.

Октавио долго и внимательно разглядывал её, видимо, больше думая о том, кто она такая, чем о её вопросе. Кри густо покраснела, но, в отличие от Акселя, глаз не отвела.

– Нет…Кажется, был какой-то зал. И в нём – бык, похожий на чёрта, и у него на лбу крутились серебряные рожки…А потом я увидел что-то страшное и проснулся…то есть, наверное, начал видеть другой сон. Скажи, пожалуйста, кто ты?

– Меня зовут Кри – Кристине, то есть. Это Аксель, мой брат, а это моя подруга Дженни. Мы пришли помочь тебе!

– Куда пришли? В больницу?

Мальчик недоумённо оглядел развороченную комнату с проломом в стене и опрокинутой мебелью, и холодный, грязный пол, на котором он всё ещё сидел. Нет, больницей тут решительно не пахло!

– А что здесь вообще случилось – землятресение?

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил Аксель. – Слушай, Октавио…Сейчас очень долго объяснять, что произошло. Просто знай пока, что землятресение помешало тому гипнотизёру довести сеанс до конца…Но деньги твой отец получил! – поспешно добавил он, заметив нервный жест мальчика.

– Получил? – просиял Октавио, блеснув сахарными зубами и вскочив. Ростом он был чуть повыше Кри и чуть ниже Акселя. – Спасибо! (Было видно, что теперь он проникся ко всем полным доверием). Но я сейчас в Мериде, или нет?

– Мм…не совсем. Ты, главное, ни о чём не беспокойся! Мы сейчас все вместе пойдём в другой дом, ты там поужинаешь, придёшь в себя, и девочки всё тебе объяснят. А я тем временем кое-что улажу…насчёт тебя, – торопливо добавил Аксель, поймав взгляд Кри, которая явно была не в восторге от своей роли. – Тогда и решим, что делать дальше!

– Как это – что делать? – удивился Октавио. – Мне надо домой, вот и всё!

– Это самое я и собираюсь уладить… – И Аксель отвернулся.

– А…что это за другой дом? – осторожно шепнул Октавио Кри. – Больница?

– Подымай выше – психлечебница! – мрачно бросил Аксель. – Только не для тебя, не бойся…И вообще, я пошутил…отстань, Кри! Это пансион для туристов. Ты сейчас находишься на Сан Антонио, неподалёку от Балеарских островов…

Октавио задохнулся.

– Где?! Он что, украл меня, этот Пай Натал?[11]11
  Пай Натал – португальский Дед Мороз.


[Закрыть]

– Да забудь ты о нём! – твёрдо сказала Кри, тяжело вздохнув и взяв его за руку. – Главное сейчас – поскорей уйти отсюда. Мой братец обожает дурацкие шутки, я сама тебе всё объясню. Идёшь?

– Да… – Он ещё раз внимательно оглядел Кри и покорно двинулся за ней к пролому, не выпуская её руки. Аксель и Дженни пристроились им в хвост.

До пансиона шли молча. Октавио вертел головой, привыкая к новой обстановке, но вопросы задавать не осмеливался и старался идти в ногу со своей провожатой. А у остальных, по понятным причинам, тоже не было настроения поддерживать беседу. В какие-то мгновения, глядя на неспокойное море и жемчужно-серые, повисшие над ним облака, простреленные там и сям косыми лучами предвечернего солнца, Аксель не мог поверить, что он ещё жив. «Спади с очей, повязка заблужденья, и помните, как дьявол пошутил…» – вертелись у него в голове две неотвязных строчки, путая все остальные мысли. Да и не время сейчас обдумывать и вспоминать…к счастью! Он знал только, что идёт по берегу моря другим человеком, чем был ещё недавно, когда спешил этим же путём в обратном направлении. Вот она, невозможная реальность – перед глазами: страшный полуразваленный дом остался позади, а в двух шагах впереди, спотыкаясь на прибрежных валунах, шагает Белая Маска. Доверивший им троим свою судьбу. «В общем, он симпатичный, – думал Аксель. – Но…как же теперь…ох!»

И, однако, иного решения он не видел. Нужно было срочно поговорить с отцом.

– Кри, – вполголоса сказал Аксель, когда впереди показался пансион, – через «ресепсьон» идти не стоит. Но если нам не повезёт, и мы всё же напоремся на сеньору Мирамар, говори ей всё, кроме правды!

– А ты?

– Мне некогда слушать болтовню! Я должен найти папу. Вы с Дженни отведите Октавио ко мне в номер, умойте его…

– Я вообще-то сам привык умываться, – с достоинством вставил Октавио, очень внимательно слушавший разговор.

– Извини…Пусть умоется и подберёт себе что-нибудь из моих вещей. Не обижайся, я вовсе не хочу сказать, что ты плохо одет! – заверил он Октавио. – Но иначе будет сразу видно, что ты не турист, и к тебе начнут приставать с вопросами…Эх, если б можно было наколдовать что-нибудь подходящее! – вырвалось у него.

– Может, попробуешь? – тихонько посоветовала Кри.

– С чего вдруг? Здесь же нет усилителей…

– Тогда попытаюсь я, – И. Кри, отвернувшись от поражённого Октавио, чуть слышно пробормотала:

 
Оденься, Маска, словно ты – мой брат,
Но лучше и наряднее стократ!
 

И вдруг на одежде Октавио вспыхнули голубые искры, словно он был участником феерического гала-концерта! Когда же они погасли, вместо скромного домашнего наряда на нём был шикарнейший белый летний костюм фирмы «Найк», элегантные сандалеты и умопомрачительная кепка, где над козырьком скрестили хвосты два серебристых попугая.

– Ох…А это что? – Кри схватила оцепеневшего мальчика за смуглое запястье.

– Ну-ка… – прищурилась Дженни. – Это, Кри, называется – часы «Картье».

– Н-но…почему?! – воззвал Аксель к небесам. – Здорово, только как же ты сумела, а?

– Наверное, потому, что всякие способности со временем развиваются, – сухо сказала Дженни. – Вспомните-ка, сколько всего с вами за последнее время произошло! Вы были в Голубом Космосе и в Подземном Мире, встречались с духами и Смертями, видели в симпатичном месте чёрный камень, а сейчас возвращаетесь из ещё более симпатичного местечка…В конце концов, вы же внуки своего деда, Акси! А он умел колдовать вообще без усилителей.

– Почему же это «с вами произошло»? С нами троими! – поправил Аксель, от которого сухой тон Дженни не ускользнул. – А ну-ка, Дженни, попробуй и ты наколдовать себе что-нибудь! Скажи, например: «Хочу одеться так же, как и Маска. Пусть в первый раз поможет мне подсказка!»

– Сбрендил, что ли? – осведомилась Дженни, поджав губы. – Ну, допустим, выйдет у меня – и как я объясню это папе?

– А ты ненадолго…на минуточку! – присоединилась к брату Кри. Ей ужасно хотелось, чтобы и Дженни стала волшебницей!

Искушение было слишком велико. Дженни послушно повторила стишок, и…ничего не случилось.

– Ты, Акси, неправ! – объявила Кри, подумав. – Ещё Штрой тебе говорил: в заклятье надо верить! А тут какая же вера, раз вся надежда на чужую помощь? Попробуй, Дженни, заменить вторую строчку. Скажи так: «Мне не нужна ни помощь, ни подсказка!»

На сей раз по одежде Дженни пробежала цепочка слабых голубых искр, но тем дело и кончилось.

– Ну, не беда, – утешил Аксель. – У Кри тоже не сразу вышло! Нужно просто понять, чего тебе не хватает…Для начала и это неплохо, верно?

Дженни молча кивнула, однако лицо у неё явно прояснилось.

– Иххх… – раздалось рядом с ними слабое шипение. Все обернулись и только тут вспомнили об Октавио. Он больше не был смуглым и смотрел на них с открытым ртом, напоминая белую черноглазую рыбу в кепке.

– Прости, мы тебя не подготовили! – пробормотал Аксель. – Кри, наколдуй ему кока-колы…

– И-ихх-кх!кхм!!! – Октавио подавился кока-колой, чуть не залив свой новый наряд. – Вы…волшебники? Или это всё тоже гипноз?

– А ты бы как хотел? – осторожно спросила Кри. (Аксель и Дженни тут же выпучили глаза почище Октавио: такая осторожность была чем-то совершенно новым для неё).

– Чтоб на самом деле!

– Правда? – улыбнулась она.

– Ну конечно!

– Так вот, мы действительно волшебники. И тебя научим…

– Только не сейчас! – поспешно сказал Аксель. – Пусть сначала придёт в себя…К тому же у нас нет времени, нужно убираться с этого острова подобру-поздорову!

Октавио тут же начал с жаром молить об отмене этого решения, но всё, чего совместно с Кри добился – в зарослях, чуть в стороне от тропы, возникло из пустоты громадное трюмо, чтобы он мог хорошенько разглядеть свой новый наряд. Аксель был уверен, что этот костюмчик – лучшее приобретение Октавио за всю жизнь…к тому же ему предстоит сегодня узнать о смерти родителей…Так что юный португалец досыта навертелся перед зеркалом, хотя, по мнению того же Акселя, мог бы вести себя более по-мужски. Трюмо уничтожать не стали – пусть остаётся для туристов, которые захотят привести себя в порядок после купания. Ну и, чтоб отпугнуть какую-нибудь рысь, если она тут всё-таки заведётся. Затем все благополучно проскользнули в патио через задний двор, никого не повстречав – даже кур; бедняжек последнее время держали взаперти, и, как теперь знал Аксель, без всякого основания.

Первый, кого они увидели во дворике, был, к сожалению, не Детлеф Реннер, а Жоан. Он спешил от чёрной лестницы под окном Акселя к «ресепсьон» с таким тревожным, обалдевшим видом, что тот почувствовал: нужно его окликнуть.

– Эй, Жоан! Погоди!

Тот обернулся. Его всегда оливковое лицо имело сейчас скорее меловой оттенок.

– Здравствуй. Как ты себя чувствуешь?

– Я-то ладно, а вот Пепа… – выдавил из себя Жоан.

– Что? Что? – посыпались встревоженные вопросы. Секунду Жоан колебался, но, видимо, решив, что от Акселя всё равно не скроешь, бросил:

– Не в себе она…Может, перегрелась на солнце. С обеда её не было нигде. А сейчас пришла встрёпанная и несёт всякое…Тётя хочет в город её везти, к врачу.

– Очень хорошо, что мы тебя встретили! Слушай внимательно, Жоан. Пепа в полном порядке, и никакого ей врача не надо! Передай сеньоре Мирамар, пусть она остаётся в пансионе. Я сейчас поговорю с моим отцом, и мы оба вам всё объясним. Понял?

– Да ты-то почём… – с подозрением начал Жоан. Но тут взгляд его скользнул по Октавио и его шикарному наряду, и он запнулся. – А…это…

– Это турист. Может, он у вас поживёт немножко. Но для этого нужно, чтобы ему тут понравилось. Без шума и глупостей! Ты скажи тёте: мы просим накрыть стол за ужином ещё на одного человека.

– Скажу, – обрадованно кивнул Жоан. И заторопился, чуть прихрамывая.

Аксель глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он был рад слышать, что нашлась настоящая Пепа, но как-то не был уверен – после сегодняшнего – в своём желании видеть её. Или, может…Ведь она видела его во сне! Но ему не дали времени на раздумья.

– Вообще-то я уже здесь, – прогудел за его спиной знакомый голос. – Нам и впрямь пора поговорить, Акси…

Аксель резко повернулся и ткнулся носом в атлетический торс отца.

– Вы, значит, встретили знакомого туриста? – с еле заметным сомнением в голосе спросил Детлеф Реннер. – Добрый вечер!

– Гутен абенд, – робко сказал Октавио, не отдавая себе отчёта, что говорит на чужом языке.

– Папа, это Октавио де ла Крус! – торопливо выпалил Аксель. – Он…

– Втроём поговорим, так? – уточнил отец, видя, что сын замялся.

– Ни за что! Кри и Дженни отведут его в мой номер. Давай, Кри, бери его в работу, а я…

– А ты бери в работу меня. Может, на пляж пойдём? Хотя…крюк давать из-за этой рыси…

– Не было никакой рыси, папа! Сюда…

Аксель увёл отца в тень конюшни, и так как его рассказ отнял бы массу времени (а во всех деталях – много дней), предложил обойтись совсем без слов. Тем более, что Детлефу всегда удавались скупые и односложные вопросы, на которые его сыну почему-то никогда не удавалось так же скупо и односложно ответить. Аксель просто вложит в папину голову все свои мысли магическим способом, о’кей?

– Не знал, что ты колдуешь без усилителей, – заметил тот.

– Могу, могу, я теперь всё могу…Поехали! – И Аксель пробормотал заклятие. И замер, с тревогой следя за лицом отца.

Детлеф сморщил лоб, потёр его большой ладонью, затем глубоко и шумно вздохнул, качая головой:

– Дела-а…А ведь я чуял неладное! Ещё тогда, на шоссе, сразу, как эта чёртова сосна рухнула. Ну, рухнула она, а отчего, думаю, на «ситроене»-то ни царапинки? Хотел даже вам сказать, когда мы в номере у Кри сидели, да засомневался: может, напраслину возвожу на человека? Довёз нас всё-таки, не угробил…И вас чего зря пугать? А вы и не испугались…

В последней фразе Акселю послышался очень большой укор.

– Папа! Если б я всё тебе рассказал, ты ни за что не отпустил бы нас! И мы не спасли бы Октавио…

– Ладно! Этот разговор мы отложим до Мюнхена. Но он будет, поверь мне.

– Верю, верю, – вздохнул Аксель. – А сейчас…

– Надо выручать парня. Да. И всё-таки, что бы там ни говорили эти самые духи, а он в доме своей тётки!

– Может, даже она возьмёт его, – сказал Аксель. – Чтоб шуму не было! Сплетен и пересудов…Чтоб никто, боже упаси, не узнал, что она тоже де ла Крус. Но ему не будет здесь хорошо, папа. Поверь и ты мне! Она заставит его грести навоз с утра до вечера, и он станет прислугой Жоана.

– И что мне нужно сделать – усыновить его?

Аксель приподнялся на цыпочках и чмокнул отца в щёку.

– Только, пожалуйста, не задавай лишних вопросов типа: «А что скажет мама?» – попросил он. – Ты прекрасно знаешь, что она скажет!

– Хорошо. Тогда я спрошу другое, если ты не против. На какие средства я должен его растить? На деньги Шворка?

– Да! – твёрдо ответил Аксель, топнув ногой. – А теперь уже и Шворк не нужен. Я теперь сам могу прокормить всех сирот в мире! Только духи виноваты, что он сирота! Они свели в могилу его родителей самым подлым образом, и любой суд присудил бы им это. Жаль только, что они даже не почувствуют, как я заставил их раскошелиться! Зажрались…

– Мм…да. Наверное, в этом что-то есть, – вздохнул отец, прислонясь к дощатой стене, за которой, среди сумрака и сена, текла таинственная и злобная жизнь осла Агапито. – И мальчик, кажется, неплохой. Был бы тебе товарищ…Ну, а если тётушка не согласится?

– А ты сам с ней поговори, – предложил Аксель. – Идём на «ресепсьон»! Чтобы не утонуть в её речах, я объясню ей всё тем же способом, что и тебе.

– Но ведь Отто просил тебя хранить тайну. И ты обещал не колдовать!

– К чёрту тайны и обещания, когда речь идёт о таких вещах! Да и не скажет она никому. Никому и никогда. А чтобы тебе было спокойнее, я её слегка заколдую на этот счёт…

Про себя же он решил, что если сеньора Мирамар начнёт кочевряжиться и не захочет отпустить Октавио, то можно будет заколдовать её и не слегка…Детлеф молча покосился на него и, кажется, хотел что-то сказать, но раздумал. Ещё минуту сосредоточенно размышлял, обдумывая всё это так и сяк, затем тряхнул головой и сказал:

– Идём!

И они пошли.

Для экономии сил и времени бесконечно вымотанный Аксель послал заклятие-рассказ вперёд, не дожидаясь своего физического прибытия в холл частного пансиона «Мирамар». Он даже позаботился – впервые в своей волшебной практике – перевести мысли сеньоры в режим МВВ, чтоб у неё было время хорошенечко осознать, на что она идёт, если станет спорить. И с трепетом спрашивал себя, не увидит ли в кресле очнувшуюся от волшебного сна истинную Пепу…

Но все его тревоги были излишни. Вдова Мирамар была одна – как всегда, величественная, склоны её были задрапированы трауром, а над вершиной стелился вулканический дым. Она уже всё знала. Она уже давно приняла решение, и не жалкому акселеву волшебству было поколебать его. Тут бы и сама Смерть отступила…

– Сеньоры, – меланхолично прогудела она, встав им навстречу. – Я благодарна вам за то терпение, которое вы проявили, когда мой пансион – бесспорно, за грехи его недостойной владелицы, и только её, ибо мой покойный муж уже наказан за свои прегрешения…

«Главное – не запутаться, – сказал себе Аксель. – Не терять нить её мысли!»

– …когда мой пансион, говорю я, подвергся нашествию злых сил, устроивших адский пир на своей кухне, пока я и мои сиротки погрязали в домашней суете на моей. Акселито! Ты помог бедной душе обрести покой, и пока я жива – это твой дом. Я ничего не возьму с вас за постой… – добавила она непреклонным тоном. – Не думаю, что следующим летом эти двери откроются для новых гостей, но если чудо случится, ты и твоя семья…родная семья, – уточнила она, – сможете приезжать сюда, как на дачу…Бьембенидос!

«Зря я так про неё…» – смущённо подумал Аксель. Детлеф слушал с неослабным вниманием.

– Часть тяжести, что лежит у меня на сердце, я поверю отцу Эстебану – и, может быть, получу прощение, а остальное – той святой Сеньоре, которая никогда не простит меня. Но обо мне ли речь? – Она словно стала выше ростом, хотя это казалось невозможным. – Забудем меня и вспомним самого несчастного из всех сироток, сына моей покойной… – она слегка понизила голос и оглянулась, словно проверяя, не подслушивает ли её толпа досужих постояльцев и прихожан. – …родственницы. Сына, для которого я, нищая, к своему бесконечному сожалению, ничего не могу сделать!

– Ура! – вырвалось у Акселя. Сеньора Мирамар чуть смутилась.

– Ура? – неуверенно уточнила она. Детлеф крякнул.

– Я хотел сказать: «ура», что вы сами нуждаетесь в помощи, сеньора Мирамар! Потому что я-то как раз могу кое-что для вас сделать, – затараторил Аксель, что твоя Кри. – Нет-нет, если бы вы сумели взять к себе Октавио, я ничего не стал бы предлагать! Но я вижу, до чего вас довело отсутствие жильцов, раз уж вы вынуждены отказаться от родного пле…

– Кгм! – рыкнула сеньора.

– От бедного сиротки, – поправился Аксель, утирая пот. – Но теперь, стоит вам зайти в номер к вашему лорду, когда он гуляет, или спит – в общем, когда ваш приход не будет его беспокоить – и сказать «Аусвурф» …по-немецки это значит «Извержение» …

– Извержение? – с сомнением в голосе переспросила сеньора. – В моём пансионе?

– Ну да! И зачитать списочек, который вы будете каждый раз составлять себе сами – каких-то продуктов, или вещей, или чего хотите…и всё вам будет падать с потолка в нужном количестве! Вот.

– В нужном – значит, в любом? – снова уточнила сеньора, тяжело дыша.

– В каком хотите! Вы даже сможете открыть при вашем пансионе магазин, чтобы продавать всё это туристам. Раз уж я волшебник, а вы так вкусно кормили нас и так заботились о нашем отдыхе…

– Мой дорогой мальчик! – плача, сказала она, обнимая его. – И подумать только, что я ничем не могу вознаградить тебя…Но ничего, прощальный ужин превзойдёт все ваши ожидания! И я должна поставить ещё один прибор, не так ли?

– Да! – кивнул смущённый Аксель, стараясь освободиться из опутавших его траурных тканей. – Для…

– Жоан всё сделает! – твёрдо сказала сеньора, не дав ему закончить. – Он уже здоров. А меня ждёт кухня и бедняжка Пепа – я уложила её совсем рядом с номером милорда, ведь там такие прекрасные постели! Не знаю даже, увидимся ли мы до вашего отъезда…Но если что потребуется – малыш мне мигом передаст. Счастливого вам пути, дон Реннеро, вам и вашим ангелам-избавителям. Надеюсь, вы будете приезжать к нам каждое лето…

Она схватила из-под стойки большую плетёную корзину, вытряхнула из неё несколько мятых счетов в урночку поменьше и устремилась в коридор первого этажа. Обернулась на миг в тёмном проёме с корзиной в руках и, улыбнувшись сквозь слёзы отцу и сыну, от всего сердца закончила:

– …втроём!

Такой она и останется в его памяти, пока моря омывают прибрежные скалы и мускатный орех плывёт на юг.

– Уф! – покрутил головой Аксель. – Знаешь, пап, если мы и впрямь вернёмся на этот остров, остановимся лучше в отеле «Де Саура» …пусть там и хуже кормят.

– Привыкай, сын, – сказал Детлеф, взъерошив ему волосы. – Духи – это ещё не всё, знаешь ли…

Они пересекли патио, где их больше не ждали никакие внезапные встречи, и вернулись к себе. Дорогой Аксель гадал, как примет – и примет ли – Октавио ещё и эту внезапную перемену в его жизни. Когда он вошёл в номер, девочки были в слезах и рыдали на плече друг у дружки. Октавио с заплаканным лицом крепко спал, лёжа на кровати Акселя – в новом, уже немного мятом костюме, свесив одну руку, а другой обхватив подушку.

– Я не смогла! Я не рассказала…Я…я наколдовала так, чтоб он без слов всё узнал…С ним такое бы…было после этого… – севшим голосом сказала Кри. – Пришлось усыпить его. Тоже колдовством. А мы с Дженни поклялись, что найдём и убьём Штроя!

– Может быть, лучше сделать так, чтоб он поскорей забыл? – неуверенно предложила Дженни.

– Ты же так не думаешь, – вздохнул Аксель. – А у нас с тобой, Кри, появился брат – если он, конечно, захочет…

Сама Кри явно хотела – судя по слабой улыбке сквозь слёзы.

Октавио не трогали до ужина, и не тронули бы дальше, но он проснулся. Он больше не плакал, и когда Детлеф увёл его в свой номер для разговора, вышел оттуда спокойным. Однако это было спокойствие автомата.

– Ему нужно время, – тихо сказал Детлеф Акселю, Кри и Дженни. – Он очень благодарен вам за всё и, конечно, едет с нами. Хотел пойти и взглянуть на домик Диниша, но я объяснил, что не стоит ему сейчас там бродить. По-моему, у него есть характер. Только не напоминайте ему ни о чём, ладно? А я после ужина позвоню маме. Чёрт, как же теперь быть? У парня ни документов, ни билета…

– Не волнуйся, папа, – успокоил Аксель. – Предоставь всё своим детям. Октавио летит с нами без проблем!

Как показали дальнейшие события, он был не совсем прав…

Прощальный ужин в пансионе состоялся раньше обычного, чтобы у отъезжающих было время спокойно сложить вещи. Он и впрямь не имел себе равных, включая все блюда средиземноморской кухни и многое другое. Одного только не было на этом ужине – сеньоры Мирамар, и один только Эрих Винтер толком сознавал, что он ест. (Но и он уже получил инструкции и не лез к гостю с вопросами). Жоан выбивался из сил, угождая едокам, а особенно – бывшему врагу; может быть, даже он каким-то труднообъяснимым путём узнал, что ссорился с Акселем вовсе не из-за Пепы? Как бы то ни было, он получил от взрослых очень щедрые чаевые. Затем, ещё до свечей и ночных мотыльков, Детлеф отправился звонить, а остальные разошлись по номерам. Стараясь хоть немножко отвлечь Октавио от его мыслей, Аксель наколдовал ему два кожаных чемодана, а в них – целую груду вещей, которую охотно заимел бы и сам. Тот вяло мигал и еле слышно благодарил. Но вскоре, услышав громкое восклицание Акселя, девочки ворвались в комнату и застали его у открытого окна с листком золотой фольги в руках. Сидящий на подоконнике Октавио глядел на листок с вполне осмысленным недоумением.