Текст книги "Колымский котлован. Из записок гидростроителя"

Автор книги: Леонид Кокоулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

– Соедините меня с главным, – попросил он.

– Соединяю, – ответили по селектору.

– Слушаю вас, – в ту же минуту донесся глуховатый голос издалека.

Начальник порта передал нашу просьбу.

– Хорошо! – еще глуше донеслось по селектору. – Если заказчик оплатит холостой прогон вертолета до места работы, как с полной загрузкой в оба конца, то через неделю машина прибудет в заданный район. Стоимость МИ-6 на внешней подвеске найдете в прейскуранте.

– Как это – с полной загрузкой? – не выдержал Димка. – Это же дутых шестнадцать тонн груза. Вы что, товарищи?..

– У меня все, – селектор замолчал.

– Слышали? – поднял глаза начальник порта. – Решайте, товарищи, решайте. Я вас не задерживаю.

– Грабеж, – негодовал Димка, когда мы вышли на улицу. – Обдираловка среди бела дня…

– Ладно тебе. Говорил бы там.

– А ты чего молчал, дед? Это же хамство…

– Что я должен – рядиться, как на базаре?

– А как ты думал, что на них закона нет…

– Придет время, будем иметь свои вертолеты, тогда все станет на свое место. Вертолетная колонна. Понял?!

– Понял, чем дедка бабку донял, – зло бросил Димка.

– Не заводись бесплодно. Качаем деньги из кармана в карман, одно ведь государство.

– Только и всего? – поклонился Димка. – Нет, дед, нет этому оправдания.

– Ну ладно. Решили. Это единственный выход. Что теперь-то орать на улице.

– Не помню, то ли Петр Первый, то ли кто, – миролюбиво заговорил Димка, – спрашивает своих солдат: «Как вас кормят, служивые?» – «Недокармливают, царь-батюшка», – отвечают в один голос. Дал им царь прибавку, опять спрашивает. Ответ тот же. Подумал-подумал и велел перед строем все начальство полковое построить, а на краю поставил солдата. Зачерпнул царь пригоршню муки – и в руки полковника, тот муку насыпал в ладоши следующего, так они передавали ее по строю, а пока до солдата дошла, так едва ладони припудрила.

– Ну и примерчик. И при чем здесь Петр Первый со своей мукой?

– Притом. Пока опоры поставят, то так ошкурят.

– Пример не из той оперы – не подходит. Лучше скажи, где ждать вертолет будем?

– Не здесь же. Собираемся принимать, а посадочная площадка где? Почитай-ка инструкцию. Тут и флажки, и песок, и огнетушители.

…Утро было ярким. Мороз накалил воздух до хруста. Пощелкивали стены домов. Мы наладили котомки, достали из-под снега лыжи и уже собрались в путь, но тут Димке на глаза попали нарты. Они были прислонены к забору кверху полозьями. То ли их геологи бросили, то ли старатели.

– Возьмем, дед? – вдруг предложил Димка.

– На черта они нам, тащиться…

– А что мы выболели? Прихватим ребятам в магазине свежих продуктов.

– Ладно. Нагружай.

Воз получился – впору лошади увезти. Димка потяг через плечо, лыжи на нарты. Вышли за Дражный, на лыжи. По мари нарты скользили – потяга ни разу не натянули. Но вот полезли мы на кручу, тут уж воз стал из нас выжимать пот. Димка к полозу пристроил на скрутки две палки: одну впереди, другую сзади. Палку в руки, грудью на ремень. Я толкаю нарты за палку сзади. Юзим и снова карабкаемся.

– Давай, Димка, что пуп надрывать…

У Димки только шея бугрится, красная, да глаза вот-вот из орбит покатятся в снег.

– Ты, дед, пушки через Альпы не таскал, а предок мой таскал и ни одной не бросил. Ты ставь, дед, лыжу поперек горы, ступом, ступом иди…

Только на третий день перевалили хребты и вышли, на скат своей горы.

И тут Димка горько вздохнул:

– Смотри, дед, словно Мамай прошел.

Весь косогор был изорван тягачами. Наверное, пытались станки поднять.

– Ну куда на такой крутяк. Только технику рвали. – В голосе бригадира обида. Ты хоть поддерживай, дед, нарту, а то занесет, как того зайца.

Откинувшись назад, Димка упирается, едва сдерживает воз. Видно, как палка водит из стороны в сторону Димкино сильное тело. По тракторной колее навстречу карабкается Андрей, машет руками, кричит. И парни повыскакивали без шапок из палатки.

– Осторожнее – стекло, – предупреждает Димка.

Талип по-хозяйски ощупал воз, пощелкал языком.

Взял у Димки потяг. Андрей сразу ко мне.

– Дед, а Нельсон выдру поймал! Она рыбу ест. Ландорики вовсе не берет. А у нас хлеб кончился. Хлебаем без хлеба… Ты, дед, женился, да?

– Откуда ты взял?

– Мужики говорили. Дед бросил нас, женился.

– Слушай их, они наговорят.

– Я и так слушаюсь, – округлил глаза Андрей. – Будешь, дед? – Андрей вынул из-за пазухи кусок лепешки. – Бери!..

Я помогаю Андрею подсесть на воз.

– Держись, а то эти коняги разнесут. – Пацан крепко хватается за увязку, и мы юзим вниз. Собаки заходятся лаем, хватают за пятки.

Около палатки отдышались. Стряхиваем снег с шапок, соскребаем его со спины. Он уже коркой взялся. Прибежал из-за реки Нельсон, и все вместе пошли в палатку.

– Нельсон, дед, тут рвал и метал, – бросил на ходу Славка. – Все тросы оборвали, а воз и по сей там…

Талип сразу на стол кастрюлю, чашки, ложки, соль. Пока мы едим, парни курят, переговариваются. Талип все подливает, подгорячивает. Нельсон сидит с краю на лавке, сцепив узловатые крепкие руки. Пальцы схвачены так, что побелели ногти. Нервничает адмирал. Но первым разговор не начнет.

Димка обеими руками держит кружку, рассматривает стол, будто впервые видит.

– Чай будешь? – Талип ставит – перед Нельсоном большую эмалированную кружку. От кружки поднимается пахучий пар, но Нельсон вроде не видит. Даже шапку не снял, так в шапке и сидит.

Я допиваю чай и опрокидываю кружку кверх дном.

– Кружка зад показал, значит, шабаш, – замечает Талип.

Поворачиваюсь к Нельсону.

– Вертолет встречать готовься.

– А что его встречать. Прилетит – мимо не пройдет.

– Площадку готовь.

– В какую дырку опоры будешь втыкать?

Действительно, пока ни одной скважины не забурили. Даже станки на пикеты не смогли затащить.

– Снег вертолетом обдувать станешь или пот с наших лбов, – развивает мысль Нельсон. – Так лбы как коленка, – приподнимает он шапку. – Ты, Дюжев, тумана не напускай, если что надумал – выкладывай, если нечего предложить, так и скажи.

Ребята насторожились.

– Скат к реке видел, знаешь?

– Вот-вот. Стрижу гнезда не прилепить, а мы захотели станки поднять…

– Плохо. Не смогли справиться.

– Что уж тут хорошего, – в голосе адмирала металл. – «Разулись» – порвали тросы, угробили водила… Сдается мне, что ты не за свое дело взялся, Антон. Не за свое, Дюжев. – Нельсон шумно отдышался. – Надо шевелить мозгой. – Нельсон ткнул пальцем в потолок. – Решать вопросы там.

В палатке наступила такая тишина, что стало слышно, как скребется в трубу поземка.

– Всему предел есть, Дюжев, – заключил Нельсон и уставил на меня глаз.

Вот так. Что и сказать, что ответить. Сижу, жую спичку.

– Ну, дак как? – повышает голос Нельсон.

– Да вот так. Вертолетом подадим станки, – сказал и не услышал себя.

– Вертолетом? – переспросил Нельсон.

Чувствую, как лэповцы впились в меня глазами. За сказанное отвечать надо. Болтунам не прощается.

– Ну, ну, – подстегивает Нельсон…

– Сдемонтируем станок, разделим напополам. И МИ-6 возьмет, подаст на пикет… А собрать недолго… – Стараюсь говорить как можно спокойнее, но голос выдает.

– Это тебе только пришло в голову или предвидел? – оттаяв, переспрашивает Нельсон.

– Другого выхода не вижу, если есть, предлагай. И менять сию минуту производителя работ тоже не представляется возможным, потерпеть придется… – Нельсон будто не слышит моих слов, подкуривает потухшую папироску и сверлит меня глазом.

– А во что обойдется вертолет, интересовался? Ну, допустим, час работы на наружной подвеске сколько? Я тебе скажу – без малого две тысячи. Перегон: каждый час – тысячу двести рублей… Вот и крути, сколько выйдет? А за опоры что получим, сколько закроешь по форме? Сожрет нас, проглотит без соли эта стрекоза… А чем дальше будем жить, Дюжев?

Парни заерзали на лавках, ждут моего ответа.

– Ну, живы будем – не помрем! Заказчик обещал компенсировать.

– Чем?

– Закроют мост, временную переправу…

– Мост, говоришь? – Нельсон прищурил глаз. – Мост, говоришь? А не изворачиваться не можем?

– А иначе ты как хотел, – подсказал Славка, – хочешь жить, умей вертеться.

– В своем-то государстве изворачиваться, – кривит рот Нельсон.

– Не изворачиваться, а проявлять смекалку, инициативу, – не удержался Димка. – Мы что, для себя, в свой карман?

– В том-то и дело, Дмитрий. Я разве сказал – в свой. Ну загребем гроши, у кого? Заказчик-то что, капиталист! Сколько стоит вертолет, чтобы поставить опоры? Пять, шесть, ну семь тысяч, а мост – семьдесят. И план, и заказчик на коне, премии, медали… А материал на этот мост куда пойдет? Нет, Дюжев, с тебя надо спросить, ты ведь зарплату не за красивые глаза получаешь. Почему отсиживался? Не ставил вопросы раньше. Знал, что будем брать Анюй?! Не по-хозяйски ведем дело.

– Ну хватил, Нельсон, нашел крайнего…

– Постой, – перебивает Нельсон Славку. – Скажи тогда, Вячеслав, где твоя совесть рабочего, хозяина…

– А-а, – отмахнулся Славка.

– Стало быть, у нас все есть, кроме совести, значит, – не о чем говорить?! – Адмирал резко встал, шагнул к выходу, будто боднул дверь и вышел из палатки.

– Тоже деятель, – бросил кто-то из дальнего угла.

– Заткнись, – не оборачиваясь, сказал Славка.

Все сразу зашумели, заговорили, загалдели.

– Тише, – поднялся Димка. – Нельсон-то прав, ты учти, дед! – Димка раскинул на ветки спальник и стал разуваться. – Сказано же, площадку готовить, – бросил Димка и полез в мешок.

– Ты, дед, не расстраивайся, – подсел ко мне Славка. – Об чем речь? Натурально, пусть заказчик голову ломает. Хоть мосты, хоть дуги, хоть тюльку гнет, нам-то что. Нам надо, пока дрыхнет подо льдом Анюй, брать его. А то потом будем локти кусать.

– Нам, Славка, с тобой до всего есть деле, мы же люди…

– Надо смотреть, а мы даже очень близко смотрим, – вступает в разговор Талип. – Нельсон правильный человек. Почему, дед, не учитывал смету, надо было взрывников тащить, ямка делать.

– Что-то я тут недодумал… Вы, ребята, правы…

Димка высунул из мешка нос.

– Славка, ступайте демонтировать станок, а то нагрянет вертолет – глазами лупать будем.

– Разделить станок? Тоже скажешь, бугор. Это тебе не крупа – рассыпал на две кучки, и готово. Слушай, дед, а если с умом, то можно и вовсе не разбирать. Снять со станка гусеницы и мачту отсоединить. Мы же его на пикете гонять не будем.

– Верно, Слава. – Димка даже из мешка высунулся. – Вячеслав Иванович, сделай одолжение, сбегай, скажи Нельсону, а то ведь разбросает станок по кускам. Потом не соберешь.

– А что здесь такого, и схожу.

– Нет, ребята, дремать потом будем, – Димка пружинисто выпрямился в свой саженный рост, надернул штаны, застегнулся. – Я пошел.

– Ты, дед, брось-ка кости в мой мешок, отойди немного и приходи. А мы перестроим артиллерию – готовность номер один. Талип, иди со своими, вяжи анкерную опору, где-нибудь в сторонке выбери площадку и вяжи.

Через минуту палатка опустела. В печке трещало смолье, а от самой двери тянуло холодом.

«Где же Андрюха? Наверное, у Полины Павловны обитает», – только подумал, а он на пороге.

– Дед, а Нельсон утопил выдру.

– Как утопил?

– Да-а, утопил, – надул губы пацан.

– Не утопил, а выпустил в воду. Выдры ведь в воде живут, там их дом, как у щук.

Андрей уставился не мигая.

– Она же не рыба? У нее зубы ого-го…

– А что это у тебя с рукой?

– Тяпнула. Я ее хотел погладить, а она… Полина Павловна говорит, она скарлатина водянистая. Дед, она блестит, – оживился Андрей, – будто ее автолом надраили. Ты бы тоже захотел ее погладить.

– Понятно. Это Полина Павловна велела выпустить выдру, да?

Андрей кивнул.

– Выдра, дед, ведь перестала есть, – тут же он заступился за Подину Павловну.

Я притянул к себе пацана.

– Не переживай, выдры всегда, едят только живую рыбу, а где ей живой набраться?

– Ловили бы – вон же река, – с готовностью подхватил Андрей.

– У нас что, по-твоему, рыболовецкий колхоз, пусть сама добывает.

Слово «колхоз» смешит Андрея, он жмется ко мне.

– Пусть ловит. А нам надо опоры ставить. Да, дед! А мы тут без тебя станок выволакивали. Я тоже помогал, крутил «шарманку».

– Значит, через полиспаст лебедкой?

Андрей кивает.

– Все дружно наваливались. – Нельсон сказал, – что без меня бы не вышло дело, честно, дед. Я наваливался изо всей силы. А когда станок показался из воды, дядя Слава, трактором по тросу его подхватил, выворотил. Молодцы, да?! Нельсон сказал – молодцы. – Андрей смотрит с надеждой на меня.

– Мне он пока еще не говорил.

– Скажет. А ты че, дед, клюешь, спать захотел, да? Давай я тебя укрою шубой…

Февраль. Солнце на лето, зима на мороз. Все ярче проступают синие пятна наледи, злее по ночам трещит, ухает лед. На Анюе лишь в полдень вытягиваются острые сосульки, и виснут на солнечной стороне. В это время начинает растекаться по реке горьковатый дух тальников и сладкий настой таволжника.

Нельсон и Димка на лыжах исходили оба берега и только под самым склоном горы отыскали небольшую площадку. Нельсон вымерял ее шагами. Димка ставил по углам флаги, утаптывал у их основания снег. И когда обозначился квадрат, приказал бульдозеристу утюжить площадку. Бульдозер сбрил кустарник, сгреб искрящийся на солнце снег, оголил полосу сто пятьдесят на двести шагов.

– Ну вот, аэродром готов. Дело за вертолетом, – сказал Нельсон.

Посадочная площадка соответствовала техническим условиям, только недоставало противопожарных средств. Зато она хорошо просматривалась со всех сторон. К площадке прирезали еще кусок, очистили от снега, притащили буровые станки. Нельсон с бурильщиками занялся «утопленником»; сушили паяльной лампой двигатель, компрессор, перебирали пускатели, меняли винтовые тросы.

Сдемонтированные стрелы, гусеницы застропили, чтобы потом, когда нагрянет вертолет, не пороть горячку.

Федя на берегу со своим звеном собирал высоковольтную анкерную опору. Талип тоже монтирует анкер. Феде хорошо видно, как у Талипа идет дело. Поплюет он на руки, и стук топора еще азартнее, отчаяннее стреляет по реке…

Первыми звук мотора уловили собаки: забеспокоились, заскулили… Славка поставил на ветер ухо.

– Ну так и есть, – сказал он, – колматит.

Все как гуси вытянули в небо шеи. Через минуту из-за гольца на горизонте повис бочонком вертолет. Славка подбросил шапку. Весь лагерь пришел в движение.

Вертолет облетел окрестность, покружился над нашей стоянкой, словно раздумывая. Зашел еще на круг, потом уж снизился, повисел над площадкой и тихонько опустился на нашу землю. Флаги пламенем плескались на снегу. Вертолет заглох, и лопасти стали затихать. Мы с Димкой подбежали к нему. Дверь отворилась, и по трубчатой лесенке сошли пилоты.

– Куда забрались! – сказал, здороваясь, командир вертолета. – Если бы не линия, не нашли… – Командир обернулся и что-то сказал пилоту. Тут же открылся задний люк, и из вертолета посыпались бочки. Мы стали откатывать их в сторонку и ставить на попа.

– Что-то не видно котлованов? Куда ставить опоры? – поинтересовались пилоты.

– Вначале надо станки на пикеты подать.

– Только и всего? У нас предписание опоры ставить.

– Опоры тоже ставить будем, но вначале станки.

– Ждать, пока забурите? – командир достал сигарету. – Ждать мы не можем, не рассчитывайте на нас. Перенесем станки и уходим. Подпишете заявку?

– Подпишем, куда денемся. Не сию же минуту улетаете… Поужинайте, свежая рыба есть – ленок, таймень…

– Ужин надо еще заработать, – поулыбался командир. – Перенесем станки, покормите.

– Все готово. Цепляй – и вира! – горячо вмешивается Димка.

– Такелажники у нас свои, стропить будем сами, – объясняет бортинженер. – Показывайте, куда подавать груз?

Пока стропили станок, Димка уже был на пикете – машет оттуда.

– Уберите его, пусть поставит метку-колышек – и марш! А то мы его сожжем. Мороз-то какой, – предупреждает командир.

Из вертолета вышел человек в шлеме со смотровым экраном, за спиной рация.

– Он будет работать, – кивнул командир…

Летчики поднялись в вертолет, убрали за собой лестницу, прикрыли плотно двери. Заработал двигатель и стал раскручивать обвисшие лопасти. Набирая ход, лопасти выправились, шепот их перешел в свист, и лопасти образовали гигантскую воронку. Вертолет оторвался от земли и повис над станком, повисел несколько, подхватил станок и невесомо поплыл в синеву неба. Описал полукруг и – сразу на пикет. Поднялось облако снега. Что происходило дальше, мы не видели. Когда же вертолет вырвался из снежного плена и снежная пыль рассеялась, на пикете стоял станок.

Вертолет снова завис над площадкой, взял стрелу и снова понес на пикет. И так до тех пор, пока не подал оба станка, стрелы. Сваи тоже подхватил, снес и положил рядом со станками. Водогрейные баки-печи стропили в последнюю очередь. Солнце уже свалилось за гору. Воздух выстеклил горизонт, и гольцы стали похожи на отдельные пики. А когда вертолет закончил работу и опустился на посадочную площадку, от земли уже поднялась хмарь, зашторила распадки.

– Все, – сказал командир, – не хватит светлого времени. Поужинаем в Дражном.

– Может, все-таки останетесь до утра, за ночь, думаю, забурим…

– Мы ведь не сию минуту народились на свет, – отрезал командир, – тут же неделю как минимум вам надо. У вас же станки разобраны, пикеты не «обжиты», что морочить голову…

Весть о том, что летчики отказываются ждать до утра, облетела весь лагерь.

Обе бригады обступили вертолет. Прибежал и Нельсон, протолкался к лесенке.

– Что же это такое, други мои?! – тяжело дыша, обратился он к летчикам. – Как же это так получается, ни у шубы рукав… Рудники без «напруги» – без свету сидят. Линия пусковая, государственное дело…

– Не можем мы, представьте себе, – вы же взрослые люди…

– А есть среди вас коммунисты? – спрашивает Нельсон.

– Я коммунист, – отвечает командир.

– Даю слово коммуниста-лэповца, что к утру скважины будут, – выпаливает Нельсон.

– Ну что же, попробую, запросить разрешение, – сказал командир и скрылся за дверью.

Мы ждем решения под лопастями вертолета…

Наконец в дверях появились летчики.

– Охрану обеспечите? – крикнул командир.

– Пожалуйста, хоть взвод поставим.

Летчики засмеялись.

– Взвод не надо, а в журнале распишетесь. И не мешало бы перекусить.

Федя вызвался проводить экипаж.

– Еда на столе, ждет вас, – сказал Федя. – И поспать есть где, занимайте любую койку, нонче никого не будет ни в вагонах, ни в палатке.

– Ну, вот что, мужики, – сказал я, – с восходом солнца чтобы скважины были…

Площадка сразу опустела. Поглядел на пикет. Облепили его монтажники, бурильщики, плотники от подошвы до макушки. Тянут кабели, набивают снегом водогрейные баки, собирают станки, волокут дрова… На другой стороне реки тоже шевелится гора. Пригляделся. Около опоры Федины ребята пожоги кладут – огонь разводят.

– Что это они надумали? – прибежал и Федя, подоспел как раз.

– Видишь ли, дед, опора-то на живульку собрана. Одна видимость. Ни один болт как следует не закреплен. Решили кострами подсветить, затянуть гайки…

– Что же ты, Федор?! Талип вон уже закончил.

– Поглядим, поглядим…

– Давай, ребята, – звеньевой берет ключи.

У Нельсона уже над станком маячит стрела. У Славки не видно стрелы, то ли разглядеть ее мешают густые сумерки. Через речку карабкаюсь по склону на пикет.

– Ну что вы тут, Славка? Телитесь!

В ответ улыбка.

– Один секунд, мы, дед, «зарядили», запасовали тросы на земле, только осталось кнопку нажать.

– Ну так нажимайте!

Славка включил рубильник. Взвизгнули пускатели, завращался барабан – набирает трос. Стрела, оторвалась от земли, поползла кверху. Как только стрела встала вертикально, монтажники «поймали» винты и зажимы.

Бурильщик включил главный рубильник, и сразу взлетел снаряд. Вздрогнула под ногой земля.

– Воду, воду давай, – кричит Славка.

– Вода, вот вода, – и бурильщик ведром льет в скважину горячую воду. Снаряд почавкал и стал зарываться в скалу.

…Что это, у меня в ушах двоится, что ли? Эхо? Вышел на взлобок, послушал. Станок работает на противоположной горе у Нельсона…

Талип опору уже собрал и всем звеном здесь на пикете. Димка определил ему работенку.

– Грей воду и подживляй костры, чтобы было тепло и светло!

– И мухи не кусали, да? – добавил Талип.

Костры палить, снег в баки засыпать – куда ни шло, а вот дрова на такую кручу затаскивать, по пояс брести в снегу это работенка: телогрейка на спине насквозь мокрая.

Славка с двумя бурильщиками бьют скважины, таскают воду, с ног до головы в пульпе. У Славки только зубы сверкают да белки глаз – прокоптился весь. Димка с линейщиками сваи кантует: восьмиметровые лиственничные комли. В ходу ваги, ломы. Димка уже телогрейку сбросил. Станок со скважины на скважину через вагу перемещает. И не заметили, как зарумянился восток, заалела краюшка неба. Я разбил последние поперечники под сваи. Притащился повар с лепешками, с горячим чаем. Похватали на ходу лепешки. Славка за пазуху сунул пару штук.

– А то остынут. Ну я побег.

– Давай, давай, Слава!

– Дед, иди сюда! – кричит Димка.

Подхожу.

– Видишь?!

– Вижу. На последнюю скважину не вмещается станок, зависает в полгусеницы. Стоим, вздыхаем.

– Ряж рубить надо, – подсказывает Талип.

Надо. Другого выхода нет.

Всей бригадой скатились вниз, заарканили на веревки хлыст, поперли в гору. Уже и мы телогрейки долой. Затащили несколько лесин. Талип со своим звеном с ходу за топоры. Славка сбегал к Нельсону, принес скобы. Вяжем ряж. Связали, сшили скобами. Надвинули станок, тютелька в тютельку встал. Бьем последнюю скважину.

Вертолетчики тоже копошатся на аэродроме. Прогревают машину. Командир помахал нам – зовет.

Мы с Талипом съюзили с пикета. Командир подает руку мне и Талипу.

– Моя фамилия Фролов, – говорит командир, – Александр Андреевич. Покажете опору?

– Вот она, спящая красавица!

– Да-а, красавица, – летчик задумывается. – Мы такие опоры не ставили, не приходилось. Ставили «Помки», американской конструкции; одна стоечная опора с шарнирным седлом на растяжках. Против вашей – метелка…

Подоспел Нельсон. Если бы не заговорил, командир бы его ни за что не признал: Нельсон с головы до пят в пульпе.

– У нас все готово, – докладывает Нельсон. – Станок с пикета опустили вниз, чтобы не мешал… Можно начинать…

Командир отошел к вертолету, постояли они всем экипажем, постояли и полезли в вертолет. От них отделился и направился к нам сигнальщик – такелажник в шлеме с рацией за плечами – ларингофоном. Летчики запустили двигатели, разогрели лопасти и подняли машину в воздух. Вертолет облетел круг, потом зашел на один пикет, повисел, на другой зашел, повисел и уж тогда подлетел к анкеру и утонул. А когда показался снова, под брюхом у него висела опора. Вертолет описал полукруг и зашел на пикет и снова затонул в снежной мгле… Но что-то у командира не получалось. Вертолет снова поднял опору, и так три раза подряд мостился на пикет, каждый раз оставляя за собой снежные взрывы, и наконец принес опору на взлетную полосу.

– Ничего не получается, – сказал командир, утирая с лица пот. – Не хватает силы у такелажника, не может направить опору в створ. Рады бы, да вот, к сожалению, – развел руки командир.

– Поможем! Разрешите?

Командир долгим взглядом посмотрел на Димку.

– Не могу тобой рисковать, парень, не имею права, были бы шлемы…

– Принеси одеяло, – шепнул я Талипу, – и захвати веревку.

Талип принес суконное одеяло. Его тут же раскроили на ленты. Я обмотал шею, голову, лицо, оставил только глаза. Взял веревку.

– Ну что же, – сказал командир, – попробуем, убедитесь сами.

Мы забрались с сигнальщиком на пикет и помахали оттуда. Вертолет зашел над нами, а когда анкер приблизился и коснулся земли, вертолета не стало видно. Я почувствовал, что меня прожигает мороз сквозь ватник. Немеет тело. В снежном вихре едва подобрался к такелажнику. Мы ухватились за «свечу», силясь направить опору в створ. Вертолет, трепеща каждой жилкой, держит опору. Дрожь передается по «свече».

– Пятьсот, четыреста, триста сантиметров. Левее, левее, – просит сигнальщик в ларингофон. Мы наваливаемся, но и нам не хватает силы завести стойку за сваю.

И вертолет уносит опять с собой опору. Я бегу на площадку.

– Есть предложение, – говорю командиру. – Подайте опору не вертикально, а с наклоном в сторону горы. Мы ее тогда удержим в створе, совместим первые пары стоек со сваями, засверлим, схватим на болт, и когда вы опустите опору, перестроим, возьмем за траверсу, и вы поднимете анкер как на шарнире. Тогда мы сможем вторую пару стоек схватить хомутами.

– Мысль правильная, – поддержал командир, – но понадобится для этой операции четыре человека…

– Разрешите мне, – сказал Нельсон, и взял у Талипа ленту от одеяла.

Я обернулся: кого бы еще взять? Димка стоит уже закутанный. Его придирчиво осматривает Талип.

– Мы готовы, – говорю командиру, – только хорошенько прицельтесь, попадите на сваи…

– В том-то и дело, – отвечает командир, – что как только входим в эту снежную кашу, теряем, ориентир, полагаемся целиком на сигнальщика. Сейчас дозаправимся и попробуем еще разок.

Пока заправляли вертолет, мы заволокли на пикеты стяжные болты, хомуты, подключили и занесли дрель. С замирающим сердцем следили, как вертолет поднял опору, зашел на круг, прицелился и завис над пикетом и стал снижаться. Мы в восемь рук направляем опору в створ. Сигнальщик считает миллиметры, – когда первые стойки совместились со сваями и анкер успокоился, Димка включил дрель. Мы с Нельсоном помогаем, поддерживаем дрель, приготовили болт. Я натягиваю Димке повыше повязку. Димка просверлил за одну проходку стойку и сваю, мы вгоняем болт и подбираемся к другой паре стоек и тоже просверливаем отверстие, прошиваем болтом. Сигнальщик подает команду – «майна». Мы сползаем по откосу. Вертолет прижимается к земле. Как только опора распласталась, легла на землю и трос ослаб, такелажник перенес трос, застропил опору за верхнюю траверсу – и вертолет стал набирать высоту. Пошла за ним и опора, описывая дугу на шарнире. Ей никуда не деться. И мы снова плаваем в снежной метели и чувствуем, как отдаляется вертолет, ослабевают снежные потоки. И как только анкерная опора встает вертикально, вторые стойки совмещаются со сваями, хватаем их хомутами и накручиваем гайки.

Подъем анкера – две минуты, а вся операция длилась десять, но нам кажется гораздо дольше… Еще десять долгих минут, и на другом берегу взметнулась тоже анкерная опора. Летчики вышли из вертолета взмокшие, как из бани… Анюй взят. Переправа застолблена…