Текст книги "Ночь накануне (ЛП)"

Автор книги: Лайза (Лиза) Джексон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– Кейтлин?

Голос Адама привел ее в чувство. Вернул в комнату с увядающими цветами и знакомыми обоями, с остывшей решеткой на мраморном камине и пианино, на полированной поверхности которого стояла фотография Джейми. К мужчине, встревоженно смотрящему на нее.

– Ты в порядке?

Она кивнула, но, должно быть, не поверив, он притянул ее к себе, крепко обнял. Они полулежали на диване, тесно прижавшись, она поверх него.

– Все наладится.

Он легко поцеловал ее в лоб, и женщина почувствовала, что тает. Его руки были сильными. Положив голову ему на грудь, она услышала ровное, успокаивающее биение его сердца, почувствовала слабый запах какого-то лосьона после бритья.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

– О, ну конечно, – поддразнила она.

– Поверь мне, – он поцеловал ее в макушку. – Некоторые вещи нужно просто принимать на веру.

Она усмехнулась, понимая ироничность ситуации.

– Красиво говоришь.Ты даже не веришь мне, когда я рассказываю о сестре.

– Я пытаюсь, – сказал он, и ей захотелось поверить ему. Повернув голову, чтобы посмотреть ему в глаза, Кейтлин не смогла не коснуться его губ своими. Она почувствовала вкус виски, вина и мужчины. Застонав и закрыв глаза, Адам впился поцелуем в ее рот, его руки запутались в ее волосах.

Не делай этого, Кейтлин, включи мозги.

Но она проигнорировала противный голосок, звучащий у нее в голове, не устояв перед жаждой почувствовать мужское прикосновение, быть желанной. Ее рот приоткрылся, и язык Адама скользнул внутрь, лаская верхнее небо, в то время как он крепко прижимал ее к своему телу. Ее грудь покалывало, кожа пылала. Тесно прижатая к нему в месте соединения ног, сквозь одежду она почувствовала его эрекцию, становившуюся все сильнее, по мере того как их поцелуй делался более глубоким. Он нашел застежку на ее платье, и Кейтлин без возражений позволила расстегнуть молнию и обнажить спину. Его пальцы легко двинулись вниз вдоль позвоночника, скользнули между ягодиц.

Ее сердце забилось в два раза быстрее, она ощутила, как глубоко внутри возникло едва уловимое чувство, жаждущее и требующее большего.

– Кейтлин, – произнес он, его голос был низким и хриплым, лоб покрылся мелкими бисеринками пота. – Мы не должны.

– Знаю, – но она не поверила ему и поцеловала в уголок рта.

– У нас могут быть проблемы.

– Только если мы допустим это, – прошептала она, снова целуя его. Она чувствовала его жар, его желание, так похожие на ее собственные, пульсировавшие в сгустившемся между ними воздухе, в их крови. Он окончательно сдался, когда она прижалась к нему, и ее длинное платье задралось.

– Боже, помоги мне, – выдавил он, когда взявшись за подол ее платья и потянув его вверх, коснулся кончиками пальцев ее бедер. Его желание было очевидным. Пока Адам раздевал их, Кейтлин, целуя его губы, глаза и нос, растворялась в его запахе и вкусе. Мужчина торопливо стянул с нее платье через голову, расстегнул лифчик, и скинул с себя рубашку и брюки. Не было больше ни возражений, ни беспокойства о соблюдении правил. Срывая с нее трусики и лифчик, он целовал ее так, словно вообще не собирался останавливаться. От нетерпения сердце Кейтлин выскакивало из груди, кровь шумела в ушах. Заставив ее сесть на себя верхом, он, приподнимая свои бедра, врывался в нее снизу. Лаская ее грудь, Адам предъявлял на Кейтлин свои права, пока она охватывала его широко расставленными ногами.

Во время их долгого, крепкого поцелуя его глаза были закрыты. Воздух между ними уплотнился, а жар, излучаемый их телами, казалось, можно было потрогать руками. Ее пульс участился, дыхание стало прерывистым. Женщина почувствовала, как темные волны возбуждения захлестнули ее.

Они двигались все быстрее и быстрее.Комната кружилась перед глазами бешено… стремительно. Ее соски набухли и затвердели от его прикосновений, а когда он нагнулся и взял один из них в рот, она закричала. Ее дыхание было быстрым и поверхностным, мысли путались. Казалось, что воздух вокруг них искрился. Закрыв глаза, она чувствовала, как внутри нарастает желание, всепоглощающее, доставляющее наслаждение. Он знал, где прикоснуться к ней, знал, как…

– О… о… о, Боже, Адам! – вскрикнула она, когда первая волна оргазма накрыла ее. Подхватив ее, она забросила Кейтлин в другое время и пространство. Ее глаза закрылись, и на мгновение она покинула свое тело. Не могла прийти в себя, не могла дышать.

Она почувствовала, как сокращаются мышцы Адама, лежащего под ней.

Зарычав, он впился пальцами в ее ягодицы.

Он растворился в ней. А она, открыв глаза, посмотрела на этого незнакомца, все еще находящегося в ней. Вздрогнув, она с трудом моргнула. А потом Келли поняла, что произошло.

Кейтлин, идиотка, занималась любовью с этим мужчиной… своим психиатром. Боже, ну и дела, думала Келли, все еще сидя на нем. Ох, он выглядел довольно хорошо, – рельефный мужчина и все такое. Чертов Адонис с квадратным подбородком, умным взглядом и совершенным телом. Именно таких типов – с подобными физическими данными – и любила Келли. Кейтлин парней выбирать умеет, это уж точно. Келли слегка качнулась, и он застонал. Ох, как ей нравится обладать абсолютной сексуальной властью над мужчиной.

Это что-то неповторимое.

– Кейтлин? – позвал он, и она порочно улыбнулась.

Если бы он только знал. Кейтлин давно уже ушла… и не вернется еще несколько часов, а то и дней.

– М-м-м.

– Иди сюда, – сказал он вполголоса, устраивая ее рядом с собой и обнимая в изнеможении. Боже, как он предсказуем. Поколебавшись, Келли легла и начала играть с росшими на его груди волосками. Наслаждаясь тем фактом,что он не имел никакого представления о происшедшей замене, о том, что ее личность взяла верх над слабой и ноющей тряпкой Кейтлин – вечной жертвой. Прижавшись к его груди, она чувствовала, как его руки обнимают и ласкают ее плечи, а дыхание шевелит ее волосы. Так романтично, и так чертовски глупо. Но она может подыграть, а Адам никогда не узнает.

Нагнувшись, она поцеловала его сосок. Его глаза распахнулись, словно он был удивлен тем, что она смогла так быстро восстановиться и снова стать игривой и решительной. Хотя ведь с другой стороны, он совсем не знал ее, не понимал, с каким огнем играет. Глядя ему прямо в глаза, она кончиком языка обвела его сосок, и он втянул в себя воздух.

– Скажи мне, Адам, – хрипло спросила она, – тебе понравилось?

__________________

[1] La-Z-Boy(Лей-зи-бой) Товарный знак раскладного кресла производства одноименной компании (La-Z-BoyInc.), г. Монро, шт. Мичиган.

[2] "Атланта брэйвс" (Atlanta Braves – "Храбрецы Атланты") – бейсбольная команда из г. Атланты, штат Джорджия, входящая в Западное отделение Национальной бейсбольной лиги.

[3] "Нью-Йорк метс" (New York Mets – "Нью-Йоркские горожане") – бейсбольная команда из г. Нью-Йорка, входящая в Восточное отделение Национальной бейсбольной лиги.

[4] Плацебо – безвредное вещество, по внешнему виду имитирующее какое-либо лекарственное средство; прописывается для успокоения больного.

Глава 29

Рид взглянул на часы: шел уже первый час ночи. А психотерапевт Кейтлин находился в ее доме уже почти три часа. Чем они там заняты?

Ничем хорошим. Как говорил его старик, после полуночи ничего хорошего не происходит. Риду было тогда шестнадцать, и он считал своего отца идиотом, но теперь, оглядываясь назад, он считал, что старик был прав. Мужчина побарабанил пальцами по рулю, решив отказаться от глотка кофе, купленного с час назад в круглосуточном магазине, в котором работал прыщавый парень, выглядевший при лампах дневного освещения бледным и больным как героиновый наркоман. Рид чуть было не купил у него пачку сигарет, но затем передумал. Сейчас же, когда детектив сидел, уставившись в ночь, ему хотелось убить за возможность покурить.

Рид сменил Моррисет несколько часов назад и почти завидовал, что ей необходимо обратно к детям, своей маленькой семье. Почти. Он наблюдал, как она умудряется совмещать свои обязанности амбициозного полицейского и жизнь матери-одиночки, и удивлялся, откуда у нее берется столько энергии.

“Никотин и кофеин”, – так она ответила, когда Рид спросил ее об этом. “Это мой выбор наркотиков, а главное – они совершенно легальны”.

Прямо сейчас он мог бы воспользоваться обоими. Детектив подавил зевок и подумывал уже идти домой: здесь ничего не происходило. Важной новостью этого вечера стало известие, что Люсиль Васкес обнаружили в доме ее сестры во Флориде. Пожилая женщина устала и была напугана, и годами собиралась уехать из Саванны, но не бежала от чего-либо, заверила она Рида, когда ответила на его звонок, разбудивший ее. Люсиль уже несколько лет собиралась съездить к своей сестре. На самом деле, она планировала вернуться к похоронам. Ей просто была нужна передышка от всех этих дурных предзнаменований, смертей и напряженной работы, которой женщина занималась на протяжении большей части своей жизни.

– Я в порядке, – заверила его Люсиль, но когда он спросил ее о дочери, вспомнив о звонке детектива Монтойи из Нового Орлеана, она тихо ответила. – Мы уже не так близки, как раньше. – И добавила, – Марта собиралась приехать ко мне на Рождество, чтобы попытаться наладить взаимоотношения, но поскольку она так и не появилась, то я посчитала, что дочь передумала. Ничего странного. Такое уже бывало, когда она не общалась со мной где-то полтора года: ни открыток на день рождения, ни звонков на День матери или подарков на Рождество, вообще ничего. Но такая уж она есть.

Когда Рид объяснил интерес Монтойи к Марте, то Люсиль вздохнула. – По ней так и не скажешь. Как, наверное, и о любом другом ребенке. Не знаю. Проблемы с ней начались, как только она родилась. Я сделала все возможное, чтобы поднять Марту, но что поделаешь? Сейчас дети творят, что хотят. – Она продолжила длинный и скучный перечень причитаний в защиту своих материнских качеств, и когда Рид наконец повесил трубку, он знал о Марте Васкес не многим больше, чем ранее. Девушка пропала без вести, она направлялась в Саванну, но так здесь и не появилась. Ее мать не была обеспокоена этим фактом, так что, возможно, и ему не следует беспокоиться.

В доме началось какое-то движение. Открылась входная дверь. Освещенный светом из коридора, психотерапевт страстно поцеловал вдову и затем почти побежал к машине. Рид наблюдал за ними и гадал, что за фейерверки запускали эти двое. Он раздумывал, стоит ли ему поехать за Хантом, выяснить, что тот замышляет. Или остаться и дальше следить за домом.

Постепенно в доме погас свет, начиная с первого этажа. По-видимому, Кейтлин Бандо легла спать. Одна. Так почему, если они были любовниками, Хант не остался на ночь?

Рид посмотрел на часы и снова стал ждать. Прошло десять минут, двадцать. Он зевнул. Просидев полчаса в полной темноте, Рид решил, что с него хватит и поехал домой. Ему не платили за слежку за ней, и только его любопытство и упорство не давали ему заснуть и удерживали на улице. А завтра ему предстоит длинный день. Он в последний раз бросил взгляд на темные окна, включил зажигание и поехал. Когда Рид проезжал мимо ее дома, ему показалось, что одна из занавесок заколыхалась, но возможно это была лишь игра воображения. Рид приехал домой, снял одежду, включил таймер на телевизоре в спальне и лег спать.

Он уснул спустя несколько минут, так и не узнав, что Кейтлин Бандо наблюдала за ним через окно, терпеливо ожидая его ухода, а затем, удостоверившись, что он уже не вернется, тихо выскользнула в ночь.

Отморозки выстроились у сцены в “Киске в сапожках”. Сидя за невысокой стойкой, обрамлявшей танцпол, и кто-то, может, и поглощал содержимое своих тарелок, но все без исключения наливались спиртным, курили, шутили и пускали слюни, пока Шугар исполняла свой номер. Она высоко вскинула ногу, чуть не потеряв туфлю на пятидюймовой шпильке, затем прижалась к шесту в центре сцены, скользя по нему, словно по любовнику, двигаясь вверх и вниз, выставляя напоказ свою классную задницу.

Росс врубил басы на аудиосистеме, а пара ребят в джинсах, рубашках и подтяжках, стоя позади первого ряда постоянных клиентов, двигались под пульсирующий ритм так, чтобы она могла их заметить. Как будто она уделила бы им минутку днем. Или ночью. Извращенцы, все поголовно.

Шугар извивалась под огнями, двигаясь к шесту, и даже узнала нескольких завсегдатаев. Парни, которым она была обязана своим куском хлеба с маслом, однако никогда не поощряла их, одаривая не более чем намеком на улыбку. Их деньги могли оплачивать счета, но ей совершенно не хотелось очутиться в ситуации, когда кто-то захочет встречаться с ней, или еще хуже, помешается на ней. Ей приходилось слышать о танцовщицах со своими собственными сталкерами.

Ты подохнешь!

Голос в телефонной трубке, казалось, вибрировал, проходя через стропила этого старого бара, и отражался эхом в ее мозгу. Возможно, одного из них она уже зацепила… одного их тех извращенцев, что таращились на нее и фантазировали. Как насчет того лысеющего парня, который постоянно сидел в углу возле сцены? Или мужчины с седеющей бородкой и злобными глазками, который дожидался момента, когда она снимет блузку и юбку, клал наличные перед ней на сцену, и жадно пялился на ее грудь, пока она наклонялась, что бы собрать их. Однажды Шугар видел, как он сложил банкноты и облизал их сгиб своим длинным острым языком, не отрываясь глядя ей в глаза. Он ее пугал. В другой раз какой-то азиат, стоявший в тени, навел на нее палец, словно дуло пистолета, прицелившись прямо ей в промежность.

Ей надо завязывать с такой жизнью и побыстрее, пока она ее не засосала окончательно. Она повела головой и провела руками по бедрам.

Деньги Монтгомери – вот ее билет к свободе и респектабельности. Шугар крутанулась вокруг шеста, позволив волосам взметнуться за спиной.

И в этом момент она увидела его.

Глубоко в тени за угловым столиком, стоящим вдалеке от сцены. Его взгляд следил за каждым ее движением. Вожделея. Желая. Мужчина, которого она с удовольствием впустила к себе в постель, хотя и тщетно пыталась не пускать в сердце.

Он был респектабельным.

У него были деньги.

Он входил в элиту Саваны.

И все же он ее хотел, она видела это в его глазах, в напряженных уголках губ. Он ненавидел ее способ зарабатывать себе на жизнь, но он манил его. Дразнил и возбуждал. Итак, она покажет шоу специально для него, отбросив рутину обычного выступления. Приникнув к шесту и убедившись, что он крепко упирается ей меж двух половинок зада, она коснулась груди и начала теребить соски, выгибаясь и водя языком по губам. Гул одобрения пронесся по толпе, но они не знали, что Шугар танцует только для одного мужчины, и хотя она собирала деньги, оставленные на линолеуме у ее ног, и даже покачивала своими грудями и задом перед носом мужиков, пускавших слюни, она мысленно трахала того здоровяка позади. Человека, привыкшего к восхищению так же, как и к своей униформе.

Он был женат, но это не делало его менее привлекательным для нее. Она повернулась, выставив ягодицы, и, крепко сжав их, лизнула шест. Шугар почти почувствовала дрожь, пробравшую его перед тем, как он откинулся на спинку стула, стиснув в одной руке рюмку, а другую незаметно спрятав в карман.

Музыка закончилась, и Шугар послала прямо ему воздушный поцелуй, хотя всякий из присутствующих счел, что она хотела каждого из них. Боже, если бы они только знали, как она презирает их всех. Они вызывали у нее отвращение. И ничто не могло этого изменить. Она соблазняюще сошла со сцены, скрывшись за занавесом, надела халат и промокнула лицо ватным тампоном.

Он не часто приходил сюда, и никогда по выходным, когда толпа была плотнее, и существовал шанс быть узнанным. Но те несколько раз, когда он появлялся, послужили сигналом. Шугар знала, что через считанные минуты мужчина проберется за кулисы в паршивенькую комнатушку, в народе известную как «гримерка», дав взятку вышибале, пока другая девушка в это же самое время будет заводить толпу. Прижмет ее к туалетному столику, вытащит свой член из брюк и повернет ее так, что ей придется смотреть в зеркало, пока он будет брать ее сзади.

Без малейшего протеста с ее стороны, он будет толкаться в нее. Его член будет твердым, возбудившись от ее танца. Секс будет быстрым, без всякого намека на романтику.

Она увидит его покрасневшее лицо и услышит хриплое дыхание, и будет притворяться, что завелась от его возбуждения.

Но у нее это не выходило. Да и как могло? С коробочками косметики и краем туалетного столика, впивающимися в живот, оставшимися лампочками по периметру зеркала, раскаленными и подчеркивающими ее унизительную позу, в результате чего она будет чувствовать себя дешевкой. Грязной. Использованной. Если кто-нибудь поднимет занавес, то их мгновенно заметят, или если танцовщица придет задолго до начала своего выступления, произойдет то же самое. А уж если мимо будет проходить владелец заведения, то ее любовнику придется заплатить огромную взятку, при этом сама Шугар станет законной добычей хозяина, жалкого слизняка по имени Бадди Хьюз. А что бы он держал рот на замке, Бадди запросит с нее те же самые услуги, которые она охотно оказывала своему женатому любовнику.

И эта мысль встала поперек горла.

Шугар гордилась тем, что она была одной из немногих “девочек Бадди”, которая не дала ему. И ей бы хотелось сохранить этот статус, пока она не сможет наложить руки на некоторую часть денег дедушки Бенедикта, после чего послать и Бадди, и прочих убогих, кто к ней клеился.

За пульсирующим гулом музыки Шугар услышала, как открылась задняя дверь, и ее любовник быстро подошел. Его шляпа была надвинута почти на глаза.

– Я видел твое выступление, – произнес он и засунул руку ей под халат, нашаривая грудь. Небольшая, но острая боль пронзила ее, а соски мгновенно отвердели. Он был груб, но не слишком.

– Да?

– Это было только для меня.

– Правда? А откуда ты знаешь? – дразнила она, смотря снизу вверх.

– Ты бываешь такой забавной.

– Хммм.

– И стервой. – Снова щипок.

– А еще я умею управляться с тобой, – огрызнулась Шугар, увидев огонь в его глазах. Высокий, атлетичный, довольно сильный, чтобы закружить ее на месте, поднять на плечо или взгромоздить на свой толстый член, сплошные отполированные мускулы и острый ум.

– Давай посмотрим, – сказал мужчина и сбросил ее халат на пол, оставляя девушку в одних стрингах и накладках на сосках. Развернув и уперев ее в стол, наклоняя вперед, расстегнул молнию и ремень на брюках, и, настойчиво скользя мокрым членом около стрингов, вошел в нее.

Шугар дернулась, но он схватил ее за грудь, сорвав кисточки на накладках своими большими мясистыми руками, возбудившись так быстро, словно слишком долго сдерживался.

Легкая боль обожгла ее, но ей скорее это понравилось. Но только от него. Даже когда он шлепал ее по заднице. – Вот так, детка, – произнес он, придавив ее сильнее, хрипя от удовольствия. Она выгнулась, зная, что ему нравится, когда она поддавала задом.

– Тебе ведь это нравится, – прорычал мужчина, наклонившись вперед. Он прикусил кожу на ее шее, не слишком сильно для того, чтобы проколоть кожу, но достаточно, чтобы показать, кто здесь хозяин. Застонав в нужный момент, Шугар почувствовала, как ускоряется его темп, услышала звуки музыки по другую сторону тонкой перегородки, его громкий рык, перекрывавший свист и крики толпы, когда он кончил, задыхаясь и хрипя, и навалился на нее. Она увидела его красное, потное лицо в зеркале и на мгновение почувствовала отвращение.

Шугар лежала под ним, держась за край столика для опоры, волосы растрепаны, лицо покраснело, глаза пустые. Одним словом шлюха, на что всегда и намекал Дики Рей. Ни для толпы, ни для своего босса, а для этого конкретного мужчины, который никогда не любил ее. И не потому, что она ему не нравилась, а потому, что Шугар просто не его класса. Она была предназначена только для секса. Не для того, что бы покрасоваться. И ни в коем случае для брака. Шугар была меньше, чем флиртом или короткой связью. Она была тем человеком, с которым он мог воплотить в жизнь свои сексуальные фантазии. Кем-то, кого он мог бы отшлепать, или налить на нее шампанское, чтобы затем слизать его. Она сделала бы для него все что угодно, и он знал это. В результате, мужчина ощущал себя могущественным и это, помимо секса, было тем, чего он так жаждал. Шугар понимала это, но сомневалась, что он являлся таким на самом деле.

Когда ее любовник застегнул молнию на брюках и расправил рубашку, танцовщица ощутила стыд, поднявшийся ровно до того самого места на ее шее, где он недавно прикусил ей кожу.

Она нашла свой халат, накинула на плечи. Главное униженно не поинтересоваться: “Когда я увижу тебя снова”.

– Это было здорово, – произнес он, едва улыбнувшись, когда привел себя в порядок и застегнул ремень. – Очень здорово.

– Да.

Он положил маленькую коробочку на туалетный столик, небольшой подарок, который она не откроет, пока мужчина не выскользнет в ночь. Это не деньги и никогда не были ими, какая-нибудь недорогая женская безделушка. Ничего долговечного, но хорошо что, вообще подарил что-нибудь. Он погладил ее по ягодицам и ушел.

И только потом, когда она рассматривала серебряную серьгу для пирсинга, Шугар вдруг поняла, что он ни разу не поцеловал ее. Ни разу во время их короткой интерлюдии. Там и речи не шло о нежности или о любви. Только о грубом, животном сексе. И хотя поначалу ее заводило то, что она трахает одного из самых влиятельных людей города, сейчас ей было просто противно, или, по крайней мере, она не питала никаких иллюзий. Он легко бы мог иметь с дюжину подружек, танцующих для него в “Шелковой Кисточке” или в «Диво-стрип», или в любом другом месте, куда бы его ни привела работа, в месте, где мужчина мог бы скрыться от бдительных глаз своей жены. Она понятия не имела, чем занимался ее любовник в свободное от работы время. Все, в чем она была действительно уверена, так это в том, что он всегда был твердый как камень и изменял своей жене без малейших угрызений совести.

Что за потаскун.

Ей ужасно хотелось пойти домой, плеснуть себе немного холодной водки и как следует отмокнуть в душе. Чтобы смыть пот. Смыть грязь. Избавиться от чувства, что она впустую тратит свою жизнь. Найти Крикет.

Шугар все сильнее и сильнее беспокоилась о своей неуправляемой сестре. С тех пор как Крикет последний раз была дома, прошло уже больше двух дней, и Шугар не получала от нее никаких вестей. Никаких. В самом по себе исчезновении не было ничего необычного, но вот в сочетании со странными звонками и молчанием в трубке, оно заставляло ее нервничать. А что, если с сестрой действительно что-то случилось?

Она даже сказала об этом Дики Рэю, который ответил ей, что Шугар слишком сильно беспокоится. Тоже мне новость.

– Боже, Шугар, дай девчонке немного передохнуть, – заявил он, пытаясь установить новый ремень вентилятора на свою машину. Он высунулся из-под капота машины и посмотрел на нее, затем вытер испачканные руки засаленной тряпкой и прищелкнул языком. – Позволь ей жить своей жизнью. Ей не нужно, чтобы ты кудахтала над ней как наседка. А телефонные звонки наверняка от извращенцев, для которых ты танцуешь. Не нужно быть гребаным профессором, чтобы это понять!

И она позволила ему закрыть на этом тему. Дики Рэй был идиотом. С самого своего рождения, словно у него контакты в голове не срабатывали. Вероятно, он был зачат от Кэмерона и, следовательно, в нем было достаточно кровосмесительных генов Монтгомери, чтобы сделать его дураком. Она читала о подобном, и ее это тревожило. Но в данном случае, Дики Рэй был действительно прав. Шугар дергалась по любому поводу.

Но она никак не могла избавиться от ощущения, что случилось что-то плохое. Очень плохое.

Когда она шла через темный коридор клуба, то споткнулась о ведро со шваброй, успев восстановить равновесие, и выругалась себе под нос. Спустилась по короткой лестнице к задней двери заведения, где висевший разбитый знак аварийного выхода давал лишь немного зеленоватого света. На улице было немногим лучше: ночь стояла ясная, но темная. И тихая, почти жуткая.

Стоянка была пустой, за исключением одно единственного автомобиля.

Старого «шевроле» Крикет.

И ее сестра была за рулем.

Слава Богу!

И что, черт побери, ее младшая сестра делает в этой части города посреди ночи?

Возможно, ищет способ раздобыть на дозу или уже под кайфом.

Ну, это уже просто безумие.

Шугар направилась к машине, намереваясь вправить Крикет мозги. Она пробралась через колдобины на стоянке, в спешке подвернув лодыжку. – О, черт! Проклятье! – Это была не ее ночь.

Подойдя к «хэтчбэку», она постучала в окно водителя, но Крикет не отреагировала. Она просто была в наркотическом опьянении и спала, что не вызывало сомнений. В темноте салона ее кожа казалась белой, хотя на ней были и какие-то пятна. Темные, красноватые рубцы и полосы грязи. Похоже, Крикет уже долгое время торчала и у нее была тяжелая реакция. При этой мысли Шугар снова начала беспокоиться. – Эй, – позвала она. Но ответа не последовало. Она попыталась открыть дверь, но та была заблокирована. – Черт побери, Крикет, открывай!

Она наклонилась к машине и заметила в отражении на стекле какое-то движение в тени у себя за спиной. К ней бесшумно метнулась какая-то фигура. Дерьмо! Вероятно, один из клиентов, скрывавшийся за мусорным контейнером, надеялся мельком увидеть ее. Оглянувшись через плечо, Шугар обратилась к преследователю:

– Послушай, извращенец. Меня это не интересует.

И тут ее вдавило в машину.

– Уф! – у нее перехватило дух. Затем ее голова врезалась в дверь автомобиля. Затылок взорвался болью. Ее сумочка полетела на парковку. – Какого хрена? – она не могла разглядеть человека, напавшего на нее. Ее лицо было прижато к боку «шеви». Затем ей в рот засунули мерзкую на вкус тряпку, не давшую ей закричать.

Что, черт побери, происходит? Крикет сдела в машине, а этот болван собирался – что? Изнасиловать ее? Черт!

Страх заставил бежать ее кровь быстрее. Она боролась изо всех сил. Шугар была сильной и отлично сложенной, а часы занятий танцами сделали ее крепкой, но она не могла двинуться. Ее рука была так сильно выкручена за спину, что еще немного, и она выскочит из сустава.

Паника овладела ею. Этого не могло быть!

Крикет! Ради Бога, сделай что-нибудь! Почему она не двигается? Почему, черт побери, она не шевелится?! Почему у нее такие стеклянные глаза… и ее кожа была такой бледной под этими рубцами… множеством рубцов по всему лицу. О, черт! О, нет! О, Боже, нет, нет, нет!

Наконец, до нее дошло. Она царапалась и пыталась закричать, но было уже слишком поздно. К ее носу прижали еще одну тряпку, и она отпрянула от запаха эфира. Ее тело уже не слушалось команд мозга, колени подогнулись, а руки и ноги, казалось, налились свинцом. Даже ее разум перестал работать. Огни парковки медленно поплыли у нее над головой, словно движущиеся точки на темном небосклоне.

Напор сзади ослабел. Шугар медленно соскользнула по боку потрепанного «шевроле» Крикет на испещренный выбоинами асфальт. Она смутно сознавала, что напавший… нет, напавшая?...на нее матерится и шарит по стоянке, пытаясь отыскать высыпавшееся из упавшей сумочки Шугар содержимое.

Женщина уже не беспокоилась… ее тело оцепенело… мысли плыли,… она даже не боялась, хотя была уверена, что ей следовало бы.

У нее почти не возникло сомнений, что она вот-вот умрет.

Глава 30

Рид вытащил отчет о вскрытии Ребекки Уэйд из факса и сразу же углубился в чтение. Возможной причиной смерти была заявлена асфиксия, а не утопление. Сначала ее задушили, вырезали ей язык и положили его в пустую сумочку жертвы, и только после этого труп был сброшен в воду.

И кому же могло понадобиться столько возиться?

Тому, кто хотел этим что-то сказать.

Вы же не будете отрезать часть тела, заворачивать ее в проклятую оберточную пленку и укладывать его в дизайнерскую кожаную сумку, если не хотите немного покрасоваться, подразнить копов, сказав: «Эй, вы! Посмотрите сюда! Это сделал я, идиоты. Я умнее вас!»

Он вновь налил себе чашку кофе в комнате отдыха, кивнув парочке усталых полицейских. Продолжая изучать отчет, Рид направился к себе в кабинет. Как только детали о смерти Ребекки Уэйд станут известными, пресса налетит на семью Монтгомери, как вороны на раздавленное на дороге животное. Поднимутся суматоха и разговоры о серийном убийце, который сосредоточился на людях, связанных с семьей Монтгомери. Вероятно, будет создана специальная группа для расследования произошедших убийств, а затем дело заберет себе ФБР. Что может оказаться не такой уж плохой идеей. Конечно, между ведомствами всегда бывали склоки по поводу разграничения полномочий и борьбы за власть, но по большей части он ничего не имел против федералов.

Риду уже приходилось работать с Витой «Мэрилин» Каталанотто, региональным представителем ФБР. Она была неплоха, только немного напористая. Ну, хорошо, наверно очень напористая. Она переехала из Бронкса в Нью-Йорке, что многое объясняло. Боже, в последнее время ему стало казаться, что он буквально окружен женщинами-полицейскими. Все это дерьмо типа равных возможностей.

За его дверью гудела офисная техника, звонили телефоны. Кто-то рассказывал непристойный анекдот, Рид уловил только его концовку, из кабинок возле ряда окон донесся взрыв смеха. Он не обращал на все это внимания, слишком много мыслей крутилось в голове. И все об убийствах в семье Монтгомери.

Дочь Кейтлин Бандо, ее мать, отец, муж и даже психотерапевт были мертвы, как и некоторые из братьев и сестер. Казалось, что приближаться к недавно овдовевшей миссис Бандо было просто опасно.

Услышав шаги возле своей открытой двери, Рид поднял голову. К нему прямой наводкой направлялся высокий, решительный мужчина. Черты его лица не были резкими, оттенок кожи намекал на латиноамериканские гены, а подбородок под темной аккуратной эспаньолкой был твердым.

– Вы Рид? – поинтересовался он, сверкнув бриллиантовой сережкой-гвоздиком, но его глаза были серьезны. Снаружи стояла жара как в аду, но молодой пижон был одет во все черное и кожу. На первый взгляд Рид отнес бы его к бандитам, но скрывавшаяся под развязностью серьезность в выражении лица позволяла предположить нечто совершено противоположное.

– Верно, – выпрямился Рид.

– Рубен Монтойя, полиция Нового Орлеана, – мужчина раскрыл свой бумажник, и Рид бросил беглый взгляд на значок, похожий на настоящий. – Я слышал, что Люсиль Васкес покинула город. – Монтойя убрал значок во внутренний карман куртки.

– Все верно, – Рид указал на стул своему коллеге. – Но она объявилась у своей сестры во Флориде. Вы разыскиваете ее дочь, Марту? Я прав?

Что-то промелькнуло в темных глазах Монтойи, а его губы раздвинулись, обнажив белоснежные зубы.