Текст книги "Ночь накануне (ЛП)"
Автор книги: Лайза (Лиза) Джексон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)
– Кажется, мое время кончилось.
– У меня еще не так много пациентов.
– Может, мне направить к вам остальных членов моей семьи? Мы можем обеспечить работой вас и еще пять психологов на всю оставшуюся жизнь.
Улыбаясь с наигранным недоверием, не желая, чтобы она поняла, что он уже прочитал каждую страницу, которую смог найти о ней, Адам снял свои очки и протер их платком.
– Если доктор Уэйд позвонит вам, передайте ей привет, хорошо? – Она бросила скомканную салфетку в мусорную корзину сбоку от кресла.
– Если она позвонит, – пообещал он, помещая на нос очки для чтения и ощущая укол совести из-за обмана. Казалось, что все эти дни, он только и делал, что притягивал правду за уши, или искажал ее, или вообще полностью ею поступался. Но Адам не мог быть честен с ней, пока не узнает то, что ему необходимо знать.
Она поспешно выписала чек и передала ему.
– Я обналичу его, когда придет страховой платеж, – пообещал он, чувствуя себя даже еще более виноватым.
– Хорошо, – Кейтлин улыбнулась ему застенчивой улыбкой, которая тронула его так, как он того не ожидал, – Спасибо, доктор Хант.
– Адам, – настаивал он. – Мне нравится неофициальное обращение.
– Тогда Адам. – Она коротко кивнула, и вот он уже стоит на пороге офиса Ребекки, наблюдая, как Кейтлин спешит вниз по ступенькам, ни разу не оглянувшись назад через плечо. Господи, она – интригующая женщина. Красивая, умная и беспокойная. Очень беспокойная.
Он взглянул на чек, на росчерк ее подписи, зная, что она начинает доверять ему. Адам вздрогнул от еще одного острого укола вины.
Возможно, его бабушка была права. Не существует оправдания для лжи. Он может порвать чек прямо сейчас, или может использовать его, чтобы получить немного больше информации о Кейтлин Монтгомери и, следовательно, возможно, и о Ребекке Уэйд. Он не сомневался ни секунды, просто ровно сложил чек и сунул в бумажник.
* * *
Сидя за столом в своем тайном месте, Атропос закрыла глаза. Ей был необходим покой. Ей был необходим отдых.
Нужно успокоить ярость, которая жгла и терзала ее. Она подумала о льде и снеге, о безмятежном времени, когда напряженная работа будет закончена. Медленно, начиная с кончиков пальцев ног, она расслабила каждый мускул своего тела, вверх от стоп к туловищу, позволив рукам и плечам обмякнуть, отпуская напряжение мышц лица, очищая разум.
Ей нужна была ясная голова. Спокойная. Беспощадная. Она не могла позволить себе совершить ошибку. Не сейчас... не после стольких лет планирования. Когда ее разум снова стал свободным, она встала и уставилась на скелетообразное семейное древо, которое воздвигла. Там, на соответствующей, неумолимой ветви, был Кэмерон.
Сын.
И отец.
Ныне дух, не такой уж и святой.
Он умер за рулем своего «порше», когда не вписался в поворот и соскользнул в болото, где и утонул. Он был на пути к Купер Бискейн, своей любовнице, и, как было угодно судьбе, Кэмерон в этом безумном несчастном случае, потерял не только свою жизнь, но и одно из своих яичек. Похоже, его отсекло, когда мужчину вышвырнуло через лобовое стекло; осколки усеивали его мошонку. Эта деталь не попала в прессу; не было упоминания о потере яичка ни в одной из статей, которые Атропос так тщательно вырезала из каждой газеты, что сообщали о смерти Кэмерона. Фото Монтгомери было обрезано, затем помещено на фамильное древо. Цвета немного поблекли, но это был моментальный снимок мужчины с его тремя внебрачными детьми... Шугар, Дики Рэем и Крикет. Атропос не была уверена, что они все его, но даже если и не наверняка, то очень возможно.
Да, Кэмерон заслужил свой конец.
Другая ветвь принадлежала Чарльзу. Самому старшему сыну. Золотой мальчик, который не мог поступать неправильно. Одаренный спортсмен, выпускник колледжа и, ко всему прочему, ему досталась внешность его гордого отца. Чарльза с раннего детства готовили управлять семейным бизнесом. К сожалению, однажды в День Благодарения его подстрелил из лука заблудившийся охотник. Атропос улыбнулась, уставившись на его переделанную фотографию. Чарльз стоял над убитым трофеем, мертвым медведем, первым животным, которого он убил из своего лука. Фото, конечно, было изрезано, затем аккуратно собрано снова так, что выглядело, будто это медведь убил Чарльза.
Как подходяще. Просто подобная интерпретация скорее казалась отражением естественного порядка вещей.
Были и другие заполненные ветви, но у Атропос не имелось времени, чтобы насладиться каждым убийством. Не тогда, когда еще надо переделать столько работы. Она задумалась, понимал ли хоть кто-нибудь – полиция или члены семьи Монтгомери – что убийства не были случайными, что причины смерти были спланированы до совершенства, что в каждой заключалась крупица иронии. Как просто было бы купить ворованный пистолет и застрелить ее жертвы, когда они были одни. Но не это было целью. Не просто отнятие жизни, но искусство убийства, вот что было важным, так, чтобы каждая жертва осознала, что скоро умрет от ее руки. В те последние агонизирующие, ужасающие мгновения жизни обреченные должны были знать, что их судьба решена. У них нет шанса на спасение.
Это был трепет.
Это было мастерство.
Магия.
Блеск.
Она чувствовала себя лучше, когда смотрела на древо смерти. Кровь пела в венах. Атропос ощущала биение своего сердца, трепещущего от предвкушения следующего убийства.
Она снова посмотрела на искромсанный торс Джошуа Бандо. Большего ублюдка еще не знала эта земля. Он заслуживал намного худшего, чем получил. И тупая полиция даже не выяснила наверняка, что он был убит. Это раздражало. Немного прессы насытило бы ее жажду признания... Жажду, которая всегда подталкивала ее. Несколько уже собранных газетных вырезок были жалкими, не стоящими ее усилий.
Она снова посмотрела на древо. Скоро его сучковатые и смертоносные ветви будут заполнены. Часы тикают. Еще многое надо сделать. Тихими мягкими шагами Атропос подошла к столу и вынула из ящика моментальные снимки. Осторожно, как если бы это были карты Таро, она перетасовала их и разложила на столе веером картинкой вниз. Вышел месяц из тумана... Вынул ножик из кармана...буду резать... буду бить... Все равно тебе не жить...
Осторожно выбрала одну фотографию и перевернула.
Фото Аманды.
Родилась второй по старшинству. Умная, красивая, успешная.
Аманда Монтгомери Драммонд. С собственными мелкими демонами... или демоницами. Да, настал черед самой старшей дочери.
На снимке Аманда в теннисной юбке и топе прислонилась к полированному крылу своей радости и гордости: маленькой спортивной машине, вишнево-красному «Триумфу» 1976 года выпуска – марки TR-6 [2]– подарок отца, сделанный задолго до его преждевременной кончины в результате несчастного случая. Ее глаза были скрыты за солнечными очками, улыбка – широкая, красно-коричневые волосы собраны сзади в конский хвост. Высокая, спортивная, одаренная... Имея две профилирующие дисциплины в колледже, она выпустилась с высшей наградой summa cum laude [3] и обеспечила себе выбор учебного заведения: медицина или юриспруденция.
Будучи женщиной по натуре не сострадательной, но из тех, у кого есть талант к зарабатыванию денег, она выбрала юриспруденцию. Что, возможно, было как раз правильно: из нее вышел бы ужасный врач.
– Твой черед, – произнесла Атропос улыбающейся на фото Аманде. – Удивится ли семья? Или, возможно, лишь возможно, они почувствуют облегчение? Ты действительно стерва, ты ведь знаешь. – Она нашла нить жизни Аманды Монтгомери, уже подрезанную и готовую.
То, что Атропос запланировала для Аманды, гарантированно привлечет внимание семьи. Она начала собирать снимки, но в спешке уронила два из них на пол. Они порхнули и перевернулись вверх ногами, коснувшись плиток пола.
Два снимка. На первом была Кейтлин ребенком. Она смеялась, откинув голову назад, качаясь на старой веревке, которая свисала с крепкой ветки виргинского дуба, росшего над рекой. На втором была Бернеда, мать, стоящая со сложенными на сердце руками перед именинным тортом с ярко горящими семьюдесятью пятью свечами. Люсиль стояла прямо за ней, вне центра внимания, где она всегда и была. Вечно заботясь о других, притом, что о ней никогда никто не заботился.
Что ж, пришло время, чтобы Люсиль получила свободу.
Мать должна встретить собственную судьбу. Она нашла нить жизни Бернеды... та была обрезана просто идеально.
Что же до Кейтлин…
Атропос нашла красную с черным нить ее жизни и вздохнула.
На данный момент Кейтлин спасена. Но только на этот раз.
Но ненадолго. Атропос снова взглянула на снимок и на обтрепанную веревку, за которую ничего не подозревающая Кейтлин цеплялась изо всех сил. Как подходяще. Атропос провела пальцем по нити жизни Кейтлин... Она была лишь немногим длиннее нити ее матери.
Ребенок на снимке, казалось, улыбался ей.
Глупая, глупая маленькая девочка.
____________
Примечания
[1] СВДС – Синдром внезапной детской смерти.
[2] Triumth TR6 – английская марка шестицилиндрового спортивного автомобиля (150 л.с., макс. скорость 193 км/ч, объем двигателя 2,498 м куб.) выпускался с 1969 по 1976 гг.
[3] Латинские награды, который представляют собой фразы на латыни, показывающие уровень отличия при получении академической награды.
Чаще всего выделяют три типа латинских наград (в порядке увеличения отличия):
– cum laude (кум ляуде) – с почётом;
– magna cum laude (магна кум ляуде) – с большим почётом;
– summa cum laude (сумма кум ляуде) – с наибольшим почётом.
Обычно уровень отличия указан в дипломе. Как правило, учебное заведение имеет чёткие правила для данных наград, зафиксированные в уставе. Латинские награды были введены в 1881 году в Англии, а позже получили распространение и в США.
Глава 13
– Где вы были в ту ночь, когда умер ваш муж? – этого «неожиданного» вопроса Кейтлин боялась больше всего. Рассеянно ероша шерсть Оскара, она сидела за своим кухонным столом, офицеры Рид и Морисетт сидели напротив.
– Мне кажется, я уже говорила, что выходила прогуляться, – ответила она.
Когда ей позвонил офицер Рид и попросил разрешения приехать, она согласилась. А теперь сомневалась в правильности этого решения, размышляя: а не стоило ли настоять на присутствии адвоката.
– Мы с сестрой собирались встретиться в баре. В «Трясине», что внизу, на берегу реки. Но ее загрузили работой, и я в одиночестве коротала там время.
– И в ту ночь вы ни разу не подъезжали к дому вашего мужа?
– Когда-то он был и моим домом, – машинально ответила она и почувствовала подозрительность обоих офицеров. А почему бы и нет? Разве не обычное дело, когда убийцей оказывается кто-то из членов семьи?
– Полагаю, – произнесла она, пытаясь встать. – Мне лучше позвонить адвокату.
Ее собеседница, чьи волосы торчали в разные стороны, пожала плечами:
– Ну, если вы думаете, что вам это необходимо…Впрочем, мы просто хотим задать вам несколько вопросов.
Кожу Кейтлин стало покалывать от страха.
– На самом деле я немного туманно...расплывчато помню события того вечера. Кажется, я уже говорила об этом.
– Почему?
Кейтлин подумала, что причиной этого могли быть и временные провалы в памяти, и периодически возникающие «потери времени». Но все звучало как нелепая ложь. Вряд ли эти циничные и много повидавшие полицейские поверят ей.
– Временами я слишком много пью, – сказала она наконец.
– То есть тем вечером вы выпили настолько много, что не можете вспомнить, что делали?
– Думаю, мне все-таки следует позвонить адвокату, – молодая женщина спихнула Оскара с колен и встала. Пора все это прекратить.
Вскочив, Рид уронил свой стул:
– Если вы полагаете, что он вам нужен…
– Скажите мне это ВЫ, детектив. Ведь именно вы задаете здесь вопросы.
– Мы просто пытаемся выяснить, что же случилось, – Рид попытался выдать нечто, предположительно обозначающее улыбку, но веселья в его глазах не было.
Никакого веселья. Совершенно никакого.
– Отлично. Вы сможете все выяснить и в присутствии моего адвоката, – произнесла Кейтлин и пошла к двери.
Оскар потрусил за ней, клацая когтями по полу.
– Миссис Бандо, вы видели своего мужа в ночь его смерти? – спросила детектив Морисетт.
Видела ли она? Может ли она сказать им, что не уверена в этом?
– Сосед видел вашу машину, ну, или похожую на вашу, на подъездной дорожке около полуночи...
Каждый мускул в теле Кейтлин напрягся. Сердце ее заколотилось от нового, неведомого прежде страха.
«Итак, ты действительно ездила туда…»
– И на месте преступления нашли кровь не только мистера Бандо.
– Чью-то еще? – спросила Кейтлин, почувствовав, как от нахлынувшей слабости подогнулись колени, а кожа вокруг ран на запястьях туго натянулась.
– Да, первой группы с положительным резусом. Хотим отправить ее на исследование ДНК. Так же было бы неплохо получить пробу и вашей крови.
– Вы полагаете, что это я убила Джоша.
– Мы просто пытаемся сузить круг подозреваемых.
Но глаза Рида смотрели сурово, и детектив Морисетт выглядела мрачнее, чем обычно. Никаких игр в «плохой – хороший полицейский». Только факты, мадам.
– Мой адвокат свяжется с вами, – произнесла она, когда они шагнули за порог ее дома.
Закрыв за ними дверь, Кейтлин почувствовала внутреннюю дрожь. Головная боль разрывала мозг, отдаваясь в глаз. Боль, которая обычно предшествовала тем самым потерям памяти, что сжирали огромные «куски» ее жизни.
Впервые она осознала, что в ее памяти появились провалы, когда была еще ребенком и лежала в больнице, выздоравливая от синусита [1]. Ей было лет шесть или семь, и однажды, поздно ночью, она обнаружила себя на школьной спортивной площадке. Ее мать просто обезумела от беспокойства, а Кейтлин не сумела объяснить свое поведение и не смогла вспомнить, где до того находилась. Никто не знал, как она ухитрилась пропустить автобус, а потом потерять счет времени. Никто, даже Гриффин, который был последним, кого видела Кейтлин. А ведь он предлагал ей пройти пешком все три мили до дома.
Забавно, что она подумала об этом сейчас, пока поднималась по ступенькам. Проходя в ванную через спальню, Кейтлин заметила небольшое выцветшее пятно на ковре. Черт побери, что же случилось в ту ночь, когда Джош умер? Как кровь оказалась в этой комнате… по всей комнате… и как кровь той же группы, что у нее, очутилась в доме Джоша?
«Ну, это еще не доказывает, что я была там», – подумала она.
Миллионы людей имеют первую положительную группу. И большая часть ее семьи тоже. Однако ее скрутил новый, темный и глубоко засевший страх: могла ли она…способна ли была она совершить… убийство своего мужа во время одного из этих временных провалов в памяти??
«Даже не смей так думать!» – ища опору, она схватилась за край раковины, направив все свои силы на борьбу с паникой.
«Не дай всему этому доконать тебя. Сделай же что-нибудь! Во имя всего святого, прими меры!»
В шкафчике за зеркалом она нашла баночку экседрина [2] и бросила в рот две таблетки, после чего вернулась в свой кабинет, села за стол и сняла трубку телефона. Ей нужен адвокат, адвокат защиты, и побыстрее.
«А как насчет алиби? Разве это не то, что тебе действительно нужно?»
– О, да заткнись же, – проворчала Кейтлин. Сидя за рабочим столом, она бегло просматривала электронную почту. Ничего, ни от Келли, ни от кого бы то ни было еще. Размышляя, как бы поймать свою близняшку, она набрала номер офиса Аманды. Но рабочий день уже закончился, так что голос автоответчика попросил оставить имя и номер звонившего.
– Великолепно, – вполголоса произнесла она и швырнула телефонную трубку.
Где, черт побери, носит ее сестер, когда они так ей нужны? Да, Келли много работала, и Аманда частенько оказывалась погребена под лавиной офисных дел. Ну, так пусть выкапывается из под своих «завалов». Кейтлин не могла позволить себе ждать, не имея понятия, что на уме у полиции.
Аманда проработала несколько лет в офисе окружного прокурора, пока не решила, что низкая зарплата, частые сверхурочные и «работа со всякими отбросами общества, пожелавшими выбраться из своих гребаных проблем» – все это не для нее. Когда-то, много лет назад, увидев «корпоративный свет в конце тоннеля», Аманда с легкостью переключилась на корпоративное право. Теперь она работала только с теми отбросами, которые хотели развода. И наверняка сможет порекомендовать хорошего адвоката, специализирующегося на уголовных делах.
Кейтлин набрала домашний номер Аманды и откинулась в кресле, ожидая ответа.
– Ну, давай же, подойди к телефону, – пробормотала она вполголоса и замерла, услышав какой-то шум позади.
Страх медленно поднимался по позвоночнику, пока она не отважилась бросить взгляд через плечо. И увидела …Оскара, мелко семенящего к ней от входной двери. Облегчение овладело ею, но тут…дверь была приоткрыта, и она увидела свое отражение. Зеркало висело таким образом, что в нем полностью отображалась она, молодая женщина, сидящая за столом. Молодая женщина, выглядевшая отвратительно. Измученная. Разбитая. Со спутанными волосами, которые она неоднократно откидывала со лба, бледным лицом, темными кругами под глазами.
Кейтлин перевела взгляд на Оскара.
– Да скорей же, – прошептала она, нетерпеливо хлопая себя по колену, и телефон ожил, ответил – голос Аманды, записанный на автоответчике, попросил звонящего оставить имя и номер. Раздался сигнал начала записи.
На колени ей плюхнулся Оскар.
– Аманда? Это Кейтлин, – сказала она, всегда ненавидевшая оставлять подобные сообщения, и почесала терьера за ухом. – Мне нужна твоя помощь. В отличие от мамы я совершенно точно знаю, что ты не специализируешься на уголовных делах, но, надеюсь, ты сможешь порекомендовать мне кого-нибудь и дать его номер…
Раздался щелчок.
– Кейтлин? – озабоченно спросила Аманда. – Ты еще на линии? Я только вошла и услышала твой голос. Что случилось?
– Только что у меня была полиция, – произнесла Кейтлин. Как ни странно, сам факт того, что она разговаривает с сестрой, успокаивал ее.
– Ничего себе!
– Да, и это еще слабо сказано! Им нужен образец моей ДНК, – сказала она, надеясь скрыть ту панику, что вновь овладевала ею, заставляя пальцы крепче сжиматься на телефонной трубке. – Кажется, они считают, что я была у Джоша той ночью. Конечно, сказано было немного, но я полагаю, что они не верят в его самоубийство. Они думают, что его кто-то убил… хотя и не сказали об этом прямо. Я уверена, что являюсь основной подозреваемой и…и…мне нужен адвокат и, о Господи, я не могу вспомнить, и…
– Кейтлин, успокойся! – резко произнесла Аманда. И более спокойно продолжила. – Извини, но ты до смерти пугаешь меня. И я все еще не понимаю, что произошло. Несколько раз глубоко вздохни и начни сначала, ладно? Расскажи мне, что случилось с самого начала – с прибытия полиции, и все-все остальное.
Настолько подробно, насколько смогла, Кейтлин пересказала весь разговор. И страшная паника, преследовавшая ее с самого утра, когда она проснулась в кровати, испачканной пятнами крови, становилась все сильнее, пока она описывала точные вопросы детектива Рида и собственные неубедительные ответы. Вернулась внутренняя дрожь. Вполне вероятно, ее обвинят в убийстве Джоша. Она была уверена в этом. А она не может вспомнить, что же делала в ту ночь.
– Он не обвинил меня ни в чем, точно-точно, не обвинил, но…я убеждена, он верит, что это сделала я.
– А что насчет самоубийства? Я думала, что Джош оставил записку… разве не так?
– Мне кажется, полиция не верит, что ее написал Джош …может, они думают, что ее оставил убийца…О, Господи, не знаю…
– Возможно, все не так уж и плохо, как кажется, – задумчиво протянула Аманда.
– Какое облегчение, потому что по мне эта ситуация довольно скверная, прямо-таки чертовски скверная.
– Понимаю. Я бы солгала тебе, сказав, что ты не являешься подозреваемой. Да-да, черт побери, ты можешь быть первым номером в списке, но в нем ты не одна. Я не верю, что они лишь пытаются сузить круг, как сказал тебе Рид. Пока, полагаю, они просто сосредоточились на тебе.
– По-моему, ты сказала, что это неплохо.
– Нам всего лишь нужно напомнить им, что существуют и другие подозреваемые. А теперь ты должна правильно выстроить свою историю и тщательным образом подготовить алиби.
– Алиби? – Кейтлин не могла поверить тому, что слышит. – Ты предлагаешь мне солгать?
– Нет, конечно же, нет. Не стоит добавлять лжесвидетельство к списку предполагаемых обвинений. За время работы на окружного прокурора я познакомилась с несколькими хорошими адвокатами, которые специализируются на уголовных делах. Из тех, с которыми люди обычно стараются не конфликтовать. Конечно, их услуги дороги, но они того стоят.
– Адвокаты, специализирующиеся на уголовных делах, – повторила Кейтлин, все еще не веря, что ей когда-либо придется воспользоваться их услугами. Но, вновь посмотрев на дверь, она увидела себя – уставшую, измученную, потерявшую голову от страха, не уверенную даже в том, убила она собственного мужа или нет. – Хорошо, давай имена.
– Джон Ингерсол. Классный парень, – Кейтлин нацарапала имя на обратной стороне конверта. – И Марвин Уайлдер. А если тебе комфортнее иметь дело с женщиной – тогда Сондра Прентисс из Атланты. Все зависит от их занятости. И вот что я хочу еще тебе сказать: сиди тихо, ничего не предпринимай, глотни чего-нибудь покрепче, если это поможет. А я сделаю необходимые звонки завтра утром. И до тех пор постарайся не общаться с полицией, ладно?
– А что, если они вернутся?
– Отказывайся от любых разговоров. Настаивай на присутствии адвоката.
– Хорошо, – Кейтлин почувствовала себя немного лучше.
– Хочешь, я сегодня заеду к тебе ненадолго? – спросила Аманда. – Йена сейчас нет в городе, а мне как раз нужно снять письменные показания. Но это я могу сделать это и позже.
– Спасибо, но, думаю, со мной все будет в порядке.
– Ты уверена? Может тебе стоит поехать в Оук Хилл? Трой считает, что пока все не утихнет, тебе следует оставаться там. Это действительно не такая уж плохая идея. Если не для тебя, то хотя бы для мамы. Она обрадуется компании.
– Но у нее есть Ханна.
Аманда фыркнула, выражая недовольство:
– Вот уж удобство – дальше некуда. Нет у мамы Ханны, – сказала она с раздражением. – Ни у кого нет.
– Возможно, никого ни у кого нет.
– Как пессимистично, Кейтлин. Весьма пессимистично…Ох, у меня параллельный звонок, кто-то пытается пробиться, а я как раз жду вестей от Йена. Позвоню тебе утром, как только свяжусь с кем-нибудь из адвокатов. А до тех пор избегай полиции.
– Я постараюсь.
– Простого старания недостаточно, сделай это! Тебе не следует общаться с полицией. Если захочется поговорить, позвони мне или этому твоему шринку. Не стоит разговаривать ни с кем из тех, кто носит жетон. Поняла?
– Поняла.
– Вот и замечательно. А теперь постарайся успокоиться.
О, да. Конечно. Кейтлин предвидела, что покоя ей не видать еще очень и очень долго.
* * *
– Она врет, – щурясь, Рид смотрел сквозь ветровое стекло. Он был уверен в том, что Кейтлин Бандо что-то скрывает. Что-то, касающееся смерти ее мужа.
– Угу, – Морисетт сидела за рулем. Все то время, пока их машина мчалась по узким, затененным улицам обратно к участку, ее нога, словно налившись свинцом, как обычно застыла на педали газа.
– Ты уже выяснила, где находится ее шринк?
– Пока работаю над этим. Ты только представь, ее офис уже передан в субаренду другому психологу. Какому– то парню по имени Адам Хант.
– То есть шринк номер один, Ребекка Уэйд, не собирается возвращаться?
– Кто знает? Пока нет. Я разговаривала с ее домоуправляющим – парень, видимо, дальний родственник то ли неандертальцев, то ли гунна Атиллы. Конечно, поначалу он не хотел мне ничего рассказывать, пришлось использовать другие методы…гм, силовые: я намекнула, что могу проверить, не было ли у него приводов в полицию, в ладах ли он с законом…ну, знаешь, все такое прочее. Но он и тогда не отказался от своих слов, утверждая, что она не оставила даже адреса, по которому следует пересылать письма. Поэтому дальше я проверила коммунальные службы. Мисс Уэйд задолжала телефонной компании за последние два месяца, хотя вплоть до этого времени была на самом хорошем счету и всегда платила вовремя. После я проверила управляющую компанию агентства по недвижимости, в ведении которой и находится дом, который она арендовала. Все то же самое: задолженность по арендной плате за два месяца. Хотя до этого она никогда не только не задерживала платежи, а, фактически, платила заранее, – Морисетт постучала пальцами по баранке руля. – Женщина, с которой я разговаривала в управляющей компании, сказала, что Ребекка Уэйд планировала освободить дом с первого июня, но уехала раньше. Половина ее личных вещей упакована, а вторая половина – нет.
– Тогда что, черт побери, с ней случилось?
–Именно это нам и нужно выяснить. Когда я осматривала дом, заглянула ее соседка, некая миссис Бинкс. Сказала, что беспокоится.
– Кто-нибудь уже подал заявление об ее исчезновении?
– Никто даже не знает об этом.
– Как насчет ее родственников?
– Соседка сказала, что она была одинока. Но, предположительно, разведена. И вроде бы есть тетка то ли в Канзасе, то ли в Висконсине, то ли еще где-то на Среднем Западе, – с этими словами Морисетт промчалась на перекрестке на желтый свет. – Я уточню. Ясно одно: наша леди-шринк ревностно охраняла свою личную жизнь. Как ты знаешь, у меня есть своя теория насчет таких.
– Насчет каких?
– Шринков – психиатров. Я думаю, что все они занимаются практикой, потому что им самим необходима психиатрическая помощь.
Рид ухмыльнулся:
– Уверена?
– Вполне, – она потянулась за пачкой сигарет. – Когда подняли записи в управляющей компании, выяснилось, что в прошлом мисс Уэйд уже однажды покидала город. Сорвалась с места и уехала на несколько месяцев, но в тот раз она оплатила арендную плату заранее.
– Ты думаешь, что это как-то связано со смертью Джоша Бандо? – спросил Рид. От полученной информации колесики в его мозгу закрутились: слишком странным, непонятным было все это, словно лишнее звено в цепи, где краеугольным камнем была Кейтлин Бандо. Но ведь случаются и более странные вещи.
– Возможно и нет, – Морисетт щелкнула зажигалкой. – Ты спросил, что с ней случилось, и я ответила. В управляющей компании мне даже удалось получить номер карточки социального страхования Ребекки Уэйд – это должно помочь делу. Его уже ввели в базу данных.
– Хорошо. Тогда поехали в «Трясину». Посмотрим, не вспомнит ли ее там кто-нибудь.
– Твое желание для меня – закон! – усмехнулась Морисетт и увеличила скорость, направляя машину в портовую часть города.
– Именно так и должно быть.
* * *
Кейтлин почувствовала сильный озноб. Неожиданно возникший холод пробрал до костей, хотя тротуары на улицах Саванны «вскипали» от установившейся жары. Возможно, причиной тому был визит полиции, случившийся ранее, а может – последовавший за этим еще один звонок Никки Жилетт из «Сентинел». Но какой бы ни была причина, ее вдруг охватил леденящий холод. Аманда посоветовала ей отдохнуть, и, хотя еще не стемнело, а время только приближалось к обеденному, она прилегла на диван, сторонясь собственной спальни. Натянув на плечи вязаный шерстяной плед, Кейтлин представила, что будто бы чувствует исходящий от замысловатой вязки запах духов бабушки. Бабуля Эвелин всегда очень старалась, вывязывая лицевые и изнаночные петли, сосредоточенно создавая ровные ряды в строгом соответствии с образцом. Обычно она сидела перед орущим телевизором и смотрела все подряд, от Лоуренса Уэлка [3] до вечерних новостей, заботясь о том, чтобы мысли ее не блуждали по запретной территории.
Ряд лицевыми, два ряда изнаночными… Или наоборот? Бабуля пыталась научить этому и Келли, и Кейтлин, но, к сожалению, в искусстве вязания девочки потерпели неудачу. Да, последняя попытка пришлась на Рождество в охотничьем домике…Задрожав, Кейтлин подтянула одеяло поближе к подбородку. Она была еще малышкой пяти…или шести лет… снег толстым слоем покрывал землю. Целый день она играла на улице, и теперь ее детский зимний комбинезон и варежки сушились около огня. Наступила ночь, самое темное время суток и малышка собиралась спать…спать в одной комнате с бабулей. Холодной бабулей. Странной бабулей. Бабулей, вяжущей на спицах.
– Я не хочу спать здесь, – сказала матери Кейтлин.
– Что за глупость! Вы с Келли всегда, когда приезжаете сюда, за город спите вместе с бабушкой.
– Но не сегодня, – прошептала она. А все из-за того, что бабуля целый день тихо сидела и вязала, пощелкивая спицами, при этом неотступно следуя взглядом за Кейтлин – и когда та играла на улице, и позже, когда согревала ладошки у огня.
– Не глупи, – Бернеда пропустила ее слова мимо ушей. И вот их обеих: и Кейтлин, и Келли «рассовали» по полкам двухъярусной кровати в громадной комнате. У бабули была другая кровать, большая по размеру, с балдахином по периметру. Откуда она либо подсматривала сквозь складки темной ткани, пока бодрствовала, либо громко храпела, когда спала.
Но этим вечером она оставила полог открытым и легла, опершись на подушки. О, она притворилась, что спит, но Кейтлин знала, что это не так. Девочка уловила мгновение проблеска глаз под опущенными веками. Бабуля не храпела и не издавала ни звука, огонь погас, и ночь вступила в свои права. Кейтлин бодрствовала, пока хватало сил, но, в конце концов, дремота овладела ею, и она заснула.
Вот и все, что она запомнила, а потом почувствовала одну руку на плече, а другую – вокруг талии. Вся еще во власти сна, она открыла один глаз, пока бабуля поднимала ее с постели. Она пыталась что-то сказать, но Эвелин заставила ее замолчать, прижав к губам девочки костлявый палец.
– Не буди Келли, – прошептала она, но Кейтлин успела посмотреть на кровать сестры. Сквозь окно просочился лучик лунного света, и она увидела, что развороченная постель близняшки пуста.
– А где?....
– Шшшш! Разве я не велела вести себя тихо? Будь хорошей девочкой, Кейтлин, – прошептала бабуля, неся ее к своей кровати. – Бабушка замерзла.
Эвелин торопливо положила ребенка рядом с собой и тщательно задернула полог.
Все погрузилось во тьму.
Кейтлин захныкала.
– Ни звука, дорогая. Разве ты не знаешь, что ты – бабушкина любимица? – ледяная рука, поглаживая, отвела волосы от лица Кейтлин, а холодные губы поцелуем коснулись ее лба.
– Ну, вот и все, прижмись ко мне поближе. И согрей старую бабушку…
Даже сейчас, почти тридцать лет спустя, женщину бросило в дрожь, и она скинула с себя бабулин шерстяной плед.
Омерзительная старуха с холодным взглядом, холодными руками и леденящими тайнами.
* * *
– Да, это та женщина. Она была здесь, – подтвердил Риду и Морисетт бармен после того, как тщательно рассмотрел черно-белую фотографию Кейтлин Бандо. Бармен, крепкий мужчина в рубашке-поло и слаксах, щеголял серьгой в ухе. Седые волосы, забранные в конский хвост, не скрывали должным образом определенно имевшуюся залысину.
