Текст книги "Ночь накануне (ЛП)"
Автор книги: Лайза (Лиза) Джексон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)
– О! – Ее рука взлетела к горлу, и, вцепившись в лацканы халата на груди, свела их ближе.
– Ваши звонки по телефону, – сказал Рид, надеясь подтолкнуть ее память. Но она уставилась на него беспомощным взглядом, так что он задался вопросом: то ли она глупа, то ли растерянна, то ли просто притворяется. Разве, чтобы избежать обвинения в убийстве, можно придумать что-то лучше, чем состояние аффекта? Учитывая ее прошлое, защита по невменяемости была делом само собой разумеющимся.
– Так что там с моими звонками?
– Они подтверждают то, что в ночь убийства вашего мужа вы звонили ему и разговаривали с ним примерно семь минут, а затем отправились к нему.
– Нет. Подождите-ка. Это всего лишь доказывает то, что кто-то воспользовался моим домашним телефоном, так? Не сотовым? А затем этот кто-то пошел к Джошу. Это не обязательно должна была быть я.
– Есть свидетель, утверждающий, что видел там вашу машину.
Она одарила его тяжелым взглядом.
– Вы пришли арестовать меня? – неожиданно спросила Кейтлин, и Рид заметил, что она выглядит бледной и осунувшейся. Больной.
– Нет, я просто хотел поговорить с вами.
– Не думаю, что это хорошая идея, по крайне мере до тех пор, пока я не переговорю со своим адвокатом. Или в его присутствии. Я могла бы позвонить ему, если вы немного подождете.
– Хорошо.
Она открыла дверь, и мужчина прошел за ней на кухню.
– Могу я предложить вам кофе… или… – Кейтлин посмотрела на кухонный стол, где стояла полупустая бутылка джина, небольшая бутылка вермута и банка оливок, а так же два бокала. Спиртное уже разлили, и, судя по валяющейся рядом зубочистке, опробовали. – Ко мне должны прийти, – пояснила она, хмуро посмотрев на открытую заднюю дверь. Затем закрыла ее. – Если вы хотите «Мартини»…
– Нет, спасибо.
– Я поняла. – Хозяйка дома изобразила нечто похожее на слабую улыбку, затем потянулась за телефоном и визиткой, которую она положила на подоконник над раковиной. Рыча и всячески выражая свое недовольство, под столом обосновалась собака, пристроив голову на лапы и бдительно следя недоверчивым взглядом за Ридом.
Кейтлин набрала номер, затем встала по другую сторону буфета. Ее пальцы нервно постукивали по столешнице, пока она ждала ответа. Женщина посмотрела на Рида, покачала головой и начала разговаривать по телефону.
– Это Кейтлин Бандо. Я клиент мистера Уайлдера. Не могли бы вы отправить ему сообщение с просьбой перезвонить мне. Я дома. – Она продиктовала свой номер и повесила трубку. Затем, взглянув на Рида, произнесла: – Его приемная уже закрыта. Я не знаю, когда он позвонит, поэтому я отвечу на один ваш вопрос. Если вас интересует мой звонок Джошу в ночь его смерти, то я этого звонка не помню. Я рассказала вам все, что помню о той ночи.
– Вы были у своей матери этой ночью?
– Нет, я… – она замолкла. Казалось, ею овладело замешательство, и все краски схлынули с ее бледного лица. – Погодите. Вы спрашиваете, не навестила ли я свою мать в больнице, а затем убила ее? Боже мой, вы к этому ведете? – она всплеснула руками и вздохнула, казалось, она борется со слезами. Гнева? Сожаления? – Послушайте, детектив, я действительно считаю, что вам лучше уйти. Если вы собрались арестовать меня, сделайте это, зачитайте мне обвинение и покончим с этим. В противном случае – пожалуйста, покиньте мой дом, я встречусь с вами только в присутствии адвоката. – Она была настроена решительно, ее лицо заострилось, маленькие кулачки крепко сжались, но под ее бравадой он чувствовал что-то совершенное иное, скорее похожее на отчаяние. Эта женщина явно была доведена до предела.
Под столом зарычала собака.
– Оскар, тихо!
Рид понял, что не стоит давить на нее дальше. Сейчас момент был уже упущен.
– Я буду на связи, – ответил он и пошел к входной двери, открыв ее.
– Не сомневаюсь, детектив.
Рид шагнул на крыльцо, но обернулся посмотреть на нее. Она стояла у порога, прямая как шомпол, плечи расправлены, и спокойно смотрела на него. Взгляд снова стал тяжелым. У него появилось такое чувство, что перед ним стоит великолепная актриса, из тех, кто может заставить не только его сомневаться в собственных убеждениях, но и вертеть жюри, как захочет.
– Не могу сказать, что с нетерпением жду нашей следующей встречи. – И захлопнула дверь перед его носом.
Снова.
Но это было в последний раз.
И больше не повторится.
Он об этом позаботится.
____________
Примечания:
[1] Большое жюри – расширенная коллегия присяжных (от 12 до 23 человек), решающая вопрос о предании обвиняемого суду и предъявлении ему официального обвинения. После предъявления обвинения большое жюри распускается. В самом судебном процессе участвует малое жюри.
[2] «Эльдорадо» – скорее всего это Cadillac Eldorado («Кадилла́к Элдора́до») – американский автомобиль класса personal luxury car (личный автомобиль класса люкс), выпускавшийся подразделением Cadillac корпорации GM как модель с 1953 по 2002 годы.
Это был флагман модельного ряда двухдверных Cadillac, один из самых дорогих автомобилей под этой маркой. Статья на Вики
Глава 26
Бабуля Адама всегда говорила ему, что есть много способов содрать шкуру с кошки. Он считал это весьма необычной аналогией для женщины, которая постоянно подкармливала на заднем крыльце пять-шесть бездомных животных и даже разрешала им оставаться на кухне возле печи в холодные зимние дни, столь типичные для Среднего Запада. Однако, этим своим «живодерским» примером она научила его искать различные способы решения проблемы.
Чем он и занимался в данный момент в арендованной им квартире, сидя за компьютером и прочесывая Интернет в поисках любого упоминания о семье Монтгомери из Саванны. Адам бился над этим несколько часов, осушив кофейник, и информация на экране уже начала расплываться перед глазами. Он так ничего и не добился. Прямая дорога в никуда.
Рано или поздно полиция вычислит, что Ребекка пропала.
А затем полицейские нагрянут к нему, а не он к ним.
Значит, он должен действовать быстро, чтобы собрать так много информации, как сможет. Некоторые из этих важных данных мог получить только он, потому что являлся официальным психологом Кейтлин Бандо. У него был доступ к информации, которого не было у полиции.
Чувство вины угнездилось в его сознании. Он использовал ее. Для своих целей. И не важно, какими альтруистичными они были. В довершение ко всему, Адам был увлечен ею или так думал. Чертовски неподходящее время для игры в романтику. Он не мог вступать в отношения с ней, даже для легкого флирта. Это не его стиль, и, как ему казалось, не ее. Ради Бога, она же его пациент, а он с трудом держал от нее руки подальше. Глупость в чистом виде. Это никуда не годилось, и все же Адам никак не мог перестать желать ее.
И еще, именно ее лицо он видел, проснувшись в поту, с ноющим пахом и твердым членом. Именно о ее теле мечтал, лежа в постели и пялясь в потолок. Ему бы хотелось узнать, каково это по-настоящему целовать ее. Действительно целовать и касаться ее. Мечтая, он представлял себе, как коснется поцелуем ее губ, его ладонь заскользит вниз по ее спине, пока не накроет упругие ягодицы.
Эта была пытка.
Он не мечтал о другой женщине годами. Последней была Ребекка, но ее образ наконец-то стал бледнеть, почти стертый Кейтлин. Что такого в этой женщине? Не просто ее красота, и уж конечно не ее проблемы. Он никогда не видел себя в роли благородного защитника, и, естественно, не считал себя каким-нибудь рыцарем на белом коне, готовым прискакать на помощь, чтобы позаботиться о ней. Нет. Это нечто большее, чем секс, и имеет мало общего с потребностью защищать и оберегать.
На секунду мужчина прикрыл глаза. Черт возьми, ему просто нравилось быть рядом с ней. Слишком сильно нравилось. И это надо прекращать, как и заканчивать мечтать о ней. Он чувствовал себя так, словно шел по тонкому канату высоко над бездонной пропастью. Один неверный шаг – и он упадет, а если не будет осторожен, то утянет и Кейтлин вниз за собой.
С трудом ему удалось вернуть свои мысли к насущным проблемам, изгоняя из сознания свои затянувшиеся фантазии о Кейтлин, отказываясь идти дальше по этому опасному пути. Малейший намек на романтическую или сексуальную связь с ней может привести к катастрофе, позору и разрушению абсолютно всего.
Стиснув зубы, он посмотрел на экран компьютера. Поскольку ему так и не удалось найти пропавшие записи Ребекки, он стал бродить по Интернету в поисках статей о семье Монтгомери. Адам просмотрел папки всех остальных пациентов Ребекки, но не нашел ничего, что бы могло вызвать у нее волнение и заставить утверждать, что этот случай мог бы сделать ее миллионершей, а также принести признание в масштабах страны.
Что его совершенно не заботило. Но ему было необходимо выяснить, что именно в Кейтлин Бандо погрузило Ребекку в такие фантастические мечты. Именно здесь кроется ключ к ее исчезновению. Он был убежден в этом.
Адам схватил ключи и поспешил вниз по скрипучей лестнице. На улице по-прежнему было пасмурно и сумрачно, но он едва это заметил. Адам поехал в редакцию "Саванна Сэнтинэл", где в приемной сидела скучавшая секретарша с окрашенными в разные цвета ногтями, в элегантных очках и с коротко стриженными густыми волосами, словно взъерошенными ветром. Она спросила, чем может ему помочь, многозначительно посмотрев на часы. Шел пятый час.
Когда Хант попросил показать ему архивы, девушка с кем-то коротко переговорила по телефону, а затем привела его туда, где на компакт-дисках хранились старые издания.
– По-настоящему старые номера хранятся на микрофишах [1], – добавила она, указав на читальный аппарат, и окинула Адама долгим оценивающим взглядом, прежде чем оставить его наедине с оборудованием. – Но мы скоро закрываемся.
– Я быстро, – пообещал Адам, и обосновался в затхлой комнатушке с единственным стулом со сломанной спинкой.
Он начал с самых последних статей, постепенно продвигаясь назад в прошлое и используя в качестве указателей важные даты. Он прочитал о смерти дочери Кейтлин, ее замужестве, слияниях небольших фирм с «Банком и Трастовым Фондом Монтгомери». Здесь Адам нашел информацию об аресте из-за наркотиков Ханны Монтгомери и последующем снятии с нее обвинений, а так же о коротком браке Троя Монтгомери. Были статьи о свадьбе Аманды с Йеном Драммондом, и о смерти Чарльза Монтгомери много лет назад. Он распечатал все эти статьи, но та, что вызвала его интерес, информация, заставшая его навострить уши, была посвящена крушению катера, на котором находились обе близняшки Монтгомери. Серия статей, начиная с даты несчастного случая, дополненные фотографиями обеих девушек, совершенно неразличимых, насколько он мог судить, и обломков катера.
Воспоминания Кейтлин о цепочке этих событий были полными.
Две девушки отправились на вечеринку, отпраздновать свое двадцатипятилетние. Они выпивали и танцевали до полуночи, затем направились назад на материк. По дороге домой произошел взрыв, причина которого расследовалась. Катер затонул.
Именно здесь история резко расходилась с рассказом Кейтлин.
На все сто восемьдесят проклятых градусов.
Пока Адам читал статьи, его тело напряглось, челюсть окаменела, а в желудке все перевернулось.
Согласно первой полосе «Сэнтинэл», почти десять лет назад Кейтлин Монтгомери была ранена при крушении и потеряла сознание. Ее нашла пара с парусной шлюпки, которые были свидетелями того, как дорогущий катер взлетел на воздух. Но только Кейтлин. Не Келли. На самом деле, Келли так и не нашли. Ни ночью, ни на следующий день, ни неделей после.
Сердце Адама забилось быстрее. Кейтлин исказила правду, явно солгав ему.
Как и ты ей. С самого начала.
– Мистер Хант? – девушка из приемной просунула голову в дверной проем, когда он послал статьи на распечатку. – Мы закрываемся.
– Еще секундочку, – попросил мужчина, и она, закатив глаза и нетерпеливо позвенев ключами, оставила его в покое.
Статьи шли одна за другой, рассказывая о поисках Келли Монтгомери. Адам распечатал их все, пробежав по каждой странице глазами. Он прочел о том, что семья Монтгомери замкнулась в молчании, а полиция опасается худшего и надеется на лучшее.
Через неделю поиски были прекращены, а статьи появлялись все реже.
Пока последняя газета не упомянула о Келли Гриффин Монтгомери.
В некрологе о ней.
У нее раскалывалась голова. В ушах стоял звон, не дававший Атропос сосредоточится. Даже ее тихое местечко с прохладными белыми стенами и сверкающим чистым полом не помогало. Она наткнулась на эту ужасную девчонку, “белую шваль”, в другой комнате и почти забыла надеть свои медицинские тапочки. Почти. Но прежде, чем она совершила эту ошибку, она скользнула в них, затем быстро подошла к столу и попыталась сосредоточиться. Она была Атропос, совершенно верно… Атропос Неотвратимая.
Была причина, по которой она держала в заложниках Крикет. Причина. Думай!
Вспомни о своей цели. Ты одна из трех богинь судьбы, самая важная.
Да, все верно. Атропос. Она обрезала нить жизни, которую плела ее сестра Клото, Пряха, а другая сестра, Лахесис, Судьба, так тщательно отмеряла ее. Сестры… три сильные, единый разум на всех… Но этот разум сейчас был болен, адски болен.
Она открыла ящик стола. Нити жизни ждали, красная и черная, символизируя кровь и смерть, свитые и замысловато сплетенные между собой. Рок. Фатум. Судьба.
Думай! Ты находишься здесь с определенной целью.
Она нашла фотографии двух своих последних жертв, мать… На ней Бернеда была запечатлена молодой, стройной женщиной в черном по колено платье. Голова немного кокетливо отведена в сторону, подчеркивая потрясающий профиль, медно-каштановые волосы уложены в прическу, украшенные бриллиантовой диадемой. Шелковые перчатки облегали тонкие руки, в длинном мундштуке тлела сигарета, посылая вверх тонкую струйку дыма. Это была постановочная фотография на белом фоне, на ней женщина казалась совершенно далекой от образа матери.
Та, которая родила семерых детей; которая многократно жаловалась на потерю фигуры и жертвы, принесенные ради своего выводка. Та, некогда красивая женщина, которую часто предавал распутный муж, оплакала утрату красоты, здоровья и молодости. Та, чье слабое сердце стало ее погибелью. Та, что ненавидела ублюдков, которых породили ее муж и свекор.
Бедная страдалица Бернеда.
В конечном счете, она больше не страдала, подумала Атропос, потянув за нить жизни матери, разглядывая, где та была отмеряна. Развернув мешочек, где она хранила уникальные инструменты, Атропос достала свои заветные хирургические ножницы. Точным движением нержавеющей стали она аккуратно отрезала нити жизни Бернеды Поумрой Монтгомери, принявшей мученическую смерть.
Итак, как обработать фотографию, чтобы должным образом отразить суть? Хмм. Фигура Бернеды, похожая на песочные часы, которую она очень ценила и оплакивала при жизни, будет отнята у нее после смерти. Да, так и надо будет сделать. Удовлетворенная, Атропос принялась за работу. С помощью двух точных разрезов, она сначала отделила голову Бернеды от тела, а затем и ноги. Да, да, великолепно! Обрезки фотографии спланировали на стол.
Подняв голову и ноги, Атпропос аккуратно соединила их вместе и приколола на соответствующее место к узловатому семейному древу Монтгомери. И вот она, Бернеда: всего лишь маленький профиль красивого лица, увенчанный сверкающей диадемой, опирающийся на колени и голени, поддерживаемые четырехдюймовыми каблуками. Сигарета и руки по-прежнему были нетронуты, придавая Бернеде скошенный, но, тем не менее, элегантный и привлекательный вид. Такой, о котором она всегда мечтала. Атропос улыбнулась. Новая версия урезанной Бернеды стояла на одной ветке с мужем, Предателем. На нем был надет его обычный охотничий костюм, хотя он охотился обычно на женщин. Его тело было целым, за исключением небольшого отверстия с неровными краями в месте соединения ног, там, где когда-то были его яички. Она посмотрела на тех, кто также был представлен на семейном древе… Маленький Паркер, лишенный своей глупой соски, заходился истошным плачем…Элис Энн, голова которой была отрезана и приставлена обратно под невозможным углом, в том же положении, как когда она приземлилась у подножия лестницы в престижной школе, куда ее упрятали.
Если бы у нее было немного больше времени, чтобы расслабиться и насладиться своим произведением искусства. Но не сейчас. У Атропос истекало время.
Разыскав фотографию Аманды, старшей, она отрезала ножницами ее стройное тело от автомобиля. Эта была пока еще жива – форс-мажорное обстоятельство – с ней придется разобраться позже. Мысль об этом заставила ее улыбнуться. Да, да, все складывается отлично. Она на мгновение приложила фотографию смятого маленького спортивного авто Аманды к ее ветке. К настоящему моменту это должно было бы свершиться, но жизненную нить Аманды пока еще не удалось оборвать.
Так распорядилась Судьба.
И вновь пришло время выбора. Атропос уселась в кресло и начала тасовать фотографии. Она быстро переворачивала карточки, и во время этого процесса она заметила, что некоторые фотографии уже не безупречны. Одни выцвели, другие пожелтели, третьи помялись или потрескались от бесконечной перетасовки.
Прошло слишком много времени. Слишком много лет. Она почувствовала новую тревогу. Если раньше она была терпеливой, то сейчас – нервной. Раздражительной.
Она услышала, как в другой комнате зашевелилась ее жертва. Боже, разве еще не пришло ее время?
Время. Атропос не поспевала за ним. Ей необходимо это закончить, а осталось еще так много работы. Сейчас уже она не могла позволить себе роскошь не спеша перебирать своих жертв. И если раньше ожидание могло длиться месяцы или даже годы, то сейчас ее охватывала паника, что работа не будет выполнена. Быстрее…. и быстрее.
Она перевернула фотографию и увидела лицо Кейтлин. Снова. Казалось, сама судьба указывает на слабейшую из близнецов. Но было ли это правильно, выбрать ее именно сейчас? Атропос планировала, что Кейтлин станет последней жертвой, что та возьмет на себя всю вину за ее действия, но возможно это ошибка.
И где, черт возьми, нити жизни этой неудачницы?
Разбирая нити в своем ящике, сплетенные в шнуры, каждый из которых был помечен надлежащим образом, дюймы соответствовали годам, Атропос отметила, что время Кейтлин подходит к концу. Были также и другие, и когда она перевернула следующую фотографию, то испытала успокаивающее чувство удовлетворения. Ее тревога улеглась.
Еще две жертвы… первая смотрит угрюмо, вторая пытается уклониться от камеры, ее изображение на заднем плане.
Слишком поздно. Вам не спрятаться.
Атропос умиротворенно улыбнулась, хотя и слышала, как Крикет бьется и стучит, пытаясь освободиться. Девушка была в ужасе, словно чувствовала, что произойдет. Хорошо. Возможно, настало время для небольшого напоминания. Да, именно так. Атропос никогда раньше не брала пленников, ее жертвы понимали, что умирают от ее руки, и она так замечательно растянула это с Джошем Бандо. Но сейчас медленная психологическая пытка ее пленницы стала новым кайфом, удовольствием. Правда, она не могла предаваться ему слишком часто из-за страха быть пойманной. Но… поскольку Крикет была ее гостьей, она могла бы с таком же успехом насладиться этим.
И она знала как именно. Она слышала, как девушка брыкается и пытается кричать, так что может быть, пришло время дать ей пищу для размышлений. Она развернула свой пакет с хирургическими инструментами и нашла там зажим. Он подойдет. Затем, надев пару перчаток и сняв перед дверью тапочки, нашла фонарик. Ее пальцы в перчатках сжались на рукояти фонарика, Атропос чувствовала, как волнение охватывает ее. Этот подвал был таким омерзительным, таким идеальным. Осторожно, на тот случай, если Крикет сможет бросится на нее или взбрыкнуть, она подошла к девушке и включила фонарь, направив луч света на жертву. Девушка выглядела плохо: грязная, изнуренная, вероятно из-за нехватки еды и воды… прошло уже несколько дней, Крикет все же демонстрировала некоторую храбрость. Самое время снова ввести ей препарат, но сначала… да, сначала пленнице необходимо понять.
Атропос присела на корточки возле бутылки, кишащей пауками. Девчонка была зла и испугана, пытаясь что-то выкрикивать сквозь кляп. Атропос могла лишь представить, что именно. Ругань. Не то, что бы это имело какое-то значение. Медленно Атропос отвинтила крышку бутылки из-под молока и проверила нить жизни… время быстро истекало. Затем руками, облаченными в перчатки, она опустила в бутылку пинцет и аккуратно сжала его на особенно толстой ленте из паутины, где ползало много крошечных паучков.
– Знаешь, тебе повезло, что тебя прозвали Крикет, – произнесла Атропос и посмотрела на девушку. Девушка с круглыми от страха глазами, не отрываясь, следила за рукой с хирургическим зажимом, извлекавшим медленно растягивающийся шелковый мешочек, пульсирующий жизнью. – Если бы тебя звали Банни, Роузбад или Крисси [2], мне бы пришлось поломать голову, определяя твою участь, но в данной ситуации… – Она развернулась, взмахнув кусочком паутины, попав в луч фонаря, и поднесла его поближе к голове Крикет.
Девушка мгновенно вспотела и попыталась забиться подальше в угол. – Я бы не советовала этого делать, – предупредила Атропос. – Я видела здесь крыс и змей, и…-
Крикет обезумела, извиваясь и крича сквозь кляп. Но Антропос, казалось, не замечала ничего. Она подержала над девушкой кусочек паутинки, а затем отпустила его. Крикет закричала. – Сейчас… давай-ка посмотрим. Мы же не хотим отделять мать от ее малышей. Как ты считаешь, какая из них она… о, вот эта! – Она нашла особенно отвратительно выглядевшее существо, смотревшее на нее сквозь стекло. Во всех его восьми глазах отражался свет от фонаря, и были отчетливо видно прядильные органы паука. – О! А вот и мы! – С точностью хирурга Атропос сунула снова зажим в бутылку из-под молока, и пока Крикет извивалась и визжала сквозь кляп, осторожно подхватила пучок шелковых нитей, на котором расположилась темная тварь. Небольшое красное пятно в форме песочных часов показалось на черном сверкающем брюшке. Атропос получала удовольствие… Ей самой пришлось собирать некоторых тварей, других она заказывала через Интернет с доставкой на абонентский ящик с анонимной оплатой. Но эта «черная вдова» [3] с ее грушевидной яйцевой камерой была ее любимицей. – Иди к мамочке! – произнесла убийца, слегка подталкивая осторожное существо к зажиму. Черная Вдова. Как уместно. Безусловно, Кейтлин Монтгомери обвинят в смерти не только ее мужа, но и всех остальных тоже.
Все согласно плану.
Крикет уже хрипела, извиваясь и дрожа, словно могла ощущать на себе каждого паучка или клеща.
Слезы градом катились по ее лицу. Атропос медленно повернулась, держа над головой девушки зажим, наслаждаясь ее дрожью, сокращая расстояние, пока зажим с его извивающейся добычей не оказался всего в нескольких дюймах от носа впавшей в панику Крикет. Девушке стала видна красная отметина на брюшке паучихи. – Они не так ядовиты, как думает большинство людей, – продолжила Атропос. – Но после достаточного количества укусов…
Девушка жалобно пискнула.
Настало время закончить их игру.
Атропос разжала зажим.
_____________________________
Примечания:
[1] Микрофиша – плёнка или пластина с несколькими десятками кадров микрофильма. Микрофиши имеют стандартные размеры под устройства их изготовления и просмотра. Эта технология широко использовалась в 1970-1980-е годы, а затем была вытеснена компьютерными носителями данных. Вы наверняка их видели в детективных фильмах, когда главный герой отправлялся копаться в архивах местных газет Wink
[2] Банни переводится с английского как "кролик", Роузбад означает «розовый бутон», а также оба этих имени переводятся как «милая, зайка, лапка, крошка, детка, куколка, цветик». Крисси это сокращенно от Кристины, Кристин, которые означают «христианка», «посвященная Христу».
[3] Черная вдова (Latrodectus mactans) – один из самых ядовитых пауков Северной Америки. Взрослые самцы и молодые пауки не опасны, в отличие от самок. Взрослый паук окрашен в черный цвет, на его животе есть два красноватых или желтоватых треугольника, которые похожи на песочные часы. У неполовозрелых самок на брюшке присутствуют красные пятна с белыми обводками. Длина тела паука около 1,2 см, лап – 1,2 см. Взрослые самцы черной вдовы в два раза меньше, чем самки. Молодые паучки окрашены в белый или желтовато-белый цвет и темнеют с каждой последующей линькой и напоминают взрослых самцов. В природе пауки питаются насекомыми, которых ловят в свои сети. Обитают они в теплых областях мира, включая восточные и центральные области США. Пауки прядут свою паутину в темных местах: около земли, грудах щебня, на поваленных деревьях, вокруг зданий и надворных построек. Естественные хищники черной вдовы – роющие пчелы и обыкновенные сверчки. Резкие смены тепла и холода плохо сказываются на здоровье этих пауков. Большую часть времени самки черной вдовы висят на своей паутине и редко оставляют ее. Самки настороженны, они добровольно не покидают паутину, даже если она нарушена. Скорее всего, самка попытается укусить обидчика. Самка после спаривания съедает самца. За всю жизнь самка может спариться только один раз, т.к. может долгое время хранить сперму самца, оплодотворяя яйца. Самка откладывает яйца в шелковистые коконы или мешки (яйцевые камеры). За лето она может отложить от четырех до девяти коконов (размером с перепелиное яйцо), в каждом по 20-600 яиц. Инкубационный период длится 14-30 дней. Из всех родившихся молодых пауков-волков из-за их каннибализма выживет только 1-12 пауков. После рождения молодежь покидает паутину. Половое созревание у черных вдов наступает через 2-3 месяца, в течение которых паучки полиняют 3-8 раз.
Глава 27
Перевернувшись, Кейтлин открыла один глаз и покосилась на часы, стоящие у изголовья. Половина девятого? Неужели? Она посмотрела на застекленную дверь, ведущую на веранду, где предвещая наступление ночи, сгущались тени, лежащие на плитах. Должно быть, она заснула после посиделок с Келли и … ох, этот душераздирающий телефонный звонок от ребенка. Боже мой, она подумала, что это была Джейми. Кто мог так садистски пошутить над ней? Кто мог получать удовольствие, заставляя ее поверить, пусть даже на мгновение, что ее дочь все еще жива?
Кто-то, кто ненавидит тебя.
Кто-то, кто хочет тебя сломать.
Кто-то, кто хорошо тебя знает.
Если только весь этот ужасный разговор тебе не приснился. Может быть, ты его придумала.
Со стоном она потянулась к телефонной трубке и проверила журнал звонков, но в памяти телефона не было никаких номеров. Словно она стерла их. Она ли?
Думай, Кейтлин, думай!
Она вспомнила, как вернулась с пробежки и приняла душ… и… и… и что? Что?
– Черт побери! – как она ни старалась, она не смогла вспомнить последние несколько часов. Ничего определенного.
Впрочем, она вспомнила, как на пороге ее дома появился детектив Рид. Верно? Да… она была в этом уверена, и она помнила, как с шумом захлопнула дверь, сказав ему, что должна встретиться со своим адвокатом, но она не сомневалась, что он вернется. Это только вопрос времени, когда он придет с наручниками. О, Боже, как она могла оказаться в такой ситуации? Все члены ее семьи умирали … один за другим они покидали этот мир.Скорбь охватила ее, когда она подумала о своей дочери, матери и даже, немного, о Джоше. Он был ублюдком, но не заслуживал такой ужасной смерти… за своим столом. Она моргнула. Вспомнился коротенький отрывок разговора.
– Вино, Джош? –поддразнила она. – Но у тебя аллергия…
– Не на этот сорт. А теперь иди к черту, – он улыбнулся, настолько уверенный в себе, что осушил бокал.
Какой же дурак!
Ее кожа покрылась мурашками.
Что же она натворилатой ночью? Она была там, в доме Джоша, в его кабинете… но он был жив… Таким образом, кровь… как кровь оказалась здесь?
Может быть, ты принесла ее сюда, ты, сумасшедшая гагара [1]. Ты уже достаточно спятила для того, чтобы совершить что-нибудь вроде этого. Разве тот окровавленный отпечаток руки не совпадает с твоим?
О, Боже, Боже, Боже. Ее сердце стучало очень громко, и она представила себе комнату такой, какой она была: липкие простыни, темные пятна на кафеле и ковре, треснувшая дверь в душевую кабинку.
Схватившись пальцами за прикроватный столик, Кейтлин уронила на ковер пульт дистанционного управления, затем включила свет у кровати. Волосы на затылке встали дыбом, пока она быстро осматривалась, чтобы убедиться, что здесь нет ни приоткрытых дверей, ни размазанных пятен крови, ничего, что выходило бы за рамки обыденности. Все казалось спокойным. Может быть, слишком спокойным.
Не дергайся, Кейтлин. Не начинай шарахаться теней.
Пес, лежащий радом с ней, потянулся и зевнул, показав свои черные губы, розовый язык и острые зубы.
– Лентяй, – пожурила она, почесывая пса за ушами и стараясь подавить поднимающуюся панику, охватившую ее. – Мы оба. Два бездельника, – но пульс бился неровно, нервы были напряжены, душевное спокойствие – нарушено. Сделав над собой усилие, она выбралась из постели и заставила себя пойти в ванную, где увидела свое отражение и выражение ужаса на лице.
– Держи себя в руках, – пробормотала женщина, схватившись за край раковины. – Не теряй голову! – дрожа, она включила холодную воду, наклонилась и напилась. Затем умылась, надеясь избавиться от паники. Закрыв глаза, сделала несколько глубоких вздохов. Спокойно, не прислушивайся к голосам в своей голове… не делай этого.
Медленно открыв глаза, она хмуро взглянула на свое отражение. Такая безвольная. Такая испуганная. Такая слабая. Возьми себя в руки! Решив не поддаваться страху, она почистила зубы и пальцами расчесала волосы. Начала успокаиваться, другими глазами посмотрев на свое отражение. Немного губной помады не помешает. Открыв косметичку, она внимательно перебрала тюбики. Только три. А не четыре, как обычно. И ее самого любимого, розового оттенка, который продавался эксклюзивно в «Макселлз», не было. Не ошиблась ли она? Немного сбитая с толку, Кейтлин перерыла шкафчик, и, решив, что из-за этого не стоит переживать, выбрала ягодный оттенок. Та помада, должно быть, лежит в ее сумке.
В последнее время она постоянно теряет вещи, кладя не на место свой мобильный телефон, косметику, любимую пару туфель…
– Обычное дело для психов, – пробормотала она, надевая шорты и футболку. Следы на запястьях стали почти незаметными, и их уже не нужно скрывать, решила она, проходя мимо комнаты Джейми. Та была закрыта… как странно. Кейтлин не помнила, чтобы закрывала ее; на самом деле она изредка ее закрывала, но оставляя дверь приоткрытой настолько, чтобы можно было заглянуть внутрь и вспомнить.
