Текст книги "Ночь накануне (ЛП)"
Автор книги: Лайза (Лиза) Джексон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)
– С чего бы ему делать это?
– Потому что мне на тот момент было только девять, и я... я всегда чувствовала себя немного ответственной, но может быть это все просто часть проклятия Монгомери.
Адам записывал свои заметки. Он посмотрел поверх очков.
– Проклятие?
Она вспыхнула. Не хотела поднимать эту тему.
– Возможно, это всего лишь... болтовня. Суеверие. Но я слышала об этом всю свою жизнь. Люсиль, служанка моей матери, которая также была нянькой всем нам, когда мы были детьми, клянется, что это правда. Но ведь... – Она сделала глоток кофе. – Люсиль и в привидения верит.
– А вы нет?
Кейтлин пожала плечами.
– Не думаю, что верю и поклялась бы любому, кто спросит, что так и есть, но... иногда... ну, я просто не знаю. Это похоже на то, как я отношусь к вере в Бога. – Она закрыла глаза, откидываясь назад на мягкую кожу. – Это не совсем правильно. Я имею в виду, я хочу верить в Бога, но не уверена, что в самом деле верю. Не то, чтобы мне хотелось верить в то, что есть духи, расхаживающие вокруг, невидимые существа, которые еще не решились покинуть этот мир, но иногда я думаю... Я имею в виду, у меня возникает чувство, что я не одна.
– Когда на самом деле вы одна?
– Да, – прошептала она, кивая. – По крайней вере, так кажется. – У нее вырвался короткий смешок. – Вы знаете, это даже для меня самой звучит безумно. Многие в моей семье думают, что я схожу с ума, как бабушка... – Ее голос затих, когда последний образ бабушки, как она ее запомнила: восковое лицо и невидящие глаза – промелькнул перед мысленным взором Кейтлин. Ее кожа покрылась мурашками, она втянула глоток воздуха.
Глаза Адама сузились при взгляде на нее.
– Вы в порядке?
– Да... нет... то есть, я не думаю, что была бы здесь, если б и в самом деле была "в порядке". – Она неотрывно смотрела на него. – Вы – мой психиатр.
– Так давайте вернемся к проклятию Монтгомери.
– О, это, – поставив свой кофе на стол, она встала и прошла к окну. Снаружи небо затянули тучи, грозя дождем. Такие же зловещие и темные, как и чертово проклятие. На веранде дома на другой стороне аллеи, женщина в большой шляпе пополняла семенами кормушку для птиц.
– Да, проклятие. – Кейтлин поколебалась, у нее было такое чувство, будто нарушает неприкосновенность частной жизни семьи, то же чувство она испытывала когда признавалась во всем доктору Уэйд.
Она рассеянно почесала внутреннюю сторону запястий, почувствовав порезы, которые начали заживать. Порезы, которые она не помнила, как наносила. Есть люди, которые наносят себе увечья, причиняют себе боль.
«Конечно, я не являюсь одной из них. О, Боже, пожалуйста, пусть это будет так».
– Мою семью преследуют психические расстройства... Ну да, и я рассказываю это, сидя здесь, у своего психиатра, который, думаю, и так знает это.
Он слегка улыбнулся.
– Почему бы вам не рассказать мне об этом?
– Не знаю, в течение скольких поколений это происходит, но моя бабушка Эвелин страдала от некоторого помешательства, за отсутствием более точного медицинского термина. Ей никогда не ставили диагноз, по крайней мере, официально, или, если он был, то это был один из семейных скелетов, который заперли в шкафу вместе с остальными. – Она посмотрела через плечо и подняла бровь. – Этот бедный шкаф уже заполнен под завязку, я думаю. Семье Монтгомери может понадобиться взять в аренду еще один, или одно из тех складских хранилищ, или целый чертов чердак. Но, так или иначе, у бабушки и дедушки Бенедикта было двое детей: мой отец, Кэмерон, и его сестра Элис Энн. Она была, в общем, как мягко выражались в семье, "не совсем в порядке", подразумевая, что она страдала от серьезной депрессии и от того, что, думаю, сегодня назвали бы биполярным расстройством. Я не помню ее, потому что ее поместили в специализированное лечебное заведение. Тем временем, Эвелин...
– Ваша бабушка, правильно?
– Да, бабушка, – сказала Кейтлин, чувствуя как будто мурашки ползут по телу, как и всегда, когда говорила о бабушке. – Оказалось, что она и сама была немного сумасшедшей. Еще до того, как обнаружилось помешательство, но опять же, это могло произойти потому, что она имела дело с дедушкой, который был... о, нет способа тактично сказать об этом. Он был бабником. Экстра-класса. – Она смотрела в окно, когда первые капли дождя начали ударять по стеклу. Сколько раз она, будучи ребенком, слышала разговоры шепотом между ее старшими родственниками, или Люсиль с Бернедой. – Его звали Бенедикт Монтгомери, человек ответственный за создание и успех банка и трастовой компании Монтгомери. У него была длительная любовная связь с секретаршей, Мэри Лу Чейни. Она забеременела и совершила такой шокирующий в то время поступок, как рождение ребенка вне брака. Я тогда еще не появилась на свет, но уверена, что бабушка Эвелин была оскорблена. Мэри Лу была не из тех, кто по-тихому уезжал в какой-нибудь дом для незамужних матерей. О, нет. Она родила ребенка и назвала ее Купер Монтгомери Чейни. Как говорят в семье, тот скандал положил начало всем психическим проблем бабушки.
– Вы в это верите?
– Видите ли, даже не знаю. Я никогда не знала бабушку иной, она всегда была... странной. Ожесточенной, по моему мнению.
Кейтлин смотрела наружу, на карниз, где голуби нашли укрытие от грозы. Дождь набрал силу, стуча по стеклу и подгоняя леди с террасы, пока она бежала внутрь.
– С рождением Купер скандал не прекратился. По словам всех в моей семье она выросла дикой и необузданной и вышла замуж за парня по имени Эрл Дин Бискейн. У них было трое детей, которые, должно быть, приходятся мне наполовину кузенами или что-то вроде того, но на самом деле никто полностью в этом не уверен, потому что Купер погибла несколько лет назад при пожаре у себя дома.
– Почему никто не уверен в том, что ее дети – ваши троюродные кузены?
Господи, как это было тяжело. Она наблюдала за дождевыми каплями, моросящими по стеклу.
– Наверное, мне следует исправить это утверждение. Мы все уверены, что они, по крайней мере, наполовину наши кузены. Но может быть и больше. – Она повернулась лицом к нему, ожидая увидеть что-то вроде осуждения в его глазах, намек на отвращение, или даже порицание, но выражение его лица было все тем же: достаточно серьезным, чтобы прочертить морщинки на его лбу, но недостаточно, чтобы сжать уголки рта. – Видите ли, мой отец, Кэмерон, решил пойти по стопам своего отца. Он встретил Купер через Бенедикта, который души не чаял в Мэри Лу до самой ее смерти. Тем временем, мой отец, который уже был женат на моей матери, решил завести интрижку с Купер. Своей единокровной сестрой. – При этой мысли ее желудок перевернулся. – По городу даже ходят слухи, что, по крайней мере, один из детей Купер был зачат моим отцом, а может и все трое. – Кейтлин прислонилась к подоконнику бедрами и не позволила себе думать о тех временах, когда стояла у своего открытого окна и видела тени на лужайке, силуэты встретившихся тайных любовников, слышала мягкие стоны страсти, которые вместе с ветром колыхали траву на газоне. – Я считаю, что есть причина тому, что моя бабушка тронулась умом, – сказала она. – Сначала муж, изменявший ей, затем ее единственный сын вовлечен в кровосмесительную связь. Кажется, она много говорила о "дурной крови", передающейся в семье.
– Что с ней случилось?
Перед мысленным взором Кейтлин предстал гроб бабушки, когда его опускали в землю. Ее захлестнуло непомерное чувство облегчения, пока она стояла, прижавшись к Келли, с сухими глазами.
– Она жила в Оук Хилл, так называется родовое поместье. Это большой дом, одна из немногих плантаций, расположенных недалеко от Саванны. Мы все выросли там, и бабушка жила с нами. Она умерла, когда мне было около пяти лет. В Сочельник. В принадлежащем семье охотничьем домике в Западной Виргинии. – Кейтлин собиралась на этом остановиться, но не смогла. Она не могла сомневаться в нем. Если хотела, чтобы ей стало лучше, она должна была рассказать ему о самой сути своих затруднений. – У меня иногда возникают проблемы с памятью, доктор Хант...
– Адам. Помните? Мы собирались поддерживать неофициальные отношения. Я буду звать вас Кейтлин, а вы зовите меня Адам, если вы не против.
– Это было бы замечательно. Адам. – Она попробовала произнести его имя вслух, улыбнувшись самой слабой из улыбок, и затем бросилась с головой в омут, прежде чем потеряла храбрость. – Как я сказала, у меня проблемы с памятью: есть периоды, которые неясны и даже не то чтобы расплывчаты – просто потеряны. Бреши в моей жизни. Это раздражает и пугает, и я понятия не имею, когда это может произойти снова. Это... больше, чем просто беспокойство. Намного больше. Это – основная причина, по которой я посещала Ребекку... Доктора Уэйд.
– Я знаю, – сказал он с мягкой улыбкой, которую она нашла неожиданно сексуальной. – Я читал это в одном из ее файлов.
– Да? – Спросила она с удивлением. – Вы вроде говорили, что у вас нет никаких файлов.
"Не будь подозрительной, не будь подозрительной, не будь такой чертовски подозрительной! Этот человек пытается тебе помочь".
– Должно быть, вы неправильно меня поняли, – спокойно сказал он, глядя прямо на нее через свои очки без оправы. – Я сказал лишь, что не было ничего в компьютере. Компьютерные файлы, если какие-то и были, полностью удалены.
– Этого не может быть. Я видела, как она печатала свои заметки... может, она перенесла их на диски.
– Пока что я их не нашел.
– Разве она не хотела бы, чтобы они были у вас, если вы собирались заняться ее пациентами?
– Я тоже так думаю. Как вы сказали, может быть, они где-то на дисках. – Он сказал это небрежно, но она заметила новую твердость в его чертах, намек на решимость, с которой сжался его рот. – Я нашел некоторые записи Ребекки, сделанные от руки. Но они не полные.
– Это так странно. Мне она казалась очень дотошной... всегда уточняла какие-то детали.
– Когда я буду говорить с ней в следующий раз, я выясню этот момент.
– Она будет вам звонить?
– Я надеюсь, – сказал он, но в его глазах была какая-то тень, намек на ложь, которая, она чувствовала, была скрыта за правдой.
Неожиданно Кейтлин почувствовала себя неудобно. Настороженно. Что она знала о нем?
– Так если у вас есть файлы, зачем мне снова рассказывать то, что вы, возможно, уже знаете?
– Потому что информация в файлах в лучшем случае неполная, и я бы хотел составить свое собственное впечатление о вещах, которые вы мне рассказываете. – Он передвинул свой блокнот и ручку на стол, затем наклонился вперед, сцепил руки в замок и свесил между колен, его взгляд был в той же степени дружелюбным, как и обольстительным.
Ее проблемой было то, что ее притягивало к мужчинам, которые были рождены, чтобы причинять ей боль. Как Джош Бандо.
– Послушайте, Кейтлин, если то, что мы делаем здесь, вам кажется неправильным, тогда, я думаю, мне следует передать вас кому-то другому. Есть вероятность, что вы почувствуете себя более комфортно с женщиной.
– Почему это?
– Потому что это то, к чему вы привыкли с Ребеккой.
Она не могла начать сначала. Снова. И в этот-то раз было довольно тяжело. Кроме того, хотела она признавать это или нет, ей нравилось быть с ним. Кейтлин чувствовала себя в безопасности и защищенной, что, конечно, было глупо. Что она знала о нем? Чтобы подбодрить себя, она посмотрела на дипломы, висящие на стенах его офиса.
Он, должно быть, прочитал нерешительность в ее глазах.
– Я действительно хочу знать, что вы считаете важным настолько, чтобы говорить об этом. Много всего случилось с тех пор, как вы видели доктора Уэйд.
Это было верно. Даже более верно, чем она осознавала.
– Но если вы хотите посещать кого-то другого... – предложил он.
– Нет, – сказала она быстро. Решительно. Следующий неизвестный психиатр может оказаться хуже, намного хуже, и что она тогда будет делать? Пойдет к следующему психиатру, затем к еще одному. У нее заняло почти год, чтобы найти Ребекку, и не потому, что она была самой высокооплачиваемой, а потому, что была добрым и заботливым человеком. Они с Кейтлин сошлись мгновенно. Теперь она почувствовала связь с Адамом. Она оставит все как есть. Пока.
– Давайте продолжим, – сказала она. – Я должна облегчить душу.
– Ну, если вы уверены.
– Да, уверена, – сказала она, но это была наглая ложь. Она уже ни в чем не была уверена. Ни в одной чертовой мелочи.
– Хорошо, тогда расскажите мне о своей бабушке, Эвелин. – Адам послал Кейтлин подбадривающую улыбку, лишь слегка приоткрывающую зубы, затем, подняв блокнот, снова взглянул на свои записи. – Вы упомянули ее и свои провалы в памяти практически одновременно.
– Верно, – сказала Кейтлин, которой казалось, что ее голос эхом отдается в голове. То холодное темное утро тянулось бесконечно. – Я собиралась сказать, что, хотя иногда и не помню некоторых вещей, но никогда не забуду ночь, когда умерла бабушка, потому что я была заперта в комнате вместе с ней, спала с ней в кровати. Я проснулась, а она там: холодная, смотрящая прямо на меня. Я была на грани нервного срыва, я и впрямь психанула. Кричала и плакала и колотила в дверь, но комната располагалась над каретным сараем, далеко от других спален, и окна были закрыты ставнями. Никто не хватился нас. Никто не слышал меня. – Ее горло сжалось, голос оборвался, при воспоминании о том, как она свернулась в клубок около шкафа и сосала большой палец. – Никто не приходил в течение долгого, очень долгого времени.
_________________
Примечания:
[1] Имеется в виду Гражданская война США 1861-1865 гг.
[2] Double-wide – передвижной дом (трейлер) из двух секций, скрепленных вместе, каждая из которых имеет ширину 24 фута (7,3 метра), вдвое превышающую стандартную.
[3] Мейс – газ нервного и слезоточивого действия.
Глава 15
– Чертово дело. И «чертово» я штрафным словом не считаю! – Заявила Морисетт, перебрасывая ремешок своей сумки через плечо и сбегая по задней лестнице участка. Рид на полшага опережал ее.– Это чертово дело становится все более и более странным.
– Аминь. – Он думал точно так же. Слишком много людей были связаны с Джошем Бандо. Слишком многие его ненавидели. Слишком много женщин имели с ним роман. Слишком многие улики не сходились. Рид говорил с Дайан Мозес и должен был встретиться с ней позже, чтобы услышать ее соображения по поводу улик, которые собрала команда криминалистов на месте преступления.
На первом этаже он плечом открыл дверь на парковку. Было далеко за полдень, и тень от здания участка пролегла через мокрый от дождя асфальт. Но, несмотря на недавний ливень, температура до сих пор колебалась где-то в районе девяноста градусов [1]. Рид не хотел даже пытаться определить, насколько высокой была влажность. Он покрылся потом, пока дошел до машины.
– Расскажи, что у тебя есть. Я поведу.
– Я поведу.
Рид послал ей улыбку, отпирая дверь крузера.
– В другой раз, Андретти [2].
Нахмурившись от его заумной ссылки на автогонщика, она скользнула внутрь.
– Я прослежу за этим.
– Не сомневаюсь.
Он включил зажигание и дворники, позволяя им стереть оставшиеся капли дождя. Морисетт прислонилась к двери пассажирского сиденья, пока он задом выводил крузер с парковки.
– Ладно, мы знаем, что у жены были причины люто ненавидеть Бандо, но у него были и другие враги. Не только в деловых кругах, но и уйма бывших подружек. – Его взгляд скользнул в сторону Морисетт.
– О, даже не думай, ладно? Я не экс-подружка. И Милли не подозреваемая. Иисусе, Рид, лучше бы я ничего не говорила!
– Я все равно узнал бы.
– Ну конечно, узнал бы, – поддела она. – Такой блестящий детектив, как ты.
Рид поморщился, выезжая со стоянки и направляясь мимо Колониального кладбища. Сильвия Морисетт была одной из немногих людей в отделе убийств, кто знал о том, как он напортачил во время слежки в Сан-Франциско.
– "Иисусе" считается ругательством?
– Эй, я молилась.
– Ну да, конечно.
– Пошло оно все к черту! Это еще одна вещь, о которой мне не следовало тебе говорить. Ты хуже моих детей.
– Разве такое возможно?
– Очень смешно. У меня замечательные дети.
– Подожди, вот станут подростками…
– Да что ты знаешь об этом? – Она фыркнула и закатила глаза. – Меня просто мутит от каждого черто... э, каждого тупоголового холостого копа в участке, дающего мне советы по поводу моих же детей. У меня все прекрасно.
– Ну, если ты так говоришь.
– Они замечательные дети. – Повторила она.
– А я и не спорю, – сказал он, надеясь, что ее материнские перышки вскоре снова спокойно улягутся. Им сегодня предстоит провести много времени в тесноте автомобиля, так что лучше бы им не начинать раздражать друг друга. Рид хотел перепроверить алиби и свидетельские показания нескольких человек о ночи смерти Джоша Бандо. Первым на повестке дня стоял Стэнли Хьюберт, сосед Джоша Бандо, который сообщил, что видел белую машину на подъездной дорожке. Следующей он надеялся застать Наоми Крисмэн, неуловимую подругу Джоша, и, наконец, Рид планировал посетить Оук Хилл, чтобы поговорить с членами клана Монтгомери, послушать, что они смогут сказать о человеке, за которого вышла замуж Кейтлин.
Все это может оказаться интересным.
– Ты окончательно отбросил идею, что Бандо сам себя порешил? – Спросила Морисетт, копаясь в своей сумке, пока не нашла мятую пачку жвачки.
– Практически, да.
– Так что, кто бы ни убил его, он просто наскоро замел следы?
– Так это выглядит, – сказал Рид, снижая скорость при въезде в узкую улочку, на которой стоял дом Бандо. Он припарковался на пятачке около тротуара и заглушил мотор. – Но опять же, впечатление может быть обманчивым.
Морисетт щелкнула жвачкой во рту, и он выбрался из машины, направившись в сторону дорожки к дому Стэнли Хьюберта. Она следовала за ним в полушаге позади.
Рид едва успел коснуться дверного звонка, как из дома раздался резкий лай, и дверь широко распахнулась.
– Я видел, как вы подъехали, – признался чопорно выглядящий мужчина, когда они показали ему свои значки. Ощетинившийся седеющий бульдог стоял сбоку от хозяина.
– Мы ищем Стэнли Хьюберта.
– Вы его нашли. Заходите, заходите. – Хьюберту было где-то около восьмидесяти или чуть больше, он носил очки с толстыми линзами, панаму и костюм из легкой льняной ткани. Хозяин посторонился, и сварливая собака с седой мордой хрипло зарычала. – Тихо, Генерал, – скомандовал Хьюберт, затем указал на пса наконечником своей трости. – Не обращайте на него внимания, – сказал он офицерам. – Он просто расстроен, что вы прервали его сон. Пойдемте на заднее крыльцо. Мы можем поговорить там.
Хьюберт свистнул собаке. Затем, пользуясь тростью, прошел в заднюю часть дома. Через дверь, исцарапанную так, что она почти потеряла всю краску, они вышли наружу, на веранду, со всех сторон окруженную шестифутовой кирпичной стеной. С веток огромного дуба, росшего в углу огороженного дворика, свисали скворечники, в то время как плющ упорно взбирался вверх по неровной поверхности кирпичной ограды.
– Присаживайтесь, – предложил Хьюберт, и они все расселись вокруг столика со стеклянной столешницей. Несколько капель дождя все еще оставались на его гладкой поверхности. – Чем могу вам помочь?
– Мы просто хотим перепроверить некоторые факты по поводу ночи прошлой пятницы, – сказал Рид.
Хьюберт был только рад выполнить их просьбу. Его рассказ не изменился ни на йоту. Около одиннадцати тридцати, как раз после просмотра местных новостей, он вышел на улицу с собакой. Увидел белую машину, кажется, такой же «лексус», как и тот на котором ездит Кейтлин Бандо. Он узнал марку, потому что Кейтлин водила такую же машину до того, как съехала из дома по соседству несколько лет назад. Фактически, он не видел водителя, когда той ночью курил сигару и ждал, пока его пес сделает "свои дела", но Хьюберт был готов засвидетельствовать, что машина была такая же, если не та же самая, которой владела раздельно проживавшая жена Джоша Бандо.
– Мне бы не хотелось выступать против нее, – признался он, нащупывая в кармане своего пиджака сигару. – Мне нравится эта женщина. Полагаю, вы назвали бы ее беспокойной, но она весьма порядочная. Всегда махала и улыбалась мне, пока жила по соседству, и, о, как она любила ту маленькую девочку. Очень жаль Джейми. – Хьюберт вздохнул и стал выглядедь менее чопорным.– Этот ребенок был клеем, который скреплял их брак, но даже ее было недостаточно под конец. – Он пригнул край своей панамы, прикрываясь от солнца. – Знаете, я не понимаю этого. Я был женат сорок лет, прежде чем Господь забрал мою Агги. И отдал бы правую руку а, может, и левую тоже за еще несколько лет с ней, а сегодня... большинство браков распадаются, не успев начаться. Позор, вот что это такое, ужасный позор. – Он отрезал кончик сигары и нахмурился. Уголком глаза Рид заметил, что четырежды разведенная Морисетт напряглась.
– Вы когда-нибудь беседовали с мистером Бандо? – Спросила она, скрывая свое раздражение. – Он казался подавленным?
Хьюберт усмехнулся.
– Вы имеете в виду, считаю ли я, что он совершил самоубийство? Я сомневаюсь в этом. Серьезно сомневаюсь. Думаю, и более странные вещи случаются, но он не казался тем, кто способен покончить с собой. Не Джош Бандо. Уж слишком он был самолюбив.
– А вы не думаете, что именно жена могла убить его? – Продолжала давить Морисетт.
– Я не говорил этого.
– Ладно, ну так как?
Он нахмурился, изучая кончик своей незажженной сигары, пока рылся в кармане в поисках тонкой золотой зажигалки.
– Я так не думаю, нет. Но... иногда, когда на человека сильно давят, он или она, идут на крайние меры, берут дело в свои собственные руки, совершают поступки, которые они, да и никто другой, никогда бы не подумали, что способны совершить. Я видел такое много раз. Я служил в армии, прежде чем начал работать в корпорации. Видел людей, которые, как я считал, были слишком слабы, чтобы преодолеть немыслимые трудности; но видел и других: сильнее, больше – которые разваливались на куски, когда от них требовалось сделать что-то, что было им не под силу. Это чертовски трудно угадать.
Они не узнали ничего нового, но когда закончили опрос, Рид был уверен в свидетеле. Хьюберт обещал позвонить в полицию, если вспомнит о чем-то еще, что могло бы относиться к делу; затем, с Генералом, пыхтящим впереди, он проводил обоих детективов через переднюю дверь. Хьюберт был старым, линзы его очков – толстыми, но разум его остался остер, как бритва. Рид сомневался, что Стэнли Хьюберт, майор в отставке и ядерный инженер в частном бизнесе, совершал много ошибок.
– Значит, Кейтлин была здесь, – заметила Морисетт, задумчиво жуя свою жвачку, пока они шли к соседнему дому. – Она просто не помнит этого.
– Похоже на то.
– Если хочешь знать мое мнение, это слишком неубедительное и уж очень удобное оправдание.
Рид хотел поспорить, но не смог. Дело было не в том, что он не хотел снова нарваться на Морисетт в дурном настроении. Это случалось ежедневно и было частью работы с ней. Но он не мог поспорить с ее логикой. Не тогда, когда она отражает его собственные мысли.
Они прошли через железные ворота, которые вели к парадной двери дома Бандо. Полицейская желтая лента была сорвана, и перед гаражом был припаркован серебристый «ягуар».
– Кто-то дома, – заметила Морисетт на полпути по дорожке к дому, когда парадная дверь распахнулась настежь.
Наоми Крисмэн сбежала вниз по ступенькам, волосы развивались вокруг скульптурно вылепленного, обеспокоенного лица, а юбка платья с запахом раскрывалась при каждом ее широком шаге. Она чуть не налетела на Морисетт на всей скорости.
– Ох, – она резко остановилась. – Простите, я не видела вас... – Выражение ее лица мгновенно изменилось, когда она узнала в них копов. Раздражение прочертило линии на лбу и свело вместе ее красиво изогнутые брови. – Детектив Рид. – Она склонила голову и поправила ремешок своей сумочки, явно пытаясь взять себя в руки. – Могу ли я что-то для вас сделать?
– Просто ответьте на еще несколько вопросов
– Я думала, что мы уже прошли через это.
– Просто перепроверяем некоторые факты. – Когда медленно движущаяся машина притормозила на узкой улочке перед домом, Рид сверкнул обезоруживающей улыбкой. – Мы можем поговорить внутри?
Наоми устроила целое представление, посмотрев на часы, затем угрюмо прошла в дом без малейшего энтузиазма, который она продемонстрировала всего пару минут назад, выскочив из двери.
– У меня от этого места мурашки по коже, – призналась она, ведя детективов направо от лестницы в уютную гостиную, которая находилась прямо через фойе от кабинета Бандо.
Статная, но с тонкой костью, Наоми Крисмэн имела сногсшибательную фигуру: с большой грудью, узкой талией и округлыми бедрами. Ее мелированные волосы имели пряди разных цветов: от темно-коричневого до почти белого, и были подстрижены стильным каскадом, который подчеркивал ее высокие скулы и огромные глаза. Тело, за которое женщины могли бы убить, подумал Рид и заметил, что она нарочито подчеркнула чуть не все свои достоинства в шокирующем розовом платье и сандалиях на пятидюймовых каблуках. Необычное траурное одеяние для скорбящей подружки. Кажется, Наоми уже двигается дальше.
Как только они оказались в гостиной, она указала детективам на пару стульев эпохи королевы Анны. Стульев, которые были обиты таким же серовато-зеленым ситцем, из которого были сделаны и портьеры. Наоми стояла в арочном проходе в фойе, руки скрещены под грудью, губы раздраженно сжаты.
– Я уже ответила на сотни вопросов, – заявила она, когда Рид вытащил блокнот, а Морисетт включила свой диктофон и поставила его на стол.
– Я знаю, просто ответьте еще на пару. Чтобы прояснить детали, – сказал Рид. – Давайте начнем с жены вашего возлюбленного.
– Которой?
– Той, на которой он все еще был женат, Кейтлин Монтгомери.
– А, эта. – Наоми издала нетерпеливый звук. – Сумасшедшая.
– Что заставляет вас так говорить?
– Потому что она сумасшедшая. Это документально подтвержденный факт. Да ладно, вы знаете об этом. – Когда ни один из них не ответил, она закатила глаза. – Проверьте в местных больницах. Если верить Джошу, она то поступала, то выписывалась из психиатрических больниц или отделений, или чего-то вроде этого. Она пыталась покончить жизнь самоубийством, по крайней мере, однажды, может больше. И каждый раз, казалось, что она идет на поправку – ну вы знаете, психически, если это вообще возможно, я в этом не разбираюсь – заканчивала тем, что снова регрессировала. Она – безнадежный случай. Однажды псих – всегда псих.
– Как насчет ее отношений с покойным?
– «С покойным»? Ох, ради бога, это что, какая-то дешевая судебная драма? "Покойный"! Джошу бы это понравилось. – На секунду ее враждебный настрой исчез, и по лицу разлилась печаль, как будто она действительно переживала из-за Бандо. – Их отношения не были прекрасными. Он разводился с ней и подал на нее в суд за смерть их ребенка в результате противоправных действий. Так как вы думаете, насколько хорошими они были? – Она закатила глаза, как если бы разговаривала с идиотами.
Рид старался не разозлиться, но чувствовал, что норов Сильвии распаляется с каждым саркастическим замечанием Наоми. Он был только рад позволить мисс Крисмэн разглагольствовать. Иногда подозреваемые давали больше информации в своих комментариях, чем фактически отвечая на вопрос.
– Он собирался жениться на вас? – Спросил Рид.
– Конечно! Почему вы думаете, она была так расстроена?
– Она все еще любила его?
– О, кто ее знает? Возможно. Спросите ее. – Впервые Наоми дала слабину, позволив себе скупую улыбку. – В него многие женщины были влюблены, – ее взгляд скользнул на Морисетт, и Рид почувствовал, что его напарница начала закипать.
– Где вы были ночью, когда он умер? – Спокойно спросила Морисетт, щелкнув жвачкой.
– Я уже отвечала на этот вопрос. Я навещала друзей на острове.
– Остров Сент-Саймонс?
– Да. У них есть там дом на воде. Я выпила чуть больше нормы и не хотела рисковать, отправляясь домой на машине. Так что я провела ночь в их гостевой комнате.
– И вы можете подтвердить, что были там всю ночь?
– Боже, конечно! Я думала, что уже объяснила, чем занималась. Я гостила у Криса и Фрэнни Хеффингер. У меня есть их номер телефона, если надо. – Ее глаза сузились. – Мне что, нужен адвокат или еще что? Я подозреваемая?
– Мы только проясняем детали.
– Так арестуйте Кейтлин. Мы все знаем, что это сделала она. Ради Бога, у нее все еще есть ключи от дома, и Джош разводился с ней. Я уже вам сказала, что она совершенно ненормальная. В самом деле, ведь это не высшая математика.
Морисетт готова была вскочить со своего стула.
– Что вы знаете о высшей математике?
– Мы закончили? У меня действительно назначена встреча. И, просто чтобы вы знали, я переезжаю. Это место меня нервирует. Как подумаю о том, что Джош был... зверски убит здесь. – Она мотнула головой в сторону кабинета и нервно почесала шею. – Это слишком для меня.
– Так значит, вы не думаете, что он совершил самоубийство? – Спросил Рид снова, хотя уже и сам пришел к такому выводу. Бандо был убит.
– Джош? Вы шутите? У него было слишком много, ради чего стоило жить. Предстояло еще сделать горы денег, выпить тонны спиртного, и переспать со множеством женщин. – Должно быть, она заметила, что Морисетт напряглась, потому что Наоми посмотрела прямо на нее, сказав: – "Для протокола", я знаю, что Джош... совершил несколько опрометчивых поступков за последний год или около того. Не то чтобы он действительно изменял мне. На тот момент мы не были вместе. – Она пожала своим тонким плечом. – Это бы прекратилось, стоило нам пожениться.
– Правда? – Спросила Морисетт. – Откуда вы знаете?
– Потому что он обещал. Он был помешан на мне.
– Или просто был помешан, – сказала Морисетт вполголоса. Рид бросил на нее предупреждающий взгляд.
– Слушайте, мне действительно надо идти. У вас есть что-то еще?
– Как насчет имен женщин, с которыми он спал, если вы их знаете?
– Я не знаю. Они все были просто дешевками на одну ночь.
Морисетт не была в этом уверена.
– Ну, подумайте хорошенько, ладно? Иногда отвергнутая женщина – первый подозреваемый.
– Тогда у вас есть убийца, не так ли? Ни одна не могла бы считаться более отвергнутой, чем Кейтлин. Это печально, правда. Почти грустно.
– Вы и впрямь думаете, что она могла убить Джоша? – Спросил Рид.
– Я не знаю, на что она способна. Но думаю, что она достаточно не в себе, чтобы это сделать. И не спрашивайте меня о доказательствах, потому что у меня их нет, но она ... странная.
Наоми поправила ремешок своей сумочки, когда Рид встал и сложил в карман свои записи.
– Если вспомните что-то еще, – он передал Наоми свою визитку, – позвоните мне.
С улыбкой, типа "и не надейся", она бросила визитку в свою сумочку.
