Текст книги "Ветер Безлюдья (СИ)"

Автор книги: Ксения Татьмянина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)

Лето

Персоник показывал почти шесть, когда я, стараясь не шуметь, открыла дверь квартиры.

– Я думал, ты у родни ночевать будешь.

Гранид сидел за моим рабочим столом под светом работающего экрана.

– А я думала, ты спишь.

Он закрыл все окна сети и перешел к своей скатанной в рулон постели.

– Сейчас лягу.

– Мне компьютер не нужен, если так важно, мог бы не сворачиваться.

– Не важно.

Устало скинув обувь и одежду, я приготовила свою постель на диване и собралась в ванную. Уже давно не мерзла, но хотелось отогреться, а заодно смыть с себя прошлые нерадостные часы ссоры с родственниками, пребывания в клинике и забыть то мимолетное, но все испортившее, ощущение страха Виктора.

– Тебе в туалет не надо? А то я в заплыв и надолго.

– Нет. Слушай… Зачем ты так обо мне печешься?

Он сидел в темноте, лица я разглядеть не могла, но тон его был серьезен. Я включила свет в ванной, достала полотенце и то, в чем стала спать, лишь потом устало ответила, потому что поняла – он ждал ответа. На этот очевидный вопрос он действительно ждал ответа?

– Затем. Тебе помощь нужна, – нужна. Ввязалась в историю, так доведу до конца.

– Ты же не знаешь меня. Совсем. Я чужой, незнакомец, наркоман из притонов…

Я не ответила, только устало подумала, что мне будет непросто его, действительно чужого, выдерживать в своем доме.

– С третьего числа бассейн в комплексе начинает работать, не хочешь взять абонемент и поплавать по желанию и по силам? Хорошо восстанавливает.

– Нет… Эй, Ромашка… – я почти уже закрыла дверь, как пришлось выглянуть. – Плакала сегодня?

Что-то такое скользнуло в его голосе… И изменилось в пространстве секунду спустя…

В комнате была всегда ровная температура – зимой тепло, летом прохладно. Старалась вентиляция всего полихауса и индивидуальный датчик настройки, если кого-то не устраивал средний вариант. Я стояла в проеме и внезапно почувствовала на своей коже жаркий летний ветерок. Короткое дуновение, пахнущее травами, луговыми цветами и солнцем. Замерла на один вдох от яркости ощущения, волоски на руках встали дыбом от вернувшегося холода ванной комнаты, и все исчезло. Невероятно живое наваждение… от потрясенных нервов?

– А если и плакала? Сегодня была сама необычная ночь из всех новогодних ночей в моей жизни.

Хорошая девочка

Поздним утром я в первую очередь проверила соцсети – и мать, и отец выходили, а это значит, что с самочувствием у них более-менее хорошо. В мамином блоге я успела увидеть запись «Как пережить такое?» и первые строчки описывали историю с обнаружением медицинского отчета. Дальше читать не стала. Выложено сорок минут назад, много просмотров еще не набрало, и я не хотела именно сейчас знакомиться с маминой точкой зрения.

Расстраивало то, что семейное и личное было выставлено на всеобщее обозрение. Опять. Решила, что вечером отправлю родителям пробные сообщения, чтобы узнать, как они и готовы ли разговаривать со мной?

– На завтрак у тебя омлет и салат с зеленью, – сообщила я между делом, сама еще не оторвавшись от экрана персоника. – Вчера не болел желудок?

Как и обещала на праздничный ужин я приготовила Граниду запеченное мясо с сыром и клюквой, сделала салат из огурцов, помидоров, перца и киндзы. Надавила клюквенный морс. Оставила записку, что где лежит.

– Какая заботливая…

– Могу что-нибудь мясное приготовить к омлету, если аппетит есть. Будешь?

От Гранида ответа не последовало. Он не понимал, что мои вопросы не от желания покудахтать над ним, несчастным, а лишь уточнения по еде. Мне было важно, как я готовлю, что я готовлю, и нормально ли принял организм эти блюда. Я отвлеклась от мыслей о родителях, подумав попутно, что он чем-то в этом плане похож на тетю Эльсу – тоже не здоров, и тоже не слишком общителен. Но было бы хуже, если бы вынужденный гость оказался болтуном. Пусть думает, что хочет.

В полдень раздался звонок с номера следователя.

– У вас все хорошо? Дежурный позвонил мне после проверки сообщений, я подключился к служебной линии. Что произошло?

– Сейчас все нормально. – Я вышла в коридор этажа, чтобы не доносить суть разговора до Гранида. – Мне помог Тимур Дамир.

– Да. Я получил от него сообщение, и сделал запрос по камерам станции метро. Так что у вас случилось, расскажите?

– Я была в трущобах, заметила за собой слежку. Насторожилась, позвонила вам, а потом ему.

– Как вы поняли, что следят, и что за вами?

– Ну… – немного растерялась я. – Шли за мной, пересаживались в тот же вагон. Думаю, это из-за Гранида.

– С чего вы так решили?

– Больше нет причин.

– Точно нет причин? – особым тоном переспросил он. И, что приятно, в голосе было настоящее участие.

– Нет.

– Завтра сможете приехать и дать показания под запись?

– Могу.

– Тогда жду утром, к девяти. У меня еще будет к вам пара вопросов, но на долго не задержу.

– Хорошо.

Отключившись, невольно прислушалась к звукам из-за двери соседки Натальи. Раз уж здесь. Но там была тишина такая, словно опять никто за стеной не жил.

До самого вечера я мониторила активность мамы и папы в соцсетях. Они появлялись и пропадали, а когда я ловила их в он-лайн, писала сообщения, но без ответа. И они обиделись, и мне стало тоже обидно. Итогом я написала большое письмо обоим, пытаясь все объяснить, и надеясь на принятие того, что я все же имею право распоряжаться собой и своим имуществом без спроса старших. И обещала в любом случае прийти «под дверь» для разговора вживую, если не будут брать трубку.

При возвращении внезапно застал вопрос Гранида:

– Когда идешь в трущобы в следующий раз?

– Или завтра или послезавтра, а что?

– Мне нужно с тобой. Покажешь то место, где нашла меня?

– Зачем? Полиция обследовала несколько кварталов вокруг и ничего не обнаружила. Думаешь, ты найдешь?

– Покажешь – мне будет быстрее, не покажешь, все равно поеду и сам искать буду. Так поможешь в этом?

– Ладно.

– А сейчас?

– Дай подумать.

Я села на диван и прикинула – завтра мне к следователю, и это хороший шанс спросить совета: мол, подопечный в трущобы просится, а там ему опасно, что делать? С другой – без разницы, потому что и у Гранида теперь есть персоник, который не даст никому так легко похитить человека снова. А если уже не похитить, а убить? Не сложно, как прежде с наркотиком, а примитивно и быстро…

– Не может быть! Ты не ответила сразу «да»? Не кинулась моментально обуваться и не подхватила заботливо под руку, помогая преодолеть путь? Я же вижу, как быстро стал тебе близким и родным, ведь уже вторые сутки у тебя. Ты спишь при мне. Ты ничего не забираешь с собой, когда уходишь. И про историю мою не спрашиваешь. Ромашка моя доверчивая, о чем тут думать?

– Гранид, не отвлекай. Я решаю, что делать и как мне составить график на эти дни. Завтра встреча, послезавтра день для родни, вот и думаю. И сдалась мне твоя история.

– А я опасный. Может быть… вот ты думала об этом? Почему меня захотели убить близкие? Потому что они все трое так внезапно стали жестокими монстрами, бездушными сволочами, и сговорились убрать несчастного родственника? Более вероятен другой случай – это я монстр, маньяк, мучивший своих так сильно, что они решили от меня избавиться. Как тебе?

– Тебя хотели убить близкие? – Изумилась я, не зная таких деталей. – Уверен? Ты не монстр, не ври.

– Тебе не хватает хорошего жизненного урока, чтобы поумнеть. Макнет так с головой в какую-нибудь беду урод, которому ты доверяешь и думаешь, что «не такой»… и прощай, Ромашка, хорошая девочка…

Я подперла щеку ладонью и смотрела на Гранида, который сидел напротив в компьютерном кресле с таким видом, словно сделал мне вызов оскорблением и ждал результата. Ну, не понимала я, отчего он такой недовольный! И если бы он знал, насколько мне было все равно на его язву. Даже тот факт, что сейчас родители так меня подкосили с обвинениями, я не связывала именно с ним. Я могла потратить деньги на что угодно, пропутешествовать их, например – не важно. Меня волновала только моя жизнь, только моя начинающаяся сказка с Дворами, с чужими мыслями и с новыми людьми. С потеряшками, а не с такими, как Гранид. И меня, как ни странно, действительно не волновало – кто и за что его хотел убить. Эта история в моем сознании была «случайно попавшей» в канву событий. Как примесь, как мусор, как что-то чужеродное. И оно закончится вместе с тем, как Гранид восстановится и съедет.

– Можно и сейчас съездить, – ответила я после того, как он выдохся ожиданием. – Сегодня у меня планов точно нет, а вот завтра после девяти утра еще могут появиться. Одевайся.

Люблю тебя, дурака…

В метро я зашла в наушниках. В обоих ушах и со включенной музыкой. Мне хотелось быть «глухой» на это время, и вежливость по отношению к Граниду не волновала. Громкая эпичная музыка, которая играет на эмоциях и напрочь отгоняет размышления. Мое воображение уже подыграло музыке штормом, старинным парусником, пальбой из всех орудий по борту пиратского судна.

Мы вышли на нужной станции, поднялись на маленькую площадь и пошли до входа в трущобы. Музыку я отключила, но один наушник на всякий случай в ухе оставила. Мысли Гранида я не улавливала, и ни чьих, кто был в поле зрения, тоже. А на заброшенных улицах мы и вовсе остались одни.

– Тебе как, сразу туда провести?

– Да.

При свете дня места воспринимались иначе. Видно дальше и пустота была объемнее. Даже звуки разносились меду домами с большим эхом, чем в темноте. Или так казалось.

– Я ведь не успокоюсь, пока не объяснишь, Ромашка. Ты зачем на меня деньги слила? Ну, не можешь же ты быть настолько бескорыстной дурой, чтобы спустить сбережения на незнакомца. Откуда доверие? Есть причина, и я хочу ее знать.

Я едва не закатила глаза к небу, уже сцепляя зубы. Ответила, как можно серьезней:

– Люблю тебя, дурака.

– Эльса!

– Да откуда же я знаю? Чисто на эмоциях. Сложилось так все в тот раз. Подсунь мне следователь эту бумажку в другой день, не подписала бы, наверное. Пофиг мне. Я этих денег никогда и не ощущала, это какие-то виртуальные цифры были на то будущее, которое еще мне и не представляется даже. А там еще слова «приют», «обречен», «не спасти». А я ведь уже тогда и скорую тебе вызывала, и дожидалась, и на вопросы отвечала, время тратила. Получается – зря? Уже морально вложилась, а теперь «не выживет»? Жалко же, саму себя жалко. А еще такой фактор сыграл – всего лишь подпись поставить для подтверждения. Если бы мне сказали – иди и по восемь часов в день впахивай для спасения, или иди уболтай двадцать человек его лечить, или еще что-то, что требует моральных и физических затрат, я бы десять раз подумала. А подпись поставить легко. Раз, и вопрос решен одним сканом, за секунды. На тот момент для меня скопленные деньги были цифрами, которые никак не влияли на мою жизнь именно сейчас. Что они есть, что их нет. Это потом откат пришел, что я как бы теперь не защищена материально в будущем. Но уже прошло. Старость и пенсия это не скоро, накоплю снова. А с пропиской та же история. Куда тебя девать? Привет приют, в котором ты на хлебе и воде загнешься без лекарств? Если и выживешь, то станешь инвалидом, и, получается, все предыдущее спустить. Обнулить, как в помойку выбросить. Опять жалко. Не тебя. Время свое жалко, траты свои жалко. Так что лучший вариант именно такой – откармливайся и до свиданья, и тебе хорошо, и я не сожалею. Жить с тобой не весело, ты грузишь, но это ненадолго, надеюсь. Доволен ты таким объяснением?

Гранид шел рядом с таким задумчивым видом, что глаза совсем запали в тень, а на лбу образовалась вертикальная морщина.

– Пусть это обидно прозвучит, – решила добавить я, – но вот что и как там у тебя в жизни, мне плевать. Я тебя не знаю. У меня свои близкие есть, за которых душа болит или радуется. И еще всякое важное-важное. Ты не маньяк и не монстр, этого хватает для спокойствия.

– Почему так уверена?

– Мы, девочки, очень верим интуиции. И полагаемся на ощущения. И большего, чем «я так чувствую» ты не услышишь. Доволен теперь или как? Будешь меня еще доставать?

– Посмотрим.

Мне опять пришлось побывать в этом месте – опять перед глазами выросли две шестнадцатиэтажки, опять я подумала о своем заброшенном родном дворе и квартире. Как же тоскливо было здесь в это зимнее время. Гранид от меня отстал, ушел в сторону и обходил все по радиусу от того места, где он буквально сидел на земле. Особенно тщательно он осмотрел все по направлению своего прихода, которое я указала. Мы даже вместе продвинулись туда, но кроме пустого двора и запечатанных подъездов ничего не нашли.

– И полиция ничего не нашла. А они обыскивали весь квартал.

– Я знаю, – мрачно согласился Гранид, – следователь даже говорил, что с собаками по моему следу шли, но те сбились быстро на одном месте. Словно я из воздуха возник.

– Тогда чего здесь надеешься найти ты?

– Что-то для памяти. Как отрезало про все. Одни смутные ощущения, как будто знаю дорогу куда-то…

– Тебе когда следующее лекарство принимать?

– Только вечером, нянечка… А что?

– Предлагаю, раз уж тут, зайти к моей тете.

– Дай еще полчаса.

Он заметно устал и замерз. Ему нужно было теплее одеваться, чем человеку здоровому и полному сил, но опять же я промолчала и не полезла с советами. А то опять обзовет «нянечкой», а это оказалось неприятно. Гранид носил одежду, что купил соцработник. Куртка ему велика, свитер с широким воротом не особо грел, но ничего нового взамен Гранид себе не купил, хотя деньги на счету были.

Пока мы возвращались до метро и ехали в другую часть трущоб, он заметно сдерживал дрожь. У него движение желваков выдавало напряженно сцепленную челюсть. Руки плотно сложил на груди, спрятав пальцы под локтями, горбился. А когда дошли до квартиры, был уже совсем бледен.

– Я пришла! И я не одна. – Выкрикнула я с порога во все легкие, надеясь перекричать телевизор.

Он работал так громко, что я даже встревожилась из-за непривычного. Заглянула в зал не разуваясь и увидела тетю, увлеченно смотрящую канал магазина на диване.

– Проходи пока на кухню.

Первым делом я налила горячего и крепкого чая Граниду, добавив туда травяного отвара. Я его всегда оставляла для тети в одном-двух термосах, смотря на сколько дней оставляла ее одну. Он выпил, и даже ничего язвительного не сказал в ответ.

– Пообедаем здесь, не против?

– Хорошо.

Так хотелось сказать что-то вроде «послушный мальчик», что я не сдержала улыбки.

– Активируй ее!

От неожиданности я едва не подпрыгнула – тетя Эльса стояла в дверях кухни и протягивала мне карточку лотерейного билета.

– Я выиграла. Я хочу, чтобы ты сейчас же активировала ее!

– Ладно.

Тетин персоник был ограничен по своему функционалу, но перечислить деньги туда можно.

– И сколько выиграла? – спросил Гранид, заметно пришедший в себя после питья. – Секрет?

– Тетя Эльса, познакомься, это Гранид Горн. Гранид, это моя тетя по отцу, моя тезка.

– Скорее! – Старуха как и не видела постороннего на своей кухне и не обращала внимание на то, что мы оба что-то сказали. Она трясла карточкой и смотрела только на нее.

– Сейчас.

Процедура была не сложной, но требовалась определенная последовательность. Просто сканом выигрыш не активировать. Я вышла с персоника тети на сайт лотереи, ввела номер билета, тиража, проставила несколько галочек по правилам соглашения и подтверждения, просканировала штрих код билета, и лишь после этого пришло оповещение, поздравившее участника с выигрышем.

– Так сколько там?

Я глянула на цифру и назвала сумму. Для меня она равна примерно трем месяцам среднего заработка, а вот для старухи, уверена, теперь было целым состоянием. Она развернулась и пошла обратно в зал.

– Тебе подать обед, тетя?

Та отмахнулась.

– А могла бы и себе забрать. Ты ведь и так ее содержишь, хоть бы часть трат погасила. Опекаешь же? Я уже слышал о здешних трущобных.

– Это подарок на новый год. Она очень любила лотереи, но везло редко и не так крупно. Пусть тратит.

– На чушь ведь потратит.

– Это ее деньги.

– Бескорыстная. Сколько лет ты к этой старухе ездишь? А теперь и меня себе на шею посадила. Или ты так хочешь быть «примерной девочкой», что отказывать не умеешь? Тебе жалко всех? Точно допрыгаешься так, уродов много, и они таких вот как ты сразу видят. Я же вижу. Поля ромашек, ходи да срывай, и выбрасывай. И что самое гадкое, не силой возьмут, а сама отдашь. Вот как все свои деньги на меня. Или саму себя – от постели до бытового обслуживания кому-то раньше или кому-то в будущем. Добрая Ромашка…

Да что его так сегодня прорвало? Я новый всплеск желчи слушать не хотела, поэтому переключилась, хоть и с трудом, на мысли о том, под каким предлогом выпросить у Виктора прогулку по еще каким-нибудь Дворам. Так сильно хотелось сбежать из Сиверска – что жилого, что нежилого, так сильно хотелось не думать ни о родителях, ни об этом Граниде и следователе, ни о прочих. Оставить обязательства на день другой и уйти в маленькое путешествие за арку…

Я разогрела куриные котлеты в сотейнике и отдельно приготовила подливу, капусту, нарезала зелени и немного подогрела в специальном тостере льняные лепешки, чтобы был теплым. Пошла и спросила тетю еще раз – вдруг запахи кухни раздразнили аппетит и она передумала. Но та позвала меня поближе только затем, чтобы я настроила ей скан покупок. Пришлось еще немного повозиться с пультом и персоником, так, чтобы она могла вводить голосовое согласие с кодом на прием канала. Теперь Эльса могла совершать покупки голосом, а адрес доставки был вбит в шаблон цифрового сообщения.

– Обедаем вдвоем.

– Да все равно.

Может, и все равно, но ел он с аппетитом. Уже после чая заметно расслабился, а после обеда даже подобрел. Перестал злиться и все его лицо стало выражать не угрюмость, а покой.

Едва добрались обратно до дома, он упал и заснул на моем диване, не меняя одежды – только скинув обувь и куртку. Я же, проведя все свои ритуалы с переодеванием в джинсовое платье, села за ролики и поставила сигнал на лимит рабочего времени.

Открытие

На следующий день в кабинете следователя я опознала по видео с камер своих преследователей. Даже сказала, что девушку зовут Карина, соврав, что услышала ее имя случайно. Не совсем вранье, просто без уточнений – каким образом слышала. Описала по памяти все, что происходило в трущобах – в какое время обнаружила слежку, в каком месте это было. Андерес, конечно, уточнил – что это я забыла в той части города, а на мой ответ «гуляла» понимающе кивнул.

– Я пригласил Тимура Дамира, и до назначенного времени еще десять минут. Подождете? Надо обсудить один вопрос с вами обоими.

– Конечно.

Следователь кивнул, заставил меня поставить подписи под протоколами моих показаний и стал что-то печатать, быстро работая с сенсорной клавиатурой. Его пальцы на самом деле, как у музыканта, двигались четко, быстро и даже завораживающе.

Пользуясь тем, что меня на моем месте предоставили самой себе, я пробежала глазами по бумагам и папкам на столе, зацепила разрозненно номера с корешков деловых папок на стеллажах, и даже рассмотрела слова, написанные крупным почерком, на стикерных заметках. Интересно, но многое здесь было вещественным – на листах. Даже сбоку на стене висела целая доска с этими разноцветными стикерами. Не в компьютере, не в персонике, а вживую. Зачем захламлять пространство, если можно всю информацию как угодно разложить в виртуале?

Я подумала над этим, и сама себе ответила тем, что до сих пор люблю читать сложные книги вживую, держа том в руках, что сама в отдельный блокнот записываю и зарисовываю наметки на будущий ролик – карандашом. Реальность была нужна нашему мозгу для мышления. И следователю тоже. Вот зачем «живые» дела и заметки.

Соцработник немного опаздывал – десять минут прошли, а я стала гадать, о чем же следователь поведет разговор? Что ему нужно еще? Решив немного схитрить, я аккуратно достала один наушник и вставила в ухо. Если все сработает, то буду слышать, о чем Тамерлан думает, что отвечает следователю на вопрос, и не расходится ли это с его реальными мыслями…

«…никак голову не соберу. Все лезет и лезет прошлое из всех щелей. Сов-па-де-ни-е? Да чтобы я в него еще поверил!..»

Я закрыла рот, отвела взгляд и уставилась в окно, наполовину закрытое жалюзи. Постаралась справиться с мимикой, делая вид, что задумалась о чем-то своем.

«Эта Вальс… Эльса что-то не договаривает. Или я уже вижу все и во всем, только бы докопаться до правды?…а будто по кругу хожу. Гранид – мой шанс, живой свидетель. Лишь бы вспомнил! А, может, и она знает про черные дыры города? Как разговорить?»

– Вы не торопитесь?

– Нет…

«Шляются по городу призраки без персоников, без чипов, без любых гаджетов, по которым их можно опознать… Один, два, сотня. Сколько их? Притон этот тайный, как нарыв… люди пропадают, наркош выдаивают, а потом выбрасывают с «незабудкой». И жертвы с ней, и тоже выбрасывают… под «зверобоем», чтобы не сразу нашли. С дырой в памяти! Но Гранид должен вспомнить, там процент маленький, там есть шанс, ему лечение поможет».

Я заметила, как следователь сжал губы и запустил пятерню в волосы. Пряди рассыпались у него между тонкими пальцами и на какой-то момент он напомнил фигуру мыслителя. Он уже не печатал, а смотрел в монитор. Голос его мыслей был громок, он просто орал в моем наушнике. И чувствовалась клокочущая ярость, которую сам следователь ничем не выдавал. Надеясь на то, что меня мое лицо не выдает также, как и его, я вся превратилась в слух.

«Не здесь мне торчать надо, не так мне работать надо… застрял на мелочах. Я уже погряз во всякой другой дряни. Опустил руки. Но теперь снова есть шанс. Чувствую! Уже столько недель чувствую, что снова есть какой-то шанс… Самый последний, наверное. Эльса… надо сделать так, чтобы она больше мне доверяла. Она что-то знает. Ну да, если бы у меня был такой секрет, какой и вообразить нельзя, я бы не стал говорить об этом даже родной маме… а мне нужно в эти черные дыры. Мне нужно поймать хоть одного человека оттуда. Мне нужен ответ хоть на один из вопросов…»

– Простите, задержался в пути. Здравствуйте.

Мы поздоровались в ответ. И следователь, постучав пальцем себе по уху, намекнул на мой наушник, попросил отвлечься.

Пришлось сложить таблетки обратно в кармашек. Сначала следователь опрашивал соцработника по случаю в метро, причем попросил рассказать все поминутно с того момента, как он принял звонок с моей просьбой о помощи. Тамерлан отвечал спокойно и подробно, но в какой-то момент немного запнулся и задумался. Андерес тут же спросил другое:

– Вы знали Эльсу Вальс прежде?

Тимур вскинул брови, так как этот вопрос был неожиданностью.

– Я познакомился с ней в вашем кабинете, когда вы направили мне вести соц. дело Гранида.

– А раньше вы ее где-нибудь видели? Вам знакомом ее лицо?

– Нет.

– Посмотрите внимательней.

Мне и самой стало любопытно, что ответит Тамерлан. А следователь не сводил с того пристального взгляда. Андерес очень хотел услышать конкретный ответ. Я открыто смотрела на соцработника, не скрывая своего недоумения от настойчивости следователя.

– Может быть. Но не уверен.

– Послушайте, – я не выдержала, – если человека десять раз спросить, уверен ли он, он усомнится, что уверен. Что не так? Гранид Горн даже не из Сиверска. Это я пытаюсь намекнуть – где его дело, а где мы. Зачем вопросы о нас?

– А зачем вы следили за Тимуром Дамиром? Верю, Гранида вы обнаружили случайно, но зачем вы шли в тот день за ним?

Следователь даже указал на соцработника, и тот совсем опешил.

А у меня на секунду возникло желание сказать правду и посмотреть на реакцию собеседников. Но ведь не поверят же. Сказать, что мне понравился сам мужчина – тоже не поверят. Рыхлый, замотанный и на вид старше себя лет на десять Тамерлан – не приманка для женского взгляда.

Выдерживая паузу, думала, что сказать, но правдоподобной версии в голову не приходило.

– Чего молчите?

– Не хочу лгать, и не хочу говорить правды. Остается молчать.

– Имеете право.

Даже без чтения мыслей я по выражению лица поняла, что Андерес хотел повести разговор иначе. Он разозлился, на себя, сцепил пальцы и вздохнул. Сказал вслух:

– Идите.