Текст книги "Ветер Безлюдья (СИ)"
Автор книги: Ксения Татьмянина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)
Стычка
Относительность времени – вот, что полезло в голову, когда прошло… сколько? Не имея возможности посмотреть в экран, почитать, послушать музыку, сделать хоть что-то, чтобы скоротать ожидание, – можно потеряться. Сидеть на асфальте было неудобно и холодно. Сносно, если все время менять позу, но тело разнылось. Свежий ушиб, старые ушибы. Организм расклеивался, словно заявлял, что больше тонус событий и открытий он держать не может. Я не осмысляла ничего из узнанного, не думая ни про редактора, ни про то, как все расскажу Андрею, что буду делать сама с этим знанием. Не возвращалась мыслями к Илье и Карине, к друзьям или родителям. Все задачи ушли на задний план, оставив меня один на один с приятным чувством, от которого хорошо теплело в сердце.
Послышались шорохи. Трущобы с самой весны по август зарастали травой, и только перед осенними холодами ее местами скашивали и вывозили, поэтому воздух вечером наполнялся звуками стрекочущих кузнечиков и вот такими шорохами. Здесь же водилось и много котов, – бродячих или тех, кого выпускали из квартир. С собаками гор. управление было строго – псы могли стать агрессивны, сбиваться в стаи, а на котов закрывали глаза. Эти животные помогали с подвальными крысами вдобавок. Шорохи сменили утробные звуки и резкий мявк двух завсегдатаев.
Как долго Граниду сюда добираться? Будет он выжидать время после полуночи? Стоило ли мне попытаться перебраться подальше от этих мест, чтобы сбавить риск?
Шаги. Немного по тротуару, потом в траве. Шепот:
– Ромашка… дом длинный, а это уже четвертый заросший балкон. Выходи, если тут.
Я схватила рюкзак и с удовольствием распрямилась, когда вылезла из укрытия.
– Спасибо, что выручил.
– Было бы лучше, если бы ты позвонила до того, как собралась сюда. Или ты на такое приватное свидание бегала, что лучше без свидетелей?
– Я не собиралась в трущобы, это тот судьбоносный случай, который нельзя упускать. Погоди, затекло все… – Покрутившись на месте, дрыгнула ногами по очереди и отряхнула штанины. – Сколько сейчас времени?
– Минут десять первого.
– Я тебя от?..
– Стоп, – Гранид категорично махнул мне рукой, – только вякни извинения, пойдешь домой сама.
– Хорошо. Я тебя отвлекла от очень важных дел, надеюсь?
– Да.
– Мне до дома тети нужно добраться, почтовый ящик проверить – письмо жду. Раз уж здесь, дойдем?
– Дойдем. С другой стороны.
Трущобы ночью были немного другими трущобами. Тихими вдвойне. Зимой оживляли картинку огни нижних окон заселенных домов и редкие фонари. Днем больше прохожих. Летом по вечерам часто слышался звук телевизора. А теперь – почти все освещение после полуночи было отключено, горели лишь местами подъездные лампы. Дома панельным лабиринтом возвышались над зеленью и тонули во мраке и тишине, – казалось, что весь старый Сиверск не жилой.
Мы шли, не разговаривая. Я смотрела под ноги, иногда на спину Гранида, стараясь идти как можно более бесшумно. Удивлялась недавнему волнению и даже страху – сделать дозвон и озвучить просьбу. Сейчас мне было спокойно, как будто так и должно быть. А над своими тревогами можно посмеяться. На лугах мы так шли до ручья или до холма с трансформаторной будкой – он впереди, я за ним «хвостиком», молчали каждый о своем, пробираясь через высокую траву и перепрыгивая канавки.
– Тебя по адресу старухи караулили?
– Да. Узнали… Главное, чтобы не смогли вдруг по геолокации персоника вычислить. Тогда всегда будут знать, где я.
– Вычислить могут. Но для этого даже полиции нужно брать разрешение и оборудование у инстанций повыше. Так… – Мы остановились, а Гранид указал на сирень. – Топай туда, сиди тихо. Какой почтовый ящик и где ключ?
– Тридцать седьмой. Ключа нет – оттолкни дверцу назад, потом на себя – откроется.
– Все, больше там ничего не надо? В квартире?
– Нет.
Он ушел дальше, а я осталась возле высокого куста, одной ногой в укрытии, а в целом – высунувшись и наблюдая за домом и подъездом. Гранид отдалился шагов на пятьдесят, попал в круг подъездного света, взялся за дверь и, как только вошел внутрь, я заметила движение тени со стороны – с торца дома. Эльса жила во втором подъезде, и от силы нужно полминуты чтобы неспешная тень перекрыла ход обратно. А вдруг кто-то ждал и внутри!? И лишь одни ушли в двенадцать, а другие сменили их на ночь?
– Вот же я дура…
Это мог оказаться случайный человек, дедушка-романтик, любящий гулять под луной, – я отмахнулась от бредовых предположений и уже с более быстрой скоростью, но оставаясь не замеченной, перебежала ближе. Человек не спешил – Гранид был явно не женщиной, если караулили они меня, просто соглядатай решил проверить – кто, что, и замер за подъездной стенкой возле замурованной дверью бывшей мусорки. Проверить почтовый ящик – минута, и Гранид выйдет…
У последнего рубежа, где еще не попалась на глаза, я тоже замерла, лихорадочно думая и все обшаривая взглядом. Ничего! Рядом только площадка с ржавой каруселькой конусом и две железные сушилки буквой «т», – одна на боку с вывернутым из асфальта основанием. Не успев и додумать, что буду делать, я схватила один кусок плотного крошева, вполне похожего на камень, и замахнулась. Секунда колебания, – в тень не попаду, швырнула в окно над козырьком подъезда.
Звон!
Все – в ушах у меня чуть зашумело, волоски на руках встали дыбом и к затылку подобралась прохлада ощущения настоящей опасности и готовности действовать. Человек был не один – двое. Звук от движения слева – и я интуитивно отпрянула назад, в сторону, перепрыгнула темное препятствие в траве, не успев распознать – что это. И не важно. Вокруг меня образовалось суженое пространство, утопающее в полумраке и полное больше звуков, чем видимых фрагментов. Спасение было в одном – скорости и ловкости. Без оружия в руках, без физической силы, я проиграю, едва позволю себя схватить.
Оказавшись за каруселькой, сделав ее своим убежищем ненадолго, успела охватить сразу все – двух людей, загоревшийся свет в окне первого этажа, два прямых выхода с площадки и третий – через проплешину в кустах. Бежать!
Было бы умнее, рвани я прочь как можно дальше, уведя преследователей от Гранида и скрывшись самой? А если догонят… они тяжелее, но это не значит, что я бегаю быстрее них.
– Да не тронет тебя никто…
Оба даже притормозили, попытавшись сыграть в миролюбие, но проверять – времени не было. Дистанция – мой козырь. И я побежала.
Столько лет видеть этот двор, – и зимой, и в весну, и в осень, когда ветки голые, а грязь засыпана листьями, и не выучить его волей не волей? Даже в полутьме я петляла без запинок, со вспышками в мозгу – что тут наполовину врыт в землю бетонный корпус мусорки, а здесь – давно снят бордюр. У третьего подъезда начинается стена шиповника без проходов, а под окнами – крашеные шины бывших клумб, зигзагом. Если отбежать к дороге – я могу протиснутся в прореху прутьев забора, часть которого осталась от старой платной парковки. Он короткий, но для обхода и пяти метров нужно время, которое сейчас на вес золота для меня.
И силы… и дыхалка… – все на вес золота.
Я сделала почти круг – длинный, петляющий овал, возвращаясь к подъезду Эльсы, решая – забежать ли и спрятаться, вломившись к пожилым соседям в квартиру? Шансы на успех есть? Как заметила – один, разгадав цель, побежал по прямой траектории – не за мной, а туда, куда я только хотела добраться. И застрял… уже боковым зрением углядела, как человека стало два – на фоне нового зажженного окна – и один другого остановил. Гранид вклинился в мои лисьи бега!
Еще десять секунд на отрыв, обрадовавшись, что на мне теперь одна проблема, а не две, которым легче было пойти на перерез. Но силы кончались. Гимнастика позволяла мне хорошо держать равновесие и координироваться в пространстве, а плавание подарило выносливость. Только на таком темпе и адреналине тренировок не было никогда – минуты три-четыре прошло со старта, или еще меньше, как я почувствовала – слабею.
Убивать не будут. Ждать удара в висок или лезвия между лопаток не стоило, но волосы, будь они прокляты, подвели. Догонявший был слишком близко и успел схватить за пряди, прежде чем я успела спрятаться и увернуться за толстым стволом спиленного тополя. Внезапно стало очень близко все – хрип, жар, потная футболка, дыхание возле щеки и захват за шею.
Я вскрикнула, задергалась, и оглохла! Мужчина прямо в ухо заорал тоже, тоже задергался, и отпустил… Хрипел уже не он, – гортанно рычал Нюф, вцепившись ему в руку, мотая башкой и оттягивая добычу всем своим весом вниз, на себя. Пятился, упираясь четырьмя лапами. Огромный, массивный зверь! Нюф успел получить один удар кулаком в морду, прежде чем я помогла ему, пнув под колени нападавшего, а потом и в бок пяткой. Пес отпустил руку, и, сделав прыжок, уже сзади вцепился в правую икру мужчины. Он рычал и рвал зубами так, что даже мне сделалось жутко.
Мужчина упал, перевернулся на спину и попытался пнуть собаку ногой, но челюсти разжались и Нюф отстал от него добровольно. Встал между мной и поверженным противником, продолжая скалиться. Появился Гранид, – затормозил на бегу, протянул руку, чтобы выцепить меня из чего бы то ни было, но уже через секунду все понял.
– Тварь! – покусанный поднялся, попятился как мог, обернулся за спину и выругался матом. – Ты где, Алтын, сука?!
Напарник его натужно кашлял в нескольких метрах позади. Не став больше терять времени, я кинулась искать рюкзак и нашла его рядом с упавшей сушилкой. Второй, хорошо попав в круг подъездного света, не представлял угрозы – стоял полусогнутый с разбитым лицом и пытался вернуть дыхание. Гранид, наверное, сумел в итоге ударить его в горло.
У него
– Нам не туда. – Стычка закончена. Я развернулась в сторону станции, но Гранид свел с дороги внутрь квартала. – До меня доберемся. Не задели?
– Нормально. А тебя?
– Пропустил один в ухо, жить буду. Что за собака?
Нюф бежал чуть в стороне, успокоившись и принюхиваясь к кустам, как будто был на прогулке.
– Это Нюф, пес Виктора, моего друга.
– А где сам друг?
Оторвавшись на приличное расстояние, в тишине и без погони, мы остановились на передышку и я подозвала пса. Тот подошел медленно, нехотя, опустив морду и виляя хвостом.
– Ты чего, собакен, что за повинная голова? Или стукнули сильно?
На нем был ошейник и перегрызенный поводок. Я его погладила, пощупала, переждала, пока мягкий язык оближет руки, и поцеловала в мохнатый лоб.
В теле начался отходняк. Стоило постоять немного в покое, как ощутимо заломило ноги, заболела спина и шея. Захотелось куда-нибудь сесть, а еще лучше – лечь. Но нужно было поскорее выбраться из квартала, – мало ли с кем на связи были двое караульных? А Сиверск большой, – перейдем улицу и дальше слишком много путей чтобы нас смогли вычислить. Ну, не могло быть у Колодцев столько людей, чтобы перекрыть кислород по-настоящему!
– Гранид…
– Ну, скажи это… прямо по тону слышу, что за фраза сидит у тебя на языке.
Оттого, что я хотела выдать «Прости, что втянула тебя» а он угадал, не смогла сдержать улыбки. Приложила ладонь к затылку, где еще жгло кожу от захвата волос, и совсем рассмеялась – нервно и одновременно с облегчением. Как предсказуемы такие «ромашки» как я, с подспудным страхом вечно причинить неудобства и извинениями, если неудобства случились. Но я не чувствовала на самом деле, что сожалею. Нет! Я была очень рада втянуть его в это! Я хотела ему позвонить, вызвать на помощь, и я это сделала. Ни о чем не жалею.
– Смешно?
– Да.
Гранид вздохнул, потер свое ухо и щеку, сказал без язвительности:
– Идем.
– Сейчас.
Я чуть присела к Нюфу, а когда выпрямилась, не удержалась от того, чтобы не крякнуть и не потереть поясницу. Болело пониже. Ноги отказались нормально идти и походка получилась кривой. Как же все ныло и просило отдыха!
– Господи, что за день… собиралась к маме на ужин, а получила под зад дружеского пинка, а потом еще бег с препятствиями. – Опять пробило на смех, и даже на наглость. – А ты не возьмешь меня на ручки?
– Могу тебя на спину подсадить, если совсем без ног.
– Я шучу. Скажи только, что твой дом не в другом конце города…
Нюф куда-то пропал в пути. Я думала, что он убежал во Дворы обратно, но его темный узнаваемый силуэт снова появлялся то впереди, то в стороне от нас. Можно идти свободно – его присутствие и деловое спокойствие – лучший индикатор безопасности. Пустой рюкзак стал невыносимым. Кеды жгли ступни. Ремень на джинсах перетягивал живот и, казалось, врезался в тело. Все мучило. Но я шла.
Какое же было счастье, когда мы свернули к подъезду очередного пятиэтажного дома. Общая дверь отсутствовала – проем сразу выводил к ступеням на площадку четырех квартир. Гранид едва открыл входную, как с улицы послышалось «Г-хав!» и пес, потеснив меня со ступеньки, а самого хозяина от порога, ворвался внутрь как к себе домой.
– Я что, собаку заказывал? Э!
Гранид шагнул в прихожую к смирно севшему на хвост Нюфу, резко протянул к голове руку и я зажмурилась от нестерпимого предчувствия душевной боли. Я не могла видеть, как тот хватает его за ошейник или за шкирку и жестко выволакивает из коридора.
– Вот же здоровая медвежья морда… Вот же чудовище…
Я открыла глаза. Гранид мял уши псу, трепал его холку и шею, так что тот даже рефлекторно изогнулся, пытаясь достать лапой ухо, но чесал то свой бок, то воздух. Мне стало стыдно за первую мысль. Как я могла подумать, что он, грозно повысив голос, и в самом деле проявит жестокость к собаке?
– Заслюнявишь диван, станешь ковриком рядом с ним, я предупредил. Погоди чесаться, сейчас ошейник сниму. Включи свет, Эльса.
Прихожая была, как и везде, и выключатели – как и везде. Свет оказался тусклый и даже не резанул по глазам.
– Да ты прям нимфа с помойки… просто красавица.
Я скинула кеды, рюкзак, сделала шаг и увидела себя в зеркало прихожей. Что правда, то правда – на мне было все, начиная с пыли Мостов и белой побелки из квартиры на Лазурном, заканчивая подбалконной грязью и репьями. Голова разлохмачена, лицо белое, под глазами темные круги с еще не сошедшим до конца зеленоватым фингалом.
– Умыться можно?
– Подожди.
Кухня, две комнаты, большая прихожая и классическое-трущобное: обои, линолеум, старая мебель. Гранид исчез в дальней комнате и вышел с вещами:
– Ванна там. Это чистая футболка, уж какая есть. Хоть верх сменишь. Чистое полотенце. Сейчас воды из фильтра налью.
Осушив два стакана, дошла до ванной. Едва закрылась, услышала:
– Вода горячая сбоит! Аккуратней.
– Я столько раз тетю купала… я знаю, что такое капризная вода в старом Сиверске.
Умылась с наслаждением, намылив и лицо, и шею, и руки по самые плечи. Избавиться от грязи полностью, принять душ или ванну, постеснялась. Хорошо – раковина большая, и лишних вещей не было. Просторно. Джинсы отчистила прямо на себе, как смогла, закинула на трубу подсушиться замытую рубашку, и вышла в том, что дали.
– У меня с ужина осталась ветчина с грибами и капуста, погреть? Будешь?
Нарочно не обедала сегодня, помня о мамином ужине, поэтому от одного упоминания еды зубы свело от голода. Больше суток на одной минералке.
– Я все буду, можешь даже не греть.
Маленькая кухня с квадратным обеденным столом, двумя табуретками и минимумом техники, едва вместила меня, Гарнида, и Нюфа, занявшего вообще все пространство и казавшегося слоном внутри шкатулки. Пес крутился, задевал ноги и ножки мебели, сунул нос в допотопный однокамерный холодильник.
– Будет тебе награда… миски нет, из кастрюли лопать придется.
– Согласна.
Гранид фыркнул со смехом:
– Это я не тебе.
Божественная ветчина! Я обнимала сковородку, ела ложкой, откусывая вместо салата от цельного помидора, и все, что творилось вокруг – слилось в один фон, шум и бытовую возню. Гранид ходил то с кухни, то обратно, Нюф за ним, прицепом, даже пару раз требовательно гавкнул, а тот что-то ответил с возмущением.
– Чай?
Я замотала головой, прикрыла тяжелые веки, чувствуя, как непросто будет снова открыть глаза, и сказала:
– А можно я сейчас куда-нибудь отползу в темный угол и там тихонечко умру?
Скажи ему…
Гранид нес меня на спине, подхватив под коленки, а я обнимала его одной рукой за шею, другой за плечо. Босые ступни иногда задевали высокие стебли и колоски, и было так щекотно, что невольно брыкалась пятками.
– Подгоняешь свою лошадку?
– Не.
Во всем виноваты новые босоножки. Прибежала сюда с самого раннего утра, так что еще хлебнула росы, – вот ремешки и натерли от влаги, жары и собственной жесткости. Сейчас был уже вечер. Мы оба умотались, обходя все свои владения. Бутерброды съели, морс выпили, уничтожили кулек грецких орехов, которые где-то достал Гранид. Пора было по домам.
– Мы сегодня дольше обычного здесь, тебя родители уже обыскались, наверно?
– Не знаю. Они не будут меня ругать, приду и приду. Гуляла.
– Ладно я, у меня нет, а ты чего не носишь с собой смартфон или мобильник? Мало ли.
Я поморщилась, устало положила голову на его костлявое плечо. Не хотелось думать о маме с папой. У меня был и смартфон и даже браслет, специальный для родительского контроля с gps, но я все всегда оставляла дома, убегая к друзьям или Граниду без связи. Было одно замечание, но я уперлась, и больше меня не трогали.
– Давай я тебя до дома прям донесу? Ты где живешь?
– Далеко.
– Далеко? А как ты сюда, на автобусе что ли приезжаешь? Я кстати, пытался пару раз пройти там, откуда ты появляешься – и не смог. Фиг знает, что за тропинка – один раз в тупик привела, другой раз обратно вывела. Лисенок, а ты не фея этих пустырей? Ты настоящая девочка?
Я улыбнулась на ласковый тон:
– Настоящая. Только это не пустыри, а Безлюдье.
– Да помню я, что Безлюдье… Так давай донесу! Если стесняешься, я не буду даже во двор заходить, чтобы никто не увидел с какой шпаной дружишь.
– Ты не сможешь вернуться обратно, ты заблудишься. Донеси до развилки.
– Как хочешь.
Я снова подняла голову. Гранида недавно постригли. И без того короткие волосы в начале июля еще раз обработали машинкой, и теперь на шее виднелась розовая полоска незагорелой кожи. Еще день-два под солнцем и она пропадет. Я дунула ему на затылок.
– Ааа… мы так не договаривались.
– А тебя самого не наказывают, что пропадаешь?
– Кому мы нужны? На все лето согнали в самый дурацкий лагерь «На Луке» – знаешь такой?
– Нет.
– Утром и перед сном проверка, а так – мотайся где хочешь, территория большая. Воспитатель пьет и отдыхает, вожатые амуры крутят друг с дружкой, так что я без проблем сбегаю. Полкилометра через лес, и город. Мимо заброшенной стройки, больницы – и сюда. А у тебя где проход сюда, с какой части города?
Я не ответила. Давно догадалась, что Гранид приходил не из Сиверска. От этого мне всегда было немного печально, потому что своих друзей я могла увидеть где угодно, – они жили рядом. А с ним – целое громадное расстояние.
– Гранид. А тебе бутерброды понравились? Я сама сделала творожную и сырную пасту и поджарила льняные лепешки с яйцом.
– Вкусно. Классно.
И мне стало совсем радостно. Ноги отдыхали, сандалии болтались в рюкзаке, а Гранид, как и не устал сам, тащил меня к низкому солнцу – к моей развилке домой.
* * *
Утро или день? Окна были завешены так плотно, что не пробивалось света. Я проснулась в зале на узком, как рельса, диване и шевельнула пяткой. Ее до сих пор щекотало луговой травинкой, а вместо лежанки и покрывала, я еще несколько секунд прижималась к жесткой мальчишеской спине с острыми лопатками. Мне нужно домой… и так не хотелось домой…
В комнате другой мебели не было – вся противоположная стена завалена бумажными книгами в стопках, а под подоконником стоял ряд пустых цветочных горшков.
– Ай, Нюф…
Это он щекотно нюхал мою ногу, чем и разбудил. Я деревянно поднялась и деревянно прошлась по чистому полу. Пока свидетелей не было, потянулась и порастягивалась в разные стороны, сделав зарядку. Стало сносно – боль еще давала о себе знать эхом то там, то здесь, но к человеческим чувствам тело вернулось.
– Ты встала?
– Да!
– Умоешься, иди на кухню. Я работу закончу минут через десять.
Перекличка из комнаты в комнату с Гранидом, который услышал мою возню. В приоткрытую дверь я заметила свет монитора, такие же глухо занавешенные окна и спинку компьютерного кресла. Нюф зацокал когтями, проходя на кухню первее меня и закрутился в ожидании.
– Тебе чего? Еды? Воды?
Две кастрюльки с водой и остатками вареной курицы стояли под окном, и я снова спросила, как будто он мне ответит:
– В туалет хочешь?
Пес заворчал, фыркнул, стал тереться о штанины, как гигантский кот, крутя башкой и высовывая язык.
– Он уже гулял, зверюга. Просто ластится. – Гранид появился рядом. – Садись, не занимай места. Час дня уже, есть снова хочешь?
– Час дня!? – Я села на табурет и ударила сама себя по пустому запястью. – Персоник в ванной остался… Страшно смотреть, – там, наверное, лавина сообщений. Я вчера кинула с ужином маму, тетю и любимую кузину, а вместе мы так редко собираемся, что теперь обид будет вагон.
– Так не смотри. Никуда родня не денется.
– Я могу приготовить что-нибудь…
И с небольшим сомнением кинула взгляд на старую плиту и две старых сковородки у мойки.
– Сиди. Все есть – чай, кофе. Из еды – яичница, половина вареной курицы и сладкий перец в прикуску. На что согласна?
– На курицу. И на чай.
Гранид включил электрический чайник, засыпал в стеклянный заварочный – черный чай. Пока было время, а пес переключился на него, и тыкался носом уже ему в колени, он присел на корточки и стал задирать собаке верхнюю губу:
– Покажи клыки… смирно, зверь. У него с утра пасть кровила, пил, облизывался, лапой пытался чесать. Надо вернуть его хозяину. А то сбежал спасатель… не крутись!
Я посмотрела на спину Гранида, на замятый воротник его рубашки, шею с короткими подбритыми в стрижку волосами, на более заросший затылок, и захотела дунуть. Ребячась, как в детстве.
И в мыслях затолкалось одно – «скажи ему», «скажи ему», «скажи ему»… «Признайся, черт возьми, что ты – это она, и ты его помнишь!». И не могла.
Я раздваивалась в этих чувствах. Была одна сторона – в которой мне не легко набрать его номер, отправить сообщение и как-то напомнить о себе, когда не рядом. Сторона, в которой мы оставались друг другу чужими людьми, по воле обстоятельств перетерпевшими друг друга в одних стенах полтора месяца. А другая, – в которой мне с Гранидом очень легко общаться, хочется говорить все, как есть, без вранья и смущения. Сторона, в которой он свой в доску! Ведь я его всю свою жизнь знала! И в те моменты, когда он надо мной издевался – он будто говорил с Эльсой-Ромашкой, а когда вот так, по-простому и даже с теплотой – с Эльсой-Лисенком.
«Скажи ему», «скажи ему», «скажи ему»…
В этот момент я поняла чувства влюбленных, которым не легко произнести признание. Что может быть легче, чем два слова «люблю тебя», а попробуй озвучить? Вот так и мне, – «помню тебя», а язык костенеет и сердце замирает. От страха, от трепета, от пронзительной правды. А если представить, что он вот так сразу поверит? Как себя поведет? Что будет? Что он мне скажет?
– Пока не забыл, – письмо.
– Какое?
– Из тридцать седьмого ящика.
«Привет, странная.
За вещи спасибо, пригодятся. У нас есть подопечные, которые совсем беднота. Я свистну, ребята заберут, только в какой день – не знаю, но до конца месяца точно.
По встрече, дело такое: ты и наркоша, ладно, а других не нужно. Готова поговорить, хотя я не в курсе, чем еще могу помочь, когда нет ни новостей, ни новых деталей. Я все тебе рассказала.
Буду в Убежище (помнишь, где ты меня догнала?) в среду, в десять утра. Не сможешь быть – не судьба, никого за себя не присылай.
К.»
– Пойдешь на встречу с Кариной? – Я отдала письмо Граниду. Посмотрела на свою полную тарелку: – А ты не будешь что ли? Я все могу съесть?
– Глупостей не спрашивай. Есть аппетит – ешь все. Весь холодильник твой. Наркоша, это я?
– Да. Пойду пока все-таки персоник проверю.
Только родители – больше ни от кого ничего не приходило. Бури в стакане не случилось, – мама даже написала, как они хорошо провели время. Папа все донимал со статьями, просил приехать и еще раз поговорить. Гранид спросил из кухни:
– Планы на сегодня какие? Нужно куда?
– А работа?
– Не нормированная.
– Если свободен, то давай заведем Нюфа хозяину, а потом можно и домой.
В какой день добраться до карты? Как исполнить обещание проводить Илью в Почтовый? Где его искать? Как ходить по трущобам теперь, когда я знаю, что ловят меня всерьез? А с Гранидом в паре – то просто джек-пот для колодезных. После ночной стычки – все они могут вооружиться, и не только инъекторами с малой дозой «зверобоя». А еще редактор, царевич Елисей.
Не ошиблась ли? Мало ли как меня назвал Илья, значит ли «золотой ключик» то, что значит? Дворы и Мосты, Убежища – открыты мне. Вся такая особенная? Уникальная? Не проверю – не узнаю.
Но решать все сейчас и думать над этим сегодня не хотелось. Хотелось домой и снова спать, отлеживаться и восстанавливать силы. Идти прямо до входа в нужный Двор – далеко, и выбрала путь через смежные.
– Какой здесь адрес?
Гранид назвал, я сверилась с картой и выбрала по списку самый ближайший вход, подошедший и по времени открытия.
– Отсюда полтора квартала. Пойдем сейчас?
– Пойдем сейчас.
