Текст книги "ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета"
Автор книги: Кристофер Райт
Жанры:
Религиоведение
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 46 страниц)
Обрезание.Фундаментальным знаком заветамежду Господом и Израилем было обрезание, акт, совершаемый в семье со всеми мальчиками. Поэтому совершенно уместно, что семья – центр этой заветной церемонии – была также главным местом обучения вере, истории, законам и традициям Израиля, а само обрезание стало метафорой послушания завету – «обрежьте крайнюю плоть сердца вашего» (Втор. 10, 16).
Избавление.Основной частью страданий израильтян на поздних этапах их рабства в Египте был геноцид – вторжение в их семьи. Поддерживаемая государством кампания по сокращению населения при помощи истребления новорожденных мальчиков была частью угнетения, которое, в конце концов, привело к вмешательству Господа. Кульминацией же египетских казней, вполне поэтически провозглашая справедливость Господа, становится смерть первенцев. И в контексте этого события в Израиле было учреждено два установления, касающихся семьи как ключевого места познания и празднования избавления:
• Пасха (Исх. 12).Этот ежегодный семейный обряд прославляет и повторяет исход, и особенно тот факт, что Господь сохранил первенцев израильских семей в ночь последней казни. Его социальная открытость с некоторыми ограничениями основывается на составе обычного израильского семейства (Исх. 12, 43–49).
• Посвящение первенцев (Исх. 13, 1–16).То, что Господь избавил от смерти, принадлежало ему. Но, претендуя на первородного сына в каждой семье, Господь, в сущности, претендовал на все последующие поколения. Так символизировалась преемственность заветных отношений на протяжении поколений.
Декалог.В контексте великого освобождения Декалог образует хартию свободы и ответственности для искупленного народа. Защита семьи —важный аспект его второй скрижали, которая включала сохранение авторитета родителей (пятая заповедь), сексуальную чистоту (седьмая заповедь), и экономическую жизнеспособность (восьмая и десятая заповедь). Каждый из этих центральных принципов далее подкрепляется другими группами законов и установлений:
• Авторитет родителейусиливается наказанием за проклятие или избиение родителей (Исх. 21,15.17; ср. Втор. 27,15) и законом, который делает неисправимое распутство со стороны сына проступком, который родители могут представить в гражданском суде (Втор. 21, 18–21). Тем не менее, авторитет родителей уравновешен ответственностью – в особенности ответственностью не проявлять лицеприятия и не лишать первородного сына в полигамной семье его прав (Втор. 21, 15–17).
• Сексуальная чистотаподдерживается не только широким спектром законов о различных сексуальных преступлениях (Втор. 22, 13–30), но также запретом на брак между некоторыми родственниками (Лев. 18, 6–18; 20, 11–14.19–21). Это имело отношение не только к сексуальной этике, но также устанавливало четкие рамки отношений между семьями, принадлежащими к большему дому отца.
• Социальная и экономическая жизнеспособностьусиливаются огромным количеством механизмов, задуманных для того, чтобы либо защитить семьи, стоящие на грани серьезного экономического упадка, либо чтобы дать новое начало, если с ними уже случилось подобное. Выше, в пятой главе, я упоминал об этом, но следует повторить еще раз: изначальное разделение землибыло специально задумано, чтобы помочь каждой семье получить надел. Тексты о разделе земли в Книге Иисуса Навина 13 и далее уточняют, что земля должна была распределяться «по племенам их». Распределение наследия семьям было затем закреплено законом неотчуждаемости,который запрещал продажу земли за пределы семьи (Лев. 25, 23). Если нищета или долги понуждали семью продать или выставить на продажу свою родовую землю, закон выкупатребовал, чтобы она была выкуплена обратно родственником–искупителем в рамках mis paha,а юбилейный годпредусматривал, что земля и люди, проданные за долги, должны были вернуться в свой bet-`ab (Лев. 25, 24–55). Целью всех этих механизмов было сохранение семей как членов экономического и социального сообщества, чтобы тем самым сберечь их место в общине завета. Ведь, как пояснялось выше, в древнем Израиле род и земля сообща играли главную роль в принадлежности к общине завета, так что потеря или отсутствие либо семьи, либо земли приводили к отчаянному положению.
Общество.Поскольку израильская семья была в центре принадлежности завету, она имела существенные функции в судебнойсфере (как внутренне, при отправлении семейного права, так и внешне, в роли семейных старейшин при отправлении местного правосудия). Она также была главным инструментом обученияисторическим обычаям и требованиям закона (Втор. 6). Поэтому было важно, чтобы израильские семейства были максимально открыты в социальном плане. ПоклонениеГосподу, будь то на повторяющихся ежегодных праздниках, или во время приносимой раз в три года десятины, или во время торжественного чтения закона на седьмой год, должно было не только собирать вместе членов семьи, но также безземельных (левитов и пришельцев), не имеющих семей (вдов и сирот), а также рабов (Втор. 14, 27–29; 16, 11.14; 29, 10–12). Социальные и нравственныеобязанности израильской семьи выходили за рамки непосредственных друзей и родных, чтобы включить нуждающихся в широкое сообщество.
Образец.Семья настолько глубоко вплетена в израильское самоопределение в рамках завета и социорелигиозную практику, что Вальдемар Янцен (Waldemar Janzen) заявляет, что названный им мотив «семейного образца» является доминирующим в этическом сознании Израиля. На примере разнообразных повествований (которые он считает равными законам Торы, если не более значимыми) он перечисляет главные компоненты семейного образца – дар, продолжение и улучшение жизни;обладание землейкак изначальное условие семейной жизнеспособности; а также нравственный императив гостеприимства,которое должно было проявляться особенно к тем, кто не принадлежит к родству. [290]290
Waldemar Janzen, Ethics;особенно см. вторую главу «Семейная парадигма» (The Familial Paradigm').
[Закрыть]
Худшая сторона патриархов.Прежде чем мы встречаемся с израильскими семьями в святой земле, Ветхий Завет представляет нам реалистичный портрет отрицательных сторон семей патриархов в Книге Бытия. Ужасает количество пороков и несчастий: обмана, лжи, полуправды, насилия над женщинами, фаворитизма, ревности, конкуренции, неудач и несчастий. И это только отношения в браке. Добавьте сюда соперничество между братьями, родительский фаворитизм, коварное надувательство, убийственную ревность, бессердечный обман, жгучую ненависть и страхи – и вы получите полную картину неблагополучных семей, и это только в Книге Бытия. Главной особенностью Бытия является то, что эта книга не скрывает ужасную испорченность и частые невзгоды и боль, которые преследовали поколения этих прото–еврейских семей. Очевидна чрезвычайная крепость и выносливость этих семей; и хотя подчеркиваются отношения, которые ключевые личности имели с Богом, не вызывает сомнения, что Быт. 12—50 отображает семейную жизнь во всей ее испорченности.
И все же Бог осуществлял свою миссию искупительного благословения народов черезтаких непокорных представителей. По сути, история Бытия показывает, что Божье решение благословить «все народы земли» рано или поздно осуществится, невзирая начеловеческие провалы и неадекватность, а не благодаря человеческому мастерству или успеху. Если Бог хотел, чтобы его знали как Бога Авраама, Исаака и Иакова, а также их неблагополучных семей, Бог, вне всякого сомнения, справится и с нами.
Восставшие семьи.Ряд повествований в Ветхом Завете излагает случаи серьезного конфликта в ключевых семьях, или акты мятежа, включающие целые семьи, которые нарушали отношения Израиля с Богом. Я уже говорил о худшей стороне семей патриархов в Бытии. Другие примеры, которые следовало бы упомянуть, включают Аарона и Мариам, восставших против Моисея (Чис. 12); восстание Корея, Дафана, Авирона и всех их семейств (Чис. 16); нарушение Аханом правила heremу Иерихона (Нав. 7); трагические разделения и жестокость, присутствовавшие в семье Давида в конце его царствования.
Скомпрометированная верность.Иногда преданность семье становится конкурентом верности завету, принадлежащей одному Господу. Семейные узы могут соблазнять к поклонению иным богам, что разрывает главную и наиболее существенную связь израильского заветного единобожия. Брак с неевреями был запрещен не на основании этническойчистоты, потому как сам Моисей взял себе кушитскую жену, и Бог не поддержал неодобрение Аарона и Мариамь. Подобным образом сыновья Елимелеха не осуждаются прямо за то, что взяли женмоавитянок, напротив, Вооз явно одобряется за то, что во исполнение долга родственника взял в жены Руфь, несмотря на то, что она была иностранкой. Тем не менее, брак с женщинами–хананеянками был запрещен из–за угрозы для их заветнойверы. Межэтнические браки неизбежно приводили бы к вмешательству чужеземных богов в семейное благочестие (Втор. 7, 1–4). Браки с чужеземками были причиной падения Соломона (3 Цар. 11, 1–6) и основанием жестких реформ Неемии и Ездры (Езд. 9–10; Неем. 10, 30; 13, 23–27).
Потенциальный источник идолопоклонничества.Втор. 13 – одна из глав в Ветхом Завете, касающаяся угрозы уклониться к почитанию иных богов. С большим реализмом и проникновением в ней предчувствуется, что искушение пойти за иными богами может исходить не только от крайне благопристойных, но ложных чудотворцев (Втор. 13, 1–6), не только из–за социального давления всего неверного сообщества (Втор. 13, 12–18), но также из среды ближайших родственников: «Брат твой, сын матери твоей, или сын твой, или дочь твоя, или жена на лоне твоем, или друг твой, который для тебя, как душа твоя» (Втор. 13, 6–11). Даже в таком случае соблазну следует противиться с несокрушимой твердостью, которая ставит верность единому Господу выше подобных семейных уз. Сам Иисус столкнулся с подобным выбором, не в том смысле, что семья хотела соблазнить его к откровенному идолопоклонству, но, скорее, побуждая его вернуться к своим семейнымобязанностям, они бесповоротно уводили его от послушания воле Отца.Иисус прямо указал на непреклонный характер этого решения, когда назвал своей семьей тех, кто подобно ему самому ставил волю Отца превыше всего (Мф. 12, 46–50)
Мрачные династии.Вероятно, наиболее неопределенным из всех основанных на семье институтов в Ветхом Завете был царский династический принцип. Когда он появился впервые, реакцией на него был шок, ужас и сопротивление. Ответ Гедеона на предложение благодарных израильтян, чтобы он и его потомки правили ими, похоже, отвергает династическую монархию как несовместимую с теократическим правлением Господа (Суд. 8, 22–23). Тем не менее, с некой иронией еврейский рассказчик повествует, что Гедеон, несмотря на все свои протесты, вел себя как царь – приняв щедрое подношение золота и взяв себе множество жен (вопреки Втор. 17, 17). Более того, сын Гедеона, по сути, предпринял попытку установить монархию, которая не увенчалась успехом. Тем не менее, это была попытка, связанная с беспощадным уничтожением семидесяти других сыновей Гедеона (Суд. 9) – мало обнадеживающее начало для самой идеи монархии, которая была отложена до следующей книги Библии.
Когда же монархия, в конце концов, успешно утвердилась – после катастрофического правления Саула, династический принцип был одобрен Господом в его обетовании завета Давиду (2 Цар. 7). Этот династический завет затем становится основанием не только для практически непрерывной линии потомков Давида на престоле в Иерусалиме в последующие столетия (Гофолия была единственным исключением), но также для мессианского богословия и эсхатологии, которое мы, христиане, с радостью поддерживаем в личности великого
Сына Давида на основании авторитета Нового Завета. Но все же следует сказать, что, подобно патриархальным семьям, которые одновременно были образцом веры и послушания и ужасающих злоупотреблений и порочности, царские семейства Иуды и Израиля демонстрируют все известные человечеству семейные ужасы: отцеубийство, матереубийство, братоубийство, самоубийство, прелюбодеяние, убийство, кровосмешение, заговор, интригу, предательство, междоусобицу, ненависть и месть. И только благодаря чудесной благодати и всевластию Бога эта история смогла стать историей искупления.
Позитивное отношение пророков к семье выражалось в жестокой критике современных им обычаев, которые уничтожали семью. Пророки выступали против социально–экономических сил и правовой коррупции, ведущих к обнищанию, долгам и потере участия в завете. Именно эти силы разрушали семьи, тем самым повергая обычных людей не только в материальную нищету и нужду, но также склоняя к общественно–религиозной неопределенности в отношении к завету. Действительно ли эти обнищавшие люди все еще принадлежали к общине завета? Если у них не было семьи и земли, то разве не стоит считать их грешниками и отсеченными? Нет, говорит Амос. Нищие и лишенные имущества являются праведными, в то время как те, чьи земли и семьи процветают за счет такого угнетения, нечестивы.
Пророки осуждали эти злоупотребления, потому что видели в них угрозу заветным отношениям из–за их влияния на богатые семейства. Семья особо подчеркивается в таких текстах, как Mux. 2, 1–3.8–9; 7, 5–6; и Ис. 5, 8–10. Если… опыт отношений с Богом передавался семейным ячейкам Израиля (подобно тому, как земля передавалась в неотчуждаемую собственность), тогда социально–экономические силы, уничтожавшие землю этих семей, неизбежно разрушат и отношения народа с Богом. Богословие Израиля было укоренено в социально–экономической основе их родовой структуры и землевладения, и именно эту основу разъедала коррупция. Тесная связь между социальными и экономическими сферами и богословским самоопределением Израиля направляла протест пророков против этого зла. Этой связью и была семья. [291]291
С. J. H. Wright, God's Land,p. 109.
[Закрыть]
В нескольких пророческих видениях будущего мессианского века, которые обычно включают не только восстановление народа Божьего, их безраздельное послушание Богу, наслаждение его благословением, а также обновление творения и его изобилия, семья занимает заметное место. Новое творение, описанное в Ис. 65, 17–25, будет местом, в котором семьи защищены от детской смертности, а плод семейного труда не будет уничтожен, принося чувство разочарования.
Семейные отношения являются одним из главных вопросов, которые беспокоили мудрых мужей и жен Израиля.
В Книге Притчейсчитается, что семейные отношения имеют первостепенную важность для тех, кто желает поступать мудро и жить хорошо. Вступительный совет, сразу после пролога (Притч. 1, 1–7), отражает пятую заповедь о почитании родителей (Притч. 1, 8–9), и развивается вновь и вновь на протяжении всей книги. Подобным образом и отражение седьмой заповеди – чистота брачных отношений – ревностно поддерживается серьезными предостережениями против прелюбодеяния (Притч. 2, 16–19; 5, 1–23; 7, 1–27). Знаменательно, что в случае с прелюбодеянием сутью предостережений является бедствие, которые оно приносит семье человека – не только из–за общественного позора, но также из–за утраты положения в общине завета, которое может быть результатом потери имущества семьи (Притч. 5, 9–14). И наоборот, заметна похвала добродетельной жене. Книга достигает кульминации в похвале мудрости, рисуя портрет не мудрого мужчины, а мудрой женщины – добродетельной жены в Притч. 31, 10–31. Безусловно, описание говорит не только о самой женщине, но и о некоторых чертах идеального израильского дома и семьи. Такой дом, по мнению израильтян, должен быть не только местом благословения и безопасности для мужа и детей, но также источником гостеприимства и щедрости для нуждающихся.
Особенностью ветхозаветной литературы мудрости является то, что она включает элемент самокритики, своего рода литературную и богословскую деконструкцию некоторых сильных и позитивных утверждений Книги Притчей и, можно было бы добавить, идиллического изображения сексуальной любви в браке в Книге Песни песней Соломона.
Книга Екклесиастаисследует теорию о том, что богатство – добрая вещь, потому что его можно передать своему сыну и наследнику. Но что, если этот наследник – глупец, который промотает все, над чем вы трудились? Да и будет ли честно, если он получит даром то, ради чего вы проливали пот, а лично он не трудился (Екк. 2, 18–23)? Но и быть одержимым работой ради себя самого, не имея наследника, – ничем не лучше (Екк. 4, 7–8). Но ведь даже если вы все еще убеждены, что копить богатство, чтобы передать его дальше, – добрая вещь, несчастный случай может отнять его, так что вы покинете этот мир таким же нагим, каким пришли в него (Екк. 5, 13–15). И хотя радости брака сами по себе ценны и должны почитаться даром от Бога, но действительно ли они имеют высокое значение в виду мрака смерти, ожидающего нас всех (Екк. 9, 7–10)? Опыт отношений автора с противоположным полом, судя по всему, не имеет и такого утешения (Екк. 7, 28).
Книга Иоваподнимает еще более острые вопросы перед лицом реального опыта тяжелых утрат – потери детей, богатства и здоровья. С патетической ностальгией он вспоминает о том положении, которое занимал в обществе, когда, будучи старейшиной, окруженным семьей и имуществом, он был оплотом правосудия в своей земле, любимый нищими и уважаемый всеми (Иов 29; особенно 5–6 ст.). Это описание совпадает с описанием уважаемого мужа в Притч. 31, 23, а социальная защищенность уподобляется множеству сыновей, которые, словно стрелы, наполняют колчан (Пс. 126, 3–5). Но что если вы потеряете все – сыновей и имущество? Социальная реальность явно описана Иовом в тридцатой главе – позор, презрение, отчуждение. Сатана пытался доказать, что подобная утрата выявит притворство Иова, когда тот потеряет все свое имущество. Существовал и другой вариант – что Иов докажет, что его вера в Бога действительно сосредоточена на Боге, а не на семье и счастье, дарованных ему Богом. Но даже несмотря на тяжесть отчуждения и молчания Бога, Иов сохранил свое благочестие и, невзирая на обвинения друзей и собственный внутренний протест, сберег веру в Бога и, в конце концов, получил одобрение.
Книга Иова заставляет нас задавать сложные вопросы даже о самых лучших земных дарах, которые наш Бог Творец может дать – благословения семьи, здоровья и изобилия. Если они сами по себе становятся нашей безопасностью, тогда они стремительно превращаются в идолов, и тогда трудно избежать периода потерь. Возможно, именно эта мысль лежит в основании крайне релятивистского взгляда Пс. 126. Хотя этот псалом прославляет детей как наследие и награду от Господа, тем не менее, первый стих: «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его» – в еврейском и в английском языке имеет двусмысленность: буквальная постройка дома и созидание семьи. Не обращая внимания на генеалогическое дерево и древность рода, откуда исходит ваша подлинная идентичность? Не обращая внимания на все семейное наследие и имущество, откуда исходит подлинная безопасность?
Христиане и культура
Теперь, после проделанного обзора семьи в Ветхом Завете – примере важнейшего утверждения культурной реальности, мы возвращаемся к вступительной проблеме данной главы – оценке культуры в контексте библейской веры. Теперь нам необходимо задаться вопросом, действительно ли ветхозаветный подход к социальным и культурным аспектам того времени может чему–нибудь научить христиан в нашем ответе обществам и культурам, в которых мы живем.
Прежде всего следует сказать, что разнообразие ветхозаветных ответов на различные культурные феномены исключает упрощенный подход с нашей стороны. Мы не должны полностью принимать культуру или общество как благое, либо отвергать его как окончательно испорченное и отвратительное. На самом деле требуется трезвый и критический подход. Вспомним три категории ответов, которые, похоже, предпринимал Израиль: полное отвержение, частичная терпимость и критическая оценка.
Во–первых, Ветхий Завет приводит нас к пониманию, что некоторые элементы падшего человеческого общества необходимо отвергнуть как мерзкие для Бога. Единственным обоснованным христианским ответом на них будет отказ и отделение от них. Также Ветхий Завет дает некоторые признаки того, как определить подобные черты. Можно определенно сказать, что приведенные ниже четыре категории особо осуждались в израильской судебной и пророческой традициях: (1) идолопоклонничество, (2) извращения, (3) то, что действует разрушительно на людей, и (4) черствость по отношению к нищим. Все это весьма актуально до сих пор. Множество человеческих культур по всему миру отображают некоторые аспекты эти четырех мрачных тенденций падшей человеческой культуры.
Разве мы больше не нуждаемся в суровой критике Ветхого Завета против завуалированного, а также откровенного идолопоклонничества нашего века и культуры? Христиане склонны, подобно Израилю, неосознанно ограничивать Бога заботами о спасении и воскресными богослужениями, в то время как сами служат золотым тельцам и Ваалам материалистической, потребительской культуры в реальной жизни. Борьба с идолопоклонничеством – важная и очень нелегкая задача, пророческая ответственность и в наше время.
Разве нам уже не нужна ясность ветхозаветного обличения извращений, в век, когда любая нравственная ценность подвергается сомнению или выворачивается наизнанку? Примечательно, насколько тесно Павел связывает идолопоклонничество с извращением не тольков сфере сексуальной жизни, но также всего интеллектуального климата и в сфере искажения истины(Рим. 1, 18–32).
Быть может, для нас уже неактуально возмущение и нетерпимость Ветхого Завета к уничтожению слабых и невинных во время таких обрядов, как ритуальная проституция и детские жертвоприношения? Порнография содержит в себе оба элемента, перенимая эстафету от экономической эксплуатации женщин и детей на ранних этапах истории, не говоря уже о том, что и ее пока что не искоренили. А что ветхозаветное учение говорит о поставленном на поток уничтожении миллионов нерожденных детей, иногда по понятным медицинским причинам, но большей частью ради простого удобства?
Разве нам больше не нужна бескомпромиссная ветхозаветная критика любого угнетения и тех, кто бессердечно «жаждет, чтобы прах земной был на голове бедных» (Ам. 2, 7; Мих. 3, 2–3)? Если грех Содома состоял «в гордости, пресыщении и праздности» и бессердечном пренебрежении нищими и нуждающимся (Иез. 16,49), тогда огромные сегменты христианской церкви (и особенно на Западе) спокойно живут не в Сионе, а в Содоме.
Вне всякого сомнения, читатель может добавить свои актуальные и местные культурные проблемы к тому, что может считаться идолопоклонническим, извращенным, разрушительным и бессердечным. По крайней мере, это рамки для определения негативного аспекта в нашем культурном анализе. Израиль был призван отвергнуть все негодное. Несомненно, Церковь также должна против этого бороться.
