Текст книги "Королева Виктория"
Автор книги: Кристофер Хибберт
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 46 страниц)
«Мы с грустью думаем об Индии, которая поглощает все наше внимание».
Вскоре после формального окончания Крымской войны в Лондон пришла весть о возобновлении вооруженных столкновений в Индии, спровоцированных агентами местных князей, лишенных власти британцами, а также агитаторами, бунтовщиками и факирами. Однако главными смутьянами были те, кто негодовал по поводу управления субконтинентом со стороны Ост-Индской компании, которая была главным и единственным представителем британского правительства в гражданской администрации Индии. Именно они создали армии из пехотинцев и кавалеристов, а также сипаев из числа местных жителей, поддержанных тремя крупнейшими административными округами – Бенгалией, Мадрасом и Бомбеем. Местным крестьянам часто повторяли, что иностранцы могут разрушить их веру, лишить земли и обречь на нищету. Они прислушивались к различного рода местным пророкам, которые утверждали, что британцы будут вынуждены покинуть Индию в 1857 г., то есть в столетнюю годовщину поражения индийских вооруженных сил от армии Ост-Индской компании во главе с Робертом Клайвом под Плесси. Сипаям постоянно вдалбливали в головы, что англичане уже не считаются непобедимыми, что после Крымской войны русские захватили и аннексировали Англию. Они всячески доказывали, что, поскольку население Англии теперь составляет менее ста тысяч человек, англичане не смогут единовластно править Индией и восстановить так называемое королевское правление, даже если русские позволят им это.
Им также говорили, что лорд Каннинг, который совсем недавно был назначен генерал-губернатором Индии, намерен самым жестоким образом подавлять любое неповиновение и даже насильственно обращать местное население в христианство. Ходили также слухи, что вдовы, потерявшие мужей в ходе Крымской войны, будут высланы в Индию, где местных князей и правителей насильно вынудят жениться на них, чтобы тем самым обеспечить переход их земельных владений в руки христиан. Кроме того, сипаям говорили, что патроны для их винтовок были обильно смазаны свиным жиром, чтобы осквернить их веру и разрушить кастовую организацию.
Все эти страхи и слухи вылились 10 мая 1857 г. в восстание против английских войск. В этот день местные военнослужащие из 3-го кавалерийского полка в Мееруте наотрез отказались пользоваться патронами и даже брать их в руки. В результате этого каждого военнослужащего приговорили к десяти годам каторжного труда, с каждого сорвали армейскую форму и заковали в кандалы. На следующий день этот небольшой городок был охвачен восстанием. Вооруженные сипаи и торговцы с местных базаров убили несколько британских офицеров с женами, разгромили полицейские участки и разграбили многие магазины. Вскоре восстание распространилось по всей долине Ганга, включая Дели и близлежащие города. Королева, которая с большим интересом относилась к Индии и чрезвычайно гордилась этой самой крупной «жемчужиной в Британской короне», с ужасом читала сообщения о происходящих там событиях. «Мы с грустью думаем об Индии, которая поглощает все наше внимание, – писала она королю Леопольду. – Я знаю, что вы беспокоитесь обо всех нас. Нет ни одной семьи, в которой родители не беспокоились бы о своих детях. А Индия как раз и являлась таким местом, куда все хотели отправить своих сыновей!»
Все ее мысли, говорила королева Виктория леди Каннинг «почти полностью поглощены событиями в Индии», и она требовала от лорда Пальмерстона и от всего правительства как можно быстрее принять меры по прекращению восстания. «Королева должна повторить лорду Пальмерстону, – записала она вскоре после трагической резни в Мееруте, – что все принимаемые правительством меры совершенно недостаточны и не соответствуют размаху этого восстания». Принц Альберт остроумно заметил по этому поводу, что они с королевой должны постоянно «вонзать шпоры в бок правительства».
Королева с ужасом читала о массовой резне британских женщин и детей в городке Каунпур. «От всего этого просто кровь в жилах стынет», – комментировала она. Эти мысли преследовали ее днем и ночью. «Все ужасы Каунпура, – писала она в дневнике, – превзошли самые немыслимые представления о жестокости». Даже тот факт, что многие англичане погибли, она считала для них «великой милостью». Об этом даже не нужно было говорить, так как эти ужасные сведения могут взбудоражить всех тех, кто так или иначе связан с этой страной.
С таким же отвращением она читала сообщения о жестоких репрессиях, которым подвергались повстанцы, о массовых казнях, о сжиганий живых людей и о том, как их расстреливали, привязав к стволам артиллерийских орудий. Ведь такие жестокие меры приводили лишь к усилению борьбы местных жителей и призывам к мести по отношению к британским подданным. Дело дошло до того, что генерал-губернатора лорда Каннинга стали все чаще называть в Индии ироничным прозвищем «милосердный Каннинг» за то, что он отказался уступить требованиям британских подданных и ужесточить наказания в отношении захваченных в плен мятежников. Так, например, один из высокопоставленных официальных лиц откровенно заявил, что всех мятежников следует «расстреливать как бешеных собак».
«За рубежом распространились настроения жесткости и мстительности, – писал королеве лорд Каннинг, – причём даже среди тех людей, которые по долгу службы должны подавать хороший пример. Трудно смотреть на все это без горького чувства стыда за некоторых наших соотечественников. Не найти даже одного человека из десяти, который бы сказал, что постоянные казни и расстрелы сорока или пятидесяти тысяч человек могут быть преступлением, а не правомерным действием против мятежников».
Королева была полностью согласна с генерал-губернатором. Она тоже считала, что все призывы к кровавой мести являются «слишком ужасными и действительно не вызывают никаких других чувств, кроме стыда». Разумеется, нужно применять по отношению к мятежникам суровые меры наказания, но остальные люди, и в особенности те из них, кто помогает англичанам, должны видеть «величайшую доброту и благородство» со стороны Англии. «Им нужно знать, что у нас нет никакой ненависти к людям с темным цветом кожи, – писала королева, – а только огромное желание со стороны королевы видеть их всех счастливыми, довольными и процветающими».
«Справедливость и неизменное следование духу и букве закона, – говорил лорд Каннинг лорду Грэнвиллу, президенту Тайного совета, – только на такой основе я могу урегулировать этот кризис. Но я ни за что на свете не позволю правительству Индии допускать злонамеренные или дискриминационные действия по отношению к нам. Во всяком случае, до тех пор, пока я остаюсь генерал-губернатором и несу полную ответственность за состояние дел в Индии».
Следуя этим принципам, лорд Каннинг решительно отказался принять петицию, в соответствии с которой в Бенгалии должно быть введено военное положение. Более того, к удовлетворению королевы и принца Альберта, он издал резолюцию, по которой все захваченные в плен сипаи должны быть наказаны в соответствии с тяжестью совершенных ими преступлений. Такие меры генерал-губернатора показались большинству проживавших в Калькутте европейцев не только слишком мягкими, но и откровенно провокационными. Они составили петицию королеве Виктории с требованием немедленно отозвать генерал-губернатора, который, по их мнению, оказался совершенно непригодным для управления вверенной территорией и обуздания мятежников, сеющих смерть и страх среди мирного населения.
Однако эта петиция никакого впечатления на королеву не произвела. Она хорошо знала, что лорд Каннинг отдавал себе отчет в том, как опасна расовая вражда в Индии, и понимала, что только неукоснительное соблюдение законности и порядка может стабилизировать обстановку и положить конец массовым проявлениям жестокости с обеих сторон. «Я полагаю, – говорила королева леди Каннинг, – что к религиозным вопросам следует относиться с величайшей осторожностью. В их религию нам ни в коем случае не стоит вмешиваться, в чем нас обвиняют фанатично настроенные местные жители. Мы должны строго соблюдать все их религиозные обычаи, так как сейчас никто не знает, к чему это может привести и когда все кончится».
Королева безоговорочно согласилась с генерал-губернатором и его сторонниками в том, что сейчас для разрешения конфликта требуется прежде всего дух взаимопонимания и примирения, а не вражды и ненависти. Нужно завоевать дружеские чувства со стороны индийского народа, а не подчинять его силой оружия. В конце концов, это восстание охватило лишь небольшую часть страны, а в числе мятежников оказались лишь некоторые военные подразделения в Бенгалии. При этом многие разоруженные сипаи вернулись в свои дома, а тысячи индийских солдат сражались на стороне англичан и сейчас просто не могут выжить без их помощи и поддержки.
1 ноября 1858 г. в торжественной обстановке, под звуки салюта и после благодарственной службы в церквах во всех воинских частях и округах в Индии была оглашена Декларация британского правительства о разрешении конфликта. В документе говорилось, что отныне Ост-Индская компания прекращает свою деятельность, а вся власть в стране переходит непосредственно в руки королевы и ее правительства. В нем также отмечалось, что британское правительство намерено строго соблюдать и уважать религиозные обычаи и древние традиции индийского народа, а королева готова помиловать тех мятежников, которые не принимали непосредственного участия в убийствах европейцев.
Королева и принц Альберт приняли самое активное участие в составлении этого исторического документа и придали ему весьма корректный характер. Они решительно отвергли некоторые пассажи в правительственном проекте, которые показались им чересчур жестокими и подозрительными. Так, например, они резко возразили против той части Декларации, в которой говорилось о правомочности королевы принимать меры «для подрыва местных религиозных верований и обычаев». Данный документ, как твердо заявил принц Альберт, «не может оставаться в своем нынешнем виде». «Этот документ, – поддержала его королева, – должен содержать в себе чувства благородства, ненасилия и религиозной терпимости».По ее мнению, он должен «обойти молчанием все грустные и кровавые страницы прошлого», устранить страх многих индийцев, что британские власти хотят вмешаться в их религиозные дела и разрушить традиционные верования и обычаи. Декларация должна вселить в их души уверенность в том, что «глубокая привязанность ее королевского величества к со6ственной религии, несомненно, будет гарантом уважения к религиозным чувствам индийского народа и предотвратит любые попытки правительства нарушить традиционные верования и местные обычаи».
Примерно в это же время премьер-министр Пьемонта граф Камилло Кавур в темных очках и с паспортом на имя Джузеппе Бенсо пересек французскую границу и был немедленно доставлен в резиденцию императора Франции Наполеона III, чтобы обсудить с ним положение в Италии и перспективы возобновления конфликта в Европе.
Едва оправившись от шока в связи с покушением на его жизнь, Наполеон III пришел к выводу, что заговор Орсини является отчетливым знаком грядущих перемен и что настало время перейти к выполнению своих давних амбициозных планов в отношении соседней Италии. В молодые годы он сам принадлежал к тайному обществу карбонариев, деятельность которого была направлена на скорейшее политическое объединение всех итальянских королевств, княжеств, герцогств и республик в единое Итальянское государство. Он рисковал своей жизнью, отдавая все силы борьбе против пагубной политики Папского государства. И сейчас ему казалось, что все прошлые сомнения и размышления относительно будущего Италии, до поры скрытые за пеленой мистики, неожиданно были отброшены в сторону, а вместо них появилось четкое и ясное понимание путей и методов достижения желанной цели.
Именно поэтому в душе он восхищался поступком Орсини и даже рассматривал возможность отсрочки приведения в исполнение назначенной ему смертной казни. По словам британского посла в Париже лорда Коула, император «регулярно хвалит этого злодея». В душе он все еще оставался заговорщиком и революционером, а в Мадзини – бывшем хозяине Орсини – он признавал единомышленника. Поэтому с радостью принял в своем дворце Камилло Кавура и долго обсуждал с ним проблемы объединения Италии и судьбу ее народа.
Непосредственным начальником премьер-министра Кавура был король Виктор Эммануил II – коренастый человек с невероятно сильными и толстыми ногами и огромными усами, концы которых поднимались до его маленьких серых глаз, что придавало всему его облику угрожающий вид. Неряшливый в одежде и неаккуратный в своей речи, он был столь же груб и неразборчив в своих поступках и привычках. Всей душой ненавидя официальные банкеты и вечеринки, он угрюмо вертел головой, встревоженно наблюдая за присутствующими, и постоянно держал руку на сабле. В еде он был неприхотлив, предпочитал огромное количество грубой крестьянской пищи, неизменно приправленной чесночным соусом и жареным луком. Таким же необузданным аппетитом он обладал и в отношении приглянувшихся ему женщин.
Король Виктор Эммануил II был приглашен в Англию в 1855 г. в качестве одного из союзников Великобритании в Крымской войне. Итальянская армия была отправлена в Крым по совету Камилло Кавура, который стремился во что бы то ни стало получить право голоса на мирных переговорах в Париже. Чарльз Гревилл описывает Виктора Эммануила как «угрюмого, мрачного, физически крепкого, грубого и неразборчивого в своих манерах человека, неискушенного в светских разговорах, совершенно необузданного в своем поведении и эксцентричного в своих привычках». В Лондоне все с ужасом ожидали, что он будет вести себя так же, как и в Париже, где он терроризировал всех своими манерами, пугал придворных своим грозным видом и даже спросил императора о стоимости танцовщицы, которая поразила его воображение в оперном театре. Однако в Виндзоре итальянский монарх вел себя на удивление учтиво и даже респектабельно. Он стал фаворитом среди придворных дам королевы, сама королева была весьма заинтригована его внешним видом и необычной манерой изъясняться. Он откровенно признался ей, что не в восторге от той участи, которая выпала на его долю, и вообще не любит «королевское дело». И если бы он не рвался к войне, то вполне мог бы стать примерным монархом. А очередная война в Европе уже многим наблюдателям казалась неизбежной.
Королева деликатно заметила гостю, что короли должны быть уверены в том, что предстоящая война будет справедливой, поскольку именно им предстоит отвечать перед Богом за жизнь своих подданных. «Разумеется», – охотно согласился с ней Виктор Эммануил, но тут же добавил, что «Господь Бог всегда готов простить королю его ошибки». «Нет, не всегда», – возразила королева.
Виктор Эммануил был похож на тривиального героя комической оперы. Так, например, он с гордостью демонстрировал принцу Уэльскому свою огромную саблю и убеждал парня, что может надвое разрубить быка одним ударом. А герцогиня Сазерленд была абсолютно уверена в том, что он неоднократно использовал свое оружие для этой цели. Король Виктор Эммануил казался ей единственным кавалером ордена Подвязки, который «выглядел так, словно только что одержал решающую победу над драконом».
А когда его посвящали в рыцари ордена Подвязки, он долго колебался, потом наконец-то соизволил наклониться и поцеловал королеву в щеку, после чего трижды приложился к ее руке, причем «поцелуи были настолько громкими, что их было слышно во всем зале». А в самый ответственный момент посвящения король Виктор Эммануил выдвинул вперед одну ногу, а затем другую и громко спросил у королевы: «Какую ногу?» Королева чуть было не выронила из рук орден Подвязки от смеха. Принц Альберт нервно заерзал, а все остальные кавалеры ордена Подвязки тихо захихикали».
Настроение королевы заметно испортилось, когда она узнала, что в соответствии с соглашением, достигнутым во дворце императора Франции в июле 1858 г., Европа должна быть, по словам ее министра иностранных дел лорда Малмсбери, «залита кровью из-за непомерных личных амбиций кучки негодяев во главе с итальянским премьер-министром Кавуром и его венценосным хозяином».
Поведение короля Виктора Эммануила; с которым она, казалось, нашла общий язык, и императора Франции, которым она совсем недавно так восхищалась, вызвало в Европе, по ее словам, «всеобщее возмущение всех здравомыслящих людей». Она считала, что англичане, большинство из которых горячо приветствовали идею политической независимости Италии, тем не менее резко выступали против планов императора Франции развязать вооруженную агрессию против другой империи «безо всяких на то разумных причин и оснований».
Королева и принц Альберт снова посетили Францию в августе и провели с императором весьма полезные переговоры в Шербуре, где принц Альберт «изменил свое мнение» об императоре и был серьезно обеспокоен совершенно очевидными признаками подготовки Франции к новой войне. В портах Франции усердно трудились сотни рабочих, выгружая военные товары, а сами порты были значительно расширены, углублены и укреплены для постоянного приема военных судов. В доках ускоренными темпами возводились новые военные корабли, а королева не переставала ломать голову над тем, кто может оказаться следующим военным противником Франции. Все попытки выяснить это непосредственно у императора закончились неудачей. Он был немногословен и уклончиво отвечал на все ее вопросы.
За год до этого, когда император и императрица были почетными гостями в. Осборне, их отношения с королевой Англии и принцем Альбертом были исключительно доброжелательными и сердечными. Они вместе совершали прогулки по окрестностям, отдыхали в замке Карисбрук, а император заинтриговал королеву своими мистическими талантами и постоянными ссылками на спиритического медиума Дэниэла Дангласса Хоума, феноменальные сеансы которого завораживали многих гостей в Тюильри и Фонтенбло.
Теперь же прежняя атмосфера доверительности и дружелюбия сменилась взаимными подозрениями и упреками. Королева выразила неодобрение откровенной связью императора с мадам Валевской, прекрасной и весьма амбициозной флорентинкой, супругой министра иностранных дел Франции. А французы с подозрением отнеслись к одному из придворных королевы, который действительно был чиновником в Королевском инженерном обществе. Кроме того, император жаловался на то, что его программа перевооружения армии и военно-морского флота воспринимается британскими средствами массовой информации как возможная подготовка к нападению на Англию. Он даже осмелился попросить королеву приостановить поток клеветы на Францию, на что королева резонно заметила, что не обладает достаточными для этого полномочиями, поскольку является конституционным, а не самодержавным монархом.
Вернувшись домой, королева поговорила с премьер-министром лордом Дерби, который недавно получил этот пост после лорда Пальмерстона. На ее запрос о подготовке Франции к войне в Европе тот ответил полным равнодушием и не выразил абсолютно никакой озабоченности подобными слухами. Принц Альберт, который давно уже с нескрываемым недоверием относился к Франции, был в отчаянии. «Военные приготовления во французском военно-морском флоте совершенно очевидны! – заявил он своей теще. – А состояние нашего флота просто невозможно передать словами. Наши министры любят произносить красивые слова, но при этом ничего не делают для укрепления военной безопасности. У меня кровь закипает в жилах от возмущения».
Еще больше принц Альберт был обеспокоен поведением Камилло Кавура, который спровоцировал Австрию на объявление войны Италии. 4 июня 1859 г. австрийский император Франц Иосиф потерпел сокрушительное поражение от Франции и Пьемонта под городом Маджента, а три недели спустя – не менее тяжкое поражение под Солферино. В соответствии с мирным договором в Виллафранке Парма и Ломбардия переходили к Франции с последующей передачей их Пьемонту.
В течение всей этой войны королева и принц Альберт находились в довольно странных отношениях с. общественным мнением своей страны. Они воспринимали императора Франции как «главного возмутителя спокойствия в мире», а австрийского императора Франца Иосифа как законного правителя тех северных провинций Италии, которые были захвачены Австрией еще в XVIII в. и решением Венского конгресса, состоявшегося после окончания наполеоновских войн, признавались законными владениями Австрии. Положение осложнялось еще и тем обстоятельством, что в июне 1859 г. ушло в отставку правительство лорда Дерби, которому не удалось провести в парламенте законопроект о реформе. Это правительство вызывало острую критику в печати своими неустанными усилиями по оказанию помощи и поддержке Австрии. Королева вынуждена была снова обратиться к лорду Пальмерстону, который давно уже был известен своей горячей поддержкой патриотического движения в Италии, нацеленного на объединение страны. А вместе с ним она вынуждена была согласиться с назначением мистера Гладстона министром финансов и лорда Джона Рассела – министром иностранных дел.
