Текст книги "В погоне за убежищем (ЛП)"

Автор книги: Коулс Кэтрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

11

Трейс

Когда я вернулся в дом, сверху донеслись голоса Лолли и Кили. В груди болезненно кольнуло, когда Лолли, изображая одного из персонажей в книге Кили, заговорила тем же тоном, каким когда-то, в хорошие времена, говорила моя мать. Я всегда пытался удержать в себе все, что связано с мамой. И горечь от утраты, и злость за то, что она сама все разрушила.

Но я привычно загнал эти мысли глубоко внутрь. Если не вспоминать хорошее – не придется думать и о плохом.

Я прошел в гостиную, убирая за ураганом по имени Кили. Она умела приводить в порядок после игры, но всегда что-то оставалось незамеченным. Кукла, забытая за креслом. Туфелька от другой куклы, которая наверняка воткнется мне в ногу утром. Карандаши, затерявшиеся в щели между подушками дивана. Незаконченный рисунок, брошенный у телевизора.

Когда я собрал все и окинул взглядом комнату, почувствовал, что вернул себе немного контроля. Воспоминания о маме снова были заперты в том самом ящике, который я никогда не открываю, а запах Элли уже начал выветриваться.

В кухне я открыл посудомоечную машину. Не так уж плохо. Переставил кое-что, бросил капсулу с моющим средством и включил ее. В голове вспыхнула картинка – Элли, визжащая и вырывающаяся от брызг, и ощущение ее тела, прижатого ко мне.

Блядь.

Я достал из-под мойки чистящее средство и бумажные полотенца.

– Я так плохо убираю? – спросила Лолли, входя на кухню.

Я брызнул на столешницу.

– Все нормально.

Она замолчала, просто наблюдая за мной.

– Ты с детства так решал проблемы, – сказала она. – Если что-то тебя беспокоило, ты шел убирать свою комнату, чинил упряжь в сарае или наводил порядок в кладовке Норы.

Я попытался не реагировать, но это было почти невозможно. Да, я всегда искал способ все контролировать. Хотел быть не похожим на своих биологических родителей. Но вовсе не обязательно, чтобы это знали все вокруг.

– Может, я просто хочу убедиться, что на столешнице нет сальмонеллы, – буркнул я.

Лолли фыркнула.

– На этих столешницах хоть операцию делай.

Возможно, она была права.

– Ну, – продолжила она, – как прошла твоя вечерняя прогулка?

Я бросил на нее косой взгляд.

– Можешь не волноваться – снежного человека не встретил.

– Никогда не помешает быть осторожным, – улыбнулась Лолли. – Тебе стоит пригласить эту девушку на ужин.

Моя рука на мгновение замерла, а потом я продолжил вытирать воображаемую грязь.

– Это последнее, что нам обоим сейчас нужно.

– Почему? – прищурилась Лолли.

– Потому что Элли только что разорвала помолвку. А мне нужна кто-то… более уравновешенная.

Я почувствовал, как Лолли буравит меня взглядом, и едва удержался, чтобы не заерзать.

– Всегда думала, что ты умный, – сказала она. – Но, может, ты просто умеешь прятать глупость за тихим соблюдением правил.

Я повернулся к бабушке и сверкнул глазами.

– В этом доме есть правило: без обзывательств.

– Если башмак по размеру…

– Лолли, – вздохнул я. – Элли замечательная. Кили ее обожает, и я рад, что они дружат. Я тоже буду ее другом. Но ты знаешь, откуда я пришел. Мне нужно что-то более предсказуемое, чем то, что она предлагает.

Элли и сама не знала, чего хочет. А садиться в поезд без конечной станции – точно не в моих планах.

Глаза Лолли сузились.

– А это тебе так помогло в прошлый раз?

Она не хотела меня уколоть, но все равно задела. Напомнила о том, что я и так ношу как шрам.

– Это не имеет отношения к тому, почему мой брак распался.

Плечи Лолли опустились.

– Это не провал. Как может быть провалом то, что дало тебе такую чудесную девочку? Но вы с Лией просто не были созданы друг для друга.

Да, не были. Я считал, что поступаю правильно, разумно. Познакомился с Лией в колледже. Она была серьезная, с четким планом на жизнь, и я в него сначала прекрасно вписывался. Но после рождения Кили мы будто потерялись. Все пункты списка были выполнены, и мы просто существовали рядом.

Но я не ожидал, что она мне изменит.

Я сильнее потерял тряпку по столешнице, словно мог стереть вместе с грязью и эти воспоминания.

– Трейс, – тихо сказала Лолли. – Любовь – это не игра в безопасность. Так не работает. Хочешь настоящего – рискуй.

– У меня есть дочь.

– Да. И я надеюсь, ты хочешь научить ее тянуться к звездам.

Я хотел. Но также хотел, чтобы она делала это осторожно, разумно и с минимальным риском. Я выбросил полотенца и вымыл руки.

– Все не так просто.

– Может быть просто, – возразила Лолли. – Нужно только решиться на прыжок.

Прыгать с обрыва без парашюта – это в стиле Лолли. Или, может, в стиле Коупа до того, как в его жизни появились Саттон и Лука. Но я никогда на такое не пойду.

Я открыл шкаф, чтобы взять стакан, и замер. Там, где должны быть бокалы, стояли миски и тарелки, сваленные кое-как.

– Что ты сделала, Лолли?

Она захохотала.

– Милый, это не я.

В голове вспыхнула картинка: озорная улыбка Элли и ее обещание отомстить. Маленькая поджигательница.

Лолли толкнула меня плечом.

– И снова скажи, что она тебе не подходит.

Я откинулся на спинку кресла. Текст на экране ноутбука расплывался, а в висках мерно пульсировала головная боль. Глаза жгло от недосыпа. Я нащупал на столе флакон с каплями и закапал по две в каждый глаз. Стало чуть полегче, но не настолько, чтобы стереть из памяти картинки с Элли, которые с прошлой ночи вертелись в голове.

Телефон пикнул, вырывая меня из этого личного ада. Я потянулся за ним и посмотрел уведомление.

Кай сменил название чата на «Группа поддержки жертв тирана Трейса».

Я нахмурился.

Я: Что я тебе сделал?

Кай: Сдал меня, когда я в выпускном классе сбежал из дома ночью.

Коуп: Ну, он и меня маме сдал за ту вечеринку, которую я устроил, пока она уехала. Но, по-моему, уже поздновато держать обиду.

Кай: Просто решил, что пора вынести старые раны на свет, раз он до сих пор пытается править железной рукой.

Раздражение и усмешка боролись во мне, пока пальцы набирали ответ.

Я: Ты жив именно потому, что я тебя тогда сдал. Так что можешь сказать спасибо.

В подростковом возрасте Кай влип в очень скверную историю, и только Нора, Лолли и наш друг семьи – шериф – сумели вытащить его оттуда без тюрьмы и похуже.

Кай: Я был под домашним арестом полгода.

Роудс: Сколько седых волос ты добавил Норе – тебе еще год сидеть дома было бы мало.

Фэллон: Это до сих пор не смешно. Слишком рано.

Кай: Прости, Фэл.

Ему было легко сейчас отшучиваться, но я знал, что Фэллон так и не пережила тот период.

Фэллон: Да нет, не прости. Но вот когда сработает моя следующая бомба с блестками – тогда поговорим.

Кай: Жестокое и необычное наказание.

Фэллон: Не зли быка – рогами заденет.

Шеп: И что Трейс сделал, что ты на него взъелся?

Я тоже хотел знать. В последнее время я не сдавал его на семейных ужинах и не докладывал Норе или Фэллон о его выходках.

Кай: Да ничего. Просто птичка напела, что Элли переставила у него все в шкафах, и я решил подколоть.

– Лолли, – процедил я сквозь зубы. Конечно, она мгновенно проболталась Каю. Эти двое заодно наделывали дел больше, чем вся остальная семья вместе взятая.

Я: Смотри, а то мой изолятор пустует…

Кай: Ты что, посадишь Элли в тюрьму за то, что она покусилась на твою систему идеального порядка?

Я: Нет. Я приду за тобой за то, что ты это начал.

Арден: Я же говорила, что здорово, что Элли теперь твоя соседка.

Я недовольно зарычал.

Коуп: Помнишь, как он раскладывал все конфеты после Хэллоуина, прежде чем что-то съесть?

Шеп: Все весело, пока не попытаешься стащить у него КитКат и не нарушишь его цветовую гамму.

Арден: Эй, у художника должна быть цельная картина.

Шеп: Он, между прочим, заменил мне начинку «Орео» на зубную пасту в отместку. Это вообще нормально?

Я: Ненавижу вас всех. Перевожу чат в «Не беспокоить».

Сообщения посыпались градом, но я уже отключил уведомления.

Арден: Умно.

Коуп: Ты нас любишь.

Кай: Мы спасаем тебя от скуки.

Фэллон: Хочешь, я взорву бомбу с блестками для Кая за тебя?

В дверь моего кабинета постучали, и я поднял взгляд, убирая телефон. Габриэль не ждал приглашения – он редко ждал. Просто вошел и закрыл за собой дверь.

– Выглядишь паршиво.

– Спасибо, блин, – буркнул я.

Габриэль рассмеялся.

– Хочешь, чтобы я тебе врал?

Я провел ладонью по лицу.

– Иногда было бы неплохо.

– Тогда тебе нужен другой лучший друг.

– Нам что, по пять лет?

Габриэль только ухмыльнулся:

– Могу сплести тебе браслет дружбы.

Перед глазами тут же всплыло, как Элли подарила Кили один из своих браслетов. Как легко она сняла его с запястья, чтобы моя дочь почувствовала себя принятой и важной.

– Что? – надавил Габриэль.

Черт. Нужно держать себя в руках. Со всеми, но особенно с Лолли и Габриэлем. Лолли – потому что она везде видит намеки на секс, а Габриэль – потому что он поднялся по службе в полиции не просто так, несмотря на то, что любит шутить. Он прекрасно читает людей и замечает каждую мелочь.

Я покачал головой и откинулся на спинку кресла:

– Ничего. Слышал что-то о машине, из которой в Элли кинули яйцо?

Улыбка вернулась на его лицо, еще шире, чем была.

– Ты прям лично к этому делу прикипел, да?

Я метнул взгляд на друга, с которым знаком полжизни:

– Она моя соседка. И скоро станет семьей.

– Не знаю, Т. Мне тут шепнули, что она слишком часто носит твои футболки, чтобы считаться семьей.

В памяти всплыл образ Элли в моей футболке департамента шерифа округа Мерсер, с голыми ногами и мокрыми волосами. Все вокруг могло бы гореть, но я видел бы только ее.

– Эта женщина – ходячая катастрофа, – процедил я.

Габриэль усмехнулся, играя бровями:

– А по-моему, такая тебе даже на пользу пошла бы. Заставила бы немного пожить. К тому же на нее приятно смотреть. И пахнет она вкусно.

Я стиснул зубы. Я и сам знал, как она пахнет – бергамотом и розой. Запахи, которые я вроде бы и не должен был различать, но они крутились в голове, пока я наконец не понял, что это.

– Ладно, ладно, – поднял он руки. – Может, ты и правда не заинтересован. Придется тогда мне самому пригласить ее на свидание. В Рор, на экскурсию по городу. Или на пикник. Настоящий романтик устрою.

Все мое тело напряглось, в ушах зашумела кровь. Картины с Элли в голове – дело привычное, но в этот раз она была на клетчатом пледе с моим лучшим другом, смеялась и смотрела ему в глаза.

Громкий смех вырвал меня из этой картинки – Габриэль, откинув голову, буквально захохотал:

– Господи, Трейс. Ты пропал.

Я вцепился пальцами в подлокотники кресла:

– Понятия не имею, о чем ты.

Габриэль смахнул слезу со щеки:

– Да ты на меня так смотрел, будто готов переломить пополам.

– Пожалуй, мне стоит пересмотреть свой вкус в друзьях, – буркнул я.

– Не, тут у тебя вкус безупречный. И не переживай, я не буду подкатывать к твоей девушке. Даже если ты сам упрямо тормозишь.

Твоя девушка.

Почему мне так понравилось, как это прозвучало?

Я откашлялся:

– Давай просто сосредоточимся на деле, ладно? Не будем подбрасывать дров в сплетни Спаурроу-Фолс. А то, судя по всему, тут уже в курсе, сколько моих футболок у Элли.

Габриэль едва сдержал улыбку:

– Как скажешь, босс.

– Заткнись, – пробурчал я.

Он снова рассмеялся:

– По ориентировке – тишина, но думаю, можно пробежаться по информаторам. Узнать, не знают ли кого, кто мог бы ездить на такой машине. Цвет все-таки запоминающийся.

– Хорошая идея. Я и сам сделаю обход по городу. – Я ненавидел мысль, что Элли придется постоянно оглядываться через плечо, боясь, что эти ублюдки вернутся. Она и так пережила слишком много. Она заслуживает спокойствия.

Габриэль поднялся и направился к двери:

– Кстати, тебе стоит заглянуть в The Mix Up.

– Зачем? – крикнул я ему вслед.

– Слыхал, твоя девушка устроилась туда на работу.

– Она не моя девушка, – рявкнул я.

Но все же задумался – что ее на это сподвигло? Готовить-то Элли точно не умела. Может, просто нужны были деньги. Я понятия не имел, чем она занималась в Нью-Йорке. А это уже говорило о том, как мало я о ней знаю. Но Линка я знал достаточно хорошо, чтобы быть уверенным: он бы помог ей столько, сколько понадобилось бы.

Отодвинув кресло, я поднялся, сунул телефон в карман и вышел из кабинета. Встретил привычный гул дежурной части – кто-то звонил, кто-то обрабатывал наводки. Единственным, кто ничем не занимался, был Уилл. Я пытался не раздражаться, но безуспешно.

Его желание потеснить Бет в борьбе за повышение только усиливало это раздражение. Он вел себя так, будто уже само его присутствие – подарок для участка. Заметив, что я вышел, он поднялся:

– Нужна подмога, шериф?

– А ты не должен искать ту машину, как я просил?

Его губы дернулись, но он сдержался:

– Я накинул пару удочек. Жду ответа.

Вот уж поспорю.

– Тогда начни патруль. Все равно через полчаса заступаешь на дежурство по трафику.

В его глазах мелькнула злость:

– Как скажете.

Повышения он никогда не получит. А без серьезного прозрения долго тут не задержится. У нас в участке ценят тех, кто работает в команде, а это последнее, что можно сказать об Уилле. Он жаждал славы и адреналина. Но полицейская работа – это горы бумаг и бесконечные наводки, пока наконец не попадется золотая жила.

Бет, держа телефон у уха и делая пометки, закатила глаза, когда я проходил мимо. Она умела держаться в мужском коллективе и ставить на место тех, кто перегибал.

Я отдал ей шутливое воинское приветствие, беззвучно произнеся: «Удачи». Она едва не рассмеялась.

Выйдя на улицу, я глубоко вдохнул горный воздух. В детстве, застряв в том проклятом доме в глуши, где воняло протухшей едой и еще чем-то, что я тогда даже не мог распознать, я ночами ускользал, чтобы просто дышать. Холодный горный воздух был моим единственным утешением. Единственным, что хоть как-то смывало то, в чем я жил.

Я снова вцепился в это ощущение и не отпускал. Оно было моей единственной опорой, когда мир летел к черту.

И тут одно-единственное предложение разбило все в пыль:

– Ну надо же… маленький предатель.

В голосе, который я не слышал двадцать четыре года – с тех пор, как его упекли за решетку, когда мне было двенадцать, – сочились ненависть и презрение. Мой родной отец должен был отсидеть восемь лет, но срок превратился в двадцать восемь после того, как через два года он убил заключенного и напал на охранника. Как он умудрился выйти досрочно – понятия не имею.

Я уставился на мужчину напротив. Он был чужим и самым знакомым человеком одновременно. Знакомым, потому что я наизусть знал каждое изменение его настроения, каждый сигнал к вспышке ярости. Я знал, когда он сорвется, еще до того, как это случалось.

Но теперь он казался меньше. В детстве он возвышался надо мной, как зловещая тень. А теперь ссутулился, кожа пожелтела от долгих лет без солнечного света, а злобный шрам под глазом выделялся еще резче.

– Что, предатель? Не обнимешь старика?

В ушах зашумела кровь.

– Чего ты хочешь?

Один угол его рта дернулся, делая шрам глубже.

– А что? Не могу зайти к сыну на его новом престижном месте? Немного семейного воссоединения?

Да он плевал на это «воссоединение». Джаспер пришел, чтобы угрожать. Запугать. Но я уже не был двенадцатилетним мальчишкой, над которым он имел полную власть.

– Офис по надзору за условно освобожденными – в соседнем городе. Думаю, тебе туда и надо отметиться, – сказал я ровно, хотя внутри бушевала буря.

Глаза Джаспера сузились.

– Советую тебе следить за тоном, мальчик. Похоже, тебе есть что терять. Миленькая дочурка. Горячая штучка, что живет по соседству. Было бы жаль, если бы с кем-то из них что-то случилось.

Я рванулся мгновенно. Если бы кто-то не схватил меня сзади, я, скорее всего, свернул бы отцу шею. В этом я не сомневался.

– Черт, Т., – прорычал Габриэль, изо всех сил удерживая меня. – Именно этого он и добивается.

Человек, которого я когда-то называл отцом, запрокинул голову и расхохотался.

– Рад был повидаться, предатель. Жду не дождусь нашей следующей встречи.

Я снова рванулся вперед, и Габриэль выругался, пока Джаспер уходил по улице. В ушах у меня гудела кровь, и я яростно боролся с лучшим другом. Он встал прямо передо мной и сильно толкнул в грудь.

– Соберись. Хочешь сделать ублюдку именно то, чего он хочет? Чтобы ты оказался в камере или еще хуже?

Сердце яростно колотилось о ребра, дыхание сбивалось. Габриэль был прав. Джаспер мог быть подонком, но вовсе не таким тупым, каким казался на первый взгляд. Он прекрасно знал, что делал, появившись здесь сегодня.

– Я бы его убил, – выдохнул я.

Взгляд Габриэля смягчился от сочувствия.

– Нет, не убил бы.

Я провел рукой по волосам, дергая кончики прядей.

– Нет. Убил бы. – Я видел это так же ясно, как и то, что стоял здесь сейчас. И потому что, как бы я ни старался доказать, что мы разные, в каких-то вещах мы всегда будем слишком похожи.

– Трейс…

– Мне нужно проверить, как там Кили. – Эти слова резанули, будто раскаленное железо к груди. После всего, что я сделал, чтобы уберечь дочь, именно я теперь ставил ее под удар.

– Ладно, – тихо ответил Габриэль.

– Можешь… можешь посмотреть, как там Элли? – Горло едва пропустило слова, но Габриэль понял.

Он крепко хлопнул меня по плечу и не отпустил.

– Я всегда прикрою тебя. Всегда. Что бы ни случилось.

Я сглотнул с трудом и не смог выдавить ни слова, лишь кивнул, после чего направился к своему внедорожнику, изо всех сил стараясь не думать о правде – о том, чья кровь течет в моих жилах.

12

Элли

– Один сэндвич с моцареллой и томатами и лавандовый лимонад для вас, заместитель шерифа Флетчер, – с улыбкой сказала я, ставя перед ним тарелку.

Он поднял глаза, потирая ладони, как ребенок перед угощением.

– Выглядит потрясающе. И я же говорил, зовите меня Харрисон.

– Харрисон. Верно.

Он пару секунд изучал меня, и с его лица слегка сошла улыбка.

– Ты в порядке после вчерашнего?

Я постаралась спрятать недовольную гримасу. Забота, конечно, приятна, но мне совсем не хотелось вспоминать тот инцидент. Или то, что мой отец, похоже, записал меня в свой личный список ненависти.

– Все хорошо.

– Трейс подключил всех к поискам машины. Найдем.

Я лишь пожала плечами. Может, и найдут, а может, и нет. Не то чтобы я собиралась писать заявление из-за того, что в меня запустили яйцами. Хотелось просто забыть и идти дальше.

– Если нужен будет долить, просто помаши, – сказала я и развернулась, чтобы уйти, не давая ему возможности продолжить разговор.

Я задвинула этот эпизод в дальний угол вместе со всей прочей дрянью, кружащейся сейчас в моей жизни, оставляя место только хорошему. Обогнув витрину с выпечкой, я наткнулась на сияющую Тею.

– Он в тебя втюрился.

Я нахмурилась.

– Что? – с нарочитой невинностью протянула она. – Разве я не могу отметить, что кто-то смотрит на мою новую официантку с сердечками в глазах?

– И с каплей слюны на подбородке? – вставил Уолтер, высунувшись из кухни.

– Кто это там на мою девочку глаз положил? – раздался новый голос, в котором хватало и скепсиса, и хрипотцы.

Я повернулась к Лолли с усталой улыбкой.

– Никто. Моя добродетель в полной безопасности.

Она фыркнула.

– Я-то за то, чтобы иногда ее нарушать, но этот коротышка вон там едва на вид тянет на обладателя водительских прав.

Тея захлебнулась смешком.

– Кажется, Харрисон на год старше Элли.

Лолли прищурилась на нее.

– Ты на чьей стороне?

Тея подняла обе руки, сдаваясь.

– Я и не знала, что у нас тут война.

Уолтер вышел из кухни с улыбкой.

– Любовь – единственная битва, за которую стоит сражаться. Верно, сладкая?

Лолли перевела грозный взгляд на повара.

– Даже не начинай.

– Немного огня в битве и в постели будет фейерверк, – продолжил Уолтер.

Тея издала странный звук.

– Я непременно перескажу это Шепу во всех подробностях.

– Он тебя не поблагодарит, – заметила я.

Тея только шире улыбнулась.

– Вот это и делает все таким веселым.

Лолли уперла руки в бока, повернувшись к Тее:

– Я думала, ты учишь моего внука жить на полную.

Я облокотилась на стойку у кассы.

– А я слышала, что она учит его жить очень на полную. Говорят, сарай у их нового дома используется по назначению… и не только.

– Элли! – взвизгнула Тея и замахнулась на меня полотенцем.

Лолли радостно захохотала и протянула ладонь для пятюни, браслеты с блестками весело зазвенели.

– Вот это я понимаю.

– Лолли, это у тебя на браслетах листья конопли? – спросила я, не скрывая веселья.

Она протянула руку, чтобы я рассмотрела поближе.

– И грибочки мои любимые. Думаю открыть магазин – «Блестящие Бутончики». Как тебе?

– Думаю, Трейс получит инфаркт, – пробормотала Тея.

Я легко представила, какого цвета он при этом станет, и рассмеялась:

– Пожалуйста, дай мне помочь. Я отлично оформляю интерьеры. Мы могли бы украсить вывеску стразами.

– О-о-о, и сделать радужную психоделику, – подхватила Лолли.

– Обожаю. Я в деле.

Уолтер только покачал головой.

– Вы вдвоем – опасная комбинация.

– Вот за это я ее и люблю, – ухмыльнулась Лолли.

Дверной колокольчик звякнул, и я подняла глаза – в зал быстрым шагом вошел Габриэль Ривера. Сегодня он выглядел куда серьезнее, чем при нашей первой встрече, внимательно оглядывая помещение и оценивая каждого присутствующего.

– Габриэль! – воскликнула Лолли. – Глазам не верю. Иди, дай мне поцелуйчик.

Он ослепительно улыбнулся:

– Соскучился по тебе, Лолли. – Подошел и чмокнул ее в обе щеки.

– Осторожнее, Казанова, – предупредил Уолтер.

– Меня не привяжешь, Уолтер. Я птица вольная, – отрезала Лолли.

– Или просто любишь перепихон, – пробормотала я.

Тея едва сдержала смех.

– Интересно, можно ли достать запись с камеры и показать Шепу? Все равно в пересказе будет хуже.

– Я бы заплатила, чтобы увидеть, как он это смотрит, – сказала я.

Она протянула ладонь, и мы с глухим хлопком обменялись пятюней.

– Габриэль, что тебе принести? – спросила Тея.

– На самом деле, мне нужно на минуту Элли, – ответил он.

Я невольно напряглась. Если речь шла об истории с яйцами, то почему пришел не Трейс? Может, он решил держаться подальше. Должна бы радоваться, но все же почувствовала неприятное жжение где-то внутри.

– Конечно, – сказала я, обходя витрину и пытаясь справиться с раздражением и обидой.

– Ты что, пришел пригласить мою девочку на свидание? – подозрительно сузила глаза Лолли.

Губы Габриэля дрогнули.

– Как бы мне ни хотелось, боюсь, один мой лучший друг не был бы этому рад.

– Уверена, он уже внес меня в список ФБР за то, что я переставила его банки в шкафу. Нельзя, чтобы его офицеры водились с преступниками.

Глаза Габриэля округлились.

– Ты изменила его систему?

Я отряхнула с плеча невидимую пылинку.

– Зови меня партизанкой за линией фронта.

Габриэль рассмеялся и покачал головой.

– Черт, жаль, что я это пропустил.

– Это было великолепно! – крикнула Лолли, пока он увел меня чуть в сторону.

– Все в порядке? – тихо спросила я.

Габриэль кивнул, но на мгновение опустил взгляд, прежде чем снова посмотреть на меня.

– Никто сегодня не досаждал?

Я нахмурилась.

– Нет. Но я весь день здесь.

– Ни один клиент не вызвал странного чувства? Никто не сказал ничего неприятного или угрожающего? – уточнил он.

– Нет. Что происходит?

– Просто хотел убедиться, что после вчерашнего все спокойно.

Я внимательно посмотрела на него. Может, и правда так, но все это казалось излишним.

– Вы что-то нашли? – В животе неприятно скрутило – вдруг нашли что-то хуже, чем глупую выходку. Может, кого-то, кто и правда желает мне зла. Вспыхнуло лицо Брэдли… но яйцами он бы вряд ли кидался.

– Нет-нет. Ничего такого. Все еще ищем ту машину. Просто хотел убедиться, что никто больше не докучает.

Щеки запылали. Если Габриэль меня проверял, значит, Трейс, скорее всего, рассказал ему то, что я призналась сама: что не всем я тут пришлась по душе.

– Я в порядке. И умею за себя постоять.

Вранье. И я это знала. Может, в этом-то и была проблема – что я никогда по-настоящему не стояла на своих ногах, не вела собственных боев и не чувствовала себя при этом сильной. А давно пора было.

– Ладно, – сказал Габриэль. – Если что-то случится, звони.

– Конечно, – ответила я. Тоже ложь, но необходимая. Если я собиралась разгрести свои проблемы сама, лучше времени не придумаешь.

Я закинула сумку на плечо, мышцы уже ныло от долгого дня, который начался в шесть утра и только что закончился в половине пятого. Вышла через черный ход The Mix Up и заперла дверь, проверив ручку, чтобы убедиться, что замок защелкнулся. Тея уже доверяла мне закрывать кафе, а это казалось большой ответственностью. Я не хотела все испортить.

Когда замок выдержал проверку, я отпустила ручку и сунула ключи в сумку. Мой взгляд скользнул по переулку за зданием – куда симпатичнее, чем темные закоулки Нью-Йорка. Но все же я была на взводе после визита Габриэля, словно в любую секунду из-за угла мог выскочить очередной замаскированный «яичный бандит».

– Глупости, – пробормотала я, выпрямившись и решительно зашагав по улице.

Не успела сделать и трех шагов, как какой-то писк заставил меня замереть. Я нахмурилась, огляделась, но ничего не заметила. Писк повторился. На этот раз – чуть ближе.

Я пошла в его сторону и оказалась у мусорного контейнера, прижатого к стене The Mix Up. Теперь к писку добавился тихий жалобный всхлип. Сердце сжалось, и я опустилась на колени, заглядывая под контейнер.

Глаза постепенно привыкли к тени, и я увидела источник звука. Там, дрожа, жалось к земле крошечное собачье существо и тихо скулило.

– О боже… Черт, черт, – выдохнула я. – Все в порядке, я не причиню тебе вреда, – почти пропела я, словно он мог меня понять.

Существо снова всхлипнуло. Оно действительно напоминало собаку, но коричнево-белая шерсть покрывала лишь голову и огромные уши. Остальное тело – лысое, с редкими клочками.

– Бедняжка… Наверное, ты так напуган. Но смотри, как ты сумел себя защитить – нашел место, где можно спрятаться. Но тебе больше не нужно прятаться. Я помогу тебе.

Песик пополз чуть ближе и потянул нос к воздуху.

– Жаль, у меня нет индейки, но если ты выйдешь еще немного, я смогу отвезти тебя за вкусняшкой.

Он явно не был уверен, что это хорошая идея, и остался на месте.

Наверняка где-то поблизости есть ветклиника, куда я могла бы его отвезти. Но сначала нужно было, чтобы он поверил мне.

– Я знаю, ты боишься. Наверное, тебе редко встречались люди, которым можно доверять. Я знаю, что это такое. Но обещаю – я тебя никогда не обижу. И никому не позволю.

Глаза защипало от сдерживаемых слез. Единственным человеком, кто когда-то был для меня такой защитой, был Линк. Но он исчез быстрее, чем я успела моргнуть, едва окончил школу. Да, он звонил, чтобы узнать, как дела, но по сути я осталась одна, наедине с нашим тираном-отцом.

Маленький язычок лизнул мои пальцы, и я моргнула, прогоняя влагу из глаз.

– Вот так, дружок, – я заставила себя проглотить слезы и воспоминания. – Мы теперь вместе.

Песик выбрался чуть дальше – достаточно, чтобы я смогла его поднять. Он снова жалобно пискнул, и мое сердце сжалось еще сильнее.

– Все хорошо. Я держу тебя, – прошептала я, прижимая его к груди, стоя на коленях прямо на асфальте.

Рев двигателя заставил меня поднять голову, но прежде чем я успела рассмотреть подъехавший внедорожник, в окне опустилось стекло.

– Что, черт побери, ты делаешь?