Текст книги "В погоне за убежищем (ЛП)"

Автор книги: Коулс Кэтрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

9

Трейс

Она была красивой. Даже когда чихала и возилась с букетом, который был почти с нее ростом. Ничто не могло затмить ту, кем была Элли на самом деле. А ее упрямая решимость – неотъемлемая часть этого.

Она резко обернулась, и две косички, заплетенные по бокам, взметнулись в воздухе. На ней теперь был не тот наряд, что утром, а неоново-голубой спортивный костюм, покрытый переливающимися звездами. Рукава были закатаны, открывая радужную россыпь браслетов, подчеркивающих кольца на пальцах.

Она приоткрыла рот, наверное, собираясь выдать какую-нибудь колкую реплику, но тут ее взгляд упал на мою маленькую спутницу.

– У меня аллергия на лилии.

Я прищурился. Что-то в ее тоне подсказало – это не вся правда.

– Стоит сообщить тому, кто их прислал, – кивнул я в сторону мусорного бака.

– Не вижу смысла тратить воздух, – пробормотала она, а потом обратилась к моей дочке: – Мисс Кили, как прошел день?

Кили засияла так, будто Элли повесила для нее на небе луну:

– Он был лу-у-учший! Все спрашивали, кто и как заплел мне волосы!

На губах Элли появилась настоящая улыбка, и я едва не отшатнулся. Только тогда до меня дошло – я никогда прежде ее не видел. Ни на одном из семейных ужинов, где мы оба были, ни когда случайно пересекались в городе. Это была ее первая подлинная улыбка. И она сбила меня с ног.

– В следующий раз нужно поднять планку, – сказала она.

– Будет продолжение?! – ахнула Кили.

Улыбка Элли только стала шире:

– Подружка, у меня для тебя все под контролем. В следующий раз сделаем голландские косы.

– А это как? – восхищенно спросила дочка.

– Почти те же косички, только вывернутые.

– Это. Просто. Бомба! – радостно выкрикнула Кили.

Элли рассмеялась:

– А что вы сегодня задумали?

Кили будто только сейчас вспомнила, что держит в руках:

– Я сделала это для тебя!

Элли посмотрела на открытку из блестящей бумаги:

– Правда?

Кили серьезно кивнула и протянула ее. Элли прочитала вслух:

Спасибо, что делаешь меня потрясной! Я тебя люблю!

Ее глаза стали влажными.

– Я тебя тоже люблю, подружка. И всегда пожалуйста.

– Мы еще хотели пригласить тебя на ужин, – добавила Кили. – Папа готовит жаркое с овощами и курицей. Оно – огонь!

Элли нахмурилась и повернулась ко мне:

– «Огонь»?

– Говорят, это комплимент, – сдержанно улыбнулся я.

– Ясно, – пробормотала она, ковыряя носком кроссовки гальку. – Я, э-э… я на самом деле не ем мясо.

– Можешь поесть просто овощи. Правда ведь, папа? – предложила Кили.

– Она права. Я всегда готовлю их отдельно.

Это было последнее, что я должен был говорить. Я вообще не должен был соглашаться, когда Кили попросила позвать Элли на ужин. Но я вспомнил ее лицо утром – как в ней была тишина посреди всего хаоса. Даже с братом в городе, она выглядела одинокой. И я… я согласился.

Элли взглянула мне в глаза:

– И тебе это не кажется странным?

– Почему должно? Пока ты не посягаешь на мои бургеры.

Она приподняла руку в нечто вроде скаутского салюта:

– Торжественно клянусь.

– Тогда пошли, – сказал я и жестом пригласил ее.

– Только запру дверь.

Элли побежала к крыльцу, а мы с Кили остались стоять и наблюдать.

– Папа, она та-ак красивая, – прошептала дочка.

Как будто я сам этого не заметил.

– Угу.

– Даже ее спортивный костюм красивый.

Я не удержался и рассмеялся. С ее блестящими звездами этот костюм вполне мог бы продаваться в детском отделе.

– Скажи ей об этом.

Щеки Кили вспыхнули:

– Она подумает, что я глупая.

В животе скрутило. Я знал, откуда этот страх. Ее мать никогда не ценила любовь Кили к яркому и сказочному. И это оставило в моей девочке след. Это бесило. Я глубоко вздохнул и присел.

– А тебе самой приятно было бы, если бы кто-то похвалил твой наряд?

Кили прикусила губу, но кивнула.

– Значит, мы всегда должны говорить доброе вслух.

– Хорошо, – кивнула она.

– Все, я готова! – позвала Элли, подбегая к нам.

Кили подняла голову и выпалила:

– Мне очень нравится твой звездный костюм, и твои косички, и браслеты. Особенно браслеты – они как маленькие радуги. И ты очень красивая.

Она тут же захлопнула рот, покраснев.

Лицо Элли смягчилось, она присела рядом с Кили:

– Это самое приятное, что мне говорили за очень долгое время. И это сделало мой день. Спасибо.

Кили сияла:

– Правда?

– Правда.

А я не мог выкинуть из головы ее слова. «Самое приятное за долгое время.» Как такое вообще возможно? Элли – ураган. Она смешная, решительная, добрая и сильная. Она должна слышать такие вещи каждый день.

Кили бросилась к ней и обняла.

– Я так рада.

Элли рассмеялась, обнимая ее в ответ, а потом потянулась к запястью:

– Думаю, тебе нужен один из моих браслетов.

– Не стоит, – поспешил вставить я.

– Я хочу, – возразила Элли. – У лучших подруг должны быть одинаковые браслеты.

– Да, папа, это же очевидно.

Элли улыбнулась и надела браслет на запястье моей дочери:

– Да, шеф. Очевидно.

Я сузил глаза:

– Я – шериф.

– Как скажешь, – отмахнулась она и взяла Кили за руку. И они, смеясь, запрыгали в сторону нашего дома.

Элли закинула одну ногу на стул, обняла ее руками и прижала к груди:

– Еще раз спасибо. Это было потрясающе.

Кили давно оставила нас наедине ради своих кукол. А я оказался в опасной зоне: один на один с Элли. Хорошо хоть стол между нами.

– Всегда пожалуйста.

Похоже, стол не мешал мне нести всякую глупость.

Один уголок ее губ дернулся вверх, и я не мог не проследить взглядом это движение.

– Осторожно. Такие предложения могут быть опасны.

Она понятия не имела – насколько.

Элли откинулась на спинку стула и изучающе посмотрела на меня:

– А где ты научился готовить?

Вроде простой вопрос. Легкий. Обычно я уходил от ответа. Но в этот вечер – с тихим голосом Кили, доносившимся из гостиной, с темнеющим за окном небом, с лицом Элли в мягком свете лампы над обеденным столом – я вдруг понял, что не хочу увиливать.

– Родители у меня были не самые лучшие. Мама пыталась готовить, когда не была под кайфом. Отцу было просто плевать. Я довольно рано понял: если хочу есть регулярно, придется самому учиться готовить.

Элли долго молчала. Не выглядела потрясенной или шокированной. Не отвела взгляд, как Лия, когда я пытался рассказывать ей о детстве. Она просто осталась со мной в этом моменте.

– Это, наверное, было страшно.

Не то, что люди обычно говорят. Обычно – ахают, качают головой, выдают дежурные фразы. Я откинулся на спинку стула и потянулся за бутылкой пива. Единственной за вечер. Никогда больше одной – не собирался рисковать, зная, какие гены во мне сидят.

– Это заставило меня еще больше ценить Колсонов.

Большим пальцем Элли поглаживала ногу в медленном ритме:

– Это хороший взгляд на вещи. Но от этого не становится легче.

– Нет. Не становится.

Я оставил тему – с Элли было опасно говорить правду. Я сам себе рыл яму.

– Тебе вообще нравится готовить?

Она решила отпустить меня, дать передышку. Я это оценил. Сделал глоток пива, обдумывая ответ:

– Нравится. Наверное, еще больше бы нравилось, если бы не нужно было каждый день учитывать вкусы маленького гурмана.

Элли усмехнулась:

– Линк до сих пор вспоминает, как я считала вершиной кулинарии виноград в кетчупе.

Я расхохотался:

– Ради всего святого, не подкидывай Кили идей.

– Обещаю. А что бы ты приготовил, если бы готовил только для себя?

Интересный вопрос. Я давно не думал об этом. Обычно в такие дни – на скорую руку или что-нибудь на вынос.

– Не знаю, как ты на это отреагируешь, но... брискет, запеченные макароны с сыром и крошкой сверху, картофельное пюре и шоколадный торт на десерт.

Элли уставилась на меня, а потом уголки ее губ дернулись:

– Что тебе сделали овощи?

– Говорит вегетарианка. Наверняка у тебя контракт с Большой Капустой.

Она расхохоталась. Этот смех – теплый, с хрипотцой, но свободный – окутал меня, как дым. Я не хотел терять это ощущение. Как будто вибрации ее смеха впитывались в кожу.

– Большая Капуста? Звучит заманчиво. Особенно с такими ценами на кейл.

Я поднял бутылку в знак согласия:

– Вот именно.

– Ну, ты же не можешь так уж ненавидеть овощи. В ужине их было полно.

– Если не хочу, чтобы мы с Кили заболели цингой, приходится идти на жертвы.

– Особенно на поле битвы за ужин, – покачала головой Элли, опустила ногу и встала, чтобы забрать тарелки.

– Не надо, – сказал я.

Правда была в том, что я не хотел, чтобы этот момент заканчивался. Это было глупо. Безрассудно. Но я не мог с этим ничего поделать.

Элли улыбнулась, начиная собирать посуду:

– Ты готовил – я помою. Так честно.

Я отодвинул стул:

– Ладно, буду контролировать процесс, пока готовлю десерт.

– Десерт? Шоколадный торт?

– Шоколадный торт – это на выходные. Сегодня придется довольствоваться ягодными морожеными десертами.

В глазах Элли заиграли огоньки:

– Ягодный десерт – это не «довольствоваться». Это оскорбление для ягод.

Я рассмеялся, пока мы шли на кухню:

– Приношу извинения всему ягодному семейству.

– Уже лучше, – сказала Элли, начав соскребать остатки еды, пока я нарезал ягоды. Но когда она подошла к загрузке посудомоечной машины, я вздрогнул. Все было не на своих местах – тарелки косо, миски под странным углом, чашки стояли так, что вода точно их снесет.

– Шеф…

Я посмотрел на нее:

– Да?

– Почему ты смотришь на меня так, будто я совершаю военные преступления?

Я провел рукой по щеке:

– По правде говоря, ты сейчас глумишься над моей посудомойкой.

Элли уставилась на меня:

– Я все тщательно ополоснула.

Я отложил нож и подошел:

– За ополаскивание – твердая четверка.

– Четверка?! – возмутилась она.

– Но ты сдала. А вот эта башня из посуды – максимум на два с минусом.

Выражение шока сменилось на боевой взгляд:

– Ну ладно, мистер Идеал. Покажи, на что ты способен.

– С радостью.

Я молниеносно взялся за верхнюю полку, выровнял стаканы, переставил миски, переместил пластик наверх.

– Там ему и место! – бурчала Элли.

– Если хочешь расплавить пластик – пожалуйста. Хотя, ты ведь уже успела устроить пожар с кухонной техникой.

Она замерла, а потом рванулась вперед. Я не успел и глазом моргнуть – она схватила шланг с раковины и направила струю прямо мне в грудь.

Мой вскрик был далек от мужественного, но иначе и быть не могло. Я рванулся к ней, перехватил шланг, обхватив рукой талию, чтобы она не ускользнула.

– Ты это заслужил! – хохотала она.

– Сейчас я тебе покажу, что значит заслужил, – сказал я, поднимая шланг.

– Белый флаг! Белый флаг! Я сдаюсь! – просила она сквозь смех.

Ее глаза сияли, цвет их был каким-то новым, как мох у ручья, как первые ростки весной. Она прижималась ко мне, грудь касалась моей, ее тепло будто проникало в меня.

– Извинишься? – хрипло спросил я.

В ее взгляде плясали искры:

– Извини, что справляюсь быстрее, чем ты.

– Ты хотела сказать – извини, что собиралась устроить пластиковый апокалипсис.

Ее губы дернулись, оттенок стал насыщеннее:

– У тебя там верхняя полка, как будто сержант-инструктор собирал.

– Да неужели, Вспышка?

– Надо жить смелее, шеф. Перемешивать тарелки с мисками – вдруг сработает.

Господи, да она настоящий маленький провокатор. Так что я сделал единственно возможное – направил струю воды и на нас обоих.

Элли завизжала, извиваясь в моих руках, но я не отпустил ее.

– Я тебе это припомню!

– Ага, а у меня глаза на затылке!

– Надеюсь, ты ими и во сне пользуешься! – крикнула она, нащупывая кран, чтобы перекрыть воду.

Когда ей это удалось, она развернулась ко мне – и только тогда мы поняли, насколько близко стоим друг к другу. Я уловил аромат бергамота и розы, едва заметный, но такой узнаваемый – землистый и немного сказочный. Точно как она.

Я видел, как ее губы приоткрылись от вздоха, как розовый румянец окрасил щеки.

И все, о чем я мог думать – какая на вкус Элли. Остался ли на ее языке привкус пива, которое она пила за ужином? Или вкус будет только ее, яркий, упрямый, неповторимый? Я не знал. Но очень хотел узнать.

– Так-так-так, – раздался знакомый, чуть насмешливый женский голос. – И что тут у нас?

10

Элли

Как только я услышала голос Лолли, Трейс отскочил от меня, будто обжегся. Я едва не врезалась в кухонную стойку. Черт, что я вообще вытворяла? Я буквально вцепилась в него, как белка в дерево, смотрела тем самым взглядом – поцелуй меня, ну же, давай. Так не ведут себя девушки, которые держат свою территорию свободной от мужчин. Прямо противоположность.

Лолли захохотала, хлопая в ладоши, и ее многочисленные браслеты зазвенели в такт. Когда наваждение от Трейса начало рассеиваться, я наконец по-настоящему рассмотрела его бабушку. Настоящая модница со своим, неповторимым стилем. На ней были клешевые джинсы из семидесятых с вышитыми понизу блестящими листьями конопли, радужные грибы в волосах и пестрая тай-дай-рубашка.

Она одарила нас с Трейсом широкой улыбкой.

– Я пришла на кухонное танго! – провозгласила она, пританцовывая для наглядности.

– А что такое кухонное танго, Супербабуля? – раздался голос Кили, выглядывающей из-за Лолли.

Мне захотелось сквозь пол провалиться. Я же почти что оседлала ее отца, пока девочка была в соседней комнате.

– Это… ну… такой танец, – сказала Лолли, ничуть не смутившись.

Кили заулыбалась:

– Ты же говорила, папе нужно потанцевать.

Лолли бросила на Трейса лукавый взгляд:

– Вот именно. Нужна няня? Можете с Элли смотаться в Sagebrush. Там сегодня живая музыка.

Трейс зыркнул на бабушку:

– Нет.

Вот так просто. И все бы ничего, но в голосе прозвучало такое отторжение, будто он не только не хочет, а и представить себе не может вечер в баре со мной. Да, я была в режиме свободной девушки, и так должно было быть, но... иногда все же хочется, чтобы тебя хотели.

Лолли только цокнула языком и пошла ко мне:

– Да ну его. Давай мы с тобой лучше туда сходим. Спаси лошадь – оседлай ковбоя.

– А зачем ты хочешь ехать на ковбое, Супербабуля? Это как пони в зоопарке? – спросила Кили с полной серьезностью.

Теперь Трейс не просто хмурился – он сверлил взглядом:

– Спасибо, Лолли.

Та только захохотала:

– Все правильно, девочка моя.

Кили посмотрела на отца:

– Я тоже хочу спасти лошадь и сесть на ковбоя!

– Господи, заберите меня уже, – простонал Трейс, зажав переносицу пальцами.

Я попыталась сдержать смех, даже зажала губы… но без шансов.

– Не понимаю, чего ты смеешься, – проворчал он. – Ты же все это начала.

– Ну уж нет, шеф. Это все твои армейские замашки.

– Армейские? – театральным шепотом уточнила Лолли. – А ведь в мужчине, который умеет приказывать, есть что-то…

– Лолли! – рявкнул Трейс.

– А что? Надо быть честными в своих желаниях. Это полезно!

– Пойду переоденусь, – пробурчал Трейс и выскользнул из кухни.

– Он какой-то ворчливый, – заметила Кили. – Это потому что танцевать не ходит?

– Это точно не помогает, – кивнула Лолли. – Но больше всего ему не хватает горизонтального танца. Размять сухостой.

– Я не знаю, что такое горизонтальный танец, – сказала Кили. – А ты знаешь? – обратилась она ко мне.

Лолли ухмыльнулась:

– Ну что скажешь, Элли? У тебя как с горизонтальными танцами?

Я вспыхнула:

– Понимаю, почему ваши внуки пытаются вас контролировать.

– Пытаются – ключевое слово, – фыркнула Лолли, закружившись по кухне.

А Кили все еще была сосредоточена на танцах:

– Ты можешь сводить моего папу потанцевать?

Она была прелестной – лучшая дочь на свете, заботливая, внимательная. Просто хотела, чтобы папа был счастлив.

– Знаешь, подружка, я сейчас беру паузу в танцах.

– Звучит совсем не весело.

– Согласна, – кивнула Лолли. – Жизнь одна. Надо жить по полной.

– Я и живу. Просто мой последний партнер не слишком старался. Так что я не спешу с новым.

Лолли на секунду замерла, и я испугалась, что проболталась лишнего. Но она только подошла ближе и обняла меня за талию:

– Значит, будет девичник. Без мужиков. Нам они пока ни к чему.

– Можно я с вами? – выпалила Кили.

– Конечно, можно, – тут же сказала я. – Без моей подружки никак.

Кили закружилась по кухне, пока Лолли повернулась ко мне:

– Ты разбирайся с посудомойкой, а я займусь ягодами.

Я усмехнулась, стягивая мокрый свитшот:

– Не уверена, что уложу все по уму, как шеф, но постараюсь.

Лолли рассмеялась:

– Милая, никто не может. Он даже у Норы на семейных ужинах перетасовывает все в посудомойке.

Я отправила Лолли озорную улыбку:

– Пожалуй, надо навести хаос в его шкафах.

Она захохотала:

– Ох, надо будет заснять его лицо, когда он это увидит!

– Элли… – Кили заговорила неуверенно, когда мы сидели за обеденным столом, перед каждым – пустая миска от мороженого. – Можно тебя кое о чем спросить?

Я тут же обратила все свое внимание на эту чудесную девочку рядом.

– Конечно, Кили. Спрашивай что хочешь.

Ее зеленый взгляд опустился в колени.

– Ты бы могла помочь мне с безумной прической на день странных причесок в школе?

Грудную клетку обожгло – смесь радости от того, что она попросила меня, и боли от того, как осторожно она это сделала.

– Кили, я могу помочь… – начал Трейс, но я его тут же перебила:

– О нет, шеф. Это моя миссия. Я рождена для таких заданий.

Он долго смотрел на меня, изучающе.

– Точно справишься?

– Ты шутишь? Это же мой любимый вид челленджа!

– Правда? – с надеждой переспросила Кили.

Я обернулась к ней:

– Еще бы! Сколько у нас есть времени на подготовку?

Она заулыбалась:

– Пару недель.

– Фух, – смахнула я воображаемый пот со лба. – Первое, что нам нужно, – тема.

– Единороги! – радостно крикнула Кили. – Это моя и моей другой подруги Грейси любимая тема!

– Мне нравится. Начну собирать вдохновение и подумаю, какие аксессуары понадобятся.

– Можешь взять мои волшебные грибочки, – предложила Лолли, указывая на заколки у себя в волосах.

– Лолли, не надо, чтобы мою дочь выгнали из школы, – отозвался Трейс.

Она фыркнула:

– Я просто хотела помочь.

– Ты просто снова мутные делишки заводишь, как всегда.

Я отодвинула стул и потянулась за мисками, но Трейс положил руку мне на предплечье. Едва-едва коснулся, но этого было достаточно, чтобы я застыла на месте. Прикосновение жгло – в прямом смысле.

– Ты и так уже достаточно помогла.

Я приподняла бровь:

– Признайся, ты просто боишься, что я перемешаю миски с тарелками.

Уголки его губ дрогнули:

– Не могу позволить тебе разрушить отлаженную систему.

– То есть армейский порядок, – парировала я.

Лолли рассмеялась:

– Трейс, проводи Элли домой. Убедись, что она добралась в целости. Мы с Кили с посудой справимся. Правда, ангелочек?

– Я хорошо помогаю, – кивнула Кили.

Трейс закатил глаза к потолку:

– Кто-нибудь, спасите меня.

Я улыбнулась, глядя в пол:

– Думаю, я смогу дойти до соседнего дома сама.

– А если Снежный человек бродит по улице? Утащит тебя в пещеру в горах, – предостерегла Лолли.

– Это у вас тут часто бывает? – с усмешкой спросила я.

– Никогда не знаешь! – отрезала Лолли.

Трейс встал:

– Пошли, Вспышка. Провожу тебя.

От самого предложения пересохло во рту – он снова стоял в полный рост, широкоплечий, сильный… Лучше было не смотреть. Я повернулась к двери:

– Спокойной ночи, ребята, – я помахала Кили и Лолли.

– Спокойной ночи! – откликнулись они в унисон.

Я вышла на улицу, позволяя прохладному ночному воздуху обволакивать меня. Задрала голову, рассматривая небо. Я почувствовала его, прежде чем увидела – от Трейса исходило тепло.

– Не думаю, что когда-нибудь привыкну видеть столько звезд.

– В Нью-Йорке не тот вид?

Я покачала головой:

– Там слишком много фонарей. В Хэмптоне, в нашем доме, было лучше видно. Но даже он не сравнится с этим. Тут кажется, будто можно разглядеть форму каждой звезды.

– Это правда. Хорошее напоминание, чтобы не забывать ценить.

Я взглянула на Трейса. Глупо было, потому что при лунном свете он был еще красивее. Я быстро отвернулась и пошла вперед. Надо было взять себя в руки.

Он догнал меня за два шага:

– Спасибо, что предложила помочь Кили с прической.

– Мне это в радость не меньше, чем ей.

Он издал какой-то звук – не согласие, не возражение. Просто звук.

– Можно я тебя кое о чем спрошу?

– Ты уже спросила.

Я едва не показала ему язык:

– Что с мамой Кили?

Я знала, что она в картине – девочка проводит с ней часть времени. Но почему она не просит ее о помощи с прической?

Трейс сразу не ответил. От него исходило напряжение, но он, похоже, понял, что я спрашиваю не из праздного любопытства.

– Это не ее тема, – наконец сказал он. – Безумные прически – не ее.

И это было справедливо. Я обожала играть с волосами и макияжем, а вот моя подруга Сара просто покрасила волосы в бирюзовый и на этом успокоилась. У всех свое. Но будь у меня такая дочка, как Кили, я бы старалась интересоваться ее увлечениями. У Трейса это получалось, хотя бы судя по заплетенным косичкам на днях.

У меня было еще тысяча вопросов, но ни один из них не был моим делом. Тишина, повисшая между нами, оказалась не гнетущей, а почти уютной.

На ступеньках крыльца я остановилась и повернулась к нему:

– Спасибо еще раз за ужин.

– Пустяки.

– Может, для тебя и пустяки, а для меня – нет. Я не позволю тебе умалить то, что ты сделал.

Он сглотнул:

– Тебе пора внутрь.

– С благодарностью и беспорядком в посудомойке у тебя туго. Учту, – усмехнулась я.

– Твой пластик скажет спасибо.

– Мне бы только не пришлось покупать новую технику…

– Да, Вспышка. Не стоит.

На этот раз я все-таки показала ему язык.

Трейс усмехнулся:

– Теперь ясно, почему вы с моей шестилеткой так хорошо ладите.

Я молча показала ему средний палец, открывая дверь.

– Вот это уже лишнее.

– Лучше, чем Лолли, рассказывающая твоей дочери о горизонтальном танго! – крикнула я, захлопывая за собой дверь.

И расхохоталась, услышав его приглушенное ворчание снаружи.

Семья Колсонов была полным хаосом даже в лучшие дни. Но они были настоящими. Не притворялись, не скрывали свои черты, чтобы угодить друг другу. Они жили громко. Они жили с любовью.

Я щелкнула замком и погасила свет в прихожей. Поднимаясь по лестнице в спальню, я подумала, каково было бы расти в такой семье, а не в той, где выросли мы с Линком. Но потом вспомнила, что сказал Трейс: что именно трудное детство помогло ему по-настоящему ценить Колсонов.

Вот какое отношение мне нужно. Хватит с меня «что если». Все, что я прошла, только усиливает ценность той свободы, что у меня есть сейчас.

В спальне я оглядела белые стены. Им явно не хватало цвета. Напоминания о том, что я больше не в стерильной тюрьме. Мой взгляд упал на кучу одежды на полу. По идее, меня должна была радовать свобода держать там этот хаос. Но что-то было не так.

Я присела, собрала одежду последних дней и пошла отнести в корзину для грязного белья. Кидала вещи по одной, пока не добралась до конца. Куда-то делись мои радужные шорты-боксеры. Я точно помнила, что они были в этой куче. Но, похоже, если раскидывать одежду, как конфетти, она и теряется, как конфетти.

Если Трейса шокировала моя посудомойка, то при виде моей спальни его хватит удар. Я засыпала с улыбкой, просто представляя себе это.