Текст книги "В погоне за убежищем (ЛП)"
Автор книги: Коулс Кэтрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
32
Трейс
Я медленно опустил шланг и перевел взгляд на дочь. На лице у нее сияло чистое, беззастенчивое веселье.
– Э-э… Мы… – Я попытался подобрать слова, но они никак не шли. Мы с Элли всегда старались не показывать при Кили никаких откровенных знаков внимания. Отчасти поэтому я и жил сейчас в состоянии синих шаров, как говорится. Но знакомить дочку с кем-то в таком ключе я точно не собирался, пока не буду уверен, что все серьезно.
Я и сам не знал, что у нас с Элли. Знал лишь одно – я хотел еще и еще того волшебства, что, казалось, исходило от нее каждой клеткой.
– Мы сажаем сад для бабочек, – откликнулась Элли, волосы прилипли к ее лицу.
– А где они? – спросила Кили, глядя теперь на Элли.
– Ну, сейчас их еще нет. Может, парочка запоздалых заглянет в горшки, но я высажу луковицы в землю сейчас, и весной они зацветут, – Элли наклонилась и подняла одну из луковиц, чтобы показать Кили.
– Ты не хочешь переодеться? – вмешалась моя бывшая жена. Голос у нее был без резкости, но и тепла в нем не было, а напряжение, сквозившее в каждом слове, заставило меня резко перевести взгляд на Лию.
Мышца на ее скуле дергалась в быстром ритме, пока она смотрела то на Элли, то на Кили.
Элли выпрямилась, на лице – натянутая улыбка.
– Наверное, это не худшая идея.
– Элли, а ты сможешь завтра утром заплести мне косички наизнанку для школы? – спросила Кили, совершенно не замечая витавшего в воздухе напряжения.
Улыбка Элли стала теплее, когда она перевела внимание на дочь.
– Мне завтра нужно быть в пекарне еще до того, как ты встанешь. Но я могу научить твоего папу, чтобы он заплел.
Кили посмотрела на Элли, потом на меня, в ее взгляде мелькнуло сомнение.
– Спасибо, конечно, пап.
Она хихикнула.
– У тебя руки слишком большие, они всегда застревают в прядях.
– Это если ты понимаешь, о чем я, – пробормотала Элли себе под нос, так что только я услышал.
Я сжал губы, едва удержавшись от смеха.
– Обещаю, я постараюсь.
– Это все, что мы можем, – с глубокомысленным видом выдала Кили.
– Ладно, я быстро переоденусь, – сказала Элли, направляясь к двери. – Рада была тебя видеть, Лия.
Надо признать, прозвучало это у нее так, будто она действительно была рада. Я перевел взгляд на бывшую – ее лицо застыло в абсолютно нейтральной маске.
– Спасибо, что сегодня забрала Кили, – сказал я.
– Не за что. Ты, похоже, был… занят.
Это был укол, но я не стал вестись на привычный обмен колкостями.
– Был, да. Так что спасибо. Всегда рад помочь, если у тебя будет что-то срочное.
В ее маске мелькнуло что-то похожее на замешательство.
– Да, конечно. – Она повернулась к дочери. – Увидимся завтра, ладно? Я заберу тебя и отвезу на фортепиано.
Кили скривилась, явно показывая, что уроки пианино ей не по душе, но кивнула.
– Ладно.
– Люблю тебя, – сказала Лия.
– И я тебя, – откликнулась дочь.
Лия не спешила уходить, и я понял почему. Когда у тебя есть ребенок, это одна из самых тяжелых сторон развода – уходить, зная, что возвращаешься в пустой дом. Я уже почти предложил ей остаться на ужин, но мы пока не были на таком этапе. Хотелось бы – друзьями.
После всего, что произошло, я думал, что это невозможно. Но Элли изменила мой взгляд на многое. Показала, что жизнь может быть запутанной и все же прекрасной, а чудеса происходят в самых неожиданных формах.
Лия наконец заставила себя сделать шаг.
– Спокойной ночи, Трейс.
– Доберись домой без приключений, – ответил я.
На лице Лии что-то мелькнуло. Может, легкая тоска? Но она ничего не сказала, только кивнула и пошла к машине.
– Пап?
– Да, Килс?
– Если бы ты отрастил волосы, я могла бы тоже тренироваться на тебе косички плести.
– Ну что, шеф, делай разминку для рук. Знаю я, как эти твои лопатки-пальцы мешают, – сказала Элли и подмигнула.
Я смерил ее мрачным взглядом, опускаясь на диван в гостиной.
– Звучишь прямо как Лолли.
– Супербабуля и Элли ведь должны быть лучшими подругами, – вставила Кили. – Она сказала, что сделает для Элли особенную картину из страз. Расспрашивала меня про все, что Элли любит.
– Господи, спаси нас от того, что в итоге получится, – пробормотал я.
– Это некрасиво, пап, – укорила меня Кили, усаживаясь по-турецки перед нами. – Картины супербабули блестящие и о-очень красивые.
– И запрещенные во многих штатах, – прошептал я себе под нос.
Элли едва сдерживала смех, щеки предательски дергались.
– И что ты ей сказала, что я люблю?
– Хм… – Кили задумалась, расчесывая длинные каштановые волосы. – Сказала, что ты любишь коз и собак, пекарню, радуги с птичками вокруг и танцевальные вечеринки. Супербабуля сказала, что хочет пойти с тобой в ковбойский бар, чтобы ты спасала лошадь. Она все время про это говорит. Она вообще очень этим увлечена.
В голове у меня пронеслась целая тирада отборных ругательств.
– Я убью свою бабушку.
– Папа! – возмутилась Кили. – Мне тебя наказать?
Элли рассмеялась.
– Думаю, это значит, что тебе сегодня без десерта.
– Нам больше достанется, – радостно воскликнула Ки́ли.
– Но сначала – урок по плетению, – сказала Элли, придвигаясь ближе так, что ее бедро прижалось ко мне. – Внимание, шеф. Ты и так на тонком льду. Еще один проступок и все.
– Я тебе покажу, что такое проступок, – рыкнул я.
Ее взгляд скользнул к моим губам. Черт. Меня чуть не сорвало поцеловать ее прямо сейчас.
– Я готова, – протянула Кили певучим голосом, вырывая меня из грязных мыслей.
Точно. Ребенок сидит в двух шагах.
– Итак, – начала Элли, собирая волосы дочери, – для косы наизнанку, или голландской, прядки нужно пропускать не сверху, а под центральную.
Я смотрел на то, как ее пальцы ловко двигаются по волосам моей девочки, и думал только о том, чтобы они точно так же скользили по мне. Все. Официально. Я в аду.
– Ты вообще слушаешь, что я говорю? – спросила Элли.
– Нет. Думаю, придется начинать сначала, – честно признался я.
– Папа! – снова укорила меня Ки́ли.
– Ладно, извини, Килс.
Элли покачала головой.
– Еще один проступок, шеф. Как ты теперь будешь отрабатывать?
Я посмотрел на нее долгим взглядом.
– Уверен, ты что-нибудь придумаешь.
– Перестань, из-за тебя мне хочется тебя поцеловать, – прошипела Элли тихо, так, чтобы Кили не услышала.
– Это ты начала, – отозвался я так же.
– Вас что, разнимать? – спросила Кили, как строгая учительница.
– Наверное, – признался я.
– Сосредоточься, – приказала Элли.
Я честно попытался. И где-то через час под ее руководством мои косички перестали походить на комки веревок и стали хоть как-то похожи на настоящие.
– И еще кое-что есть для завершения образа, – сказала Элли, наклоняясь за сумкой.
Кили обернулась, подпрыгивая на пятках.
– Что там?
– Кили, – предупредил я.
– Я просто спросила, – невинно ответила она.
Элли рассмеялась и достала сверток, прикрыв его ладонями.
– Мне нравится твой интерес. Нашла это на сайте одного бутика и сразу поняла, что они должны быть твоими.
И тут во мне что-то сдвинулось. Элли думала о моей девочке. Специально искала что-то, что сделает ее счастливой. Если раньше мне хотелось ее поцеловать, то сейчас это желание утроилось.
Она открыла пакет. Внутри оказался полупрозрачный мешочек, а в нем – заколки с камнями в виде бабочек. Кили ахнула и прикрыла рот руками, будто взрослая дама.
– Они чудесные, – прошептала она.
– Да, – сказал я хрипло.
Элли подняла на меня взгляд, и я увидел в ее глазах что-то большее. Понял, что она дает моей девочке то, чего сама никогда не имела. И это было до боли красиво. Это и была Элли. Она не ожесточилась от того, что ей недодали. Наоборот – стала отдавать еще больше. Животным, друзьям, случайным людям. Моему ребенку. Мне.
И мы все становились лучше от того, что она рядом.
Ее светло-зеленые глаза увлажнились.
– Думаю, если приколоть их по всей длине косы, получится, будто бабочки только что на нее сели.
Кили вскочила и кинулась к Элли в объятия.
– Это лучший подарок на свете! Спасибо тебе большу-у-ущее!
Элли смеялась, ловя ее, но в ее глазах я увидел радостную боль.
– Я очень рада, что тебе нравится.
– Я их обожаю.
Я уже почти не мог это выдержать. Эти двое вместе просто убивали меня. Элли показывала мне, что жизнь моей девочки может быть такой красивой, даже если я не смог дать ей полноценную семью, если дежурства иногда рушат наш досуг и случаются прочие сбои. И она будет красивой благодаря вот таким маленьким, случайным моментам.
Кили отпустила Элли, схватила заколки.
– Хочу посмотреть, как они будут смотреться. – И умчалась наверх.
– Почисти зубы заодно, – крикнул я ей вслед. – Уже пора купаться и в кровать.
– Па-а-ап…
И то, что в конце не прозвучало «папа», больно кольнуло. Это уже случалось – все чаще она называла меня просто «пап». Моя девочка взрослеет, а я ничего не могу с этим поделать.
Мой взгляд скользнул к Элли. Черт, какая же она красивая. Волосы тоже заплетены в косы, еще влажные после душа. Лицо без макияжа, и на носу проступили едва заметные веснушки. И она выглядела… счастливой.
– Спасибо, – сказал я, подаваясь вперед и проводя ладонью по ее линии челюсти, чтобы притянуть к себе. Вкус ее губ заставил меня застонать: легкий оттенок вечернего чая, что еще держался на языке, и что-то, что было только Элли.
Она отвечала на каждый мой поцелуй, и я быстро сдался. Мои руки нашли ее талию, и я усадил Элли к себе на колени, так что она оказалась верхом. Она слегка покачнулась, и трение мгновенно сделало свое дело – я почувствовал, как напрягся под молнией. С губ Элли сорвался стон, перекатившийся в мой рот, а ее соски затвердели.
– Пааааап, где зубная паста? У меня закончилась, – закричала сверху Ки́ли.
Элли мгновенно отстранилась, ладонь потянулась к припухшим губам.
– В шкафу в холле, Килс, – отозвался я, откинув голову к стене. – Вселенная – та еще сводня-извращенка.
– Может быть, – Элли наклонилась и провела губами по моей шее, – но в отложенном удовольствии есть что-то свое.
Телефон пикнул, и я выругался.
Элли тихо рассмеялась мне в кожу, но уже собиралась слезть.
Я сжал ее бедра сильнее.
– Не надо. Мне нравится, что ты здесь.
Она улыбнулась мне вниз, и в ее глазах мелькнула странная смесь нежности и озорства, которую я никогда раньше в них не видел.
– Ладно.
Я перехватил телефон, но Элли так и осталась на мне. На экране мигало имя Габриэля. Разблокировав, я прочитал сообщение:
Габриэль: Получил ответ от офицера по условному Джаспера. Анализы чистые. Ничего запрещенного по его адресу.
Я сжал челюсти.
Я: Он держит это в другом месте. Что по веществам, что нашли в лесу рядом?
Габриэль: Отпечатков нет. Прости, мужик.
Я: Не твоя вина. Держим его в поле зрения. Рано или поздно он сам проколется, блядь.
Габриэль: Ты сейчас написал слово на «б»?
Я: Написал. Но уже жалею.
– Что случилось? – спросила Элли. Она даже не пыталась читать переписку, хотя могла бы. Ее интересовало не то, что там написано, а как я на это реагирую.
– Габриэль получил ответ от офицера по условному Джаспера по расширенному тесту на наркотики. Он чист.
Ее лицо скривилось.
– Это плохо, что мне хочется ему что-нибудь подбросить, чтобы он сел? Может, Лолли одолжит мне парочку галлюциногенных грибов.
– Вы с ней – катастрофа, которая ждет своего часа, – пробормотал я.
– Эй!
Я сжал ее талию, откладывая телефон.
– Даже не представляешь, как я ценю твое желание пойти на незаконное ради меня.
– Может, я просто хочу личный досмотр от шефа.
Мой член дернулся.
– Шерифа.
– Докажи. Покажи мне свой значок.
– Ты это грязно сказала.
– Я так и хотела. – Элли наклонилась для поцелуя, но до того, как наши губы встретились, сверху донеслось:
– Готово, папа!
Я уткнулся лбом в Элли.
– Вот прямо сейчас хочу похитить тебя и увезти куда-нибудь, где нет связи. – Мои пальцы сильнее вжались в ее бедра. – Мне нужны на тебе мои руки. Мой рот. Я с ума схожу по твоему вкусу.
Дыхание Элли участилось.
– Не давай обещаний, которых не выполнишь.
Я качнул бедрами вперед.
– Пааааап!
– Черт бы все побрал, – пробормотал я.
33
Элли
Стоило мне ступить с заднего крыльца, как Бампер сорвалась с места и помчалась ко мне. Она врезалась прямо в мои ноги, и без того усеянные синяками, но мне было абсолютно все равно.
Я рассмеялась, наклонившись, чтобы почесать ее по голове, пока Гремлин радостно носился вокруг нас.
– Привет, Бампс. Как себя чувствуешь?
Гремлин издал приглушенный лай и они оба сорвались с места, закружив по двору. Бампер пару раз подпрыгнула, будто делала паркур на невидимых препятствиях, и Гремлин тут же начал повторять за ней. Я не могла не улыбаться, наблюдая за их шалостями.
– Вообще-то, уже пора спать.
В ответ они лишь снова промчались мимо. Я направилась к маленькому садовому сарайчику, который переоборудовала в ночной приют для Бампер. Откинув засов, достала с полки пакет с лакомствами.
Достаточно было пару раз потрясти его и Бампер тут же подбежала. Затормозила прямо у моих ног. Я рассмеялась и снова почесала ее.
– Не переживай, я и сама та еще любительница вкусняшек. – Я протянула ей лакомство, и она проглотила его в два счета. – Давай, запрыгивай.
Бампер уже знала, что делать. Она ловко вскочила в сарай и устроилась в гнездышке из сена. Я знала, что скоро Трейс подключит в хлеву воду и электричество, и придется переселить ее туда. Но мне будет не хватать своей девочки рядом. Я переживала, что ей там будет одиноко. Может, стоит завести ей друга?
Она боднула мою ладонь, будто соглашаясь. Или просто просила добавки. Я дала ей еще одно лакомство и, наклонившись, поцеловала в макушку.
– Спокойной ночи.
Вышла из сарая и снова закрыла засов. Щели под крышей будут пропускать свежий воздух, а плотные стены – держать тепло. Гремлин возмущенно тявкнул, и я подняла его на руки.
– Знаю. Ты бы с радостью спал с ней в обнимку.
Вернувшись в дом, я опустила Грема на пол, и он сразу улегся на свой пушистый лежак в углу. День выдался насыщенный и для него, и для меня.
Смена в пекарне, беготня по городу в поисках аксессуаров для безумного «дня причесок» в школе у Кили, приезд Энсона за дополнительной информацией по деталям для охранной системы от Anchor Security и первые наброски будущего кухонного мурала.
Постепенно я превращала этот дом в свой. Делала его своим. И это было приятно.
Я быстро помыла руки, подошла к кофеварке и нажала кнопку нагрева воды. Опустила в кружку пакетик чая и ждала, пока он заварится. Потянулась за строительным карандашом, и тут телефон пискнул.
Я взглянула на экран и улыбнулась, увидев имя отправителя. Последние три дня мы с Трейсом были как два корабля, разминувшихся в ночи. Последнее, что я помнила – это его руки, безуспешно пытавшиеся заплести мне косу, и горячие обещания, которые мы так и не исполнили.
Я скучала по нему. Но дело было не только в украденных поцелуях. Мне не хватало времени с ним и Кили. Не хватало его запаха и его прикосновений. Не хватало той устойчивости, которую он давал мне, когда казалось, что моя жизнь кружится в вихре.
Он звонил или писал каждый день, чаще даже по нескольку раз, и я прекрасно замечала, что машина из департамента шерифа по-прежнему дежурила возле моего дома каждую ночь. Но это было не то же самое, что он. Рядом. В моем пространстве. В моей жизни.
Трейс: Скучаю.
Я: Ты мысли читаешь?
В ответ пришел смайлик с хрустальным шаром, и я хмыкнула.
Я: Лолли бы сказала, что у нее есть сорт травы, который дает такой дар.
Трейс: Не подкидывай ей идей.
Я: Постараюсь.
Трейс: Прости, что все так суматошно в последнее время. Между Килс и работой я едва держусь на плаву.
Я нахмурилась, глядя на телефон.
Я: Все в порядке?
Трейс: В основном. Просто на станции текучка. Не нравится, что это мешает мне видеться с тобой.
От этих слов в груди распустилось тепло, как я надеялась весной распустятся цветы из посаженных мной луковиц.
Трейс: Я оставил кое-что на твоем крыльце. Открой, а потом позвони мне.
Любопытство мгновенно вытеснило все остальное. Я дошла до двери, открыла все замки и выглянула наружу. На коврике стояла небольшая коробка – матово-черная, перевязанная черной лентой.
Я подняла ее, вернулась в дом и снова защелкнула все замки. Села на ступеньках, положила телефон рядом и развязала бант. Перед тем как приподнять крышку, на секунду замерла – от предвкушения кровь зазвенела в жилах. Когда наконец открыла, то застыла. Челюсть медленно отвисла.
Внутри было нечто, чего я никак не ожидала от мистера Закон и Порядок.
– Полон сюрпризов, да, шеф? – пробормотала я и схватила телефон.
Нажала на значок вызова в нашей переписке. Он ответил после первого же гудка:
– Открыла?
– Ты купил мне… секс-игрушку?
Низкий, хриплый смешок проскользнул по линии, словно отголоски его шершавых пальцев, скользящих по моей коже.
– Уверен, что по назначению подходит, – сказал он.
– Шеф…
– Не буду давать обещаний, которых не смогу выполнить. Но даже если не могу прикоснуться к тебе лично, этим я смогу управлять через приложение на телефоне.
Я улыбнулась.
– Ценю находчивость.
– Что скажешь, Вспышка? Хочешь поиграть?
От одного только тембра его голоса по коже побежала горячая волна.
– Да, шеф. Хочу.
– Где ты?
Голос стал ниже, с оттенком команды. У меня соски затвердели под тонким кружевом бра.
– Сижу на лестнице.
– Двери заперты?
– Так точно, сэр, – поддразнила я.
– Элли, – рыкнул он.
Черт. От этого рыка я почувствовала, как соски напряглись еще сильнее.
– Заперты.
– Поднимись в свою комнату, – приказал Трейс.
Последнее время вся моя жизнь была о свободе, о праве самой выбирать, самой решать. Но иногда это утомляло. И сейчас в его приказе было что-то вроде освобождения. Или, может быть, дело в том, что каждый шаг я выбирала сама, а расстояние между нами лишь усиливало мой контроль над происходящим.
Я быстро пошла вверх по лестнице, но с каждым шагом во мне что-то нарастало. Предвкушение, смешанное с легким трением бедер, от которого кожа начинала гореть, будто каждое нервное окончание оживало.
Я была уверена, что запыхалась, когда добралась до маленькой спальни в конце коридора. Внутри по-прежнему царил хаос. Кучки одежды на стуле и выглядывающие из комода вещи. Кровать так и осталась неубранной с утра.
– Ты здесь? – спросил Трейс. И я услышала в его голосе борьбу с нетерпением. Этот едва уловимый оттенок вдруг наполнил меня странным чувством силы.
– Я здесь, – прошептала я.
– Скажи, чего ты хочешь. Свет оставить или выключить?
Я оглядела комнату.
– Выключи. Хочу, чтобы казалось, будто ты мог бы быть здесь. Рядом со мной.
С другого конца линии донесся шелест.
– Моя девочка скучает по мне.
– Да.
– Свет выключи. И на кровать.
Все внутри сжалось, но я сделала, как он сказал. Щелкнув выключателем, я позволила лунному свету направить меня к кровати. С каждым шагом сердце стучало все быстрее.
– Телефон на громкую, Вспышка.
Я бросила коробку и телефон на кровать, коснулась значка громкой связи.
– Готово, шеф.
– Хочу представить тебя. Увидеть в своем воображении. Представить, как снимаю с тебя каждую вещь. Расскажи мне.
Я посмотрела на то, что было на мне.
– На мне мои звездные штаны. Неоновые синие с вышитыми серебристыми звездами. – Уголки губ дрогнули. – Не слишком-то сексуально.
– Хочешь знать, что я думаю о твоих штанах?
Я протянула протяжное «ммм».
– Даже не знаю, если честно.
Трейс тихо рассмеялся, и этот звук, скользнув по линии, будто коснулся моей кожи.
– Все, о чем я думал, – это стянуть их, вцепиться в твои бедра и войти так глубоко, чтобы отпечататься в тебе до костей.
Мои губы разомкнулись, я резко втянула воздух.
– Дело в этих штанах в том, что при каждом движении они обрисовывают все твои изгибы. Обхватывают твою задницу. Разве что та твоя юбка-килт могла бы быть лучше.
Я рассмеялась.
– Буду иметь в виду.
– Еще бы, – выдохнул Трейс. – Где ты сейчас?
– Стою у кровати.
– Сними свитшот и скажи, что под ним.
Я стянула с себя мягкий хлопок и уронила его на пол. Его прикосновение к коже было похоже на тысячи легких поглаживаний.
– Майка и бралетт.
Трейс тихо простонал.
– Майку сними, лифчик оставь. Какого он цвета?
– Зеленый.
– Как глаза моей девочки. Скажи, эти милые сосочки проступают сквозь кружево?
Они напряглись, словно имели прямую связь с Трейсом.
– Да.
– Любишь играть, – пробормотал он.
Я переместилась, бедра сомкнулись, внизу уже ныло от желания.
– Думаю, да.
Я услышала улыбку в его следующей фразе:
– Скидывай обувь и снимай эти штаны. Но медленно. Чтобы пальцы едва касались кожи. Чтобы ты чувствовала, что они делают то, чего мои пальцы жаждут.
Дыхание стало чаще. Я стянула пушистые сапожки, которые не выдержали бы ни малейшего снега. Потом пальцы зацепили пояс штанов и потянули вниз.
– Какие на ощупь твои бедра? Мягкие и сильные? – хрипло спросил Трейс.
– Гладкие, – прошептала я. Сегодня, вернувшись домой, я приняла душ, побрилась, отполировала кожу скрабом. Но редко задумывалась, какое это дает ощущение мне самой. Все чаще – для кого-то другого.
– Погладь их. Проведи пальцами. Запомни это для меня.
Я сделала, как он сказал, скользнув большими пальцами по бедрам, и сбросила штаны на пол. Отпихнула их в сторону, выпрямилась.
– Их… больше нет.
– Что под ними, Вспышка?
Я замолчала, чувствуя, как пылают щеки, хотя он меня не видел.
– Элли, – в его голосе стало больше приказа, больше власти.
– Ничего. – Это было не шепотом, но и не криком.
– Сводишь меня с ума, – выдохнул он. – Ходить по двору, сюсюкаться с козой и при этом не носить никакого, блядь, белья…
– Можно я скажу тебе кое-что?
– Все что угодно.
– Мне нравится, когда ты говоришь «блядь».
Он тихо усмехнулся.
– Блядь, детка.
От этих слов по коже пробежали самые сладкие мурашки.
– А теперь забирайся на кровать. Ложись на спину. Колени вверх. Ноги разведены.
По телу пробежала дрожь. Предвкушение заполнило каждую клеточку, пока я забиралась на матрас. Передвинула телефон и коробку, почувствовав, как в шее бьется пульс.
– Готово.
– Возьми грудь в ладони. Погладь соски. Скажи, твердые ли они.
Дыхание сбилось, когда ладони обхватили грудь. Она стала тяжелее в руках, и, когда пальцы коснулись вершин, я вздрогнула, тепло разлилось внизу живота.
– Как маленькие камешки.
– Хочу попробовать их на вкус. Уже побывал между этими роскошными бедрами, но так и не коснулся твоих сосков. Надо это исправить.
Моя спина выгнулась, словно его слова были его руками, протянувшимися ко мне сквозь телефон.
– Одну руку оставь на груди, другой возьми игрушку. Включи и прижми к себе. Остальное сделаю я.
В ушах стучала кровь, пока я нащупывала прибор. Нашла кнопку, маленький огонек загорелся. Прислонила чашечку к комочку нервов, и снова дрожь пробежала по телу. Кожа уже казалась слишком чувствительной, все внутри кипело.
– Готово, – выдохнула я.
– Как чувствует себя моя девочка?
– Жаль, что тебя нет рядом. Жаль, что я… могла бы сломаться. – Последние слова не имели смысла, но он понял.
– Тебе нужна разрядка. И я помогу ее найти. Вместе. Ты и я. Должна присвоить себе свое удовольствие, каждое чувство, что испытываешь.
Эти слова упали в меня, как прекрасные бомбы. Я никогда не присваивала себе это. Всегда была от этого отстранена. Это было способом удержать кого-то, но этим «кем-то» никогда не была я.
– Я с тобой, – прошептала я.
– Умница, – похвалил он. – Теперь ту руку, что на груди, опусти вниз.
Моя ладонь послушно скользнула туда, потому что я хотела этого и потому что он попросил.
– Мокрая?
Пальцы скользнули по складкам, и мое тело вздрогнуло.
– Да.
– Вот умница. Доводит себя. Возбуждает себя. Присваивает все. Теперь перенеси немного этой влаги на клитор.
Слова, ощущения – все стало почти невыносимым. Но я позволила себе раствориться в этом.
– Сейчас включу, – предупредил он. – Мягко, как мой язык, играющий с тобой.
Игрушка ожила, соединяя вибрацию и мягкое всасывание. Из моих губ сорвался бессвязный звук, спина выгнулась.
– Нравится?
– Да, – и я не стеснялась произнести это. Не чувствовала ни стыда, ни страха. Только свободу.
– Введи два пальца в эту узкую, мокрую теплоту, Элли. Напомни мне, как это чувствуется.
Моя рука задвигалась, будто сама по себе. Скользнула внутрь, почувствовав легкое натяжение. Все тело двигалось так, словно руки Трейса направляли его в какой-то оркестровой симфонии, где разные инструменты оживали по его команде.
– Хорошо? – хрипло спросил Трейс.
– Слишком… хорошо. Я… я…
Трейс прибавил мощность игрушке, и из моей груди вырвался вскрик.
– Не кончай, – приказал он. – Держи. Держи для меня. Чтобы потом было в сто раз лучше. Чтобы мы смогли сделать это еще сильнее. Чтобы ты смогла сломаться.
Мои пальцы двигались туда-сюда, пока Трейс то убавлял, то снова прибавлял мощность игрушки. Доводил меня до края и тут же отступал.
– Пожалуйста, – умоляла я.
– Эти стоны на твоих губах… Добавь третий палец, Элли. Почувствуй, как тянет.
Мое тело подчинилось, и в этот же миг игрушка снова ожила ярче. Я заскулила, а внутренние мышцы сжались вокруг пальцев, когда первая волна захлестнула меня. Волна за волной, пока я не переступила грань.
Я не просто сломалась.
Я рассыпалась на осколки.
Сильнее, чем когда-либо прежде. Потому что, даже не находясь в комнате, он был здесь. Это был Трейс, кто впервые позволил мне отпустить все до конца. Мое тело выгибалось и изгибалось, пока он выжимал из меня все до капли, и я отпускала. Настоящая свобода. Я нашла ее с ним.
Постепенно игрушка стихла, и мои пальцы вышли наружу. В ушах звенело, грудь тяжело вздымалась.
– Как ты себя чувствуешь?
Все мое тело звенело и пело.
– Как бабочка, – выдохнула я почти неслышно.
Но Трейс все равно уловил это.
– Бабочка?
– Легкая. Лечу. Свободная.
– Люблю, когда ты находишь это, Вспышка. Люблю, когда ты отдаешь это мне.
