Текст книги "В погоне за убежищем (ЛП)"

Автор книги: Коулс Кэтрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Я напряглась, как перед столкновением с машиной. В каком-то смысле так оно и было:

– Спасибо. Это очень мило. Но я сейчас не встречаюсь ни с кем.

Харрисон приподнял бровь. Без насмешки – просто удивлен.

– Я только что вышла из серьезных отношений. Нужно немного времени, чтобы вернуться в себя, – пояснила я.

Сочувствие отразилось на его лице, смягчив черты:

– Понимаю. Давай так – предложение остается в силе. Почувствуешь, что снова готова – дай знать.

Он вытащил из бумажника визитку и протянул мне:

– На обратной стороне – мой мобильный.

Я взяла карточку и сунула в карман:

– Спасибо.

Харрисон забрал еду и кофе:

– Удачи с заменой Джоуи.

– Мне любая удача не помешает.

Он усмехнулся и отдал честь своей кружкой, направляясь к выходу.

Я обошла стойку и повернулась к кухне, но кто-то преградил мне путь. Глаза Теи весело блестели, а на лице играла озорная улыбка.

– Это похоже было на приглашение на свидание.

– Маленькие города, – проворчала я.

– Эй, это не город, это мои зоркие глаза ни при чем.

– Знаешь, половина тех, кого я сегодня обслуживала, уже знали, кто я, откуда, где работала… и, кажется, даже номер моего социального страхования.

Тея рассмеялась:

– Сочувствую. Меня это поначалу тоже напрягало, но теперь привыкла, что все лезут в мою жизнь. – Она вгляделась в мое лицо, пытаясь понять, что скрывается за моим выражением. – Так… ты согласилась?

Я покачала головой, сдерживая желание покачаться с пятки на носок:

– Я пока не готова. Нужно немного времени.

Улыбка Теи погасла, но она тут же шагнула ближе и сжала мои плечи:

– Бери столько времени, сколько нужно. Трудно, наверное, отпускать то, что ты считала своей жизнью.

То, что я считала своей жизнью. Хотелось рассмеяться. За двадцать шесть лет я ни разу по-настоящему не управляла своей жизнью. Ни в одной значимой детали. Казалось, каждую ее молекулу кто-то уже за меня решил – от того, что есть, до того, за кого выйти замуж. Сказать Брэдли, что между нами все кончено – это был первый раз, когда я открыто озвучила свое желание. До этого – только детское «хочу радугу на стене».

Иногда казалось, что я умерла вместе с мамой. Что вместе с ней ушла и моя воля бороться. С тех пор я только балансировала на канате, стараясь угодить всем… кроме себя.

– Думаю, мне просто нужно немного побыть одной, – сказала я, не соглашаясь и не опровергая слова Теи. Любой ответ дал бы ей информацию, которую я не хотела раскрывать.

Тея снова сжала мои плечи и отпустила:

– Понимаю. И если захочешь поговорить – я рядом.

– Спасибо, – ответила я, шагнув в сторону. – Пойду заберу следующий заказ.

Я юркнула на кухню, прежде чем она успела что-то добавить. Завтрак закончился, и теперь Уолтер перемыл посуду.

– Еще один заказ остался, – крикнул он сквозь шум воды.

– Уже иду, шеф.

– Вот это уважение мне по душе.

Я хмыкнула, схватила тарелку с яичницей с овощами и направилась к пятому столику. Я уже начинала ориентироваться в планировке пекарни и заметила, что лавировать между столиками, разнося еду или забирая посуду, – почти как медитация.

Подходя к пятому столику, я заметила мужчину, склонившегося над газетой. На нем была знакомая футболка Bloom & Berry. Он был на несколько лет старше меня, с загорелой кожей и морщинками у глаз, подчеркивающими янтарный цвет радужки.

– Яичница с овощами? – спросила я, протягивая тарелку.

Мужчина поднял взгляд, изучающе посмотрел мне в лицо, будто пытаясь вспомнить, кто я:

– Это мне.

– Вот, пожалуйста, – сказала я, ставя тарелку перед ним.

– Ты новенькая в The Mix Up?

Я покачала головой:

– Не совсем. Просто пришла помочь Тее.

– Хорошая ты подруга, – сказал он. – Я Данкан. Работаю с Теей в питомнике.

Приятно, что он не упомянул, что владеет этим питомником – об этом мне рассказала Тея. Бредли же никогда не упускал случая напомнить, что его семья владеет хедж-фондом, где он работает.

– Приятно познакомиться. Я Элли. Все собиралась заглянуть в Bloom. Я недавно переехала и хочу разбить сад для бабочек. Правда, вообще не знаю, что для этого нужно, но ведь главное – стремление, да?

Данкан рассмеялся, и его почти черная борода на губах слегка дернулась:

– Хорошо, что ты хочешь заглянуть в Bloom – мы с этим поможем. Я, между прочим, сам большой фанат бабочек.

Наверное, на моем лице отразилось легкое сомнение, потому что он снова рассмеялся:

– Что, мужчина не может любить бабочек?

Щеки запылали:

– Конечно, может. Просто… неожиданное сочетание. Брутальный лесоруб и хрупкие бабочки.

– Примем это за комплимент?

– Обязательно.

– Заглядывай в любое время. С удовольствием покажу, что любят бабочки.

– Спасибо, – сказала я, ощущая, как внутри разгорается тепло. – Правда, очень признательна.

– Без проблем.

Я кивнула Данкану и начала убирать посуду с пустых столов, протирая поверхности. Когда закончила, было уже за полдень, и я чувствовала себя выжатой. Подойдя к стойке, я увидела, как Тея протянула мне пакетик навынос:

– Обед для моей спасительницы. Я попросила Уолтера сделать твое любимое.

– Панини с томатами и моцареллой? – с надеждой спросила я.

– Угадала.

– Спасибо. Это именно то, что нужно.

– Это мне надо тебя благодарить, – сказала Тея. – Ты меня сегодня выручила.

Я отмахнулась:

– Я с радостью помогла. Честно говоря, приятно снова почувствовать себя нужной. После увольнения я немного растерялась.

– А что, если ты поработаешь у нас? – начала Тея. – Пока не определишься с будущим. Мне сейчас очень не хватает подменных рук, а ты отлично справляешься с клиентами. Платим двадцать три доллара в час.

Она, очевидно, не видела, как я поставила на место ту грубую женщину, но и не думаю, что Тея стала бы меня за это винить.

– Ты уверена, что хочешь взять кого-то без опыта?

– Уверена. Я за час-другой всему тебя научу. Плюс – ты мне нравишься, чего о Джоуи сказать не могу.

Я усмехнулась:

– Похоже, он не особо надежен.

– Это еще мягко сказано. Ну что, как тебе предложение?

Я взвесила плюсы и минусы и широко улыбнулась:

– Я согласна.

Тея радостно вскрикнула и даже пустилась в пляс:

– Ты меня просто спасаешь, Элли Пирс! Спасибо тебе огромное. Я пришлю тебе примерное расписание на почту, а ты скажешь, подходит ли. У нас есть еще пара человек на подмену, так что полной занятости не будет.

– Частичная занятость – в самый раз. Немного структуры – это хорошо, но при этом у меня останется время на поиски себя. А мне это сейчас нужно.

– Все, беги, пока я не нашла тебе еще какое-нибудь задание.

Я снова рассмеялась:

– Надо заняться мышцами ног. Целый день на ногах – это испытание.

– Привыкнешь. Не волнуйся.

Надеюсь, она права, потому что сейчас ванна среди бела дня казалась мне раем. Я махнула Тее, сняла фартук, схватила сумку и направилась к двери. Колокольчик зазвенел, когда я вышла на улицу. Хотя уже был осенний сезон, солнце светило по-летнему ярко.

Я шла по улице мимо милых магазинчиков, когда чей-то крик заставил меня обернуться. Я подняла глаза, пытаясь найти, откуда он доносится, и увидела машину, проносящуюся мимо. В следующую секунду я пыталась разобрать слова, а в следующую – отшатнулась, когда что-то резко врезалось мне в грудь.

Я успела лишь ощутить резкую боль, прежде чем упала.

7

Трейс

Крик привлек мое внимание, едва я вышел из участка. Он не был паническим – большинство бы решило, что это детвора дурачится или кто-то устроил дурацкий розыгрыш. Но только не я. Казалось, вся моя сущность всегда наготове, настроена на опасность. Может, потому что именно это когда-то спасло мне жизнь.

Побитый временем седан, промчавшийся мимо, был какого-то мерзкого цвета – что-то между горчичным и грязно-коричневым. Угол обзора не позволял разглядеть номерной знак, но я уже фиксировал в памяти все, что мог.

Цвет: желтовато-коричневый. Марка: Nissan. Модель: неразборчива. Особые приметы: ржавчина над задним колесом и разбитый задний фонарь.

А потом все внутри замерло. Переднее пассажирское окно опустилось, и из него что-то полетело. Я не услышал ни хлопка, ни треска, которые обычно сопровождают выстрел, но это ничего не значило.

Я проследил траекторию предмета и кровь застыла в жилах. Я узнал оливковые брюки. Белый топ без рукавов, обнажающий загорелый участок живота. Волны разноцветных волос вокруг лица Элли. Но самое страшное – ее светло-зеленые глаза, расширенные от шока.

Что-то ударило ее в грудь, она пошатнулась и упала на асфальт. Я сорвался с места еще до того, как мозг успел скомандовать – бежал по тротуару быстрее, чем со времен школьной команды по футболу.

Я рухнул на колени рядом с Элли, и первым делом заметил, что крови на ее груди нет. Вместо этого по ткани расползалось липкое желтое пятно.

– Ай, – простонала она.

– Осторожно, – рявкнул я.

– Не ори на меня, – огрызнулась Элли. – Это не я себя яйцом закидала.

Яйцо. А не пуля. Не что-то, что могло бы ее убить. Просто дурацкий розыгрыш.

Элли попыталась приподняться.

– Тише, – заставил себя смягчить голос. – Ты головой не ударилась?

Руки сами потянулись к ее голове, проверяя, нет ли шишек или порезов.

Она отмахнулась от меня и заметалась взглядом по сторонам, бледнея оттого, что на нас пялились прохожие:

– Нет. Просто будет знатный синяк на заднице.

Я метнул злобный взгляд на мистера Грига, и тот сразу же ретировался обратно в свой магазин сувениров. Элли сейчас точно не нужно было внимание публики.

– Хочешь, помогу встать? У меня на станции есть запасная футболка…

– Все в порядке, – сказала она, щеки покраснели. – Мне просто надо домой.

Черт бы побрал того, кто бросил это яйцо.

– Пожалуйста, – процедил я сквозь зубы. – Дай мне помочь. Не стоит идти домой в таком виде.

Желток расплылся по ее топу, и она поморщилась, глядя вниз.

– Ладно.

Я обхватил ее запястья – тонкие, хрупкие. Кожа такая гладкая, как я и представлял.

– На счет три, хорошо?

Она кивнула.

– Раз, два, три.

Я поднял Элли на ноги и не отпускал, пока не убедился, что она стоит уверенно.

– Пошли.

Я положил ладонь ей на спину, направляя к зданию участка. Элли быстро оглядела улицу, потом опустила голову:

– Все пялятся.

– В этих краях людям сложно заниматься только своей жизнью. Но они не тебя обсуждают, а тех ублюдков, что кинули яйцо.

Элли мельком взглянула на меня:

– Осторожно. В некоторых кругах «ублюдок» считается бранью.

Я сжал челюсти, пытаясь совладать с эмоциями. Если у Элли хватает сил на подколы, значит, она приходит в себя.

– Не волнуйся, шеф, я никому не скажу.

– Я шериф, – буркнул я.

Губы Элли дернулись:

– Как скажешь.

Я не убрал руку со спины, пока не открыл перед ней дверь участка. Мы вошли, и у Флетчера глаза полезли на лоб:

– Черт возьми, Элли. Что, черт побери, случилось?

Она натянуто улыбнулась:

– С яичницей не задалось?

– Мне с Уолтером поговорить? – нахмурился Флетчер.

– Все в порядке, Харрисон, – заверила его Элли. – Просто глупый розыгрыш.

Их перекидывания только сильнее раздражали. Что-то в их легкости резануло. Я и не подозревал, что мой заместитель знаком с Элли ближе, чем по имени и связи с Линком.

– Объяви розыск, – рявкнул я, жестко выдавая описание машины. Флетчер напрягся, пока я перечислял все, что запомнил. – Хочу, чтобы все свободные патрули искали эту тачку.

– Есть, шериф, – отозвался он и начал передавать ориентировку по рации.

– Пошли, – сказал я, направляясь в свой кабинет с Элли за спиной.

– Почему ты такой мрачный? Это меня яйцом закидали, если что.

– Не напоминай, – рыкнул я.

Элли тяжело вздохнула, пока мы проходили через операционный зал. Бет, завидев нас, вскочила:

– Боже, Элли. Ты в порядке?

– Говорят, яйцо – отличный компонент для маски для лица, – снова выдала Элли натянутую улыбку.

– Пройдись по улицам, посмотри, нет ли чего, подходящего под описание, – велел я.

– Уже бегу, шеф.

– И ты тоже, Райт, – бросил я через плечо Уиллу, который вгрызался в буррито за своим столом.

– Это из-за того, что твою девушку яйцом запустили? Ты уверен, что это не ниже уровня нашего отдела?

Гнев вспыхнул мгновенно, с такой силой, что перехватило дыхание. Я плохо справлялся с яростью – она слишком напоминала мне, чьим сыном я являюсь. Элли, видимо, почувствовала, как во мне закипает, потому что прижалась плечом к моей руке и тихо сказала:

– Спокойно, шеф. Я сама разберусь.

Она метнула в Уилла взгляд, острый, как бритва:

– Очевидно, тебе все равно на страдания яиц. Только посмотри на половину буррито у тебя на рубашке. Впрочем, чего ждать от человека, который говорит, не проглотив?

Фрэнк расхохотался и выдал:

– Жжет, Райт. Она тебя уделала.

– А если тебя не устраивает субординация, можешь выйти вон из двери, – прорычал я. – А пока – дежурство на перекрестках до конца недели.

Райт покраснел до темно-фиолетового, но промолчал.

– Пошли, – сказал я.

Элли пошла за мной в кабинет, я впустил ее внутрь:

– Вон там – ванная. – Я выдвинул нижний ящик шкафчика и достал футболку. На ней было написано: Sparrow Falls LEO Baseball.

Элли взяла выцветшую футболку, провела пальцами по ткани:

– Осторожнее, шеф. Скоро у тебя не останется ни одной. Хотя, думаю, женщины Спэрроу-Фолс не будут возражать.

Черт.

Последнее, что мне нужно, – знать, что Элли представляет меня без рубашки.

– Думаю, у меня еще есть запас. Переоденься. И я – шериф.

Элли прикусила губу, сдерживая улыбку:

– Как скажешь.

Я остался на месте, пока она скрылась в ванной. Пытался не думать о том, что она там делает, но слух выхватывал каждую мелочь: звук воды, щелчок диспенсера с полотенцами, шорох одежды.

Шорох был худшим. Потому что я знал – Элли переодевается. А я – чертов подонок, раз думаю об этом, когда она только что пережила то, что могло напугать ее до смерти.

Дверь распахнулась, и Элли снова появилась в кабинете. Я старался не думать о том, как чертовски хорошо она выглядела в моей футболке, но отрицать это было невозможно. Она завязала свободную ткань узлом на талии и если бы кто-то не знал, мог бы решить, что это часть продуманного наряда.

– Спасибо, – сказала она. – Намного лучше, чем ходить в липкой майке.

Черт. В этот момент я позавидовал собственной футболке.

– Не за что, – отозвался я, голос прозвучал ниже обычного, с легкой хрипотцой. – Как ты себя чувствуешь?

Элли выгнулась, образовав идеальную линию спины, и положила ладонь на ягодицу, потирая ушиб.

Господи.

– Уверена, синяк будет знатный, но, вроде, ничего не сломано.

Я стиснул зубы:

– Ты разглядела, кто бросил яйцо?

Элли покачала головой, и свет заиграл в ее волосах, выделяя пряди рыжего и светлого среди каштановых.

– Нет. Все слилось в одно пятно.

– Тебя кто-нибудь донимал с тех пор, как ты приехала? – спросил я. Вопрос был стандартный, любой жертве нападения я бы его задал. Но здесь было нечто большее. Я хотел знать все секреты Элли, даже если не имел на это права.

Она уставилась на меня, не мигая:

– Серьезно, Трейс? После того, кем был мой отец, ты думаешь, меня тут встречают с пирогами?

Это был не первый раз, когда она называла меня по имени, но сейчас в ее голосе звучала особая нотка – будто между нами появился маленький общий секрет. И все же я зацепился за вторую часть ее фразы.

– Тебе кто-то угрожал?

Элли покачнулась с пяток на носки:

– Ты же знаешь, чем он занимался. Помогал богатым становиться богаче самыми грязными способами. Отмазывал сильных мира сего от наказания. Устранял тех, кто стоял у него на пути.

– Да, он делал все это. Но ты тут при чем?

Она посмотрела на меня так, будто я идиот:

– Я виновата по праву происхождения. Я – плод отравленного дерева. Я не виню их. Я выросла в его доме, жила за счет его грехов.

– Ты была ребенком.

Элли пожала плечами, взгляд опустился к полу:

– Люди думают, что у меня была сказочная жизнь. А я двадцать шесть лет провела в тюрьме.

Во мне все замерло. Гнев поднялся мгновенно – не на нее, а на то, что, возможно, ей пришлось пережить. Я с трудом удержал голос от крика:

– Что, блядь, это значит, Элли?

8

Элли

Слова сорвались с губ прежде, чем я успела себя остановить. Жестокая правда, которую я не хотела никому показывать, особенно Трейсу.

– Ты выругался, шеф. И причем по-крупному. Может, тебе стоит пойти и вымыть рот с мылом? – Я надеялась, что он хотя бы усмехнется. Пусть даже просто дернется уголок губ. Но нет. Ничего.

– Элли… – в его голосе послышалось еле заметное рычание.

Меня передернуло, но не от страха. Если бы я была умной, может, и испугалась бы. Вместо этого мои чертовы соски затвердели под тонким кружевом бюстгальтера.

– Ничего. Это ничего не значит.

Темно-зеленые глаза Трейса приковали меня к месту.

– Сказать, что ты жила в тюрьме, – это не «ничего».

Я качнулась вперед, вставая на носки:

– У всех свои скелеты в шкафу.

Он не отводил взгляда:

– Да. Но я сейчас говорю не со всеми. Я говорю с тобой.

Я нисколько не сомневалась, что любой подозреваемый под этим взглядом ломается за считаные секунды. Казалось, он видит чуть больше остальных. И собирает пазл из фрагментов, которые другие даже не замечают.

– Люди просто не в восторге от моего присутствия. Некоторые считают, что Линк и я и так уже достаточно навредили вашей семье и должны уехать. Линку такого не говорят, потому что он может быть пугающим. А вот мне – запросто. Наверное, мне стоит поработать над взглядом безумной овчарки.

– Кто? – спросил Трейс. Его голос был полон власти.

Перед глазами сразу всплыла та женщина в пекарне.

– Неважно.

– Для меня важно.

У меня защипало в носу, в глазах начало накапливаться давление. Почему одно единственное простое заявление казалось таким невыносимым?

– Это не твоя битва, шеф. Оставь как есть – со временем все пройдет.

Я просто надеялась, что не вру себе.

Мышца дернулась на его челюсти:

– Шериф. И, насколько я понимаю, этот титул делает это моей битвой.

Я бросила на него насмешливый взгляд:

– Ты что, собираешься ходить за мной и следить, чтобы никто не дернул меня за косички?

– Если придется – да.

– Не стоит. Просто забудь. – Мне нужно было уходить, пока я не выложила ему все свои тайны под этот взгляд, обещавший спасение. Безопасность. Я сама влезла во все, что сейчас меня окружало. И только я должна была разгрести это. – Мне нужно домой – жду мастера по ремонту техники. Спасибо за футболку.

– Элли…

– Я ее постираю и верну.

– Элли…

– Еще раз спасибо. – Я выскользнула за дверь прежде, чем он успел сказать хоть слово.

Я протиснулась через рабочий зал, едва не врезавшись в мужчину почти такого же роста, как Трейс, но немного шире в плечах. Загорелая кожа, темные черты – явно латиноамериканское происхождение. Широкая, добрая улыбка. Один взгляд – и ясно: человек с теплым сердцем.

– Осторожнее. Могла кого-нибудь с ног снести.

– Извините, – пробормотала я.

Он взглянул мне вслед и расплылся в еще более широкой улыбке:

– Выходишь из кабинета Трейса. И, если не ошибаюсь, в его футболке.

Я поморщилась. Очередной повод для слухов.

– Я стала жертвой нападения… яйцом на ходу.

Брови мужчины изогнулись:

– И это еще не Хэллоуин?

– Видимо, у меня сегодня «особенный» день.

Он усмехнулся и покачал головой:

– Ну, рад, что Трейс смог тебе помочь. – Он протянул руку: – Габриэль Ривера. Лучший друг этого ворчливого типа.

Я чуть приподняла брови и внимательнее на него посмотрела. Казался чуть старше Трейса, а морщинки у губ говорили, что он улыбался куда чаще своего друга.

– Приятно познакомиться. Я Элли.

Фамилию я сознательно опустила. Пирс – последнее имя, под которым я хотела быть известна. Надо будет погуглить, как его сменить официально.

Габриэль расплылся в еще более широкой улыбке:

– Сестра Линка?

– Она самая.

– Рад знакомству. Жаль, что твое прибытие в Спэрроу-Фолс было не таким теплым, как хотелось бы, но надеюсь, ты останешься.

– Меня ни одно яйцо не отгонит от капкейков в The Mix Up или вегетарианского бургера с двойным сыром в Pop.

Габриэль рассмеялся:

– Вот это я понимаю – женщина по сердцу. Ну, за исключением овощей. Я по мясу. Если что нужно – дай знать.

Боже, какой он добрый. Этот город добром меня доконает.

– Спасибо. Обязательно скажу. Очень приятно было познакомиться.

– Взаимно.

Я вышла, пока никто другой не растрогал меня до слез. Надо было взять себя в руки. Может, это все ПМС. Я обычно не такая плаксивая.

На солнце я поправила ремень сумки на плече и решила пойти домой другой дорогой. Расстояние почти не отличалось, зато я не проходила бы мимо места нападения и не встретила бы никого из очевидцев.

Я попыталась сосредоточиться на хорошем. Шепотом перечисляла его ветру:

– Воздух здесь пахнет раем. – Я глубоко вдохнула, чтобы подкрепить слова.

– У меня есть работа. – Пусть временная, но она дает смысл, пока я ищу что-то большее.

– У меня есть шанс начать сначала. – И это был самый большой подарок. Я почти свернула на путь жизни ради людей, которые даже не заслужили этого. Но я дернула стоп-кран. Порвала с Брэдли. Противостояла отцу. А теперь строю свою собственную жизнь.

На углу я заметила клумбу с цветами, все еще в цвету. Скоро их придавит ночной холод, но пока они были – я собиралась наслаждаться ими до последнего лепестка. А потом, весной, они снова расцветут. Разве не к тому же стремилась и я? Расцвести заново после бесконечной зимы.

Телефон зазвонил, прервав мои мысли. Я порылась в сумке и вытащила его, нахмурившись, увидев знакомое имя на экране.

– Привет, Сара.

– Привет, Эл. Как там Дикий Запад?

Моя ассистентка из дизайн-студии, где я работала, – единственная из «неодобренных» друзей, с кем я сохранила связь. В основном потому, что ни Брэдли, ни отец не могли диктовать, с кем я работаю, что их жутко бесило. Сара была смешной, очаровательной, шла под собственный ритм, несмотря на все попытки нашего бежевого офиса стереть в ней индивидуальность. Я ее за это обожала.

– Хорошо. – Несмотря на историю с яйцом, это было правдой. – Тихо, спокойно… и тут потрясающие капкейки.

– Лучше, чем в Magnolia? – ахнула Сара.

Я засмеялась:

– Лучше. Но банановый пудинг из Magnolia – вне конкуренции. Не бойся.

– Слава Богу. Хоть что-то святое осталось.

Я улыбнулась, сворачивая на Лавандовую улицу:

– И все-таки, почему ты звонишь среди бела рабочего дня?

Сара замолчала.

– Ты в порядке? Что-то случилось..?

– Все нормально, – поспешно сказала она. – Просто… я не была уверена, стоит ли говорить. Но к нам заглянула мама Брэдли.

Я застыла на месте. Я всегда хорошо относилась к Хелен Ньюбери. В семье Брэдли, как и в моей, царила формальность, но Хелен в ней была по-настоящему теплой.

– Зачем? – спросила я.

Я вдруг почувствовала, как язык стал тяжелым во рту. После расставания я не общалась ни с кем из Ньюбери. В моем прежнем окружении так было не принято – особенно среди старшего поколения. Эмоции и всякую грязь предпочитали прятать под ковер. Даже с теми, кого знали всю жизнь.

– Она пришла поговорить с Мэдисон о проекте в их доме у моря, – объяснила Сара. – Но потом немного поболтала со мной. Мне показалось, она очень надеялась, что ее слова дойдут до тебя.

Я крепче сжала телефон и снова ускорила шаг:

– И что же она сказала?

– Что Брэдли сейчас тяжело.

В голове тут же закружились десятки изобретательных проклятий, от которых у Трейса наверняка бы сорвало крышу. Лицо снова запульсировало, как будто я по-прежнему чувствовала место, куда пришелся удар.

Это была просто пощечина – открытой ладонью, как в дешевом сериале. Но силы в ней хватило, чтобы оставить мне синяк под глазом. Хотя куда хуже был шок. И осознание. Тот, кому я когда-то пообещала вечность, оказался способным поднять на меня руку. Из-за злости.

Этот момент стал еще одним доказательством того, насколько мне не хватало здравого смысла. Брэдли. Отец. Кто еще попадет в этот список?

– Ты знаешь мое мнение, – продолжила Сара, когда я промолчала. – Этот идиот может реветь в свои хлопья хоть до скончания веков. Но я подумала, вдруг она наберет тебе сама – пусть ты будешь предупреждена.

Сара не знала, что произошло. Никто не знал. Она знала только, что я порвала с Брэдли, и безумно радовалась этому решению.

– Ты хорошая подруга.

– Иногда, – засмеялась она. – Мне пора возвращаться к работе, а то Мэдисон опять испепелит меня взглядом, но давай созвонимся на выходных.

– Договорились, – сказала я, завидев лавандовый дом на Лавандовой улице. – И не давай сучкам себя подавить.

Сара хихикнула:

– Когда мы вместе их строили, было проще.

– Я в тебя верю. Борись со злом за нас обеих.

Она тихонько фыркнула:

– Я получаю убийственный взгляд именно из-за тебя.

Я отчетливо представила, как Мэдисон с недовольной миной сверлит Сару взглядом.

– До связи, сладкая.

– Пока.

Я сунула телефон в карман и огляделась, подходя к дому. У обочины не стояло машин с наблюдателями. По тротуару никто не шел. Меня не пасли. И через месяц-другой Брэдли, скорее всего, переключится на кого-то нового – кого-то, кто вписывается в его скучный жизненный план. На ту, кто не будет провоцировать в нем ту жестокость, которую, видимо, провоцировала я.

Меня скрутило изнутри. Почему же это прозвучало как ложь?

– Простите, мисс Пирс, – сказала женщина лет сорока пяти, выпрямляясь после осмотра духовки. – Эта малышка больше не жилец.

Я застонала:

– Боялась, что вы это скажете.

– Когда технику не удается починить, мы предлагаем скидку на новую – десять процентов.

– Это мило с вашей стороны, – пробормотала я. – Посоветуете что-нибудь, что не разорит, но будет примерно того же уровня? Миссис Хендерсон не заслуживает, чтобы я поставила в ее доме какую-нибудь дрянь.

– Зависит от того, как часто вы готовите, – ответила Мел, мастерица по ремонту.

– Ну… я однажды устроила пожар, пытаясь разогреть замороженную пиццу.

Мел расхохоталась и взяла планшет с кухонной стойки:

– Поняла тебя, подруга. Тебе нужна надежная классика. Никаких там «запусти духовку с телефона» – это все бред.

– Боже упаси. Я бы точно взорвала дом.

Она повернула ко мне экран:

– Вот три модели, которые я рекомендую. – Она ткнула пальцем в одну. – Но у этой марки меньше всего нареканий.

– Значит, берем ее. Я вообще считаю, что бытовую технику надо покупать у мастеров по ремонту. У вас же вся внутренняя информация.

Мел улыбнулась:

– Уж мы-то видим и хорошее, и плохое, и страшное. Оформляем?

Я кивнула, потянулась за сумкой и достала кредитку. Это ударит по моим сбережениям. Зарплата у меня была неплохая, но Нью-Йорк – город дорогой, а золотого запаса у меня не было. Живот скрутило, когда я вспомнила, как легко позволяла Брэдли все оплачивать – нашу квартиру, поездки, еду… даже счет в Neiman Marcus.

Тошнота подступила от стыда. Я сама все это допустила. Стала именно той, кем клялась Линку не быть.

– Мисс Пирс? – позвала Мел, в ее голосе послышалась тревога.

– Элли, пожалуйста, – с трудом выдавила я. – Простите. Просто… такой день. Вот, держите.

Она взяла карту:

– Знаю, как это. Надеюсь, дальше все наладится.

– Я тоже, – ответила я, силой притягивая хорошее в свою жизнь.

– Установка будет в течение суток, вам позвонят для уточнения времени. Но вот моя визитка, если что, звоните.

– Спасибо, Мел. Правда, очень выручила.

– Обращайся.

Я проводила ее до двери, придержала, пока она выходила, и, закрыв за ней, села прямо на пол. В голове стучала боль. Я знала, что надо бы приготовить себе что-нибудь поесть, что-то, что не требует плиты, но сил подняться не было. Может, просто забраться в кровать и начать все с начала завтра?

Раздался стук, отчего я взвизгнула – он был прямо над моей головой. Я вскочила и распахнула дверь, думая, что Мел что-то забыла. Но то, что я увидела, заставило меня захотеть захлопнуть дверь обратно.

Прямо передо мной возвышалась громадная корзина белых лилий. Курьер с трудом удерживал ее.

– Элли Пирс?

Хотелось соврать. Сказать «нет». Но жалко было парня.

– Да, – прохрипела я.

– Это для вас.

– Заберите их обратно, – выпалила я.

Он нахмурился:

– Как это – заберите?

– Я не хочу их. Можете отдать в дом престарелых или больницу.

Хмурость на его лице усилилась:

– Мне надо доставить по адресу. Иначе будут проблемы.

– Пусть это останется между нами, – взмолилась я.

Паника вспыхнула в его глазах:

– Я… я не могу. Простите.

– Ладно. Не давлю. – Я взяла цветы, хотя это было последнее, чего мне хотелось.

– Хорошего вам дня.

Наверняка он сам мечтал мне этого пожелать, пока я пыталась удержать огромную вазу. Я поставила ее в проем двери и уставилась на лилии с такой злостью, что цветы, казалось, поникли. Любимые цветы Бредли.

К карточке, торчавшей из букета, было прикреплено послание. Почерк был незнакомый – облегчение пронеслось по телу. Это точно не Бредли. Значит, он хотя бы не в Спэрроу-Фолс.

Я выдернула карточку и открыла.

Ты не можешь без меня. Возвращайся домой. – Бредли.

Гнев вспыхнул мгновенно – как пламя, охватившее сухую равнину. Я сжала открытку в кулаке. Какой цветочный магазин вообще берется за доставку таких посланий? Они попали в мой черный список.

Я затолкала смятую открытку обратно в букет и с трудом подняла вазу. Бредли не только угрожал мне, он еще и собирался сорвать мне спину. Я нащупывала ступеньки крыльца, не видя ничего из-за нелепого букета, и пошла в сторону мусорных баков, стоящих сбоку дома.

Чуть не споткнулась, когда газон перешел в асфальт подъездной дорожки, но наконец заметила черный контейнер. С приглушенным ругательством я подняла крышку и получила лилиями по лицу. Начала чихать.

Ругнувшись громче, я с силой забросила вазу внутрь. Она с грохотом разбилась о дно и я довольно улыбнулась. Правосудие. Но улыбка тут же исчезла, когда за спиной раздался глубокий, знакомый голос. Голос, которому принадлежали завораживающие зеленые глаза:

– Что тебе сделали эти цветы?