Текст книги "В погоне за убежищем (ЛП)"

Автор книги: Коулс Кэтрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

45

Трейс

Я поднял взгляд на свой дом. Все окна были темны – как и всегда в те вечера, когда у меня не было Кили. Но сегодня эта темнота била сильнее. Напоминала, каким было все до Элли. И каким станет снова.

Но оно того стоило. Все – лишь бы уберечь ее. Потому что моя жизнь все равно будет просачиваться в ее жизнь.

Даже если найдут Джаспера и накинут ему пару лет к сроку, он все равно выйдет. И если этот последний номер чему-то меня научил, так это тому, что он никогда не остановится. Он слишком зациклен на мне.

Теперь я снова не мог отделаться от мысли, а вдруг это он присылал Элли угрозы, фото и записки? Он ли вломился к ней в дом? Техническая часть казалась немного выше его уровня, но кто знает, чему он мог научиться в тюрьме?

Телефон пискнул, и я вытащил его из подстаканника. Сообщений и звонков – десятки. Номер, с которого писала Элли, неприятно кольнул в животе, но я сразу перешел к самому свежему.

Декс: По софту все еще пусто. Серверы в России, и доступ почти невозможен. Но я нашел машину, о которой ты спрашивал, на камерах. На заправке Route 66 вчера, чуть после восьми вечера. Но он платил наличкой, так что удостоверения личности нет.

Фото заполнило экран, и я едва сдержал проклятие.

Я: Оно не нужно. Я его знаю.

Декс: Кто это?

Я: Мой отец.

По крайней мере, у нас было второе подтверждение. Вчера вечером Джаспер был за рулем этой машины. Сегодня он не заявлял об угоне. Он сделал это сам. Потому что не хотел, чтобы у меня было хоть крупица счастья, и готов был сделать все, чтобы отнять ее.

Внутри разлилась онемелость, и я с готовностью ее принял. Она мне понадобится в ближайшие дни. Я натянул ее на себя, как детское одеяло, под которым я прятался, когда хотел отгородиться от всего.

Заглушив двигатель, я выбрался из внедорожника и пошел к двери. Открыл замок, и сигнализация тут же пискнула. Я быстро ее отключил и направился на кухню. Но, не успел я дойти, как в гостиной вспыхнул свет.

Рука сама потянулась к кобуре на поясе, чистый инстинкт, но я выругался, обнаружив ее пустой. И тут увидел знакомую фигуру, свернувшуюся в одном из моих огромных кресел.

Я нахмурился:

– Ты же знаешь, что я ношу оружие? Я мог тебя застрелить.

– Я еще знаю, что ты держишь его в ящике в багажнике, потому что не хочешь, чтобы в доме, где спит твоя дочь, были пушки, – Элли медленно поднялась.

Желание вскинуть руки, чтобы отгородиться от нее, было чертовски сильным. Как будто это могло ее остановить. Потому что если кто и умел пробить эту онемелость, так это Элли. А сейчас я не хотел чувствовать.

Она шла ко мне, не отводя взгляда.

– Что ты здесь делаешь? Тебе нужно отдыхать.

– Мне нужно быть там, где ты, – сказала она спокойно, без злости, но с уверенностью, которую я не мог разделить. Не зная всей правды.

– Тебе нельзя быть рядом со мной, – единственное, что я мог сказать. Единственное оружие, чтобы держать ее на расстоянии.

Элли замерла, слегка склонив голову, будто меняла угол зрения, чтобы понять меня.

– Ты правда так думаешь?

– Да, – выдохнул я сразу. Чистая и абсолютная правда.

В ее прекрасных глазах мелькнула грусть, и светло-зеленый цвет в тусклом свете стал почти серым.

– А я так не думаю.

Я сжал зубы до хруста:

– Это не твой выбор.

– Разве нет? – она шагнула ближе. Слишком близко.

Запах бергамота и роз закружил голову, душил обещанием ее близости.

Она остановилась прямо передо мной. Ее смешные пушистые сапоги почти касались носками моих скучных ботинок.

– Я никуда не уйду.

– А тебе стоит. Тебе стоит бежать к черту. Потому что моя семья – сплошь худшее из худшего. Все, к чему они прикасаются, они портят.

Элли даже не моргнула.

– Я сегодня была с твоей семьей. Они – лучшие.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Нет. Не понимаю. Потому что семья – это куда больше, чем кровь и документы. Это те, кто снова и снова оказывается рядом. Те, кто делает тебя тем, кто ты есть. И для тебя это всегда будут Колсоны.

Дышать стало тяжелее. Воздух в легкие заходил рваными, бесполезными вдохами.

– Неважно, как сильно я этого хочу. Неважно, что я взял себе фамилию Колсон. В моих жилах все равно течет его кровь.

В глазах Элли вспыхнуло яркое зеленое пламя.

– Думаешь, я не знаю этой борьбы? Мой отец убивал людей. Приказывал казнить ради власти и забавы. Вот что течет в моих жилах.

Я покачал головой, обходя ее по кругу:

– Это не то же самое.

– Неужели? – ее голос стал жестким.

Элли была чистым светом. Силой, которую многие пытались погасить. И все провалились. Она была сильнее всех них, потому что просто отказывалась перестать цвести.

– Ты не понимаешь, – я повернулся к ней лицом, чтобы она видела. – Он во мне. – Я ударил кулаком себя в грудь. – Этот гнев. Эта ярость. Я постоянно держу их на цепи, но я все равно их чувствую. Это желание сорваться.

Элли не дрогнула. Она подошла еще ближе, обхватила мою сжатую руку своими тонкими пальцами и крепко удержала.

– Он не решает, кто ты. Только ты решаешь. Да, в тебе есть гнев, но ты направляешь его против несправедливости. Да, у тебя есть ярость, но ты никогда не позволяешь ей управлять собой. Ты превратил каждую боль в топливо. Ты – лучший отец. Лучший брат. Лучший мужчина. И я никогда не убегу от тебя, потому что ты – все, о чем я мечтала.

46

Элли

Я чувствовала, как сердце Трейса бьется под моими пальцами. Чувствовала его сбивчивое дыхание. Видела, как в темно-зеленых глазах пылает злость. Но я не отпускала его руку. Трейс никогда не сдавался и я тоже не собиралась. Потому что ему нужен кто-то, кто будет держаться за него, не даст ему сломаться. Кто-то, кто удержит его от того, чтобы он рассыпался на куски.

– Я никуда не уйду, – я сжала его кулак сильнее, прижав наши руки к его груди. Держала его вместе, когда ему казалось, что все рушится.

В глазах Трейса блеснули несдержанные слезы.

– Я не могу позволить ему причинить тебе боль.

Я думала, что мое сердце уже надломилось, когда Кай рассказал мне правду на веранде, но теперь оно разлетелось на осколки. Я должна была догадаться, что в основе всего – это. Его желание защитить меня.

Я сильнее сжала его ладонь.

– Он не причинит мне вреда. Потому что мы не позволим ему этого сделать.

– Что бы я ни делал – он всегда здесь. Всегда преследует меня, – выдохнул Трейс. – Я вижу ту ночь снова и снова. Он не просто заставил меня смотреть, как он хоронит мою мать. Он заставил меня копать могилу.

Слезы подступили к глазам, грозя пролиться.

– Я вонзал лопату в твердую землю снова и снова. Ладони в кровь, умоляя о пощаде. Но моему отцу было плевать.

Осколки моего сердца болезненно дернулись, и ярость пронеслась по венам.

– Трейс…

– Когда я пытался остановиться, он ударил меня так, что зубы рассекли внутреннюю сторону щеки. Кровь наполнила рот, стекала на землю, смешиваясь с ее…

По щекам побежали слезы. Я представляла того испуганного до ужаса мальчишку, пережившего такое. И знала, что нет слов, которые могли бы облегчить его боль. Все, что я могла – это держать его за руку, чтобы он знал: он больше не один в этих воспоминаниях. Что я рядом, с ним, и буду рядом, через все, что бы ни случилось.

Дыхание Трейса сбивалось, он цеплялся за воздух.

– Я продолжал копать, слишком напуганный, чтобы не слушаться. Руки и рот в крови. А потом он сказал мне опустить ее в яму. Стереть ее с лица земли, будто она никогда не жила.

Его горло дернулось, он с трудом сглотнул. Пальцы в моей ладони судорожно сжались.

– И я сделал это. До чертиков боялся, что будет, если ослушаюсь. И так стыдился, что не смог ему противостоять.

– Трейс, – прошептала я. – Тебе было двенадцать. Ты был ребенком. А он – чудовище. Манипулятор. Ты делал то, что было нужно, чтобы выжить.

Его зеленые глаза потемнели почти до черного.

– Я столкнул ее в могилу, которую выкопал. Засыпал землей, что нагребал сам. И когда заплакал – он бил меня. Бил, пока я не перестал издавать хоть какие-то звуки.

Слезы текли по моим щекам. Я бы отдала все, чтобы забрать его боль. И у мальчишки, каким он был тогда, и у мужчины, который стоял передо мной сейчас.

– А потом он предупредил меня, – прохрипел Трейс. – Сказал, что это я ее похоронил. Что моя ДНК на маме и на месте захоронения. Если полиция узнает – в тюрьму сяду я. Не он.

Я не была уверена, что когда-либо ненавидела кого-то так, как ненавидела отца Трейса. Даже своего – после всего, что он сделал мне и другим. Нужно быть особенным исчадием ада, чтобы заставить ребенка пройти через такую пытку. И я молила, чтобы все это вернулось к нему сторицей, когда он окажется в самых глубинах ада.

– Но ты все равно рассказал директору, – хрипло сказала я.

– Я думал, что заслужил все, что меня ждет. Тюрьму. Смерть. Что угодно. Но я не мог оставить ее там. Без могилы. Без похорон. Не мог.

Я сильнее сжала его руку, как будто это была единственная ниточка, удерживающая меня на земле. Он был таким хорошим. Гораздо лучше, чем сам о себе думал.

– Ты уже тогда был борцом за справедливость.

– Я думал, что меня заберут. Вместо этого – отвезли к Колсонам. В место, о котором я не мог и мечтать.

– И часть тебя до сих пор считает, что ты этого не заслужил.

Это не был вопрос, но Трейс ответил одним разрушающим словом:

– Да.

Я глубоко вдохнула.

– Ты не понимаешь, Трейс. Ты – чудо для всех нас. Для каждого, кому ты позволил узнать тебя по-настоящему. Я слышала это от Кая сегодня. От Габриэля – десятки раз. И вижу это каждый день, когда Кили сияет рядом с тобой.

– Элли… – выдохнул он.

– Нет, теперь ты меня послушай. Всю жизнь я что-то искала. Искала место, где буду в безопасности. Где буду своей. Всю жизнь гналась за убежищем и только ты смог мне его дать.

Он судорожно выдохнул и покачал головой:

– Ты сама его себе дала.

– Может, и так. – Я подняла свободную руку и коснулась его небритой щеки. – Но нашла я его в твоих руках. Потому что ты сделал меня достаточно смелой, чтобы быть собой. Не забирай это у меня.

В глазах Трейса снова блеснули слезы.

– Элли…

– Я люблю тебя, – прошептала я в тишину между нами. Эти тихие слова прозвучали громче любого крика.

Трейс дернулся, будто его ударили, но не отпустил моей руки.

– Не должна.

– Поздно. Люблю. И тебе придется с этим смириться.

Он уставился на меня.

– Командирша.

– Черт возьми, да.

– Я тоже тебя люблю.

– Знаю.

Один угол его губ приподнялся.

– Немного украла мою громкую реплику.

– С этим тоже справишься. – Я поднялась на носки и коснулась его губ. – Я. Люблю. Тебя.

Трейс чуть отстранился и провел рукой по моей челюсти.

– Ты показала мне, каким может быть любовь.

Глаза защипало.

– А теперь кто у нас ворует реплики?

– Элли?

– Да?

– Мне нужно отвести тебя в постель.

– Хорошо.

– Вот так просто?

Я пожала плечами:

– Кажется, я становлюсь сговорчивой, когда ты говоришь, что любишь меня.

Его губы дрогнули в намеке на улыбку.

– Неужели только это и нужно, чтобы сломать твою упрямую натуру?

– Осторожнее, шеф. Я могу превратить этот вечер в мучительное ожидание.

Он склонился, его губы почти коснулись моих.

– Нет, ты не сможешь устоять передо мной.

– Мужчины, – фыркнула я. Но знала – он прав.

47

Трейс

Я проснулся от тепла и запаха Элли. Горячее, словно дымное, тепло обволакивало меня, пока я прижимал ее к себе и зарывался лицом в ее волосы. Здесь аромат был особенно сильным. Наверное, дело в ее шампуне.

Что бы это ни было, оно держало меня в плену, пока в голове снова и снова всплывали события прошлой ночи. То, как я наконец рассказал Элли все. То, как она все равно осталась, все равно любила меня.

Это был подарок, которому нельзя было назначить цену. Но тот, что я буду хранить всегда. Я прижал Элли еще крепче, будто она могла исчезнуть, если я ослаблю хватку.

Надо мной раздалось недовольное рычание, и я понял, что есть еще один источник тепла и давления.

Элли зашевелилась, повернулась и несколько раз моргнула. Потом снова моргнула, подняв взгляд.

– Почему Грем на твоей голове?

Я протянул руку вверх и, конечно, наткнулся на этого чертового пса, устроившегося у меня на макушке. Стоило моей ладони коснуться его спины, как его беззубая пасть попыталась хорошенько меня цапнуть.

– Ай, – выругался я, резко отдернув руку.

Элли хихикнула:

– Да ладно тебе, у него всего один кривой зуб, и тот уже шатается.

Я нахмурился:

– Твоя собака только что укусила меня. Ты вообще-то должна перевязать мои раны.

В уголке ее губ мелькнула улыбка, она потянулась к моей руке:

– Бедняжка. Ты в крови? Как думаешь, ампутировать придется?

– Ты просто ужасна.

– Я – лучшая, – парировала она и потянулась, прижавшись губами почти к моим.

Но тут Грем сиганул с моей головы прямо между нами, визжа и кружась.

– Серьезно? – пробурчал я.

Элли рассмеялась и прижала Гремлина к себе:

– Ему стало одиноко.

– Теперь я понимаю, почему Линк все время жалуется, что Брут им мешает, – проворчал я.

– Брут – лучший пес на свете. Он бы никогда так не поступил, – заявила она про пса моей сестры. Грем, как назло, цапнул ее за подбородок, будто возражая. – Не переживай, Грем, ты тоже лучший пес.

На тумбочке зазвонил телефон, и я со стоном посмотрел на него:

– Сегодня я ненавижу всех.

Планы удержать Элли в постели хотя бы еще на пару часов рушились, пока я тянулся к телефону и видел на экране имя Габриэля. В животе неприятно потяжелело, тяжесть разлилась по мышцам, словно раскаленный металл.

– Алло?

– Привет. Как держишься?

Я откинулся на подушки, притянув к себе и Элли, и Грема, хотя пес недовольно зарычал. Теперь я больше не собирался отгораживаться. Больше не собирался все держать в себе.

– Уже лучше. Ты что-то нашел?

– Рад слышать. Есть интересные новости по одному из вопросов.

– Включаю громкую. Элли рядом, – сказал я, коснувшись экрана. Элли подняла на меня взгляд.

Габриэль на секунду замолчал:

– Рановато для гостей, – намекнул он.

Элли усмехнулась:

– Габриэль, ты что, сплетен ищешь?

Он хмыкнул:

– Всегда.

– Поболтаете потом. Говори, что узнал, – поторопил я.

– Мне позвонил один из федеральных контактов Энсона. Есть свежая информация по Брэдли.

Элли напряглась рядом, и я переплел наши пальцы, напоминая, что я рядом и никуда не денусь.

– Пару дней назад его задержали за хранение наркотиков на юге Франции, – продолжил Габриэль. – Он все еще под арестом, по крайней мере, так утверждает источник. И, что интереснее, туда он улетел три недели назад. В системе это не сразу засветилось, потому что он воспользовался частным самолетом знакомого.

Я нахмурился. Это все равно должно было попасть в базу таможни США, но кто знает, какие бывают сбои в частном секторе. Или просто ошибки. Но внутри все скребло. Может, дело было в этом, а может, в том, что мы до сих пор не знали, где мой отец.

Элли сжала мою руку:

– Дыши, Шеф. Это хорошие новости. Минус одна угроза.

– Она права, – согласился Габриэль. – С американцами, которых ловят на ввозе наркотиков, там не церемонятся. Скорее всего, он отмотает срок.

Я переваривал сказанное. У Элли появится время и дистанция от Брэдли. Она будет в безопасности. По крайней мере, если он не подкупит кого-то для грязной работы.

– Думаешь, получится выбить ордер на его телефон? Проверить, не контактировал ли он с кем-то, кто мог бы действовать за него?

– Попробую, – ответил Габриэль. – Если упремся в стену, всегда есть Декс.

Я фыркнул. Проблема в том, что все, что найдет Декс, в суде не примут.

– Есть что-то по Джасперу?

В трубке прозвучал тяжелый вздох:

– Пока нет. Но все ищут.

Я принял все. И хорошее. И плохое. И тяжелое. И прекрасное.

– Заезжай на бранч. Часов в десять тридцать.

– Ты что, ударился? – удивился он. – Вот это разворот на сто восемьдесят.

– Нет. Просто все в последнее время было тяжело. Нужно помнить, что есть и хорошее. Так что приезжай, – сказал я.

Элли подняла на меня глаза и беззвучно произнесла: Я люблю тебя. Она поняла, почему я это делаю. Поняла, что я не позволю моему отцу или чему-то еще заставить меня забыть, что важно.

– Буду, – тихо ответил Габриэль. – Рад за тебя, брат. Рад, что нашел ту, с кем мир стал чище и яснее.

Я коснулся губами лба Элли:

– Я тоже, брат. Я тоже.

Звуки чистого хаоса царили в моем доме. Смех, старые хиты, гул разговоров. Здесь была вся семья Колсонов, плюс Габриэль, Уолтер и даже Лия. Это Элли попросила пригласить и ее тоже. И, пожалуй, впервые за долгое время я видел, что мы действительно делаем шаги к тому, чтобы стать одной, по-настоящему смешанной семьей.

Проходя через гостиную, я заметил, как Арден раскрашивает какую-то фантастическую картинку вместе с Кили и Лукой. Линк держался поблизости. Нора и Лолли увлеченно резались в карты с Саттон и Теей. Через окно я увидел еще больше людей на улице, в том числе Габриэля, который сказал что-то, отчего Лия покраснела.

Я лишь покачал головой и направился на кухню, где застал Элли, покачивающую бедрами, пока она нарезала клубнику для нашей вафельной станции.

– Прошу заметить – нарезка эпическая. Шеф-повар, не меньше.

Я усмехнулся и склонился, чтобы оценить ее работу.

– Я впечатлен.

Она лучезарно улыбнулась мне.

– Думаю, я заслуживаю награду позже, не находишь?

От ее хрипловатого тона у меня непроизвольно дернулся член.

– Ради всего святого, вся моя семья тут. Не провоцируй меня.

Элли только рассмеялась – звонко, от души, без единой тени заботы. Потом потянулась и поцеловала меня. Она пахла клубникой, чаем и самой собой. Я мог бы утонуть в этом сочетании и умереть счастливым.

Раздался громкий возглас, и мы с Элли нехотя отстранились.

– У нас тут, кажется, ночка любви в кухне, – выкрикнула Лолли.

– Господи, – проворчал я.

Элли только шире улыбнулась.

– Никогда бы не подумала, что ты стукачка, Лолли.

Бабушка выпрямилась и фыркнула.

– Я бы никогда.

– Ну не знаю… похоже, ты их только что сдала, – прокомментировал Кай, входя в кухню. Он выглядел не лучшим образом: темные круги под глазами, покрасневший взгляд, да и одежда, похоже, осталась с вчерашнего дня.

Я нахмурился. Элли рассказывала, что Кай открылся ей и поделился частью нашей общей истории. Я боялся, что это вновь сорвало старую рану.

Лолли цокнула языком, окинув его взглядом.

– Тебе надо похмелиться. Видок у тебя так себе.

Кай подошел к кофеварке и налил себе еще кружку.

– Я не с похмелья. Просто засиделся за набросками и мало спал. Мне нужно пару десятков кружек хорошего кофе и все будет нормально.

Честно говоря, то, что он не с похмелья, беспокоило меня даже больше. Для Кая не было чем-то необычным исчезнуть на ночь или даже на пару дней, но то, что от него до сих пор веяло мраком, напрягало.

Не успел я расспросить его, как в кухню вбежали возбужденные Кили и Лука.

– Пап, можно мы пойдем на осеннюю ярмарку? Она сегодня открывается! Лука сказал, там есть аттракционы и сладкая вата…

– И корн-доги, – добавил Лука, будто корн-доги были важнее всего на свете. Не спорю, я его понимал.

Элли подпрыгнула на носках, как ребенок.

– Обожаю карусели!

Я перевел взгляд с одного на другую.

– Не знаю, что сегодня…

– Пожааалуйста, папа, – взмолилась Кили. – Бенни, Грейси и Изабелла тоже идут. Лука сказал. Пожалуйста.

Я бросил взгляд на Элли. Мысль о том, чтобы появиться с ней где-то на людях в нынешней ситуации, напрягала. Но я понимал, что держать ее взаперти у меня или у нее дома – тоже не выход.

– Я могу остаться здесь с Линком и любым заместителем шерифа, кого ты выберешь. А вы с Кили сходите, – тут же предложила Элли.

Конечно. Всегда думает о моей дочке.

– Нет! – тут же запротестовала Кили и подбежала к Элли, схватив ее за руку. – Мне нужна моя лучшая подруга.

Лука нахмурился.

– Я думал, я твой лучший друг.

Кили пожала плечами, и ее косы-«рыбий хвост» качнулись.

– У меня может быть много лучших друзей.

Лука поморщился, а я едва сдержал смех.

– Мы все можем пойти, – предложил Кай. – И будем держаться вместе.

Прежде чем я успел ответить, раздался звонок в дверь. Я нахмурился. Все, кто мог случайно заглянуть, уже были здесь. Вытер руки о кухонное полотенце и пошел к двери.

– Я открою.

Взглянув в глазок, я нахмурился еще сильнее: на крыльце стоял незнакомый мужчина. Открыв дверь, я окинул его взглядом. Лет тридцать с небольшим. Все в нем было сплошным контрастом. Высокий, широкий в плечах, словно в прошлом играл в футбол, но в тонких очках в проволочной оправе. Светло-каштановые волосы взъерошены, на лице трехдневная щетина, из-под рукавов выглядывают татуировки. При этом через плечо у него висела сумка-мессенджер, больше подходящая офисному работнику.

– Чем могу помочь? – спросил я.

– Привет, Трейс, – сказал он так, будто мы знакомы.

– Мы знакомы?

– А, точно. Прости, – он провел рукой по волосам и протянул руку. – Я Декс.

Я чуть приподнял брови. Не знаю, кого именно я ожидал увидеть в лице хакера с легким налетом мстителя, но точно не этого парня.

– Приятно наконец встретиться. Энсон, кстати, внутри.

Улыбка расплылась на лице Декса, и он заглянул через мое плечо.

– Черт, надо было, наверное, позвонить заранее. Когда я в проекте, меня несет. У вас что, вечеринка?

– Так, спонтанный бранч. Заходи, ты всегда желанный гость.

Декс похлопал себя по животу.

– Давненько я не ел ничего, кроме Redline.

– И что за черт этот Redline?

Он смущенно улыбнулся.

– Энергетик. Топливо всех компьютерных задротов.

Я замедлил шаг.

– Погоди… а как ты узнал, где я живу?

Декс поморщился.

– Я же хакер, помнишь?

– Господи… – пробормотал я.

– Декс! – раздался голос Энсона, и он расплылся в широкой улыбке. – Ты-то что здесь делаешь?

Декс застыл.

– Он улыбается. Почему он улыбается? Это пугает.

– Он теперь улыбается. Не переживай, это не инопланетянин в его теле, – успокоил я.

Энсон крепко обнял его, похлопав по спине.

– Рад тебя видеть.

– Я… тоже, – неуверенно ответил Декс, явно не зная, как реагировать на обновленного Энсона.

Когда они разомкнули объятия, выражение лица Декса изменилось, и я понял, что должен был заметить это раньше.

– У тебя что-то есть.