Текст книги "Глаза Сатаны (СИ)"

Автор книги: Константин Волошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

Казаки присели, чувствуя опьянение и смертельную слабость и сонливость. Омелько ещё успел подумать, что они попали в ловушку, хотел подняться, уйти, но сил не хватило. Последние проблески сознания оставили его. Он даже не успел посмотреть на друзей, которые уже опустили головы на руки и крепко спали под довольной ухмылкой того коварного человека.

Глава 7

Их пробудил шум волн за стенкой трюма, где они оказались в полной темноте. Сверху доносились звуки беготни, крики команд, визг блоков и скрип всех сочленений корабля.

Демид ещё спал. Ивась позвал:

– Демид, Омелько! Вы здесь? Отзовитесь!

– Где мы, Ивась? – донёсся слабый голос Омелько. – Что с нами?

– Чёрт его знает, Омелько! Где Демид?

– Он рядом, Ивась! Что за голова? Страшно болит. Что с нами? Ага, вспомнил! Нас опоили чем-то, и теперь мы должны быть на борту корабля, что пошли осматривать, как глупые утки! Всё Демид со своими предложениями!

– Будет тебе, друг! При чём тут Демид? Мы все попали в эту ловушку, устроенную этим падлом! Погоди, мы тебе устроим!

– Интересно, куда мы плывём? Ты чувствуешь, как нас покачивает? Наверное, мы уже в море.

– Сколько же мы тут лежим, Омелько? Разбуди хоть Демида.

– Пусть подольше поспит, Ивась. Чего расстраивать его раньше времени. Ещё успеет почувствовать, во что мы вляпались. Интересно, куда нас тащат?

– Мне теперь уже всё равно, Омелько! И у меня голова побаливает.

– У меня просто раскалывается! – воскликнул Омелько, ощупывая голову.

– Это после ранения тебе так плохо. Пройдёт. Пить страшно охота! Тебе тоже? Хоть бы глоток воды! Надо пощупать. Может, оставили водички.

– Ничего нет, Ивась! – прокричал Омелько, обшарив вокруг себя.

Они замолчали, прислушивались к шуму наверху и ударам волн о борт. Было муторно на душе и в теле. Слабость ещё не прошла, а голова и не думала переставать болеть, особенно у Омелько.

Проснулся Демид. Долго не мог понять, что с ним, пока не вспомнил с помощью Ивася, что с ними случилось. Он не бросился на стенку, не стал кричать, ругаться и грозиться. Просто мрачно затих, погрузился в себя, и друзья долго не могли вывести из этого состояния.

Мучимые жаждой, которая полностью захватила их целиком, заслонив чувство голода, наши казаки вертелись на голых сырых досках тесного закутка с толстой дверью, никак не хотевшей поддаваться под ударами ног казаков.

Лишь долгое время спустя, казаки понятия не имели о течении времени, к ним спустились два матроса и тот человек, что заманил их на борт.

– Думать я, ты покой? – спросил он по-немецки.

Матросы угрюмо молчали, щурились от света фонаря, прикидывая в уме, что можно предпринять. Сделать они ничего не могли. Сил не было, жажда и голод мучили нещадно. Лишь затаённая злоба тлела внутри неугасимым огоньком, но не готовая сейчас выплеснуться. Все помыслы вертелись вокруг воды.

– Хорошо, – опять проговорил человек. – Я штурман, ты матрос. Ты быть хорошо работа, хорошо слушать, хорошо жить.

Он что-то сказал матросам, стоящим за дверью. Помещение было так мало, что для них просто не было места. Сам шкипер или штурман, казаки в этом ещё не разбирались, хотя и слышали о таких, стоял на пороге.

Он отошёл в сторону. Матросы поставили деревянное ведёрко с водой, каравай хлеба. Штурман посмотрел, как казаки набросились на воду, усмехнулся, закрыл дверь и его шаги удалились.

Снова была темень, качка, но жажда была почти утолена. Теперь была очередь хлеба. Его прикончили почти мгновенно.

– В карманах ничего не оставили, – заметил Омелько. – И ножи отобрали.

– Не удивительно, – ответил Ивась. Продолжать разговор не хотелось.

Казаки тихо лежали, не в состоянии вытянуться во весь рост. При свете фонаря Демид заметил, что и потолок слишком низок, чтобы можно стать во весь рост. Слышались писк и возня мышей и крыс. Это нисколько не смущало казаков.

Следить за временем они не могли. И отупело ждали, когда их выпустят из этой клетки. И это всё же наступило. Штурман открыл дверь, молвил сурово:

– Ходить вверх.

Ноги плохо слушались, но радость всё же была. Заточение закончилось, и они с трудом поднялись на палубу.

Оглянувшись, заметили, что кругом было море, серое, ветреное, всё покрытое мелкими барашками пены на вершинах волн.

Паруса туго натянуты, ветер тихо посвистывал в канатах, а палуба качалась под ногами, отвратительно отдаваясь в животах. Скоро подступила тошнота, и Демид сказал тихо:

– Идите к тому борту и поблюйте. Это может скоро пройти.

Ивась с Омелько поспешили к подветренному борту и начали травить. Их выворачивало основательно, вышибая слёзы на глазах. Было так отвратительно, что описать невозможно. Штурман терпеливо ждал. Наконец что-то проурчал и матрос, грубо толкая казаков, вернул их на место.

– Быть работа. Ты матрос. Дело знать?

Ивась не слушал штурмана. Его продолжали мучить тошнота и позывы рвоты. Тогда штурман повернулся к Демиду. Они долго говорили друг другу. И под конец штурман показал на полуют, где стояли два человека, указал на того, что повыше, проговорил сурово:

– Капитан! Бог корабль, слушать, работать!

Потом поманил одного матроса, приказал ему что-то, и тот вскоре принёс плётку из пеньки с вплетённой в неё свинцовой проволокой.

Матрос многозначительно покрутил ею перед лицами казаков, а штурман строго сказал:

– Наказать, плохая работа! Понять?

Демид мрачно кивнул головой и ответил тихо:

– Да!

– Говорить «сэр»!

Демид непонимающе посмотрел на штурмана. Тот пояснил, как мог:

– Ответ я, говорить «сэр». Понять?

Демид неопределённо пожал плечами, а штурман сказал матросу и тот ответил что-то, в конце сказав «сэр».

Штурман опять посмотрел на казака вопросительно и тот ответил:

– Да, сэр? Верно?

– Верно! Хорошо! – и больше ничего не объяснив, удалился на полуют.

Демид тут же стал объяснять друзьям, что он понял.

– А что такое это «сэр», Демид? – спросил Омелько страдальчески.

– Хрен его знает! Вроде так у них принято, вроде нашего пана. Будем так и говорить, а то плеть показывали отменную. Со свинцом. Так что поостерегитесь, казаки.

Подошёл кряжистый матрос с окладистой рыжеватой бородой, толстой короткой шеей и длинными руками с толстыми пальцами. Начал неторопливо говорить им, никто ничего не понял, но потом он ткнул себя в грудь, пророкотав грубо:

– Боцман!

Казаки переглянулись, а этот боцман поманил их за собой. Они спустились на несколько ступеней вниз на самом носу судна и очутились в низком треугольном помещении. Там прямо на полу спали несколько матросов. Боцман ногой поднят одного из матросов. Коротко поговорил с ним и ушёл.

Матрос сонно смотрел на новичков, потом спросил на сносном немецком:

– Из Германии? Откуда точнее?

Казаки переглянулись, а Ивась, превозмогая тошноту ответил:

– Нет, сэр. Мы с Руси, с Украины. Мы казаки.

– «Сэр» нужно говорить только начальникам, – заметил матрос. – А нам это ни к чему. Что такое Украина? Никогда не слышал.

– Страна такая. Далеко на востоке. Река Днепр, слышал?

Матрос отрицательно качнул головой.

– Ладно, оставим это. Значит так, ребята. Вы на английском судне. Мы скоро придём в Англию. И вы должны будете работать палубными матросами в моей вахте. За любую провинность будут нещадно бить. Потому не огрызайтесь, не советую. Берегите шкуру и зубы. Особенно берегитесь боцмана. И второй помощник капитана большой любитель зуботычин.

Казаки переглядывались. Многое они не понимали, Ивась пытался им всё растолковывать, но и сам не всё уяснил. Матрос устал, жестом показал на голый грязный пол, коротко бросил:

– Часа два можно спать. Потом наша вахта. Смотрите, что делают все, то и вы поспешайте.

Через две недели судно встало на якоря на рейде какого-то порта. В туманной дымке был виден городок, в порту стояло три судна, и на рейде покачивался ещё один корабль.

Было часа четыре пополудни. Матросы готовились съехать на берег. Наши казаки в ожидании распоряжений топтались у штормтрапа, где внизу покачивалась шлюпка.

Тот самый матрос, что говорил по-немецки, сказал казакам:

– Нас отпустят на берег завтра. А пока отдыхайте.

За это время наши скитальцы похудели, огрубели лицами. Длинная щетина покрывала лица. Времени на бритьё у них не было, да и бритв матросы не носили в своих сундучках.

Они были грязными, вшивыми, одежда успела основательно потерять свой первоначальный вид. А ботфорты они предусмотрительно не носили. Их берегли для берега. Правда, пришлось за всё это здорово повоевать. Синяки у многих до сих пор не сошли, но ботфорты отстояли. И не только их.

Демид постоянно был в подавленном состоянии. Он почти не разговаривал. Даже с друзьями редко заговаривал, больше отвечал односложно.

Смелько наоборот был болтлив, со всеми хотел перезнакомиться, со всеми хотел дружить, опасался попадаться на глаза начальству. Он довольно быстро осваивал речь англичан, в то время как Демид смог запомнить лишь два десятка названий снастей да ещё несколько слов команды.

Ивась, которого теперь звали Джоном, старался во всё влезть, всё разузнать, за что получал по морде чаще своих друзей. Но и речь он осваивал быстрее Омельки. Ему в этом сильно помогал тот матрос, что говорил по-немецки. Его звали Том.

Поскольку Ивась быстро показался начальникам очень ловким и быстрым, то его часто гоняли на марсы, по вантам и реям. Зато он почти не ходил вокруг брашпиля и на остальных тяжёлых работах. И хоть он был худ, лёгок и, казалось, слабоват, тотчас бросался в драку, когда те случались, и не всегда выходил из них побитым.

Над ним часто подсмеивались, потешались, пытались гонять по своим делам. За эти два недели плавания, он уже один раз стоял на руле и за это время ни разу не получил по зубам.

Они трудно втягивались в работу. Морская болезнь сильно вымотала Ивася и Омелько, но теперь они забыли про эту напасть.

И сейчас, стоя у фальшборта и глядя на город, друзья вздыхали, вспоминая былую жизнь. А Омелько, кивнул на город, сказал:

– Нам хоть выдадут хоть немного денег? Иначе за каким бесом нам переться туда?

– Должны дать, – отозвался Ивась. – И так незаконно нас захватили. Что, они вовсе без души?

– Какая душа, когда всё решают деньги, – Демид подал голос, и в нём слышалась затаённая злоба.

Омелько посмотрел на друга, спросил настороженно:

– Ты что-то задумал, Демид?

– Да что тут задумаешь? Ничего в голову за все две недели не пришло!

– Тут можно с тобой согласиться. У меня совсем пусто в голове. Ивась, может, ты что подскажешь? Ты больше разумеешь по-ихнему.

– Скажешь тоже, Омелько! Откуда мне-то что знать. Да и рано что-нибудь сказать или придумать. Без денег ничего не сделать. А где их достать? Мы слишком плохо знаем эту жизнь, Демид.

Друзья понимающе покачали головами. Что они могут ждать от юнца? Только отвести душу.

Они наблюдали, как шлюпка с матросами отвалила от борта. Потом в ялик спустился капитан с сундучком в руках. Два матроса слаженно гребли, капитан сидел на румпеле. Вскоре шлюпка потерялась среди других таких же, и казаки перевели взгляды на корабли, стоящие у причала и на рейде.

Подошёл Том. Он тоже устремил глаза на город. Потом повернулся к казакам и спросил:

– Рвётесь на берег?

– Без денег? – спросил в свою очередь Ивась. – Что там делать?

– Нам тоже ещё не выдали. Завтра обязательно выдадут. Так что можете надеяться, Джон. Несколько пенни и вы получите.

– И что за эти пении можно купить?

Том улыбнулся, помолчал, ответил грустно:

– Согласен, очень мало, но на пиво хватит. Хоть по твёрдой земле походите. И то благо. Ещё успеете покачаться в море.

– Ты не знаешь, куда и скоро ли пойдём снова?

– Об этом может сказать только начальство. От хозяина судна многое у нас зависит. Тут так. Что, когда и куда идти –решает хозяин.

– Команде не сообщают? – всё расспрашивал Ивась.

– Изредка. Это нам не очень нужно знать. Главное, сколько заплатят.

– А собрать хоть немного за рейс можно, Том?

– Так кто устоит от соблазна покутить на берегу? Это немыслимо, Джон!

– Что, семьям так ничего и не достаётся?

– Немного, Джон. Вот я собираюсь повидать жену и сына. Ему уже семь с лишним. Надо оставить им часть заработка, а то всё спущу, как жить будут?

Ивась задумался, а потом спросил приятеля:

– Выходит, матрос постоянно должен быть нищим и свою семью на такую жизнь обречь?

– Выходит, что так, Джон. Месяцы в море, на грани гибели, мечтаешь о береге! И, дорвавшись до него, уже ни о чём не вспоминаешь. Вот так, парень.

– Как же живут ваши семьи, Том?

– Нищенствуют. Как же ещё. Правда, мой старый приятель, ушёл на капере и вернулся с тремя сотнями фунтов. Теперь живёт припеваючи. Даже со мной едва говорил в последнюю нашу встречу.

– А где твой дом, Том?

– Тут недалеко, Джон. Всего пятьдесят миль на восток. В Плимуте. Это у нас большой порт. Там много кораблей грузится и готовится в плавание. И работу можно найти, если протекция имеется.

– Так чего ж ты бродишь по свету?

– Тянет, Джон. Больше месяца на берегу не выдерживаю. Опять нанимаюсь на судно, и всё начинается сначала.

– Это, – Ивась кивнул в сторону порта и города, – что за город?

– Этот? Фалмут. Так, небольшой городишко. Но тут живёт владелец судна.

– Так ты собираешься проведать родных, семью?

– А как же! Обязательно! Вот расчёт получу и тотчас отправлюсь. Через день-два. Охота сынишку поглядеть. Полгода не видел. Подрос, наверное.

Ивасю стало скучно после слов Тома. Он сошёлся с этим покладистым спокойным матросом. Он почти никогда не лез в драки, хотя мог драться отменно. Сам видел неделю назад.

Вечером на судно вернулся капитан. Он рассчитал тех, кто этого пожелал. Остальные, а их было совсем немного, получили свои деньги и отпуск погулять в порту или навестить родных.

– Ну что получил, Джон? – спросил Том, улыбаясь.

– Да вот получили по два каких-то гроша. Что это такое, Том? – И Ивась показал две медные монетки.

– Ещё не так плохо, Джон! Это целых восемь пенсов! Можно немного погулять или... заиметь девку на часок, как пожелаешь, ха-ха!

– Ты завтра уходишь, Том? – с откровенным сожалением спросил Ивась.

– Ухожу, Джон! В Плимуте уже подыщу себе подходящую посудину. Так что, Джон, может, ещё наши дорожки пересекутся. Пока, пойду к шлюпке. Погуляю до утра, а там и домой.

Ивась пожал ругу Тома, остальные казаки последовали примеру юноши, и Том исчез за бортом, растворившись в наступившей темноте.

Казаки долго раздумывали, куда потратить заработок. Одежда и сапоги пока имелись, остальное было им не по карману, но нож у каждого быть должен.

– Значит, никакого берега, – грустно заметил Омелько. – Жаль, очень хотелось бы.

– Ивась, сходил бы к капитану или штурману. Попросил бы для нас наши же ножи. Ведь всё забрали, подонки! – И Демид злобно проговорил грязные ругательства на родном языке.

– А и правда, Ивась! – с надеждой воскликнул Омелько. – Сходи, пощипай за бороду удачу. Вдруг получится.

Ивась задумался. Он помнил, что это может стоить ему зуба, выбитого разгневанным капитаном или штурманом.

– Попробую, други, – вздохнул Ивась. – Где наша не пропадала! Ждите.

Вернулся Ивась довольно скоро. Он не был избит, лицо источало довольство и гордость своей значительности. Бросил небрежно, усмехнувшись:

– Вот вам ножи, ребята! Берите и помните мои заслуги, ха! Получилось!

– И не бил? – с участием спросил Омелько.

– Я у шкипера был. К капитану побоялся идти. Он выпивши, а вы знаете, что можно ждать от такого. А шкипер быстро согласился. Ножи не наши, похуже, но зато тратиться на них не придётся. Можно съезжать на берег.

– Шлюпки нет, хлопцы, – недовольно бросил Демид. – Подождём до утра. Тут уже делу не поможешь. Идём лучше спать. Места стало больше и можно отдохнуть за столько дней работы. И вахту стоять не надо. Идём!

Больше двух недель матросы, оставшиеся, как и казаки, на борту, занимались мелким ремонтом снастей и парусов.

Кормили, как всегда плохо, одними сухарями да солониной раз в день. Такой, что прожевать её вонючие куски было просто невозможно. Но о другом матрос мог только мечтать, и то на берегу, где он за несколько дней спускал всё, заработанное за время плавания.

Кончалась третья неделя. Неожиданно на борту появился Том. В новой робе, башмаках, но в старых штанах, замызганных, в заплатах.

– Том! Откуда, каким ветром? Опять к нам? – Ивась бросился пожимать товарищу руки, охлопывать и трясти.

– Я за вами, парни. Вы мне понравились. Есть хорошее, очень хорошее и выгодное предложение.

– Что за предложение, Том? – нетерпеливо тряс приятеля Ивась.

– Джон, здесь неудобно об этом говорить. Поехали на берег. Там я всё вам поведаю. Идите, договаривайтесь.

Шкипер подозрительно смотрел на матроса. Подошёл с расспросами. Том неохотой отвечал, хранил молчание о предложении, которое сделал казакам.

В кабаке, пропустив по кружке эля, Том тихо сказал:

– В Плимуте готовится большая экспедиция в южные моря, ребята. Уже в порт стягиваются корабли. Рассчитывают в начале сентября поднять якоря.

– При чём тут мы, Том? – спросил нетерпеливо Ивась.

– Дело в том, что то, что я вам скажу – должно остаться между нами, парни. Обещаете? – И Том поочерёдно обвёл всех глазами.

– Можешь не сомневаться, Том, – заверил Ивась, получив одобрение молчаливыми кивками своих друзей.

– У меня есть хороший приятель. Я его встретил в порту. Он дальний родственник знаменитого корсара Джона.

Том заметил недоумение казаков, улыбнулся и пояснил:

– Это что-то вроде пирата, парни. Ну да это не так важно. Слушайте далее. Этот дальний родич Джона очень недолюбливает своего удачливого моряка, но узнал о готовящемся походе к Антильским островам. Это немного опасное, но необыкновенно выгодное предприятие.

– Что требуется от нас, Том? – торопил приятеля Ивась.

– Погоди ты, Джон! Так вот, этот мой приятель загорелся опередить своего удачливого родича. А с ним, с родичем, собрался туда ещё один знаменитый морской волк. Тут его все знают. Это сэр Френсис Дрейк! Более знаменитого капитана во всех островах не сыскать. Разве что его дядя, Джон Хокинс, о котором и идёт речь!

– Чем же этот сэр, как его, знаменит? – спросил Ивась, которого взглядами подстёгивали напряжённые глаза друзей.

– О! О таком никто и мечтать не осмеливается, парни! Он награбил у испанцев столько драгоценностей, что каждый матрос не смог унести с собой!

Когда Демид помял сказанное, он воскликнул сердито:

– Брехня! Где это видно, что матрос столько может заработать! В голове не вмещается такое! Не верю!

Том вопросительно глянул на Ивася, и тот сказал, чем вызвана такая реакция казака. Том усмехнулся, ответил уверенно:

– Тут, в порту все это помнят. Не прошло с тех пор и двадцати лет. А в Плимуте каждый мальчишка об этом знает.

– Хорошо, Том, что дальше? Говори, – остановил англичанина Ивась.

– Значит, так, ребята. Я предлагаю вам наняться на корабль, идущий в те воды. Это далеко, но сулит огромные барыши. Если с умом, то можно разбогатеть на всю жизнь. Только это должно делаться в тайне. Мой приятель не хочет осложнений с такими морскими волками, как адмиралы и казначеи флота её Величества Королевы! Вам ясно?

Казаки не всё понимали, Ивась сам чего-то не ухватывал. Лишь основу, и теперь уточнял, требовал пояснений, уточнений. Друзья нервничали, просили им пояснять и рассказывать, но это было делом хлопотным и трудным.

Всё же казаки уразумели, что им предлагают. Они задумались, тихо переговаривались, а Том терпеливо ждал, потягивал эль, изредка отвечая на вопросы Ивася.

Потом Ивась, поняв, что друзья не против предложения, готовы его принять, спросил Тома:

– Что за условия могут нам предложить, Том? Это сильно интересует моих друзей. И когда отправление?

– Будете получать питание, деньги, как обычно, с небольшой надбавкой в один пенс в неделю. За месяц набежит два шиллинга! Кроме того каждый из нас получит долю в добычи. Это может быть и сотня фунтов и больше!

– А ты кем будешь на судне, Том?

– Мне обещана должность боцмана, Джон. И бить вас я не собираюсь. Вы и так хорошо работаете. А, главное, вы надёжные парни. Соглашайтесь, не прогадаете!

– Ты ещё не ответил, когда надо быть готовыми? – опять спросил Ивась.

– Можете прямо со мной завтра выехать в Плимут. Или через неделю. Мы собираемся уходить не раньше середины сентября, Джон.

– Твой приятель, кем он будет на судне? – не унимался Ивась.

– Он будет помощником капитана. О капитане пока я ничего вам сказать не могу. Лучше вам знать поменьше. Тайна, знаете ли!

Казаки ещё долго обсуждали предложение. Они представления не имели о краях, куда им предлагают направить свои стопы. Но оно волновало, будоражило воображение, и даже Демид не пускался в мрачные предостережения. К тому же они уже немного наслышаны были о сказочных южных краях, чуть ли не в один день могущие обогатить любого, кто не поленится наклониться и подобрать валяющиеся сокровища.

В конце концов, договорились, что казаки прибудут в Плимут через неделю. Том их встретит, он объяснил, как туда добраться морем, нанявшись на посудину, идущую в Плимут.

– Так вам не придётся платить за проезд, парни, – советовал Том. – А в порту спросите судно «Миньон». Оно стоит на рейде. Это не очень большой трёхмачтовый корабль на сто двадцать тонн. Его вам укажет любой мальчишка. Идите прямо к нему. Я там буду или передам, чтобы вас приняли, скажете, что от Тома Хьюза. Это я. Вы ведь ещё не знаете моей фамилии, парни.

Казаки вернулись на борт уже вечером. Изрядно выпившие, они не привлекли ничьего внимания, а расспрашивать их было делом хлопотным.

Прошло шесть дней.

– Ивась, пора брать расчёт, – напомнил Омелько другу. – Мы уже договорились завтра быть на каравелле, что идёт в Брайтон с заходом в этот самый Плимут. Пора уж.

– Боязно, друзья, – откровенно заметил юноша. – Но делать нечего. Может, пронесёт. Ладно, молитесь за меня, казаки!

Ивась вернулся через полчаса с подбитым глазом, но с расчётом для всех

– Вот вам ваши проклятые десять пенни, ребята! Вы должны мне один пенс за синяк, что теперь светит мне в ночи, – и юноша мрачно усмехнулся. – Мы должны немедленно покинуть борт судна. Так распорядился капитан и пояснил мне подоходчивей вот этим, – и он тронул пальцем синяк. – Собираемся!

Их приняли на каравеллу после долгих уговоров и без ужина. Было уже сумрачно, наши казаки устроились на баке, где уже вповалку на голых досках лежали семеро матросов.

Снялись с якоря перед рассветом. Благодаря косым парусам, судёнышко с лёгким креном на правый борт заскользило к выходу в море.

В открытом море ход прибавился. Низкие берега полуострова медленно проплывали по левому борту. Иногда виднелась деревня или городок, на холях можно заметить отары овен. Низкие облака быстро неслись на юго-восток, можно было ожидать дождя. В сумерках показалось устье реки Плим, а потом и сам порт.

Казаки, работая на снастях, бросали тревожные взгляды на приближающийся город, глаза искали нужный корабль.

– Тут сам чёрт глаза вытаращит, и то ничего не отыщет, – бухтел Демид, с остервенением тянул брас и поглядывал на небо, где облака превратились в тучи.

– Сколько кораблей! – воскликнул Омелько в недоумении. – Где же нам отыскать нужный нам?

– Том сказал, что любой мальчишка нам его укажет.

– Тогда и волноваться нечего, – бросил Демид. Он уже давно смирился, что тут его опыт и знание жизни ничего не стоят, и отдал всё молодым. К тому же и с языком у него были большие трудности. Он никак не мог приспособить себя к английскому. Правда, термины корабля знал сносно.

Почти в темноте каравелла наконец бросила якорь, развернулась носом к ветру и затихла, слегка покачиваясь на мелкой волне. Хозяин судна объявил, что желающие могут съезжать на берег.

– Поздно уже с берегом возиться, – заметил Омелько. – Останемся до утра, потом поищем наш новый корабль. Торопиться, вроде, нечего.

– Хозяин, думаю, против не будет, – сделал предположение Демид.

Утром они побродили по причалам в поисках шлюпки подешевле. Лодочник немного подумал, посмотрел на рейд, проговорил в бороду:

– Далековато будет. С вас два пенса, морячки. Откуда будете?

Ивась не стал долго объяснять, сел на вёсла, посадив лодочника на руль. Неторопливо шлюпка пробиралась мимо больших и малых судов. Тут и военные стояли, белея пушечными портами, открытыми сейчас для проветривания пушечных палуб.

Наконец выгребли дальше, ближе к внешнему рейду. Лодочник, указал пальцем в сторону группы кораблей, стоящих на якорях. Проговорил важно:

– Вон ваша лоханка, морячки.

Казаки долго рассматривали суда, но своего признать не могли.

– Мы не можем определить, приятель, – со смущением сказал Ивась.

– Сразу видно, что опыта и навыка у вас нет, юноша. Недавно вы на море.

– Это точно, дядя. Но где же всё-таки наше судно?

– Второе справа. С золотой полосой по носу. Ещё блинд полощет. Смотрите и запоминайте. И кормовая надстройка низкая. Видите?

– Спасибо! Теперь и мы увидели. Так он совсем небольшой! А мы думали!..

– И не такие ходят в открытый океан до самого Нового Света, ребята. Зато у этого судёнышка ход отменный.

– Откуда это тебе известно? Ты ходил на нём?

– Я стар для этого, юноша. Не ходил. Однако вижу его обводы. Знатный ходок должен быть. Для капера в самый раз будет.

– Он разве капер, дядя? – Ивась удивился, что лодочник уже знает об такой тайне. – Мы думали...

– Вам долго ещё учиться, парни, чтобы сравняться со старым Бобом! Я в Новый Свет дважды ходил. Ещё с Кабботом плавал. И к острову Роанок подходил. Да вам об этом ничего, видно, не известно. Так что в кораблях разбираюсь я достаточно.

– Ты что, и капитана знаешь? – не отставал Ивась, спеша использовать говоруна-моряка, пока было время.

– Знаю ли я капитана, – усмехнулся лодочник Боб. – Я с ним уже черпал солёной водички в Бискайском заливе, сынок. Отчаянный малый этот Бен, Бен Мак-Ивен! С ним или пойдёшь на корм крабам, или набьёшь карман звоном монет. Лучше испанских, ха-ха! Помяните мои слова, сынки. Тогда не забудьте старого Боба. Договорились?

– Договорились, Боб, – машинально ответил Ивась. – Дед, Тома Хьюза ты не знаешь? Это он нас пригласил сюда.

– Ха! Кто ж не знает Тома? Вот кто дельный парень, скажу я вам. Он на «Миньоне» боцманом устроился. Его дружок там в помощниках ходит. Кстати, название корабля знаменитое. Самого сэра Хокинса был корабль с таким именем. Можно надеяться на удачу с таким судном и капитаном. Подходим.

Лодочник аккуратно подвёл шлюпку под трап, придержал её, крикнул, задрав бороду:

– Эи, там, на «Миньоне»! Принимай пополнение! Бросьте трап!

С борта свесилась бородатая голова матроса.

– Это ты, Боб? Что за пополнение?

– Друзья Тома Хьюза! Не трави попусту, спускай трап! Люди ждут.

Казаки неторопливо поднялись на борт. Огляделись. Перед ними стоял невысокий крепыш с окладистой бородой огненного цвета, аккуратно подстриженной совсем недавно. Его синие глаза ярко светлели на сильно обветренном и загорелом лице.

– Вас Том прислал, да? – спросил матрос густым сочным голосом.

– Том Хьюз пригласил нас на борт этого судна, – поспешил ответить Ивась за всех.

– Ты плохо, очень плохо говоришь. Это тебе не помешает?

– Справлялись с работой, – настороженно ответил Ивась. – Том здесь?

– На берегу. Но он предупредил о вас. Идите на бак устраиваться. Он должен скоро появиться. Устроитесь, идите на камбуз, вам дадут перекусить. На борту больше никого нет. А суперкарго спит после ночного перепоя. А вы, я смотрю, трезвые. Не употребляете?

– Когда не подносят, – недовольно ответил Ивась.

– Ха-ха! Шутник ты, однако! Как тебя кличут? Да и остальных...

Ивась назвался, представил друзей. Матрос назвался Джошуа Пейтоном, с улыбкой протянул ладонь и крепко пожал руки прибывших.

Опять теснота и отвратительные условия клетки на баке. Но было чисто, почти сухо. Вонь и здесь не могла выветриться, хотя всё было открыто и доступ воздуха был полный.

– Здесь получше будет, хлопцы, – довольно ухмыльнулся Демид. – Пошли на камбуз, поглядим, что нам дадут тут.

Кок, как здесь назывался кашевар, с любопытством оглядел новичков, усмехнулся, вытер руки тряпкой, представился:

– Фрозер. Или просто Косой Фрозер. Или совсем просто: Косой. Ха! Ко мне вас Джошуа пригнал? Понятно! Сейчас.

И пока Ивась называл своих друзей, Косой шлёпнул в миску большой блин овсянки, протянул, молвив со смешком в голосе:

– Пользуйтесь добротой моей и капитана. В море этого не будет, ха! А вы смешно говорите. Едва можно понять. Хотя говорит один этот юнга с носом, как у дятла, ха-ха! Будешь у нас Дятлом! Хорошая птица, трудяга!

Казаки вышли на палубу. Сели на комингс и принялись черпать ложками кашу. Она оказалась вполне съедобной, чем сильно удивила казаков.

Подошёл Джошуа. Присел напротив, пододвинув под себя пустой бочонок.

– Как вам Косой Фрозер? Любит всем клички давать. Ты, юноша, определённо получил кличку Дятел. Угадал? А меня он окрестил Луной. Морда у меня почти круглая и оранжевая. Кстати, капитан долго искал этого кока. Говорит, что за полуторную долю договорился. Цените, ребята! Это редкость на флоте. И каша тому подтверждение, верно я говорю?

Казаки подтвердили слова Луны энергичными кивками. Рты у них были набиты овсянкой.

Том появился лишь за час до вечера. Он радостно встретил казаков, пожал всем руки, познакомил с суперкарго, которого звали Джек Крэбб. Это был грузный угрюмый человек невысокого роста с очень толстой шеей и руками. И Том заметил по этому поводу:

– Этого кабанчика лучше не злить, ребята. Силы столько, что справиться и втроём вам не удастся. Верно, Джек? Он у нас заведует грузами, продовольствием. Очень важная персона! – Том весело заулыбался, наблюдая, как казаки с опаской пожимают тому руку с толстыми короткими пальцами.

– Этот носатый будет у нас юнгой? – спросил Джек, указывая на Ивася.

– Он уже вырос из этого, Джек, – ответил Том. – Он отличный матрос и здорово владеет шпагой. В этом он тебя одной левой, ха-ха! Остальные отменные воины, так что учить их будет нечему.

– Славно, славно, Том. Это нам подойдёт. Только они ни слова ещё не сказали. Они что, немые?

– Просто ещё не освоили наш язык для этого. Один Джон немного может объясниться, но понимает намного больше. Они молодцы, Джек.

Утром подошла шлюпка с полумёртвыми после ночных оргий матросами. Их было шестеро, и вид у них был ужасный. Расквашенные морды, синяки, ссадины и порезы свидетельствовали о бурных ночах в портовых кабаках. Не все могли своим ходом добраться до своей баковой клетки.

Капитан Мак-Ивен появился на борту через день. Он был высок и худощав. Серые глаза смотрели пристально, пытливо, в них ощущалась воля и непреклонность. Длинное лицо без бороды и усов было красноватым, нос прямой с утолщением на конце, за что Косой Кок прозвал его Бульбочкой. Капитан тут же познакомился со всеми новичками, внимательно смотрел им в глаза, молча кивнул головой. Что-то сказал помощнику, наклонив к нему голову.