Текст книги "Глаза Сатаны (СИ)"
Автор книги: Константин Волошин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц)
– Эй, Ромуло! Ты здесь? – голос Челато вывел Ромуло из мрачного приготовления к схватке.
– Ого! Вы опять ссоритесь? – Челато вошёл и остановился на пороге. – Хуан, чего ты тут оказался? Ромуло это не понравится.
– Я уже это понял, Челато. Хотел уже уйти, да он меня застукал, – Хуан повеселел, благодаря мысленно Господа за появление Челато. – Ну я пошёл, а то Ромуло совсем расстроился и разозлился на меня.
Ивась осторожно прошёл мимо Ромуло, держа руку у рукояти кинжала.
Хуан долго мысленно перебирал события этого дня. Сибилио не обманул. Этот Фидель на самом деле существовал. И он резко выделялся среди остальных рабов внешностью. А в глазах можно было заметить решимость и ум.
Дом готовился к приёму молодого хозяина. Его приезд ожидался не ранее месяца, а скорее всего, и позже. Но Донья-хозяйка тут не смогла утерпеть и начала приготовления заранее.
Дон Рожерио собрал надсмотрщиков, внимательно на них посмотрел, сесть не предложил, молвил сурово:
– Вы знаете, что скоро ожидается приезд сеньора Рассио. – Он обвёл мужчин внимательными глазами. – Хочу ещё раз предупредить, что за время пребывания моего сына в асиенде, никаких истязаний и избиений не должно быть. Ромуло, это тебя прежде всего касается. И Хуан! У тебя там работает староста. Этот громила угольно чёрный. Предупреди его об этом, а то он иногда бывает излишне ретив.
Хуан поклонился, остальные согласно кивали. Дон Рожерио после короткой паузы добавил:
– И без ссор между собой, собачьи выродки! Хотя бы на время! Ясно?
Он многозначительно поглядывал то на Хуана, то на Ромуло. Хуан охотно кивал, Ромуло опустил голову и помалкивал.
– Менто, проследи за строгим исполнением моего распоряжения! Спрошу строже, чем обычно. Учтите это. Вы свободны, идите!
Надсмотрщики охотно поспешили во двор и лишь там начали оживлённо обсуждать услышанное.
– Слышали? Смотрите не доводите до худшего. Я сам могу вам испортить жизнь здесь, коль угляжу непорядок. Дон, и близко не подходи к Ромуло. А ты, ублюдок, держи себя в руках, – Менто повернул голову к Ромуло. – С нас хватит одного несчастья.
Хуан никак не мог уговорить Хавиту поделиться теми сведениями, которыми она располагала, как ему казалось, про дела в рабской среде. И Сибилио ничего нового на узнал. А самому ходить и расспрашивать было глупо и опасно.
Совершенно неожиданно Хуан услышал тихий оклик, проезжая по тропам между рядами банановых насаждений.
– Сеньор, погодите!
Он обернулся, поискал глазами, увидел негра, выглядывающего из-за куста молодого банана. Вопросительно глянул на него.
– Я по поручению Белисарио, сеньор. Он болеет, вы знаете, и по вашему настоянию отстранён от работы.
– Говори быстрее, раб! Чего тебе?
– Он узнал злодея, что готовит заговор против хозяина. Просил передать вашей милости, сеньор.
– И кто это? Говори быстро!
– Его зовут Хокабо, сеньор. Работает у сеньора Айреса. Больше ничего д не знаю, сеньор.
Хуан тронул мула каблуками, отъехал и долго раздумывал над услышанными словами. Масса тревожных мыслей зароилось в голове. И этот Айрес. Он с ним редко разговаривал. Мужчина молчаливый, спокойный, но с рабами довольно жесток и требователен.
Хуану показалось, что тут что-то подозрительное. Он поспешил отыскать Сибилио, но тот в недоумении пожал плечами, заявив решительно:
– Сеньор, Белисарио ничего подобного не знает! Я бы первым узнал про такие вести. Отыщите того раба, сеньор. Он может быть подосланным.
Хуан поспешил вернуться, проехал всю плантацию, поспрашивал рабов, но того, говорившего и след простыл. И подозрения теперь казались достаточно вескими и даже опасными. Не удивительно будет, если этого негра просто подослали, чтобы подловить Хуана.
«Значит, кто-то догадался, что я интересуюсь неграми, – думал Хуан. – Я, выходит, у кого-то под подозрением. И что из этого следует? Надо немедленно поговорить с Айресом!»
Вечером Хуан отозвал надсмотрщика в сторонку, спросил после распития нескольких глотков вина:
– Слушай, тут со мной произошёл странный случай на плантации.
Айрес безразлично глянул на юношу, отпил ещё пару глотков, спросил:
– Для этого ты решил угостить меня этим пойлом?
– Нет, что ты! А дело в том, что сослались на твоего раба.
– И что этот раб натворил?
– Хрен его знает, Айрес. Просто мне сказал один негр, что этот раб норовил смутить рабов, и во что бы то ни стало поднять мятеж в асиенде. Представляешь! Потом я никак не мог найти того раба, что мне всё это поведал.
– А чего это тебе, Дон?
– Бог его знает! Сам ничего не пойму. Вот и обратился к тебе. Указал на твоего раба по имени Хокабо. Ты его знаешь?
– Конечно! А что, этот Хокабо задумал поднять бунт? Ты сдурел, Дон!
– Почему? Я ведь не знаю твоего Хокабо. А что с ним?
– Да он немного не в себе, Дон. Чокнутый, и ничего такого просто не смог бы придумать. Но спасибо, что поведал. Я разберусь. А не хочет ли кто подставить меня... или тебя, а? Этот Ромуло скользкий малый, а к тебе и вовсе не равнодушен. Ты сам поищи, может, и найдёшь чего, Дон.
Эти слова сильно обеспокоили Хуана.
Ночью, в объятиях Хавиты, он почти забыл про странное сообщение. Но тут Хавита неожиданно проговорила после жарких ласк:
– Ты как-то спрашивал про дела у негров, Хуанито. Помнишь?
– Всего не упомнишь, Хави.
– Ладно. Слушай сюда! Узнала, что кто-то хочет тебе худого. Говорят, что ты готовишь против хозяина какой-то заговор. И мне намекнули, что это исходит от Ромуло.
– Что за чушь, Хави! Откуда это берётся? Всё никак не успокоится этот подонок! Откуда узнала?
– Лучше я тебе этого не скажу. Человек этот не хочет тебе плохого, вот и поведал мне. Думал, наверное, что я передам тебе.
– Человек-то хоть надёжный, Хави?
– Вполне, Хуанито. Так что поостерегись этого Ромуло. Самый противный из вас! Только меня не впутывая в эти дела, обещаешь? – И Хавита заговорщически посмотрела чёрными глазами на своего любовника, что, правда, Хуан и не заметил в темноте.
Ариас, услышав от друга всю эту историю, тут предложил тайно прикончить Ромуло.
– Или он тебя прикончит, или выдаст хозяину. Потом разбирайся кто прав, а кто виноват, Хуанито. Могу попытаться это сделать, друг.
– И не думай, Ар. Без тебя можно управиться. Только подумать надо, как с этим справиться. Не хотелось бы разных обвинений.
– Прежде всего, тебе следует поспешить, Хуанито. С этим Ромуло шутки плохи. Но откуда он смог узнать про тебя? Кто-то всё же или подглядел, или проговорился. Что будем делать, друг?
– Погоди, Ар! Так просто ничего нельзя сделать. Думать, думать надо!
– У тебя нет времени для этого, Хуан! Думаешь, Ромуло будет тебя дожидаться? Он сам поспешит с доносом на тебя. А хозяин сумеет развязать языки любому из своих рабов. У него для этого имеется Амбросио. А он своё дело ох как хорошо знает!
– Да, ты прав. Ладно, я подумаю, что можно сделать. А ты будь готов, может и в бега придётся пускаться. Держи мулов наготове, с сёдлами и оружием.
У себя в хижине Хуан лёг на топчан. Он по-прежнему спал один, и теперь свободно предался раздумьям. Единственно, что смог придумать – это затеять ссору с Ромуло, и убить его, как и Луиса. Другого на ум не приходило.
Он встал с противной дрожью во всём теле. Ещё не оформившийся план смущал юношу. Проверил оружие, особенно пистолет, нацепил шпагу, проверил, как двигается кинжал в ножнах. Потная ладонь противно липла. Однако он пересиливал себя.
Прошёл осторожно в конюшню, толкнул Ариаса.
– Ар, – тихо проговорил Хуан. – Я пошёл, а ты тихонько оседлай мулов. Я долго не задержусь. Не спи.
– Куда уж там, Хуан, – едва слышно прошептал мулат.
Хуан шёл, ещё не зная, что будет делать. Волнение и страх гнали его в ночь, к хижинам, где располагались надсмотрщики.
Из одной из хижин, где жили негритянки, две тени скользнули из дверей. Хуан не успел заметить их, как знакомый пьяный голос Ромуло проговорил:
– Гляди, Челато, наш сосунок на охоту вышел! Мы домой, а он на поиски, ха!
– Да пусть идёт себе, Ромуло! Молодой ещё, не пресытился.
– Нет, погоди, брат! Я должен с ним поговорить! – Пьяный голос дребезжал от возбуждения. Хуан хотел пройти мимо, но Ромуло грубо схватил юношу за ворот, рывком развернул и сунул кулаком в лицо.
Хуан ощутил вкус крови во рту. Ярость залила его голову. Он с трудом устоял на ногах. Ромуло продолжал держать его за ворот. Рванулся, но тот держал крепко. А голос Челато сказал мирно, буднично:
– Отпусти ты парня, дурак пьяный! Чего привязался? Иди, Дон, иди! – Челато толкнул Хуана, но тот ещё не полностью очухался, когда второй удар в скулу слегка затуманил голову на миг.
– Брось, скот! Отпусти! Челато, помоги мне!
Третий удар оказался пустым. Челато успел толкнуть друга, но зато Хуан успел выхватить кинжал, оторвать ворот от цепких пальцев Ромуло.
– Захотел присоединиться к своему дружку, подонок? – хрипло, чуть ли не с визгом прокричал Хуан. – Отойди!
Отчаянная решимость заполнила Хуана всего. А Ромуло, покачнувшись, навалился на Челато, отшатнулся от него и опять замахнулся на Хуана.
Юноша опередил того, ударив в пах носком сапога. Ромуло охнул, хотел выругаться, согнувшись слегка, и Хуан, охваченный яростью, ударил кинжалом в потную толстую шею Ромуло.
Ярость мгновенно улетучилась, как только юноша понял, что произошло. У Ромуло кровь бежала из раны, он стоял, покачиваясь, пьяно зажимая рану рукой, другой шаря вокруг, ища горло врага.
– Допрыгались, идиоты! – Челато почти трезвым голосом проговорил в лицо Хуану. – Теперь тебе, парень, несдобровать! Хозяин предупреждал!
– Да что ж мне делать прикажешь, Челато? Я его не трогал! Ты свидетель!
– Лучше беги подальше отсюда, пока я не доложил хозяину. Негры тебя не защитят. Их просто никто не станет слушать. Беги, по-хорошему тебе советую, Дон. Не теряй времени. Эй, дружище? – Это он к Ромуло. – Ты хоть сможешь идти? Надо кровь остановить. Течёт. Видишь, как получилось. А я предупреждал, чтобы не трогал мальца. Пошли к бабам, пока не поздно.
Хуан удалялся к хижине. Он быстро собрал все вещи, прошёл к конюшне. У ворот маячила фигура Ариаса.
– Мулы готовы, Ар? – зловещим шёпотом спросил Хуан.
– Бежим? Ты его пришил?
– Веди же мулов, Ар! Пока никто не узнал и не поднял шум!
Конюхи проснулись, узнали, что это Ариас поднял шум, не вышли, а беглецы вскочили в сёдла и с места погнали животных к дороге в Понсе.
Глава 17
Было ближе к полуночи, когда путники сошли с мулов у домика сеньоры Корнелии. Её голос прозвучал неожиданно спокойно, уверенно:
– Это ты Хуан? Что стряслось? Я ожидала тебя. Поставь животных во дворе и тихо ложитесь. Не разбудите мою Изумрудинку. Завтра поговорим.
Ариас бросил испуганный взгляд на друга, тот кивнул успокаивающе. Они в молчании увели мулов во двор, так же тихо, ощупью прошли в старую комнатку
– Заснём ли? – прошептал Хуан, устраиваясь на старом топчане.
– Заснешь, Хуан, куда ты денешься! Молчи, а то девчонку разбудишь.
Донья Корнелия молча двигалась по кухоньке, где сидели все жители этого убогого домика. Было позднее утро. Молодые люди были немного смущены, им казалось, что они тут без всякого смысла и вряд ли желанны.
Одна Эсмеральда была радостной, посматривала на Хуана весёлыми глазами и не могла утерпеть, чтобы не сказать что-нибудь. Бабка укоризненно делала страшные глаза, но действовало это лишь на минуту, и девчонка опять задавала то один вопрос, то другой.
И лишь потом, Хуан всё же спросил донью Корнелию:
– Сеньора, вы отпустите внучку с нами в город? Хочу ей подыскать подарок. Что бы посоветовали купить?
Сеньора строго глянула на внучку. У той глаза засветились надеждой.
– Пусть сама решит, Хуан. А то недовольна будет. А ребёнку нужны радости. Без них будет трудная жизнь, греховная... – И она вздохнула, давая понять, что думать они могут по своему усмотрению.
Эсмеральда вскочила с колченогого табурета, подбежала к бабушке и звонко чмокнула её в бледную щёку.
Домой все трое вернулись немного усталые, возбуждённые, а девочка уже щеголяла с новыми гранатовыми серёжками, а новое платье осторожно и бережно несла в руках.
Бабушка ничего не сказала об обновках, но можно было заметить, что она рада за внучку. А на душе у Хуана клубком в горле прокатилась волна удовольствия.
– Что вы собираетесь теперь делать, юноши? – спросила сеньора Корнелия. – Думается мне, вам не стоит долго здесь задерживаться.
– Я так же считаю, сеньора, – ответил Хуан. – Мы хотели бы проехать по острову. Посмотреть земли, может удастся присмотреть кусок земли.
– У вас есть для этого деньги? – поинтересовалась сеньора.
– Немного есть, сеньора. На пару десяток фанег может хватить. А больше нам и не осилить. А со временем можно и подкупить.
– А кто будет работать на земле? Самим вам не поднять такое, юноши.
– Купим немного скота, пашни много не будет, но на жизнь хватит. Потом и рабов подкупим. Жизнь долгая, сеньора.
Женщина вздохнула. Она молчала, казалось, что-то обдумывала, а потом проговорила вроде бы как с грустью:
– Завидую вам, ребятки! Вы молоды, полны надежд, не стремитесь к богатству, рассчитываете только на себя. Хотите трудиться, жить свободно. Как это замечательно, просто прекрасно!
Молодые люди переглянулись. Им было удивительно слышать такое от суровой сеньоры. Хуан хотел спросить о её прошлом, но не осмелился.
– Я потом тебе немного поведаю о своей прошлой жизни, Хуан. Тебе будет интересно и... – она помолчала, но всё же добавила: – И поучительно.
Хуан удивился, услышав эти слова. Подумал вдруг, что эта женщина иногда легко читает его мысли. Во всяком случае, он это уже подметил несколько раз.
Она ничего не спросила про жизнь у дона Рожерио. Будто ей всё было известно. А ему так хотелось поделиться с ней своими переживаниями и просто поговорить душевно.
Два дня спустя, в вечерних сумерках, ещё не зажигали лучину, эта пожилая женщина неожиданно сама подсела на край топчана, где сидели друзья. А после долгого молчания, вздохнув, она сказала с грустью в голосе:
– Вам долго не удастся успокоиться, дети. И землю свою вы добудете не так скоро, как вам хотелось бы.
– Почему вы так считаете, сеньора? – встал с топчанаХуан.
– Вижу, юноша. У вас будет сложная, бурная и опаснаяжизнь. Будет много горестей, жестокостей, прежде чем вы найдёте спокойное место на земле.
– Донья Корнелия!– воскликнул Ариас в страхе.– Вы нас хотите запугать?
– Ну что ты, Ариас? Просто говорю то, что вас ожидает. И очень скоро.
– Что вы такое говорите, сеньора? – вопрошал Хуан в сильном волнении.
– Скоро вам предстоит долгая дорога. Готовьтесь к ней, дети.
Она замолчала. Юноши тоже молча переживали её слова. Внутри скребли коготки страха, неуверенности, тревоги.
Женщина поднялась, заторопилась и вышла, оставив ребят с чувством недосказанности, недоумения и массой возникших вопросов.
Ариас многозначительно смотрел на Хуана, будто упрекая его в том, что он не принял его предостережения в причастности этой сеньоры к сонму ведьм.
Сеньора Корнелия неожиданно появилась с тонкой стопкой бумаг, перевязанной выцветшей лентой.
– Хочу немного просветить вас, дети, – таинственно молвила она. Неторопливо развязала тесёмку. Листов шесть или семь пожелтевшей плотной бумаги лежали на топчане.
Юноши в недоумении смотрели, как сеньора перебирает их, некоторые читает, словно восстанавливая в памяти давно прошедшие события.
Наконец терпение ребят было вознаграждено. Она начала говорить:
– Не удивляйтесь, юноши. И не думайте, что я полоумная, выжившая из ума старуха. Просто настало время выговориться, а вы мне кажетесь людьми порядочными, не могущими меня оскорбить своим невежеством и бездушием.
– Что вы, сень... – Хуан замолчал, повинуясь властному жесту Корнелии.
– Лучше молчи, Хуан. Ваши слова, юные друзья, ничего для меня не значат. Просто слушайте. Думаете, я всегда была такой бедной, старой и странной? Ничуть ни бывало! Полсотни лет назад я появилась на острове в роскошных нарядах. Меня сопровождали пажи, девушки и кавалеры. Сам губернатор острова подал мне руку проводить до кареты.
Юноши украдкой переглянулись, боясь проронить хоть слово. А сеньора Корнелия, едва заметно улыбнулась затуманенными глазами, и продолжала:
– Я была молода, знатна, богата и имела всё, что могло бы сделать меня счастливой. И я была таковой, поверьте мне! И долго была, пока не появился человек, который всё перевернул в моей жизни.
Она опять замолчала, перебрала жёлтые листки, положила их назад.
– Это был ослепительно привлекательный мужчина! Идальго от корней волос до кончиков пальцев на стройных ногах. Он прибыл из Испании. Один, но для завоевания этого мира. Его отец погиб в походе на Теночтитлан под водительством великого Кортеса. Но богатства сумел сохранить. А это удавалось далеко не всем, юноши.
Хуан бросил взгляд на Ариаса. Тот ничего не понял, зачарованный таким интригующим повествованием.
– Мы полюбили друг друга почти с первого взгляда. Между прочим, его звали... – она с напряжением смотрела на Хуана. – Его звали дон Рисио. Мы почти год не расставались. Это было в Сан-Хуане. Балы, танцы, кавалькады и пиры. Я была беременна от него, и мы готовились обвенчаться в главном соборе столицы. И тут я узнала нечто. – Она взяла лист бумаги с обтрёпанными краями, протянула Хуану.
– Простите, сеньора! – Пролепетал он. – Я не умею читать.
– Ах да! – вырвалось у сеньоры довольно пренебрежительно, но она тут же спохватилась. Ровным голосом проговорила: – Здесь сказано, что его отец был обыкновенным разбойником и грабителем, посажен в тюрьму, бежал в восемнадцатом году в Новый Свет, присоединился к отряду Кортеса. Но до этого у него родился сын, которого и назвали Рисио. Друзья этого конкистадора по окончании похода нашли этого Рисио, передали ему награбленные сокровища, и мать с сыном уехали в Испанию, где они и проживали в купленном замке вблизи Кордовы.
Сеньора Корнелия опять опустила руку на бумаги, помолчала с минуту.
– Здесь письма этого Рисио. Они полны любви, нежности, но всё это оказалось пустыми словами без начинки. Приехав сюда, этот сеньор искал лишь богатую невесту, и я оказалась наиболее наивной и богатой из претенденток. Я ему поверила.
Хуан хотел что-то спросил, но слова не вылетели изо рта. Он продолжал смотреть на донью Корнелию со всё возрастающим интересом. Ариас просто сидел с открытым ртом, боясь пропустить хотя бы слово.
– Родственники, узнав эту историю его отца, так возмутились, что грозили заточить меня в монастырь, если я не порву с ним. Но ребёнок! Он мог сильно повредить не только мне, но и всей родне. И меня отправили в Понсе рожать. Что я и совершила. И с тех пор я живу здесь без поддержки, без родственников и без друзей.
Сеньора притихла, погрузившись в воспоминания. Юноши терпеливо ждали, когда ей опять захочется говорить. И она, вздохнув, заговорила:
– Ребёнок был восхитительным! Я зарабатывала на жизнь обучением детей грамоте, манерам, умению одеваться. Но сколько тут в то время было семей, готовых выкладывать деньги на это никчёмное занятие? Три-четыре. Хорошо, что появился священник только что построенной церкви. Он знал мою родню ещё по Сан-Хуану и проникся моими грехами и положением. Иногда по праздникам приносили мне большую корзину разной снеди, и что-нибудь из подержанных вещей прихожан, жертвовавших на бедность.
И постепенно я осознала, что счастье не в богатстве, не в знатности и блестящем обществе. Стала серьёзно изучать религию, потом познакомилась с одним больным негром, которого хозяин выгнал за ненадобностью. Он жил со мной и многое мне передал из своих африканских тайн, которых у него было очень много. Я увлеклась этими тайнами. Люди стали презирать меня, сторониться, часто ругали, проклинали. Я чуть не угодила на костёр, да священник не позволил свершиться смертному греху, а инквизиция была ещё далеко.
Сеньора Корнелия улыбнулась тихой улыбкой, прожевала кусочек ананаса, облизала пальцы, по которым стекал сладкий сок. Поискала, чем вытереть руку, махнула рукой и аккуратно и тщательно вытерла передником.
– А потом я научилась лечить людей, юноши, – продолжала женщина скрипучим голосом, будто он за эту минуту почему-то изменил ей. – Целых два года ко мне почти никто не обращался из страха или презрения. Но потом постепенно я завоевала доверие. У меня, с помощью того негра, хорошо получалось.
А у одного метиса, появившегося в городе, я научилась собирать травы, многое сама додумала и теперь я вполне сносно живу, воспитываю дочь, ой! Простите! Не дочь воспитываю, а внучку, юноши!
– А дочь? – успел спросить Хуан, так и не утерпев от вопроса.
– Моя любимая Томаса умерла при родах. Тут и я ничего не смогла поделать, а мой учитель уже к тому времени помер. Так я и осталась с Эсмеральдой на руках, похоронив дочь Томасу на местном кладбище. – Старуха вновь замолчала, а Хуан осторожно спросил:
– Донья Корнелия, но ваша внучка слишком молода, чтобы быть внучкой того Рисио. О котором вы только что говорили. Как это получается?
Старая сеньора не отреагировала, словно не слышала, и вдруг вскинула голову, пристально посмотрела на Хуана злыми глазами с прищуром. В них светилось такое, что Хуана передёрнуло. Он втянул голову в плечи, побледнел.
Донья Корнелия неожиданно успокоилась, глаза перестали источать яд и злобу. Лицо разгладилось и приняло прежнее выражение.
– Ты прав, Хуан, – смиренно молвила она. – Это совсем другое. Но очень связано с первым. И я хочу договорить.
– Простите, донья Корнелия! – пролепетал Хуан бледными губами. – Я не...
– Пустое! – воскликнула старая женщина. – Это я виновата. Но слушайте. Та женщина, дочь, что умерла при родах, была от другого мужчины. Она была от того негра, что жил у меня…
– А как же ваша первая беременность, донья Корнелия? – уже смелее молвил Хуан, но опять испугался.
– Родился мальчик, Хуан. Он был очарователен и очень похож характером и повадками на отца. И я невзлюбила его за это. Он рос без присмотра, рано ушёл из дома, и я до сих пор ничего не знаю о нём, – старуха тяжко вздохнула, незаметно перекрестилась. – Так что можете себе представить, как в этом городе смотрели на меня. В их глазах я была худшей из блудниц. И лишь страх перед моими силами позволили мне избежать сожжения на костре.
В лице старой женщины появились черты усталости и смирения. Но Хуану казалось, что это лишь временная слабость. И она может скоро пройти.
– Вот моя прекрасная мулатка действительно умерла при родах. Ей было уже много лет, и роды были трудными. Я едва оправилась от того горя, свалившегося на меня. И тогда я поклялась отомстить тому, по чьей вине страдала моя дорогая доченька. И всю любовь я отдала моей Эсмеральде. Я поклялась, что внучка будет жить иначе, лучше, счастливее, богаче... не материально, а духовно, морально.
– Боже! – Хуан был изумлён и обескуражен. – Сколько всяких тайн, сколь сложной получилась ваша жизнь, донья Корнелия! Мне этого не понять.
– Оно тебе и не нужно, Хуан, – философски ответила старая сеньора. – Я только хотела выговориться, а вы для этого очень подходите, юноши.
– Вы говорите о мести, сеньора. Кому же вы хотите отомстить, если не секрет? Хотя это и не моё дело, и вы вольны не отвечать, сеньора…
– Как раз наоборот, Хуан! Я рассчитываю, что это будет вашим делом.
– Что вы хотите этим сказать, донья Корнелия? – спросил несколько удивлённый Хуан, бросил мимолётный взгляд на Ариаса, который не менее друга ничего не понимал.
– Я хочу, чтобы вы свершили то, что я уже свершить не в состоянии. Сил больше нет, осталось лишь желание, что и держит меня на этом свете. И... ещё Эсмеральда. Ей необходима поддержка, а кто это может сделать лучше бабушки?
– Однако, сеньора, не намекнёте ли вы мне, кто отец вашей внучки? – Хуан сгорал от любопытства.
Старуха долго молча перебирала листы, исписанные поблёкшими чернилами, потом неожиданно сказала:
– Мальчик, тебе необходимо срочно научиться читать и писать. И я этим займусь. Лучше прямо сейчас. И Ариас пусть учится. Ему даже лучше и легче осилить грамоту. Ведь он хорошо, хоть и неправильно, говорит по-испански.
– Зачем это нам, что это может нам дать, сеньора? – Хуан явно не воспринял предложение старухи, а Ариас наоборот, загорелся, что было видно по его лицу, на котором отразились и надежда, и желание.
– Без этого тебе трудно будет продвинуться в жизни, Хуан, – решительно заявила донья Корнелия. – Ты поймёшь это лишь спустя время.
– А тайна, донья Корнелия? – с надеждой в голосе, спросил Хуан.
– Тайна может и подождать, а вот грамота – никак.
Она дрожащей рукой собрала листки, связала их лентой.Удалилась и вскоре вернулась с доской и мелом в руках.
– Эсмеральда работает, а мы посвятим время азам грамоты, юноши.
И старуха кратко рассказала, как передаётся мысль словами на доску при помощи букв.
– Кстати, Эсмеральда уже хорошо читает и пишет, сеньоры. Вы что, хуже малой девчонки? Постыдитесь!
После часа занятий голова у Хуана с Ариасом шла кругом. А задание старухи были обширными. К ночи они должны были запомнить десяток букв, что им казалось непосильной задачей.
– Я тихонько попрошу девчонку нам помочь, – шепнул Ариас, когда старуха удалилась. – Сам слушал, что у той уже всё получилось.
Вечером, при свете лучины, воткнутой в держак в стене, донья Корнелия не забыла спросить заданный урок.
– Похвально, похвально, юноши! Вы хорошо справились с заданием. Завтра я задам ещё, и скоро вы всё запомните при вашей памяти и старании. Хуан, не отставай от мулата. Он легче держит в голове эту премудрость.
Хуан в смущении потупил голову.
– Сколько лет без этой грамоты обходились, донья Корнелия! Голова болит!
– Это от тупости, Хуан. Скоро пройдёт, а потом появится интерес, и всё у тебя получится в лучшем виде. Книги тебе сильно помогут в жизни. А у тебя в жизни будет много такого, что без грамоты не обойтись.
Они уехали через неделю, дав обещание донье Корнелии не забывать полученные знания, и укреплять их постоянными упражнениями.
– Настоящая ведьма, Хуанито! – в который раз настаивал Ариас. – Но с грамотой она придумала хорошо!
– Ничего хорошего, Ар! На кой чёрт она мне слалось? А теперь ещё закреплять, видите ли, надо! Ты хоть всё запомнил?
– Всё, Хуан! И от тебя не отстану. Каждый день буду напоминатьи заставлять!
Друзья ехали по тропам, всё выше углубляясь в предгорья, Стоял сухой сезон, воды было мало и каждый раз приходилось долго искать источник.
– Что-то мне больше не нравится это наше путешествие, – ворчал Ариас.
– Зато здесь земля очень дешёвая, а на большее у нас денег нет. Не возвращаться же нам на Монтсеррат, где я зарыл свой клад. Да, – вздохнул Хуан, – его бы хватило на тысячу фанег в этих диких местах.
– Ещё найти надо подходящую долину, Хуан. Да такую, чтобы легко можно было проложить тропу к побережью, или к городу. И чтоб вода была. Мы сейчас в центре острова, а ничего подобного я ещё не видел.
– Проедем ещё день-два и поглядим, где остановиться. Кругом пусто, но я здесь я уже видел хорошие долины, Ариас.
– Ты не забывай, что нам поручила эта ведьма, Хуан.
– Откровенно говоря, мне всё это не по душе, Ар. Какое нам до этого дело? Но с другой стороны злость разбирает меня, когда я вспоминаю людей, которые донимали меня в той асиенде.
– А рабы? Они почему должны так мучиться? Только потому, что они негры?
– Кстати, Ар. Старуха намекала нам про такой ход, как рабство. Помнишь?
– Что-то есть, Хуан. Но напомни.
– Она хотела бы познакомить своих врагов, особенно дона Рожерио и его дочь, как оказаться в шкуре раба. Припоминаешь?
– Теперь помню. А что? Хорошая мысль! Я сам был рабом и хорошо представляю, что они могут чувствовать, будь они в шкуре рабов. Хотел бы я поглядеть, как они будут верещать, подонки!
– А ещё кичатся своим благородством! – поддакнул Хуан. – Мы по сравнению с ними куда благороднее и знатнее, верно, Ар?
– А что? Мой отец, возможно, тоже был идальго, и во мне течёт голубая благородная кровь знатного испанца! Хотел бы я узнать, кто мой предок по этой линии, Хуан.
– А у меня всё ясно, Ар! Всегда были хлеборобами, а это весьма благородное занятие. Куда более благороднее, чем быть наёмным воином или воинствующим рыцарем, живущим за счёт таких, как я.
Юноши остановили мулов на краю долины. Склоны круто спускались вниз, где вилась узкая речка, поблёскивающая сквозь неплотную стену деревьев, росших вдоль русла.
– Гляди-ка, Ар! Вот неплохая долина для нас! Стоп, там виден дымок. Кто– то уже занял это место. Поспешим вниз.
Час спустя мулы понуро стояли у затухающего костра у входа в шалаш, что пристроился к нише в почти отвесной стене скалы шагах в ста от речки.
– Тут совсем недавно кто-то был, – проговорил Ариас, внимательно оглядывая окрестности и шалаш, явно не белого человека. – Похоже, что беглый негр, или два. Как бы они не напали на нас с перепугу.
Хуан проверил пистолет, обошёл шалаш с трёх сторон. Заглянул внутрь.
– На негра не похоже, Ар. Может, индеец какой живёт в уединении, спасаясь здесь от белого человека?
– Опасаться не стоит, Хуан. Если это индеец, то он так напуган, что или уже далеко, или появится вскоре. Остановимся здесь. Место хорошее, тихое и труднодоступное. Помнишь, сколько времени мы спускались сюда?
К вечеру к костру подошёл старый человек. Он был худ, морщинист, бронзовый цвет лица поблёскивал в свете костра. Он испуганно стоял на границе света и молча переминался с ноги на ногу. Они были у него босыми. Одет он был примитивно, скорее почти не одет, если не считать старых, полусгнивших штанов и повязки на голове из зелёного выцветшего платка.
Ариас встал, подошёл ближе. Спросил тихо:
– Ты индеец, старик? Чего убежал? Мы не собираемся делать тебе худа.
Старик молча кивал головой, однако с места не трогался.
– Ар, пусть присаживается к костру. Дай ему поесть. Он наверняка голоден. Смотри, какой худой.
Старик медленно, с опаской присел на камень у костра. Молча же принял маисовую лепёшку с куском свиного сала. Его голод проявился тотчас. Он торопливо жевал несколькими зубами, торчащими изо рта, глотал, посматривал на юношей со всё большим доверием. Назвался Куамуру и был он, скорее всего, последним из индейцев острова, оставшийся после вымирания и уничтожения испанцами всего коренного населения.
Говорил он по-испански очень плохо, но с грехом пополам понять было можно. А юноши, уставшие после дня трудных дорог, не горели пока желанием с ним разговаривать.
– Завтра осмотрим долину и решим, что делать будем. Этот Куамуру не может считаться владельцем земли. – Хуан тщательно готовил себе постель под открытым небом, не желая дышать вонью шалаша.
Индеец был доволен обществом юных путешественников, принял немного маисового зерна и тут же принялся рыхлить клочок земли для посева.
