Текст книги "Глаза Сатаны (СИ)"

Автор книги: Константин Волошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

– Всего-то? А бабушка? Что она скажет, и что ты скажешь ей?

Девочка поникла, потом всё же смело ответила:

– А можно ей ничего не говорить, Хуанито?

– Так она всё равно узнает, Мира. Разве ты сможешь это скрыть от неё?

– Правда, Хуан! Бабушка обязательно узнает. Что ж делать?

– Я придумал! У тебя скоро день рождения, а я вряд ли смогу быть у тебя! Пусть это будет тебе подарок от меня! Как, подходит, а?

Её яркие губы растянулись в улыбке, глаза заблестели озорно.

– Вот здорово ты, придумал, Хуанито! Наклонись ко мне, – прошептала она.

Он наклонился, и Мира стремительно коротко поцеловала его в губы.

Хуан чуть не отшатнулся, но удержался, ощутив прилив нежности, смущения и волнения одновременно. А Мира покраснела до корней волос, отвернулась, не в силах посмотреть вверх.

– За это, ты получить от меня!.. – Он не закончил, не придумав ещё кару.

– Что я ещё получу, Хуанито? – тут же вскричала девочка. В голосе слышался отчаянный вызов, готовность броситься головой вниз в ледяную воду. И Хуан это подметил. Волнение усилилось. Пришлось унять его продолжительным молчанием.

– Почему не отвечаешь? – в её голосе звучали уже спокойные тона.

– Ты меня смутила, Эсмеральда. Я не знаю, что ответить. Лучше купим твои украшения, а там посмотрим. Смотри лучше, не ошибись. Ты, наверное, в этой лавка побывала, а?

Она с готовностью закивала головой. Взяла его за руку.

– Спроси ты, Хуан. Я боюсь.

– Чего ж тут бояться. Я рядом ведь. Спрашивай.

Девчонка тихо заговорила, лавочник плохо слышал её тихий голос.

– Сеньорита спрашивает показать ей вон те украшения. – Хуан указал.

– Деньги у вас имеются, сеньор? – с недоверием спросил лавочник.

Хуан вытащил мешочек, встряхнул его.

– Лучше поспеши, сеньорита не хочет ждать.

– Извольте, – засуетился лавочник. – Прошу, сеньорита, – и он разложил на прилавке серьги и ожерелье.

Мира с затаённым восторгом взирала на них, боясь тронуть руками.

Хуан молча взял ожерелье, застегнул его сзади на шее, серьги отдал Мире, попросив купца:

– Зеркало, где зеркало? Подай, голубчик.

Мира вертела головой, меняла серьги, восторженные глаза не могли оторваться от восхитительного зрелища. Наконец она вздохнула, повернула потухшие глаза к Хуану.

– Но это же, наверное, очень дорого, Хуан?

– Сколько я должен? – обратился он к купцу.

Тот назвал цену. Хуан с недоумением посмотрел на жадного купца, отсчитал немного меньше, проговорил жёстко:

– Никогда не жадничай, голубчик! Это не поможет тебе! Пошли, Мира!

Купец было бросился возражать, но Хуан уже вышел, держа Миру за руку.

– Хуан, это же так много! – ужаснулась девочка. – Мне даже страшно стало! И идти с ними как-то неудобно. Вдруг кто из знакомых увидит?

– Пустое, Мира! Ты и не такое должна иметь! Только подождать надо немного. Иди и не волнуйся. Ты довольна?

– Да! Я и мечтать не могла ни о чём подобном, Хуанито. Можно тебя ещё раз поцеловать? – Мира покраснела, но не очень сильно.

– Пока нельзя, моя Мира, – усмехнулся Хуан. – Пойдём к цирюльнику. Я побреюсь, постригусь, и тогда можешь сколько угодно. А ты должна надушиться лучшими духами, какие найдутся у цирюльника. Согласна?

Она молча кивнула, но было видно, что немного огорчена затяжкой её порыва, её желания поблагодарить своего благодетеля.

Хуан долго разглядывал себя в зеркале, поданном цирюльником. Повернулся к Мире, спросил с неловкой улыбкой:

– Так лучше? Тебе нравится?

– Ой! Конечно, Хуанито! Ты совсем неузнаваемым теперь стал!

Они вышли, прошли молча немного, потом Мира приостановила шаг, повернулась к Хуану, покраснела и прошептала:

– А теперь ты позволишь мне тебя поцеловать?

– Теперь можно, моя Эсмеральда! – с наигранной весёлостью и бравадой, ответил Хуан. Наклонился и Мира опять осторожно прикоснулась своими трепетными губами к его губам.

– А ты можешь меня поцеловать? – опять покраснела Мира.

Он отечески обнял девчонку, вдыхая аромат её духов и детства. Она была немного влажной от волнения. Он нежно поцеловал её в щёку, потом повернул лицо и поцеловал в другую.

– Почему не в губы, Хуанито?

– Глупышка, в губы целуют только влюблённые и супруги, – немного растерянно ответил Хуан. Он был явно обескуражен, взволнован этой наивной девчонкой, не знал, как вести себя.

– Я слышала об этом, Хуанито, – ответила Мира, понурила голову, но потом всё же продолжила: – Мне всё время об этом мечтается!

Хуан не на шутку испугался. Эта девчонка совсем спятила, он в недоумении смотрел на неё, не зная, как ему поступить. Мира тоже молчала, подавленная собственной смелостью и страхом перед осуждением и стыдом.

– Ты о чём это думаешь, Мира? – наконец выдавил он нерешительно. – Ты так юна, ты ещё малая девчонка, и не должна так думать! Откуда такое у тебя?

– На улице часто об этом говорят, – тихо сказала она, покраснела, словно поняв, что сказала очень стыдное и неприличное.

– Тебя необходимо послать в монастырь, Эсмеральда! – Строго сказал Хуан. – Там тебя научат правильно себя вести, не говорить глупости разные!

– Мы же друзья, Хуан! А друзьям надо говорить обо всём, что в голову придёт. Ты старше, и уже много повидал. Кто, как не друг, вроде тебя должен помочь мне понять жизнь? К бабушке с этим никак нельзя обратиться, а на улице много гадостей говорят. А тебе я доверяю.

– Мира, всегда оказываются тайны, которые не стоит высказывать... даже друзьям. Особенно, если друзья такие, как мы с тобой.

– Какие? – спросила Мира с испугом.

– Ну... Ты девочка, а я всё же мужчина, хоть и твой друг. Ты поставила меня в неловкое положение. Я никак не могу принять условия твоей игры.

– Какой игры, Хуан? – воскликнула Мира. – Я не играю!

– Так говорится, Мира! Об этом не говорят постороннему мужчине... Особенно такие маленькие девочки. Давай оставим этот разговор! Он глупый!

Мира обиделась, но, как показалось Хуану, это лишь способ скрыть своё замешательство.

Они подошли к дому. Дети, игравшие по-прежнему, окружили Миру, заметив новые украшения на ней. Возгласы, крики, смех слышались со всех сторон, а Мира преобразилась, крутилась среди этого оборванного грязного народца, и всем показывала дорогие украшения, как ей казалось.

– Мира, бабушка зовёт, – вмешался Хуан в её игру. – Пошли домой. Обед готов, а мы с твоими разговорами совсем забыли купить хорошей еды. Сбегай в ближайшую лавку с детьми, купи чего-нибудь вкусного и угости друзей. – Хуан вручил ей два реала.

Гурьба умчалась, а Хуан остался на улице, присев на чурбан у калитки. Сеньора Корнелия вышла, молча села рядом, вздыхала, молчала, потом сказала поникшим тоном:

– Беспутница опять приставала к тебе, Хуан?

– Да вроде, сеньора, нет... А чего это вы так спросили?

– Так, – ответила старуха. – Знаю, что она только о тебе и думает. Постоянно спрашивает, когда ты появишься здесь. Вот взбалмошная девчонка! Не слушает старуху. Сладу с нею нет.

Хуану стало не по себе от таких слов. Но в них он не услышал осуждения, лишь беспокойство за внучку. С ответом он не нашёлся, продолжал молчать. Молчала и старая женщина, вздыхала, утирала пот с шеи, морщинистой и тощей.

Мира примчалась в окружении ватаги сосущих леденцы детей. В руках держала свёрток, протянула его бабушке, проговорив скромно:

– Это Хуан настоял, бабушка. И вот... посмотри, – и указала на подарки.

– Ко дню рождения, бабушка, – ещё тише закончила она.

– Выпросила, однако, бесстыдница!

Больше она ничего не сказала, взяла свёрток и тяжело поднялась с чурбака. Оглянулась на внучку, внимательно оглядела её и опять же молча удалилась, безвольно покачав головой.

Мира с Хуаном переглянулись, улыбнулись друг другу заговорщицки.

– Как это бабушка ничего не сказала, а?

– Почему ничего? Кое-что сказала, – улыбнулся Хуан. – И слава Богу!

– Я теперь до самого дня рождения их не одену, – и она повернула голову в разные стороны, показывая серьги. – Нравится?

– Мне – да! Но это не значит, что твой выбор удачный.

– Почему? Мне они очень нравятся и хорошо подходят.

– Ты лучше у бабушки спроси. Она в этом толк знает и понимает, что хорошо, а что не очень. У неё большой опыт по этой части. А я... – он махнул рукой, давая понять, что с ним об этом лучше не говорить.

Из хижины потянуло запахом вкусной еды. Мира с весёлым видом проговорила, жадно втягивая носом струи запаха:

– Скоро бабушка позовёт к столу. Есть хочется!

Хуан думал совсем о другом. Вспомнил, что Лало не захотел ехать к хозяину, заявив, что попытается выкупиться сам со временем. По-видимому, ему не терпелось вступить во владение долиной. Юноша улыбнулся, представляя, как изумятся его односельчане свалившемуся счастью.

Перед закатом Хуан распрощался с доньей Корнелией. Мира упросила проводить его до дороги, на что бабушка посмотрела осуждающе.

– Ты долго будешь отсутствовать? – спросила девочка очень беспокойно.

– Не знаю, Мира. Я должен уйти на один остров. Там у меня дела остались. Думаю, что двух месяцев мне хватит.

– Постарайся вернуться к моему дню рождения, а! Можешь?

– Постараюсь, – ответил Хуан, вовсе не уверенный в исполнении обещания. – Иди домой. Бабушка может поругать за твоё ослушание. Слышала, что она тебе сказала? Беги!

– Дай я тебя поцелую, Хуанито! Подними меня к себе.

Хуан с неохотой исполнил её просьбу. Она прижалась к нему, губы её с силой вдавились в выбритую щёку.

– Обещай, что больше не будешь так зарастать бородой, Хуанито!

– Тебе так нравится? – поцеловал он её в бархатную щёку.

– Ага! Ты так совсем молодой, словно мальчишка!

– Хорошо! Я обещаю больше не появляться перед твои очи с бородой. Может, и эту сбрить, – он указал на крохотную бородку клинышком.

– Не возражаю, – блеснула она глазами. – А что ты мне привезёшь с твоего острова?

– Тебе понравилось получать подарки, Эсмеральда?

– Ещё бы, Хуанито! Привезёшь?

– Вот шельма! Конечно! А что ты хотела бы?

– Сам определи! Хочу на твой выбор и вкус. Договорились?

– Договорились! Ну, а теперь слезай и беги домой, пострелёнок!

– Фу, какое слово! Но я и такого тебя люблю, Хуанито! А ты любишь меня?

– Конечно, девчонка... только, как сестру. Ты понимаешь?

– Но я ведь ещё маленькая! Потом ты сможешь полюбить меня иначе... как, – она запнулась, покраснела, договаривать не стала, спрыгнула с мула и побежала назад.

Хуан обернулся. Она тоже повернулась, остановившись. Махнула рукой и опять побежала. Подол платья развевался на ветерке, порхая крыльями бабочки в тонувшем в редких сумерках воздухе.

Юноша улыбнулся, тронул мула и поехал. Улыбка ещё долго не сходила с его губ, а в голове неторопливо перекатывались приятные мыслишки, сосредоточиться на которых он никак не мог.

Лишь проехав бо́льшую половину до моря, он стал рассуждать трезво.

«Какая непосредственная, открытая девчонка! Постоянно ставит меня в тупик своими вопросами и предложениями! Однако она очень симпатичная. Не то, что Габриэла с её жёсткими глазами и выражением лица. Интересно, как Мира будет выглядеть через пять лет?»

Эти мысли и рассуждения были приятны ему. Хоть одна душа есть в этом мире, кто любит его без оглядки на положение, деньги и прочую чепуху богатых людей.

Потом ему показалось, что ехать на Монтсеррат не очень-то и хочется. И вспомнил про Ариаса. Подумал с сожалением: «С чем он встретит меня? Останется ли со мной, или уже исчез? Стало быть, в отношении с золотом, всякая дружба может лопнуть, как мыльный пузырь? Неужели так велика сила золота? А что? Вполне возможно. Только оно даёт человеку настоящую свободу и независимость. Значит, и мне не стоит разбрасываться им, если хочу быть вольной птицей».

На баркас он ступил после долгих блужданий по гавани. На прежнем месте его не оказалось.

– Дьявольщина! – ругнулся Хуан. – Какого чёрта меняете место стоянки?

– Это я распорядился, Хуан, – ответил Ариас. – Что-то подозрительно одна лодка шныряла тут поблизости. Высматривала что-то.

– Хорошо! У вас всё готово к походу?

– Ты хочешь идти завтра на рассвете? – опять спросил Ариас, пытливо заглядывая другу в глаза.

– А чего тянуть? Ждать, пока штормы участятся?

Ариас пожал плечами.

– Кристобаль говорит, что всё готово к отплытию. Ты его берёшь?

– Нет. У него здесь семья, дом. Пусть уходит тотчас. Он своё отслужил.

Все простились с метисом, он благодарил Хуана, но тот был скуп на слова, торопил с отплытием. Лодочник терпеливо ждал, когда сможет отвалить и удовлетворить своё любопытство, расспросив знакомого про этих загадочных людей с белым начальником.

– Ребята, рано утром поднимаем парус, – Хуан при свете фонаря приглядывался к своим людям. Их было всего трое. – Ар, ты научил их хоть немного?

– Ты дал мне больше времени, чем я полагал. Они справятся с работой. Надеюсь, шторм нас не захватит. Тогда и посмотрим, на что они годятся, – он скептически оглядел тихо стоящих негров.

– Будем идти близко к берегу, и в случае опасности шторма, тотчас пристанем. Провианта достаточно? Воды?

– На месяц хватит. Я тем более рассчитывал и на Кристобаля, – Ариас самодовольно усмехнулся.

– Вахту будем стоять по два человека, – распорядился Хуан. – Это тяжело, но больше людей у нас нет. Если погода будет тихая, то я посмотрю, как изменить порядок. Сегодня сторожим по очереди. По одному. И не спать!

К полудню берег посёлка растворился вдали. Ветер был не сильным, немного встречным. Шли длинными галсами, редко приближаясь к побережью.

Ночь обещала быть звёздной, закат не предвещал ничего плохого.

– Идём всю ночь, ребята. Можно стоять по одному. Только без риска и внимательно глядеть. Море всегда может преподнести неожиданность. И галсы держать короткими, чтобы далеко не уходить от берега.

Баркас делал не больше трёх узлов. Если так продержится и дальше, то за неделю можно рассчитывать добраться до места.

Так полагал Хуан, прибрасывал на непредвиденные обстоятельства, встречный ветер или штиль. Потому он положил на путь до острова десять дней.

Он постоянно сверялся со старой картой, часто смотрел на компас. Волнение не покидало его. Особенно он беспокоился за отрезок пути, когда они должны будут делать переход от острова Санта-Крус до Сент-Кристофера.

– Это открытое море и преодолеть его за день нам никак не удастся, – говорил он Ариасу с беспокойством. – Только одна надежда на более благоприятный ветер, если он не изменится.

– Тут мы ничего не сможем поделать, Хуан, – отвечал Ариас. – Можно ваяться за вёсла, но это слишком трудная работа.

Хуан ничего не ответил. Они проходили порт Гуаяма и от него решили идти прямо к Санта-Крусу. Здесь ход баркаса прибавился. Ветер посвежел, негры забеспокоились, качка усилилась.

Было предвечернее время, Хуан тщательно изучал карту, определял маршрут, надеясь на компас. В открытом море, да ещё ночью, когда нет никаких ориентиров на берегу, можно надеяться только на везение. Течения легко могут изменить выбранный маршрут.

Потому Хуан весь ночной переход простоял у румпеля, постоянно следя за показаниями компаса.

Утром горизонт оказался пустым. К утру ветер немного стих, но потом задул свежий. Он переместился румба на три южнее, что увеличило ход баркаса почти до пяти узлов. Это радовало, но неизвестно, куда точно они идут.

Хуан даже спать не хотел, так нервничал и волновался. Наконец он полез на мачту, но подзорной трубы у него не было. И всё же на горизонте заметил признаки земли. Она тянулась по левому борту и её уже проходили.

– Земля слева! – Хуан радостно бросился к румпелю, матросов послал на снасти, баркас неохотно лёг на другой курс. После полудня остров скрылся за горизонтом. А Хуан гадал, что это был за остров. Определить местонахождение судна он не мог, даже, если бы были инструменты. Теперь только одна надежда, что он выдержал правильно намеченный маршрут.

Но тут Ариас, тоже полезший на мачту, закричал вниз:

– Хуан, остров слева по борту!

Хуан бросился на мачту, торопя Ариаса быстрее слезть. Он долго всматривался в очертания берегов. Этот остров был ближе пройденного, и Хуан с большой долей неуверенности, решил, что это Невис. Если это так, то им сильно повезло. Но могло быть и иначе.

– Если мы не сбились с пути, то стоит подумать о большой свечке в первой же церкви, – проговорил Хуан бодро. – К вечеру можно ожидать на горизонте наш остров.

Хуан долго рассматривал карту. Выверял маршрут, чтобы не пройти Монтсеррат.

– Эй, Сибилио, лезь ка мачту и постоянно смотри вперёд. Должен появиться остров на горизонте. Смотри не прозевай его, – и Хуан пригрозил негру.

Прошло три часа в тревожном ожидании. Наконец с мачты донеслось:

– Сеньор, вижу землю! Прямо по курсу! Чуть правее!

– Нам надо к западному берегу, – проговорил Хуан. – Мы немного отклонились влево. Вовремя заметили.

Хуан подправил румпель, подтянули шкоты, и баркас ходко пошёл к острову.

Уже в темноте наступившей ночи, подошли к берегу. Нигде не видно ни одного огонька. Тихо на берегу.

– Хуан, ложиться в дрейф следует, – предложил Ариас. – В темноте мы легко пройдём нужное место.

Хуан согласился. Убрали парус.

– Приготовить вёсла на случай, если ветер угонит нас в море, – распорядился Хуан. – Ариас и Сибилио могут идти спать. Я с Пахо будем стоять вахту.

Глава 26

С утра стали медленно приближаться к берегу. Вспоминались отдельные приметы, и друзьям казалось, что их поселение близко. Но только ближе к полудню наконец узнали бухту, где когда-то высадились и основали поселение. Но с баркаса его не было видно.

– Наконец-то! – радостно воскликнул Хуан. – Будем входить в бухту.

Баркас осторожно шёл близко к берегу. Хуан и остальные с любопытством вглядывались в зелень земли. Нигде никаких признаков присутствия человека. Ни дымка, ни хижин, ничего!

– Не кажется ли тебе, Хуан, что тут что-то произошло? – спросил Ариас с тревогой в голосе. – Слишком пусто и ничего не видно.

– Может быть, они перешли в другое место? – сделал вялую попытку возразить Хуан. – Надо высадиться. Хотя бы для того, чтобы посмотреть.

Скоро подошли к самому берегу. Остатки причала ещё торчали полусгнившими брёвнами из воды. Дальше можно было различить что-то похожее на остатки хижин.

Бросили якорь, сели в лодку и, взяв причальный трое, погребли к берегу.

– Всё сгорело, Ар, – печально качал головой Хуан. – Смотри, вот всё, что осталось от хижин. Пошли обойдём кругом. Может, что и найдём.

Негры принялись строить навес из жердей и листьев пальм. Хуан с Ариасом неторопливо обходили прежнее поселение. Везде ещё виднелись следы разгрома. Потом появились скелеты с клочками полуистлевшей одежды. Их в отдалении от берега попадалось всё больше. Кости уже белели, обглоданные грифами и насекомыми в содружестве с дождями и ветром.

– Да, – грустно протянул Хуан. – Тут произошло сражение. Вон, видишь, в черепе пулевое отверстие. Кто бы это мог быть?

– Разве теперь узнаешь, – ответил Ариас безразлично. – Теперь тут вряд ли кто остался.

– Смотри, у этого скелета ключица перерублена. И нигде не видно никакого оружия. Всё подобрано!

– Тут определённо испанцы потрудились, Хуан. Больше никто не мог так жестоко разделаться с нашими.

– Трудно сказать, Ар, но это самое вероятнее.

– Думаю, что делать тут нам нечего. Разве что переночевать да искупаться в том источнике с тёплой и серной водой. Тоскливо здесь и жутко, Хуан.

– Ты забыл, что у меня здесь клад должен быть, – возразил Хуан. – Не оставлять же его неизвестно кому?

– Естественно, – тут же согласился Ариас.

– Хорошо бы подняться на гору и осмотреться. Может, что и увидим.

– Стоит ли париться? Что тут может остаться? Интересно, когда тут произошло истребление... наших, – в раздумье спросил сам себя Ариас.

– Полгода, не меньше, – сделал предположение Хуан.

– Откуда знаешь?

– Не знаю, а предполагаю. Одни скелеты остались, одежда истлела. И пожарища уже пылью и травой покрылись.

– Можно считать, что нам повезло, что не сумели вернуться, – проговорил Ариас, перекрестился и прошептал про себя молитву.

Хуан ничего не ответил. Он продолжал осматривать скелеты в тщетной попытке найти и узнать скелет Демида. Однако все они были почти одинаковы, никаких предметов рядом не обнаружено.

– Слышишь, Ар! Тут нет ни одного даже испорченного предмета. Может, это индейцы тут орудовали и всё подобрали? Хотя у некоторых черепа пробиты пулями. В этом сомневаться не приходится. Индейцы обязательно проламывают головы дубинками, а тут этого нет.

– Да ладно тебе искать того, что ничего нам не даст! Пошли на озеро!

Они довольно быстро отыскали озерцо. Целых полчаса бултыхались в нём, наслаждаясь приятной влагой и теплотой, хотя вокруг только и хотелось прохлады и свежести. Потом ещё обсыхали, возвращаясь к побережью, совершенно голые. Стесняться здесь было некого.

Негры уже заканчивали покрывать навес пальмовыми листьями. Они жёстко шелестели, негры негромко переговаривались. Увидев друзей, долго смеялись.

– Вы тут готовьте хороший обед, а я пойду рыть тайник, – заметил Хуан.

– Через час приходите, сеньор, – посоветовал Пахо. – Обед будет к тому времени готов.

Вернулся юноша, как и обещал, к обеду. Дырявый мешок хранил небольшую прямоугольную шкатулку с драгоценностями и золотыми монетами.

– Нашёл? – спросил Ариас безразличным голосом.

– А кто его мог найти? – удивился Хуан вопросом.

– Я так просто спросил, Хуан. Много у тебя там?

– Бог его знает, Ар! Тут монет не так много. Больше драгоценностей, а их стоимость мне неизвестна. Хорошо бы зайти в Сан-Хуан и оценить их.

– Там дадут за них мелочь, – заметил Ариас.

– А что с ним тогда делать, с этим ящиком?

– Наверное, выгоднее продавать богатым людям по договорённости. Так ты не прогадаешь. А скупщик или ростовщик даст тебе полсотни песо и торговаться не станет.

– А вдруг кто-нибудь узнает фамильные реликвии? – усмехнулся Хуан.

Ариас улыбнулся снисходительно.

– На это рассчитывать трудно, Хуан. И времени достаточно прошло, и не так часто можно встретить такого владельца. Пустое!

– Может, ты и прав, – согласился в раздумье Хуан.

И тут он вспомнил Эсмеральду. И подумалось: «Вот кому я оставлю эти побрякушки! Всё равно дарить что-то надо. Пусть будут эти, что получше!»

Он улыбнулся. За все дни похода, он только раз вспомнил о девчонке, и вот теперь он вдруг подумал о ней. Захотелось тут же поискать в шкатулке, но с этой затеей пришлось подождать. Не хотел при всех раскрывать свои сокровища. Вспомнился тот вечер у Кумбо, когда Ариас так подозрительно вёл себя.

Утром, при благоприятном бризе, баркас отвалил от берега.

– Ты не жалеешь, что приходиться покидать остров? – спросил Хуан Ариаса.

– Трудно сказать, Хуан. Я особенно и не стремился обосноваться здесь. А теперь и не знаю, куда податься. Ты говорил, что зайдём в Сан-Хуан. Там посмотрю, что можно предпринять. Золото у меня с собой, так что дело за удачей. А твои какие планы?

– Никаких, – со вздохом ответил Хуан. – Что-то ничего не лезет в голову. Хотелось бы основательно осмотреться. Как и тебе. Посмотрим город. Мы в него так и не выходили, если ты помнишь.

Ариас кивнул.

Баркас неторопливо шёл вдоль западного берега острова. Под его прикрытием встречный ветер почти не ощущался, но уйдя от оконечности острова, пришлось изменить курс.

– К сожалению надо идти на запад. Севернее не позволяет ветер, – заявил Хуан, долго смотрел на небо, пока не вернулся в каютку и не засел за изучение карты.

К вечеру ветер неожиданно изменился. После короткого штиля, он задул от зюйда, что дало возможность надеяться на скорое появление Невиса или Сент-Кристофера.

– Ветер свежий, ход отличный, узлов шесть будет, – с надеждой заметил Хуан. – Можно ожидать, что к ночи подойдём к острову.

– Что-то мне не очень нравится погода, – ответил Ариас, поглядывая на небо. – Как бы дождя со штормом не принесло. Гляди, какие тучи на юго-западе собираются у горизонта!

– Лучше не пугай меня, Ар! Что будет, если мы проскочим остров, не увидев его в темноте? А в шторм, да ещё ночью, мои новые матросы просто попрыгают от страха за борт.

– Будем надеяться, что остров не так далеко. А вдруг надвигается ураган?

– Тогда остаётся лишь молить Господа о ниспослании нам лёгкой смерти.

Хуан набожно перекрестился, уже не обращая внимания, как он это делает.

Пахо в страхе залез на мачту высматривать землю. Тучи помаленьку приближались. Уже четверть неба были ими покрыты, а отдельные облака уже неслись рядом, говоря о приближении сильного ветра. И волнение медленно, но усиливалось. Брызги уже промочили людей почти до нитки.

Перед закатом Пахо вдруг радостно закричал:

– Я вижу землю, сеньор! Вот она, близко!

Хуан смотрел, куда указывала рука негра. Это мог быть только Сен-Кристофер. Он был в этом уверен. Другого острова здесь быть не могло.

– Сумеем ли мы пристать и высадиться до подхода настоящего шторма? – с сомнением спросил Ариас.

– Этого никто не знает, – отозвался Хуан почти со страхом. – Но оставаться в открытом море ещё опаснее. В случае чего можно выброситься на отлогий берег. Не так опасно. Вот только повезёт нам с пляжем? Господи, помоги! Не дай загинуть в безвестности! Молим тебя, Боже!

Негры присоединились к Хуану. Они молились и Христу и своим духам и богам, прося снизойти до них и не похоронить в этой жуткой пучине моря.

Хуан всё время искал ветер, находил его парусом, управляя румпелем, в то время как остальные тянули, перетягивали тросы, выполняя команды своего капитана.

Быстро темнело. На западе ещё виднелось чистое небо, всё в ярких солнечных красках. А на востоке уже сверкали зарницы. Грома ещё не слышно, однако ветер уже усилился. Волны украсились белыми гребнями пены. А чёрная полоса земли скрылась в темноте надвигающихся туч.

– Держим по компасу на остров! – прокричал Хуан, сквозь начавшийся вой ветра. – Держись осторожнее! И начинаем вычёрпывать воду!

Баркас нёсся, прыгал по волнам, зарываясь в пенные гребни. Парус трепетал от напряжения, готовый лопнуть при очередном шквале.

Стемнело. И только молнии, уже достаточно приблизившиеся, освещали на мгновения бушующее море. Волны росли, качка усиливалась, а вода постоянно захлёстывала внутрь, грозя затопить утлую лодчонку.

– Парус взять на гитовы! Спешите, ребята, а то разорвёт! – Хуан вцепился в рычаг румпеля, стараясь постоянно держать баркас против волны.

Негры с большим трудом выполнили команду. Ход немного убавился. Фонарь вот-вот потухнет, залитый водой. Хуан часто до боли в глазах всматривался в трепещущую стрелку, моля Господа не покидать их.

Часа два спустя, Ариас вдруг прокричал Хуану на ухо:

– Хуан, кажется, берег близко! По грохоту прибоя понятно! Смотри вперёд!

При очередной вспышке молнии все увидели пологий берег, черневший в четверти мили впереди.

– Ар! – Прокричал в ответ Хуан. – Лезь на нос и высматривай место! Я попробую выброситься на пляж! Пусть негры передают твои наблюдения!

Хуан пощупал пояс. Кинжал был на месте. Подумал на миг, как сберечь ценности, но море тут же отвлекло его внимание. Баркас, наполненный водой, тяжело, грузно приближался к берегу.

Начался дождь. Видимость убавилась. Берег почти не виднелся в блеске молний.

И тут жестокая волна ударила в корму. Хуана отбросило к борту, сильно ударив в бок. Румпель отлетел. Было ясно, что руль сломан. Судёнышко оказалось беспомощным. Его неудержимо несло на берег.

Больше ничего нельзя было сделать. Даже вёсла исчезли. Вода продолжала заливать баркас. Негры отчаянно молились и черпали воду. Хуан нашёл обломок румпеля, добыл верёвку и привязал ей выловленный со дна металлический мачете. Потом пролез к корме. Каюта была в значительной степени разрушена. Всюду плескалась вода и обломки дерева.

Он не заметил, как ветер поменялся, постоянно отходя от первоначального направления. Похоже, зарождался ураган, и он ещё далеко не набрал силу.

Копошась в обломках, Хуан всё же нашёл шкатулку. Обрывком линя крепко обвязал его, потом, как и мачете, привязал к обломку бруса и бросил рядом.

Грохот волн уже отчётливо слышался. Берег был близко. Он слышал голос Ариаса, но понять слов не удалось. Оглядевшись в свете молний, Хуан с недоумением не нашёл одного из негров. Кого именно, он не понял. Ужас неожиданно охватил юношу. Отчаянный вопль вырвался из его рта, тут же заглох. Хуана накрыл гребень волны, пена заполнила баркас.

Что-то ударило в днище. Баркас подбросило на очередной волне. Потом ещё один удар, посильней – и баркас, поднятый пологой волной, рухнул на коралловый песок, перевернулся и все оказались в воде, среди бурлящих, кипящих в пене вод, глотая горько-солёную воду и задыхаясь.

Хуан на мгновение высунул голову, схватил глоток воздуха и опять ушёл на глубину, увлекаемый нахлынувшей волной.

В полуобморочном состоянии, он всё же сумел выбраться по песчаному откосу берега и свалился в изнеможении, тяжело дыша и отплёвываясь.

Дождь усилился, молнии продолжали сверкать почти беспрерывно, а раскаты грома сотрясали небеса, почти сливаясь в сплошной грохот, словно всё в небе рушилось.

Он попытался подняться и отползти дальше. Огромный вал настиг его, обрушил на песок и поволок в море. Руки, пальцы судорожно цеплялись за песок. Силы оставляли его, воздуха в груди уже не было.

И всё же очередной вал, намного меньший, подтолкнул его вперёд, протащив саженей на пять вперёд. Не дожидаясь очередного вала, Хуан тут же стал карабкаться выше. Это в конце концов удалось. Лишь редкие валы обдавали его лежащую истерзанную одинокую фигуру.

Дождь перерос в ливень. Он хлестал косыми струями, сёк тело Хуана. Озноб сотрясал его. А укрыться было негде. Близкий лес трепал ветер. Сучья трещали, летели по ветру вместе с сорванными листьями и ветками. Где-то рухнуло дерево, и его тихое падение было лишь незначительным шумом среди общего грохота, сверкания и рёва моря, завывания ветра.

Хуан всё же отдохнул, отполз дальше. Приближаться к лесу остерёгся, боясь попасть под падающее дерево. С трудом поднялся на ноги. Бедро сильно болело, на голове была огромная шишка, соль моря сильно щипала нескольких больших и малых ссадин.

Голова постепенно прояснялась. Он вспомнил, что надо поискать товарищей. В беспокойстве оглянулся через сетку ливня. Ничего видно не было. Он подошёл к самой линии волн, которые обдавали его до головы брызгами.

Он машинально наклонялся, отбрасывал обломки баркаса и шёл вдоль пляжа. Глаза заливал ливень, но он всматривался в тёмный песок, выхватывал при свете молний пространство вокруг, замечал что-то и спешил туда.

Вдруг заметил лежащее наполовину в воде тело. Бросился к нему. Перевернул на спину. Вспышка молнии осветила размозжённое лицо негра. Узнать его было невозможно. Он только оттащил тело подальше от волн и оставил.

Голова гудела, мелкие молоточки постукивали там непрерывно, монотонно. Мысли были отрывочными, беспорядочными. А в животе бултыхалась вода, проглоченная им при купании. Немного тошнило. Хуан заложил пальцы в рот. Его обильно вырвало, стало легче. Он подставил пригоршни под струи ливня, прополоскал рот, попил, вспомнив, что обязательно надо разбавить морскую воду в желудке пресной.