Текст книги "Глаза Сатаны (СИ)"

Автор книги: Константин Волошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 37 страниц)

Габриэла поникла. Бледная, испуганная, растерянная, она не нашлась с ответом и продолжала сидеть на постели, устремив взгляд вниз.

– Время не ждёт, Габриэла. Оденься для верховой езды. Мы, может быть, скоро вернёмся. Но на всякий случай надо хорошо одеться. И напиши брату записку. Потребуй отослать стражников, если они прибыли с ним, опиши, что тебе грозит.

– Боже! Неужели опять рабство? Смилуйся, Боже! Я обещаю больше ничего не делать из того, что противоречит твоим заповедям, Господи! – Она молитвенно сложила ладони, повернула голову к образу Девы Непорочной, стала на колени, продолжала ещё долго молиться.

Хуан нетерпеливо ожидал окончания священнодействия.

– Хватит, Габриэла! Мы торопимся! Пора. Захвати немного вещей и одевайся попроще. Это совет. И садись за письмо. Через полчаса я зайду за тобой. Поспеши, времени мало.

Он вышел с уже плохим настроением.

В доме забрали всё оружие, припасы к нему, всех животных, что находились в конюшне. Двух мулов нагрузили мешками с продовольствием и посудой.

– Глядите, чтобы надсмотрщики не появились неожиданно, ребята, – постоянно напоминал Хуан. – Оружие держите наготове и заряженным. Его у нас теперь много.

– Куда поедем, Хуан? – спросил Ариас.

Хуан оглянулся. Поблизости стояли негр-конюх и служанка.

– На север! – Хуан махнул туда рукой. – Там в горах легче укрыться.

Мельком взглянул на негров. Те все слышали, Хуан внутренне улыбнулся.

Он послал Ариаса к Габриэле.

– Не церемонься, Ар. Тащи её быстрее. Время подходит, а нам ещё надо хотя бы миль пять отъехать, пока не начнутся настоящие предгорья.

Лошади и мулы были готовы в дорогу. Габриэла подавленная, испуганная, в наряде для верховой езды и с узлом в руках, вышла во двор, опустив голову, не смея взглянуть на окружающий мир родного двора.

Хуан помог девушке сесть в седло. Сам восседал на лучшем коне, что оказался в конюшне. Ариас сидел на другом коне, остальные на мулах.

– Трогаем! – махнул рукой Хуан. – Не отставать! Сеньорита, ехать вам третьей, за Пахо. Ар, ты замыкаешь! Поехали!

Крохотный караваи ушел по тропе, ведущей на север.

Животные трусили размашистой рысью. Через полчаса Хуан свернул на тропу, идущую в западном направлении.

– Что ты задумал? – крикнул Ариас сзади.

– Помалкивай, Ар! – повернулся Хуан в седле. – Едем куда надо! Поспешите!

Тропа скоро ушла дальше на запад, Хуан свернул на просеку, ведущую на юг. Потом, когда и эта просека окончилась, караван медленно стал пробираться без дороги, ломясь через редкий кустарник и заросли кактусов. Часто сходили с сёдел и тащили животных в поводу.

– Отдохнём! – остановился Хуан на краю крохотной полянки. – Я пройду разведаю местность. Ждите меня тихо. Сеньорита, вы точно определили сигнал брата о безопасности?

– Да, – устало и коротко ответила Габриэла.

Хуан долго пробирался сквозь кустарник и редколесье, пока не вышел на опушку. Дальше простиралось поле сахарного тростника.

Он пожалел, что не взял себе мула. Пот промочил его одежду, хотелось пить, но он должен торопиться. Внимательно оглядел поле. Рабов не было видно. Вышел к краю плантации и зашагал в направлении, где, как он полагал, должна проходить дорога от города.

Через полчаса он вышел к этой дороге. Она была пуста. Следов копыт видно не было. Значит, решил Хуан, дон Рассио ещё не проходил.

Он устроился в густой тени низкого дерева, не сбросившего листву, окружённого полуголыми кустами. До дороги было не более ста шагов и всё, что по ней могло двигаться, он должен был услышать.

Пришлось прождать больше часа, как он полагал. И только сейчас послышались приглушенные звуки шагающих скорым шагом животных. Голосов слышно не было.

Хуан поспешил к дороге. Он успел только увидеть мелькающие силуэты двух всадников, но со спины он не узнал их. Хотелось окликнуть, но успел спохватиться. Опасность ещё не миновала. Сзади могут двигаться стражники. И парень отошёл дальше, к своему убежищу.

Прошёл ещё час. По дороге прокатила лишь одна двуколка, запряжённая ослом да мул, нагруженный мешками и корзинами, пропылил в направлении к городу.

Хуан пошёл к усадьбе. Она находилась в четверти мили, и он скоро вышел к ней, скрываясь в кустах. Оглядел дом внимательным взором. На верёвке, что протянулась на заднем дворе, висело покрывало, определённое, как знак безопасности.

– Ну слава Богу! – С облегчением вздохнул Хуан. – Можно спешить к своим.

Он скорым шагом пошёл назад, всё же внимательно прислушиваясь к звукам впереди. Дорога безмолвствовала.

– Всё в порядке, ребята! Можно выходить к усадьбе. Опасности нет. – Хуан устало влез в седло, махнул рукой и караван пустился скорым шагом через редколесье.

– Лало приехал? – спросил Ариас, подъехал к Хуану, пытаясь заглянуть ему в глаза.

– Я видел их, но в спину. Скорей всего, что это они. И знак висит. Поторопимся. Скоро и день кончится. Нас на берегу уже заждались.

– Сеньориту отпустишь? – Хуан заметил нездоровый интерес Ариаса и насторожился. Спросил без интонаций:

– На чёрта она нам сдалась! Пусть заплатит отступного за Лало и живёт!

– Это хорошо, – обрадовался мулат. – Будут ли деньги теперь, когда мы выкуп уже получили?

– Не тысячи же мы потребуем! А малую толику братец найдёт. Ты не говорил сеньорите про мать?

– Ты ж просил этого не делать, Хуан.

Они въехали на двор усадьбы с оружием наготове, выслав вперёд Пахо.

Дон Рассио вышел на крыльцо. Он был при шпаге, Хуан тут же тронул пистолет за поясом.

– Где вы пропадали столько времени? – зло спросил он, пытливо глядя на сестру. – У тебя всё в порядке, Габи?

– Господи! Неужели я дома? Расси, я вся измочалена переживаниями и страхами. Эти бандиты чуть с ума меня не свели! Помоги мне сойти с седла.

Хуан и его люди спрыгнули на землю. Вечерело, тени удлинились, зной стихал, москиты наступали.

– Вы выполнили мои условия, дон Рассио, – молвил Хуан, подходя. – Ваша сестра свободна, но где же Лало?

Лало вышел на крыльцо. Он выглядел плохо. Избитый, в разорванной одежде, с синяком под глазом и ссадиной на скуле, он был всё же спокоен.

– Ты в порядке, Лало? Тебя сильно били?

– Было, сеньор. Да уже всё прошло.

– Дон Рассио, – повернулся Хуан к молодому сеньору. – Вам придётся заплатить за надругательство над невинным человеком. Извольте принести пятьсот золотых монеток, и мы уедем. И не заставляйте меня повторять, дон Рассио!

– А что вы сделали с моей сестрой, вы этого не учитываете?

– Была сама повинна в этом, дон Рассио, но я больше не могу ждать. – Он с угрозой положил руку на рукоять пистолета. – Поторопитесь, прошу.

– Вы недостойный человек! Я готов защищать свою и сестры честь, как настоящий мужчина и дворянин!

– Вы на этом настаиваете? – спросил тихо Хуан, а Габриэла крикнула:

– Успокойся, Расси! Ты с ним не сладишь! Лучше заплати ему всё, и он оставит нас в покое! Прошу тебя!

– Нет, Габи! Пусть докажет, что он достойный человек и мужчина! Ты ещё не знаешь, что он сделал с мамой!

– Я ничего не знаю, Расси! Что с нею? Я побегу к ней!

– Сударь, я готов! – Рассио повернулся к Хуану, неторопливо вытащил из ножен шпагу и спустился с крыльца.

– Извольте, сеньор, – сдерживая волнение, ответил Хуан.

Он отдал два пистолета Ариасу, выхватил шпагу, стал в позицию, устремив прищуренные глаза на противника.

Они не приветствовали друг друга. Их клинки звякнули, сделали два-три выпада с обеих сторон. Хуан понял, что хоть дон Рассио и фехтует хорошо, но до его уровня тому далеко.

Двор постепенно наполнился любопытными неграми, мулатами, которые с затаённым любопытством наблюдали за поединком.

Дон Рассио скоро понял, что он уступает в технике фехтования. В руке у него появился кинжал.

– Вы хотите с кинжалом, дон Рассио? – спросил Хуан, стараясь сохранять хладнокровие. – Позвольте и мне им воспользоваться.

Хуан резко отбил клинок Рассио, снизу ударил. Рука Рассио окрасилась в красный цвет. По двору пронёсся лёгкий вскрик и шёпот.

Рассио быстро оправился, внимания на пустяк не обратил и сделал быстрый выпад. Хуан отклонил слегка клинок, повернулся и оказался перед противником, лицо к лицу. Кинжал упёрся в грудь, но Хуан его не вонзил. Лишь слегка погрузил его на дюйм в мышцу груди.

Отскочив, Хуан застыл в ожидании нападения. Рана его вдруг заболела. И он пожалел, что не прикончил дона Рассио.

А тот бросил сильное молодое тело вперёд, намереваясь закончить поединок одним ударом. Его клинок пропорол сорочку Хуана, слегка оцарапав кожу.

Хуан отскочил, отбил очередной выпад, боль в ране усилилась. Он сделал два больших шага назад. Никто не заметил, как его кинжал мелькнул в воздухе. Только дон Рассио слегка согнулся, опустил руку со шпагой и уставился на рукоятку кинжала, торчащего из правого плеча, снизу от ключицы.

– Надеюсь, дон Рассио, вы больше не будете настаивать на продолжении? Я, как победитель, требую вознаграждения. Эй, помогите сеньору! Но сначала позвольте забрать свой кинжал! – Хуан резко выдернул клинок из раны.

Дон Рассио вскрикнул, ноги его подкосились, и он повис на руках рабов.

– Отнесите сеньора в спальню и помогите ему, – распорядился Хуан. Потом наклонился к нему. – Я всё же жду денег, сеньор. Мои люди мне не простят отказа от них. Где я могу их получить?

– Будь вы прокляты, негодяй! – Голос дона Рассио звучал болезненно, но с каждой секундой креп. – Вы получите свои серебряники! Идите за мной!

– Расси, что с тобой?! Ты ранен? Я же просила тебя не связываться с этим ублюдком! Что теперь мы будем делать? Мама больна, ты ранен, отец недвижим! Боже, за что ты так караешь нас? Обещаю, я пожертвую на церковь Христову много денег! Только помоги, дай надежду!

– Сеньорита, лучше помогите мне побыстрее уехать. Уже солнце садится, – Хуан отстранил её от брата, который пытался идти сам, хоть и с помощью негров. – Сеньор, поторопитесь, не вынуждайте мне самому забрать то, что принадлежит мне по праву победителя!

Ярость исказила бледное лицо дона Рассио. Он скрипнул зубами, тяжело опёрся на плечи рабов, и они все вместе оказались в гостиной. Он повернулся к Габриэле, проговорил тихо, но зло: – Габи, открои мою шкатулку. Там лежат деньги, принеси всё.

Габриэла метнули на Хуана отчаянно злой взгляд, фыркнула, повернулась и быстро прошла в дверь.

Рабы усадили дона Рассио на софу, негритянки принялись обтирать и промывать раны. Лейтенант морщился, кряхтел, но изо всех сил стремился достойно выдержать процедуру лечения.

Вернулась Габриэла с мешочком, где позвякивали монетки.

– Вот, возьми, бандит проклятый! Я не знаю, сколько там, но больше всё равно нет. И проваливай, ничтожество!

– До скорого, моя чертовка! – улыбнулся Хуан, демонстративно облапил девушку, получил пощёчину, но не возмутился, лишь потёр щёку. Ещё раз шлёпнул её по соблазнительной ягодице и поспешил во двор.

Ариас нетерпеливо топтался у крыльца.

– Едем! – Хуан оглядел двор. В дальнем его конце заметил троих надсмотрщиков, теребивших в руках мачете и бичи. – Нас уже готовы поприветствовать, ребята. Не будем их принуждать к этому. Всех животных берём с собой! Вперёд!

Караван неторопливым галопом устремился по дороге на восток, к городу.

– Скоро поворот на юг, – молвил Хуан. – Город мы обойдём стороной. Нас там могут перехватить.

Караван скрылся на тропе, уводящей кавалькаду к берегу. Потом они вновь удалились от города, вышли к морю у селения Кампо-Секо.

– Здесь переночуем, – распорядился Хуан. – Сибилио, ты должен немедленно ехать в приморский посёлок, где ждёт нас баркас. Пусть к утру он будет в этом селении. Это самое надёжное убежище для нас.

Они устроились у одного метиса, что находился на окраине селения. Его дом выглядел довольно зажиточным и приняли их вполне радушно. Хуан тут же заплатил целый золотой па всех своих людей.

Пока негры устраивали в сарае постели на мягком душистом сене, Хуан с Лало пошли прогуляться.

– Лало, завтра мы должны с тобой оформить бумаги и ты станешь арендатором. Потом я поеду к твоему хозяину и выкуплю тебя. Будешь хозяйничать до моего возвращения.

– А когда вы собираетесь вернуться, сеньор?

– Такое может знать только Господь, сеньор Лало! – усмехнулся Хуан. – Ты не думал, что вскоре тебя могут так называть? Чудно, да? Привыкай! И ещё, тут несколько сот дукатов – это тебе на хозяйство. Когда-нибудь ты их сможешь отдать. Если я не вернусь вовсе, то долина останется тебе.

– Сеньор, за что такое мне? Я ничем не могу вас отблагодарить, сеньор!

– Не тревожься об этом, Лало. Главное – освободить тебя от твоего хозяина, остальное приложится. Только постарайся сохранить эти деньги. Подумай хорошенько об этом. Пошли спать и ужинать бы не помешало перед сном.

Баркас ждал наших разбойников до того, как они проснулись.

– Ждите меня с Лало здесь, – распорядился Хуан. – Нам необходимо закончить дела в городе. Постараюсь закончить их поскорей.

Они поехали в город на мулах, оставив лошадей и всё остальное хозяину для присмотра. Ариас должен был тут же приступить к обучению негров морскому делу.

В городе Хуан пришёл в магистратуру. Чиновник по делам земельных угодий, выслушав Хуана и получив пару золотых, заметил недовольно:

– Вы, сеньор де Варес, должны были ещё давно появиться здесь. Но ладно, идите, я постараюсь побыстрее оформить ваши бумаги. Этот сеньор претендует на аренду ваших земель? – он указал на Лало. – Его имя и фамилия?

Хуан назвал и чиновник удалился.

Но прошло больше часа, прежде, чем чиновник появился вновь с несколькими листами плотной бумаги. Он заявил:

– Шесть реалов за бумаги, дон Хуан. Вы, надеюсь, не очень заждались?

Хуан положил чиновнику золотой.

– Остальное возьмите себе, сеньор, – заявил Хуан. Потом добавил многозначительно: И прошу помочь моему арендатору в его возможных затруднениях, сеньор рехидор. А за будущие труды вам небольшая плата – и он положил в руку чиновника ещё два золотых дуката.

Глава 25

Копившееся недовольство Ариаса всё же вылилось в выяснение отношений. Мулат так переживал за свою долю в золоте, что его вывернуло наизнанку, когда он узнал, что получил Лало.

– Никчёмный метис получил больше, чем любой из нас! – В голосе Ариаса слышалось такое недовольство, что Хуан сильно задумался.

– Ты спешишь получить свою долю, Ар? – мирно спросил Хуан.

– А почему бы и нет? А ты всё тянешь!

– Я тяну потому что не вижу, куда ты её денешь сейчас. Скажи, и я тотчас тебе всё выложу. И мне не очень понятно, что тебя беспокоит? Лало? У него есть возможность управиться с долиной. А что мы? Мы уйдём на Монтсеррат. Возможно, вовсе сюда не вернёмся.

Ариас молчал, явно не соглашаясь с доводами друга.

Они находились в гавани, почти на внешнем рейде и берег темнел в трёх четвертях миди севернее.

– Ар, скажи мне прямо, – опять заговорил Хуан, – что ты задумал? Мне кажется, что тебя что-то тяготит. Мы смогли бы договориться.

После недолгого колебания, Ариас ответил:

– Ты занят только своими делами, Хуан! А я тоже хочу иметь свои интересы. И мне нужны деньги для этого.

– Хочешь отделиться, Ар? – спросил Хуан с чувством некоторой обиды.

– Как сказать. Посмотрю, сколько ты выделишь мне на мою долю.

Хуан долго раздумывал, сопоставлял, прикидывал. Выходило, что Ариаса не устраивает Хуан в роли вожака, капитана и вершителя всего.

Этот вывод сильно обеспокоил юношу. Было жаль, что такой друг и не понимает его. Что-то пробежало между ними. И это что-то ускользало от Хуана, как он не пытался додуматься.

– Мне жаль, что ты так думаешь, Ар, – с грустью заметил Хуан. – Но насильно мил не будешь. Тебе нужны деньги? Сегодня же можно их тебе вручить. Я поеду с тобой к тайнику, и мы разделим их. Согласен?

Ариас кивнул. Хуан остро ощутил его недовольный кивок, больше не стал ничего выяснять. В душе рос ком отчуждённости, обиды и грусти. Внутри что-то ворочалось неприятное, ощущение пустоты и неудовлетворённости. Говорить больше не хотелось.

Ближе к вечеру Хуан с Ариасом на лодке пристали к пристани. В молчании пошли искать мулов, чтобы не тащиться пешком, хотя это было совсем не так далеко. Уже в тихих прозрачных сумерках, они сошли с животных под недоумённые взгляды негра Кумбо.

– Нам необходимы деньги, Кумбо, – вместо приветствия молвил Хуан. – Дай нам лопату, друг. Как дела у сеньоры? Ты давно её видел?

– С тех самых пор о ней ничего не знаю, сеньор. Волнуюсь. Вы не навестите её? Очень хочется узнать о Мире, дон Хуан.

– Я подумаю, как это сделать, Кумбо. Мне самому охота повидать их.

– Спасибо, сеньор! Я буду молиться за вас!

Друзья молча прошли к тайнику. Фонарь едва выхватывал из темноты небольшой клочок земли. Хуан неторопливо стал снимать сначала пласт дёрна с хилыми побуревшими от сухости стеблями травы, потом углубился дальше.

Ариас с напряжением следил за работой. Потом не выдержал, спросил:

– Ты так доверяешь этому негру?

– А почему я не должен доверять ему, Ар? Он уже доказал свою честность и преданность.

– Что-то ты слишком глубоко копаешь.

– Скоро докопаюсь, Ар. Вот, уже близко.

Вскоре он отбросил лопату, вылез из ямки, бросил Ариасу устало, утирая с лица обильный пот:

– Вытаскивай сам, Ар. Я устал. И осторожнее. Мешок может лопнуть от лежания в земле.

Ариас с готовностью осторожно ступил в ямку, поднатужился и выдернул тяжёлый кожаный мешок.

– Чёрт, тяжёлый! Сколько же там, Хуан?

– Точно не знаю, – сухо ответил Хуан. – Считать будем? Или так, на глаз отмерим?

Ариас думал недолго. Он что-то в уме прикинул, молвил неуверенно:

– Да со счётом у меня дела не так хороши, Хуан. Сколько ты мне думаешь отвалить?

– Полагаю, что треть тебя должна устроить.

Мулат неопределённо пожал плечами. Хуан наблюдал за ним, понять его он не смог, но молчание принял за знак согласия. Только спросил:

– Здесь или понесём к негру в хижину?

– Тащить такую тяжесть? Лучше здесь! Я расстелю попону. Захватил.

Хуан развязал мешок. Он был жёстким, грубым. Пошире раскрыл его, запустил руку в глубину. Ощутил холод монет.

Он черпал пригоршнями монеты, горка на попоне росла. Мулат напряжённо следил за работой Хуана, а тот прикидывал глазами, сколько ещё нужно добавить. Потом приподнял мешок, посмотрел, проговорив устало:

– Вроде всё! Достаточно? – И повернул голову к Ариасу.

Ему ответило молчание, которое можно было расценивать как угодно. И у Хуана опять мелькнуло в голове: «Ариас наверняка что-то может задумать. Это молчание загадочно и неопределённо. Стоит быть поосторожнее с ним!»

После этого Хуан старался не оставаться к другу спиной.

– Ты уходи, Ар, а я зарою остаток опять в тайник. Меня можешь не ждать. Я, возможно, уеду к сеньоре. До скорого, Ар!

Мулат кивал, голос его, по-видимому не слушался хозяина. Волнение обуревало его, Хуан это чувствовал и ждал, когда тот удалится.

Наконец справился с волнением, молвил с хрипотцой в голосе, подхватив связанную попону:

– Пока, Хуан! Я пойду. Ты утром вернёшься?

– Да, конечно! Что мне долго быть в той хижине? До скорого, Ар!

Мулат удалился, быстро растаяв в темноте ночи, осторожно ступая по жухлой траве.

А Хуан ещё долго сидел в раздумье, пока шаги не отвлекли его от дум.

– Дон Хуан! Где вы? Ага, фонарь горит. Я уж думал, что произошло что-то, простите. Вам помочь, сеньор?

– Нет, что ты, Кумбо. Вот сижу, думаю, как быть дальше. Вот возьми себе несколько монет на жизнь, – юноша протянул негру руку.

– Зачем мне, сеньор? У меня всё есть. Лучше Мире их отдайте. Ока купит себе что-нибудь для души. Сеньора держит её в строгости, а девчонке так хочется побрякушек и ярких платьев! Отдайте ей, дон Хуан. Она будет очень рада и благодарна вам. Вы ведь едете туда?

– Да, Кумбо. Вот зарою свою часть и поеду. Ты иди спать. Уже поздно, наверное. Я тут сам управлюсь.

Негр ушёл, а Хуан с фонарём в руке пошёл искать новое место для клада.

Он не поехал к сеньоре. Было поздно, пришлось дожидаться утра.

Сеньора Корнелия встретила Хуана особенно приветливо. А Мира прыгала вокруг повизгивала, словно восторженный щенок.

– Хуанито, что так долго не показывался? Я уже и ждать перестала!

– Эсмеральда! – грозно прикрикнула старуха. – Отстань от молодого человека. Он приехал по делу, а не развлекаться. Угомонись!

– Ну что вы, донья Корнелия! – Вмешался Хуан немного смущённый столь бурным изъявлением радости этой шумной девчонки. – Вам привет от Кумбо. Он сильно переживает за вас, дамы!

– С чего бы это? Мы ведь часто и не видимся. Всего несколько раз в год. Шкандыбает ещё?

– Работает, сеньора. Вот просил передать сеньорите на подарки ко дню рождения, – и Хуан протянул Мире несколько дукатов, блеснувшим в этой хибаре совсем неприлично.

– Хуан, вы делаете плохо, – строго молвила старая сеньора. – К тому же у Кумбо нет таких денег. Это наверняка ваши. И мне это не нравится!

– Бабушка! Что ты говоришь? Хуан не обманет меня, правда, Хуанито?

– Эсмеральда! Как ты обращаешься с доном Хуаном? Безобразие! Где ты научилась такому обращению? На улице?

– Бабуля, но мы с... доном Хуаном лучшие друзья! Правда сеньор? – её тёмные таинственные глаза хитро блеснули в сторону юноши.

– Какие друзья? Ты с ума сошла, Мира! Сейчас же прекрати нести чушь.

– Донья Корнелия, не ругайте внучку, прошу вас! – Хуан смущался всё больше, но успел заметить, что гнев сеньоры не настоящий. – Мы действительно с Мирой друзья. И это нам вполне нравится. Верно, Мира?

Девочка запрыгала, радостно смеялась, а сеньора продолжала ворчать, но в этот раз поспокойнее. Потом отстранила девчонку в сторону, проговорив, обращаясь к Хуану:

– Что нового, Хуан, можешь поведать старухе? Чем обрадуешь?

Он посмотрел на Миру с определённым значением. Донья Корнелия строго шлёпнула девочку по затылку, сказала решительно:

– Ступай на улицу, негодница! Да смотри не впитывай всяких гадостей!

Мира стрельнула глазами на Хуана, усмехнулась и стремительно выскочила в дверь. Её босые пятки мелькнули по дорожке.

– Вот балаболка! – ругнулась сеньора. – Сладу с нею нет! Ты с ней построже, прошу тебя! Не позволяй ей распускать языка.

Хуан улыбнулся, понимая, что старуха просто так ворчит, от долгого одиночества. И, углядев вопрос в её глазах, рассказал про последние события, происшедшие в усадьбе дона Рожерио.

– Очень хорошо, мой мальчик, очень! И как это ты смог так жестоко обойтись с его дочерью? Ведь у вас была такая бурная связь.

Хуан удивлённо бросил взгляд на старуху. Он никогда даже не заикался об этом. А старуха тем временем продолжила развивать эту мысль:

– Я даже не была уверена, что ты сможешь выполнить всё то, что мы задумали. А ты даже сделал большее, мой дорогой мальчик! Я довольна. Но вот с сеньорой, я не хотела бы ей худого, Хуан. Да и дон Рассио не так плох. Но он сам хотел этого, верно я говорю, Хуан?

– Именно так, донья Корнелия. И я, и сеньорита умоляли его не принимать столь решительных действий. Но он посчитал своим долгом постоять за честь сестры... и своей, конечно. Ведь лейтенант, хоть и в отставке.

– Как же у тебя так хорошо получилось с ним, мальчик. Ты такой худой, и, думаю, не так уж и силён. А дон Рассио красив, статен, силён и намного выше тебя! Ты просто молодец, Хуанито!

– Простите, сеньора, – посерьёзнел Хуан, – как вы узнали о наших отношениях с Габриэлей? Об этом я никому никогда не говорил. Правда, в долине об этом все знали, но вы?

– Мой мальчик! Я иногда многое узнаю, что скрывают люди. Например, я вчера узнала, что у тебя с лучшим другом твоим произошла серьёзная размолвка. Он тебя покинул, и вряд ли ты его больше встретишь. Ты растерян, огорчён. Я верно говорю?

– К сожалению, донья Корнелия, вы правы. Но как такое получается у вас?

– Божье проведение, Хуан, – тихо отозвалась старуха. – Но вот о происшествии в усадьбе дона Рисио я ничего не узнала. Это меня удивляет и на многое заставляет взглянуть иначе.

– Вы, сеньора, говорите загадками. Я ничего не пойму.

– И не обязательно тебе понимать, Хуанито. Я вот подумала, не слишком ли мы далеко зашли с этой местью? Божье ли это дело?

– Не мне судить о таких вещах, сеньора, – немного смущённо ответил Хуан.

– Ладно, оставим наш неприятный разговор. Всё уже свершилось, но сдаётся мне, что ничего не закончилось. Ещё не закончилось.

– Что не закончилось, сеньора? – встревожился Хуан.

– Ещё не могу определённо ничего сказать, Хуан. Только полагаю, нас ждёт ещё одно испытание. Ты обязан быть постоянно начеку, Хуанито. Возможно, скоро мне явится прозрение. Поэтому посещай меня почаще, если можно. Это относится и к Эсмеральде, Хуанито, – и старуха посмотрела на молодого человека так пронзительно, что это заставило юношу поёжиться и немного заволноваться.

Он хотел спросить, уточнить её опасения, но не посмел. Сеньора ушла в себя, отрешилась от всего мира, закрыла глаза и ритмично покачивала туловищем, словно в полусне.

Хуан тихо вышел во двор, поискал Миру. Её нигде не было видно. Он вышел на улицу и заметил девчонку среди детей, играющих в камешки, что громко спорили за каждый пустяк.

Подошёл почти вплотную, прислушался к их грубым крикам, ругани и угрозам. Вспомнилось, как он сам так же играл в своём селе, в почти похожие игры, с такими же оборванными, грязными и всклокоченными сверстниками.

Вдруг Мира резко обернулась. Её глаза вспыхнули. Вскочив, сказала серьёзно, словно взрослая, очень похожая в этот миг на бабушку:

– Я почувствовала, что ты стоишь за спиной, Хуанито!

– Неужели? Разве так можно?

Хуана удивила эта резкость, серьёзность. Вдруг показалось, что перед ним не десятилетняя девочка в замызганном стареньком платьице, а взрослая девушка, красивая, образованная и внимательная.

– Ты что так задумался, Хуанито? что с тобой?

Он улыбнулся, посмотрел на притихших детей, порылся в кармане.

– Мира, я могу предложить твоим друзьям реал на сладости?

– На сладости? Конечно, Хуанито! Ребята, нам повезло! – Она выхватила из руки Хуана монетку, бросила её высоко вверх и потом весело наблюдала, как целая куча тощих грязных тел бросилась искать её.

– Зачем ты так, Мира? – осуждающе спросил Хуан. – Они могут подраться.

– Ну и что с того? А мне ты купишь сладостей, а?

– Ты пойди переоденься и мы пойдём в город. Там я тебе куплю всё, что захочешь. Согласна?

– Ой, правда! А бабушка разрешит?

– А чего ей не разрешать? Со мной она всё тебе разрешит, так ведь? – Хуан с хитринкой посмотрел на серьёзное лицо Миры.

– Почему ты так говоришь? – спросила ещё серьёзнее девочка, идя рядом и пыля босыми ногами. Она заглядывала ему в глаза, вопросы так и бегали в её тёмных глазах. Они были ярко-карими, очень глубокими и, как уже заметил Хуан, таинственными, чуть загадочными, но чаще всего озорно-весёлыми.

– Мне сдаётся, бандитка, что твоя бабушка всё о тебе знает, – заметил Хуан.

– Что знает, Хуан? О чём это ты?

– Не хитри, Мира! Ты знаешь, о чём я говорю. Я уверен!

– Вот и нет, Хуанито! Что она может знать? Я ничего ей не говорила.

Хуан улыбнулся, поняв, что девчонка догадывается о чём идёт речь, но хитрит, раззадоривает его, вызывая на продолжение интересного разговора.

– А что ты прошлый раз говорила мне? Вспомни!

– Мало ли мы болтали просто так! Ничего я особого не помню. А что?

– А то, что ты хитрющая девчонка! И тебя пора отшлёпать. Пока ты ещё маленькая и не очень обидишься.

– Ну и отшлёпай, Хуанито! Мне не будет больно!

– Тихо! Мы уже рядом и было бы неприлично, когда бабушка услышит наш глупый разговор. Беги переодеваться. Да не забудь умыться и ноги помыть!

Хуан присел на лежащий чурбак, наполовину изъеденный жуками. На душе было легко, мирно, приятно и спокойно. Он сидел без мыслей, просто купаясь в своём чувстве лёгкости, почти невесомости, отдыхая не телом, а душой.

Он вздрогнул, когда Мира стремительно выбежала к нему на улицу и тут же спросила, игриво заглядывая ему в глаза:

– Я красивая, Хуанито? Тебе нравится, как я выгляжу?

– Что-то ты слишком на взрослую похожа, – ответил Хуан, придирчиво оглядел нарядную девочку. Отметил, что умение одеться и носить одежду у этой девчонки с улицы явно имеется.

– Вот и хорошо, а то ещё подумают, что ты мой папа!

– А чего бы ты хотела? – задал Хуан провокационный вопрос.

Она взглянула на него с осуждением, усмехнулась своими тёмными глазами, скорчила гримасу кокетства.

– Хотела бы быть уже взрослой, Хуанито! – И стрельнула на него подозрительным взглядом.

– Думаешь взрослой лучше?

– А как же! Никто не заставляет делать то, что не нравится, свобода и вообще...

– Всё это не так, Мира! Даже совсем не так! Лучшее время жизни – детство. Уже в юности начинаются неурядицы. И знаешь, какие?

Мира вопросительно смотрела снизу вверх, ожидала продолжения, а в глазах бегали искорки любопытства. И, надоев ждать, спросила нетерпеливо:

– Ну что замолчал? Говори, Хуанито! Мне хочется это узнать.

Хуан улыбнулся. Потом проговорил, наклонившись ближе к её уху:

– Это любовь, моя милая Мира!

Она в недоумении вскинула озабоченную голову.

– Я думала, что... это... ну, Хуанито... Я полагала, что это так хорошо!

– Определённо! Если имеется взаимность и никто не мешает. Но так бывает очень редко. Родные считают далеко не всегда так, как хотелось бы любящим детям, Мира. И получаются трагедии, иногда очень печальные, но почти всегда люди мучаются. А потом могут происходить и всякие недоразумения... измены, всякие ссоры и всего много остального, что почти не оставляет места для того счастья, о котором влюблённые мечтали.

Девочка очень серьёзно слушала, бледнела лицом. Она долго не отвечала.

– И что, так происходит всегда, Хуан?

– Почти, моя Эсмеральда! Бывают исключения, но только исключения. – Хуан погрустнел, воспоминания нахлынули на него неудержимой волной.

Мира тоже молчала, впитывая услышанное. Потом тихо спросила, подняв голову с расширенными глазами.

– Хуан, ты любишь кого-то?

– С чего ты взяла, глупышка? Нет, конечно!

– А почему «конечно»?

Хуан пожал плечами, затрудняясь ответить. Но этот вопрос заставил его задуматься. Вспомнилась Габриэла, но тут он ясно осознал, что любви никакой не было. Скорей наоборот. Но что-то всё же между ними существует, этого отрицать он не мог.

– Кто его знает, Мира, – наконец ответил молодой человек. – Наверное, ещё не повстречалась мне такая девушка. Это не так часто получается.

Мира молчала, но они уже пришли к рынку, где люди толкались и галдели, мешали разговаривать. Хуан улыбнулся, спросил, отвлекаясь от серьёзного разговора:

– Что хочешь купить, Эсмеральда? Выбирай!

– Всё, всё, что хочу, Хуанито? – воскликнула она хитро, посмотрела сияющими глазами на юношу, и добавила: – А денег хватит у тебя?

– Для тебя хватит. Выбирай!

Она ещё раз глянула на Хуана, алчно заблестели глаза.

– Пойдём к лавкам, где торгуют украшениями! Я тебе покажу!

– Ну, я слушаю, – со смешком проговорил Хуан.

– Вот! – Она указала пальцем на серьги и ожерелье из ярких гранатов в золотой оправе. – Можно?