Текст книги "Глаза Сатаны (СИ)"
Автор книги: Константин Волошин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 37 страниц)
Кумбо посмотрел на Хуана вопросительно, задавать вопросов не стал, молча поставил перед ним миску с фасолью и два банана. И в кружке его знаменитый напиток, напоминавший вкусом пряную настойку с запахом рома.
– Люди спят? – тихо спросил Хуан.
– Спят, сеньор, – кивнул негр тоже тихо.
– Ты отвечаешь за сохранность клада, Кумбо, – проговорил жёстко Хуан.
– Как боги решат, сеньор, – смиренно ответил негр.
– Почему боги, Кумбо? Разве ты не веришь в Христа и Деву Марию?
– Верю! Как не верить, сеньор! Но и своим богам не мешает помолиться. Это не помешает и не оскорбит святого Христа. Да и какой это грех, если человек помнит своих богов. Это наша история, сеньор. А её вот грех забывать. Так нас учили ещё в детстве наши колдуны-знахари.
– Ты помнишь своё детство в Африке, Кумбо? – Хуан заинтересованно посмотрел в морщинистое лицо негра. – А почему у тебя лицо такое светлое?
– У каждого племени, народа свои отличия, сеньор. Есть совсем чёрные, а у моего племени цвет светлый. Недалеко жило племя, так те были совсем как Мира, сеньор.
– Что тебя связывает с этой девчонкой, Кумбо? Ты к ней относишься по-родственному. Можешь рассказать?
Негр долго молчал. Хуан уже подумал, что он не ответит.
– Сеньора разрешила вам, сеньор, говорить всё. Так что можно и поведать о своей жизни. Тем более, что сеньора так много сделала для нас.
– Для вас? – удивился Хуан, и любопытство захватило его.
– Да, сеньор, для нас. Я был младшим в семье, а старшим был брат. Его звали Мтурата, но здесь дали другое имя – Фауро. Но для меня он остался Мтурата, сеньор. Он был старше меня лет на пятнадцать, и мы были от разных матерей. Это у нас было обычным делом.
– Вас продали на невольничий корабль? – спросил Хуан.
– Почти всех, сеньор. Больше десяти человек. Но половина умерли в пути. Остальные разошлись по разным хозяевам. Только я со старшим братом оказались вместе. Но он заболел, хозяин выгнал его, а сеньора пожалела его, выходила, и он ещё пожил несколько лот. Это его внучка, сеньор. А я, значит, её дядя. А, может, и дед... Но она об этом не знает.
– Почему? – спросил Хуан, хотя догадывался об этой причине.
– Так пожелала сеньора. – Негр вздохнул, горькие складки резко выделялись при свете костра, и весь он поник, ссутулился, сжался.
Хуану стало жаль негра. А тот после тягостного молчания сказал грустно, как-то потерянно:
– Она последнее, что связывает меня с прошлым, сеньор. Но я редко вижу свою племянницу и это очень грустно.
– Ты что, не можешь посещать её в доме сеньоры?
– Я знаю, что моё посещение не очень нравится сеньоре. И я покоряюсь. Что мне остаётся, сеньор?
– А Томасу ты знал, Кумбо? – Хуану очень хотелось узнать побольше.
– Да, сеньор. Тогда мы часто виделись. Но уже больше десяти лет как её не стало, и лишь Мира светит мне в моей жизни. Спасибо сеньоре. Она всё же не оставляет меня своими заботами.
– Отца Эсмеральды ты знаешь? – допытывался Хуан.
– А как же, сеньор! Её отец сидит во мне гвоздём прямо в сердце, да достать мне его никак не дозволено. А теперь я уже и не смогу отомстить за мою любимую Миру. Спасибо вам, сеньор. Хоть это немного радует меня. А сеньора постоянно говорит, что ей очень повезло с вами, дон Хуан. И мне тоже. Я так надеюсь, что вы поможете моей милой Мире, сеньор! Не оставляйте её своим вниманием. Мы с сеньорой скоро переселимся в мир иной, а девочка останется без поддержки. Хотя что моя поддержка значит в мире белых людей, сеньор!
– Он, отец Миры, тоже скоро предстанет перед высшим судьёй, – проговорил Хуан, полагая, что эта весть будет приятна негру.
– Стало быть, боги вняли моим молитвам, сеньор! Вы тоже много сделали для всех нас, дон Хуан! Но главное впереди. Как помочь Мире стать на ноги, сделать её счастливой? В этом я вижу главное в жизни, сеньор. Донья Корнелия сильно надеется на вас, сеньор.
Услышанное удивило Хуана. Он подумал, что за этим может стоять нечто, что может изменить всю его жизнь. Но что именно – этого пока никто не может знать. И всё же он был взволнован, немного даже обескуражен. Это никак не вписывалось в его задумки.
Тут он вспомнил Габриэлу. Её беременность выглядела сейчас в ином свете. Захотелось поведать об этом этому старому негру, посмотреть, как он отнесётся к такому повороту событий. И сеньора, что скажет она, услышав такое.
И в то же время стало жаль девушку с её несчастьем, которое может так повлиять на её судьбу, что жизнь её окажется ещё хуже, чем жизнь доньи Корнелии. Стало жутко, учитывая слова Габриэлы о уже возникшей ненависти к будущему ребёнку.
Сомнения нахлынули на Хуана. Его намеренья помочь Габриэле с рождением ребёнка угасли. Потом пришла мысль, что с этим можно повременить ещё пару месяцев.
Они с Кумбо рано утром, по росе, прошли проверить следы схоронок. Поправили немного, полили водой. Кумбо молвил уверенно:
– Вы, сеньор, не беспокойтесь о кладах. Они будут сохранены, уверяю вас!
– Надеюсь, Кумбо, тем более, что от них зависит во многом судьба Эсмеральды. А она мне не безразлична.
Негр с благодарностью взглянул на Хуана. Было видно, что он взволнован, множество чувств отразилось на его сморщенном лице.
– Пабло, ты выполнил работу и можешь отправляться домой. Возьми две монетки, как обещал, – и Хуан протянул метису два золотых дублона.
Метис не смог удержаться от восхищения щедростью сеньора, но слов было явно недостаточно в его лексиконе, и он только поклонился, пробормотав:
– Да воздастся вам, сеньор, за вашу доброту! Спасибо!
Хуан попрощался с Кумбо, пообещав на обратном пути заглянуть к нему.
На пристани он со своими неграми долго добивался местонахождения своего баркаса, пока один лодочник не согласился поискать его, усадив пассажиров в свою утлую лодку.
После недолгих поисков, баркас нашли в отдалении и сторож Кристобаль позволил Хуану ступить на борт судна.
– Как дела, Кристобаль? – спросил Хуан, осматриваясь по сторонам.
– Всё тихо, сеньор. Один раз пытался Ампаро заявиться, да пришлось пистолетом пригрозить. Альгвасил Лусиано мне посоветовал иметь и дал мне во временное пользование.
– Даже так? – удивился Хуан. – С чего бы такая щедрость и забота?
– Он мне двоюродный племянник, дон Хуан, а вы, сказал, хорошо ему заплатили, сеньор. Родственникам нужно помогать.
– Хорошо, Кристобаль. Можешь заканчивать здесь свою работу. Получи три реала, и пока лодка не ушла, используй её. Я оплатил обратную дорогу. И спасибо тебе. Если понадобишься, я тебя найду.
Хуан тщательно осмотрел судёнышко. Оно было подкрашено, снасти заменены, парус починен. Крошечная каютка два на два с половиной ярда показалась клеткой с маленьким окошком на транец. Две койки, узких и жёстких, приглашали отдохнуть.
И вдруг Хуан ощутил какое-то тревожное чувство. Или это одиночество на этом судёнышке так подействовало. Но он хотел обязательно хоть какого– то общества.
Торопливо вышел на воздух. Лодка уже удалилась на добрых сто саженей. Хуан сложил ладони рупором.
– Кристобаль! Вернись! Ты мне нужен здесь!
Лодочник перестал грести, прислушался, Хуан помахал руками, приглашая к себе. Когда лодка развернулась и неторопливо стала приближаться, Хуану показалось, что на душе стало легко и тепло.
– Что случилось, сеньор? – с беспокойством спросил Кристобаль. Он был озабочен, побаивался чего-то, что могло рассердить хозяина.
– Тут такое дело, Кристо, что одному мне несподручно оставаться, – не стад скрывать своего настроения Хуан. – Гавань для меня неизвестна и ночь приближается. Лучше быть вдвоём, я заплачу тебе, если не возражаешь.
– Буду рад, сеньор, – с готовностью ответил метис.
Хуан посмотрел на лодочника, ожидающего, что будет дальше:
– Ты не мог бы мне добыть лодку хоть небольшую, а то каждый раз искать кого-то затруднительно.
– Купить, сеньор? – спросил лодочник.
– Именно купить. Вроде той, что у тебя. Сможешь завтра устроить мне такую услугу, амиго?
– Чего проще, сеньор. Утром и пригоню. Будете довольны, сеньор.
– Сколько это будет стоить, приятель?
– Два золотых, сеньор. Но лодка будет отличная, не то что эта, – и он с презрением кивнул на своё корыто.
– Согласен. Вот два реала тебе за труды, а утром я отдам тебе остальное, как договорились. Только не задерживайся.
Лодочник с довольной улыбкой на огрубевшем обветренном лице энергично погрёб к берегу.
– Кристобаль, будем стоять вахты, как на настоящем морском судне, – заявил Хуан дружелюбно. – Сам выбери время для себя. Я соглашусь на любое.
– Если сеньор позволит, то я хотел бы поспать сейчас. Я очень мало спал эти дни – Лусиано меня предупреждал, что так лучше. Разбудите, когда потребуется, дон Хуан.
– Валяй в каюту, Кристо. Спи почти до полуночи. Это подкрепит твои силы. И поешь хоть немного.
Метис с довольным видом ушёл, а Хуан опять осматривал канаты, парус, блоки, пробовал шкоты. Баркас имел на дне настил из толстых досок, под которым даже вода не хлюпала. Он поднял часть настила. Одно место было слегка мокрым.
– Так, – пробормотал Хуан в раздумье, – нужно загрузить балласт. Груза у нас пока нет, и вряд ли будет много. Ещё не решено, сколько человек придётся взять на борт. Завтра надо об оружии позаботиться. Продовольствие закупить, бочку для воды.
Он посмотрел на солнце. Оно садилось. С востока надвигалась темнота, а вест полыхал красками заката. Ветер почти стих, гавань без движения, и ни один парус не оживлял горизонт. Посёлок на берегу готовился ко сну.
Короткие сумерки сменились чернотой ночи с яркими звёздами. Грохот прибоя у восточного мыса не долетал сюда. Лишь едва слышные звуки гитары и чьё-то пение доносилось с берега, навевали грустные мысли.
Хуан вспомнил слова сеньоры Корнелии, где она советовала прислушиваться к первому чувству. И сейчас опять показалось веяние тревоги, словно исходящей от самих звёзд.
«Значит, стоит поглядеть, что может случиться ночью, – подумал Хуан и зачатки страха зашевелились в животе неприятным волнением и щемлением. – Жаль, оружия мало. Только два пистолета да шпага с кинжалом».
Потом вспомнил Миру с её наивными разговорами. Стало смешно, но приятно от сознания, что эта девчонка любит его, верит ему и питает детские надежды. И слова Кумбо о беспокойстве за судьбу Миры.
«Чёрт, – подумалось ему, – в этих словах и для меня что-то есть. Мне тоже не безразлично, что будет с девчонкой. С чего бы это? Неужели она так запала мне? Это же смешно! А вдруг? Они люди странные, эти бабка с внучкой. От них всего можно ожидать!»
Он сидел на крыше каюты, всматривался в редкие огоньки почти уснувшего посёлка. И на ум пришла Габриэла. В голове мелькнула греховная мысль, а не обдурить ли её, эту злобную девицу с её родителем? Или выполнить свои обязательства, вернуть домой и забыть обо всём.
Что-то неприятное ощутил внутри. Воспоминания об их страстных греховных отношениях, после которых часто происходили ссоры, взаимные обвинения и озлобления не могли не удивлять Хуана. Странные, очень странные отношения. Одно ощутил сейчас: вроде ничего, никаких добрых чувств больше не испытывает к ней. И страсть, явно греховная, больше не тревожит, не возникает в нём.
– Чёртова девка! – воскликнул Хуан почти громко. – Какого дьявола прилипла? Что я нашёл в ней? И ведь сам не отстаю! Что же держит меня рядом? Вроде наваждения! Или и она ведьма, как донья Корнелия?
Он заставил себя перенестись в детство. Грустно подумал о родном селе, о матери. Решил, что они давно похоронили, его и теперь по праздникам подают попу читать заупокойную о нём. Стала неприятно, грустно. Об отце почему-то не думалось. Лишь о матери. Даже Ярина пронеслась, не оставив и мысли.
И вдруг пришли воспоминания о недавнем вечернем разговоре с Мирой. В тот вечер она спросила о его любви, и тогда он не испытал ничего, что взволновало бы его.
– Вот так и у Миры, с её детскими чувствами и надеждами. – Хуан опять проговорил это вслух, удивился, оглянулся на чёрное море вокруг, будто здесь мог его подслушать неведомый свидетель его раздумий.
Звёзды показывали позднее время. Спать не хотелось. Можно повременить будить Кристобаля. Он, Хуан, и днём может отоспаться. Не привыкать. Скоро опять в море, и там уж не до сна будет.
Эти мысли не понравились. Подумалось, что море его не очень-то привлекает. Эти постоянные недосыпания, протухшая вода и полугнилая еда, от которой в животе частые боли и недомогания. И качка, изматывающая качка, от которой нет спасения. А штормы? Ужас и только!
И так захотелось в тихое спокойное место, вроде той долины, что ждёт его, особенно Габриэла и тот дон Атилио. Атилио! Что с ним делать? Он ни в чём не виноват, и похоже, что он вполне порядочный человек.
«Три тысячи они дали за него, – подумал Хуан. – Хватит и этого. Пусть не доходят до разорения. Родные, наверное, уже все глаза выплакали. Отпущу его без остальных денег».
Эта мысль понравилась молодому человеку. Стало спокойнее на душе, тише.
В голове всё смешалось, затуманилось, потом он вздрогнул, открыл глаза и понял, что задремал, облокотившись о фальшборт.
Злость на себя подняла на ноги. Посмотрел на небо. Звёзды показывали, как показалось, что-то близкое к полуночи. Оглядел чёрную воду гавани. Никакого движения не ощущалось. Посёлок крепко спал.
Хуан прошёлся по настилу, потрогал вёсла, уключины. Роса ещё не выпала и всё было сухим, прохладным.
Он неторопливо пошёл в каютку, помедлил к тронул спящего за плечо.
– Что? Пора на вахту, сеньор?
– Уже полночь, – ответил устало Хуан. – Постой часа три, а я посплю малость. И не забудь пистолет. Мне что-то было тревожно на душе.
– Обязательно, сеньор, – ответил Кристобаль, засуетился и вышел в низкую дверь.
Хуан перевернул тонкий матрас, лёг на него и почти мгновенно заснул.
Встрепенулся он от возгласа, природу которого сразу не смог определить. Но голос Кристобаля показался ему обеспокоенным.
«С кем это он разговаривает?» – подумал Хуан, захватил оружие и вышел из каюты.
Ночь была на исходе. Это чувствовалось во всём. Чернота её нарушалась всего несколькими тусклыми огоньками на берегу.
– Гоните мимо! – крикнул Кристобаль, перегнувшись через фальшборт баркаса, вглядываясь в темноту.
– Погоди, Кристо! – негромко донеслось с моря. – Я только хотел спросить кое-что у тебя.
– Приказано никого не подпускать близко, и я это выполню! Отваливай!
Хуан не стал показываться, а укрылся за выступом каюты. Слышал, как поскрипывали уключины, лодка продолжала тихо подходить.
Кристобаль уже вытащил мачете, а Хуан положил руку на рукоять пистолета. Он никак не мог определить, сколько человек в подходящей лодке, которая чернела саженях в десяти.
– Ампаро, прошу тебя, ты должен помнить, как я исполняю свои обязанности! – продолжал увещевать Кристобаль. – Уйди от греха подальше!
Хуан наконец углядел одну фигуру, сидящую на вёслах. Это немного успокоило его. Он уже хотел выйти и спросить своего помощика, но в это время лодка стукнулась носом о борт баркаса и в ней поднялись ещё две тени.
Грохнул выстрел. То Кристобаль успел спустить курок пистолета.
А тени быстро вспрыгнули в баркас, свалили метиса. Хуан выскочил из чёрной тени, ударил шпагой одного, выстрелил в другого. А третий успел зацепить его мачете по груди.
Жгучая боль охватила юношу. Злость вспыхнула яростью. Он упал, ударился о фальшборт, успел подставить шпагу навстречу бросившемуся к нему бандиту. Вскрик – и тот опустился на настил, увлекая за собой оружие, застрявшее в груди.
Нападавшие больше не стремились овладеть лодкой. Они были ранены, но стремились пересесть в свою лодку, ругаясь и отбиваясь от Кристобаля.
Хуан, зажав рану рукой, подпола к месту схватки, ударил ближайшего кинжалом по ноге, а второй всё же успел упасть на дно лодки.
– Кристо, держи трос! – Хуан пытался встать, ноги плохо его держали. – Не дай ему уйти!
Сторож махал мачете, схватил трос, не давая его раненому бандиту. Хуан на коленях подполз к борту, шпагой дотянулся до головы бандита и тот, изрыгая проклятья, скорчился на дне, перестав сопротивляться.
– Притяни лодку покрепче, Кристо! И быстрее перевяжи меня, а то я слабею! Поторопись, я посторожу здесь!
Метис, бормоча ругательства, бросился в каюту и вскоре принёс фонарь и бутылку крепкого рома. Смочил тряпицу и приложил к ране, довольно сильно кровоточившей. Хуан ругнулся, скрипнул зубами. В глазах стало мутно.
– Ничего, сеньор. Рана не очень опасная. Кровь только остановить как?
– Затягивай крепче! Немного полегчало. Дай хлебнуть рома!
Сделал несколько глотков, отдышался, стёр пот с лица, хотя всё тело было мокрым.
Метис неуклюже завязывал какие-то тряпки вокруг туловища, сопел, ругался, не обращая внимания на возню одного из нападавших, что лежал на дне баркаса. Только лягнул того ногой, проговорил жёстко:
– Заткнись, сука! Я просил не лезть сюда! Теперь ещё пожалеешь, что не подох, собачий выродок!
Хуан ещё глотнул рома, огляделся. У ног лежало тело, уже недвижное, в лодке шевелился ещё один бандит. В голове было тяжело, но он попытался встать на ноги, это ему с трудом, но удалось.
– Давай фонарь, Кристо, – попросил Хуан. – Поглядим, что за гуси к нам залетели. Ампаро, не тот ли, что обдурил меня?
– Тот самый, сеньор, – неохотно согласился метис. – Кажется, это он тут у нас кряхтит и ворочается. Ампаро, это ты? – позвал Кристобаль.
– Я, я! Будь ты проклят!
– Ты меня не послушал, так себя и ругай. Я своего племяшку подвести не хочу, а он меня сюда устроил. Что у тебя там?
– Помоги лучше, а то кровью изойду.
– Погоди малость, фонарь зажгу, потух.
Хуан сел на настил, прислонившись к борту. Он прислушивался к болевшей ране, и думал, прикидывал, когда она позволит ему работать. Был зол, упрекал себя за неосторожность, готов был отыграться на этом гнусном подонке.
– Что, Ампаро, захотелось грабануть меня? – зло спросил Хуан. – Думал у меня много денег? Ошибся, амиго. И теперь я не собираюсь с тобой возиться!
– Сеньор, я не виноват! Это всё Пако! Он меня заставил. А сам теперь в тюрьме! Проклятье!
– Он-то в тюрьме, а ты в это время затеял поживиться за мой счёт?
– Сеньор, пощадите! Я верну вам те реалы, что вы мне дали. Простите, Христа ради! Я отмолю этот грех!
– А моя рана? Кто за неё мне заплатит? А мне ещё многое надо было сделать. А теперь что прикажешь? Нет, голубок! Мне это никак не нравится.
Кристобаль наконец принёс фонарь. Осветили настил. Метис протянул со страхом:
– Эге, сеньор! Один-то уже окочурился! Хорошо вы его проткнули! Что с Ампаро делать, сеньор? Он имеет две раны, вряд ли сам сможет выкарабкаться. Надо и другого глянуть. Он что-то затих.
– За борт его, Кристо! Он это вполне заслужил. И остальных! Они должны ответить за нападение. Что я теперь должен делать с этой раной? Дай глотнуть рома, Кристо! Болит проклятая!
Метис поспешил выполнить приказ Хуана. Тот жадно отпил несколько глотков, отдал бутылку.
– Кристо, ради Бога, дай и мне глотнуть малость, – со стоном просил Ампаро. Метис бросил вопросительный взгляд на Хуана.
– Не стоит тратить на этого скота такой дорогой продукт, Кристо. Вали его за борт, пусть там попьёт.
– Сеньор, может, не надо, а? Человек ведь...
– Ты что, спорить со мной вздумал? – рассвирепел Хуан и тут же замолчал, сморщившись от боли. – Ладно, с божьей помощью, поднимай рей и расправляй парус! Сматываться будем! Потом разберёмся с этими бандитами!
Кристобаль вздохнул, отложил бутылку и пошёл готовиться к подъёму паруса. Он неторопливо копался, пока Хуан не прикрикнул на него. Но и тогда до конца поднять тяжёлый рей он не смог. Хуан попробовал ему помочь, но с руганью бросил эту затею.
– Хватит и так, Кристо! Ветер к утру усилится, а так будем хоть чуток продвигаться к морю. Подправь шкот правого борта.
Баркас с трудом, словно нехотя, тронулся вперёд. Лодка с раненым бандитом тащилась следом, стукаясь носом о борт баркаса. Там по-прежнему было тихо, у Кристобаля времени посмотреть туда не было.
К рассвету баркас добрался до конца бухты и, уловив усилившийся ветерок, пошёл резвей. Миновал линию прибоя без осложнений, но в море встретил встречный ветер от северо-востока.
– Подтяни правый шкот, Кристо! Уходи от берега! Придётся идти длинными галсами! И пойди приготовь что-нибудь поесть. И дай воды попить!
– Сеньор, а вы разбираетесь в морском деле, – заметил метис, давая Хуану кружку с водой, – Куда идём, сеньор?
– Пока на восток. Надеюсь, что дня через два я смогу двигаться. Это важно. Но сначала необходимо побывать в одной усадьбе. Это мили три восточнее Понсе.
– Тогда это где-то недалеко от селения Кампо-Секо, сеньор. Я знаю приметы берега и смогу вас туда доставить.
– Отлично, Кристо! Теперь бы поесть. Что там ты можешь предложить?
– Только маис да немного бананов, сеньор. Я не знал, что вы захотите выйти в море. Ничего, до селения дойдём, там дешевле можно закупить.
– Обещаешь, что с голоду не помрём? – Хуан попытался улыбнуться.
– При таком ветре можно до темноты дойти до Кампо-Секо, сеньор. Только мыс обойти – и мы на месте. Правда следует далеко уйти к востоку.
Хуан не стал больше разговаривать. Он только посмотрел на метиса, кивнул на труп и раненого Ампаро, мол пора и отделаться от них.
Кристобаль вздохнул, взялся тащить тяжёлое тело бандита. Вскоре всплеск показал, что труп ушёл на глубину. С Ампаро было труднее. Он упирался, вопил, но силы его иссякли быстро. Он потерял сознание и ушёл под воду без страданий и воплей.
– Что с тем, что в лодке? – спросил Хуан. – Посмотри и выбрось за борт.
После полудня Кристобаль с трудом перетянул рей, Хуан сумел работать на румпеле, баркас неохотно развернулся на север, едва улавливая парусом ветер.
Шли крутым бейдевиндом, и Кристобалю приходилось постоянно следить за парусом, который временами заполаскивал, теряя ветер. Кампо-Секо показался за пару часов до заката.
– Сеньор, Кампо-Секо! – указал метис на виднеющееся селение вдали, раскинувшееся на ближнем пригорке шагах в двухстах от берега.
– Сумеешь войти в бухту? Я тебе помочь ничем не могу, Кристо, – и Хуан с грубыми ругательствами отвернулся.
– Сеньор, я вижу, что вы ругаетесь, но никак не пойму ни слова! Вроде и португальские ругательства немного слышал, но таких – никогда!
– Это я у немцев научился, – соврал Хуан, полагая, что уж о немцах этот человек должен слышать.
Но метис ничего не знал и про немцев. А Хуану не хотелось пускаться в бесполезные разъяснения. Его уже одолевал жар. Кристобаль постоянно подносил ему воды, тот жадно пил, но ничего не помогало.
– Придём в селение, сеньор, я постараюсь найти вам знахаря или знахарку. А то ещё сгорите, не дай Бог, сеньор!
– Хорошо бы, – с трудом отозвался Хуан. – Возьми немного денег, ка всякий случай и для закупки еды. А то вдруг не смогу дальше быть в сознании. Уж слишком меня прихватило. Проклятый бандит! Как он зацепил меня?
Поздним вечером Кристобаль на лодке притащил старую знахарку, заставив её взять с собой всё необходимое для лечения. При свете фонаря бабка долго осматривала рану, что-то шептала, обтирала чистой тряпочкой, смачивала чем-то, потом сильно прижала эту тряпочку к ране. Хуан вскрикнул, пот оросил всё его тело, в голове завертелось.
