Текст книги "Наложница тирана (СИ)"
Автор книги: Клик Квей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)
– Что случается, если женщина или мужчина разлюбил свою… супругу?
– Такое случается, однако брак уже не разорвать. Супруги будут жить друг с другом, потому что это делает их обоих достойными людьми. Женщина, бросившая своего мужа, становится распутной. С такой дамой никто не станет иметь дела и ей больше не удаться заключить брак.
– Все же дома империи мне нравятся больше, – заверил Дауд. – Если господину наскучила одна женщина, он может купить вторую, третью, четвертую наложницу, чтобы разбавить своё одиночество. Я понимаю, на чём основывается брак в королевстве. Это напоминает клятву верности Дракону. Ваш брак не разорвать, как и клятву, данную господину. Продолжай, пожалуйста. Хочу узнать что-нибудь ещё.
– Во-вторых, хочу отметить, что хоть муж и имеет права наказать жену, держать её взаперти излишняя условность, на которую в королевстве никогда не идут, – сказала Алекса.
– Опять ты об этом… – вздохнул Дауд. – Хорошо, наложница. После встречи с гостем я хочу съездить в город. Вообще-то это запрещено, но я возьму тебя с собой и покажу свои намерения. Ты должна понять, что я не держу тебя взаперти. И ты в этом убедишься.
– Искренне благодарю вас, господин, – улыбнулась Алекса. – Это лучшая новость. Простите, я вправду не привыкла сидеть взаперти. Раз уж за стенами скрывается такой прекрасный мир, хочется его увидеть, узнать и посмотреть, как живут люди империи.
– У тебя будет такая возможность, – сказал Дауд. – Однако позволь предупредить, Алекса. Я заплатил за тебя целое состояние и если…
– Мне некуда бежать, господин, – промолвила Алекса. – Знаю, поверить будет непросто, но я не смогу сбежать, даже если захочу. С дядюшкой у нас натянутые отношения поэтому думаю, он уже покинул город и вернулся к своим обязанностям при дворе. Я даже не знаю, в какой стороне находится дворец императора.
– Но ты все же хочешь вернуться, – заметил Дауд.
– Очень хочу, – подтвердила Алекса.
– Все дело в мести? Кстати, Локмания сказала тебе о том, что узнала из обследования.
– Месть – смысл моей жизни. И да, она все рассказала.
– Что же ты чувствуешь к человеку, сделавшему с тобой нечто ужасное?
– Его звали Андре де Дижон. Это он спас меня из плена, в котором я оказалась по прихоти своего врага. Хотелось бы спросить Андре, что им двигало. Но он был убит в день моего побега. Думаю, он просто выполнял приказ короля, чтобы выжить. Ведь тут главное, что я выжила и ещё остаюсь женщиной, способной стать матерью. Остальное меня не волнует.
Дауд поставил пустую тарелку на стол, сделал несколько глотков чая и встал.
– Алекса, вскоре у тебя появиться цель, которая переплюнет желание мести, – сказал он. – Теперь ты моя и будешь делать только то, что будет велено.
– И что вы прикажете? – спросила она, подняв голову.
– Для начала приказываю поправляться, – улыбнулся Дауд. – Когда тебе станет значительно лучше, мы займемся тем, для чего рождаются женщины, для чего покупают наложниц.
– Вы говорите…
– … О детях – закончил Дауд. – Я уверен, ты подаришь мне прекрасных наследников.
«Уже заговорил во множественном числе», – заметила Алекса.
– Благодарю вас за визит, господин. – Она встала и слезла с кровати, чтобы исполнить реверанс. – Если позволите, я бы хотела немного почитать перед сном.
Дауд ответил кивком и уже направился к двери, как неожиданно обернулся и без лишних слов подозвал наложницу. Алекса спокойно подошла, не ожидая какой-то подлости.
– Ты ведь была в браке, – неожиданно вспомнил он.
– Да, господин, – подтвердила Алекса. – Вы ведь сами приказали, чтобы я молчала…
– Муж целует свою жену? – перебил он.
Алекса вскинула брови и с трудом сдержала улыбку.
– Целует, господин, – промолвила она. – Поцелуй – самое прекрасное, что может быть на свете.
– Сегодня отдыхай, а завтра я хочу, чтобы ты начала меня учить целоваться, – попросил Дауд, не показывая ни стыда, ни пошлости. Видимо, он ещё никогда не целовался, поэтому хочет попробовать это ощущение. Что ж, Алекса только и ждала, когда он её поцелует. Теперь ей придется делать все самой. – Ты ведь не возражаешь? – добавил он.
– Если прикажете, я готова показать пример прямо сейчас, – игриво улыбнулась Алекса.
– Не буду приказывать. Я хочу попробовать твои губы.
Алекса вскинула брови и улыбнулась.
– Только не кусайте меня, господин, – подойдя к нему вплотную, попросила она вполголоса.
Ростом они выдались одинаковыми, поэтому у них возникло проблем с тем, чтобы приблизиться друг к другу. Алекса, чувствуя у себя на лице тяжелое дыхание, закрыла глаза, и слега вытянулась вперед, робко коснувшись губ господина. Он ими даже не дернул, словно ничего не испытал. Его губы были обветренные песчаными бурями, но поцелуй, хоть и был несколько робким, понравился обоим.
– Этого будет достаточно, господин, – отстранившись, промолвила Алекса. – Я буду рада продолжить, но уже поздно.
– Хочу повторить, – настоял Дауд.
– Не обижайтесь, но поцелуи часто приводят к близости, – сообщила Алекса. – Вы ведь понимаете, что мне пока не стоит…
– Хорошо, – перебил Дауд, открыв дверь. – Это была беспечная слабость. Ложись и хорошенько отдохни, наложница. К нам в любой момент могут приехать гости.
Алекса исполнила реверанс, проводила господина взглядом и закрыла за ним дверь.
«Сбежать будет легче, чем я представляла, – подумала она. – Первым делом уничтожу твою власть и заберу все твои деньги, мальчик по имени Дауд. Потом куплю и вооружу армию, способную спалить все королевство Шарджа и весь проклятый род. Ивар Остин, я выжгу твой мир дотла!»
Холодными ночами
***
Когда день начинается, продолжается и заканчивается всегда одинаково, начинаешь действовать интуитивно, отстранено, бесцельно. Алекса столкнулась с полной безысходностью, неожиданно ворвавшейся в жизнь, подобно урагану, от которого не было спасения. Один единственный поцелуй дал ей надежду на спасение, идею для побега, шанс, выпадающий столь редко, что глупо им не воспользоваться.
Все планы полетели под откос следующим днем, когда господин Дауд, получив важное донесение с одного из главных рудников семьи, собрался и покинул дом. Надежда, шанс, даже маленькая возможность на побег исчезла вместе с ним, загоняя Алексу все глубже и глубже в безысходность, из которой она никак не могла выбраться.
Просыпаясь по утрам, ей приходилось грезить о побеге. Завтракая в полном одиночестве, она вспоминала бескрайние поля, окружающие твердыню Оран, где она могла целыми днями гулять со своим мужем, беседуя на самые бестолковые темы, о которых беседовал Карл. После ванной Алекса возвращалась в дом, читала историю империи Шадаш-Тарза, досконально изучала тактики ведения боя, как на открытом пространстве, так и в замкнутых закоулках пыльных городов. После наступало время обеда, который ей удавалось скоротать в обществе привратницы, разговаривая на самые обычные темы, на подобии переваренного гороха, недоваренного риса и однообразного чая. Сразу после обеда Алекса возвращалась в свою спальню и продолжала читать до позднего заката. Когда солнце уже скрывалось за горизонт, она ходила в баню, могла лежать в теплой воде в полном одиночестве на протяжении нескольких часов, чтобы потом поужинать, лечь спать, а с утра начать все сначала.
Этому однообразию не было конца, и даже лучшая подруга Сабила никак не могла поучаствовать в беседе Алексы. С наложницей госпожи Шадиды вообще произошла странная ситуация, не поддающаяся логики королевства Шарджа. Дело в том, что после той ночи, проведенной в спальне своей госпожи, Сабила больше не появлялась в доме наложниц. Локмания долго хранила молчание – несколько дней, а потом все же поделилась решением госпожи Шадиды, которая твердо решила насчёт своей наложницы. Молодая госпожа пожелала, чтобы Сабила перебралась в её покои и больше не беседовала со своей подругой Алексой. Для чего это было сделано? Никто не мог дать рационального ответа. Однако вот уже на протяжении недели Сабиле было позволено жить в доме своей госпожи, спать в её кровати и кушать все то, чем питаются господа. Ещё неделю назад её наказали, приковав к столбу, а уже в другую секунду она стала любимицей своей госпожи и оставила подругу на растерзание полного одиночества. Впрочем, Сабилу винить было бессмысленно. Она точно такая же невольница, только пересаженная в другую клетку, где кормят и заботятся намного лучше.
Этот пасмурный вечер особо ничем не отличался от прошлых семи вечеров, проведенных в спальне. Алекса уже успела сходить в баню, поужинать и дочитать очередную книгу. Господин Дауд пребывал в поездке, поэтому ей не позволили зайти в его личную библиотеку, чтобы выбрать там очередную книгу по истории. Пришлось довольствоваться книгой по анатомии, взятой у привратницы Локмании, которая, как она сама говорила, обещалась прийти перед сном, дабы провести ещё одно обследование. Вообще-то время приема лекарств подходит к концу и Алекса должна идти на поправку. Видимо, привратница хотела порадовать господина Дауда хорошими новостями, когда тот вернется.
Собираясь лечь спать, Алекса дочитывала параграф по анатомии, подробно описывающий влияние некоторых препаратов на печень. Она почти дочитала, оставалось несколько предложений, а потом можно было лечь спать, узнав о печени чуточку больше. Но планам не суждено было сбыться, ведь в комнату прошла привратница, захватившая с собой медицинские инструменты и стеклянный флакон с какой-то мутной жидкостью.
– Как тебе медицинская литература? – спросила Локмания, поставив поднос с инструментами и жидкостью на кровать. – Учитывая, сколько подробностей автор привнес в книгу, делая анатомические вскрытия и эксперименты на трупах, учебник точно не предназначен для чтения перед сном.
– Меня никогда не пугали такие детали, – призналась Алекса.
– Тебе повезло больше. А вот я, увидев свой первый труп, несколько дней не могла кушать, еще два месяца пыталась избавиться от кошмаров, преследовавших каждую ночь. Вскакивала с криками каждую ночь. Сны становились все страшнее, ложилась я все реже и довела себя до такого состояния, что начала терять сознание на ровном месте.
– Как же ты справилась?
– Познакомилась с одним моряком, прибывшим из северных земель. Мы с ним знатно напились, что потом три дня тошнило, переспали, а на утро я поняла, что кошмары исчезли. С того дня трупы я стала воспринимать хладнокровно, спать крепко, а на кошмары больше не жаловалась.
– Можно сказать, повезло познакомиться с подходящим человеком, – улыбнулась Алекса.
– Северные народы хоть и не славятся вежливостью, этикетом и манерами. А их поведение, нравы и безумные выходки вызывают только ужас, но собутыльники и любовники на одну ночь из них отличные. Я бы тебя познакомила с парочкой таких типов, но теперь ты принадлежишь господину Дауду и этого…
– Знаю. Не будем портить мой вечер, ладно? Мой муж был захвачен в плен и сейчас сидит в тюрьме. А, может быть, он уже был казнен. Я не знаю, как мне его спасти, каким образом отомстить за свою семью и разговоры про господина делают только хуже.
Локмания присела на край постели, положила теплую руку на коленку наложницы и скептически улыбнулась, словно в насмешку над попытками Алексы сбежать.
– Мне не довелось стать наложницей, Алекса, – сказала она. – Я родилась в трущобах города, никогда не видела ни отца, ни матери. И даже не представляю, что ты испытываешь, потеряв всех своих родных. Не мне пытаться тебя подбадривать, рассказывая, насколько несправедлива жизнь. Однако небольшой совет дать могу.
– Какой?
– Если хочешь изменить свою жизнь, получить зыбкую свободу и спокойно разъезжать с господином, тебе нужно сделать только одну вещь. Одну. Большего не потребуется. Роди господину Дауду наследника и ты сразу почувствуешь перемены.
– Каким образом рождение ребенка от нелюбимого мужчины принесет мне перемены? Я не люблю господина, никогда не полюблю. Меня можно запереть, угрожать наказанием, наказывать и издеваться, но моё сердце принадлежит другому мужчине, а желание мести, горящее во мне, не потушит ни один проливной дождь.
– Ты сама все поймешь, когда станешь матерью, – заверила Локмания. – Дети меняют нашу жизнь…
– Ты откуда это можешь знать? – нахмурилась Алекса. – Разве у тебя есть дети?
– Нет. Я повидала…
– Занимайся своим делом, привратница, – грубо перебила Алекса. – Оставь участь наложницы тем, кого удостоили этой «чести». Я и сама способна разобраться в своих проблемах. Ещё не хватало, чтобы кто-то меня напутствиями кормил и пытался утешить.
– Как знаешь. Я лишь хотела помочь.
– Мне нужна месть, а не помощь той, кто зависит от господина, в доме которого работает. Тебя наняли следить за наложницами? Вот и следи. А меня оставь в покое.
Локмания не обратила внимания на дерзость, а просто перешла к своим непосредственным обязанностям и разложила приборы на кровати. Алекса прекрасно понимала, что от неё требуется, поэтому без лишних слов перешла к делу, и, расшнуровав куски нижнего наряда, принялась распутывать набедренную повязку. Эти повязки были настолько непрактичными, что ей приходилось тратить по несколько минут только на то, чтобы одеться с утра. Вечером все выходило намного проще, однако после неприятной беседы руки почему-то сделались ватными, совсем перестали слушаться.
– Позволь… – Локмания родилась в империи и имела дела с иноземными наложницами, не справляющимися с такими непростыми деталями одежды. У неё ушло всего пару секунд на то, чтобы распутать повязку. – Сегодня она тебе не нужна. Отнесу вместе с корзиной грязных вещей слугам.
Алекса снова не стала отвечать. Она молча отвернулась, встала на колени и склонилась раком, растопырив ноги и выпятив ягодицы вперед. Раньше при таких осмотрах она ложилась лицом на подушку, как велела привратница, но сегодня её настроение было крайне скверным, и она решила облокотиться на локти, чтобы хотя бы немного усложнить работу.
– Снаружи все выглядит намного лучше, чем было в первые дни осмотра, – сказала Локмания, взяв некий прибор с кровати. – Помню, какие разбухшие у тебя были губы во время первого осмотра. Смотреть было страшно.
Алекса закатила глаза и вновь промолчала.
Осмотр продлился всего несколько минут, за которые она натерпелась болтовни привратницы настолько, что начала мечтать об одиночестве, преследующем её на протяжении недели. Видимо, остаться одной не такая плохая участь, если учесть, как много болтают жители этой империи, заводя разговоры на самые нелепые темы, которые даже не могут сравниться с теми военными байками, рассказанными Карлом Масуром. Складывалось впечатление, что Локмания намеренно пытается вывести наложницу из себя. Алекса хотела бы все высказать, но не поддавалась на провокации и с честью пережила очередной осмотр, после которого привратница снова начала говорить. На этот раз женщина затронула очень важную тему и Алекса внимательно выслушала.
– Ты полностью здорова, наложница господина Дауда, – заявила Локмания, собирая все инструменты. – Травы можно попить, чтобы укрепить женское здоровье, а вот мазь можно сменить на этот пузырек с маслом.
Алекса взяла предоставленную склянку с мутной жидкостью, открыла крышку и понюхала. Запах был схожий с ароматом духов, но жидкость в корне отличалась и имела более густой состав, нежели могли предложить духи.
– Это масло, – сообщила Локмания. – Оно абсолютно безвредно. Сабила уже получила свою порцию, эту будешь использовать ты.
– Но зачем? – принюхиваясь, спросила Алекса.
– Мы живем в пыльной империи. От песка и жгучего ветра кожа начинает портиться. Масло поможет избежать этих проблем. Оно так же омолаживает, хорошо влияет на организм, а кто-то заявляет, будто бы масло помогает крепче спать. Возможно, это тебе ни о чём не говорит, но оно вовсе не для тебя. Господин вскоре вернется и когда это случится, будь хорошей наложницей, намажься перед тем, как идти в его спальню. Господин Дауд купил тебя, поэтому ты должна быть совершенством.
Алекса не успела открыть рта, как дверь в спальню открылась. Разглядывать гостя, не было времени, ведь она избавилась от набедренной повязки и сидела на кровати по пояс голой. Ей пришлось соскочить с кровати, спрятаться за ней и стянуть на себя простынь, на которой сидела привратница.
– С возвращением, господин Дауд, – не обращая внимания на поведение наложницы, сказала Локмания.
– Закончила обследование? – спросил он.
– Осталось осмотреть ротовую полость, зубы…
– Я не об этом.
– Ваша наложница совершенно здорова, господин, – поклонилась Локмания.
Дауд отослал наложницу взмахом руки, а сам подошел к кровати и сел на край. Склонившись перед господином, Локмания так и вышла из комнаты, оставляя его наедине с наложницей, спрятавшейся за кроватью. Под напором горячего сквозняка дверь хлопнула за ней.
– Хочу тебя увидеть, – сказал он спокойным тоном.
Алекса выглянула из-за кровати и вскинула брови, не ожидая увидеть господина в таком потрепанном состоянии. Видимо, он только приехал, ещё не успел помыться, а сразу прошел в дом наложницы, чтобы увидеть Алексу. Сидя в кожаном жилете без рукавов и коротких штанах с разорванными штанинами, Дауд был грязным с головы до пят, испачканным какой-то черной сажей, в которой он, похоже, ковырялся на протяжении всей прошлой недели. Открытые руки были черны, словно он таким родился, ноги по колени испачкались в каком-то чёрном масле, к которому стал прилипать песок, а лицо…. Всевышние силы, молодой человек поранил щеку – теперь его лицо украшал глубокий шрам и из раны до сих пор сочился гной.
– Вы поранились, – промолвила Алекса, прикрывая нижние губы подушкой.
– Пустяки, – коснувшись грязной рукой раны на левой щеке, ответил он. – Издержки работы.
– Рану следует обработать, – посетовала Алекса. – Почему вы не попросили об этом Локманию?
Дауд с безразличием посмотрел в глаза наложницы, но его взгляд не удержался на лице и стал опускаться ниже, оценивая её уже с большим интересом. Алекса узнала этот взгляд. Сложно его не узнать, когда прожила пять лет с мужем. Карл ловко скрывал свои желания, однако в его суровых глазах читалось желание, присущие мужчинам, живущим с женщиной. Господин Дауд был более открыт в своих желаниях и не пытался скрыть любопытства. Да, его интересовало женское тело.
– Следуй за мной, наложница, – поднявшись на уставшие ноги, сказал он.
Несложно было догадаться, куда и зачем он пригласил наложницу. Он ведь знал, что Алекса не сможет ему отказать, даже если сильно этого захочет. Она оказалась в безвыходном положении, из которого уже не сбежать. Совсем одна на чужом континенте, в незнакомой империи, без шанса на спасение и без надежды на светлое будущее.
– Мне следует одеться, господин Дауд, – промолвила она.
– В этом нет необходимости, – заверил он.
– Господи, я ведь…
– Живо! – повысил голос Дауд.
Алекса вздрогнула, но все равно последовала за ним. Ей пришлось оставить подушку в комнате, а нижние губы прикрывать руками, стараясь не стыдиться своей бестактной наготы. Что бы сказал Карл, увидев свою жену в таком откровенном виде? Алекса боялась, что дядюшка уже ничего ей не скажет. Он сидит в тюрьме, закованный в цепи, а она стала наложницей тирана, оказавшись на другом материке.
***
Баню заволокло густым паром, а бассейн был наполнен до краёв горячей водой. В помещении не было никого, да и никто не сможет увидеть голую девушку, разглядывая её промежность сквозь плотный туман, собравшийся у основания каменной головы.
Промешкав пару секунд, думая о своих насущных проблемах, Дауд быстро пришел в себя, скинул запыленные сапоги у порога, прошел босыми ногами к старой скамье, на которую бросил кожаную куртку без рукавов, расшнурованную по мере приближения к бассейну. В этом густом тумане Алекса заметила очертания его темной фигуры, пытающейся снять грязные штаны и избавиться от ненужных украшений, чтобы, наконец, зайти в воду и расслабиться. Так Дауд и поступил, задержавшись лишь на несколько минут, пытаясь совладать со шнурком на штанах. По мере того как он заходил в воду, из бассейна стала вытекать лужа воды, вытесненная молодым человеком, весящим не так уж и много, учитывая его рост, физическую форму и внешний вид. Похоже, его тут и вправду очень любят, раз до краёв набирают воду в бассейнах, подумала Алекса.
Вскоре господин Дауд вошел в воду по пояс, развернулся спиной к холодной стенке, обратив внимание на наложницу, и скрылся в тумане, усевшись на ребристое дно. Из воды торчали только очертания головы, обращенной в сторону двери, где до сих пор стояла Алекса.
– Долго ещё будешь там стоять? – раздался его голос, отозвавшийся эхом в пустом помещении бани. Эхо было настолько грозным и строгим, что Алекса восприняла это за команду и в два шага добралась до бассейна, задержавшись перед водой лишь на миг. – В чём дело, Алекса? – спросил Дауд более спокойным голосом. – Я тебя пугаю?
– Простите, господин Дауд, – промолвила она, непонятно зачем исполнив реверанс. – Я родилась в королевстве Шарджа и была воспитана привилегированной семьей, в которой меня и сестру научили, что наши тела принадлежат только мужьям. Мне неловко находится в вашем обществе… совершенно голой.
– Я все понимаю, – спокойно отреагировал Дауд, погладив ладонью поверхность горячей воды. – Не сочти за труд, принеси со второго этажа целебную мазь, оставленную привратницей. Я хочу промыть и обработать рану.
Алекса исполнила услужливый реверанс и быстро направилась к лестнице, стараясь удержать равновесие на мокрых и скользких полах. На втором этаже пара было не так много и дышалось намного свободнее, из-за чего она сначала отыскала стеклянный флакон с мазью, а потом уселась в гамак, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. Пока она была в одежде, господин Дауд воспринимался несколько иначе. Теперь же она стоит перед ним, словно открытая книга, которую только возьми и прочти.
«Соберись! – приказывала она себе. – Ты герцогиня Алекса Масур, дочь графа Роберта Холла и законная жена великого полководца Карла Масура! Ты должна быть сильной, чтобы отомстить за тех, кого забрал Ивар Остин!»
– Алекса, у тебя все хорошо? – вновь раздался эхом голос Дауда, ожидающего свою мазь в бассейне.
– Уже бегу! – Она встала с гамака и неспешным шагам, стараясь не упасть, спустилась на первый этаж, подошла к воде и протянула флакон господину, который смотрел на неё снизу вверх. Возможно, сначала его взгляд смотрел прямо в голубые глаза, но потом стало понятно, что прекрасное лицо наложницы его вовсе не волновало.
Он стал открывать флакон, не отводя взгляда от промежности наложницы, чем вызывал у неё неподдельный стыд. Она хотела прикрыться руками, сбежать из бани, сверкая пятками, чтобы закрыться в своей спальне и забыть весь этот ужас, но здравый смысл подсказывал правильное решение. Будет лучше остаться, лишь бы не разгневать господина.
– Можешь присоединиться, – сказал он, оставив открытый флакон с мазью рядом с бассейном, пока умывал лицо и промывал гнойную рану. – Не бойся, Алекса. Меня не нужно бояться.
Избавившись от лифа наряда империи, она склонилась перед бассейном, села на холодный камень попой и аккуратно, опираясь на руки в локтях, забралась в воду, сразу усевшись на ребристое дно.
– Поможешь? – попросил Дауд, передав наложнице флакон. – У меня нет с собой зеркала…
– Да, конечно, – перебила Алекса, окунув палец в мазь, приготовленную специально для таких ран.
Учась на хирурга, она много раз практиковалась в обрабатывании ран, которые получали обычные местные жители столицы королевства Шарджа. Как показала недолгая практика, стоит наносить мазь аккуратно, сначала обработав окружность раны, а уже потом приниматься за само ранение. Нанося мазь, Алекса смотрела в глаза господина, пронизывающие её не только желанием и страстью, но и безумным голодом, которую сможет утолить только любовь и близость с женщиной, с ней.
– Закончила? – заинтригованный работой наложницы, спросил Дауд.
– Да, господин, – ответила Алекса, поставив флакон подальше от бассейна.
Он выдержал небольшую паузу, чтобы пододвинуться ближе.
– Алекса, я купил тебя, – напомнил он. – Ты ведь это понимаешь?
– Конечно.
– Тогда ты должна понять, что я не могу отказаться от тебя. Я понимаю, как ты относишься к воспитанию и к своему мужу, но теперь ты принадлежишь только мне. Твоё тело, сердце и душа должны быть моими.
– Господин, мне…
– Позволь закончить, – перебил Дауд, и она замолчала. – Алекса, я бы не хотел прибегать к серьезным мерам. В доме господ все происходит по велению господина и мой дом Грёз не станет исключением, в насмешку над моей семьей. Но мне не хочется обижать свою наложницу, поэтому будет лучше, если ты сама пойдешь мне на встречу. Я бы очень этого хотел.
Алекса захлопала ресницами, затаив дыхание.
– А что будет, если я откажусь? – спросила она.
– Сегодня ты вернешься в свою комнату и навсегда забудешь о моей благосклонности, – ответил Дауд. – Если я пошлю за тобой, тебя приведут, даже если придется это сделать насильно. Я бы этого не хотел, но…
– Я все понимаю, господин, – тяжело вздохнула Алекса. – Если будет угодно, я бы хотела, чтобы вы сдержали слово, данное неделей назад, и взяли меня в следующий раз посмотреть на город.
– Моё слово здесь закон! – заявил Дауд. – Итак, мы договорились? Ты будешь исполнять обязанности наложницы добровольно?
Понимая, что выбора нет, Алекса нашла в себе силы только на кивок.
Дауд воспринял кивок как вызов и встал из воды, показав наложнице своё мужское естество. Член его был напряжен, торчал, дергался и выглядел как кол, на который насаживают грешников. Алекса была грешницей, потому что вид мужчины её заинтересовал. Разумеется, она этого не показала, ибо была предназначена только мужу, но мнение наложницы немного изменилось.
– Встань и повернись, – попросил Дауд, хотя слова его прозвучали как приказ.
Наложницу устраивал этот подход, потому что она знала, что так не сможет увидеть лица и постарается представить любимого человека. Ей оставалось выполнить приказ и даже прижаться бедрами к холодной стенке бассейна, выжидая продолжения, на которое сподобиться господин. Долго ждать не пришлось. Дауд провел рукой по спине и заметил несколько старых рубцов.
– Кто тебя так наказал? – спросил он, недоумевая. – Это ведь следы плети?
– Я упала, господин, – сказала Алекса. – В королевстве Шарджа наказывают только неверных жен, а я всегда была верна своему мужу.
– Это ненадолго, – чувствуя своё превосходство, заявил Дауд. – Ты серьезно поранилась, когда упала?
– Была на волосок от смерти.
– И кто тебя спас?
– Андре де Дижон, про которого я рассказала.
Поглаживая ладонью спину наложницы, Дауд был непоколебим, до определенного момента. Задержавшись на шее, он вложил силу и наклонил Алексу так, чтобы она согнулась перед ним. Руку он убирать не стал, зная, что ей крайне неудобно находится в таком положении. Холодный камень касался груди, щипал соски и вызывал неприятные ощущения в животе. Но Алекса молчала.
– Раздвинь ноги, – приказал он и она послушалась. – Шире раздвинь, наложница!
Хорошо хоть поверхность была ребристая, иначе она бы села на шпагат и все лечение было бы напрасным, как думала сама Алекса. В таком постыдном положении ей пришлось только смотреть вперед, молчать, терпеть прикосновения господина, не являющегося ей мужем. Выбора не было.
Унижение стало приятной наградой, когда господин прижался к ягодицам и направил член во влагалище наложницы. Вскинув брови и выпучив глаза, испытывая, как нежно мужское естество входит внутрь, Алекса с трудом боролась с грехопадением и всеми силами пыталась сдержать стон, зажимая зубы и челюсть до боли. Ей не должно находиться здесь, нельзя заниматься любовью с другим мужчиной. Но раз выбора нет, не стоит опускаться до уровня портовой шлюхи и показывать, как ей нравится заниматься любовью, изменяя законному мужу.
Все было напрасно. Член господина вошел целиком и потом, настроившись на нужный лад, Дауд выгнулся и сделал резкий толчок, заставляя наложницу вскрикнуть от наслаждения. Стон Алексы отозвался эхом в бане, отчего ей становилось то ли хорошо, то ли стыдно, то ли невыносимо больно из-за того, что она предала любовь мужа. Но с женским началом нельзя было спорить, ибо близость с мужчиной Алекса любила больше всего на свете и не важно, с кем ей пришлось бы переспать.
Следующие два грубых движения господина тоже заставили её вскрикнуть, и она молилась о продолжении, однако все закончилось. Дауд изверг в неё своё семя, вынул член, но не убрал руку.
– Я тебя накажу, если ты снова так поступишь, – заявил он.
Недоумевая, наложница вскинула брови и повернула голову в сторону господина. Она его не видела, но все равно желала объяснений.
– Что я не так сделала? – спросила она, почти возмущаясь. – Вы ведь получили удовольствие.
– Это было не то, чего я хотел, – сказал Дауд. – Ты подавала себя и вела так, словно на моём месте был кто-то другой. Не потреплю…
– Простите, – промолвила Алекса. – Можете наказать меня, если вам станет легче. Но я не могу в одночасье изменить самой себе. Я готова с вами заниматься любовью, однако моё сердце ещё не может забыть любимого мужа, с которым мы прожили пять лет. Вы тоже почувствуете эту боль, если столкнетесь с потерей любимого человека, дорогой вам женщины.
Видимо, Дауд признал неправоту и сжалился, позволив наложнице вернуться в горячую воду.
– Завтра утром тебе принесут на завтрак кубок вина и запеченного мяса, – сообщил он. – А вечером я лично тебя навещу, поэтому будь готова к приёму.
– Как прикажете, господин, – с толикой разочарования и безразличия ответила Алекса. – Я могу вернуться в постель?
– Ступай.
Она вышла из бассейна, исполнила реверанс и голой покинула баню.
