Текст книги "Сумерки человечества"

Автор книги: Кирилл Тимченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 40 страниц)

Никто не вышел. Возможно, что конвойных уже успели заметить, но возникли какие-то проблемы, затруднявшие подход к машинам. Несколько протяжных гудков передовой машины тоже не вызвали особого эффекта, разве что из-за угла одного из домов вышел зомби с окровавленной грудью. В армейской форме, но с совершенно изуродованным лицом, он неторопливо пошел к машинам, размахивая единственной целой рукой. Вместо второй торчал из плеча обломок кости с остатками недогрызенного мяса. При каждом шаге они подрагивали, и оттуда капала кровь.

Хлопнул одиночный выстрел и мертвяк завалился на спину. Лично мне этого вполне хватило, чтобы посчитать за достойный повод вылезти из броневика.

Забросив свой «укорот» за спину, я быстро вскарабкался на крышу БТРа и огляделся. Сильного нашествия зомби здесь не предусматривалась, территория уже зачищалась военными, когда они все же разработали план действий и начали расширять территорию под своим контролем. Только это в любом случае проходило быстро и на скорую руку, особенно после того, как начали сбегать срочники. Отстреливались только самые крупные группы зомби, разогнанные или одиночки для вооруженного солдата особенной угрозы не представляют, и их не трогали. Зачистка от них должна проводиться уже позже, такими вот «летучими отрядами», которые хотели сформировать из таких вот групп выживших, как моя. А для того, чтобы на обжитую территорию одиночки не пролезли и не покусали бы кого-нибудь случайно, в поселках и оставляли пары автоматчиков. Только здесь это почему-то никого не спасло.

– Слышь, малой, сползай с брони, – ожила рация грубым армейским голосом, – еще не хватало за твою голову потом отчитываться.

– Я тебя об этом не просил, – отрезал я, поглядывая на странно шевелящиеся кусты, жалкие остатки от прежде шикарной живой изгороди, – А ты вот так и собрался сидеть, ждать у моря погоды?

– Еще поговори у меня тут! – меня явно пытались поставить на место, пользуясь старыми, но все же удивительно действенными приемами из серии «кто старше, тот и прав». Жаль только, что со мной этот фокус уже не пройдет. Тут уже не простой студентик, что опаздывал на пару, слишком много я уже всего повидал, чтобы подчиняться первому встречному.

– А что и не поговорить? Мы тут все спечемся, прежде чем вы там до чего-то додумаетесь. Деревню зачищать надо, и всех отстреливать, чтобы зараза дальше не пошла, ведь это уже вроде как ваши территории, просто отвести людей не получится.

Рация больше не отвечала, зато боковой люк ехавшего первым БТРа раскрылся и оттуда вышли несколько человек почти в спецназовской форме.

Вооружены все были не простыми армейскими калашами, а аккуратными «винторезами» с большими, странно выглядевшими многофункциональными прицелами, которые я раньше даже на картинках не видел. Эти вряд ли из нашего города вообще, в нашем достославном гарнизоне, из которого давно распродали и вывезли все, что стоит хоть каких-нибудь серьезных денег, такие стволы бы не завалялись, давно перешли бы за большие деньги в чужие руки. Один из них махнул мне рукой, и я понял, что он наверняка тот старший, что пытался меня загнать обратно в БТР. Сначала притворился, что ничего не понял, но спецназовец проявил небывалую настойчивость и позвал снова, прибавив даже оклик голосом. Из машины высунулся дядя Коля, подозрительно посмотрев на меня, но я говорить ничего не стал, просто махнул рукой, что все в порядке. Охотник сделал мученическое лицо, но обратно залезать не стал, а остался сидеть на броне, заодно решив заполнить пустующий магазин своего автомата.

Спецназовцы уже расположились вокруг машины, взяв на прицел все возможные места появления зомби, но никуда не расходились. Их, как мне показалось, командир, стоял около распахнутого люка и ждал меня.

«Винторез» у него в руках на солнце поблескивал оптическим прицелом и привлекал почти все мое внимание. Больше всего в этот момент мне хотелось иметь такую же штучку, рядом с которой мой «укорот» выглядел детской игрушкой. Спецназовец, наверное, перехватил мой взгляд, но ничего не сказал. Подождав, пока я подойду ближе, он внимательным взглядом окинул меня с головы до ног, а потом спросил:

– Знаешь, а на вид ты не такой крутой, как кажешься, когда по радио разговариваешь. Я уж было подумал, может на самом деле бывший солдат. Но ты для него больно… молод, – сказал он даже без тени иронии. Посмотрев на его почти квадратное лицо, я даже подумал, а бывают ли у него вообще эмоции.

– Ну, не всем так везет в самом начале, чтобы сразу в начальники попасть, – пожал я плечами, – кому-то приходится и с низших должностей начинать. Только это не означает, что у простых солдат может не быть своей головы на плечах.

Несколько секунд спецназовец испепелял меня взглядом, но я смело выдержал его атаку и даже ответил, хотя уровень моей внушительности вряд ли смог бы напугать даже ребенка. После этого спецназовец похлопал меня по плечу.

– Нет, серьезно, не соврал Токарев, этому парню палец в рот не клади, всю руку отхватит, – напряжение, оказавшееся наигранным, мигом спало, словно его и не было. Если бы еще не было вокруг автоматчиков и возможно где-то ошивавшихся зомби, ситуацию можно принять за совершенно обыденную.

– Так вы меня знаете? – удивился я, мельком оглянувшись через плечо. Это уже почти вошло в привычку, я даже это не каждый раз осознаю. Спина ведь самое уязвимое место, там глаз нет, поэтому и приходится головой крутить. А потом даже с другими людьми это не проходит, так привычка и остается, словно тебе все время кто-то в спину смотрит. Такое я замечал даже у солдат, что на Театральной стояли. И причем только у тех, кто в отрядах по городу ездит. У оцепления этого нет, у них враг только спереди подойти может.

– Тебя уже много кто знает. Ведь это из-за твоих новостей, что мутанты засады устраивать научились, почти все на ушах стоят. А что они там с зомби вытворять умеют, так это вообще было как обухом по голове. Так что ты, считай, знаменитость. Ладно, это мы от темы отвлекаемся. Ты говоришь, что правильно было бы деревню прочесать? Или это так ляпнул, от большого ума.

– Почему? – удивился я, – вполне серьезно, товарищ… майор. С этим делом тянуть нельзя, зомби ведь и разбрестись могут, когда поймут, что ничего съедобного здесь уже не найдут. А тут считай, тыл, и не только вооруженные конвои ездят. Так ведь и в городе все начиналось.

– Правильно мыслишь. Только вот тут какое дело. Конвой я отправлю дальше следовать, нечего тут всем стадом толпится, а это значит, что и солдат у меня кроме моих хлопцев и не останется. Поселок ведь тоже не из самых маленьких, а распылять силы в таких условиях последнее дело. Раз ж ты такой бойкий, то мне здесь и поможешь. И не ври, что у тебя опыта в таких делах нет, без него бы ты здесь сейчас не стоял. Так что бери своих, кто там у тебя посмелее и будешь меня с левого фланга прикрывать.

Ситуация ясна?

– Почти, – сказал я уклончиво, раздумывая больше, не очередная ли это проверка здесь происходит. Сказать по совести, они уже начинали надоедать, – Сколько людей надо брать?

– Сколько есть… – майор договорить не успел, как раздалась автоматная очередь, и один из спецназовцев сказал, что видел в окне дома зомби.

Я снял со спины автомат и вернулся к своей машине. Дядя Коля все так же ждал меня, и заодно возился с автоматом, вроде как чистил его. Присев рядом, я рассказал, о чем мы разговаривали. Сначала он ничего не отвечал, а потом неожиданно резко плюнул и втихую выматерился, понося как меня в частности, так и всю нашу армию в целом. Пытаясь уловить суть столь резкого выражения эмоций, мне пришлось вклиниваться в четкий поток ругательств, некоторые из которых я сам слышал в первый раз. После нескольких безуспешных попыток открылся самый очевидный вариант – просто дождаться, пока охотник не выговорится, а уж потом продолжать разговор.

– Я тебе вот что сам скажу, – сказал дядя Коля, заталкивая футляр для чистки обратно в приклад автомата, – никогда прежде не встречал человека, который умудрялся бы на каждом шагу влипать в ситуации одна хуже другой. Нет, ну серьезно, вылез подышать чистым воздухом, а вернулся уже в составе отряда по зачистке территории от даже непонятной опасности. Хотя опасность понятная, но это все равно тебе чести не делает. Как же ты так умудрился? Хотя ладно, это я в общем-то не со зла, уж ты такой человек, наверное… Так что, кого третьим возьмешь?

– Не понял? Мы, по-моему, еще даже и со вторым не разобрались.

– Да? А я наверное, тут просто так сижу, как икебана какая-то! – дядя

Коля серьезно разозлился, но меня сравнение с икебаной жутко рассмешило.

Смех, наверное, был просто сбросом негативных эмоций, которых я точно успел нахвататься, но все равно я ржал как конь, почти в буквальном смысле. Сам дядя Коля тоже недолго держался, пытаясь просверлить меня взглядом, но и сам вскоре не выдержал, присоединившись ко мне в припадке бурного веселья. Вылезший посмотреть, что тут происходит Сашка не понял, в чем именно соль шутки, хотя я и сам не мог толком объяснить, но все же его появление нас немного отрезвило.

– Нет, так не пойдет, – сказал я, утирая слезы, – вы никак не можете остаться здесь. Кроме вас БТР просто не кому везти. И оставить его здесь нас дожидаться тоже не получится. Здесь теперь уже не только наш груз, но и военных, они им рисковать не будут, поэтому вы поедете за рулем.

Довезете наших до полигона и с рук на руки сдадите военным, здесь я на вас полагаюсь. С собой я возьму вот Сашку и…

Кого брать третьим, пришлось подумать. Те, кто уезжают на полигон сразу исключаются из списка, надо уже сейчас учиться без них обходится, поэтому будем искать среди оставшихся. Решение пришло на ум как-то само собой. Сунув голову в люк БТРа, я позвал:

– Свет, выходи, есть о чем поговорить!

– Что такое? – она вылезла минуту спустя из соседнего люка.

–  Напомни мне, почему ты сейчас с нами едешь? – спросил ее, уже пытаясь прикинуть ее дальнейшую реакцию. Как ни удивительно, а каждый раз мои ожидания оказывались прямо противоположными действительности.

– Говори сразу, что ты там задумал, – сказала она, сердито глядя на меня. Сбившая на бок беретка и торчавшие из-под нее локоны волос придавали ей лихой вид, немного смахивавший на Анку-пулеметчицу.

Странное сравнение – поймал я себя на мысли, но затем вернулся к реальности.

– Так вот, ты сказала, что поедешь с нами, потому что ничем не хуже ребят, решивших, что раз уж конец света наступает, то никто уже не помешает с оружием наиграться. Вот сейчас я и тебе предоставлю такую возможность. Устраивает?

Впервые у меня получилось ее чем-то смутить. Сначала Светка даже не поняла, шучу я или нет, но я старался сделать лицо максимально серьезным, чтобы у нее не возникло подозрений в том, что кто-то может ее обмануть. А вот потом, когда она убедилась, что все серьезно, то, наверное, впервые в своей жизни вылетела из колеи.

– Саш, а ты уверен? Ну, я в том смысле, что мне надо с вами. Я ведь и стрелять толком не умею. Даже не знаю, с какой стороны за оружие браться. Может, потом, на обратном пути. Хотя бы пострелять попробую.

– Знаешь такую поговорку, про то, что раз назвался груздем, то и полезай в кузов, – с открытым ехидством спросил я, смакуя каждый момент. До этого у меня была не так уж много возможностей над ней поиздеваться.

Обычно выходило наоборот, когда я спросонья влетал в универ, а она мне объявляла, что сейчас будет семинар или контрольная, а потом просто упивалась, глядя, как я повисаю в прострации, не зная, что делать дальше.

Такую поговорку она знала и скисла совершенно, представляя, что за этим последует. Дядя Коля у меня за спиной тоже уловил смысл момента и беззвучно умирал от смеха, чем еще больше смущал Светку.

– Так вот, – продолжил я, решив прервать театральную паузу, – наше обучение владением огнестрельным оружием мы начнем сразу с практики, чтобы потом понятно было, каково это, а то раньше некоторые наиграются в стрелялки и думают, что на самом крутые солдаты. Вот тебе для начала…

Я снял со спины свой автомат и протянул Свете. Она неуверенно его взяла, ощущая, что на самом деле он не такой легкий, как кажется со стороны.

Как его держать она уже знала, насмотрелась у меня, достаточно было только чуть подтянуть ремень, чтобы приклад не бил при ходьбе. С покорным видом она спустилась следом за мной с БТРа и присоединилась к

Сашке, стоявшему уже уверенно, но все постоянно зачем-то проверявшего, висит ли его АКС за спиной или уже упал куда-то. Ладно, у кого как нервное напряжение выходит. Вот даже я сам, если посмотреть, уже приобрел привычку сам с собой разговаривать. Не часто, но все же это говорит о том, что и у меня где-то какой-то винтик откручиваться начал.

Как не странно, но именно это и говорило о моей нормальности как человека. В этом безумном мире, оживших и плотоядных трупов, не станет сходить с ума только уже сумасшедший человек. Да и только ненормальный сможет здесь выжить. Все слишком нормальные уже давно отправились на корм мертвецам, ожидая, что кто-то на самом деле вспомнит об их гражданских правах и придет защищать, рискуя собственной жизнью, чтобы, скажем, спасти младшего помощника менеджера промоутерскойй фирмы. До самого последнего момента не понимая, что чтобы тебе делали что-то полезное, сначала надо самому стать полезным.

Кивнув им, чтобы шли за мной, я прошел уже знакомой дорогой к майору, все еще стоявшему у своего транспорта. Сразу подойти к нему не получилось, он был занят, что-то сверяя по карте с водителями конвоя.

Они о чем-то негромко спорили, что-то на тему того, что им покрышки жалко, или армотизаторы, или еще какую-то автомобильную деталь. Что они с ними делать собирались, отчего сильно жалели, я сначала не понял. И только потом, после того, как тембр голосов немного вырос, разобрался, что майор предлагал им ехать объездными проселочными дорогами и проверить еще пару деревень по пути, на предмет такого резкого замертвячивания. Только водители стеной стояли против такого решения, жалея как топливо, которого на подобную дорогу им пришлось бы угрохать раза в два больше рассчитанного,  да и машины могло бы сильно расшатать на расхлябанных проселках, лишь очень отдаленно похожих на дорогу. И все же майор выиграл этот спор и водители разошлись по своим машинам.

– Поступили в ваше распоряжение, – поднес я руку к козырьку, когда майор повернулся в нашу сторону.

Он удивленно приподнял бровь, но ничего не стал комментировать. Хотя

Светкин вид у него все же вызвал небольшой смешок. Посмотрев, что же там такое, я сам едва не рассмеялся. Раньше ведь и не заметил, что она успела себе на беретку наставить розовых сердечек. Откуда она их взяла, покрыто мраком тайны, но выглядела с ним абсолютно по-детски, разом отметая всякое представление о серьезности. Пообещав себе как-нибудь сказать ей об этом, я отвернулся.

– Так это и есть твой отряд? – спросил майор не без интереса, но зато без всякого пренебрежения. Сейчас к фактически любому выжившему следовало относится с уважением. Почти каждый заглядывал смерти в глаза и смог вырваться. Правда, первый раз всегда вынужденный. Одно дело, когда тебя в угол зажимают, а совсем другая ситуация когда ты сам, по собственной воле идешь сражаться.

Конвой перед нами постепенно начинал движение. Грузовики, фырча моторами и поскрипывая колесами, один за другим проезжали мимо, и оставляя нас здесь практически одних. Проехал и наш БТР, неожиданно ставший очень родным и близким, смотреть, как он уезжает без нас, было даже немного больно. Дядя Коля, высунувший голову в люк, помахал нам рукой, и мы ответили тем же. Скоро должны увидится, хотя в такие время загадывать вообще не стоило. Позади него ехал автобус, с которого фактически и начинались наши приключения. За то, чтобы его получить, пришлось заплатить человеческой жизнью, а это не так уж и мало.

Из автобуса нам тоже махали руками, девчонки даже посылали воздушные поцелуи. Я тоже махал рукой, понимая, что вижу их если не в последний, то предпоследний раз. Они останутся в Стрельцах, на полигоне, а вот я вернусь обратно в город, дальше сражаться с этой заразой, поставившей человечество на колени и едва не уничтожившей полностью.

БТР спецназовцев остался стоять вместе с отрядом, что меня обрадовало.

Крупнокалиберный пулемет, установленный в подвижной башенке, резко увеличивал нашу огневую мощь, даже если принимать в расчет «винторезы» спецназа.

Теперь мы остались тут практически одни, окруженные пустыми домами, а которых притаилась неизвестная опасность. Кто-то или что-то перебило тут всех людей так быстро, что они не успели даже передать сигнала о помощи.

На такое не был способен даже сильно мутировавший мертвяк. Каким бы он быстрым не был, сразу побежать во все стороны не смог бы. Если только он один был. От такой мысли мне стало даже нехорошо. Несколько мутантов вполне могут устроить засаду. И тогда нас не спасет даже пулемет. Я огляделся. Нас окружали небольшие двухэтажные домики, сделанные почти под копирку, с двускатными крышами, крытыми железом, крылечками и гаражами для машин. Там мог бы спрятаться не один, а сто один мутант и мы его в жизни не найдем до тех пор, пока он не нападет.

– Ладно, что встали? – раздался голос майора, – думаете, все так легко достается? Распределились! Лопухов, бери двоих и прочешите здания на северной стороне, Семенов, бери еще двоих и идите за мной. Карелов, бери остальных и дуйте на западную сторону, чтобы каждый листик прочесали. А вы, – обратился он к нам, – солянка сборная, здесь ждите, на вас машина.

Если потребуется ваша помощь – зеленая ракета или свист, как получится.

Если летит красная ракета – немедленно сваливайте отсюда, никого не ждите, ничего не подбирайте. Ваша задача в этом случае заключается в том, чтобы доехать до полигона и передать, что здесь полный абзац, пусть высылают все, что есть. Понятно?

– Так точно, – хором выдали мы, хотя я был несколько разочарован нашей задачей. Хотя с другой стороны, особо своей шеей рисковать не придется, а это уже само по себе очень хорошо.

  Глава 2. Без приглашения.

Как же все-таки хороши весенние дни. Особенно это чувствуется за городом, вдали от пыльных коробок однообразных зданий и перегруженных дорог, забитых пыльными, зачастую немытыми машинами, водители которых злобно переругиваются из-за каждого пустяка. Поднятые колесами бесчисленных машинных и таких же бесчисленных пешеходов, суетливо бредущих каждый по своему делу, тучи пыли и мусора, выхлопные газы и сигаретный дым, противных запах потных, немытых тел, перемешанных с вонью дешевого пива и таких же, сделанных из сомнительного мяса, чебуреков. Все это лезет в глаза и нос, загораживая и отрезая человека от истинных чувств природы. А ведь есть, на что посмотреть.

Ветер, неторопливо шумящий в кронах только что проснувшихся от зимней дремы деревьев, что-то шепчет на только ему понятном языке. Птицы, перекликающиеся друг с другом, не заметные на фоне общей природы. Иногда даже кажется, что все эти странные звуки, от щебетания до уханья, издают не птицы, а сами деревья, нарочно заморачивая людям голову, просто решив подшутить. И одуряющий запах свежей травы, только что выросшей, еще свежей и сочной, не вытоптанной и не подсушенной палящим летним солнцем.

Все цветет и пахнет, как сказал один поэт. Жаль только, что я научился все это замечать уже тогда, когда сам смысл этой красоты уже пропадает.

Сейчас человек потерял свое самозвано захваченное звание короля природы, а по совместительству вершины пищевой цепочки. Вынужденный таится и прятаться, дрожащий от неподдельного ужаса человек, закрывшийся за глухими заборами и ощетинившийся всевозможным оружием, уже не может пользоваться всем этим, как хочет и не может перекраивать это все под себя.

Вообще странные мысли лезут в голову, когда не знаешь, чем себя занять.

Можно было бы и дальше вот так просто рассматривать природу, лениво свесив ноги с борта спецназовского БТРа и подставив под подбородок ствол автомата. Только ведь не получится. От тихого и плавного, как подобает, течения мыслей все время отрывают одиночные выстрелы, хлопающие как небольшие петарды, и звон вышибаемых дверей. Отряд спецназа, разделившись, прочесывал поселок в поисках зомби и того, кто мог их здесь наплодить. Ничего обычного, если не считать, что это уже в пределах карантинной, безопасной зоны, которую военные растянули намного шире, чем могли позволить их скудные резервы. Считалось, что опасности никакой, а вот тут уже первый звоночек, что все не так легко, как кажется. Не зря же почти в каждом фильме ужасов тупым и медленным мертвецам, каждый раз воскрешаемых все новыми способами, удавалось подчинить себе весь мир, не смотря на все то нереальное количество оружия, что скопилось в его пределах.

С дребезгом распахнулась дверь дома напротив нашей стоянки, жалобно звенев стеклянными вставками. Спецназовец, вышедший на крыльцо, с удовольствием сорвал с лица маску противогаза и вздохнул полной грудью.

Заметив, что я на него смотрю, он показал большой палец, поднятый вверх, и вернулся обратно в дом.

– Миш, случай, а какого черта мы здесь вообще делаем? – спросил Саша, сидевший в проеме распахнутого бокового люка, – без нас здесь вроде как вполне удачно справляются. Можно было даже не задерживаться.

– А что тебя, собственно говоря, не устраивает? – поинтересовался я, наблюдая, как синица тщетно пытается пролезть под крышу дома, где, похоже, свила себе гнездо. Ей мешалась толстая гусеница, болтавшаяся в клюве. Несчастная птичка не представляла, как повернуть голову, чтобы просунуться в узкую щель вместе с трофеем.

– По меньшей мере, здесь скучно, – сказала Света, стоявшая рядом, – я это себе несколько по-другому представляла.

– Ага, знаю я все это, – кивнул я головой с умным видом, не отрываясь от открывавшегося зрелища одновременной гениальности и тупости природы.

Нужны невероятные усилия и напряжения десятков поколений, чтобы создать даже такое небольшое живое существо, идеально приспособленное к жизни на лету. И все ради того, чтобы она даже не могла понять, как удобнее развернуться. Вспомнив, что я что-то еще хотел сказать, добавил, – Эпические схватки не на жизнь, а на смерть, за веру в людей и прогресс, когда гордый одиночка с пафосным лицом корежит физиономии зомби, пришельцам или еще какой-нибудь нечисти, а после все заканчивается развивающимся флагом и хоровым пением гимна. Голливуд старался, вбивая в нас все это, не находишь?

– Миш, вот скажи мне, почему ты все время все начинаешь с грязью мешать?

– Света с укором смотрела на меня, не решаясь сдаться.

Я не стал отвечать на вопрос, потому что именно в этот момент из-за угла одного из особняков вышел измазанный в крови мертвяк, успевший где-то лишиться обеих рук и большей части живота. Жуткое зрелище представляли его внутренности, частично съеденные, а частью так и оставшиеся болтаться в ужасной ране. Вывалившиеся на траву, они продолжали волочиться за ним следом, оставляя на траве грязно-красные следы.

Мертвяку они явно мешались, потому что он время от времени поглядывал вниз и шевелил обрубками, оставшимися от верхних конечностей, словно стараясь избавится от надоедливого якоря.

Вскочив на обе ноги, я перевел свое оружие на стрельбу одиночными патронами и прицелился. Мертвяк шел медленно, и хотя рядом были спецназовцы, я не видел смысла в том, чтобы их беспокоить. С одним мы и сами могли вполне успешно справиться, а вот как они о нас подумают, если после того, что из себя строили, побежим к взрослым дядям, напуганные особенно уродливым зомби, было совершенно другим делом.

Голова зомби в прицеле скакала вниз и вверх, и я все никак не мог прицелиться. Наконец, выбрав момент, спустил курок, снеся мертвяку половину черепа. Вообще меня всегда удивляло, как действуют пули современного оружия. Во лбу остается небольшая дырочка, словно ткнули чем-то, зато сзади голова просто взрывается целым каскадом ошметков и кровавых брызг, как от гранаты. Зомби завалился на спину, еще некоторое время дергая ногами, пытаясь продолжить движение. Даже попадание в голову не всегда убивало их сразу.

Я слышал что таких военные называют «припадочными». Даже пуля

Калашникова не способна разрушить весь мозг сразу. Какие-то участки остаются не задетыми, и если от них продолжают поступать сигналы, зомби может еще некоторое время двигать конечностями или хлопать пастью. Точно такой же пример двух вещей в одном флаконе – какое удивительное чудо науки или природы должно вернуть обратно к жизни мертвый труп, не подающий признаков жизни. И какой скудный результат – тупая тварь, лишенная всех чувств и инстинктов, кроме одного – жрать, много и постоянно.

– Слушайте, пошли посмотрим, кого я подстрелил, – предложил я, вытащив обойму из автомата и вставив в нее новый патрон, – мне уе самому надоело ту так просто сидеть, хоть какая-то разминка.

Оба моих напарника равнодушно пожали плечами, не горя желанием идти к этому куску тухлого мяса, к тому же противно пахнущему. Моя идея никого не прельщала, но и говорить об этом вслух никто тоже не собирался. Я посмотрел на них, раздумывая, стоит ли настаивать. С одной стороны, чего я там не видел, а с другой, тело убитого может очень о многом поведать опытному следопыту. Конечно, к таким я себя не относил, но и надеялся, что хоть что-то смогу разглядеть.

– Ладно, не трусить! – шутливо приказал я, спрыгивая на землю, – Тут идти нет ничего, отсюда видно, так что сходить надо. Дело такое, пригодиться потом может.

– Хорошо, если ты считаешь это таким важным… – Саша с недовольным видом поднялся, снимая автомат с плеча, – только по-моему ты бредом занимаешься.

– А меня здесь одну оставите? – поинтересовалась Света, подходя ближе, – Ничего лучше вы, конечно, придумать не могли.

Я задержался на секунду, задетый таким пренебрежением. Хотя, если так посмотреть, то обвинение было не лишено логики. Из нас троих Света самый плохой стрелок, считай, оружие держать вообще не умеет. Если из-за БТРа вылезет зомби, она не сможет сделать ни черта, если только брюхо ему продырявит. Конечно, на продвижение мертвеца это вряд ли повлияет, зато на память останется. Нет, меня такой вариант не устраивает. Не для того вытаскивал их из кишащего зомби универа, чтобы скармливать потом по одиночке этой же нечестии.

– Согласен, – кивнул я головой после минутного раздумья, – Саш, останься тогда возле машины, за ней последишь, да и прикроешь нас в случае чего.

А Света тогда пойдет со мной, – потом повернулся к ней и дал последние инструкции, – Значит так, ответственна лично передо мной за мою личную спину. За свою тоже. Если я смотрю вперед, то ты – назад. Если я повернулся, ты тоже обходишь меня и держишься за спиной. Если я сел, ты села тоже. Раз стреляем так плохо, то делай это только при крайней необходимости. И на тех, что лезут на меня с лица, можешь не смотреть, это моя забота. Хотя бы до тех пор, пока я об этом не скажу. Все ясно?

Она кивнула, не ожидая такого серьезного подхода. Человек, совершенно не знакомый с экстремальными условиями. Наверное, самым тяжелым моментом, который был до этого в ее жизни, оказалась потекшая тушь в клубе.

Изменилась она, конечно, сильно, но все же этого еще было недостаточно.

А зомби ошибок не прощают, даже самых первых. Даже тех, о которых не подозреваешь. И платишь за них жизнью… Своей или своих друзей, неизвестно, что еще хуже. Я вспомнил тех, кого уже успел потерять и заметно помрачнел. Света, кажется, в этом момент что-то спросила, но вопроса я не услышал, заметил только, что она несколько испуганно на меня смотрит.

– Я что-то не так сказала? – спросила она, имея в виду мое выражение лица.

– Нет, все нормально, это я задумался, – махнул рукой, прекращая дальнейшие расспросы, – давай быстрее. Чем раньше выйдем, тем быстрее вернемся. И не бойся особенно, тут вокруг спецназовцы, так что большую часть мертвецов они уже наверняка положили. Просто рядом постоишь.

Света сняла с плеча «укорот», который я ей дал, и взяла его в руки. Я кашлянул, стараясь скрыть неуместный смех, и немного поправил ее позицию. Почему-то ей очень хотелось держать его за магазин, что даже не удобно, и большой палец желательно сразу держать на спусковом крючке, чтобы потом не теряться. Заодно и с предохранителя сразу снять. Если бы не переключение режимов огня, я бы уж про него совсем забыл.

– И держи его лучше не под мышкой, а придерживая приклад возле правого плеча, – посоветовал я, – Складывать его не надо, только возни больше. И стрелять так легче. Надеюсь, что и вообще нас сейчас это не понадобится.

Естественно, раз мне идти первому, то я предпочел бы, чтобы она не начала палить во все, что движется, так как гораздо вероятнее шанс, что она попадет в меня, чем в зомби. Перекрестившись, я махнул рукой.

Мертвяк, подстреленный мной, так и лежал на земле, как упал. Угодил прямо в чьи-то когда-то заботливо высаженные клумбой цветы. Сейчас уже разноцветные тюльпаны и хризантемы немного повяли, когда кровь мертвяка начала впитываться в землю. Он лежал навзничь, вытянув ноги и разбросав по земле свои внутренности, больше ему не мешавшиеся. Пуля пробила череп как раз на уровне переносицы, чем я даже немного погордился. Стрелял все лучше, теперь уже почти всегда попадая туда, куда хотел. Света, видевшая мертвяков вблизи гораздо реже, побледнела и торопливо отвернулась, не желая больше на него смотреть. Я же, преодолевая брезгливость, наклонился к трупу поближе, больше интересуясь деталями. Зомби, наверное, был одним из эвакуированных, тем, кого в спешке вывозили на всех доступных бортах, которые попадались под руку, потому что больно странно смотрелась потертая дешевая, но теплая куртка, надетая прямо на дорогой деловой костюм, уже порядком извалявшийся и запачканный. Офисные туфли он уже где-то успел сменить на резиновые сапоги, тоже не добавлявшие ощущения стиля к одежде. Зато удобно и надежно, хотя это все равно его не спасло. Надев на руку толстую резиновую перчатку, пара которых все еще валялась у меня в сумке, я перевернул тело мертвеца. Не знаю, зачем я на это решился, но именно это мне сразу позволило ответить на несколько вопросов, хотя так же и задать несколько новых. В спине были ясно заметны три пулевых отверстия, уже старых, с засохшими полосками крови, вытекшей из ран и облохмаченными, загноенными краями.

Получается так, что мужика сначала застрелили, а уж потом как следует объели, заодно и воскресив. Весьма странно, что такое могли сделать зомби, если только не какой-нибудь ну очень уж продвинутый мутант, в существовании которого я тоже весьма сомневался. Убили его люди, так и бросив на улице, а уж потом вездесущие мертвецы до него добрались, им все равно, какой свежести мясо.