Текст книги "Сумерки Эдинбурга"

Автор книги: Кэрол Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Иэн Гамильтон молча наблюдал за тем, как сгорбившийся над кружкой мальчишка жадно поглощает крепкий чай. Опустошив полжестянки печенья, он наконец вытер губы, глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула, скрестив руки на коленях. Росту паренек был небольшого, и, сидя на массивном дубовом стуле, болтал не достающими до пола ногами туда-сюда. Они устроились в маленьком боковом помещении, которое использовалось полицейскими для допросов, малолюдных совещаний, а также чтоб вздремнуть минуту-другую, когда удавалось улизнуть из поля зрения начальства. Помимо простого дубового стола со стулом здесь были кушетка под одиноким окном, выходившим на проулок Олд-Фишмаркет-клоуз, да истертый зеленый коврик. Сквозь трещины в пожелтевшем стекле в комнату просачивались запахи апельсинной цедры и пареной репы.

– Так-то, – сказал Иэн, присаживаясь на край стола со скрещенными на груди руками, – полегчало?

– А приятелю вашему я не понравился, – заметил мальчик, вытирая рот рукавом.

– Просто главный инспектор Крауфорд считает, что перед продажей этой истории в газету тебе следовало сообщить обо всем нам.

– Ну, те нам хотя бы заплатили. – Дерек облизал пальцы.

Его безразличие было вполне объяснимо. Отношения между полицией и низшими слоями эдинбургского общества традиционно оставляли желать много лучшего. Парень нравился Иэну, но он отлично знал, что продемонстрировать свою симпатию будет ошибкой – мальчишка сразу сочтет его слабаком и попытается воспользоваться этим.

– Часто подбрасываешь им истории? – спросил он.

– Да так… бывает иногда. Но такая роскошь, конечно, впервые… Хотя лучше б такого и не было больше никогда, помоги мне Бог, – с этими словами он перекрестился.

– Католик?

Мальчик кивнул:

– Я знаю, что радоваться этому неправильно, да только теперь мне с моим другом Фредди на всю неделю денег хватит, чтобы каждый день есть.

Иэн знал, что мальчик ничуть не преувеличивает, и вдруг почувствовал, как при виде чумазого лица и лохмотьев Дерека его накрывает волна гнева. Вот тебе и шотландское просвещение, будь оно проклято, подумалось Иэну, даже Эдинбург не в состоянии позаботиться о своих обездоленных детях.

– А где сейчас твой приятель?

– Я и не знаю, честно – где угодно может быть. Хотя скорей всего дрыхнет где-нибудь.

– Так когда примерно вы обнаружили тело?

Дерек жадным взглядом повел по комнате, явно надеясь найти еще какую-нибудь еду.

– Только-только отбило половину седьмого.

– Ты же англичанин? С запада?

Обитатели западного побережья острова славились своим специфическим акцентом – их произношение было столь же беспорядочным и запутанным, как рисунок местной береговой линии, изрезанной множеством затерявшихся среди утесов и пляжей бухт и заливов. Мальчик уставился на свои худые руки с грязью под ногтями и заусенцами.

– Вам-то какое дело?

– А где твои родители?

– Понятия не имею. – Дерек пожал плечами. – А коли вдруг объявятся, смотрите не сболтните им, где я.

Иэну стало интересно, насколько искренне равнодушие Дерека, и он решил поделиться личным в надежде на взаимность:

– A y меня родители умерли.

– Да? – Дерек стал болтать ногами под стулом еще энергичней. – Вот бы моему старику кто-нибудь дубимой меж глаз заехал. – Он улыбнулся. – А может, и заехали уже давно – мне-то почем знать.

– Мои в пожаре погибли.

– Хорошие люди были?

– Хорошие.

– С такими хорошо, наверное, – в голосе мальчика не было ни капли жалости к самому себе. Иэн подумал, что жизнь на улице быстро избавляет от сантиментов.

– Так значит, вы друзья с этим Фредди… Каббинс его фамилия, так? – спросил Иэн.

– Да, Фредди мне друг, – Дерек опять принялся болтать ногами, – но есть и другие парни – вы же знаете, мы такие не одни.

– Знаю, – кивнул Иэн. Он решил не рассказывать Дереку о том, что его тетушка Лиллиан дважды в неделю ходила волонтером в местную благотворительную организацию или что его покойные родители щедро жертвовали в приют Дин. – Так, значит, вы нашли этого… джентльмена вскоре после того, как пробило половину седьмого.

– Я ж так и сказал. Только никакой это не джентльмен был.

– А ты откуда знаешь?

– В «Зайца и гончую» из другого теста люди ходят.

– Можешь показать мне, где это?

– Тело ваши дуболомы уже в морг забрали, но где мы его нашли – покажу.

– Отлично.

– Да, чуть не забыл – я вот что возле трупа поднял, – сказал мальчик, роясь в карманах огромных штанов. – Держите.

С этими словами он положил на стол грязную игральную карту. Это была четверка треф с точно таким же необычным узором из танцующих скелетов, что и на карте, которую нашли у Стивена Вайчерли. Иэн взял ее и положил в карман, чувствуя, как голова идет кругом, – итак, два убийства как минимум оказались связаны между собой, теперь это стало ясно наверняка. Далее следовало выяснить, был ли это один и тот же убийца.

Руки Иэна тряслись, когда он взял жестянку с печеньем и протянул ее мальчишке:

– Может, возьмешь еще парочку на дорогу?

Мальчик нагло уставился на него, а потом набрал две полных пригоршни печенья и отправил их к себе в карманы.

– Ладно, – сказал он, – чего сидим-то?

Иэн оказался совсем не готов к тому, что ожидало их на улице. Там собралась толпа, полностью перекрывшая тротуар перед зданием участка и занявшая часть Хай-стрит. Он прикинул, что здесь никак не меньше сотни человек, преимущественно рабочих с редкими вкраплениями дорого одетых горожан. В руках у некоторых виднелись номера «Шотландца», которыми они принялись размахивать, едва завидев Иэна и явно рассчитывая привлечь его внимание.

– Эй! Что будете делать с Холирудским душителем?

– По улицам ходить страшно!

– Когда вы его поймаете?

– Боже правый, – пробормотал Иэн, расталкивая толпу и раз за разом делая глубокие вдохи в надежде спастись от приступа подкатывающей к горлу знакомой паники. Толпы он ненавидел еще сильнее, чем замкнутые пространства. «Не падай в обморок, Гамильтон, – твердил Иэн сам себе. – Дыши!» Когда он уже почти выбрался из толпы, на его плечо с размаху опустилась тяжелая рука, решительно потащившая Иэна обратно в толчею. Ужас электрическим разрядом пронзил его, и он, не глядя, ответил мощным хуком справа. Костяшки пальцев врезались в чью-то переносицу, раздался хруст хрящей. В следующий момент мощный удар в челюсть свалил Иэна на мостовую. Голова ударилась о камни с такой силой, что на миг подскочила обратно в воздух, подоспевшая тьма поглотила хор негодующих голосов, и больше Иэн уже ничего не помнил.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

– Прекрасно, Гамильтон! Вы не только позволили себя оглушить, но еще и устроили уличную драку.

Иэну не надо было открывать глаз, чтобы определить, кому принадлежит этот голос. Он подумал, что если не станет отвечать, то главный инспектор оставит его в покое, но Крауфорд только набирал обороты.

– А я-то как раз подумал, что дел у нас маловато и ситуацию исправит только добрая уличная потасовка. На этот раз вы превзошли самого себя, Гамильтон!

Иэн открыл один глаз. Он лежал на кушетке в той самой комнатушке, где совсем недавно допрашивал Дерека Макнайра, но самого мальчика было не видать. Над ним нависал главный инспектор Крауфорд, позади начальника стоял взволнованный сержант Дикерсон. Коснувшись лба, Иэн нащупал здоровенную шишку размером с куриное яйцо.

– Очень больно, сэр? – спросил Дикерсон.

– Искренне надеюсь, что очень, – пробормотал Крауфорд. – Чего вы стоите-то? Принесите ему льда и полотенце! – скомандовал он сержанту.

Дикерсон поспешно вышел из комнаты, и Крауфорд запустил пятерню в свою жидкую шевелюру:

– Ну вы даете, Гамильтон.

– Простите, сэр. Просто на меня… просто мне…

– Я и так прекрасно знаю, что там произошло. Свидетелей было хоть отбавляя.

– Пострадавшие?

Крауфорд покачал головой:

– Они разбежались еще до того, как наши ребята смогли выцепить зачинщиков. Вот тебе и свобода печати, – мрачно сказал он. – Проклятая бумажка до смерти перепугала всех страшным букой. – Крауфорд устало опустился на кушетку: – Мне сказали, что вы тоже кому-то успели заехать.

– Да, сэр.

– Что случилось-то?

– Показалось, что задыхаюсь, и я запаниковал.

– Однажды я уже спрашивал вас об этом, а сейчас спрошу еще раз. Вы уверены, что эта ваша «проблема» не помешает вам и дальше исполнять обязанности полицейского? – Иэн открыл было рот, чтобы ответить, но Крауфорд опередил его: – Говорить, что не помешает, бессмысленно, потому что это уже случилось. Вопрос в том, уверены ли вы, что сможете впредь контролировать себя? Потому что если не уверены…

– Я уверен, сэр.

– И каким же способом?

– Я найду способ.

– Но…

– Я найду способ, сэр.

Во взгляде Крауфорда читалось что-то похожее на жалость. Он вздохнул:

– Вы не первый, кому случилось сесть в лужу.

– Я понимаю, сэр.

Иэн попытался встать, и в этот момент в комнату вошел сержант Дикерсон с полотенцем и ведром льда.

– Ложитесь, – распорядился Крауфорд. – Вы останетесь здесь как минимум на полчаса. Это приказ, – добавил он прежде, чем Иэн успел возразить. – И если в вас есть хоть капля здравого смысла, первым делом после этого следовало бы отправиться в больницу. – С этими словами главный инспектор поднялся с кушетки и грузно вышел из кабинета.

– Вот, сэр, – сказал Дикерсон, протягивая Иэну полотенце.

– Спасибо, – ответил тот, вновь ложась на кушетку.

Ровно тридцать минут спустя он покинул участок через черный ход и с удивлением обнаружил ожидавшего его Дерека Макнайра. При виде шишки мальчишка широко ухмыльнулся:

– Ой-ой-ой, досталось вам?

– Давно здесь меня ждешь?

– Чай уже пропустил, так что можете мне что-нибудь купить.

После пары порций рыбы с жареной картошкой с уличного лотка Иэн с Дереком зашагали через Старый город к «Зайцу и гончей». Проулок за пабом не представлял особого интереса – его уже вдоль и поперек излазили репортеры. Впрочем, сейчас Иэн уже ни одного из них не заметил – тело давно увезли в морг для исследования.

– Где именно вы нашли тело? – спросил он Дерека.

– Вот здесь, – ответил тот, показывая на место между мусорными баками и бочкой с дождевой водой.

– Оно было как-нибудь прикрыто?

– Не-а, просто лежало себе на виду.

Значит, подумал Иэн, убийца даже не попытался спрятать тело – еще одно сходство с делом Вайчерли. Убийца спешил? Или просто был чересчур беспечным? Может быть, самонадеянным? Или же, наконец, ему просто нравится сама мысль, что кто-то обнаружит сотворенное им.

– Пойдем внутрь, – сказал Иэн.

К тому времени, как они зашли в паб, его головная боль многократно усилилась и продолжала нарастать. Хрустя рассыпанной по неметеному полу арахисовой шелухой, Иэн с Дереком пошли к стойке. За несколькими столами пары средних лет наслаждались мирным ланчем – разительный контраст с разухабистой толпой вечерних посетителей.

Бармен оказался мускулистым лысым мужчиной с сильнейшим глазговским акцентом, понять который оказалось почти невозможным.

– Я вам сразу скажу, пока спрашивать не начали, – знать не знаю, кто порешил вашего приятели, – заявил он, едва завидя Иэна, и прекратил полировать прилавок тряпкой. Было полное ощущение, что на протяжении всей этой тирады его губы даже не шелохнулись. Тетушка Лиллиан тоже выросла в Глазго, но долгие годы жизни в Эдинбурге заметно смягчили ее акцент.

– Не видал, говорит, как ваш приятель выходил отсюда, – сказал Дерек, устроившийся на высоком барном стуле. Он лениво болтал ногами и водил пальцем по причудливым узорам, оставленным пролитым пивом на стойке.

– Я говорю на глазговском, – отрывисто сказал Иэн, хотя на самом деле ему пришлось немало напрячься, чтобы понять гортанный говор бармена. Этот человек глотал гласные, отчего они начинали походить на намертво сцепившиеся где-то в глубинах его глотки согласные.

Дерек пожал плечами и, выудив из банки на стойке маринованное яйцо, проглотил его в два присеста.

– Эй! – крикнул бармен и замахнулся на мальчишку тряпкой.

Иэн вытащил из кармана пенни и бросил на прилавок.

– Это не мой приятель, а жертва убийства.

Бармен сгреб монету и принялся полировать пивные кружки той же тряпкой, которой только что вытирал прилавок.

– Хотя видеть-то я его здесь и раньше видел.

– Постоянно бывал?

– Ну да, по пятницам обычно.

– А как его зовут, не знаете?

– Бобби, кажись… Ну да, Бобби и есть. Фамилию не знаю.

– Видели, может, чтобы он с кем-нибудь тут разговаривал?

Бармен принялся старательно натирать внутренность одной из кружек, обдумывая вопрос. Иэн подумал, что после этой процедуры кружка станет заметно грязней, чем до нее. Он с детства питал отвращение к грязи и беспорядку, и тетушка Лиллиан нередко над этим подтрунивала. Иэн изо всех сил старался скрыть эту особенность своего характера от коллег-полицейских, опасаясь насмешек. Свои причуды лучше держать при себе.

– Народу навалом было, по пятницам всегда так, – сказал бармен. – Он вроде как болтал с парнем, которого а тут никогда не видал. Хотя точно не скажу.

– А описать этого человека можете?

– Да особо не приглядывался. Глаза светлые, кажись.

– Видели такое раньше? – Иэн вытащил из кармана полученную от Дерека карту и протянул ее бармену.

Бармен вгляделся и покачал головой:

– Не-а. Чуднáя, видать, колода-то, приятель.

– И раньше вам видеть ее не случалось?

– Я ж сказал уже, что не видел ничего подобного. Я б такое не забыл.

Дверь в помещение распахнулась, и в паб ворвался сержант Дикерсон. Завтракавшие посетители сопроводили полицейского в полном обмундировании опасливыми взглядами.

– Прошу прощения, сэр, – выпалил Дикерсон, задыхаясь от бега, – но я подумал, что вы захотите это узнать. Жертву опознали, звать его…

– А знаете, сержант, – перебил Иэн, крепко ухватившись за его предплечье, – почему бы нам не пройтись?

Он довел растерянного полицейского до выхода и, вытолкнув его на улицу, вышел сам, плотно затворив за собой дверь. От прохладного воздуха пульсирующая в голове боль как будто немного утихла. Из-под деревянных колес проезжающей мимо повозки с овощами взметнулся фонтан воды, и Иэн быстро отодвинул Дикерсона под карниз крыши паба. Бледное солнце робко пыталось выглянуть из-за густой завесы туч, дождь утих – по крайней мере пока.

– С-сэр? – выдавил из себя Дикерсон, вытаращив свои голубые глаза.

– Полагаю, наслаждающиеся ланчем не слишком-то хотят выслушивать подробности вчерашнего убийства. Но еще важнее другое – не стоит раскрывать эту информацию до тех пор, пока мы не сообщим о случившемся семье убитого бедолаги.

– Прошу прощения, сэр, – сказал сержант. Казалось, он вот-вот расплачется. На вид Иэн дал бы ему года двадцать четыре, но из-за своего бледного лица и рыжих волос Дикерсон выглядел и того младше. Иэн вдруг вспомнил себя в свой первый год на службе и успокаивающе положил руку сержанту на плечо:

– Не берите в голову – просто постарайтесь не забыть об этом в следующий раз, хорошо?

– Точно так, сэр, прошу прощения, сэр.

– Ну, так как же его зовут?

– Да, точно! – возбужденно воскликнул сержант и выхватил из кармана блокнот. – Роберт Тирни, сэр. Тело опознала сестра. Увидела фотографию в газете, ну и все такое.

– Адрес его есть?

– Сестра сказала, что на Лондон-роуд жил.

– Прекрасно, – кивнул Иэн. – Сейчас закончим здесь и…

Его прервал громкий злой вопль из недр паба и раздавшийся вслед за этим грохот падающих столов и стульев. Через распахнувшуюся настежь дверь на улицу выскочил Дерек Макнайр, преследуемый по пятам пожилым мужчиной с заткнутой за воротник салфеткой, которая развевалась у него под подбородком, словно безумная пародия на деталь священнического облачения. Мальчишка помчался к центру Старого города, а его преследователь понесся следом с предельной скоростью, которую только могли развить его тощие ноги.

– Стой, ворюга! – кричал мужчина, воздевая над головой сжатые кулаки. Увидев инспектора с сержантом, он завопил: – Паршивец залез ко мне в карман!

Иэн и Дикерсон бросились следом, но тут Дерек нырнул в лабиринт виндов и клоузов, ведущих к Лонмаркетскому рынку. Отыскать кого-то в этом сплетении проулков было попросту невозможно, и все же Иэн с Дикерсоном сделали все, что могли, прежде чем признать свое поражение и вернуться к пабу по полого поднимающейся в гору улице. Там их встретил взбешенный мужчина, из-за воротника которого понуро, словно белый флаг, по-прежнему свисала белая льняная салфетка.

– Проклятый бродяжка стянул мой кошелек! – выпалил он, брызгая слюной.

– Если хотите, провожу вас в участок, и вы заявление напишете, – сказал сержант Дикерсон, задыхаясь после нелегко давшейся ему погони. Иэн тоже запыхался, и к нему вернулась головная боль.

– Не хочу я никаких заявлений писать! – Пожилой джентльмен побагровел. – Я свой кошелек вернуть хочу, и немедленно!

– Сколько там было? – поспешно спросил Иэн, боясь, что старика того и гляди хватит удар.

Тот уставился на инспектора. Взлохмаченные пучки седых волос, обрамлявшие почти совсем голую макушку, подрагивали на ветру, как крохотные серые паруса.

– Десять шиллингов и два пенса.

– Что ж, пожалуйста, – сказал Иэн, доставая из кармана монеты. Пересчитав, он вручил их изумленному джентльмену.

– Я не могу этого взять! – возразил тот.

– Считайте, что я дал вам в долг, – сказал Иэн, – до тех пор, пока мы не отыщем кошелек.

– Когда мы его отыщем – если это вообще выгорит, – там и гроша ломаного не останется, – пробормотал сержант Дикерсон, однако мужчина неожиданно широко осклабился, показав зубы не менее серые, чем остатки его шевелюры.

– Вы, сэр, ученый человек и джентльмен, – заявил он с полупоклоном, – и отныне я перед вами в неоплатном долгу.

В дверях паба появился бармен. Его лицо было багровым.

– Уши паршивцу откручу!

– Чтобы добраться до ушей, сперва надо его самого поймать, – строго заметил пожилой мужчина, прежде чем исчезнуть вслед за барменом внутри паба.

Дикерсон покачал головой, по-прежнему задыхаясь:

– Вы не сможете вечно покрывать этого маленького бандита. Я таких хорошо знаю, так что…

– Прошу вас, сержант, – прервал его Иэн, – не сейчас.

Голова раскалывалась, колени дрожали, и ему страстно хотелось как можно скорее укрыться в стенах своей квартиры – задернуть шторы, запереть дверь и остаться одному.

Повернувшись к дверям паба, Иэн услышал, как сержант Дикерсон едва слышно пробормотал что-то у него за спиной, и резко развернулся:

– Скажите-ка мне кое-что, сержант.

– Да, сэр? – Дикерсон вытаращил глаза и приоткрыл рот.

– Вам когда-нибудь приходилось жить на улице?

– Э-э… нет, сэр.

– Тогда сделайте мне одолжение и позвольте вести это расследование так, как я считаю нужным.

– Конечно, сэр… Прошу прощения, сэр.

Иэн развернулся и пошел в паб, оставив сержанта на улице среди цокота конских подков и выкриков торговцев:

– Свежий кресс-салат – два пучка на пенни!

– Фиги! Пышные и спелые! Кому фиги!

– Нипс и таттис[10]10
  Продавец предлагает брюкву и картофель, используя название традиционного гарнира для шотландского хаггиса – пюре из указанных выше овощей.


[Закрыть] – свежей не найдешь!

Дикерсон пригладил волосы, одернул мундир и пошел вслед за Гамильтоном внутрь «Зайца и гончей».

С противоположной стороны оживленной улицы за ним внимательно проследила пара глаз – все видящих и при этом остающихся совершенно невидимыми в людском круговороте Эдинбурга.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Из паба Иэн отправился прямиком в морг, чтобы осмотреть тело Бобби Тирни. Чистый и ровный след, охватывающий шею трупа, красноречиво свидетельствовал о лигатурном удушении. Аккуратно измерив след, Иэн отметил, что он полностью соответствует тому, что остался на теле Стивена Вайчерли, – чуть меньше двух сантиметров шириной. Глубокий пурпурный след был непрерывным и ровным, а значит, в качестве орудия убийства использовался явно не ремень или какая-нибудь другая подобная вещь с пряжкой или узором, который в таком случае непременно отпечатался бы на коже.

Тирни был здоровяком – даже мертвое, его тело угрожающе бугрилось мускулами. Эдинбург был полон таких вот бобби тирни, молодых озлобленных ирландцев, которые только и искали возможности вспылить по любому поводу и отметелить обидчика. Однако на этот раз досталось ему самому – и, похоже, все произошло достаточно быстро. Осматривая тело, Иэн не нашел ни единого синяка, ссадины или пореза, которые указывали бы на продолжительную борьбу.

Глядя на белое как мел лицо Тирни в блеклом свете, проникающем сквозь высокие окна морга, Иэн внезапно почувствовал себя опустошенным. Перед ним были сила, молодость и энергия, которые в мгновение ока превратились в кусок безжизненной плоти, распластанной на каменном столе в сырых стенах городского морга. Радостное возбуждение, охватившее Иэна, когда он получил свое первое дело в качестве главного следователя, отступало тем дальше, чем глубже он проникался размышлениями о том, кто мог осмелиться лишить другого человека жизни, а кроме того как, когда и почему это случилось. Тирни был типичным громилой, которому вполне могло бы не повезти в драке с таким же, как он, забиякой, но здесь крылось что-то совсем другое. Его убийца действовал быстро, бесстрастно и, как подозревал Иэн, запланировав все заранее. Был ли Бобби загодя выбранной жертвой или ему просто не повезло?

Эти мысли не оставляли Иэна и по пути на встречу с Джорджем Пирсоном в «Белом олене» – почтенном заведении к северу от рынка Грассмаркет. В равной степени любимый и студентами, и преподавателями Эдинбургского университета, «Белый олень» был старейшей таверной Эдинбурга, впервые открытой в начале XVI века (а скорее всего, и гораздо раньше).

Царивший в помещении шум по своей плотности вполне мог соперничать с завесой табачного дыма, в клубах которого Иэн все же смог разглядеть Пирсона, усевшегося в дальнем углу с пинтой пива у локтя. Библиотекарь был всецело погружен в толстую книгу со старинного вида зеленой обложкой, а его и без того крупные глаза казались за стеклами очков в проволочной оправе еще больше.

Посетители «Белого оленя» были так же непохожи друг на друга, как и темы их разговоров. До пробирающегося мимо столов Иэна доносились обрывки разговоров о политике, спорте, бизнесе и любви. Помимо студентов и преподавателей сюда приходило и немало влюбленных парочек, занимавших столы в темных уголках зала. Несколько адвокатов в накрахмаленных костюмах обступили стол рядом с барной стойкой, горячо споря о чем-то в густом голубоватом табачном облаке.

Пирсон тоже смог разглядеть Иэна поверх голов и махнул ему рукой.

– Правду сказать, по субботам я редко сюда заглядываю – то еще удовольствие для ушей, правда? – заметил он, когда Иэн добрался до столика и уселся напротив.

– Да, шумновато здесь.

– Что с вами случилось? – спросил Джордж, взглянув на лоб Иэна.

– Выпал случай испытать закон гравитации. Рад сообщить, что он по-прежнему действует.

Библиотекарь издал странный пронзительный смешок.

– Разрешите мне сделать первый заказ. Что пить будете?

– То же, что и вы, – это ведь крепкий эль?

– Уже несу, – сказал Пирсон.

Иэн смотрел, как библиотекарь проталкивается к стойке. Парень с девушкой из-за соседнего стола, под которым устроился маленький белый терьер, улыбнулись Иэну, их лица светились румянцем юной любви. Оглянутся ли они много лет спустя на радость этого дня и удивятся ли тому, как быстро все растворилось в прошлом? Отогнав темные мысли, Иэн снова обернулся к библиотекарю, который пробирался между переполненных столов.

Пирсон был типом странноватым, но Иэн видел, что он может оказаться полезен. Поначалу энтузиазм библиотекаря вызвал у молодого инспектора подозрение, однако было в нем и то, что определенно располагало к доверию, – очевидное простодушие и полное отсутствие второго дна. Правда, Пирсон явно переоценивал свои возможности касательно помощи в расследовании, и Иэну предстояло не дать молодому библиотекарю чересчур увлечься этим делом.

Пирсон вернулся с двумя пинтовыми стаканами в пене и, поставив их на стол, грузно опустился на свое место. Назвать Джорджа коренастым было нельзя, поскольку такое определение предполагает некую физическую тренированность – в его случае гораздо уместнее было слово «пухлый». В молодом человеке все было мягким – и белые руки с веснушчатыми пальцами, и круглые щеки, и полные губы. Золотисто-карие глаза Джорджа в обрамлении густых ресниц были как у нежной лани – крупные и округлые. Все в его фигуре, включая и заметно выдающееся брюшко, красноречиво свидетельствовало, что к физическим нагрузкам ее обладатель не привык.

– Собственно, – сказал библиотекарь, ставя стакан перед Иэном, – я принес вам славную подборку книг из своей библиотеки. Я понимаю, что с моей стороны, наверное, очень глупо…

– «Дурак думает, что он умен, а умный знает, что глуп он».

– «Как вам это понравится», акт пятый, действие первое! – Пирсон широко улыбнулся. – Вы уж не обессудьте, но я никак не ожидал, чтобы полицейский был знаком с творениями Барда.

– Моя мать была учительницей, а отец в свободное время играл в любительском театре. – О собственных литературных склонностях Иэн промолчал – в разговоре с библиотекарем это прозвучало бы чересчур самонадеянно.

– Вы говорите «были». Ваши родители…

– Оба умерли.

– И мои тоже.

– Так что вы мне принесли? – спросил Иэн, сделав глоток холодного горького эля, пахнущего сырой землей. Он не любил разговаривать о личном и всегда старался отделить эту часть своей жизни от службы. К тому же смерть родителей была темой особенно острой и больной.

– Начнем, пожалуй, с этой, – сказал Пирсон, вытаскивая книгу из лежащей под столом кожаной сумки. Он открыл ее и аккуратно перелистнул пару страниц. Ни один мужчина в мире не касался своей возлюбленной с той нежностью, с которой Джордж Пирсон листал книги. Его глаза заблестели.

– Нашел ее в одной из лондонских книжных лавок. Вещь редкая, вряд ли продавец понимал, какой раритет ему достался.

Иэн взглянул на фронтиспис, где красовалось набранное вычурным шрифтом заглавие и имя автора: «Гийом де ла Робер. Разум преступника изнутри».

– Он был соратником великого Франсуа Видока. Я вам об этой книге вчера говорил.

– И что же в ней замечательного?

– В наше время ее практически невозможно найти. Что до прочих достоинств… что ж, посмотрите и сами мне скажете. Надеюсь, она вас не разочарует.

– «Ожидания суть корень всех страданий».

– Ага, а вот происхождение этого высказывания уже под вопросом. Многие приписывают его Барду, вот только оно не встречается ни в одном из его творении.

– Вы просто кладезь информации, мистер Пирсон.

– Позвольте скромно напомнить вам, что я всего лишь библиограф-консультант, – сказал Пирсон, вновь берясь за свою сумку, – у меня тут есть еще несколько книг.

– Может, сосредоточимся пока на этой?

– Как скажете, – в голосе Пирсона послышалось разочарование.

– Остальные я тоже увидеть хочу, – заверил Иэн, – но, боюсь, для чтения времени у меня не слишком много.

– Это из-за вашего дела? – Пирсон заговорщически понизил голос, будто их могли подслушать. – Холирудский душитель?

Иэн сделал большой глоток эля и вдруг с удивлением понял, как же, оказывается, давно ему хотелось – и даже было необходимо – выпить.

– Его так прозвали журналисты, но это еще не…

– В газетах пишут, что было еще одно убийство – это же ужас какой-то! – Пирсон удрученно покачал головой, но глаза его восторженно сияли. – Думаете, они между собой связаны?

– Я правда не могу это комментировать.

Сгорающий от любопытства библиотекарь наклонился к нему так близко, что Иэн различил крошечный лопнувший сосуд на его переносице.

– По городу рыщет психопат, – сказал Пирсон.

– И я его остановлю, – уверенно сказал инспектор.

Однако слова эти прозвучали фальшиво. Несмотря на душистый горький эль и нестройный хор голосов, несмотря на мирное потрескивание в большом камине дров, то и дело выстреливающих искрами в темноту дымохода, Иэн вдруг сжался от непрошеной тревожной мысли: где уверенность, что убийца не опередит его, ударив вновь?..