Текст книги "Сумерки Эдинбурга"

Автор книги: Кэрол Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

– Я закончил, – сказал Иэн, возвращая фонарь констеблю.

– А как насчет карты, сэр? – спросил Дикерсон. – Поискать?

– Хорошая мысль. Будьте любезны.

Дикерсон напряженно сглотнул:

– Точно так, сэр.

Он наклонился над телом, нетвердо покачиваясь. Потом кашлянул и потянулся к карману мертвеца, но прежде еще, чем пальцы коснулись ткани, ноги сержанта подкосились, и он стал медленно оседать на камни мостовой.

– Проклятье, – процедил Иэн, подхватывая подчиненного. Опустив сержанта на землю, он повернулся к констеблю, который смотрел на все происходящее с живейшим интересом: – Боюсь, он немного нездоров – простуду, видать, где-то подхватил.

Полицейский отступил на шаг назад:

– Хоть бы не холера, сэр. Мерзкая штука.

– Там другие симптомы, – бросил Иэн, похлопывая Дикерсона по щекам. – Ну же, сержант, очнитесь.

Ресницы Дикерсона затрепетали.

– Я… простите, сэр, – забормотал он, пытаясь подняться на ноги.

– Не переживайте, – сказал Иэн, бросив взгляд на продолжающего пятиться констебля. – Вам с вашей инфлюэнцей в постель надо.

– Но я ведь… ах да, – поддакнул Дикерсон, вовремя сумев оценить ситуацию, – мне и правда что-то хуже стало.

– Не волнуйтесь, – сказал Иэн. Припав к телу, он шумно обнюхал лицо трупа.

– Чего это он? – потрясенно спросил констебль, скребя затылок.

– Тсс! – ответил сержант. – Работает.

Иэн проверил карманы мертвеца. И конечно же в одном из них, левом нагрудном, нашлась она – насквозь мокрая, но ничуть от этого не поблекшая. Иэн вытащил картонную карту и поднес к фонарю.

– Не пятерка ли треф, сэр? – спросил Дикерсон.

– Да, – сказал Иэн. – Она самая.

Констебль выпучил на сержанта глаза:

– Откуда вы узнали?

Дикерсон пожал плечами:

– Да так… угадал.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

– Ну и лицо было у этого бедолаги-констебля! – не выдержал Иэн, когда они вновь уселись в кеб. Извозчик пустил коня быстрой рысью, перестуку копыт по камням мостовой контрапунктом вторила частая дробь дождя по крыше экипажа.

– Будто испугался даже, – ответил сержант. Иэн начинал понимать, что этот парень явно похитрее, чем ему сперва показалось. – Я решил просто, что нельзя совсем уж в грязь лицом ударить, – а то взял и шлепнулся в обморок за здорово живешь. Спасибо, что подыграли, сэр.

– Это меньшее, что я смог сделать после того, как заставил вас обыскивать карманы мертвеца. Совсем позабыл об этой вашей… антипатии.

– Чертовски стыдно, сэр.

– У нас у всех есть чего стыдиться, сержант. Ахиллесова пята, так сказать. – Иэн подумал о склонности брата к пьянству и о собственном страхе огня и клаустрофобии. – Ваше отвращение как раз вполне естественно.

– Иногда спрашиваю себя – и чего я вообще полицейским стал, если трупы терпеть не могу? – задумчиво сказал Дикерсон, глядя в окно.

– А зачем вы стали полицейским?

– Наверное, хотел обезопасить себя и сестру, сэр.

– Полин?

– Да, сэр, – мою малышку Полин. У меня кроме нее и нет больше никого.

– А что случилось с вашими родителями?

– От холеры померли. Давно уже.

– И кто же о вас заботился?

– Мне четырнадцать было, так что мог сам о себе и сестре позаботиться. Сперва в шахтах работал, пока не скопил кое-что. Я всегда мечтал в настоящем городе поселиться, вот мы сюда и переехали.

– Так вы сами сестру растите?

– Ага. Мы с ней давно уже одни.

В кебе воцарилось молчание. Иэн почувствовал, как в нем просыпается уважение к коротышке сержанту – уважение и зависть. Ему самому заботиться было не о ком – кроме разве что тетушки Лиллиан, но тут скорее объектом заботы был он сам. Иэн подумал, что должен бы страдать от одиночества, но нет – он любил уединение. Значит ли это, что он ненормален? Неожиданно накрывшие его с головой чувства вины и стыда вырвались сокрушенным вздохом.

– Вы в порядке, сэр? – поинтересовался Дикерсон.

– Да, спасибо. – Иэн определенно не собирался обсуждать с сержантом свои личные проблемы. Его единственной наперсницей была тетушка Лиллиан, но даже ей он был готов рассказывать далеко не все.

Кеб подъехал к пустынному участку, в котором ближе к вечеру остались только сонный дежурный сержант да весьма возбужденный Долговязый Джейми.

– Нашли беднягу? – спросил он. – Там лежит, где и сказал?

– Именно там, – ответил Иэн. – Можно задать вам несколько вопросов, мистер Макензи?

– Меня все просто Джейми кличут, – ответил фонарщик. – А можно мне еще чашку чаю, а то, видать, я еще не скоро домой пойду.

– Конечно, – кивнул Иэн. – Вы не похлопочете, сержант?

– Сию минуту, сэр, – ответил Дикерсон, исчезая за стеклянной перегородкой.

– Садитесь, прошу вас, – сказал Иэн, указывая на стул.

Фонарщик не без труда уместил на него свое длинное, как у аиста, тело и скрестил ноги. Иэн прикинул, что роста они приблизительно одинакового, но в весе Джейми явно уступает ему по крайней мере на пару стоунов. Это был чрезвычайно худой мужчина с острой как лезвие правой скулой, заметно выступающей на длинном изуродованном лице. Левая скула была вмята, отчего лицо казалось постоянно перекошенным. Джейми, однако, по этому поводу, видимо, совсем не переживал и испытующе глядел на Иэна своим единственным большим карим глазом.

– Расскажите мне все, что вы видели, не опуская ни единой самой незначительной детали, – сказал Иэн, доставая из ящика стола записную книжку.

– Ну, я пошел, как обычно, по кругу, только-только вышел, а потом гляжу – вроде как пьянчужка в переулке валяется, – Джейми зябко повел плечами, сцепил пальцы рук и наклонился вперед, – я поближе подошел, глядь – а парень-то мертвый. Я и смотреть-то особо не стал, сразу сюда со всех ног бросился. Даже шест свой обронил – не попался вам, часом?

– Нет, но мы его обязательно найдем.

– Это хорошо, а то ж я шест свой ни разу еще не терял.

– Так значит, тела вы не касались?

– Нет, и пальцем не тронул. Как увидал – сразу сюда.

– А больше ничего не заметили?

– О чем вы?

– Ну может, что-нибудь необычное было?

Фонарщик поскреб макушку, белесые чешуйки перхоти полетели с головы на его плечи.

– Да обычно все было… хотя нет, вроде заметил кое-что, да.

Иэн подался к нему:

– Что?

– Сигаретами пахло. Я еще удивился – рядом вроде и нет никого, да и дождь вовсю льет, а вот поди ж ты – несет дымом сигаретным. Причем по-особому пахло – гуще, чем обычный, сладковатый такой дым, плотный навроде.

– Вам уже приходилось с таким табаком раньше сталкиваться?

– Дорогой такой запах… Не знаю, может, и попадался пару раз где-нибудь в Новом городе – там, где дома роскошные.

– Спасибо, вы нам очень помогли, – сказал Иэн, поднимаясь со стула.

– А что там с чаем моим?

– Пейте на здоровье, сэр, – сказал, появляясь из-за перегородки, Дикерсон с тремя кружками в одной руке и жестянкой с печеньем в другой. – Думал, и вы с нами горяченького хлебнете, сэр, – сказал он, опуская свою ношу на стол. – Ночь долгой обещает быть.

– Спасибо, сержант, – со вздохом отозвался Иэн. Он всегда считал, что еда и питье лишь отвлекают человека от дела, и менее всего был склонен присоединяться к пустой болтовне за кружкой чая.

Приняв кружку, Иэн взял из жестянки несколько печений и сунул их в карман. Домой он намеревался отправиться пешком – на ходу ему легче думалось.

– Ну я пошел, – сказал он и допил чай из кружки одним глотком, едва не поперхнувшись обжигающей жидкостью.

– Так мне тоже, что ли, домой? – с явным разочарованием спросил Долговязый Джейми.

– Непременно оставьте сержанту Дикерсону свой адрес, чтобы в случае необходимости мы могли вас найти.

Эти слова, похоже, обрадовали фонарщика.

– Оставлю-оставлю, даже не сомневайтесь, – сказал он, ожесточенно кивая, – днем и ночью помогу, чем смогу.

– До завтра, сержант, – сказал Иэн, направляясь к двери.

– Э-э, сэр?.. – озадаченно выдавил Дикерсон, бросаясь вслед за ним.

– Да?

– Завтра суббота.

– Думаете, по выходным преступники отдыхают?

Дикерсон с несчастным видом переступил с ноги на ногу.

– Что такое, сержант?

– Это единственный день, когда я могу с Полин побыть, вот я и…

– Что же, если считаете необходимым взять выходной…

– Может, только на утро?

– Тогда жду вас здесь ровно в час.

– Спасибо, сэр, огромное вам спасибо, правда. – И тут на сержанта напал очередной приступ неумной чихоты. Отчихавшись, он вытащил украшенный монограммой платок и вытер мокрые глаза.

– Ложитесь в постель, сержант, и воспользуйтесь советом моей тетушки – поставьте себе горчичник. Да проследите, чтобы он тут не задерживался, – Иэн кивнул на Долговязого Джейми, который с величайшим вниманием изучал портреты разыскиваемых преступников.

– Все сделаю, сэр, – сказал просиявший Дикерсон.

Гамильтон накинул пальто и распахнул тяжелую дубовую дверь, с грохотом захлопнувшуюся у него за спиной.

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Вопреки ожиданиям прогулка домой не принесла Иэну никаких откровений – он выстроил целую дюжину теорий и все их тут же забраковал. Мысли продолжали крутиться вокруг запаха дорогого табака и аромата, который он учуял, обнюхивая тело, – скорее всего, это был опиум. Опиумные курильни Эдинбурга были заведениями весьма сомнительными, обслуживающими прежде всего низы местного общества и азиатских мигрантов – те и другие вряд ли стали бы курить дорогой табак. В каком же месте могли предложить опий состоятельному любителю дорогого табака?

Добравшись до Виктория-террас, Иэн обнаружил сидящего на ступеньках крыльца Джорджа Пирсона.

– Мистер Пирсон, что вы тут делаете?

Библиотекарь вскочил на ноги:

– У меня есть информация, которая вас наверняка заинтересует.

– Могли бы и записку послать, – буркнул Иэн, отпирая дверь.

– О, я не доверяю такой форме передачи информации, когда речь идет о чем-то важном, – словоохотливо возразил Пирсон. – Кто, как не практикующий библиограф-консультант, знает, как легко исчезает информация? – Пирсон выжидающе замер, глядя на Иэна большими блестящими глазами, как толстый неуклюжий щенок.

– Зайдете? – вздохнул Иэн, бросая ключи на стол. В следующий миг раздалось жалобное мяуканье, и Бахус, стремительно влетев в комнату, стал с громким мурчанием тереться о ногу хозяина.

– Надо же… Так у вас и кот есть? – сказал Пирсон. – Не было же раньше?

– Всякое случается, мистер Пирсон, – ответил Иэн, – в том числе и против твоего собственного желания. – Он надеялся, что библиотекарь справедливо примет сказанное на свой счет, но явно зря.

– А красивый! – сказал Пирсон, почесывая кота за ухом. Бахус в ответ обвил своим телом ноги библиотекаря.

– Мышей он ловит, – заметил Иэн, – так что хлеб свой не зря ест.

– По-моему, он голоден.

– Минутку. – Повесив пальто на вешалку, Иэн пошел на кухню, сопровождаемый Бахусом и Пирсоном. Дональда нигде не было – Иэн отметил это одновременно с разочарованием и облегчением. Его по-прежнему мучила мысль о найденной в рюкзаке брата колоде карт.

– А до этого котов у вас не водилось? – спросил Пирсон.

– Моя мать их ненавидела, – ответил Иэн, доставая из холодильника кусок баранины.

– А как он… ну, делает свои дела?

Иэн недоумевающее воззрился на гостя.

– Ну, туалетные?

– Я выпускаю его на улицу.

– Я могу вам кошачью дверцу сделать.

– А это еще что?

– Маленькая, свободно открывающаяся дверца – можно вот тут вырезать, – сказал Пирсон, ткнув пальцем в заднюю дверь кухни, выходящую в узкий проулок на задках дома. – Повезло, что вы на первом этаже живете.

– Спасибо за ваше великодушное предложение, мистер Пирсон, – сказал Иэн, наполняя кошачью миску сливками. – А теперь расскажите, пожалуйста, что именно вы хотели мне сообщить.

– Я нашел заведение, где этот ваш… э-э, душитель мог купить свою колоду необычных карт.

– Здесь, в Эдинбурге?

– С виду вроде как обычная галантерейная лавка, а на самом деле торгуют товаром для волшебников, иллюзионистов и прочей эстрадной публики.

– Как вы это вообще выяснили?

– Я и сам по мере скромных сил интересуюсь этими делами, ну и зашел сегодня к ним, поспрашивал. Джентльмен за конторкой уверил меня, что эти карты отлично расходятся.

– Где это?

– Называется «Волшебная шляпа». Вот адрес. – Пирсон протянул листок бумаги с несколькими строчками, выведенными аккуратным зернистым почерком.

– Я перед вами в долгу, – сказал Иэн, аккуратно опуская листок в карман.

– Пустое, – ответил библиотекарь, и Иэн вдруг заметил жадный взгляд, который тот бросил на мясо.

– Не хотите ли холодной баранины со стаканом пива?

Пирсон смущенно кашлянул:

– Только если за компанию.

– Отлично! – сказал Иэн, и вдруг понял, что и сам чуть ли не умирает с голоду.

Час спустя Иэн сидел в кресле, протянув ноги к камину и внимая доносящимся с кухни звукам пилы и молотка. Пирсон мастерил там обещанную дверцу. Обеспечив гостя всем необходимым инструментом, Иэн уютно устроился в гостиной, поклевывая носом перед огнем. Пирсон вопреки ожиданиям хозяина оказался сноровистым работником и вскоре уже стоял в дверях с блестящим от пота лицом и молотком в руке с закатанным рукавом.

– Готово! Принимайте.

Иэн не без труда поднялся из кресла и пошел на кухню.

– Остроумная штука, – сказал он, пробуя носком ноги деревянную створку, которую Пирсон приладил в двери у самого пола. Подвешенная на петлях, она свободно болталась из стороны в сторону.

– А теперь давайте познакомим с ней вашего пушистого друга, – сказал Пирсон, увидев неслышно скользнувшего в кухню Бахуса.

Взяв кота за туловище, он поставил его перед дверкой. Обнюхав ее, Бахус коснулся дверки головой и, стоило ей податься, испуганно отпрянул. Однако осторожность уступила место любопытству, и вскоре он исчез за дверцей, отправившись исследовать проулок и все, что он в себе таил.

– А откуда нам знать, что он вернется? – спросил Иэн.

Пирсон улыбнулся:

– Кот ни за что не уйдет от бесперебойного источника готовой еды, а вы именно таковым для него теперь и являетесь.

Иэн с удивлением обнаружил, что такой ответ ему неприятен, – он вдруг понял, что хотел бы быть в глазах кота чем-то большим, чем просто источник еды. Похоже, вновь сделанная дверца покончила с неопределенностью в судьбе кота. Иэн сам удивился тому, насколько пассивно вел себя в этой истории, подталкиваемый сперва сержантом Дикерсоном, а потом – Джорджем Пирсоном.

– Поздно уже, – сказал библиотекарь, с надеждой глядя на полку буфета, где возвышался графин с бренди, – пойду я, наверное.

– Еще кое-что, мистер Пирсон, – сказал Иэн, когда его гость уже принялся застегивать пуговицы пальто.

– Да?

– Откуда вы узнали про карты?

Библиотекарь покраснел:

– Да вы, наверное, и сказали.

– Не говорил.

– Вы уверены?

– Определенно.

– Мне правда давно пора. Доброй ночи, – ответил Пирсон и быстро выскочил в дверь.

Наверное, Дикерсона разговорил, подумалось Иэну, а вдруг нет, в этом пухлом теле никак не может биться сердце убийцы Он глянул в окно, за которым карабкалась в небо убывающая луна. Похоже, число заслуживающих его доверия людей с каждым днем неизменно уменьшалось.

А что, если Дональд был прав? Вдруг зло и правда есть в каждом сердце, и его там столько же, сколько добра? Все эти годы работы в сыске Иэн был уверен, что есть люди добрые и злые, а его задача – защищать одних от других. Неужели в известных условиях и при определенных обстоятельствах даже хороший человек может преобразиться и стать таким же чудовищем, как тот, кого он так упорно преследует? Иэн беспокойно расхаживал по гостиной в неверном свете луны, отбрасывая бледную тень на травянисто-зеленый персидский ковер с вычурным узором из переплетенных в бесконечном танце виноградных лоз.

Это было попросту немыслимо. Если брат прав, то выходит, что судьба играется с людьми, как кошка с мышью, и человечество всецело зависит от жестокой и безразличной вселенной. Он семь лет жизни потратил на то, чтобы привнести хоть немного порядка в творящийся хаос, но теперь…

Руки тряслись, и Иэну изо всех сил захотелось взять в них хоть что-то. Взгляд упал на серебряный портсигар, который Дональд забыл на краю обеденного стола. Схватив его, Иэн щелкнул золотистой застежкой, вытащил сигарету и всей грудью вдохнул пряный запах табака. Он взял сигарету в рот и, поднеся к ней зажженную спичку, пристально уставился на подрагивающий огонек. Потом глубоко затянулся и швырнул обугленную спичку в самую середину без следа поглотившего ее пламени.

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

Иэн очнулся от вливающегося в окна яркого солнечного света. Он уже настолько привык к неизменно пасмурному небу, что даже не сразу понял, где находится. Попытался сесть в постели, но не смог из-за давящей на грудь тяжести. Опустив все еще полуприкрытые глаза, Иэн уткнулся взглядом в поблескивающие зеленые глаза своего нового соседа.

– Не помню, чтобы приглашал тебя разделить со мной ложе.

Кот громко замурчал и поднял лапу к морде, обдав Иэна прохладным дыханием с сильным запахом рыбы.

– Кыш! – скомандовал Иэн. – Быстро!

Бахус перекатился на бок, выставив свой толстый белый живот.

– Так, – сказал Иэн. – Хватит уже. – Он сбросил одеяло и опустил ноги на пол.

Кот прыгнул на него, вцепившись когтями в ляжку.

– Ой! Черт тебя дери! – воскликнул Иэн, отцепляя кошачьи когти, чтобы оттолкнуть зверя подальше. – Ты что, человеческого языка не понимаешь?

Бахус стоял посреди скомканного постельного белья, возбужденно подергивая хвостом.

– Боже милостивый, – сказал Иэн, – ты еще хуже, чем злосчастная мышь.

В ответ кот снова перекатился на спину и замурчал.

– У меня нет времени на эту чепуху, – сказал Иэн и, поеживаясь, стал натягивать одежду. Ему очень хотелось залезть в горячую ванну, но, судя по углу, под которым падали в спальню солнечные лучи, было уже позднее утро. Кинув в рот корку хлеба с куском колбасы, он отрезал еще один кусок и бросил его в кошачью миску, рядом он поставил миску со сливками. Бахус сперва обнюхал колбасу, а потом махнул хвостом и жадно принялся за сливки.

– Ага, так ты еще и колбасы не любишь, – сказал Иэн, натягивая ботинки. – Но учти, тебе тут не до жиру – быть бы живу.

С этими словами он накинул пальто и вышел.

После бесконечных пасмурных дней солнечный свет обескураживал. Всего за одну ночь город преобразился. Пробирающий до костей холод исчез, улицы завесила теплая дымка тумана, солнечные лучи добирались до самых потаенных уголков и щелей, неделями прозябавших в темноте. Встречные прохожие шагали с расправленными плечами и просветлевшими лицами, млея от очистившегося воздуха.

Иэн и сам почувствовал головокружение, подходя к Хайстрит. Эдинбургский замок поблескивал на верхушке массивной скалы. Даже выкрики продавцов с Грассмаркета, время от времени перекрываемые ревом скотины и блеянием овец, звучали веселее, чем обычно. По субботам здесь открывался скотный рынок, и фермеры гнали свой товар в самый центр города по улицам Каугейт с востока и Уэстпорт – с запада. Последнее публичное повешение было проведено здесь всего пятнадцать лет назад, теперь же неудачливых грешников отправляли к Создателю в уединенности тюремного двора, хотя толпы еще время от времени и собирались близ Кэлтонского холма, чтобы поглазеть на казнь самых отпетых преступников.

Иэн с оглядкой шагал по мостовой, стараясь ненароком не наступить на неизбежные свидетельства того, что с утра здесь прошло уже не одно стадо. Гораздо сложнее было избежать густого запаха навоза, поднимающегося сюда от рыночных загонов. Иэн постарался проскочить этот участок как можно скорее, пытаясь дышать исключительно через рот.

Перед полицейским участком собралась толпа, и при появлении инспектора некоторые зеваки стали оборачиваться и тыкать в него пальцем:

– Вон он!

– Эй, когда уже душителя схватите?

– Спать спокойно нельзя!

– Что вы вообще за полиция, коли убивец на воле разгуливает?

Плотная масса людей стала приближаться. По жилам разлился противный страх, ноги резко ослабли. Обойти толпу не было никакой возможности – чтобы войти в участок, нужно было пройти сквозь нее. Мозг Иэна стал судорожно перебирать возможные решения.

– Леди и джентльмены, жители Эдинбурга! – вдруг зычно выкрикнул он. – Хочу уверить вас, что мы делаем все, дабы задержать преступника. Более того, могу сказать, что благодаря новой информации мы уже очень близки к успеху!

– А с чего это нам тебе верить? – выкрикнул здоровяк в переднике мясника.

– Что за информация такая? – вторил ему хорошо одетый мужчина в рыжем рединготе.

– Подробности я раскрывать не вправе, но ручаюсь собственной честью и жизнью – мы заставим это чудовище ответить! – Сам удивляясь страсти, которой вдруг исполнился его голос, Иэн с облегчением увидел, что и толпа не осталась безучастной к сказанному. Кто-то принялся кивать, а самые буйные затихли. Иэн понял, что надо ковать железо, пока горячо, и двинулся на толпу:

– А теперь, если позволите, мне пора браться за работу.

К удивлению Иэна, кто-то в толпе внезапно зааплодировал, его примеру последовали и другие, послушно расступаясь перед инспектором. Истекая обильным потом, Иэн почувствовал, что рад расступающейся толпе не меньше, чем некогда Моисей – послушным водам Красного моря. Он знал, что аплодисментов отнюдь не заслуживает, но главным сейчас было оказаться в участке.

Первым, что он услышал, закрыв за собой тяжелую дубовую дверь, был громкий гневный крик. Скинув пальто, Иэн быстро прошел по короткому коридору в центральную залу. Несколько констеблей сбились у стены, старательно делая вид, что очень заняты какими-то бумагами. В центре же стоял обтянутый своим безупречным мундиром старший инспектор Луи Вале Жерар с пунцовой как слива физиономией.

– Так, почему меня не вызвали? Неизъяснимо и непостижимо!

Целью его гневной тирады был главный инспектор Крауфорд, который стоял в нескольких шагах от француза с усталым выражением своего тяжелого лица:

– Послушайте, инспектор Жерар…

– Старший инспектор Жерар!

– Старший инспектор, я сам только что узнал о произошедшем.

– Мэ пуркуа?[35]35
  Но почему? (фр.)


[Закрыть] Как вы тут вообще работаете? Как вы могли узнать о таком только сейчас? Это же врэман энкроябль![36]36
  Попросту невероятно (фр.)


[Закрыть]

Крауфорд бросил на Иэна молящий взгляд, в котором ясно читалась просьба избавить его от сумасшедшего француза.

– Я все объясню, – сказал Иэн, подходя ближе.

Крауфорд одарил Иэна исполненным благодарности взглядом: – Это инспектор Гамильтон.

– Мы уже знакомы, – бросил Жерар, поворачиваясь к Иэну. – Почему вы, месье, воздержались от того, чтобы известить меня о новом убийстве?

– Прошу простить, – сказал Иэн, – все случилось очень неожиданно, к тому же я не знал, где вас искать.

– Но в своей телеграмме я известил вас, что остановлюсь в отеле «Уэйверли»!

– Примите мои искренние извинения, старший инспектор, случившееся застало нас врасплох.

– Алёр[37]37
  Здесь: В том случае (фр.).


[Закрыть], – француз выдохнул, и его лоб немного разгладился, но лицо по-прежнему сохраняло желчное выражение, – если вы будете позволять себе быть дистре[38]38
  Рассеянными (фр.).


[Закрыть] в момент совершения каждого нового преступления, то никогда не схватите этого преступника. Не он должен устанавливать правила игры, ясно?

– Это не игра, старший инспектор. – Крауфорд говорил спокойно, но Иэн чувствовал, что начальник начинает закипать. – Разрешите вам напомнить, что вы наш гость и прибыли сюда без официальных полномочий, а посему, хотя мы и благодарны вам за любую посильную помощь, это отнюдь не означает, что…

– Постойте, – спешно перебил его Иэн, – быть может, вам будет интересно узнать, что мне удалось выяснить?

Старший инспектор Жерар скривил губы и нахмурился:

– Что ж, я слушаю.

– Может, продолжим у меня в кабинете? – предложил Крауфорд. – К тому же мне только что принесли заключение токсиколога по миссис Сазерленд.

– Что в нем? – спросил Иэн, направившись вместе с Жераром вслед за начальником мимо констеблей, с явным облегчением провожавших взглядами эту процессию. Когда все трое оказались в кабинете, Крауфорд плотно прикрыл дверь.

– Сами посмотрите, – сказал он, взяв со стола папку и протянув Иэну.

Тот спешно открыл ее и быстро забегал глазами по строчкам в поисках слов, которые подтвердили бы его подозрения. Долго искать не пришлось – на первой же странице черным по белому было выведено: «Причина смерти: отравление цианидом».

– Выходит, – сказал Иэн, поднимая взгляд на главного инспектора Крауфорда, – он не только душитель, но еще и отравитель.

– Не надо спешить, – возразил тот. – Мы не знаем, был ли это один и тот же человек.

– А кто эта дама? – спросил Жерар. – И почему ее отравили?

– Она знала что-то важное, – объяснил Иэн. – Ну или по крайней мере так думала.

– Но почему он просто не задушил ее? – задумчиво произнес Крауфорд.

– Хотел, думаю, чтобы эту смерть сочли естественной.

– Если бы не ваша настойчивость, так бы оно, скорее всего, и вышло, – сказал Крауфорд, задумчиво играя намотанной на пальцы веревочкой.

– Моя настойчивость и нос сержанта Дикерсона.

– Так что там вечером вчера стряслось? – спросил Крауфорд.

Иэн кратко обрисовал события.

– Надо было послать за мной, – сказал Крауфорд, протягивая Иэну утренний выпуск «Шотландца». – Сейчас на нас весь город смотрит.

Крупно набранная передовица гласила:

ХИЩНИК НА УЛИЦАХ ГОРОДА! БЕЗЖАЛОСТНЫЙ ХОЛИРУДСКИЙ ДУШИТЕЛЬ ВНОВЬ ОБВОДИТ ПОЛИЦИЮ ВОКРУГ ПАЛЬЦА. УЛИЦЫ ГОРОДА ВО ВЛАСТИ ПОХОТЛИВОГО МАНЬЯКА?!

Иэн застонал:

– Только не это – очередные бульварные сенсации!

– Кое-что они уловили верно, – заметил Крауфорд, – тут и правда прослеживается половая составляющая.

Иэн нахмурился:

– Так-то оно так, но не думаю, что все настолько просто.

Теперь нахмурился Жерар:

– Но ведь последний убитый был…

– Он – да, – перебил Иэн, – а Бобби Тирни – нет.

– Парижские газеты ни за что на свете не опустились бы до такого откровенного раскручивания паники. – Старший инспектор Жерар с отвращением взглянул на газетный лист.

– Рад за них, – сердито брякнул Крауфорд. – Ну а пока что вы в Шотландии, и чем скорее привыкнете к этому, тем лучше.

Француз изумленно вскинул брови, и казалось, вот-вот вновь впадет в ярость, но вместо этого внезапно рассмеялся:

– И не сомневайтесь, месье главный инспектор, я не забываю об этом ни на миг. Не смог, даже если бы захотел, – из-за местной кухни мой несчастный желудок не перестает страдать от несварения с тех пор, как я приехал.

– Наша стряпня, конечно, не чета французской, но я готов спорить на обед в лучшем эдинбургском ресторане, что наша полиция еще произведет на вас впечатление.

Инспектор Жерар натянуто улыбнулся:

– Мне остается надеяться, что вы правы, месье.

Иэн поднял заключение токсиколога:

– Можно как-то скрыть это от прессы?

– То есть официально объявить о естественных причинах смерти? – Крауфорд сложил руки на груди.

– Да, чтобы избежать еще большей паники.

– Договорились. Доверие к полиции и без того уже расшатано.

– Если миссис Сазерленд отравил именно душитель, – заметил Иэн, – он еще опасней, чем мы думали.

– А по мне, – покачал головой Жерар, – он и без того был опасней некуда.

– Почему вы так думаете? – спросил Крауфорд, проигнорировав замечание француза.

– Это свидетельствует о том, что он продумывает свои шаги заранее. Он явился к ней, подготовившись загодя, и сделал свое дело без свидетелей. Этот человек не делает ошибок.

– Мэ[39]39
  Но (фр.).


[Закрыть]рано или поздно он ошибется, – сказал Жерар, – и вот тогда-то надо его не упустить.

– Легко сказать, – проворчал Крауфорд, тяжело опускаясь за свой стол.

– Но почему он убил эту женщину только сейчас? – спросил Жерар.

– Видимо, не сразу понял, что она представляет угрозу.

– Что же, по-вашему, она собиралась вам сказать?

– Боюсь, этого мы уже никогда не узнаем.

– Что скажете об этих картах? – Крауфорд ткнул пальцем в доску, где висели портреты жертв в порядке их обнаружения. Снизу были прикреплены найденные на телах карты. – Что, по-вашему, они могут означать?

– Они весьма популярны в Париже, – сказал Жерар. – Это данс макабр – пляска смерти.

– Выходит, он мог привезти их с собой.

– Возможно, карты способны указать на род занятий убийцы, – задумчиво сказал Иэн.

– Он дразнит нас, – заметил Жерар.

– Это и так ясно, – кивнул Крауфорд. – Но что еще мы можем узнать о личности убийцы с помощью этих карт?

Жерар наклонил голову набок:

– Это как в покере, он будто пытается выложить… как на английском будет кёнтфлёш? Ах да, стрит-флеш.

– Вы правы, – кивнул Иэн. – И если учесть два французских убийства, всего карт будет пять, так что…

– …Эта его рука закончена, – сказал Крауфорд.

– Уи[40]40
  Да (фр.).


[Закрыть], – согласился Жерар, – и вопрос лишь в том, какой будет следующая?

– Зависит от того, какие еще карты есть у него в раздаче, – заметил Иэн.

А глядя сквозь высокое окно на яркое солнце, подумал, что нечего и думать обыграть убийцу той мелочью, что только и была пока что у них на руках.