Текст книги "Сумерки Эдинбурга"

Автор книги: Кэрол Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

Иэн вернулся домой далеко за полночь. За два часа он обошел все пабы и притоны в округе, пока вконец измученное тело не потребовало немедленного отдыха. К страшному недосыпу добавились последствия позавчерашнего избиения, так что теперь Иэн передвигался как во сне, словно одурманенный лошадиной дозой какого-то наркотика. Он провалился в сладкое забытье в тот самый миг, когда рухнул на постель.

В сознание Иэна вернули звуки отчаянных ударов в дверь. Он рывком поднялся и услышал доносящиеся с улицы обычные утренние звуки – крики бродячих торговцев, перестук копыт и грохот колес о мостовую. Судя по направлению солнечных лучей, утро было в разгаре. В дверь снова начали стучать, и Иэн решительно выскочил из кровати, но в следующее мгновение покачнулся от накатившегося головокружения. Пришлось несколько секунд постоять, держась за спинку кровати.

За порогом стоял сержант Дикерсон, на его бледном лице застыло скорбное выражение. Иэн все сразу понял – еще одна жертва. Не говоря ни слова, он впустил сержанта, закрыл за ним дверь и направился в спальню, чтобы одеться, но замер, услышав одно-единственное слово:

– Сэр.

Что-то в его голосе заставило Иэна обмереть. Он медленно повернулся и глянул в лицо сержанту, чувствуя, как ноги и руки леденеют от подступающего ужаса.

– Что?

Дикерсон открыл было рот, но не выговорил ни слова, а потом опустил свои покрасневшие глаза к полу, не в силах вынести испытующий взгляд начальника.

– Кто на этот раз? – выдавил Иэн, а потом выкрикнул: – Да говорите же – кто?

– Нашли сегодня утром, рядом с «Львом и ягненком», – сдавленно пробормотал сержант, не отводя взгляда от своих ботинок, – все как и раньше.

– Кто, сержант?

– Он… Пирсон, сэр.

– Что? – переспросил Иэн. – Джордж Пирсон?

– Мы не трогали тело, сэр. Если сможете пойти со мной…

Иэна накрыло волной бесконечного облегчения. Он понял, что больше всего на свете страшился услышать имя брата, и все же… Колени обмякли, и ему пришлось опереться на стену, чтобы не упасть.

Дикерсон испуганно шагнул к нему:

– Все в порядке, сэр?

В глазах у Иэна померкло, когда обессиливающее облегчение сменилось оглушающей яростью – так вот, значит, кого настиг убийца, несчастного беззащитного Пирсона… Он всего-то хотел помочь, а в итоге стал жертвой. И хотя Иэн изо всех сил старался не дать бедняге ввязаться в это дело, теперь он ощутил на плечах смертный груз собственной ответственности – но в следующий миг чувство вины отступило, освобождая место холодной яростной жажде мести. Не говоря ни слова, Иэн прошел в спальню, быстро оделся, а когда вновь появился в прихожей, сержант Дикерсон увидел перед собой не хорошо знакомое ему лицо, а закаменевшую маску.

– Едем.

На мгновение обмерев, как испуганный кролик, сержант поспешно распахнул дверь.

Главный инспектор Крауфорд был абсолютно не готов к встрече с человеком, появившимся тем утром в его кабинете на Хай-стрит, 192. Человек этот выглядел как инспектор Гамильтон и даже говорил его голосом, но в отстраненном ледяном взгляде серых глаз сквозило что-то совершенно незнакомое, от чего становилось не по себе. Гамильтон напряженно замер перед столом с абсолютно бесстрастным лицом, на котором не читалось и тени хоть какой-то эмоции.

– Скверные известия о вашем друге, Гамильтон, – начал было Крауфорд, но осекся, вновь подняв глаза на лицо подчиненного. Оно казалось неживым – лицо заводного автоматона, а не живого человека.

– Вот копии рисунка, который сделала моя тетя, – сказал Иэн, бросая на стол стопку листов.

– Я прослежу, чтобы их раздали, – сказал Крауфорд, – ну и одну на общий стенд, разумеется.

– Я хочу, чтобы в вечернем выпуске «Шотландца» появилось объявление, – отчеканил Гамильтон, – в котором сообщается, что мы задержали подозреваемого по делу Холирудского душителя.

– Но я не могу…

– Более того, пусть там будет указано, что мы надеемся на скорое закрытие дела и вот-вот обнародуем имя подозреваемого.

– Но зачем…

– Сами поймете, если сделаете, как я говорю.

– Вы хоть объяснили бы, что задумали, – сказал Крауфорд. Черт побери, как же давил этот немигающий взгляд!

– Он знает, что мы близко, и может попытаться сбежать. Очень важно, чтобы он почувствовал себя в безопасности и расслабился.

– И?..

От мрачной улыбки Гамильтона по спине у Крауфорда забегали мурашки.

– Он скоро узнает, что безопасных мест для него в этом городе не осталось.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

Среда была в Эдинбурге базарным днем. Местные фермеры гнали по Каугейт-стрит на Грассмаркет свои стада, наполнявшие город блеянием и ревом. От вони, испускаемой скотом – особенно крупным, – было не продохнуть. Пешеходы закрывали лица платками – все, кроме самих скотоводов в резиновых сапогах и плоских шляпах, которых запах этот, казалось, и вовсе не беспокоил. Черно-белые бордер-колли ни на шаг не отставали от хозяев, зорко поглядывая на свою рогатую паству.

Дерек Макнайр глядел на толпу с той самой лестницы, по которой спустился с Фредди Каббинсом меньше недели назад. Торговцы раскладывали свои прилавки, ссорясь за каждый свободный пятачок площади. Трио жонглеров начало метать в небо свои яркие шары, а парочка подоспевших акробатов – ходить по мостовой колесом. На другой стороне площади показался шарманщик. Он завертел ручку своего инструмента, напичканного старинными шотландскими песнями и балладами. Дереку хватило нескольких нот, чтобы узнать знаменитую «Энни Лори».

 
На славных холмах Максвелтона
Росою играет заря.
Здесь милка моя Энни Лори
Любить обещала меня.
 

Он шарил по толпе взглядом, подыскивая подходящую цель. Воровать Дерек предпочитал у мужчин – во-первых, они, как правило, были невнимательнее женщин, а во-вторых, его потом меньше мучила совесть. Он остановил свой взгляд на разодетом франте в дорогом рединготе и золотистом парчовом жилете. Мужчина был молод, из-под высокого цилиндра выглядывали прекрасно завитые волосы. Дерек облизнул губы и потер о них подушечки пальцев, чтобы смочить и сделать почувствительней. Он всегда выполнял этот маленький ритуал перед тем, как идти на дело, чтобы настроиться и собраться с духом.

Он старался двигаться как можно будничнее, и вдруг с изумлением увидел, как его предполагаемая жертва снимает цилиндр, под которым обнаружилась живая голубка. Птица встрепенулась и взмыла в небо. Сердце мальчика сжалось от горького разочарования – чертов пижон оказался всего лишь еще одним гаером. «Клятые фокусники!» – в сердцах подумал Дерек, глядя, как тот вытаскивает из рукава низку разноцветных шарфов. Несколько привлеченных яркостью цветов женщин остановились и стали глазеть на происходящее. Когда же они увидели симпатичное лицо фокусника и его обтянутую изящным рединготом ладную фигуру, любопытство уступило на их лицах место другим чувствам.

Происходящее захватило и самого Дерека. Его надежды на успешную кражу испарились – пальцы фокусника порхали стремительнее его собственных, – мальчик попросту замер, не в силах оторвать глаз от творящегося действа. Тем временем волшебник вручил каждой из барышень, вставших полукругом, по яркому платку. Однако их кокетливо опущенные взгляды и негромкие смешки отнюдь не умилили топтавшихся тут же нетерпеливых мужей. Впрочем, несколько попыток увести жен встретили самое решительное сопротивление.

Мальчик не мог не восхититься апломбом, с которым фокусник рассылал улыбки и подмигивания собравшимся вокруг него нежным соцветиям лучшей половины человеческого рода. Надеясь подсмотреть пару приемчиков, Дерек стал подходить ближе. В этот момент фокусник выхватил из-за уха стоящей рядом девчушки яйцо, которое лопнуло прямо у него на ладони, явив зрителям цыпленка. Девочка восхищенно захлопала, а ее мама, вспыхнув стыдливым румянцем, со смехом приняла из рук фокусника попискивающее подношение. А он уже вытащил колоду карт и стал метать их в воздух, те же одна за другой, словно послушные почтовые голуби, возвращались в гибкие стремительные пальцы.

Дерек был поражен. Он замер, не в силах оторвать взгляда от стремительного танца рук фокусника. В Эдинбурге было немало уличных артистов, но ни один из них и рядом не стоял с этим. Такую ловкость, подумал Дерек, надо показывать в театре за хорошие деньги. Он стоял, сложив руки на груди и широко распахнув рот, глядя, как мужчина в рединготе стремительно тасует колоду, а потом, распахнув ее веером, протягивает самой милой из зрительниц в первом ряду:

– Выбирайте карту – любую!

Женщина зарделась и, хихикнув, глянула на раздраженного мужа, выразительно закатившего глаза. Проигнорировав недовольство супруга, она опустила изящно обтянутую перчаткой руку в самую середину веера и вытащила карту.

– Посмотрите, но только никому не показывайте и верните в колоду. – И фокусник вновь принялся тасовать карты.

Тут Дерек вдруг увидел знакомую фигуру. Это был инспектор Гамильтон – но только выглядел он ужасно. Лицо осунулось, а под глазами красовались темные круги. На правой скуле вздулась широкая алая ссадина, да и вообще все его лицо было в царапинах. Рядом стоял сержант Дикерсон со своими небесно-голубыми глазами и ярко-рыжей даже в блеклом свете пасмурного эдинбургского неба шевелюрой. Оба внимательно наблюдали за фокусником, но когда Гамильтон на миг оторвал от него взгляд, то заметил Дерека. Мальчик нахмурился было, словно спрашивая – «а вы-то что тут забыли?» – но инспектор коротко и решительно качнул головой.

Окончательно сбитый с толку Дерек снова взглянул на фокусника, который в этот момент перевернул колоду, чтобы показать всем верхнюю карту. И тут Дерек обмер – с высоко поднятого картонного прямоугольника на него смотрели пляшущие скелеты. В этот момент взгляд фокусника остановился на лице растерянно распахнувшего рот мальчика. Улыбка в мгновение ока исчезла с красивого лица, сменившись выражением смертной злобы – Дерек в жизни не видывал ничего подобного. Фокусник, не говоря ни слова, сунул колоду в карман и, к изумлению зрителей, неожиданно сорвался с места.

Дерек услышал, как поверх ярмарочного гула прогремел голос инспектора Гамильтона:

– Стоять! Эдинбургская полиция!

Вслед за этим раздалась пронзительная трель свистка сержанта Дикерсона. Услышав ее и увидев бегущего мужчину, к погоне присоединились еще два констебля, расхаживавшие на дальнем конце площади.

Но фокусник уже вовсю летел по площади, достигнув ее центра в тот самый момент, когда очередной пастух стал заводить сюда целое стадо черноголовых овец. Увернувшись от первых животных, фокусник умудрился проскочить на другой край площади – в отличие от его преследователей, оказавшихся перед грудой отчаянно блеющих и толкающихся между собой косматых тел.

Дерек не стал терять время и с ходу нырнул под овечьи брюха, упав на четвереньки. Там внизу было тесно и стояла ужасная вонь, да к тому же почти невозможно было увернуться ни от ударов ног пугливых овец, ни от щедро рассыпанного по мостовой навоза – и все же мальчишка смог выбраться как раз вовремя, чтобы увидеть, как фокусник вбегает в лабиринт ветхих домов за мостом Георга Четвертого. Жадно глотнув свежего воздуха, Дерек помчался следом, ловко лавируя между встречными торговцами и покупателями. Миновав тень моста, он услышал доносящийся от одной из каменных подворотен негромкий свист. Он резко развернулся, и в следующий миг на голову мальчишки обрушился оглушающий улар. Дерек упал на колени, и пара сильных рук немедленно сомкнулись на его шее. Он попытался сделать вдох, но сознание густым туманом уже окутала тьма.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

Иэн Гамильтон беспомощно смотрел, как фокусник исчезает в лабиринте грязных улочек квартала, известного как Маленькая Ирландия. Выбора не было – он кинулся в плотную массу животных, отчаянно хватая овец за густые маслянистые шкуры и пытаясь оттащить их в стороны. Но те сбивались в кучу и жались друг к другу, так что это требовало недюжинной силы.

Пробившись-таки сквозь стадо, Иэн оглянулся в поисках сержанта Дикерсона и увидел его в самой середине косматого белого моря. Чуть позади ковыляли двое констеблей, не прекращая истошно свистеть в свои свистки. Однако этот резкий звук только нагонял на овец панику, отчего они еще теснее жались одна к другой. Выходит, фальшивая заметка в газете сработала – у Райта хватило самонадеянности решить, что он обвел полицию вокруг пальца. И все же Иэна поразило, что убийца оказался настолько наглым, чтобы устроить после всего произошедшего очередное публичное представление.

Он побежал на восток по Каугейт-стрит, под мост Георга Четвертого и дальше – в мрачную сень переплетенных улочек. Впереди показалась кузница, украшенная вывеской «У Дайер и сыновья». Черный от копоти кузнец в кожаном фартуке на бычьих плечах укрощал здоровенным молотом лист железа, осыпая все вокруг искрами. Угли в горне пылали ярче костров ада.

– Мужчина, хорошей одетый – не пробегал? – крикнул Иэн, держась подальше от осыпающих землю искр.

Кузнец поднял от наковальни лицо с неестественно голубыми на черном лице глазами и, вскинув молот, повел им в сторону центральной улицы квартала. Иэн нырнул в гущу ветхих домишек, где целые семейства издревле сидели друг у друга на головах, а прямые углы встречались так же редко, как зубы у кур. Здешние края так же разительно отличались от заставленных роскошными особняками просторов Принсес-стрит, как сама эта роскошная улица – от привольных холмов и долин Шотландского нагорья.

Дождь, терзавший город последние недели, стих, и натянутые между домами веревки были унизаны бельем. Домохозяйки били по вывешенным в окна коврам, и взметавшиеся в небо клубы пыли уносились прочь с порывами жадного западного ветра. Из узких проулков то и дело выбегали дети и собаки, провожавшие любопытными взглядами мечущегося по улицам Иэна. Все дальше углубляясь в причудливую сеть виндов и клоузов, он в конце концов оказался в глухом тупике меж двух покосившихся домов. Вокруг не было ни единого признака жизни – ни одного ребенка или животного, только окна за глухими ставнями да мерный стук падающих со свесов крыш капель.

Иэн уже развернулся, собираясь уходить, когда до него донесся едва слышный звук – шорох подошвы, скользящей по мостовой. Но стоило Иэну замереть, и звук этот тут же воровато смолк. Его взгляд задержался на табличке, приколоченной к крошащемуся фасаду ближайшего здания: «Скиннерс-клоуз». Иэн еле слышно зашел за угол, едва не наступив на валявшуюся рядом с дождевой бочкой дохлую крысу, и заглянул в темный проулок. Бессильное февральское солнце скрылось за тучей, и стиснутый между двумя зданиями узкий клоуз был погружен в тень.

Иэн крадучись пробрался по нему, но, к своему превеликому разочарованию, совершенно безрезультатно – проулок был пуст. Вдыхая отдающий плесенью запах раствора и песчаника, он направился было назад, но остановился, обнаружив почти под ногами ведущие в подвал створки дверей. Замок лежал тут же – раскрытый, – и это было странно. Иэн невольно подумал о том, с какой легкостью любой фокусник вскрыл бы такой простой замок. Он открыл одну из створок и увидел уходящие во тьму подвала неровные каменные ступени. Иэн спустился, оказавшись в просторном помещении, единственным источником света в котором был ряд узких, забранных железными решетками окон Тут пахло плесенью и царила ледяная сырость, немедля спустившая свои цепкие пальцы ему под одежду. Ступая по голому цементному полу и поеживаясь от зябкой дрожи, он прошел мимо разломанных ящиков для кур, старых цветочных горшков и даже невесть как попавшей сюда тачки без колеса.

Когда Иэн оказался близ одного из подпиравших потолок толстых деревянных столбов, ему послышалось чье-то дыхание. Но прежде еще, чем инспектор успел обойти столб, его шею крепко стиснули. Он дернулся было, но понял, что попался, – одна рука обхватила его за шею, а вторая вжимала неестественно вывернутую кисть в поясницу, ноющую с позапрошлой ночи, когда налетчики били его по почкам. Новая боль поверх старой была невыносима, Иэн не смог сдержать стона, отчаянно пытаясь выскользнуть из цепкой хватки.

– Наконец-то встретились, инспектор.

Прозвучавший у самого уха голос был вкрадчивым и мягким – разительный контраст с оглушительной болью, которую причинял его хозяин. Иэн по-прежнему пытался вырваться, но противник надежно удерживал его, плотно обхватив шею.

– Убить вас, что ли, как и всех прочих? Это было бы ужасно приятно, – выговор был английским, рафинированным, но с неуловимой и все же режущей ухо грубой ноткой, – смотреть, как вы умрете, – сущее удовольствие, инспектор Гамильтон.

– Эдвард Райт? – сумел выдавить Иэн.

– Я получу приз, если скажу «да»?

Иэн попытался ответить, но его силы стремительно иссякали – проклятье, пронеслось в голове, разве можно было предоставить Райту преимущество неожиданности? Собрав все силы, Иэн резко выдернул левую руку из захвата и, вцепившись в запястье Райта, всем своим весом рванулся вниз и вперед, увлекая за собой потерявшего равновесие противника. Потом с хриплым выкриком дернул Райта за руку на себя через плечо. Это был классический прием, и Иэн проделывал его бессчетное количество раз, но еще ни разу от него не зависело так много.

Райт шлепнулся на каменный пол, и Иэн метнулся вперед, чтобы воспользоваться преимуществом, но фокусник резко лягнул его ногой и откатился в сторону. Иэн поднялся и, тяжело дыша, встал напротив задыхающегося противника. Переводя дыхание, они не сводили друг с друга взглядов. Они были под стать один другому: приблизительно одного роста и веса. У Райта были неестественно мощные плечи, выступавшие даже под рединготом, который он, впрочем, воспользовавшись передышкой, скинул и бросил в сторону. Иэн последовал его примеру.

– Будь мы в Древней Греции, – сказал Райт, – то боролись бы обнаженными. Заманчивая перспектива, не правда ли? – Его холодные голубые глаза светились безумием.

– Зачем? – спросил Иэн, жадно глотая воздух. – Что толкнуло вас на все это?

– Тянете время, чтобы отдышаться, инспектор?

– Мне нужно это знать.

– О, в сердце людском столько зла, что и не знаешь даже, с чего начать… – Райт улыбнулся, но улыбка его скорее походила на гримасу боли.

– Но почему? – пытал Иэн.

– Лучше спросите реку, почему она течет, или петуха – зачем кричит. – Райт вскинул перед собой сжатые кулаки. – Просто я такой, какой есть.

– И это все, что вы можете сказать? «Такой, какой есть»? – говоря это, Иэн обшаривал взглядом подвал в поисках оружия. А с ним тут было плохо – только никчемный хлам вроде сломанной тачки да груды ящиков и тюков сена. Единственной сколько-нибудь пригодной вещью была торчащая из одного тюка деревянная ручка – верно, какой-то инструмент. Однако прежде еще, чем Иэн успел шевельнуться, Райт рванулся к тюку и, перемахнув его, схватился за рукоять. Иэн похолодел, увидев у него в руках старый серп – оружие по-настоящему смертельное, несмотря на покрывающие лезвие грязь и ржу.

– Подходящий инструмент, не находите? – Райт начал наступать. – Если уж мне суждено выполнить роль смерти, то и выглядеть я должен соответственно, а?

– Вам незачем убивать меня, – сказал, пятясь, Иэн.

– А вот тут вы ошибаетесь, – возразил Райт. – Конечно, я предпочел бы задушить вас, да только бойкости вам не занимать, так что придется обезглавить.

– Вас повесят.

– Если меня поймают, так и так повесят, да только я уж постараюсь, чтобы этого не случилось.

Он сделал стремительный выпад. Иэн увернулся от удара, но лезвие все же задело его бок и рассекло рубашку.

– Ой! – ухмыльнулся Райт. – Но коли не выходит сразу – повтори… – Он поднял серп для нового удара. Тяжелое лезвие подрагивало, бить таким точно в цель было непросто.

Иэн схватил подвернувшийся горшок и метнул в противника. Райт успел присесть, но горшок все равно задел его плечо.

– Черт подери! – крикнул он. – Весьма нелюбезно с вашей стороны! А быстрой смерти вы, кажется, не заслуживаете.

Иэн метнул еще один горшок, разлетевшийся о стену за спиной у вовремя пригнувшегося Райта.

– Вы не можете не понимать, что лишь оттягиваете неизбежное, – сказал Райт. – Примите свою судьбу как мужчина.

– А как принимали ее ваши жертвы?

– Они были не мужчинами, а мальчишками – особенно тот блондинчик, совсем маленький. Теперь и его приятель у меня. – Райт повел головой в сторону темного угла, заваленного сеном. – Вот покончу с вами и займусь им.

Иэн встревоженно дернулся в сторону тюков, но разглядеть что-то за такой грудой было попросту невозможно.

– Дерек! – крикнул он. – Ты в порядке? – Ответа не последовало, из темного угла донесся только еле слышный стон.

– Глупый мальчишка, – сказал Райт. – Всерьез решил, что сможет меня поймать. А теперь станет моей лебединой песней перед отъездом на новые пастбища.

Иэн прикинул расстояние, отделявшее его от прикрытого сеном угла, а потом сжал пальцы вокруг подаренного Дереком камня, выхватил его из кармана и метнул в одно из крошечных окошек под потолком. Стекло звякнуло, и, когда Райт молниеносно обернулся на звук, Иэн бросился вперед. Двумя гигантскими прыжками он подскочил к ближайшему тюку и заскочил за него. Райт кинулся вперед, но Иэн упал на четвереньки под сломанную тачку и, сорвав сломанное колесо с оси, встал во весь рост, выставив его перед собой как щит.

Райт заревел и размашисто ударил серпом, но Иэну удалось поймать лезвие колесом и вырвать его, завязшее в дереве, из рук противника одним решительным рывком. В то же мгновение, как серп звякнул об пол, оба мужчины кинулись к нему. Райт добежал первым, однако Иэн тут же обхватил шею противника в полунельсоне. Фокусник отчаянно задергался, пытаясь укусить Иэна, а тот, выгадав момент, отбросил его в сторону, схватил серп и замер, воздев его над плечом лезвием к противнику.

– А теперь успокойтесь, и тогда никто не пострадает.

– Слишком поздно, – откликнулся Райт, отходя к груде сена. Подняв свой редингот, он запустил руку в нагрудный карман, а потом с эффектной ловкостью настоящего фокусника выхватил оттуда коробок спичек, чудесно вспыхнувший прямо у него на ладони, и стал разбрасывать вокруг себя горящие спички. Солома немедленно принялась, наполняя подвал удушливым дымом. – Вот вам дилемма, – сказал Райт, – если не пропустите меня, погибнем оба.

Иэн понимал, что спустя несколько мгновений здесь будет огненный ад. Отринув подступившие было страх и панику, он попытался трезво оценить ситуацию.

– Вариантов два – выпускаете меня отсюда или погибаем вместе. Ну? – спросил Райт и надрывно закашлял.

Иэн в отчаянии окинул подвал взглядом – и увидел ту самую распахнутую дверь, через которую вошел.

– Ошибаешься, есть и третий.

Когда серп неожиданно ударил по коленям фокусника, тот рухнул на пол как подкошенный. Иэн же подскочил к груде сена, за которой оказался скорчившийся на земле полуживой Дерек. Он схватил мальчика на руки и кинулся к ступеням, но рухнул на пол, когда в лодыжку неожиданно впилась цепкая рука. Дерек со стоном упал на землю.

– Беги, Дерек! Уходи отсюда! – закричал Иэн в подступающем дыму. Мальчик вскочил на ноги и стал на четвереньках взбираться по лестнице, а Иэн отчаянно пытался сбросить руку убийцы со своей ноги.

– Не… так… быстро, – прошипел Райт сквозь стиснутые зубы. – Со мной сдохнешь.

Однако Иэн смог освободиться и кинулся к лестнице прочь от Райта, лихорадочно ощупывающего пол в поисках серпа. Дым густел, затягивая все беспросветной серой пеленой. Отчаянно закашлявшись, Иэн припал к каменному полу и дополз-таки до лестницы. Он взбежал по ступеням, захлопнул за собою створку и, продев замок в петлю, опустился на землю рядом с ошарашенным чумазым Дереком.

Райт яростно ревел по ту сторону дверей, тщетно толкая тяжелые грохочущие створки. Потом в его воплях появился ужас. Иэн упал на мостовую и скорчился, истекая потом и пытаясь уйти, спрятаться от этих звуков – слышать исполненный животного ужаса вой было выше его сил.

– Прошу вас… умоляю… помогите! Бога ради, помогите мне!

Иэн не мог не вспомнить такие же тщетные мольбы родителей той страшной ночью. Истощенному и одурманенному болью Иэну казалось, что он вновь наяву слышит их истошные крики: «Иэн, милый, помоги! Спаси меня!» И тогда Иэн поднялся, дрожащими пальцами выдернул дужку замка из петель и, распахнув дверь, шагнул в поглотившее его огненно-дымное жерло.