Текст книги "Сумерки Эдинбурга"

Автор книги: Кэрол Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Дерек Макнайр беспокойно расхаживал в начале моста Георга Четвертого – там, где он спускался к Кэндлмейкер-роу.

Фредди Каббинс снова опаздывал, и Дерек был сыт разгильдяйством друга уже по самое горло. Начинался базарный день, и они собирались смешаться с разгуливающей по Грассмаркету толпой и под видом праздных гуляк пошарить по карманам. Суббота была самым прибыльным днем недели – всецело поглощенные товарами покупатели чаще всего обнаруживали отсутствие кошелька, только когда Дерек с Фредди уже давно растворялись в толпе.

Низкорослый юркий Дерек редко привлекал внимание окружающих. Он казался им гораздо младше, чем был на самом деле, так что в нем до последнего не видели ни малейшей угрозы – а потом было уже слишком поздно. Гибкие тонкие пальцы мальчишки своей подвижностью не уступали капле ртути – он был способен выудить кошелек из дамской сумочки и исчезнуть так, что его и вовсе не успевали заметить. Фредди так не умел. Он был крупным парнем и гораздо чаще ловил подозрительные взгляды встречных, а то и удостаивался самого пристального внимания случавшегося где-нибудь неподалеку полицейского. Дерек вполне мог бы обойтись и без него, но они дружили еще с тех пор, когда Фредди впервые защитил от уличных драчунов незнакомого маленького паренька, а дружбу Дерек ценил и своей верностью другу гордился.

И все же, проходя в десятый раз мимо одного и того же дома, он почувствовал, что любому терпению может прийти конец. В этот момент он и увидел Фредди. Тот бежал по улице задыхающийся и без шапки, будто спасаясь от своры дьяволов.

– Опоздал, прости! – выпалил он. – Хотел яблоко слямзить и чуть было не попался в лапы к копперу – пришлось затихариться и переждать – Он стоял перед другом, истекая потом и всем своим видом умоляя о снисхождении. Крупные ладони Фредди торчали из рукавов несуразной шерстяной курточки, которую он перерос уже на несколько размеров, брючины штанов были короче, чем нужно, сантиметров на десять. В то время как Дерек почти и не вытянулся за последние год-два, Фредди пёр в высоту, как вырвавшийся из волшебной фасолины росток.

– Я уж решил, что не придешь, – обронил Дерек и решительно зашагал к ведущей на Грассмаркет каменной лестнице.

– Эй! Постой! – крикнул Фредди и бросился вслед за другом с неуклюжей грацией новорожденного жеребенка, сдувая с глаза упавший белокурый завиток.

– Теперь придется упущенное наверстывать, – бросил Дерек через плечо и одним прыжком обогнал величественно нисходящую вниз по ступеням дородную даму с огромной корзиной для покупок на толстом предплечье.

– Где начнем-то?

– У загонов народ потрясем.

Местные мидлотианские фермеры съезжались сюда по субботам, привозя с собой самый разный товар – от скота до домашнего варенья. Весь центральный проход был запружен мясниками, скотобойцами, подбирающими себе товар, и хозяевами, пришедшими сюда за припасами. Заполонившие всю площадь прилавки ломились от самых разных товаров – зелени с конфетами, провизии и сладостей. Торговля шла полным ходом. В окружавших площадь кофейнях было не протолкнуться от гуртовщиков и явившихся на закупки для господских кухонь слуг.

Жители Эдинбурга – как, впрочем, и шотландцы в целом, были народом прижимистым, но коли им случалось распахнуть кошельки, те уже не закрывались до самого вечера. А в кошельках этих перезванивались монеты – тут-то в дело и вступали Дерек с Фредди, твердо намеренные избавить своих сограждан от излишнего, оттягивающего карман бремени.

– Гляди в оба! – бросил Дерек приятелю, прежде чем они свернули на широкую улицу, заполненную торговцами и покупателями. Воздух звенел от истошного, жалобного блеяния и низкого мычания, пряный скотный дух растекался по и без того скверно пахнущим улицам города, а надо всем этим, как наседка на яйцах, высился Эдинбургский замок, сотни лет неусыпно охраняющий город.

Дерек быстро огляделся в поисках конкурентов. В базарный день на эту площадь стекались все карманники города. Лучшие из них вершили свой промысел легко и непринужденно, а вот менее искусные привлекали внимание полиции и заставляли горожан держаться настороже. На той стороне улицы Дерек увидел Терри Макни, по прозвищу Крыс, замершего в тени и выглядывающего подходящую жертву. Крыс был настолько искусен в своем ремесле, что его уважали даже местные констебли, только и мечтающие однажды сцапать этого мастера своего дела с поличным. Впрочем, ему случилось-таки как-то угодить за решетку по доносу держателя ломбарда, которому он попытался сбыть его же собственные золотые часы.

– Видать кого-нибудь? – спросил Фредди, глядя туда же, куда и Дерек. Порой казалось, что он попросту неспособен на самостоятельные поступки, а только и может, что подражать своему более энергичному товарищу.

– Крыс уже тут, но с ним проблем не будет.

– А что его дружок, Джимми Снид? – встревоженно поинтересовался Фредди. Он побаивался здоровяка, который однажды застал мальчишек на территории, которую считал своей. Усилия, которые он предпринял, чтобы отвадить мальчишек от своих охотничьих угодий, не прошли даром – Дерек до сих пор чувствовал на своем горле здоровенные пальцы громилы, Фредди же в тот раз был так напуган, что обделался.

– Снида не видать, – сказал Дерек. – Давай-ка приниматься за работу, пока не явились любители и все нам не испортили.

– Ага, – в голосе Фредди не было ни капли энтузиазма. Появление Крыса напугало его, и теперь он старался держаться как можно ближе к Дереку, проталкивающемуся через толпу, и все время нервно озирался.

Отработанный многими годами практики метод работы Дерека заключался в том, чтобы забраться как можно глубже в толпу. Стоящие на отшибе люди вели себя, как правило, более внимательно, полагая, будто стянувший кошелек воришка немедленно бросится наутек и можно успеть его догнать. Как же они ошибались! На самом деле Дерек даже находил некоторое удовольствие в том, чтобы некоторое время постоять рядом с человеком, из чьего кармана он только что вытащил кошелек. Иногда он даже перебрасывался с ним словцом-другим. Когда же наступала пора уходить, мальчишка с ловкостью скользкого угря исчезал между тесно спрессованными телами.

Он вклинился между парой адвокатов в белых париках, которые жарко спорили о свободе Шотландии – говорить о ней в Эдинбурге любили гораздо больше, чем что-то для нее делать. Фредди плелся за Дереком, старательно пытаясь подражать другу, но не имея и капли его таланта. Он шел, сопровождаемый вскриками, жалобами и бранью, то и дело наступая людям на ноги, врезаясь в них и задевая локтями.

– Эй, поосторожней там!

– Смотри, куда прешь!

– Простите, пожалуйста… Извините. Ой, прошу прощения.

Дерек оглянулся и обреченно вздохнул, глядя на друга, неотступно следующего за ним, как хвост за кометой. Он знал, что Фредди ничуть не виноват в своей неуклюжести, но иногда ему ужасно хотелось избавиться от этой беспомощной обузы. Дерек задержал дыхание и проскользнул между двумя хорошенькими хозяюшками с плетеными корзинами, мимоходом проведя рукой по их круглым задкам. Однако девушки были так заняты сплетнями и пересудами, что даже не заметили этой вольности.

Дерек всегда предпочитал пробираться в самый центр толпы, потому что в толчее люди гораздо спокойней реагировали на прикосновения соседей. Шарить по карманам здесь было гораздо проще – как и ухватить при случае какую-нибудь кумушку за упругую ягодицу или запустить нескромный взгляд в низкий вырез корсажа. Дерек был способен с такой мимолетной легкостью касаться женских прелестей, что их хозяйка в жизни ничего не заметила бы. Впрочем, даже почувствовав прикосновение, она неизменно обратила бы осуждающий взгляд на ближайшего взрослого мужчину – разве мог кто-нибудь заподозрить в столь распущенном поведении щуплого десятилетнего мальчишку?

Дерек был уже на взводе, как готовый к выстрелу пистолет, и вывести его из шаткого эмоционального равновесия могла любая пустяковая мелочь – например, чересчур сильное благоухание украшающей женскую шляпку розы. Фредди же знай себе поспешал сзади, похожий на большого золотистого ретривера, изо всех сил старающегося угодить хозяину.

Дерек как раз изучал редингот преуспевающего с виду мужчины средних лет, гадая, сколько денег может оказаться у него в бумажнике, когда за спиной поднялась какая-то суета. Обернувшись, он увидел ту самую матрону, которую они с Фредди обогнали на спуске к рынку. Она стояла багровая от гнева, с величественно воздетым в сторону Фредди пальцем.

– Вор! – раздался трубный глас. – Хлеб хотел у меня стащить!

Фредди обмер, будто пригвожденный к месту, и выпучил глаза. Дерек понял, что надо действовать быстро, пока друга не схватил первый опомнившийся зевака. Нещадно расталкивая соседей, он пробился к бедняге и, схватив его за руку, повернулся лицом к женщине.

– Это брат мой, он идиот и немой, – при этих словах из глаз Дерека брызнули слезы. Вдобавок к бесчисленному множеству других своих талантов он был еще и прекрасным актером-импровизатором – Пожалейте! Бедняга просто проголодался, а попросить еды не умеет.

Лицо женщины смягчилось. Она сочувственно закачала головой, румяные щеки заблестели от слез.

– Божечки мои, хорошо хоть ты сказал. На вот – бери скорей, – участливо заворковала она, суя булку Дереку.

– Нет-нет, мэм, я не могу…

– Говорю тебе – бери! Ты хороший мальчик, раз заботишься о своем бедном брате, – сказала женщина, взъерошивая мальчишке волосы. – Вот вам полкроны на двоих.

Дерек принял монету и несвязно пробормотал что-то в знак благодарности. Фредди смотрел на происходящее с совершенно идиотским выражением лица – неудивительно, что добрая женщина купилась на эту дурацкую историю. Наградив мальчиков еще одной нежной улыбкой, она развернулась и продолжила свой путь вдоль выставленных на площади прилавков. Несколько привлеченных этой сценкой зевак потеряли всякий интерес к мальчишкам и, сочувственно бормоча что-то и покачивая головами, вернулись к своему главному в этот день занятию – глазеть и покупать.

Дерек ухватил Фредди за запястье и перетащил его на другую сторону улицы.

– Ты ж весь день псу под хвост пустил! – прошипел он, размахивая булкой перед лицом приятеля. – И все из-за какого-то жалкого куска хлеба!

– Есть хотелось, – жалобно возразил тот.

– Мы ж здесь сегодня вообще работать больше не сможем! Засветились так засветились! Все, баста! – сказал Дерек, с отвращением глядя на друга.

– А что ж тогда делать? – спросил тот со слезами в голосе.

– Делай что хочешь, – махнул рукой Дерек. – А я пойду найду подходящее местечко и хоть что-то добуду. На! – он сунул Фредди полкроны. – Можешь купить себе еще одну булку.

С этими словами он развернулся и не оглядываясь зашагал прочь, чувствуя, как звенящая в ушах злость заглушает робкие возражения совести.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Мурлыча что-то себе под нос, фокусник-иллюзионист устанавливал свой столик в углу Грассмаркета. Субботняя площадь бурлила сошедшимися для вечного ритуала купли и продажи людьми. Он любил показывать фокусы на улице – пусть это было сложнее, чем в зале, но зато все выходило гораздо ярче и честнее. Ему нравилось чувствовать непосредственную связь с публикой, вблизи наслаждаться восторгом и изумлением в глазах одураченных зрителей. Хотя нет, не «одураченных» – скорее завороженных, ведь он именно что завораживал их, вводил в мир тайн и чудес, где было возможно все, и они покорно шли за своим провожатым.

Для почина он показал несколько фокусов с шелковым шарфом и кольцом – простенькие трюки, выполнить которые не составляло труда тому, кто учился у лучших из лучших – от Херманна Великого до Робер-Удена. Его речь лилась плавно, движения были завораживающими, да и выглядел он по своему обычаю великолепно – одна за другой проходящие мимо под руку с супругами женщины вытягивали шеи, чтобы получше разглядеть его, и замедляли шаг, к неудовольствию поторапливающих их мужей. Постоянная практика отточила его врожденный талант к «престидижитации», как это мастерство называли на континенте, или «фокусничеству», как говорили тут.

Выудив из крошечного китайского фонарика букет цветов, он дунул на фонарик, отчего тот засветился, а цветы бросил барышне в юбке с красно-зеленым тартаном. Она изящно поймала букет и ответила вспыхнувшим из-под ресниц взглядом, но в следующую минуту муж уже увел ее с тротуара. Волшебник искренне любил производить впечатление на женщин, однако реакция их мужей доставляла ему не в пример большее удовольствие.

Он разрезал длинную веревку на две части, а потом вновь соединял их, дунув на стык. Вытаскивал кроны из-за ушей изумленных зрителей и извлекал из-под шляпки юной особы живую голубку. Заправлял яркие платки в свой сжатый кулак, а потом той же рукой вытаскивал их из сумочек щегольски наряженных лам, красневших и со смущенным смешком опускавших глаза под его пытливым взглядом. Он делал все это и еще много другого, собрав в конце концов вокруг себя изрядную толпу из зрителей, первые из которых были привлечены фокусами, а последующие, отчаянно тянущие шеи и пытающиеся разглядеть происходящее, – уже самой растущей толпой.

Но все это была только увертюра, всего лишь прелюдия к главному зрелищу, к демонстрации искусства, в котором равных себе он не знал, – к карточным фокусам. Подлинный повелитель карт, он мог заставить их скакать словно живые, руки его порхали с молниеносной легкостью, а непрекращающееся журчание речи, сопровождающей все движения, не давало сосредоточиться и самому пытливому из зрителей.

– Кто хочет взять карту? – спросил он, неожиданно выстреливая колодой из одной руки в другую, так что карты стремительно пронеслись в воздухе, как пятьдесят два отдельных маленьких бумеранга. Зрители пораскрывали рты, кто-то нервно зааплодировал, по толпе пронесся благоговейный шепот:

– Видала, Мэри?

– Волшебник, как есть волшебник!

– В жизни такого не видал!

– Господь всемогущий!

– А по мне, так как бы не сам Сатана!

Он улыбнулся и одним движением распахнул перед собой веер из карт:

– Ну же! Выбирайте любую!

На него глядели по-детски доверчивые лица взрослых людей.

Дело сделано – теперь они в полной его власти. Он глубоко вздохнул и еще раз улыбнулся своим подданным, а потом заметил среди них чумазое невеселое лицо уличного бродяжки. Под его взглядом мальчик нахмурился и засунул руки глубоко в карманы. Волшебник широко улыбнулся ему:

– Как тебя зовут?

– Фредди, – ответил тот, не поднимая глаз от своих обшарпанных ботинок.

– Бери карту, Фредди, и не бойся – я не кусаюсь.

Мальчик робко потянулся за картой, и волшебник почувствовал, как на него накатывает горячая волна предвкушения. Ночь обещала быть славной.

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

Выстрел пушки с бастионов Замковой горы уже давно ознаменовал час дня, и тени в коридорах здания эдинбургской полиции стали вытягиваться. Покрывало облаков начало потихоньку затягивать сиявшее все утро напролет солнце, грозя городу возвращением унылой зимней хмари. Впрочем, трое мужчин, сосредоточенно замерших над столом в кабинете главного инспектора, этого даже не заметили – они были слишком заняты обсуждением загадочной личности еще одного – четвертого.

– Вы очень поможете нам, если сможете отыскать место, где были куплены эти карты, – сказал Крауфорд Жерару.

– Малёресма[41]41
  К сожалению (фр.).


[Закрыть], они очень популярны в Париже, – ответил француз, – само собой, мы уже неоднократно пытались нащупать концы, но пока что не нашли ничего дефинитиф[42]42
  Здесь: определенного (фр.).


[Закрыть]. Но я могу вернуться в Париж, чтобы заглянуть во все щели, как думаете?

– А мои источники сообщают, что такие карты можно купить и в одной из эдинбургских лавок, – сказал Иэн.

Крауфорд с любопытством глянул на него из-под сдвинутых кустистых бровей:

– И что же это за источники такие?

– Сержант Дикерсон, – солгал Иэн. Ему совсем не хотелось рассказывать Крауфорду про Джорджа Пирсона и его страстное желание участвовать в расследовании.

– А где ж, разрази его гром, он сам?

Иэн хотел было честно рассказать о причине отсутствия сержанта, но передумал:

– Допрашивает потенциального свидетеля, сэр.

Крауфорд проворчал что-то себе под нос и опустился на стул.

– Что ж, если вы считаете, что он справится…

– Дикерсон отличный малый. Есть еще два-три направления, которые мне хотелось бы отработать.

– Например?

– Одежда Керри О’Донахью пахла опиумом.

– Вот как?

– У меня на примете есть несколько мест, где он мог раздобыть зелье.

Старший инспектор Жерар вздернул густую черную бровь:

– Врема?[43]43
  Правда (фр.).


[Закрыть] Мне бы очень не хотелось уезжать, но вечером у меня поезд до Лондона. Однако прежде я хотел бы пригласить вас обоих на обед.

– Очень любезно с вашей стороны, – ответил Крауфорд, – но мне надо домой к жене. Давайте в другой раз.

– Сёртенма. Э ву, месье?[44]44
  Конечно. А вы, месье? (фр.).


[Закрыть] – Жерар повернулся к Иэну.

– Благодарю вас, но у меня на сегодня запланирована еще одна беседа со свидетелем.

Инспектор Жерар покачал головой:

– Должен признаться, мне абсолютно непонятно равнодушие шотландцев к еде. Во Франции мы считаем хорошее блюдо сакре-сэн[45]45
  Священным (фр.).


[Закрыть]– как это будет по-английски?..

– Да примерно так же, – кивнул Иэн, – священным[46]46
  Ср.: sacré-saint (фр.) и sacro-saint (англ.).


[Закрыть].

– Уи, се ля мем шоз[47]47
  Да, то же самое (фр.).


[Закрыть]. Для нас хорошая еда – это очень важно, чувственное плезир[48]48
  Удовольствие (фр.).


[Закрыть] – понимаете?

– Это все наше шотландское пресвитерианство виновато, – сказал Крауфорд, – целая нация чертовых стоиков. Впрочем, от сладкого никто тут не откажется, – и он отправил в рот еще одно печенье.

– Ведь время от времени освежать тело и душу… се ампортан[49]49
  Необходимо (фр.).


[Закрыть], не так ли? – спросил Жерар.

– Завидую вашему галльскому плотоугодию, – сказал Крауфорд, – но я уже слишком стар, чтобы меняться. Идите обедайте, приятного аппетита.

– Мерси, для меня было честью работать с вами, – сказал Жерар и протянул руку. Иэн с Крауфордом по очереди крепко пожали ее. Несмотря на то что их первая встреча получилась не слишком гладкой, Иэну было жалко отпускать француза – как, судя по всему, и Крауфорду.

– Я буду телеграфировать вам завтра, – сказал Жерар, надевая пальто и шляпу.

– Завтра воскресенье, – напомнил Крауфорд, – утром я буду в церкви.

– Э ву, месье?[50]50
  А вы, месье? (фр.)


[Закрыть] – повернулся Жерар к Иэну.

– По воскресеньям я обычно навещаю тетю.

– Кстати говоря, когда эта ваша тетушка наконец-то удостоит меня ответом касательно своих фотографических услуг? – вмешался Крауфорд. – «Надежда торжествующе взмывает на распростертых крыльях»[51]51
  Роберт Бёрнс.


[Закрыть], знаете ли.

– Простите, сэр, – она с радостью принимает ваше предложение.

– Могли бы и раньше сказать, – проворчал начальник, – передавайте ей мою благодарность.

– Я также сообщу ей о вашем отменном знании Бёрнса, сэр. Она его большая поклонница.

– Хоть кто-то еще ценит достойного шотландского поэта.

– Я могу рассчитывать, что вы незамедлительно свяжетесь со мной в случае появления любых новых обстоятельств? – нетерпеливо вклинился Жерар.

– Непременно, – сказал Крауфорд. – До свидания, главный инспектор, и спасибо вам.

После того как Жерар вышел, Крауфорд отправил в рот еще одно печенье и протянул жестянку Иэну:

– Извините за вчерашнее… Это из-за жены. Болеет.

– Мне жаль это слышать, сэр, – сказал Иэн и взял печенье. – Надеюсь, ничего серьезного?

– Не хочу об этом. И спасибо, что делаете дело, не дожидаясь моих указаний.

– Не за что, сэр. Но мне уже пора на встречу.

– Возьмите еще одно печенье на дорожку.

– Спасибо, – сказал Иэн, запуская руку в жестянку, и вышел. Когда он подходил к лестнице, раздался знакомый голос:

– Привет, босс.

Иэн обернулся и увидел облокотившегося на перила Дерека Макнайра, еще более чумазого, чем обычно.

– Вовремя ты, – сказал Иэн, – куда запропастился-то?

– Мне, между прочим, еще на хлеб зарабатывать надо. Я оставил сообщение вашему брату.

– Мне нужно точно знать, что именно тебе сказала хозяйка, – сказал Иэн, спускаясь вниз по лестнице. Выйдя на улицу, он зашагал к проулку Стивенло-клоуз.

– Миссис Сазерленд, что ли? – спросил Дерек, стараясь не отставать.

– Да.

– Она очень добрая – супу мне налила и вообще.

– Умерла она.

Дерек замер на месте:

– Что случилось?

– Ее отравили.

– Но с ней же все в порядке было, когда я уходил… – потрясенно пробормотал Дерек. – Постойте… суп! Вы же не думаете, что… но зачем кому-то травить такую добрую женщину?..

– Я хочу, чтобы ты в точности повторил все, что она тебе сказала.

– Сказала, что нашла что-то.

– А что именно, не сказала?

– Нет.

Иэн вновь зашагал по улице, Дерек держался рядом.

– Ничего особенного в доме у нее не заметил?

– Например? – спросил Дерек, пнув попавшийся на мостовой камешек.

– Может, подозрительное что-нибудь – ну или кого-нибудь?

– И не вспомню. Я же сказал – когда уходил, с ней все в порядке было.

– А на улице никого не заметил?

– Да нет… Хотя постойте, слонялся там какой-то тип, будто ждал кого-то.

– Где ты его увидел?

– Да прямо перед домом, на тротуаре.

– Как он выглядел?

– Сам из себя красавец, волосы черные. Одет был как джентльмен. Глаза еще светлые такие, необычные.

– Рост?

– Да обычный вроде. Вы, к примеру, выше.

– Так будто бы ждал кого-то, говоришь?

– Ага.

– Тебя видел? – спросил Иэн, сворачивая на Каугейт.

– Прямо в глаза глянул – да еще так, будто дырку во мне провертеть взглядом хотел.

Иэн остановился:

– Вполне возможно, что тебе угрожала нешуточная опасность.

Дерек фыркнул:

– Да кому такой грязный бродяжка, как я, сдался?

– Он ни минуты не колебался бы, если б заподозрил, что ты что-то знаешь.

– Ну или это просто любовник дамочку свою ждал.

– Ты ж сказал, что он прямо на тебя уставился.

Дерек рассмеялся:

– Мистер, если бы я за каждый такой взгляд по полкроны получал, то давно б богаче царя Соломона был.

– Но явно не мудрее.

– А вы попробуйте так пожить, как я живу, – посмотрим, насколько вас хватит. Мудрость, знаете ли, разная бывает.

– Не сомневаюсь, – бросил Иэн, сворачивая на Гатри-стрит.

– А куда это вы собрались?

– С одной девушкой побеседовать.

Дерек присвистнул:

– Романтика!

– Ничего подобного.

– Ха! Все так говорят.

– Что ты вообще можешь знать о женщинах?

– Пока что меньше, чем хотелось бы, но как слегка подрасту, скучать им точно не дам, вот увидите.

– Послушай меня, – сказал Иэн, останавливаясь перед домом Харли, – тебе нужно быть осторожным. Постарайся больше не соваться в это дело.

– Вот те раз! Только-только начал помогать закону, вместо того чтобы все время его нарушать, и пожалте!

– Где твой друг Фредди? Вдвоем вам безопасней будет.

Дерек сосредоточенно уставился на свои ногти с траурной каймой и принялся ковырять ботинком бордюр:

– Мы с ним вроде как поцапались.

Иэн вытащил из кармана четыре соверена и протянул их Дереку. Мальчик вытаращился на монеты, изумленно распахнув рот.

– Это все, что у меня сейчас есть, – сказал Иэн, – но если пообещаешь, что больше не станешь соваться в это дело, я дам еще.

– А на следующее дело меня возьмете?

– Сейчас мне нужно, чтобы ты пообещал, что не станешь лезть в чужие дела и будешь осторожен.

– А не помогать-то вам выгоднее выходит, чем помогать.

– Я туда, – сказал Иэн, указывая на дом, – а ты можешь пойти помыться где-нибудь – деньги у тебя теперь есть.

– Да ну, – отмахнулся Дерек, – монахини и забесплатно меня помоют. Да только мне плевать.

– На мытье или на монахинь?

– На то и на другое вместе.

Иэн засмеялся:

– Ладно, иди уже, пока еще во что-нибудь не влип.

Он подождал, пока Дерек, радостно пританцовывая, не скрылся за углом, а потом постучал в дверь. Ему открыла величественная Бернадетта, которая выглядела теперь даже внушительней, чем раньше, – в темно-голубом платье с белыми манжетами и воротничком, а также белоснежным передником им под стать.

– Здравствуйте вам, инспектор! – ее сочный ирландский акцент обращал на себя внимание не меньшее, чем внушительная фигура. – Чем помочь вам могу? – спросила она, вытирая полотенцем вымазанные в муке руки. Многообещающий знак, подумалось Иэну. Он не забыл ее кремовые пирожные, а урчание в животе красноречиво напомнило, что время обеда уже давно прошло.

– Мисс Харли дома?

– Сейчас узнаю, сэр.

– Весьма обяжете, Бернадетта.

Она коротко кивнула:

– Обождите здесь.

– Спасибо.

Стены гостиной, в которой оказался Иэн, были увешаны буколическими английскими пейзажами и сценами охоты с мчащимися вдаль всадниками в окружении лающих псов. Юджин Харли между тем совсем не произвел на него впечатления лошадника – как, впрочем, и приверженца любого другого спорта, требующего физических усилий. Тем удивительнее было утверждение его племянницы о любви дядюшки к гольфу.

Он прислушался к тяжелым шагам Бернадетты, поднимающейся на второй этаж к спальне Кэтрин Харли. Сперва раздался стук в дверь, а затем приглушенные голоса. Иэн навострил уши, но разобрать ничего не смог. Ступеньки лестницы вновь заскрипели под ногами спускающейся Бернадетты, и вот уже служанка опять стояла напротив него.

– Мисс Харли слегка нездорова, – сказала она, пряча взгляд, – но коли хотите, карточку оставьте…

Ее речь прервал звук открывшейся наверху двери и приглушенный возглас.

– Простите, сэр, – сказала Бернадетта, тревожно оглянувшись на эти звуки, – хозяйка моя…

В этот момент на лестнице появилась Кэтрин Харли – опять в белом, только теперь это была ночная рубашка оттенка слоновой кости. Девушка стала спускаться, неверно пошатываясь из стороны в сторону, одной бледной рукой держась за перила, а второй оглаживая свои спутанные волосы. Бернадетта бросилась на помощь хозяйке, кудахча как наседка:

– Да что ж это вы, миледи! Да ведь больны вы! Вам в постель надо!

Кэтрин Харли отмахнулась от суетливых попыток служанки остановить ее и продолжила спускаться, покачиваясь из стороны в сторону. Казалось, она пьяна. Увидев Иэна, девушка простерла к нему руку:

– Ты вернулся, Стивен! Слава богу, вернулся! А я уж решила, что умер ты. Как же я скучала!

При виде ее отсутствующего взора и спотыкающейся походки Иэна внезапно озарила обжигающая догадка. И как он мог не понять этого раньше? Кэтрин Харли была опиумной наркоманкой.