Текст книги "Сумерки Эдинбурга"

Автор книги: Кэрол Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

Иэн ничуть не удивился, когда тетя Лиллиан настояла на том, чтобы Дерек присоединился к их воскресному обеду. Готовность, с которой мальчишка принял приглашение, была и того очевидней. А вот согласие Лиллиан принять предложение Крауфорда и подменить отсутствующих художников его удивило.

– Я только рада вновь за уголь взяться, – сказала она. – Я же с тех самых пор, как мой дорогой Альфи умер, за рисование хочу приняться. Ну и помочь надо – слишком уж далеко все это зашло.

– И в любой момент будешь готова явиться?

– А почему бы и нет?

– Свидетель обещал прийти сразу после церковной службы. Если не явится до завтра, я его сам в участок приведу, – сказал Иэн, глядя, как тетушка выставляет на стол три подогретые в духовке тарелки.

– Давайте-ка здесь и поедим, – сказала она, суетясь вокруг маленького круглого стола в гостиной, – тогда и в столовой камин разжигать не придется. День-то нынче зябкий.

Дерек осматривал комнату с таким почтением, будто оказался во дворце у феи, – провел пальцами по полированным клавишам пианино, а потом аккуратно огладил мраморную каминную полку.

– Умыться вон там можно, – сказала Лиллиан, ткнув пальцем в сторону уборной.

Он повиновался, так осторожно ступая на устилавшие холл ковры, как будто боялся сквозь них провалиться. Пока Дерек вышел, Иэн рассказал Лиллиан, что последней жертвой душителя стал друг мальчика.

Лиллиан скрестила руки на груди и нахмурилась.

– У тебя для него места хотя бы на время не найдется? На него смотреть жалко.

– Место-то есть, да только вряд ли мы с ним уживемся.

– Ох, Иэн, ну неужто так сложно это?

– А если Дональд вернется?

– На диване поспит. Не боишься, что мальчик следующим погибнуть может?

– Предположить такое можно, но…

– Ну и прекрасно – значит, договорились.

Иэн вздохнул. Когда Лиллиан намеревалась добиться своего, возражать было бессмысленно. Не многовато ли непрошеных гостей в последнее время, подумал он, – сперва Дональд, потом кот, а теперь еще Дерек. Нелюдимому по природе своей Иэну была неприятна сама мысль делить с кем-то свое жилье – не говоря уже об уличном бродяге. Пижон-британец назвал Дерека «гренадыром», однако, несмотря на искреннее презрение, которое Иэн питал ко всему, что олицетворяли те два щеголя, замечанию этому нельзя было отказать в известной меткости.

Его сердце несколько смягчилось, когда «гренадыр» с дочиста отмытой физиономией вошел в гостиную, с любопытством таращась на накрытый стол.

– Итак, – сказала тетушка, когда все расселись, – сосиски, жареная рыба или то и другое вместе?

– То и другое вместе, пожалуйста, мэм, – сказал Дерек, жадно оглядывая еду.

Лиллиан улыбнулась мальчику:

– Я так и думала.

– Премного благодарен, – невнятно пробормотал Дерек, успев за мгновение до этого откусить здоровенный кусок от щедро намазанного сладким маслом ломтя хлеба.

Лиллиан отнеслась к этому с радостным удовлетворением. Иэн знал, что она обожает кормить людей – как, вспомнил он с резанувшей сердце болью, любила и ее сестра – его мать.

– И про таттис не забывай, парень, – подбадривала она Дерека, а уж этого дважды просить не приходилось.

Тетушка постоянно пересыпала свою речь шотландскими словечками и фразами, словно пытаясь тем самым сохранить и подчеркнуть свои корни. Эдинбург, вечно переполненный приезжими со всех концов Европы и не только, был несомненно самым многонациональным городом Шотландии, и порой было проще простого забыть, столицей какой именно страны он является.

– Помнишь сеанс гипноза в Королевском театре, про который я тебе рассказывала? – спросила Лиллиан, заправляя салфетку за воротничок блузки. Ни один из представителей эдинбургского высшего света в жизни не сделал бы ничего подобного, но она родилась и выросла не где-нибудь, а в Глазго.

– Как тут забудешь? Ты же несколько дней только про него и говорила, – сказал Иэн, накладывая на свою тарелку вареный картофель и куски жареной трески.

Дерек хихикнул, тщетно попытавшись заглушить смешок прижатой к губам салфеткой.

– Смеяться над старшими не дело, молодой человек, – строго заметила Лиллиан.

– Простите, мэм, – пробормотал он, набивая рот гороховым пюре.

– Месье Лекок, кажется? – спросил Иэн. – Ну или что-то не менее претенциозное. Кажется, до сих пор там выступает.

– Подумываю еще раз сходить, если ты сможешь время выкроить.

– Постойте-ка, – сказал Дерек, – это тот, который в отеле «Ватерлоо» живет?

– Понятия не имею, где он живет, – ответила Лиллиан, – а что?

– Я там был сегодня, когда к вам шел, – сказал Дерек Иэну.

– У тамошних-то постояльцев, я чаю, в карманах есть чем поживиться? – вставил Иэн.

Дерек пропустил колкость мимо ушей:

– Я мимо шел, а какой-то парень, который в отеле работает, как раз снаружи стоял – рассказывал, что, мол, тот трюкач, что в отеле живет, только что сам себя в номере убил.

– Что… как?

– Говорят, будто на собственном ремне повесился.

– Не может быть! – ахнула Лиллиан.

– Ты точно про «Ватерлоо» говоришь? – спросил Иэн.

– Ну да, я же так и сказал.

– Боюсь, мне нужно идти, – сказал Иэн, вставая из-за стола.

– В чем дело? – Лиллиан взглянула на него с тревогой.

– Мне нужно кое в чем убедиться, – сказал Иэн, спешно выходя в прихожую. Лиллиан побежала за ним, ее взлетевшая в воздух салфетка была похожа на не по размеру большой священнический воротничок.

– Что стряслось, Иэн?

– Не волнуйся, тетушка, – скорее всего, ничего, – сказал он, целуя ее сухую щеку. – Но мне нужно знать наверняка.

– Но обед…

– Я потом зайду. Ешьте без меня.

– Остынет же! – воскликнула она в отчаянии.

– Тогда холодным съем.

– А мне с вами можно? – спросил вышедший из гостиной Дерек.

– Нет, – твердо ответил Иэн, накидывая пальто, – оставайся здесь и пригляди за моей тетей – прибраться, например, поможешь. – Прежде чем кто-то успел сказать еще хоть слово, он был уже на улице.

Сидя в кебе, грохочущем по мостовой Северного моста, Иэн достал из кармана письмо, которое некогда выделил из груды сомнительных посланий. Под элегантным гербом отеля «Ватерлоо» были написаны так поразившие его тогда слова: «Поймайте его, прежде чем я его убью».

Похоже, подумал он, обрывочные фрагменты этого сюжета наконец-то начали соединяться.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

Город замер в воскресной неподвижности – огромное спящее чудовище, набирающееся сил для нового броска в понедельник. Кеб свернул на Принсес-стрит и проехал мимо холодно поблескивающей в лунном свете статуи герцога Веллингтонского. Увековеченный в бронзе Железный герцог навсегда замер здесь в образе юного воина на рвущемся в бой скакуне. Ватерлоо-плейс, начинающаяся сразу за восточной частью Принсес-стрит и усеянная рядами элегантных магазинов со стайками хорошо одетых покупателей, была главным торговым променадом Эдинбурга. А здание отеля «Ватерлоо» с его величественными арками и великолепным видом на Холирудский парк было лучшим образцом неоклассицистической архитектуры Нового города.

Иэн махнул полицейским значком перед носом у дежурного клерка, восседавшего за стойкой, – смахивающего на бульдога сонного человечка, чьи густые бакенбарды в сочетании с чисто выбритым подбородком явно были призваны скрыть сильный дефект прикуса.

– Сэр? – вопросительно поднял брови клерк.

Иэн начальственно кашлянул:

– Инспектор Гамильтон, занимаюсь расследованием происшествия с месье Лекоком.

Клерк живо подался навстречу, всю его сонливость сняло как рукой:

– А, так вы здесь из-за Генри Райта? Бедолага, что и сказать.

– По моей информации, его имя Лекок.

– Это сценический псевдоним. Из бедняги такой же француз, как из меня или вас. Он просто взял себе это имя, чтобы поэффектнее смотреться. Дамы, говорят, прямо с ума сходили.

– Тело еще на месте?

– Да, насколько мне известно. Но ребята из морга уже наверху, так что вам лучше поторопиться.

– Спасибо, – сказал Иэн, быстро отходя от стойки.

– Двести двенадцатый номер, – крикнул клерк ему вслед, – это на втором этаже, можете воспользоваться лифтом.

Иэн прошел мимо дверей лифта и спешно поднялся по лестнице, перескакивая через ступеньки. У дверей номера он нагнал двух работников морга с носилками.

– Минутку, – сказал он, вытаскивая свой значок. – Инспектор Гамильтон, Эдинбургская городская полиция. Мне нужно осмотреть кое-что на теле, прежде чем вы его заберете.

Старший из санитаров, огромный, смахивающий на медведя здоровяк с большущим животом и не совсем трезвым взглядом маленьких глазок, сердито уставился на Иэна:

– Бедняга сам себя убил, сэр, чего вам еще?

– Я сообщу, когда закончу, – холодно ответил Иэн и вошел в комнату, раздвинув санитаров плечом.

Кричащую роскошь номера портило лишь лежащее на канапе тело. Иэн сразу узнал жертву, потому что не раз видел плакаты с изображением Лекока на фронтоне Королевского театра. Красивое лицо побелело, единственным указанием на причину смерти было пурпурное кольцо, охватывающее шею трупа сразу над воротником рубашки. Иэн проверил карманы мертвеца в поисках привычной уже карты, но ее там не оказалось. Он замер, пытаясь сложить детали, и тут за спиной раздались шаги.

Маленький и очень озабоченный человек в элегантном рединготе остановился в паре шагов от Иэна, нервно потирая руки. Лысоватый, очки в проволочной оправе на кончике носа – всем своим видом он смахивал на доброго дядюшку с какой-нибудь карикатуры.

– Алан Макклири, – сказал человек, протягивая Иэну руку, – я ночной управляющий.

– Инспектор Гамильтон, Эдинбургская городская полиция.

Регалии Иэна явно впечатлили мистера Макклири.

– Ужасная история, – сказал он, продолжая потирать руки и беспокойно расхаживая по толстому ковру, – боюсь, репутации отеля нанесен непоправимый урон.

Полное равнодушие управляющего к лежащему здесь же мертвому человеку поразило Иэна, притом тут было нечто иное, нежели простая бесчувственность, однако инспектор решил попридержать язык. Макклири мог быть полезен, а Иэн был слишком прагматичен, чтобы ссориться, рискуя возможностью дальнейшего сотрудничества. Он ткнул пальцем в кожаный ремень:

– На этом повесился?

– Да-да – сущий ужас, скажу я вам. Горничная принесла свежее белье и увидела его под балкой в спальне. Бедняжка насилу жива осталась от страха.

– Где она?

– Я ее домой отпустил.

– Что?!

– С ней случилась настоящая истерика, инспектор.

– Мне нужны ее имя и адрес.

– Зачем?

– Потому что мне не до конца ясна причина смерти.

– Да ведь тут же все яснее ясного! – воскликнул управляющий. – Бедолага взял и повесился! Но почему он вздумал сделать это именно здесь? Обслуживание у нас высший класс – поводов жаловаться у него точно не было.

Иэн глянул на управляющего: неужели в его душе не найдется хотя бы капли сочувствия помимо всей этой болтовни об отеле? Но одного-единственного взгляда в затравленные глаза Макклири хватило, чтобы понять – тот в полной панике и способен выдать еще и не такую чушь. Крупные капли пота усеивали морщинистый лоб, а на землистых щеках пылал лихорадочный румянец. Он умоляюще взглянул на Иэна:

– Как думаете, отчего он на такое решился?

– Я отнюдь не уверен, что он вообще на что-то решался, – сказал Иэн, наклоняясь над телом.

– Да о чем вы вообще? – вдруг закричал Макклири, срываясь на фальцет.

– Я не уверен, что это самоубийство.

– О господи, – простонал Макклири, обливаясь потом, – если это не самоубийство, то это ведь… это ведь… убийство? В отеле «Ватерлоо»? Немыслимо! Да кто б пошел на такое?

– Именно это я и намерен выяснить, – пробормотал Иэн, осматривая комнату. Все было в полном порядке, если не считать ампирный стол под окном в дальнем углу номера. Центральный ящик был полуоткрыт, а все его содержимое – беспорядочно перемешано. На полу рядом со столом лежал канцелярский нож с перламутровой рукоятью. Иэн повернулся к управляющему: – Горничная тут ничего не трогала?

– Нет, и я нисколько не виню бедняжку, – сказал Макклири, – она выбежала отсюда в истерике. В обычных обстоятельствах она несомненно навела бы должный порядок.

– Я рад, что она этого не сделала, – сказал Иэн.

– Прошу прощения?

– Беспорядок свидетельствует, что здесь была борьба. После уборки я мог лишиться важнейшей улики.

– Понятно, – пробормотал Макклири, вытирая свой мокрый лоб аккуратно сложенным платочком.

Иэн вошел в спальню. Макклири нерешительно последовал за ним, будто это Иэн был здесь хозяином, а сам он – неуверенно чувствующим себя гостем. Как и в гостиной, здесь все было в полном порядке – очевидно, при жизни мистер Райт был изрядным аккуратистом, так что и по его смерти все вещи остались лежать на своих местах.

– На этой балке он висел? – спросил Иэн, указывая на широкий дубовый брус, проходящий под потолком по всей длине комнаты. Прямо под ним на полу валялся опрокинутый. стул.

– Да, – кивнул мистер Макклири и поежился.

Иэн осмотрел балку – она и правда могла выдержать вес мужчины. Потом он ткнул пальцем в опрокинутый стул:

– Так и было?

– Конечно, – раздраженно отозвался управляющий, – но я не понимаю, каким образом…

– Вас не затруднит подать мне ремень?

Алан Макклири недоуменно моргнул, потом сходил в гостиную и вернулся с ремнем, опасливо держа его двумя пальцами, словно это была ядовитая змея.

– Благодарю вас, – сказал Иэн. Подняв стул, он забрался на него и перекинул ремень через балку. Потом пропустил конец ремня через пряжку, застегнул его на последнее отверстие и попытался просунуть голову в получившуюся петлю. Безуспешно.

– Батюшки мои! – взвизгнул снизу управляющий. – Вы же не собираетесь…

– Успокойтесь, мистер Макклири, – сказал Иэн, спускаясь со стула. – Я не буду следовать примеру мистера Райта, мне просто нужно было оценить длину ремня. – Иэн снова прошел в гостиную, посреди которой стояли и курили раздраженные санитары.

– Послушайте, мистер, – сказал толстяк, – мы труп забираем или как?

– Забирайте, – сказал Иэн, – только помогите мне напоследок еще кое с чем.

– С чем? – подозрительно прищурился старший санитар.

– Поставьте-ка его на минуту вертикально.

– Зачем это?

– Просто сделайте, как я сказал, и можете забирать тело.

Санитар пожал плечами и с помощью напарника стал поднимать тело несчастного иллюзиониста. Оно еще не окоченело, так что задача эта оказалась не из легких.

– Ну и? – сказал санитар с пивным брюхом. – Что теперь?

– А теперь скажите-ка мне, мистер Макклири, кто из нас, по-вашему, выше? – сказал Иэн, встав плечом к плечу с мертвецом.

– Несомненно вы, на несколько сантиметров как минимум.

– Спасибо, – кивнул Иэн. – Можете забирать, – бросил он обменявшимся весьма выразительными взглядами санитарам.

– Я, кажется, начинаю понимать, к чему вы ведете, инспектор. – Мистер Макклири возбужденно повернулся к Иэну.

– Хоть я и выше мистера Райта, но, стоя на стуле, просунуть голову в петлю закрепленного на балке ремня все же не смог.

– А значит…

– Генри Райт повесился не сам, – сказал Иэн и опустился на четвереньки, внимательно осматривая пол под балкой.

– Что вы ищете? – обеспокоенно спросил Макклири, склоняясь нал ним. Скользящая по гладкой поверхности паркета ладонь Иэна наткнулась на несколько жестких волокон. Он смел их в руку и протянул Макклири.

– Вот, – сказал он, – это.

– Батюшки мои! – Управляющий поднял брови. – Похоже, придется-таки сделать горничной выговор за неаккуратность.

– Неаккуратной была не она, а тот, кто убил Генри Райта, – с мрачной ухмылкой сказал Иэн, – и неаккуратность эта обернется для него петлей на его собственной шее.

– Откуда это?

– От веревки.

– Какой веревки?!

– С помощью которой он поднял тело к потолку, чтобы инсценировать самоубийство. Вздернуть труп на такую высоту – задача непростая даже для крепкого мужчины, а вот с помощью перекинутой через балку веревки сделать это можно. Потом он вставил голову в петлю, а веревку снял.

– Батюшки мои! – воскликнул Макклири, возбужденно выкручивая пальцы. – Долго же такое надо планировать!

– Тот, кого мы ищем, в этом деле весьма искусен.

– Батюшки мои, – пробормотал управляющий, – да кому жив голову такое могло прийти?

– Вопрос поистине замечательный, мистер Макклири.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

Улица была залита ярким лунным светом, так что Иэн решил прогуляться по спящему городу. Никто из прислуги не видел, чтобы кто-то входил или выходил из номера Генри Райта, – с другой стороны, фокуснику по долгу профессии полагалось уметь незаметно проникать в помещения и исчезать из них. Также нельзя было однозначно утверждать, что гипнотизера убил именно Холирудский душитель, – обескураживало отсутствие на теле очередной карты. Однако Иэн всем своим существом чувствовал, что с каждым новым шагом он все ближе к преступнику. Ни управляющий, ни прислуга не смогли вспомнить, принимал ли Генри Райт посетителей в день своей смерти. Иэну не терпелось как можно быстрее допросить нашедшую тело девушку – но часы уже давно пробили полночь, да и к утру, подумал он, бедняжка хоть немного успокоится.

Он свернул на юг и стал взбираться по мосту Георга Четвертого, который высился над окрестными улицами, точно выгнувший спину кит. Повернув на Виктория-стрит, Иэн увидел сквозь пелену низких облаков мрачно застывшую в лунном свете серую башню собора Грейфрайерс Кирк. Он редко навещал могилы похороненных там родителей. Огонь не оставил от них ничего, кроме углей да нескольких разрозненных костей. Гробы обоих были настолько легкими, что Иэну тогда казалось совершенно нелепым тратить столько места лишь для того, чтобы закопать горстку костей. Потом ему еще не раз приходили в голову дикие фантазии о том, что родители спаслись, а найденные кости принадлежали кому-то другому, так что и на церковном дворе теперь покоятся совершенно незнакомые ему люди.

Когда вскоре после пожара из его жизни исчез еще и Дональд, не удосужившийся даже поучаствовать в похоронах родителей, Иэн почувствовал себя совершенно неприкаянным – не с кем было даже поделиться утешительными воспоминаниями отрочества и детства. И тогда он решил избавиться от всех этих воспоминаний, захоронив их в недрах своего сознания так же глубоко, как гробы в землю церковного двора Грейфрайерс Кирк. В ту страшную ночь, когда Иэн постиг бесконечное равнодушие вселенной, глубоко в темных недрах души, – там, куда никогда не заглядывали свет и радость, – стало набухать что-то лютое, холодное и жесткое. Окруженный бесконечной заботой тетушки с одной стороны и стенами ставшего его домом мрачного города с другой, Иэн чувствовал себя изгоем, обреченным скитаться по земле, призывая людей к ответу за совершенные ими злодеяния.

Глубоко погруженный в безрадостные мысли он свернул в проулок Флешмаркет-клоуз, разглядев пару притаившихся там мужчин лишь в тот момент, когда они на него бросились. Только спустя мгновение он понял, что влетевший в его лицо твердый предмет – это не что иное, как кулак.

Удар был настолько сильным, что Иэна крутануло на месте, и он оказался лицом к лицу со вторым нападающим, короткий стремительный удар в живот которого заставил Иэна опуститься на колени. Но, едва коснувшись мостовой, он получил сокрушительный пинок под ребра и тяжело упал на бок, скорчившись под градом обрушившихся сверху ударов. Кровь брызнула из носа и рассеченного лба, заливая правый глаз. Первый громила вздернул обмякшее тело Иэна и, обдав его перегаром дешевого пойла, прошептал:

– Привет тебе от Родни.

Первым чувством, возникшим в смятенном сознании Иэна, стало недоумение, – это имя было ему совершенно незнакомо. Однако когда здоровяк разжал пальцы и Иэн снова рухнул на камни мостовой, в голове вспыхнули лица двух пижонов, которые днем раньше посмеялись над Дереком. И верно, один из них назвал приятеля Родни. Иэн сжался, ожидая новых ударов, но их, к его удивлению, не последовало. Он поднял голову, смутно осознавая появление над собой третьей фигуры.

В следующий миг один из громил испустил крик боли. Вытерев кровь с глаз, Иэн действительно увидел третьего – не человека, а настоящего великана, и сразу вспомнил свой визит в «Зайца и гончую», а также первое знакомство с Крысом и его напарником.

– Джимми, – изумленно пробормотал он, – это ты?

Схватив второго громилу за шкирку, великан с такой легкостью вздернул его в воздух, будто это было соломенное чучело, и метнул его в ближайшую стену. Ударившись о камни, тот со стоном сполз на мостовую и затих. Увидев, насколько быстро и эффектно Джимми расправился с напарником, первый налетчик не стал дожидаться своей очереди и со всех ног бросился прочь по проулку.

– Терпеть не могу грязную драку, – сказал Джимми и растворился в темноте еще прежде, чем Иэн успел его поблагодарить.

Кряхтя от боли, инспектор поднялся на ноги и без дальнейших происшествий доковылял до квартиры. Когда той ночью долгожданный сон нерешительной любовницей скользнул в его постель, он блаженно отдался забытью, но за миг до этого еще успел почувствовать, что кто-то настоятельно месит его ноги, словно тесто. Иэн понял, что это кот, и даже попытался поднять руку, чтобы приласкать Бахуса, но в следующий миг его поглотила упоительная темнота.