Текст книги "Сумерки Эдинбурга"

Автор книги: Кэрол Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

Когда Иэн покинул участок и отошел уже достаточно далеко, его неожиданно нагнал сержант Дикерсон:

– Постойте, сэр, – кое-что показать вам хочу.

– Да, сержант?

– Глядите! – гордо выпалил Дикерсон, выуживая из кармана сложенный платок. Внутри лежало несколько голубых керамических осколков. – В комнате нашел, точно как вы сказали. – Он тяжело дышал, вытирая блестящее от пота лицо.

– Отличная работа! Это подтверждает показания мисс Фарли. Мы еще затянем петлю у него на шее.

– А с чего ему брата-то убивать, как думаете? Работали они, что ли, вместе или как? А может, родственничек сдать его собирался.

– Или же просто слишком много знал. – Иэн вытащил из кармана сделанный тетей Лиллиан портрет. – Во все двери Эдинбурга стучаться станем, пока его не отыщем.

– Может, копии стоило бы сделать?

– Определенно. Тетя Лиллиан наверняка могла бы еще несколько нарисовать.

– Давайте я к ней зайду?

– Будьте любезны. А мне домой заглянуть надо… кота покормить.

Дикерсон улыбнулся:

– Оставили все-таки?

– Мышей он исправно ловит.

– Да, сэр.

– А собака? Справились с аллергией или отдали кому?

Дикерсон смущенно кашлянул:

– За Принцем моя э-э… подруга присматривает.

– Что-то вы про нее и слова лишнего не скажете, сержант.

Лицо Дикерсона приобрело свекольный цвет.

– Ну так я пошел к вашей тете, сэр?

– Идите, – кивнул Иэн. Он постоял, глядя, как Дикерсон убегает от него в сторону университета, торопливо переставляя короткие ножки, и пошел домой.

Вдруг, как настырный нежеланный попутчик, навалилась огромная усталость. Кости заныли, а ноги внезапно стали такими тяжелыми, что Иэн едва их переставлял. Справа в ребрах, куда пришлось несколько ударов, при каждом шаге вспыхивала боль. Перед глазами возникло лицо Эдварда Райта, его буравящие светлые глаза проникали, казалось, в самую душу.

Добравшись до квартиры, Иэн с удивлением обнаружил, что дверь не заперта. Сперва он решил, что попросту забыл ее закрыть – измотанность сделала свое дело, но уже в следующий момент напряженно замер. Внутри кто-то был. Он скользнул внутрь, не закрывая за собой дверь. На цыпочках добравшись до гостиной, Иэн услышал храп.

Дональд грузно распростерся на кушетке в неестественной позе, будто рухнул сюда без сознания. Одна рука была закинута на подлокотник, вторая безвольно повисла над ковром. Вид был растрепанный, на лице виднелись царапины, сбитые костяшки пальцев кровоточили. На верхней губе запеклась кровь. В комнате удушливо воняло алкоголем.

Иэн хотел было развернуться и уйти, но замер, глядя на брата и чувствуя, как вспыхнувшая в душе ненависть борется со все же остающейся там любовью. Образы счастливого детства боролись с отвращением от вида того, во что превратился брат. Ну почему ему нужно было явиться именно сейчас, когда на кону стояло столь многое? Иэн резко развернулся, задев приставленную к стене кочергу, которая с грохотом упала на доски пола. Дональд пошевелился и открыл глаза.

– Привет, – негромко сказал он, – стоишь поди и думаешь, чего я тут забыл.

Его язык заметно заплетался от выпитого.

– Не вижу ничего удивительного в том, что ты в стельку пьяный и избитый валяешься на моей кушетке.

– Да успокойся ты! – сказал Дональд, не без труда усаживаясь и вглядываясь в лицо брата. – Господь милосердный, а с тобой-то что стряслось?

– Подрался.

– Ну так чья бы корова мычала.

– Где ты был? – спросил Иэн.

– А тебе-то что?

– Выглядишь так, будто тебя сюда кот за шкирку притащил.

– Кстати говоря, я его накормил, а потом он сбежал в свою хитроумную дверку. Сам делал?

– Кто тебе нос расквасил?

– А тебе? – спросил Дональд и громко рыгнул.

– Ты пьян, – поморщился Иэн.

– Самую чуточку разве, – сказал Дональд с потешной интонацией нашкодившего школьника.

– Да ты ж в хлам наклюкался! – огрызнулся Иэн глазговским выражением своей тетушки. – На меня твое очарование не действует. На нашу матушку покойную, упокой Господь ее душу, – да, но…

– Ух ты! Уже и мать вспомнил?

– Она избаловала тебя, вот и получился эгоист конченый.

– Просто добра ко мне была – не то что отец!

– То, что он со мной любил возиться, твоих бесчинств никак не оправдывает!

– Возиться любил? Ничего себе ты преуменьшаешь!

– Я, что ли, виноват, что больше ему нравился?

– Считаешь себя великим детективом. – сказал Дональд, нетвердо вставая на ноги, – а в делах семейных слеп, как мышь летучая.

– Ты никчемный пьяный…

Дональд прервал его невеселым смехом:

– О нет! Вряд ли я когда-нибудь так набраться смогу, чтобы все то забыть, что он со мной творил.

В голосе брата прозвучало что-то такое, от чего по спине у Иэна побежали мурашки.

– Думал, изменить меня сможет, – продолжил Дональд, – мужчину из меня сделать, закалить.

– О чем ты?

– Есть вещи, которые попросту нельзя изменить, да только он этого так и не понял.

– Да о чем ты говоришь-то?

– Ради всего святого, Иэн! Проснись уже! Ты хоть помнишь, каким он мог становиться?

– Ну, строг бывал, да, но…

– Строг? Да он же чертовым тираном был!

– Ты преувеличиваешь.

– А это тоже преувеличение? – Дональд закатал рукав, обнажив небольшую круглую впадину с зарубцевавшимися коричневыми краями.

Сердце Иэна сжалось.

– Что это?

– Ожог сигаретный.

Иэн потрясенно уставился на брата:

– Хочешь сказать, что… он…

– Да. И не единожды.

– Боже правый… – Иэн тяжело опустился на кушетку. Ему казалось, что голова внезапно раздулась, став вдвое больше, а в ушах стоял оглушительный звон.

– Они договорились, что тебе ничего говорить не станут. Причем она в этой истории не меньше его участвовала. Сор выносить не хотела.

– Но зачем? С чего ему такое с тобой творить понадобилось?

Дональд горько усмехнулся:

– Он сказал мне, что делает это для моего же блага – так, мол, я настоящим мужчиной научусь быть. Очевидно, я его представлениям о том, каким сын должен быть, не соответствовал. Неправильным казался. – Дональд невзначай провел тыльной стороной ладони по заблестевшим серым глазам. – Тебе, наверное, все это ужасно неприятно слышать – так ведь, брат? Ты же любишь, чтобы все чисто и аккуратно было. Да только люди не такие – вся наша жизнь не такая, понимаешь? Неряшливая она, непредсказуемая и пугающая. Как ни пытайся, а всего в жизни никак не учтешь, Иэн. Только-только решишь, что устроил все как надо, и тут же – бац! – новая неожиданность.

– Откуда у тебя кровь? Что с тобой стряслось?

– Ничего.

– «Из ничего не выйдет ничего»[57]57
  Уильям Шекспир. Король Лир. Акт 1, сцена 1 (пер. Б. Л. Пастернака).


[Закрыть].

– Господи, Иэн, тебе Шекспира цитировать не надоело?

– Да расскажи, что случилось-то.

Дональд потер шею и плюхнулся обратно на кушетку.

– Я не душил детей, если ты об этом.

Иэн молча пошел во вторую спальню, вытащил из рюкзака колоду карт и, вернувшись в гостиную, протянул ее брату:

– Откуда у тебя это?

Дональд отвел взгляд:

– В карты выиграл.

– А я думал, ты бросил.

– Не удержался.

– Ты правда их выиграл?

– Ну конечно правда! Со странным таким коротышкой играл, Крысом вроде зовут.

– Как ты сказал? Крыс?

– Знаешь его?

– А кто еще играл?

– А я помню?

– У тебя же фотографическая память.

– Только на трезвую голову.

– А может, ты и есть душитель? – сказал Иэн, не слыша самого себя из-за накатившей от крайнего измождения дурноты. – Я с ног сбиваюсь, бегаю за гадом, а он все это время под носом у меня сидит!

– Не надо, Иэн, – устало сказал Дональд, – неделька у нас обоих не лучшая выдалась.

– Нет, а что, если и правда так? Роскошная картинка получилась бы, а? Инспектор и убийца! Никто ж не поверит! – жестоко гнул свое Иэн, не в силах овладеть кипящей внутри злостью – его захлестнули смятение и измождение.

– Иэн, прошу тебя…

В глазах Дональда появилась мольба, но страстное желание Иэна причинить боль уже не столько брату, сколько самому себе, было не удержать.

– Да я даже рад буду, если ты душителем окажешься, – и дело раскрою, и от тебя наконец-то навсегда избавлюсь!

В следующее мгновение Иэн уже пожалел о сказанном и отдал бы все, чтобы взять свои слова обратно, но одного взгляда на лицо Дональда хватило, чтобы понять: поздно. Он сломал что-то очень важное для обоих.

– Худшее, что можно с человеком сделать, – это крест на нем поставить, – едва слышно сказал Дональд, и от того, как тихо он это сказал, сказанное прозвучало еще страшнее. Вскочив с кушетки, он схватил пальто и спешно вышел из комнаты.

Иэн потрясенно замер, но спустя мгновение сдернул с вешалки собственное пальто и выбежал вслед за братом в ночь.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Остановившийся на мосту Георга Четвертого вечером понедельника человек окинул взглядом засыпающий город и улыбнулся. Пальцы спрятанной в карман руки оглаживали прохладную скользкую ткань. Шарф да пара крепких рук были лучшим оружием из возможных. Он любил эту простоту, любил вплотную прижаться к жертве и видеть, как гаснет взгляд. Он следил за газетами и чувствовал, что преследователи все ближе, но сдаваться без боя не собирался. Жизнь в тюрьме не прельщала его, и он был твердо намерен биться до последнего.

Проще всего раствориться в ночи – при известном старании улизнуть от преследователей еще вполне получилось бы. Однако он не был готов к бегству – оставалось еще одно дельце. Очень рискованное, да, но именно в этом риске крылась отчасти и его заманчивость. Удовольствие, которое доставляли ему убийства, лишь отчасти заключалось в ощущении собственной силы и опасности – не менее возбуждающим было и чувство риска, которому он подвергался. Он уже дважды чуть было не попался и смог ускользнуть лишь благодаря покрову ночи.

Он облизнул губы, чувствуя вкус смеси солоноватого пота с первыми каплями вновь зарядившего дождя, и поднял воротник дождевика повыше, не отрывая взгляда от улицы. Отсюда было прекрасно видно изрядную часть Старого города, и рано или поздно его жертва должна была появиться. На этот раз он назначил ее заранее – и это блюдо было из тех, которые оставляют на сладкое. Дело обещало быть непростым, но оно станет венцом и достойным завершением эдинбургских гастролей. А после он отправится на еще не тронутые угодья, уходя от стягивающейся сети.

Он вновь погладил шарф, чувствуя, как что-то сладко сжимается в паху. Его члены обмякли в предвкушении запланированного действа. Этот запросто так точно не дастся. Он поглубже натянул клеенчатую шляпу и приник к перилам в ожидании. Он был терпелив – в отличие от жертвы в его распоряжении было все время мира.

В отблеске уличного фонаря показалась фигура, вышедшая из дома, за которым он следил. Сердце подпрыгнуло – неужели он? Но нет, то был кто-то другой – более грузный и плотно сложенный. Мужчина остановился под фонарем, чтобы закурить, и его лицо на миг осветила вспышка спички. Убийца мгновенно изменил свой план. Это был отнюдь не тот, кого он ждал, но сойдет и этот – да еще как сойдет! Где-то в недрах города пронзительно закричал заяц под вонзившимися в спину когтями ночной совы.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

– Дикерсон! Сержант Дикерсон! Да постойте же!

Сержант обернулся и увидел спешащего вслед за ним полного мужчину в дорогом рединготе. Они где-то уже встречались, да только у Дикерсона была скверная память на лица, и вспомнить этого человека он не смог. Сержант замедлил шаг и остановился на пересечении улиц Каугейт и Грассмаркет.

– Это же я – Джордж Пирсон, – воскликнул обливающийся потом преследователь, подходя к сержанту. Похоже, к физическим упражнениям он привык еще меньше, чем сам Дикерсон. – Мы в «Зайце и гончей» встречались, помните?

– И верно! Мы тогда еще с той темной парочкой сошлись – Крысом с приятелем… как бишь звали-то его…

– Снид, – сказал Пирсон, – Джимми Снид.

– Точно. Чем могу помочь?

– Вообще-то скорее это я кое-чем вам помочь могу.

– Не понимаю.

– Я помогаю инспектору Гамильтону в расследовании дела – ну, вроде консультанта неофициального.

– Погодите-ка, – сказал Дикерсон, подозрительно уставившись на собеседника, – а почему тогда он мне об этом ничего не сказал?

– Я этому не меньше вашего удивлен. Я его на самые разные темы консультирую, ну вот и…

– А от меня-то вы чего хотите?

– Я только что домой к нему заходил и никого не застал – вот и решил, что вы подсказать можете, где его найти.

– Мы с ним полчаса назад расстались. Понятия не имею, где он теперь – Однако услышанное озадачило и даже несколько расстроило Дикерсона. После визита к Лиллиан он планировал отправиться к Иэну на Виктория-террас. Впрочем, сообщать об этом Пирсону сержант не собирался, потому что было в толстом библиотекаре что-то раздражающее – то ли рафинированный английский, то ли чрезмерное самомнение, а может, и его полные белые руки. В любом случае Дикерсону он был несимпатичен.

– Вы с ним в ближайшее время встречаться не планировали? – спросил Пирсон, вытирая потный лоб платком с вышитой монограммой.

Дикерсон пожал плечами и снова зашагал по улице:

– Мы не можем не встретиться, потому что над одним делом работаем. – Монограмма на платке оказалась последней соломинкой – это уж чересчур, презрительно подумал он.

– Вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам? – спросил неотстающий библиотекарь.

– В этом нет совершенно никакой… – начал было Дикерсон, но запнулся, наткнувшись взглядом на шагающего навстречу мужчину. Он шел, глядя прямо перед собой, очевидно погруженный в глубокие раздумья, и едва ли заметил Дикерсона с Пирсоном, хотя прошел совсем рядом. Походка мужчины была нетвердой, но весьма решительной. В лице было что-то знакомое – Дикерсон с удивлением понял, что он напоминает располневшего инспектора Гамильтона. Сержант в который раз подосадовал на свою скверную память на лица и, движимый любопытством, пошел следом за мужчиной.

– Куда идем? – заискивающе спросил сзади Пирсон, когда сержант неожиданно повернул вслед за прохожим, шагавшим на восток, в направлении Холирудского замка.

– Заткнитесь, а? – прошипел Дикерсон. – Я вас с собой не звал.

– В этом городе человек пока что сам решать может, куда ему идти, – угрюмо откликнулся Пирсон.

– Тогда хотя бы рот закройте, ладно?

– Договорились.

Они вошли под сень моста Георга Четвертого, так и не заметив еще одного мужчину, крадущегося вслед за ними чуть поодаль в тени домов. Причудливая процессия проследовала дальше, уходя все глубже в сумеречные недра Старого города, пока их наконец не поглотила ночь.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

Дональд Гамильтон был отнюдь не настолько пьян, чтобы не заметить двух увязавшихся за ним по Каугейт-стрит мужчин. Он решил, что это грабители, выжидающие удобный момент для нападения, и решил их провести. Возможность сделать это представилась ему уже очень скоро – навстречу брела развеселая компания горланящих во все горло подвыпивших футболистов. Оказавшись с ними рядом, Дональд резко развернулся и вклинился между здоровенными гуляками. Закинув руку на плечо самому дюжему из них, он истошно загорланил разухабистую песню:

 
Если б Нелл родилась леди, была б очень рада,
Ну а коль семьей не вышла, стала моей бабой.
 

Футболисты с воодушевлением приняли его в свою пьяную компанию, праздно бредущую на запад, в сторону Эдинбургского замка. Преследователи Дональду достались явно неопытные – когда он отделился от компании футболистов, быстро нырнув в узкий проулок Олд-Фишмаркет-клоуз, горе-грабители этого даже не заметили. Дональд вжался спиной в сырой песчаник стены, всей грудью вдыхая густой воздух ночного города.

Когда выкрики футболистов окончательно стихли вдали, он снова вышел на улицу. Было уже поздно, но не все пабы еще закрыли свои двери. Дональд засунул руки в карманы пальто и двинулся ко «Льву и ягненку», своей любимой эдинбургской пивнушке.

Он по-прежнему не замечал крадущуюся по пятам фигуру – этот человек был гораздо более опытным преследователем, чем пара недотеп, впустую увязавшихся за безобидной толпой подвыпивших футболистов.

Вечер понедельника в «Льве и ягненке» ничем не отличался от любого другого – здесь было громко, людно и дымно. Дональд протолкался к стойке, взял пинту и уже направлялся к столику, когда случайно задел локтем какого-то посетителя, окатив его пивом из полной кружки.

– Прошу прошения, – поспешил извиниться он, – моя вина.

– Отнюдь, – ответил мужчина, демонстрируя прекрасный английский выговор образованного человека, – сам виноват. Позвольте мне возместить пролитое.

– Но ведь это же я…

– Прошу вас. Я настаиваю.

Судя по добротному твидовому пиджаку лондонского пошива и итальянским кожаным ботинкам, нужды его визави определенно не испытывал.

– Чертовски любезно с вашей стороны, – ответил Дональд, непроизвольно переходя на такой же британский выговор. Слова мужчины звучали убедительно, и ему невольно хотелось подчиниться, однако было в нем вместе с тем и что-то неуловимо отталкивающее.

Вручив Дональду полную пинту, незнакомец поднял собственную кружку:

– Так-то лучше. Ваше здоровье!

Они свели кружки, и мужчина улыбнулся Дональду. Пристальный взгляд глубоко посаженных бирюзовых глаз дышал мощной подавляющей силой. Дружеская вроде бы улыбка казалась деланой и холодной. Дональд почувствовал, что случайный собутыльник изучающе ощупывает его взглядом, но воспротивиться этому пытливому оценивающему вниманию не мог. Он зябко поежился, хотя в пабе было тепло.

– Любите карточные фокусы?

– Наверное. – Дональду хотелось уйти, но он не мог заставить себя даже повернуться к собеседнику спиной. – Не знаю даже.

Одним эффектным движением мужчина распахнул перед ним веер из карт:

– Выберите любую.

Дональд замялся, чувствуя на себе обжигающий взгляд незнакомца.

– Ну же, – подбодрил его незнакомец, – берите любую Дональд послушно протянул руку.

За стенами паба заухала сова, и темное облако поглотило нерешительный бледный месяц.

ГЛАВА СЕМИДЕСЯТАЯ

– Может, по домам уже? – спросил Пирсона сержант Дикерсон. Они брели вниз по Каугейт-стрит в самой середине компашки подгулявших футболистов. Услышав его, ближайший из гуляк закинул на шею сержанту свою мощную волосатую лапу:

– Эй-эй-эй, парни, куда это вы собрались? Веселье только начинается!

Пирсон метнул на Дикерсона полный отчаяния взгляд. Чуть раньше, когда Дикерсон с Пирсоном подошли ближе, тщетно пытаясь разглядеть того, за кем следили, футболисты радушно затащили их в свою маленькую развеселую компанию. И теперь несчастный библиотекарь, по-дружески стиснутый парой смуглых дюжих молодцов с ляжками толстыми, как жерди коновязи, отчаянно потел, вдыхая тошнотворный перегар, которым они его щедро обдавали. Он неуютно поежился под тяжелой лапой одного из футболистов, а тот в ответ еще крепче стиснул плечо Пирсона:

– Джорджи, парень, ты хоть кто на поле-то?

– Э-э… форвард? – наугад брякнул Пирсон, пытаясь поймать взгляд сержанта. Но тот был слишком занят, пытаясь увернуться от бутылки виски, которую один из футболистов настырно тыкал ему в лицо.

– Форвард? Да ладно! – заревел здоровяк. – Парни, а Джорджи-то, оказывается, форвард!

Футболист, подпиравший Пирсона с другой стороны, оглушительно захохотал:

– А в какой команде-то? Школы мальчиков Джорджа Хериота?

Остальные гуляки заржали и стали хлопать друг друга по спине. Широкая ладонь врезалась Пирсону между лопаток, выбив из груди весь воздух, и он едва не растянулся на мостовой.

Пара крепких рук подхватила Джорджа, но он не упустил представившегося шанса и, сумев выскользнуть, метнулся в сторону торчащего на обочине столба. Дикерсон последовал его примеру – резко рванулся и, освободившись, припустил вслед за Пирсоном.

Оба неслись плечо к плечу с предельной скоростью, на которую только были способны их нетренированные тела, а сзади доносились разочарованные крики новообретенных друзей:

– Куда ты, Джорджи, друг?

– Да постойте же!

– Ночь только началась!

Но они неслись и не оглядывались, пока не оказались на плошали Трон. Только тут оба встали, тяжело дыша и пуская в морозный воздух густые облачка пара.

– Я уж решил, что мы никогда от них не отстанем, – наконец выдохнул Дикерсон.

– Хорошо хоть живы остались, – вторил ему Пирсон, вытирая заливающий глаза пот.

Сержант хрипло хохотнул:

– А ты еще футболистом вздумал прикинуться. Да ни капельки же не похож!

– На себя посмотри.

Дикерсон с облегчением рассмеялся:

– А ты, похоже, парень ничего.

– Очень любезно с твоей стороны, – ответил Пирсон. – Пойду-ка я домой, пока тут не нарисовалась еще одна компания сумасшедших спортсменов.

– Я тоже, – сказал сержант, – хватит с меня приключений.

– Ну, тогда доброй ночи, – с этими словами библиотекарь зашагал в сторону Нового города.

– Доброй, – откликнулся Дикерсон и, проводив Пирсона коротким взглядом, сам поспешил домой.