Текст книги "Сплетающий души"

Автор книги: Кэрол Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

Глава 34

Сейри

Если бы сейчас был день, если бы меня не так клонило в сон или комната была полна светом и движением, я бы ни за что не почувствовала этого. Не больше, чем проблеск забытого вдохновения, или перышко, выбившееся из вашей подушки, или первое шевеление младенца в утробе, но оно вмиг разбудило меня, и я вслушивалась до тех пор, пока мое внутреннее ухо едва не начало кровоточить. Вот. Еще раз…

Герик, дитя мое, это ты? Неужели Вен'Дар был прав и ты можешь найти дорогу назад? Иди намой голос, дорогой мой.

Я старательно проговаривала в мыслях каждое слово.

Где-то в течение получаса соприкосновение стало прочнее, все еще смутное, все еще очень далекое, но я отказывалась верить, что это была просто полуночная греза усталой и скорбящей вдовы. Лампа вспыхнула в дверном проеме, ослепив мои глаза и разбудив Вен'Дара, тоже успевшего задремать.

– Я просто… – начал было Паоло, но я подняла руку, прося тишины.

Мама.

Зов, прикосновение вернулось снова.

– Длань Вазрина, – прошептал Вен'Дар, глядя, как я ухожу в себя.

Чародей соскользнул с края стола и поспешил вокруг него туда, где он мог дотронуться до тела Герика.

Слова полились из меня в ночь, словно река, набирающаяся сил и прыгающая с утеса в бездонное ущелье. Некоторые из них имели смысл, другие – нет. Любой мог бы назвать меня дурой, но за годы жизни я ушла так далеко от логики и рассудочного мышления, что ничто не казалось мне невозможным. Однажды мой муж восстал из мертвых. Почему бы не снова? И почему не мой сын?

Я услышала хриплый вздох с той стороны каменного стола, где Вен'Дар склонился над Гериком.

– Продолжайте, сударыня, не сдавайтесь, – со сдержанным волнением сказал чародей.

Я не могла даже шевельнуться, чтобы взглянуть. Я не могла сделать ничего, чтобы не потерять хрупкую связь.

Слушай мой голос, Герик. Ищи свой путь. Возвращайся назад и живи.

Не могу… камень…

Холодная рука Кейрона все еще сжимала черную пирамидку кристалла. Посмею ли я убрать ее?

Скорее…

Взглянув на Вен'Дара, я выдернула гладкий камень из сцепленных рук и отложила в сторону.

– Клянусь святым Путем, вы сделали это! – воскликнул Вен'Дар.

Я перебралась через стол и встала на колени возле Герика, сжав его лицо в ладонях. Тень румянца легла на его бледные щеки, и легкое дыхание сорвалось с губ. Я принялась растирать его ладони, говоря уже вслух, болтая, рыдая, смеясь, бормоча и упрашивая вернуться в мир.

Вен'Дар приобнял меня за плечи и расхохотался до слез.

– Можете отдохнуть, сударыня. Он здесь. Вы же не хотите отправить его обратно. Дайте ему немного времени.

И я села, взяла вместо теплой руки Герика холодную ладонь Кейрона и стала наблюдать за тем, как просыпается мой сын. Начиналось все постепенно. К лицу вернулись краски; дыхание стало глубже; руки и веки начали подергиваться. Потом где-то в пути он пересек тревожную грань, заставившую его резко сесть, торопливо дыша и распахнув глаза, которые видели что-то, чего не было в одной с нами комнате.

– … Нужно идти… не окончено… – Он сглотнул и выдохнул: – О да, ты можешь. Ты должен…

Возможно, звук собственного голоса разбудил его или же звон бьющегося стекла, когда Паоло выронил лампу. Но как бы то ни было, Герик плотно зажмурился, а потом открыл глаза и посмотрел прямо на меня.

– Добро пожаловать назад, – пробормотала я и обняла его, пытаясь согреть и успокоить его дрожь.

Он крепко обхватил меня, но его разум явно был занят чем-то другим. Когда я чуть отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо, он смотрел на тело Кейрона.

– Я пытался привести его вместе со мной. – Он дотронулся до безжизненной руки Кейрона. – Я думал…

– Ничего. – Я плакала и смеялась одновременно. – Я уверена, теперь все в порядке.

– Скажите нам, юный Герик… пожалуйста. Про лордов, – попросил встревоженный Вен'Дар. – Мы видели знаки… Простите. Я не могу ждать более подходящего времени, чтобы спросить. Я должен знать.

– Они не вернулись со мной, – ответил Герик. – Я не знаю, означает ли это, что они мертвы, но мы разделились с ними перед Чертой, и их нет во мне больше.

И он рассказал нам все, что произошло с того мига, когда он коснулся протянутой руки Кейрона.

– …И тогда я подумал, что это нечестно. Пробыть десять лет в столь страшном заключении, а потом оказаться связанным с Д'Нателем до самого конца. Больше года рабства в Зев'На. В нем оставалось еще столько жизни, и я подумал, это потому, что лишь один из них должен был умереть, причем Д'Натель, потому что он все равно не мог вернуться обратно. Думаю, я ошибся, поэтому ничего и не вышло.

– Он выбрал сам, – проговорила я. – Он сделал то, чего так хотел, – освободил тебя. И Авонар. И всех нас.

– И сам он тоже освободился, – добавил Герик. – В конце Д'Нателя больше не оставалось.

– Я рада слышать это.

– Но я хотел, чтобы он жил.

Мы сели вместе рядом с Кейроном. Я была слишком вымотана, чтобы много говорить о чем бы то ни было. Но страсти шестнадцатилетнего не так-то просто приглушить. Герик держал руку на неподвижной груди Кейрона.

– Он рядом, матушка. Он так хочет оказаться здесь, с нами.

Должно быть, было уже около полуночи, когда мы наконец убедили полумертвого от усталости Герика пойти вместе с Паоло в мои покои, чтобы поесть и поспать немного. Я пообещала, что Кейрон не останется в одиночестве, что один из нас продолжит разговаривать с ним. Паоло накинул на плечи моему сыну Вен'Даров плащ с капюшоном, чтобы защитить его от любопытных глаз. Герик все еще был приговорен к казни, его все еще боялись, и немало времени потребуется дар'нети, да и всем нам, чтобы понять, что на самом деле произошло в этот день.

Как только мальчики ушли, Вен'Дар позвал Барейля приготовить тело Кейрона к погребальному обряду.

– Его народу нужно увидеть его. Вы понимаете. Так они смогут поверить и принять.

– Конечно, я понимаю.

– Вам стоит пойти с вашими сыновьями, сударыня. Я буду ждать здесь, выполняя данное Герику обещание, пока Барейль не придет, чтобы позаботиться о принце. У вас был неизмеримо трудный день, а завтрашний принесет новые тяготы. Нам придется принять множество решений и, возможно, немного поездить по стране.

– А как же вы, Вен'Дар? Завтра вы станете помазанным Наследником Д'Арната и примете бремя заботы о вашем разрушенном мире. Возможно, именно вам необходимы несколько часов сна.

– Еще один спокойный час здесь, скорее всего, пойдет мне на пользу. Мне нужно еще многое обдумать. – Он насмешливо посмотрел на меня. – Как вы полагаете, не испытает ли когда-нибудь ваш сын сожалений о том, что мог бы стать Наследником Д'Арната?

– Нет. Не думаю, что он когда-нибудь освоится здесь. Кейрон твердо знал, что он делает, а Герик сказал вам то же самое. Даже если бы у него до сих пор оставались законные права, он не стал бы добиваться этого. Вы – единственный живущий Наследник.

– Раз так, мне точно придется еще немного поразмышлять. Вас ждет провожатый в первой караульной. Спокойной ночи, сударыня. Обещаю вам, принц не останется один сегодня ночью. – Он улыбнулся и коснулся моей руки. – Мне еще нужно кое-что ему сказать.

Так я оставила его в темнице и нашла Айме, ожидающую в караульне, чтобы отвести меня назад в мои покои. Когда я пришла, Герик и Паоло лежали, распростершись на ковре, а Роксана свернулась на диване, и все они посапывали во сне. Я улыбнулась сквозь слезы тому, как прекрасны жизнь и юность, и рухнула в постель. Роза Кейрона все еще цвела рядом с ней.

Ни сновидения, ни хотя бы просто сон не пришли ко мне той ночью. Скорее, я покачивалась в какой-то полудреме, мирно, если бы не тяжелое горе, обернувшее мои сердце и душу свинцовым одеялом. Мое долгое прощание продолжалось многие темные, тихие часы.

Но и в эту ночь моему отдыху суждено было прерваться.

– Сударыня, прошу вас… проснитесь. Госпожа моя, пойдемте скорее.

Два миндалевидных глаза сверкнули в полумраке. Барейль.

– В чем дело? – прошептала я, вдруг испугавшись за Герика, Роксану, Паоло.

Лорды вернулись. Мир рушится…

Но он лишь покачал головой и заставил меня подняться.

Я накинула платье поверх сорочки. Авонар, утомленный волнениями, тихо лежал в тусклом свете за моим окном. Даже птицы молчали, словно из уважения к усталым жителям. Паоло и Роксана все еще лежали, закутавшись в сны и одеяла Айме. Сама Айме дремала в кресле у двери, ожидая пробуждения своих подопечных. Но Герика с ними не было.

Как только мы с Барейлем вышли в коридор, я попробовала снова:

– В чем дело?

Но он лишь качал головой и тащил меня по широким галереям, вниз по изящной винтовой лестнице, через парадные гостиные дворца.

– Где Герик?

Две огромные резные ореховые двери распахнулись перед нами, и мы вошли в длинный зал с высокими сводчатыми потолками. Утренний свет, чуть тронутый розовым, под углом падал сквозь высокие окна, обнаруживая волшебный танец плавающих в воздухе пылинок. Посреди пустого, просторного помещения стоял гроб из полированного ореха, окруженный сотнями свечей в хрустальных подсвечниках. Сюда они и положат его.

Барейль не задержался у пустого гроба, но подвел меня к боковой, очень простой двери.

– Это комната приготовлений, сударыня. Видимо, та, куда они относят своих мертвых принцев, чтобы заклинаниями убрать их раны, омыть и обрядить их в то облачение, которое сочтут подобающим для погребения, – чтобы скрыть страшную правду смерти. О боги, зачем он привел меня сюда?

Комната была небольшой, рабочего вида, с мраморным столом посреди – ложе для высокочтимых мертвецов; впрочем, и оно не было занято. Ожидало. У одной стены комнаты стояла вешалка с шелковыми одеяниями всех цветов, у другой – ряды стеклянных полок со склянками масел и духов, коробками свечей, свитками, небольшими, выстланными бархатом деревянными и кожаными шкатулками, в которых лежали украшения и драгоценные камни. В другом конце комнаты протянулись несколько скамеек для скорбящих, по обе стороны от открытой двери. Окон в комнате не было, но дверь выходила в маленький сад – мягкое напоминание о жизни в комнате, служащей смерти. Совершенно в духе дар'нети.

Герик сидел на одной из скамеек, положив голову на руки.

Я пересекла комнату и положила руку ему на волосы.

– С тобой все хорошо, дорогой мой?

– Не могу заснуть, – буркнул он, не поднимая головы. – Все будет хорошо.

Вен'Дар вышел из проема, ведущего в сад.

– Доброе утро, сударыня, – мрачно приветствовал меня он. – Примите мои извинения за то, что мы разбудили вас так рано, но возник довольно-таки срочный вопрос относительно похорон принца. Мы с вашим сыном полагаем, что лишь вы можете решить его.

– Но я так мало знаю о ваших обычаях… – начала я.

– Тот, кого этот вопрос касается, объяснит вам, в чем затруднение. Это довольно сложно, но я уверен, ваших знаний окажется достаточно. Если вы только пройдете в сад…

Взбешенная всеми дар'нети и их бесконечными ритуалами, я бросилась к двери в сад. В углу, еще не затронутом ранним солнцем, некто в шелковых темно-синих одеждах склонялся над клумбой с крошечными розами.

– Простите, сэр, – окликнула его я, – я понимаю, что у вас возникли трудности с приготовлениями к похоронам принца. Прошу вас, объясните, что случилось настолько срочного, что это нужно решить, пока птицы еще не проснулись в своих гнездах. Погребальные обряды редко требуют подобной спешки.

Человек стоял спиной ко мне, а солнце светило в глаза, и, даже когда он выпрямился, мне на долгий миг показалось, что он ничего не собирается отвечать. Рассветный ветерок закружил сотни ароматов вокруг меня, пока моя голова едва не закружилась. Не от этого ли мурашки пробежали у меня по коже – или виной тому была ширина его плеч или цвет волос, стянутых заколкой, которая серебрилась в солнечных лучах?..

– Трудность, сударыня, связана с поводом обряда. Кажется, он просто не умер.

И в нежном свете зари мой любимый обернулся и поприветствовал меня, не позволяя усомниться в том, жив он или мертв. В его безоблачных голубых глазах отражалась душа моего Кейрона, а в улыбке сияла вся радость вселенной.

Эпилог

Я слишком быстро сдалась тогда, ожидая возвращения Кейрона в тюремной камере дворца. Ему пришлось идти намного дальше, чем Герику, и это было намного труднее, поскольку он уже считал себя мертвым. И все же мольбы Герика удержали его у Черты, и он не смог отринуть уверенность нашего сына в том, что только одной жизнью необходимо пожертвовать – жизнью искалеченного духом Д'Нателя.

Герик объяснял, что во сне он почувствовал какое-то «шевеление» в голове. Возможно. Как бы то ни было, он вернулся посидеть с отцом остаток ночи и застал там Барейля, обмывающего Кейрона, чтобы подготовить его к погребению. Герик так и не сказал мне, что он делал, пока Барейль занимался своим делом. По словам дульсе, он сел в темноте и заснул. Но я предполагаю, что он вошел в темную, холодную оболочку отцовского тела и поддерживал в ней жизнь, дав Кейрону время найти путь назад. Возможно, вода для обмывания была чуть холодновата, застенчиво признался дульсе, но он даже не предполагал, что она достаточно холодна, чтобы разбудить мертвого.

Кейрон с Вен'Даром вместе решили не сообщать дар'нети о том, что человек, которого они знали как принца Д'Нателя, выжил в своей последней битве с лордами. Хотя его тело все еще давало приют душе Кейрона, на самом деле гневный и печальный Д'Натель умер. Его страсти больше не влияли на Кейрона, а Кейрон больше не обладал силой Наследника. И порочный сын Д'Нателя должен остаться мертвым, казненным рукой отца. У Герика не было желания помогать Вен'Дару объяснять, как четвертый лорд Зев'На готов был пожертвовать жизнью, чтобы уничтожить своих злобных наставников и защитить несчастнейший из миров. Слишком долго пребывали в смятении люди Гондеи. Им нужно двигаться вперед и исцеляться.

Так что позднее тем же днем, как только свежепомазанный Вен'Дар сумел избавиться от своих помощников и доброжелателей, чтобы проводить нас по Мосту Д'Арната, мы тихо исчезли из Гондеи, попрощавшись только с Айме и Барейлем. Принц оставил нас в выбранном мной месте – на тихой улочке Монтевиаля – с обещанием навестить нас в Вердильоне, как только он сможет выкроить время.

Мы вернули Роксану домой тем же вечером, воспользовавшись опаловой брошью ее матери, чтобы незаметно попасть во дворец. Как мы и подозревали, Радель поразил Эварда теми же чарами, какие использовал и для меня. О причинах мы могли только догадываться. Кейрон настаивал, что Радель просто пытался спугнуть нас, заставив вернуться в Вердильон, где ему было проще влиять на Герика. С еще большим цинизмом, чем мой муж, я предположила, что Радель хотел посеять хаос в человеческом мире, чтобы в дальнейшем подтвердить мнение своего семейства о людях, недостойных внимания дар'нети. Когда мы нажали на Герика, чтобы узнать и его точку зрения, он высказал догадку, что Радель наслаждался властью, которую лорды дали ему вместе с оком, играя с могущественнейшим из человеческих владык, как дети мучают муравьев или букашек.

В ту ночь Кейрон с Гериком вместе освободили короля Лейрана от месяцев молчания, и мы увидели нашего старинного врага, окруженного любовью и заботой его ясноглазой жены и дочери. Мы не стали задерживаться, чтобы ответить на его бестолковые вопросы или выслушать благодарности. Даже сострадание Кейрона было небезгранично.

Роксана снабдила нас в дорогу деньгами, лошадьми, обещаниями и всеми подарками, какие мы только могли принять. Она поцеловала в лоб удивленного Паоло, с предложением своей дружбы, если та ему когда-нибудь понадобится, а потом сжала руки Герика, пристально глядя на него, словно затем, чтобы запечатлеть в памяти его образ.

– Ты ведь возвращаешься назад, верно?

Герик кивнул, стрельнув глазами в нашу сторону.

– Сперва провожу их до дома нашего старого друга в Валлеоре.

Роксана кивнула, словно ничего другого и не ожидала.

– Тебе будет недоставать моей помощи.

– Да уж, точно, – фыркнул Герик.

Роксана не засмеялась, но стиснула его руки так, что у нее самой побелели костяшки.

– Ты поймешь, что многие люди готовы тебе помочь. Но иногда тебе придется попросить. Не забывай об этом.

Потом она отпустила его и подтолкнула к лошади. Когда Герик уселся в седло, она вошла в освещенную факелами привратную башню, и решетка с лязгом опустилась за ней.

Через пару дней после восстановления власти, так упрямо и умело сохраненной его королевой, король Эвард издал два указа, которые показались бы неслыханными еще несколькими годами ранее. Колдовство, само по себе, больше не было преступлением, поскольку чародеи трудились рука об руку с королем, чтобы положить конец странным беспорядкам прошлого года. Второй указ, гласивший, что женщины могут владеть собственностью и наследовать титулы отцов, в пояснениях не нуждался.

Менее интересным для народа Лейрана, но довольно-таки значимым для нас с Кейроном оказался конверт, последовавший за нами в Вердильон, где мы собирались еще немного погостить у Тенни. В нем лежали документы на Виндам и титулы графа и графини Гольтских, свободные вот уже шестнадцать лет. Хоть нас и терзало жестокое искушение позаботиться о доме Мартина, но все же мы не намеревались ничего принимать из рук Эварда. Вопрос решила небольшая записка, сопровождавшая документы. В ней значилось лишь: «От благодарных родителей». Так мы могли это принять.

Герик остался с нами лишь ненадолго, чтобы убедиться, что мы понимаем, как изменилась его жизнь, и не станем слишком беспокоиться о нем, когда они с Паоло отправятся в Северный Валлеор, где, по слухам, варварское племя вторглось в Четыре королевства. Если портал все еще существует, сказал он нам, он отведет одиноков обратно в Пределье и останется с ними, пока они не перестанут в нем нуждаться. Он обещал прислать весточку сразу, как только ему будет о чем рассказать.

Спустя долгие тревожные недели усталый всадник с мятым письмом в кармане постучал в дверь, сообщив, что оно было оставлено в таверне на севере Валлеора вместе с обещанием золотой монеты тому, кто доставит его нам. Я заплатила человеку и распечатала послание.

Дорогие мои матушка и отец, вот первый раз, когда мне приходится вам писать. Я нашел одиноков в добром здравии, благодаря наставлениям, которые дал им Паоло, прежде чем мы покинули Пределье. Баллеорские жители их не привечали, но и не вредили им, поскольку их было много, причем некоторые – устрашающей наружности. Думаю, о них еще долго будут судачить в трактирах. Но теперь я забрал их домой, и они принялись за работу, восстанавливая свои оплоты и возобновляя торговлю. Немногие башни уцелели, включая малую часть моей собственной резиденции, так что сейчас нам приходится довольно сложно. Нужно работать долгие часы только для того, чтобы накормить всех. Зато огненные бури им не угрожают, и испуганные валлеорцы на них не рычат и не гоняют прочь, так что никто не жалуется. Мы еще не знаем, выжили ли дикие существа, оставшиеся здесь, так что восстановили стражу до тех пор, пока не убедимся, что в ней нет нужды.

Самая значительная новость недели – одна из одинокских девушек понесла, впервые. Думаю, Паоло придется найти повитуху во время следующей поездки в Валлеор и убедить ее отправиться с ним. Это великая загадка для одиноков, дай я в этих вопросах не очень-то смыслю. А они думают, что я знаю все!

Несмотря ни на что, Исток уцелел. Я понимаю теперь, что он знает не больше, чем я сам, но зато помогает мне мыслить четче, задавать себе вопросы, так что теперь, мне кажется, я выношу довольно разумные суждения и устанавливаю нужные правила.

Думаю, Паоло будет часто мотаться туда-сюда. Он говорит, что ему нужны прикосновения солнца и вкус вяленого мяса, иначе он становится раздражительным. Хотя мы часто пользуемся порталом в Валлеор, портал в Авонар исчез полностью. Наверное, потому, что я больше не сын Наследника Д'Арната. Паоло считает, что это плохо, но я, пожалуй, не сожалею об этом. У меня нет ни малейшего желания когда бы то ни было возвращаться в Гондею.

Когда мы немного обустроимся, я надеюсь, вы приедете навестить нас, Я знаю, вы оба могли бы дать мне множество полезных советов. Я не настолько глуп, чтобы считать, будто знаю все необходимое хорошему правителю, но не могу все бросить и уйти учиться этому еще лет десять. У них больше никого нет. К счастью, у них нет и чрезмерных ожиданий, поэтому мы друг друга устраиваем. И мне здесь самое место.

Знайте, что я думаю о вас каждый день. И не важно, по каким мирам мы ходим, я чувствую ваше присутствие и вашу веру в меня, и они дают мне силы делать все, что необходимо. Мне потребуется еще какое-то время, чтобы привыкнуть к тому, кто я сейчас и кем я был прежде. От осознания, как близко я был к тому, чтобы вернуться в Зев'На, мне становится тревожно.

Но в пещере Истока больше нет ока. Вместо него – сплошная каменная стена. И из расщелины в скале пробивается деревце, пока что еще только прутик, слишком маленький, чтобы узнать его вид. Мне нравится думать, что это знак жизни, которую вы подарили мне. Я обещаю сделать все возможное, чтобы вырастить его.

Ваш любящий сын,

Герик.

Кейрон начал писать историю своего народа в нашем мире – работа, о которой он мечтал с тех пор, как впервые попал в Университет. И он снова исцеляет, негласно, пока мы не убедимся в том, что новый указ Эварда в силе. Мы живем в сторожке в Виндаме, поскольку главное здание слишком разрушено, чтобы его перестраивать. Я работаю над восстановлением садов Мартина.

Редкие письма Герика рассказывают нам об одиноках, солнечных камнях и растущих башнях, о маленьких победах и огромных разочарованиях в себе, но очень мало о нем самом. Ничего о шрамах, которые, боюсь, уходят гораздо глубже, чем те, что у него на руках. «Тревожно». И мне тоже тревожно. Кейрон рассказал мне о последнем проклятии Зиддари: «Ты – наше орудие…»

Действительно ли погибли лорды? Герик и Кейрон верят в это. Вен'Дар тоже. Навестив нас в этом месяце, принц рассказывал, как общество, сложившееся за время непрерывной войны в Гондее, начало разрушаться, словно башни Зев'На, обратившиеся в щебень в миг победы Кейрона и Герика. Но хотя я радуюсь каждому утру, когда просыпаюсь рядом с Кейроном, я крепко прижимаюсь к нему по ночам, когда наступает неизбежная темнота.