Текст книги "Собрание сочинений, том 27"

Автор книги: Карл Генрих Маркс

Соавторы: Фридрих Энгельс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 56 страниц)

1847 год

17
ЭНГЕЛЬС – МАРКСУ [82]82
  Данное письмо было впервые опубликовано с пропуском в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913. – 73.


[Закрыть]
В БРЮССЕЛЬ

[Париж], пятница, 15 января 1847 г.

Дорогой Маркс!

Я бы раньше тебе написал, если бы Б[ернай]с не заставил меня так долго ждать. Проклятого Бёрнштейна, у которого я, между прочим, справлялся также о твоем приезде сюда, никак нельзя было застать, и потому я поручил это дело Б[ернай]су, который хотел уже в понедельникдоставить мне в город письмо для тебя. Вместо этого я вчера поздно вечером получил прилагаемую записку, которую этот лентяй нацарапал третьего дня вечером в Сарселе; содержащиеся в ней разъяснения отнюдь не такого характера, чтобы нужно было обдумывать их в продолжение пяти – шести дней. Но таков уж этот парень. Впрочем, я сампоговорю с Бёрнштейном, так как меня решительно не удовлетворяет это разъяснение и, откровенно говоря, я никому не верю меньше на слово, чем Б[ернай]су. Этот человек в течение шести месяцев все уши мне прожужжал, что ты смело мог бы приехать в любой день со всеми своими пожитками, а когда дело уже на мази, тогда он сочиняет длинную историю насчет паспорта. Как будто тебе нужен паспорт! На границе никто его не спрашивает; когда Мозес ^{107} приехал сюда, у него тоже никто не спрашивал паспорта, как и у меня; а если ты будешь жить у меня, то хотел бы я знать, кто стал бы спрашивать об этом. На худой конец для удостоверения личности годится бельгийский паспорт, действительный внутри страны, или известное послание г-на Леопольда: Cabinet du roi ^{108} – этого достаточно для всех случаев. Гейне придерживается такого же мнения, и когда мне удастся поймать Бёршнтейна, я расспрошу его об этом.

Б[ернай]с выдумал также историю с Толстым ^{109} , или, вернее, Б[ёрн]штейн навязал ему ее, так как Б[ёрн]шт[ейн] навязывает ему все, что ему угодно.Все самые разнообразные сведения, о которых Б[ернай]с прежде нам писал, идут из того же источника, и поскольку я неоднократно был свидетелем того, с какой непогрешимостью Б[ёрн]штейн изрекает Б[ернай]су свои предположения, сплетни и собственные измышления и как Б[ернай]с принимает их за чистую монету, я не верю ни одному словуиз тех важных известий, о которых он прежде… ^{110} сообщал в письмах «из самого надежного источника».

Я… ^{111} сам видел, как Б[ёрн]штейн, рисуясь своей полной осведомленностью, заставил Б[ернай]са поверить (а ведь ты знаешь, как восторженно веритБернайс, еслион уже поверил), что газета «National» целиком и полностью продалась Тьеру, в какой-то мере за наличные деньги. Малыш готов был дать голову на отсечение, что это так, – он в этом отношении неисправим, как и в своем восторженном, смертельно грустном настроении. В течение последних двух недель он шестнадцать раз был на грани отчаяния.

Это – между нами. Значит, относительно твоего приезда сюда я еще раз спрошу Б[ёрн]шт[ейна]; Гейне, как я уже говорил, считает, что ты смело мог бы приехать. Или, может быть, ты пойдешь во французское посольство и попросишь выдать тебе паспорт на основании твоего прусского эмиграционного свидетельства?

Хорошо, что ты сообщил мне о приезде Мозеса. Сей благородный муж пришел ко мне, но не застал меня. Я написал ему, чтобы он назначил мне свидание. Вчера оно состоялось. Он очень изменился. Юношеские кудри обрамляют его голову, красивая бородка придает некоторую грацию его острому подбородку, щеки его покрыты девственным румянцем, но утраченное величие отражалось в его красивых глазах, и он проявил поразительную скромность. Здесь, в Париже у меня выработался очень бесцеремонный тон, потому что без шума и брага не киснет, а этим тоном можно многого добиться у женщин. Но поникший вид некогда потрясавшего мир непревзойденного Гесса почти обезоружил меня. Однако геройские поступки «истинных социалистов», его учеников (об этом ниже) и его не изменившийся внутренний облик снова придали мне мужества. Одним словом, я так холодно и насмешливо встретил его, что у него пропадет всякая охота приходить ко мне. Единственное, что я для него сделал, – я дал ему несколько хороших советов по поводу триппера, который он привез с собой из Германии. У нескольких немецких художников, которых он прежде знал в Германии, он тоже потерпел полное фиаско, Один только Густав Адольф Кётген остался ему верен.

Бременцу ^{112} надо во всяком случае отдать предпочтение перед швейцарцем ^{113} , Я не могу написать швейцарцу: 1) потому что забыл его адрес, 2) потому что я не хочу [предлагать] ^{114} этому типу более низкий гонорар с листа, чем ты предложил бременцу. [Сообщи] ^{115} поэтому твои предложения бременцу и одновременно пришли адрес этого субъекта. Он хорошо заплатил Б[ернай]су за его плохую брошюру о Ротш[ильде], но надул Пют[мана]: печатал для него, но отложил до бесконечности уплату гонорара, под тем предлогом, что не располагает свободными средствами.

Очень хорошо, что ты пишешь по-французски против Прудона. Надо надеяться, что, когда получится это письмо, брошюра ^{116} будет уже закончена. Само собой разумеется, что я тебе разрешаюзаимствовать из нашей работы ^{117} все, что тебе угодно. Я также думаю, что ассоциация Пр[удона] сводится к плану Брея [83]83
  Энгельс имеет в виду теорию английского социалиста-утописта Брея о безденежном обмене продуктами труда. Критику взглядов Брея см. в работе Маркса «Нищета философии» (настоящее издание, т. 4, стр. 102–109). – 75.


[Закрыть]. Я совершенно забыл доброго Брея.

Ты, может быть, читал в «Trier'sche Zeitung» о новом лейпцигском социалистическом журнале под заглавием «Veilchen», листки невиннойсовременной критики!! Г-н Земмиг рычит там, как Зарастро:

 
«В этих священных покоях
Мести не знает никто,
За этой стеной священной
Предателей нет презренных.
И тогда, опираясь на дру-у-у-у-ужескую руку,
Перейдет он в лучший мир без горести и муки» ^{118} .
 

Но у него, к сожалению, нет необходимого баса, как у блаженной памяти Рейхеля. Зарастро-Земмиг приносит здесь жертвы трем божествам: 1) Гессу – 2) Штирнеру – 3) Руге – всем сразу. Первые двое [проникли]*** в глубины науки.

Этот листок или «фиалка» – самый большой вздор, какой я когда-либо читал. Такое тихое и в то же самое время беззастенчивое сумасшествие возможно только в Саксонии.

Как бы было хорошо, если бы мы могли еще раз написать главу об «истинных социалистах» теперь, когда они развились во всех направлениях, когда выделились вестфальская школа, саксонская школа, берлинская школа и т. д., наряду с одинокими звездами, вроде Пютмана и т. д. [84]84
  Имеется в виду том II «Немецкой идеологии», посвященный критике немецкого «истинного социализма» (см. настоящее издание, т. 3, стр. 455–544). Дальнейшая работа Энгельса над разделами этого тома продолжалась до апреля 1847 г., и результаты ее дошли до нас в виде рукописи «Истинные социалисты» (см. настоящее издание, т. 3, стр. 545–586). Судя по концу этой рукописи, можно предположить, что работа осталась незаконченной. – 76.


[Закрыть]Их можно было бы подразделить по небесным созвездиям: Пютман – Большая Медведица и Земмиг – Малая Медведица, или Пютман – Телец, а Плеяды – его восьмеро детей. Рога он все равно заслуживает, если у него их нет. Грюн – Водолей и т. д.

Кстати о Грюне – я переработаю статью о грюновском Гёте, сокращу ее до ¹/ ₂– ³/ ₄листа и подготовлю для нашей работы, еслиты это одобряешь, о чем ты должен немедленно мне написать [85]85
  Статья Энгельса о книге К.Грюна «Uber Goethe vom menschlichen Standpunkte» («О Гёте с человеческой точки зрения»), написанная к началу 1847 г., легла в основу второго очерка из серии критических очерков Энгельса «Немецкий социализм в стихах и прозе» (см. настоящее издание, т. 4, стр. 223–248). Эту статью Энгельс первоначально намеревался переработать для второго тома «Немецкой идеологии», в дополнение к разделам, посвященным критике «истинного социализма». – 76.


[Закрыть]. Книга исключительно характерна. Гр[юн] восхваляет всякое филистерствоГёте как человеческое,он превращает франкфуртца и чиновникаГёте в «истинного человека», между тем как все колоссальное и гениальное он обходит или даже оплевывает. Таким образом, эта книга представляет блестящее доказательство того, что человек – это немецкий мелкий буржуа.Я это только наметил, но мог бы развить и порядком сократить остальную часть статьи, так как она не подходит для нашей работы. Что ты об этом думаешь?

Твой Энгельс

[Надпись на обороте письма]

Г-ну Карлу Марксу. 42, rue d'Orleans. Faubourg de Namur. Bruxelles.

Впервые полностью опубликовано на языке оригинала в Marx – Engels Gesamtausgabe. Dritte Abteilung, Bd. 1, 1929 и на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., т. XXI, 1929 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

18
ЭНГЕЛЬС – МАРКСУ [86]86
  Данное письмо было впервые опубликовано с большими сокращениями в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913. – 76.


[Закрыть]
В БРЮССЕЛЬ

[Париж], вторник, 9 марта [1847 г.]

Дорогой Маркс!

Прилагаемую брошюрку мне сегодня утром принес Юнге; несколько дней тому назад Эв[ербек] принес ее к ним. Я посмотрел эту вещь, заявил, что это написал Мозес ^{119} , и разобрал ее Ю[нге] по пунктам. Сегодня вечером я видел Эв[ербека]; он сознался, что принес ее, и когда я порядком разделал эту вещь, то оказалось, что онсам, Э[вербек], является автором этой жалкой стряпни. Он уверяет, что написал это в первые месяцы моего пребывания здесь. Его вдохновило первое опьянение от сообщенных мною новостей. Таковы эти ребята. Эвербек смеялся над Гессом за то, что тот украшает себя чужими перьями, которые ему не к лицу, и запретил штраубингерам передавать Грюну содержание моих докладов, чтобы тот не присвоил себе сказанного, а сам при этом садится за стол – как всегда, с самыми лучшими намерениями – и поступает точно так же, ничуть не лучше. Мозес и Грюн испоганили бы все не больше, чем этот народный врачеватель триппера. Я, конечно, сперва немного посмеялся над ним, а затем запретил ему когда-либо заниматься подобной пакостью. Но это, очевидно, уж в натуре таких людей. На прошлой неделе я частью из озорства, частью из нужды в деньгах написал анонимный благодарственный адрес Лоле Монтес [87]87
  Упоминаемое произведение Энгельса до сих пор обнаружить не удалось. – 77.


[Закрыть], полный двусмысленностей. В субботу я прочел ему оттуда несколько мест, а сегодня вечером он рассказал мне со своим

обычным добродушием, что это вдохновило его уже на следующий день написать нечто похожее, и он сразу же передал написанное Мёйреру для его журнала-инкогнито ^{120} (он действительно выходит совершенно тайно и только для редакции, под цензурой г-жи Мёйрер, которая уже отличилась тем, что вычеркнула стихотворение Гейне). Он-де сообщает мне об этом уже теперь, чтобы показать свою честность и не совершить плагиата! Сей новый шедевр этого писателя, падкого на плоды чужого труда, является, конечно, переделкой моей шутки в торжественно напыщенном стиле. Разумеется, у него кишка тонка, и мне на это наплевать, но этот последний пример показывает, как настоятельно необходимо, чтобы либо твоя книга ^{121} , либо наши рукописи ^{122} вышли возможно скорее. Все эти господа постоянно сокрушаются, что такие прекрасные мысли так долго остаются неизвестными народу, и в конце концов не находят другого средства облегчить свое горе, как выжать из себя все то, что они, по их мнению, в достаточной степени переварили. Не выпускай поэтому бременца ^{123} из виду. Если он не ответит, напиши еще раз. В крайнем случае согласись на самое минимальное. Эти рукописи, оставаясь без движения, теряют с каждым месяцем от 5 до 10 франков с листа своей меновой стоимости. Пройдет еще несколько месяцев, начнутся дебаты в прусском ландтаге, в Берлине развернется конфликт, и за Бауэра и Штирнера нельзя будет уже получить и по 10 франков за лист. Когда имеешь дело с подобной злободневной работой, то постепенно попадаешь в такое положение, когда следует отказаться от, высокого гонорара, которого требует писательское самолюбие.

Я провел около недели у Б[ернайса] в Сарселе. Он тоже делает глупости. Пишет в «Berliner Zeitungs-Halle» и как ребенок радуется, что там печатаются его мнимо коммунистические словоизвержения по адресу буржуа. Разумеется, редакция и цензура оставляют то, что направлено только против буржуа, и вычеркивают те немногие намеки, которые могли бы оказаться неприятными для них самих. Он ругает суды присяжных, «буржуазную свободу печати», систему представительных учреждений и т. п. Я разъясняю ему, что это называется работать буквально pour le roi de Prusse ^{124} и косвенно – против нашей партии; на это следуют известные порывы пылкой души, ссылки на невозможность чего бы то ни было добиться. Я заявляю, что «Zeitungs-Halle» оплачивается правительством; в ответ – упорное отрицание, ссылка на симптомы, которые в глазах всего мира, за исключением чувствительного населения Сарселя, явились бы именно доказательством правильности моих слов. Результат: добродетельное воодушевление, пылкая душа не может писать вопреки своим убеждениям, отказывается понимать политику, которая щадит тех людей, каких он до сих пор смертельно ненавидел. «Это не мой жанр!» – вечный ultima ratio ^{125} . Я прочел немало этих статей, помеченных Парижем; они написаны как нельзя более в интересах правительства и в стиле «истинного социализма». Я готов отказаться от Б[ернай]са и не намерен больше вмешиваться в нарочито великодушную отвратительную семейную неразбериху, в которой он разыгрывает героя преданности и бесконечного самопожертвования. Это надо видеть. Пахнет все это, как пять тысяч непроветренных перин, плюс бесчисленные отрыжки от австрийских вегетарианских блюд. И если этот парень еще десять раз вырвется из тамошней слякоти и переберется в Париж, он все же десять раз сбежит назад. Можешь вообразить, что за. моральные бредни заводятся, у него из-за этого в голове. Семья сложного типа, в которой он живет, окончательно превращает его в ограниченного филистера. Никогда больше ему не заманить меня в свою лавочку; впрочем, так скоро он и не стоскуется по мне, этакой бесчувственной личности.

Брошюру о конституционном вопросе [88]88
  Речь идет о работе Энгельса о конституционном вопросе в Германии (см. настоящее издание, т. 4, стр. 42–60), которая была им написана в марте – апреле 1847 года. Энгельс предполагал издать ее в Германии в виде отдельной брошюры. Однако брошюра не была напечатана в связи с арестом издателя (см. также настоящий том, стр. 81–83). – 79.


[Закрыть]ты получишь в самом непродолжительном времени. Я напишу ее на отдельных листах, чтобы ты мог делать вставки или сокращать. Если есть надежда, что Фоглер заплатит что-нибудь, спроси его, не возьмет ли он памфлет о Лоле Монтес – от полутора до двух листов, – но незачем говорить ему, что эту вещь написал я. Ответь мне на это немедленно,так как в противном случае я предприму попытку в Бельвю. Ты, вероятно, читал в «Debats» или в «Constitutionnel», что Большой совет запретил негодяю Шлепферу в Херизау печатать революционные вещи из-за вюртембергских жалоб; он сам подтвердил это в письмах сюда и запретилему что-либо присылать. Это – лишнее основание держаться бременца. Если с ним нельзя будет столковаться, то останется только «книгоиздательство» в Бельвю близ Констанца. Впрочем, если издание наших рукописей будет мешать изданию твоей книги, тогда брось к черту рукописи, так как гораздо важнее, чтобы появилась твоя книга. Ведь мы оба извлекаем не особенно много выгоды из наших работ.

Ты, может быть, читал во вчерашнем номере «Kolnische Zeitung» (за понедельник) статью о скандальной истории с Мартеном дю Нор? Это – статья Б[ернай]са; он время от времени пишет корреспонденции вместо Бёрнштейна.

Здешняя полиция теперь свирепствует вовсю. Создается впечатление, что она всеми силами старается спровоцировать мятеж или массовый заговор в связи с голодом. Сперва она распространяла разного рода издания и расклеивала подстрекательские прокламации, а теперь она даже изготовила и разбросала воспламеняющиеся устройства, которые, однако, не были подожжены,для того чтобы лавочники могли почувствовать всю зловредность этого дьявольского замысла. К тому же она затеяла историю с коммунистами-материалистами [89]89
  Коммунисты-материалисты– члены тайного заговорщического Общества коммунистов-материалистов, основанного в 40-х годах XIX в. французскими рабочими. Находились под влиянием идей Теодора Дезами – представителя революционного и материалистического направления во французском утопическом коммунизме. Процесс членов Общества коммунистов-материалистов происходил в июле 1847 г. и закончился осуждением их на длительные сроки тюремного заключения. – 79.


[Закрыть], арестовала массу людей, из которых А знает Б, Б – В, В – Г и т. д., и на основании этого знакомства и некоторых свидетельских показаний превратила всю эту массу по большей части незнакомых друг с другом людей в одну «шайку». Процесс этой «шайки» должен скоро слушаться, и если к этой новой системе прибавить еще старое complicite morale ^{126} , то можно очень легко осудить любого человека. Это похоже на Эбера. Таким образом нет ничего легче, как осудить без всяких разговоров и отца Кабе.

Приезжай сюда в апреле, если есть какая-нибудь возможность. До 7 апреля я перееду – еще не знаю, куда, – и к этому времени у меня будет немного денег. Мы тогда могли бы вместе немного покутить самым веселым образом. Причем, так как полиция теперь ведет себя отвратительно (кроме саксонца, о котором я писал, предложено было уехать также и моему старому противнику Эйзерману – оба остались здесь, сравни К. Грюн в «Kolnische Zeitung»), то лучше всего последовать совету Б[ёрн]шт[ей]на. Попытайся получить у французского посланника паспорт на основании твоего эмиграционного свидетельства;если это не удастся, тогда мы попытаемся что-нибудь предпринять здесь – может быть, найдется еще какой-нибудь консервативный депутат, с которым удастся завести сношения через шестые руки. Тебе совершенно необходимо выбраться из скучного Брюсселя и приехать в Париж, да и у меня тоже сильное желание немного покутить с тобой. Здесь можно быть либо беспутным человеком, либо ментором; беспутным человеком среди беспутных забулдыг, – а в этом нет ничего хорошего, когда у тебя нет денег, – или же ментором Эв[ербека], Б[ернай]са и компании. В противном случае приходится принимать мудрые советы главарей французских радикалов, которых потом еще надо защищать против других ослов, чтобы они не слишком задирали нос в своем немецком чванстве. Если бы у меня было 5000 фр. ренты, я бы только работал и весело проводил время с женщинами, пока не наступил бы мой конец. Если бы не было француженок, то вообще не стоило бы жить. Но пока есть на свете гризетки, это другое дело! При этом не мешает время от времени побеседовать о чем-либо стоящем или наслаждаться жизнью с некоторой изысканностью; но ни то, ни другое невозможно с этим сбродом – моими знакомыми. Ты должен приехать сюда.

Видел ли ты «Революцию» Л. Блана [90]90
  Речь идет о вышедшем в 1846 г. первом томе работы Л. Блана «Histoire de la Revolution francaise» («История французской революции»). – 80.


[Закрыть]? Дикая смесь верных догадок и самых невероятных нелепостей. Я прочел только половину первого тома в Сарселе. Это производит странное впечатление. Он то поражает интересным замечанием, то сразу же ошарашивает самым невероятным абсурдом. Но у Л.Блана хороший нюх, и, несмотря на все свое безрассудство, он совсем не на плохом пути. Однако дальше достигнутого он не пойдет, «он скован чарами» – идеологией.

Известна ли тебе книга Ашиля де Волабеля «Падение Империи, история двух реставраций», вышедшая в прошлом году? Автор – республиканец из «National», принадлежит как историк к старой школе – до Тьерри, Минье и т. д. Полнейшее непонимание самых обыкновенных отношений – даже Капфиг в своей книге «Сто дней» в этом отношении гораздо лучше. Но эта работа интересна благодаря перечислению подлостей Бурбонов и союзников и по своему довольно точному изложению и критике фактов, поскольку ему не мешают его национальные и политические интересы. В общем, однако, книга написана скучно именно из-за непонимания общего хода событий. «National» плохой историк, а Волабель, говорят, друг Марраста.

Мозес совершенно пропал. У «рабочих», с которыми я не«общаюсь», он обещалчитать лекции, выдает себя за противника Грюна и за моего близкого друга! Богу, а также Мозесу известно, что во время нашего второго и последнего свидания в пассаже Вивьен я оставил его стоять с раскрытым ртом, а сам вместе с художником К[ёрнером] ушел с двумя девушками, которых последний подцепил. С тех пор я встретил его еще на масленице, когда он под сильным дождем с ужасающе унылым видом влачил свое пресыщенное жизнью «я» по направлению к бирже. Мы даже не подали вида, что узнали друг друга.

Письмо Бак[унину] я доставлю, как только у меня будет его верный адрес – до сих пор я в этом не уверен.

Кстати: напиши же Эв[ербеку] по поводу его брошюрки; его надо высмеять; он униженно выставляет свои ягодицы и желает, чтобы его побили, – знакомая история.

Итак, напиши немедленно и постарайся устроить так, чтобы приехать сюда.

Твой Ф. Э.

Впервые полностью опубликовано на языке оригинала в Marx – Engels Gesamtausgabe. Dritte Abteilung, Bd. 1, 1939 и на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., т. XXI, 1929 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

19
МАРКС – ЭНГЕЛЬСУ [91]91
  Отрывок из данного письма был впервые опубликован в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913. – 81.


[Закрыть]
В ПАРИЖ

[Брюссель], 15 мая [1847 г.]

Дорогой Энгельс!

Ты знаешь, что Фоглер уже в начале апреля арестован в Ахене. Из-за этого пока невозможно печатание присланной тобой брошюры ^{127} . Первая треть ее мне очень понравилась. В двух остальных частях надо непременно внести некоторые изменения. Подробнее об этом в следующий раз.

Прилагаю оттиск твоей карикатуры [92]92
  Речь идет о карикатуре Энгельса в связи с тронной речью прусского короля Фридриха-Вильгельма IV при открытии Соединенного ландтага в Берлине 11 апреля 1847 года (см. настоящее издание, т. 4, стр. 33). Эта карикатура была напечатана в виде специального приложения к «Deutsche-Brusseler-Zeitung» от 6 мая 1847 года. – 82.


[Закрыть], Я послал ее в «Brusseler-Zeitung» [93]93
  Имеется в виду «Deutsche-Brusseler-Zeitung»(«Немецкая брюссельская газета»), основанная немецкими политическими эмигрантами в Брюсселе и выходившая с января 1847 по февраль 1848 года. Первоначально направление газеты определялось стремлением ее редактора, мелкобуржуазного демократа Борнштедта, примирить различные течения радикального и демократического лагеря. Однако уже с лета 1847 г. газета, благодаря выступлениям на ее страницах Маркса и Энгельса и их соратников, все больше становилась рупором революционно-демократических и коммунистических идей. С сентября 1847 г. Маркс и Энгельс сделались постоянными сотрудниками газеты и стали оказывать непосредственное влияние на ее направление, фактически сосредоточив в своих руках в последние месяцы 1847 г. ее редакционные дела. Под руководством Маркса и Энгельса газета стала органом формировавшейся революционной партии пролетариата – Союза коммунистов. – 82.


[Закрыть].

Что касается действительно отвратительной статьи Грюна или К° в «Trier'sche Zeitung», то теперь, пожалуй, уже слишком поздно, но было бы хорошо, если бы ты раньше поместил в той же подлой газете опровержение в несколько строчек.

В Лондон я не могу ехать [94]94
  Речь идет о предполагавшейся поездке Маркса на первый конгресс Союза коммунистов.
  Союз коммунистов – первая международная коммунистическая организация пролетариата. Созданию Союза коммунистов предшествовала большая работа Маркса и Энгельса, направленная на идейное и организационное сплочение социалистов и передовых рабочих различных стран и на преодоление влияния идей сектантского мелкобуржуазного социализма на членов Союза справедливых – предшественника Союза коммунистов (см. примечание [49]49
  Имеется в виду Союз справедливых– тайная организация немецких рабочих и ремесленников, возникшая во второй половине 30-х годов XIX в. в результате раскола демократически-республиканского Союза отверженных; позднее приобрела интернациональный характер. На взгляды членов Союза справедливых, отражавшие полуремесленный характер германского пролетариата того времени, оказывали влияние грубоуравнительный коммунизм Вейтлинга, а позднее «истинный социализм» и мелкобуржуазные утопии Прудона. Устав Союза, принятый в 1838 г. под влиянием французских тайных обществ, носил полузаговорщический характер. Известное число членов Союза составляло общину, общины объединялись в округа, а руководство всем Союзом осуществляла Народная палата. Местопребыванием Народной палаты вначале служил Париж, а затем Лондон. Общины Союза имелись в Германии, Франции, Швейцарии и Англии. При вступлении в члены Союза справедливых требовалось принести клятву о сохранении тайны Союза. Нарушившему эту клятву грозила суровая кара. История Союза справедливых с 1839 по 1846 г. заполнена внутренней идейной борьбой. Его руководители, преодолевая воззрения утопического и мелкобуржуазного социализма, в середине 40-х годов все больше испытывали на себе влияние научного коммунизма Маркса и Энгельса. Постепенное сближение руководителей Союза с основоположниками научного коммунизма привело к вступлению Маркса и Энгельса в Союз справедливых. В начале июня 1847 г. в Лондоне состоялся конгресс Союза справедливых, на котором он был реорганизован и получил название Союза коммунистов. Об истории Союза справедливых см. также работу Маркса «Господин Фогт» и статью Энгельса «К истории Союза коммунистов» (см. настоящее издание, т. 14, стр. 450–452 и т. 21, стр. 214–232). – 39.


[Закрыть]). Лондонское руководство Союза справедливых, убедившись в правильности взглядов Маркса и Энгельса, предложило им в конце января 1847 г. вступить в Союз, принять участие в его реорганизации, а также разработать программу Союза, основанную на провозглашенных ими принципах. Маркс и Энгельс дали на это свое согласие.
  В начале июня 1847 г. в Лондоне состоялся конгресс Союза справедливых, вошедший в историю как первый конгресс Союза коммунистов. В работе конгресса приняли участие Энгельс как делегат от парижских общин и В. Вольф – от брюссельских коммунистов. На конгрессе организация была переименована в Союз коммунистов, прежний расплывчатый лозунг – «Все люди – братья!» – был заменен боевым интернационалистским лозунгом пролетарской партии – «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Конгресс исключил из Союза вейтлингианцев. Конгресс рассмотрел также Устав Союза коммунистов, в разработке которого принял деятельное участие Энгельс. В новом уставе были четко определены конечные цели коммунистического движения, устранены пункты, придававшие организации заговорщический характер, в основу организации Союза были положены демократические принципы. Окончательно устав был утвержден на втором конгрессе Союза коммунистов (см. настоящее издание, т. 4, стр. 524–529).
  Деятельность Союза коммунистов продолжалась до ноября 1852 года. Союз коммунистов сыграл большую историческую роль как школа пролетарских революционеров, как зародыш пролетарской партии, предшественник Международного Товарищества Рабочих (Первого Интернационала). – 82


[Закрыть]. Денежные дела не позволяют мне этого. Но Вольфа ^{128} , я надеюсь, мы отправим туда. И тогда будет достаточно того, что вы оба будете там.

Voce ^{129} о деньгах:

Ты ведь помнишь, что Гессеще со времени «Gesellschaftsspiegel» остался должен мне и моему шурину Эдгару ^{130} . Поэтому я выдаю на него из Брюсселя вексель, подлежащий уплатечерез 30 дней по предъявлении.

Бернайстакже должен мне с мая прошлого года 150 франков.Ему точно так же будет предъявлен вексель.

Я прошу тебя, таким образом, о следующем:

1) сообщи мне прежде всего адреса их обоих;

2) сообщи обоим все это и скажи этим ослам,

3) что если они думают, что до 15 июня не в состоянии будут уплатить соответствующие суммы, то пусть они, тем не менее, акцептируютвексель. Я тогда позабочусь об обеспеченииэтих векселей в Париже. Конечно, ты этим ослам скажешь последнее лишьв том случае, если это будет безусловно необходимо.

Я в данное время так стеснен в деньгах, что вынужден прибегнуть к этим векселям, и к тому же обоим ослам нечего дарить деньги. Конечно, если эти ослы только для виданамерены акцептировать векселя, то я должен уже сейчас знать об этом.

Так как дело это очень спешное,то я надеюсь, что ты не промедлишь ни одного дня, сделаешь все необходимое и известишьменя.

Здесь, в Брюсселе найден дисконтер.

Я не могу тебе больше писать. Дней двенадцать тому назад Брейер пустил мне кровь,но, вместо левой,на правойруке. Так как я продолжал работать, точно ничего не случилось, то рана стала гноиться, вместо того чтобы заживать. История могла стать опасной, и я мог лишиться руки. Теперь она уже почти зажила. Но рука еще слаба, и ее не следует напрягать.

Твой Маркс

[Приписка Ф. Жиго]

Дорогой Фрицхен!

Я как раз занят сейчас чтением твоей брошюры – пока что мне это доставляет большое удовольствие, – и я вполне счастлив от сознания, что я ни в какой степени ненемец. Бог, или разум, или род да хранят нас от мещанства!! Засим честь имею пребывать

искренне Вам преданный Филипп

Р. S. Напиши мне хоть полсловечка.

Впервые полностью опубликовано на языке оригинала в Marx – Engels Gesamtausgabe. Dritte Abteilung, Bd. 1, 1929 и на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф. Энгельса, 1 изд., т. XXI, 1929 г.

Печатается по рукописи.

Перевод с немецкого