355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Карл Генрих Маркс » Собрание сочинений, том 27 » Текст книги (страница 3)
Собрание сочинений, том 27
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 04:21

Текст книги "Собрание сочинений, том 27"


Автор книги: Карл Генрих Маркс


Соавторы: Фридрих Энгельс

Жанр:

   

Философия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 56 страниц)

В ряде писем Энгельса даны оценки произведений видных военных писателей середины XIX века (Нейпира, Савари и др.) и характеристики деятельности ряда полководцев (например, Веллингтона).

В переписке основоположников научного коммунизма нашло свое отражение их многолетнее творческое содружество. Нередко Маркс подсказывал Энгельсу темы для новых произведений. Интересна в этом отношении история создания работы Энгельса «Германская кампания за имперскую конституцию». Из переписки между Марксом и Энгельсом видно, что эти очерки Энгельс написал по совету Маркса. «У тебя теперь имеется прекрасная возможность написать историю баденско-пфальцской революции или памфлет об этом», – писал Маркс Энгельсу около 1 августа 1849 года. «Ты можешь при этом великолепно выразить общую позицию «Neue Rheinische Zeitung» по отношению к демократической партии» (см. настоящий том, стр. 131 и 132). Энгельс сразу же откликнулся на предложение Маркса и уже 24 августа 1849 г. сообщал издателю Якобу Шабелицу, что пишет мемуары о баденско-пфальцском восстании.

Другим ярким примером сотрудничества Маркса и Энгельса является написание Энгельсом серии статей «Революция и контрреволюция в Германии». В начале августа 1851 г. один из редакторов прогрессивной буржуазной газеты «New-York Daily Tribune», Чарлз Дана, предложил Марксу сотрудничать в своей газете. Маркс, занятый исследованием проблем политической экономии, в письме 8 августа 1851 г. просит Энгельса написать в эту газету работу о германской революции. До конца года Энгельс написал для «Tribune» три первые статьи из этой серии, которые публиковались газетой за подписью Маркса (остальные статьи были написаны в 1852 г.). При работе над этим произведением Энгельс постоянно обменивался мнениями с Марксом, который, кроме того, просматривал статьи перед отправкой их в газету. В свою очередь, замысел произведения Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» родился под несомненным влиянием письма Энгельса, написанного 3 декабря 1851 г. и содержащего меткую характеристику бонапартистского государственного переворота во Франции 2 декабря 1851 года. Переписка между Марксом и Энгельсом доказывает неразрывную связь их научной и революционной деятельности, неотделимость того вклада, который каждый из них внес в создание теории научного коммунизма.

Материал публикуемой в томе переписки рисует Маркса и Энгельса как руководителей и воспитателей первых пролетарских революционеров. Письма основоположников научного коммунизма показывают, что они придавали огромное значение теоретическому обучению и воспитанию партийных кадров, считая необходимым использовать для этого временный отлив революционной волны (см. письмо Энгельса Дронке 9 июля 1851 г.). В письме Марксу около 20 июля 1851 г. Энгельс с радостью встречает известие из Германии об образовании новых общин Союза коммунистов, так как в них растут новые кадры партии, ее будущий «генеральный штаб».

Переписка Маркса и Энгельса наглядно показывает, что с той поры как они вступили на путь революционной борьбы, основоположники научного коммунизма были окружены группой друзей, соратников и единомышленников. Именно на этих деятелей рабочего движения опирались Маркс и Энгельс в своей борьбе за построение пролетарской партии, рука об руку с ними протекала деятельность основоположников научного коммунизма в революционные годы и в трудную пору господства реакции.

Особое место среди соратников Маркса и Энгельса занимает Вильгельм Вольф («Лупус»), с которым основоположников марксизма связывала многолетняя тесная дружба. В письме Энгельса Марксу 23–24 ноября 1847 г. содержится высокая оценка Вильгельма Вольфа как одного из руководителей Союза коммунистов: «Лупуса надо решительно отучить от чрезмерной скромности. Этот славный малый – один из тех немногих, которых приходится выдвигатьна первый план» (см. настоящий том, стр. 105). В годы революции В.Вольф был членом редакции «Neue Rheinische Zeitung» и одним из наиболее выдающихся сотрудников этого революционного органа. После своего прибытия в Лондон летом 1851 г. В.Вольф решительно поддерживал Маркса и Энгельса в борьбе против интриг сектантов и вожаков мелкобуржуазной эмиграции (см. письмо Маркса Энгельсу 13 июля 1851 г.).

Из писем Маркса и Энгельса явствует, что во время своего пребывания в эмиграции они поддерживали тесные связи с деятелями Союза коммунистов в Германии – Даниельсом, Бюргерсом и другими. Даниельс, с которым Маркса связывала давняя дружба, играл руководящую роль среди коммунистов Кёльна, что явствует из письма Маркса к нему 7 марта 1847 г., а также из других писем. С этим революционером и выдающимся ученым Маркс обменивался мнениями по многим теоретическим вопросам, в частности по вопросу о роли науки и технического прогресса в будущем коммунистическом обществе. «Коммунистам предстоит показать, – писал Маркс Даниельсу в мае 1851 г., – что только при коммунистических отношениях уже достигнутые технологические истины могут быть осуществлены на практике» (см. настоящий том, стр. 483). Арест Даниельса прусской полицией в июне 1851 г. сильно встревожил Маркса и Энгельса (см. письма Маркса Энгельсу 16 июня и 13 июля 1851 г., а также его письмо жене Даниельса между 4 и 8 октября 1851 г.).

В переписке Маркса и Энгельса содержится значительный материал об их друзьях и единомышленниках, членах Союза коммунистов, входивших в 1848–1849 гг. в состав редакции «Neue Rheinische Zeitung» – Фердинанде Вольфе, Э.Дронке, Г.Веерте и Ф.Фрейлиграте. Из писем основоположников научного коммунизма за 1850–1851 гг. видно, что в момент размежевания между пролетарскими революционерами и мелкобуржуазной эмиграцией немецкие революционные поэты Веерт и Фрейлиграт поддержали Маркса и Энгельса (см., например, письмо Маркса Мюллеру-Теллерингу 1 января 1850 г. и письмо Маркса Энгельсу 28 мая 1851 г.).

Большое место в письмах 1848–1851 гг. занимает корреспонденция Маркса и Энгельса с выдающимся пролетарским революционером И.Вейдемейером. Отдав дань в середине 40-х годов увлечению «истинным социализмом», Вейдемейер еще до революции 1848–1849 гг. выступает как убежденный сторонник научного коммунизма, как верный соратник Маркса и Энгельса. В письме Марксу около 1 августа 1851 г. Энгельс пишет о Вейдемейере как об одном из наиболее надежных, испытанных товарищей по партии: «относительно В[ейдемейера] можно быть уверенным, что он в случае необходимости явится тотчас же» (см. настоящий том, стр. 265). Не менее высокую оценку дает Вейдемейеру Маркс.

Оказывая постоянную поддержку передовым борцам пролетариата, воспитывая и обучая их, Маркс и Энгельс в то же время, как показывают их письма, сурово критиковали тех из них, кто допускал отступления от революционной пролетарской линии.

Письма Маркса 1850–1851 гг., а также публикуемые в приложениях письма его жены, Женни Маркс, рисуют обстановку жестоких материальных лишений и страданий, которые выпали на долю Маркса и его семьи в лондонской эмиграции. Постоянная материальная нужда, угроза быть выброшенным на улицу за неуплату долга домохозяину, преследования со стороны кредиторов, болезнь и смерть ребенка, – все это делало порой невыносимой жизнь Маркса и препятствовало его научным занятиям. К этому прибавлялись клевета и травля со стороны враждебного окружения многочисленных клик мелкобуржуазной эмиграции, которые не могли простить Марксу и Энгельсу их непримиримой идейно-политической линии (об этом см., например, письмо Маркса Вейдемейеру 2 августа 1851 г., а также письмо Женни Маркс Вейдемейеру 20 мая 1850 г.).

Материал переписки наглядно показывает, что в тяжелых условиях эмиграции огромную роль в жизни Маркса и его семьи сыграла испытанная, многолетняя дружба Энгельса. Именно в это критическое для Маркса время Энгельс пошел на подлинное самопожертвование – вернулся в контору отца и стал на долгие годы «вьючной скотиной торгашества», чтобы дать возможность Марксу продолжать свои экономические исследования. «Не будь постоянной самоотверженной финансовой поддержки Энгельса, – отмечал В.И.Ленин, – Маркс не только не мог бы кончить «Капитала», но и неминуемо погиб бы под гнетом нищеты» (В.И.Ленин. Соч., 4 изд., т. 21, стр. 32).

Вся переписка между Марксом и Энгельсом является замечательным свидетельством глубокой дружбы, связывавшей в течение нескольких десятилетий этих двух гигантов революционной мысли, «отношения которых, – по выражению В.И.Ленина, – превосходят все самые трогательные сказания древних о человеческой дружбе» (В.И.Ленин. Соч., 4 изд., т. 2, стр. 12).

* * *

В настоящий том включено 21 новое письмо Маркса и Энгельса; эти документы не входили в состав первого издания Сочинений. Некоторые из них, представляющие собой письма, адресованные различным организациям, по своему характеру должны были быть опубликованы в томах, содержащих произведения Маркса и Энгельса за определенный хронологический период; однако поскольку эти материалы были получены или обнаружены Институтом марксизма-ленинизма уже после выхода соответствующих томов, они печатаются в составе настоящего тома. Ряд вновь включаемых в Сочинения писем Маркса и Энгельса был опубликован в русском переводе в советских журналах. Другие публикуются на русском языке впервые, что оговорено в редакционных концовках к этим письмам.

Несколько вновь включаемых в настоящее издание документов относятся к 1843–1844 годам. Из них особый интерес представляет письмо Маркса Фрёбелю и его заявление в редакцию «Allgemeine Zeitung», которые касаются издания журнала «Deutsch-Franzosische Jahrbucher», а также письмо Маркса Фейербаху 11 августа 1844 г., которое содержит важное упоминание о связях Маркса с парижскими общинами Союза справедливых летом 1844 года. Новый материал о мало исследованном периоде биографии Энгельса содержится в двух письмах, написанных Энгельсом в конце декабря 1848 г. от имени Центральной комиссии объединения немецких союзов в Швейцарии. Большой интерес представляет письмо Маркса Блинду 17 июля 1850 г., в котором приводятся новые сведения о деятельности Союза коммунистов летом 1850 года.

Материалы приложений дополняют публикуемые в томе письма и представляют историко-революционный и биографический интерес. К числу этих документов относятся несколько писем жены Маркса, Женни Маркс, Энгельсу и Вейдемейеру, написанных по поручению Маркса. В раздел приложений включено письмо члена Союза коммунистов К.Шрамма И.Вейдемейеру 8 января 1850 г., написанное по поручению Маркса, а также прошение Маркса, относящееся ко времени его пребывания в Бельгии в 1845 году. Некоторые из этих материалов впервые публикуются на русском языке.

В состав настоящего тома не включены юношеские письма Маркса и Энгельса 1837–1841 гг., опубликованные в издании Сочинений Маркса и Энгельса на языке оригинала – «Marx – Engels Gesamtausgabe» (MEGA) и частично вошедшие в первое издание Сочинений. Большая часть этих писем была опубликована в 1956 г. в сборнике: К.Маркс и Ф.Энгельс. «Из ранних произведений». По своему характеру и тематике эти письма Маркса и Энгельса непосредственно примыкают к их работам, включенным в указанный сборник.

Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС

Часть первая
ПЕРЕПИСКА МЕЖДУ К. МАРКСОМ и Ф. ЭНГЕЛЬСОМ
ОКТЯБРЬ 1844 – ДЕКАБРЬ 1851

1844 год
1
ЭНГЕЛЬС – МАРКСУ [1]1
  Данное письмо является самым ранним из известных нам писем Энгельса Марксу. Оно написано вскоре по. возвращении Энгельса в Германию из Англии. По пути в Германию он в конце августа 1844 г. заехал в Париж, где пробыл десять дней. В это время произошла его историческая встреча с Марксом, положившая начало их совместной научной деятельности и революционной борьбе за дело пролетариата. Выяснив свое полное согласие во всех теоретических областях, основоположники марксизма приступили к работе над своим первым совместным трудом, направленным против младогегельянцев. Первоначально это произведение предполагалось назвать «Критика критической критики. Против Бруно Бауэра и компании». В процессе печатания Маркс добавил в заголовок книги слова «Святое семейство». – 5.


[Закрыть]

В ПАРИЖ

[Бармен, начало октября 1844 г.]

Дорогой Маркс!

Ты, вероятно, удивляешься, что я до сих пор не дал о себе знать, и ты совершенно прав. Однако я и теперь не могу еще сказать тебе ничего определенного относительно своего возвращения. Вот уже три недели, как я нахожусь в Бармене и развлекаюсь, насколько это возможно, в обществе немногих друзей и многочисленной семьи, в которой, к счастью, имеется несколько милых женщин. О работе здесь нечего и думать, тем более, что сестра моя {1} обручилась с лондонским коммунистом Эмилем Бланком – Эвербек его знает, – и поэтому теперь в доме у нас невероятная беготня и суета. Впрочем, я прекрасно понимаю, что мое возвращение в Париж еще встретит значительные препятствия и что мне, вероятно, придется провести в Германии полгода, а то и целый год. Я, конечно, сделаю все, чтобы избежать этого, но ты не можешь себе представить, какие мелкие соображения, какие суеверные опасения выдвигаются против моего отъезда.

В Кёльне я провел три дня и был поражен невероятными успехами нашей пропаганды. Люди там очень деятельны, но сильно сказывается отсутствие надлежащей опоры. Пока наши принципы не будут развиты в нескольких работах и не будут выведены логически и исторически из предшествующего мировоззрения и предшествующей истории как их необходимое продолжение, настоящей ясности в головах не будет, и большинство будет блуждать в потемках. Затем я был в Дюссельдорфе, где среди наших тоже есть несколько дельных ребят. Больше всего, однако, нравятся мне мои эльберфельдцы, у которых гуманистическое мировоззрение действительно вошло в плоть и кровь. Они серьезно взялись за революционизирование своих семейных порядков и всякий раз отчитывают своих родителей, если те позволяют себе аристократическое обращение с прислугой или с рабочими, – а это уже немало для нашего патриархального Эльберфельда. Кроме этой группы, в Эльберфельде имеется еще одна очень неплохая, но недостаточно определившаяся группа. В Бармене полицейский комиссар – коммунист. Третьего дня был у меня старый школьный товарищ, учитель гимназии {2} ; он тоже сильно заражен, хотя никогда не соприкасался с коммунистами. Если бы можно было воздействовать непосредственно на народ, то мы скоро заняли бы господствующее положение. Но это почти невозможно, особенно для нас, литераторов, – мы должны вести себя смирно, чтобы не угодить в тюрьму. Впрочем, тут совершенно безопасно, на нас обращают мало внимания, пока мы ведем себя спокойно, и я думаю, что Г[ессу] с его опасениями просто мерещатся всякие ужасы. Меня здесь до сих пор нисколько не беспокоят, и только один раз обер-прокурор справлялся обо мне у одного из наших. Это все, что до сих пор дошло до меня.

В здешней газете сообщалось, что прусское правительство привлекло Бернайса к суду в Париже и что его судили [2]2
  Бернайс, один из редакторов издававшейся в Париже немецкой газеты «Vorwarts!» («Вперед!»), по требованию прусского правительства был привлечен к суду французскими властями осенью 1844 г. и приговорен к тюремному заключению и штрафу за критику реакционных порядков в Пруссии. – 6.


[Закрыть]
. Напиши мне, правда ли это, а также сообщи, в каком положении брошюра {3} , – она, вероятно, уже готова. О Бауэрах тут ничего не слышно, никто о них ничего не знает. Напротив, на «Jahrbucher» [3]3
  Имеется в виду «Deutsch-Franzosische Jahrbucher»(«Немецко-французский ежегодник»), который издавался в Париже под редакцией К.Маркса и А. Руге на немецком языке. Вышел в свет только первый, двойной выпуск в феврале 1844 года. В нем были опубликованы произведения К.Маркса «К еврейскому вопросу» и «К критике гегелевской философии права», а также произведения Ф.Энгельса: «Наброски к критике политической экономии» и «Положение Англии. Томас Карлейль. «Прошлое и настоящее»» (см. настоящее издание, т. 1, стр. 382–413, 414–429, 544–571, 572–597). Эти работы знаменуют окончательный переход Маркса и Энгельса к материализму и коммунизму. Главной причиной прекращения выхода журнала были принципиальные разногласия Маркса с буржуазным радикалом Руге. – 6.


[Закрыть]
еще до сих пор огромный спрос. Моя статья о Карлейле {4} имеет большой успех у «массы» – курьез! – тогда как статью о политической экономии {5} читали только очень немногие. Да это и понятно.

В Эльберфельде господа пасторы, в частности Круммахер, тоже обрушились на нас в своих проповедях; пока они произносят проповеди только против атеизма молодых людей. Впрочем, я надеюсь, что за этим скоро последует филиппика против коммунизма. Прошлым летом во всем Эльберфельде только и разговору было об этих безбожниках. Вообще тут произошли замечательные перемены. С тех пор как я уехал [4]4
  Энгельс уехал из Германии в ноябре 1842 года. Почти два года он находился в Англии, работая на бумагопрядильной фабрике в Манчестере, одним из владельцев которой был его отец. Одновременно Энгельс изучал социальные и политические отношения в Англии, условия жизни и труда английских рабочих, знакомился с чартистским движением. В начале Сентября 1844 г. Энгельс возвратился в Германию. – 6.


[Закрыть]
, Вупперталь проделал во всех отношениях больший прогресс, чем за последние пятьдесят лет. Весь тон общественной жизни стал гораздо цивилизованнее, интерес к политике и оппозиционное возмущение стали всеобщими, промышленность сделала огромные успехи, выстроены новые кварталы, вырублены целые леса, и вся местность теперь стоит скорее выше, чем ниже среднего уровня немецкой цивилизации, тогда как еще четыре года назад она находилась намного ниже этого уровня; словом, тут создается прекрасная почва для наших принципов, и если нам удастся вовлечь в движение наших неистовых, пылких красильщиков и белилыциков, то наш Вупперталь тебя еще удивит. Рабочие уже года два как достигли последней ступени старой цивилизации, и их протест против старого общественного строя находит свое выражение в быстром росте преступлений, грабежей и убийств. Улицы вечером весьма небезопасны, буржуазию бьют, режут и грабят, и если развитие здешних пролетариев будет идти по тем же законам, что и в Англии, то они скоро поймут, что протестовать таким способом против старого общества – как отдельные индивидуумыи путем насилий – бесполезно, и тогда они будут протестовать против него в своем всеобщем качестве, как люди,путем коммунизма. Еслибы только можно было указать им путь! Но это невозможно.

Брат мой {6} теперь солдат в Кёльне, и, пока он вне подозрений, можно пользоваться его адресом для писем Г[ессу] и др. Но я пока сам не знаю его точного адреса и поэтому не могу тебе его сообщить.

С тех пор как я написал предыдущие строки, я побывал в Эльберфельде и вновь натолкнулся на нескольких прежде мне совершенно не известных коммунистов. Куда ни кинь, куда ни повернись, везде натыкаешься на коммунистов. Один пылкий коммунист, художник, рисующий карикатуры и начинающий заниматься исторической живописью, фамилия его Зеель, едет через два месяца в Париж. Я дам ему явку к вам. Он вам всем понравится – энтузиаст, любит музыку и живопись, будет очень полезен как карикатурист. Возможно, что к тому времени я и сам приеду к вам, но это еще очень сомнительно.

«Vorwarts!» [5]5
  «Vorwarts!»(«Вперед!») – немецкая газета, выходила в Париже с января по декабрь 1844 года. В газете печатались статьи Маркса и Энгельса. Под влиянием Маркса, который с лета 1844 г. стал принимать непосредственное участие в редактировании газеты, она начала приобретать коммунистический характер; газета развернула острую критику реакционных порядков в Пруссии. По требованию прусского правительства министерство Гизо в январе 1845 г. издало распоряжение о высылке Маркса и некоторых других сотрудников газеты из Франции; издание «Vorwarts!» прекратилось. – 7.


[Закрыть]
получают здесь в нескольких экземплярах; я позаботился, чтобы и другие подписались. Пусть экспедиция пошлет пробные номера в Эльберфельд Рихарду Роту, капитану Вильгельму Бланку -младшему,Ф.В.Штрюккеру, баварскому трактирщику Мейеру на Функенштрассе (кабачок, где собираются коммунисты) – все это в конвертах через посредство коммунистического книготорговца Бедекера там же. Когда эти люди увидят, что газета доходит, они станут постоянными подписчиками. В Дюссельдорф пошли В.Мюллеру, доктору медицины. В Кёльн можно, пожалуй, послать доктору медицины Д'Эстеру, трактирщику Лёльхену, твоему шурину {7} и т. д. Все это, конечно, через книготорговца и в конвертах.

Постарайся только, чтобы собранные тобой материалы скорее увидели свет [6]6
  Энгельс пишет здесь о задуманной К.Марксом работе «Критика политики и политической экономии». Занявшись с конца 1843 г. изучением политической экономии, Маркс уже весной 1844 г. поставил себе задачу дать в печати критику буржуазной политической экономии с позиций материализма и коммунизма; из написанных им тогда рукописей до нас дошла лишь часть, известная под названием «Экономическо-философские рукописи 1844 года» (см. сборник: К.Маркс и Ф.Энгельс. «Из ранних произведений», стр. 517–642). В связи с работой над книгой «Святое семейство» Маркс временно отложил занятия политической экономией и вернулся к ним лишь в декабре 1844 года. Сохранились многочисленные конспекты, выписки и заметки, сделанные Марксом в 1845–1846 гг. в связи с изучением работ английских, французских и других экономистов. Однако и на этот раз Марксу не удалось осуществить свой замысел. Договор с издателем Леске на издание двухтомного произведения «Критика политики и политической экономии», подписанный Марксом 1 февраля 1845 г. (см. примечание [423]423
  423 Речь идет о следующем договоре Маркса с Леске:
  «Между г-ном д-ром Марксом, проживающим в настоящее время в Париже, с одной стороны, и издательством К. В. Леске в Дармштадте – с другой, сего числа заключен нижеследующий договор.
  § 1. Г-н д-р Маркс предоставляет издательству К. В. Леске исключительное право на издание своего сочинения под заглавием «Критика политики и политической экономии», которое будет состоять из двух томов формата фолио, каждый объемом свыше двадцати печатных листов.
  § 2. Автор, г-н Маркс, обязуется не выпускать в другом издательстве сочинение, которое могло бы конкурировать с вышеназванным.
  § 3. Со своей стороны, издательство Леске обязуется уплатить г-ну д-ру Марксу, в качестве гонорара за все сочинение, сумму в 3000 (три тысячи) франков, причем первую половину названной суммы оно уплачивает при представлении всей рукописи, вторую же – по окончании печатания. Сверх того оно обязуется предоставить г-ну автору двенадцать экземпляров книги бесплатно.
  § 4. Издательство приступает к печатанию сочинения немедленно по представлении рукописи и прилагает старания к тому, чтобы оно вышло в свет в надлежащем оформлении.
  § 5. Тираж книги «Критика политики и политической экономии» определяется в количестве 2000 экземпляров.
  § 6. Настоящий договор имеет, однако, силу только для первого издания этого сочинения. В случае, если окажется необходимым второе издание, должен быть заключен новый договор. Само собой разумеется, однако, что при втором издании преимущественное право сохраняется за издательством Леске.
  Настоящий договор изготовлен в двух экземплярах и подписывается обеими сторонами.
  Париж, 1 февраля 1845 г.
   Д-р Карл Маркс К. Леске». —397.


[Закрыть]
), был расторгнут издателем в феврале 1847 года. – 8.


[Закрыть]
. Давно уже пора сделать это. Я тоже возьмусь как следует за работу и сегодня же снова начну писать. У всех германцев еще очень неясные представления о практической осуществимости коммунизма. Чтобы положить конец этому безобразию, я напишу маленькую брошюру, в которой покажу, что практически уже сделано в этом отношении, и в популярной форме расскажу о существующей практике коммунизма в Англии и Америке [7]7
  В декабре 1844 г. в ежегоднике «Deutsches Burgerbuch» («Книга для немецких граждан») Энгельс опубликовал «Описание возникших в новейшее время и еще существующих коммунистических колоний» (Магх – Engels Gesamtausgabe. Erste Abteilung, Bd. 4, S. 351–366). Это сообщение об основанных в США Оуэном и его последователями колониях в духе идей утопического коммунизма представляло собой перевод на немецкий язык материалов, опубликованных в английских органах печати «The New Moral World» («Новый нравственный мир»), «The Northern Star» («Северная звезда») и «The Morning Chronicle» («Утренняя хроника»). – 8.


[Закрыть]
. Это займет у меня дня три и поможет многое разъяснить нашим людям. Я уже убедился в этом во время моих бесед со здешней публикой.

Итак, надо приниматься энергично за работу и скорее печатать! Кланяйся Эвербеку, Бакунину, Герье и другим, а также твоей жене, и напиши мне скорее обо всем. Если это письмо дойдет нераспечатанным, то пиши по адресу «Ф.В.Штрюккеру и К°, Эльберфельд»; посылай письма в конверте, надписанном по возможности конторским почерком, а в противном случае по какому-либо другому адресу из тех, которые я оставил Эвербеку. Мне очень хочется знать, обманет ли почтовых ищеек чисто дамская внешность моего письма.

Ну, будь здоров, дорогой Карл, и отвечай поскорее. Ни разу еще я не был в таком хорошем настроении и не чувствовал себя в такой степени человеком, как в течение тех десяти дней, что провел у тебя.

Что касается затеваемого предприятия, то я не имел еще случая сделать в этом направлении какие-нибудь шаги.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und К. Marx». Bd. I, Stuttgart. 1913

Печатается по рукописи

2
ЭНГЕЛЬС – МАРКСУ
В ПАРИЖ

Б[армен], 19 ноября 1844 г.

№ 2

Дорогой Маркс!

Недели две назад я получил от тебя и Б[ернайса] несколько строк, датированных 8 октября и с почтовым штемпелем: Брюссель, 27 октября. Почти в то самое время, когда ты писал мне, я послал тебе письмо, адресованное на имя твоей жены. Надеюсь, ты получил его. Чтобы впредь быть спокойным, что никто не перехватывает наши письма, я предлагаю их нумеровать. Итак, мое теперешнее письмо – второе, и когда ты будешь мне писать, сообщай, до какого номера ты получил письма и все ли они доходят. —

Несколько дней назад я был в Кёльне и Бонне. В Кёльне все идет хорошо. Грюн, наверное, рассказал тебе о деятельности тамошних людей. Гесс тоже собирается через две или три недели отправиться в Париж, если получит необходимые для этого деньги. У вас там теперь и Бюргерс, так что получилось настоящее сборище. Тем меньше вы нуждаетесь во мне, и тем более нужен я здесь. В настоящий момент я безусловно не могу приехать – иначе я должен буду поссориться со всей моей семьей. Кроме того, у меня тут роман, и в этом отношении я тоже должен сперва принять какое-то решение. К тому же один из нас во всяком случае должен теперь быть здесь, так как нашими людьми необходимо руководить, дабы они занимались надлежащим делом, не разменивались на мелочи и не сбились с пути. Так, например, Юнг и многие другие не хотят понять, что между нами и Руге существуют принципиальные разногласия [8]8
  Разногласия Маркса и Энгельса с буржуазным радикалом А. Руге ведут свое начало со времени издания журнала «Deutsch-Franzosische Jahrbucher», выходившего под редакцией Маркса и Руге. Причиной этих разногласий являлось отрицательное отношение Руге к коммунизму как революционному мировоззрению, глубокое расхождение во взглядах Маркса и младогегельянца Руге, сторонника философского идеализма. Окончательный разрыв Маркса с Руге произошел в марте 1844 года. Враждебное отношение Руге к революционной борьбе масс особенно наглядно проявилось во время восстания силезских ткачей летом 1844 года. Маркс на страницах газеты «Vorwarts!» заклеймил буржуазно-филистерскую позицию Руге в статье «Критические заметки к статье «Пруссака» «Король Прусский и социальная реформа»» (см. настоящее издание, т. 1, стр. 430–448). – 9.


[Закрыть]
, и все еще думают, что это только личные дрязги. Когда им говоришь, что Р[уге] вовсе не коммунист, они все-таки этому не верят и думают, что мы поступаем опрометчиво, отталкивая от себя такой «литературный авторитет», как Р[уге]! Что прикажешь с ними делать? Приходится ждать, пока Р[уге] опять не выкинет какую-нибудь колоссальную глупость, так что это станет ad oculos {8} ясно всем этим людям. Мне кажется, что на Ю[нга] надежда плоха: ему не хватает твердости.

У нас теперь устраивают повсюду собрания, чтобы основать союзы для улучшения положения рабочих  [9]9
  Союзы для улучшения положения рабочего классасоздавались в ряде городов Пруссии в 1844–1845 гг. по инициативе немецкой либеральной буржуазии, напуганной восстанием силезских ткачей летом 1844 г., с целью отвлечь немецких рабочих от борьбы за свои классовые интересы. Несмотря на старания буржуазии и правящих кругов придать этим союзам безобидный филантропический характер, их создание послужило толчком для роста политической активности городских народных масс и привлекло внимание широких общественных кругов Германии к социальному вопросу. Особенный размах приобрело движение за создание Союзов для улучшения положения рабочего класса в городах промышленной Рейнской провинции, где противоречия между буржуазией и пролетариатом достигли значительной остроты и уже существовала радикально-демократическая оппозиция прусскому абсолютизму.
  Представители революционно-демократической интеллигенции широко использовали собрания, посвященные созданию союзов и обсуждению их устава, для пропаганды и распространения передовых идей, для противодействия влиянию духовенства и либеральной буржуазии. Эти собрания и сами союзы становились, таким образом, ареной борьбы противоположных социальных и классовых интересов, которая отражала оживление политической жизни в Германии накануне буржуазной революции. Прусское правительство, напуганное нежелательным для него направлением деятельности союзов, поспешило пресечь ее весной 1845 г., не утвердив их уставы и запретив дальнейшие собрания. Деятельность союзов, несмотря на их недолговременное существование, способствовала размежеванию социальных и политических сил в Германии и политическому просвещению народных масс. – 10.


[Закрыть]
. Это вносит большое оживление в ряды германцев и привлекает внимание филистеров к социальным вопросам. Собрания созываются явочным порядком, без оповещения полиции. В Кёльне комитет для выработки устава состоял наполовину из наших людей, в Эльберфельде среди членов комитета тоже был один из наших, и с помощью рационалистов мы на двух собраниях нанесли полное поражение святошам; огромным большинством голосов нам удалось выкинуть из устава все христианское [10]10
  В создании Союзов для улучшения положения рабочего класса в Кёльнев ноябре 1844 г. активное участие принимали бывшие издатели и сотрудники «Rheinische Zeitung» («Рейнской газеты») Юнг, Д'Эстер, Компес, а также другие представители радикально-демократической и социалистической интеллигенции. На собрании в Кёльне 10 ноября 1844 г. был создан Всеобщий союз для вспомоществования и просвещения, который поставил своей целью «организацию труда, защиту интересов труда от власти капитала» и т. п. Вопреки противодействию буржуазных либералов, был принят демократический устав, предусматривавший активное участие рабочих в деятельности союза. В дальнейшем произошло окончательное размежевание между радикально-демократическими элементами и либеральными буржуа; последние во главе с Кампгаузеном вышли из состава союза и приложили все усилия, чтобы ускорить его запрещение властями.
  В Эльберфельдена многолюдном собрании 17 ноября 1844 г. был создан Союз для народного просвещения, организаторам которого с самого начала пришлось выдержать борьбу против попыток местного духовенства подчинить союз своему влиянию и придать его деятельности религиозную окраску. Энгельс и его друзья стремились использовать собрания союза и его комитет для пропаганды коммунистических взглядов; в своих выступлениях они разоблачали происки церковников и лживый характер буржуазной философии (см. «Эльберфельдские речи» Энгельса, настоящее издание, т. 2, стр. 532–554). Устав союза не был утвержден властями, а сам союз прекратил свое существование весной 1845 года. – 10.


[Закрыть]
. Забавно было наблюдать, в каком смешном положении оказались эти рационалисты со своим теоретическим христианством и практическим атеизмом. В принципе они полностью признавали правоту христианской оппозиции, на практике же предлагали, чтобы о христианстве, которое, по их же собственным словам, составляло основу союза, совершенно не было упомянуто в уставе. Устав должен был содержать все, что угодно, только не жизненный принцип союза! Эти люди так упорно отстаивали свою смехотворную позицию, что мне совершенно не понадобилось выступать. Мы получили такой устав, лучше которого при настоящих условиях трудно пожелать. В ближайшее воскресенье опять назначено собрание, но я не смогу на нем быть – завтра я уезжаю в Вестфалию.

Я зарылся с головой в английские газеты и книги, на основании которых пишу свою книгу о положении английских рабочих {9} . К середине или к концу января я надеюсь закончить ее, так как с наиболее трудной работой, с приведением в порядок материала, я уже справился около двух недель тому назад. Я предъявлю англичанам славный перечень их грехов. Перед лицом всего мира я обвиняю английскую буржуазию в массовых убийствах, грабежах и других преступлениях. Я пишу на английском языке вступление к книге, которое напечатаю отдельно и разошлю английским партийным лидерам, литераторам и членам парламента {10} . Пусть они помнят обо мне. Впрочем, само собой разумеется, что хотя я и бью по мешку, но имею в виду осла, то есть немецкую буржуазию. Я достаточно ясно говорю ей, что она так же плоха, как английская, но далеко не так смела, последовательна и искусна в своем живодерстве. Как только я закончу эту книгу, я возьмусь за историю общественного развития Англии [11]11
  Энгельс имеет в виду задуманную им работу по социальной истории Англии, материал для которой он собирал во время своего пребывания в этой стране (ноябрь 1842 – август 1844). Первоначально Энгельс намеревался отвести в этом труде специальную главу положению английских рабочих; однако уяснение особой роли пролетариата в буржуазном обществе побудило Энгельса посвятить исследованию положения английского рабочего класса самостоятельный труд – «Положение рабочего класса в Англии», который и был им написан по возвращении в Германию в сентябре 1844 – марте 1845 года. Как явствует из выписок Энгельса за июль – август 1845 г., а также из писем издателя Леске Марксу 14 мая и 7 июля 1845 г., Энгельс весной и летом 1845 г. продолжал работу над книгой о социальной истории Англии. Он не оставлял этого замысла до конца 1847 г., о чем говорит заметка в № 91 «Deutsche-Brusseler-Zeitung» («Немецкой брюссельской газеты») от 14 ноября 1847 года. Однако по ряду причин Энгельсу не удалось завершить работу над книгой. – 10.


[Закрыть]
. Это будет для меня еще легче, так как материал у меня уже собран и мысленно приведен в порядок – вопрос мне совершенно ясен. В промежутке, как только у меня будет время, я постараюсь написать несколько брошюр, в частности против Листа [12]12
  Брошюры о Листе Энгельс не написал, но критика взглядов немецких сторонников протекционизма, в первую очередь Листа, содержится в одной из «Эльберфельдских речей» Энгельса, произнесенной 15 февраля 1845 г. (см. настоящее издание, т. 2, стр. 546–554). – 11.


[Закрыть]
.

Ты, вероятно, уже слышал о книге Штирнера «Единственный и его собственность» [13]13
  Подробный анализ названной работы Штирнера и критику реакционной сущности его философских, экономических и социологических взглядов Маркс и Энгельс дали в своем произведении «Немецкая идеология» (см. настоящее издание, т. 3, стр. 103–452). – 11.


[Закрыть]
, а может быть даже она у тебя есть. Виганд прислал мне пробные оттиски; я взял их с собой в Кёльн и оставил у Гесса. Принцип благородного Штирнера – ты помнишь берлинца Шмидта, который в сборнике Буля писал о «Тайнах» [14]14
  Имеется в виду «Berliner Monatsschrift»(«Берлинский ежемесячник»), где помещена рецензия К. Шмидта (настоящая фамилия М. Штирнера) на роман французского писателя Эжена Сю «Парижские тайны»; вышедший в Париже в 1842–1843 гг., этот роман был написан в духе сентиментально-мещанской социальной фантазии. – 11.


[Закрыть]
, – это эгоизм Бентама, только проведенный в одном отношении более последовательно, в другом – менее. Более последовательно – потому, что Шт[ирнер], как атеист, ставит личность выше бога или, вернее, изображает ее как самую последнюю инстанцию, тогда как Бентам оставляет над ней в туманной дали бога; одним словом, потому, что Шт[ирнер] стоит на плечах немецкого идеализма и является идеалистом, превратившимся в материалиста и эмпирика, тогда как Бентам – простой эмпирик. Менее последователен Шт[ирнер] потому, что он желал бы, но не может избежать реконструкции распавшегося на отдельные атомы общества – операции, которую производит Б[ентам]. Этот эгоизм есть только осознавшая себя сущность современного общества и современного человека, последний аргумент современного общества против нас, кульминационный пункт всякой теории в пределах существующей нелепости.

Вот почему эта штука имеет большое значение, гораздо большее, чем думает, например, Гесс. Мы не должны отбрасывать ее в сторону, а наоборот, скорее использовать как наиболее полное выражение существующей нелепости и, перевернув ее,строить на этой основе дальше. Этот эгоизм доведен до такой крайности, до того нелеп и в то же время столь осознан, что в своей односторонности он не может удержаться ни одного мгновения и должен тотчас же превратиться в коммунизм. Во-первых, нет ничего легче, как доказать Шт[ирнеру], что его эгоистические люди просто из эгоистических побуждений неизбежно должны стать коммунистами. Вот что надо ему возразить. Во-вторых, нужно ему сказать, что человеческое сердце прежде всего, непосредственно является, именно в силу своего эгоизма, бескорыстным и способным на жертвы и что он, таким образом, возвращается к тому, на что нападает. С помощью таких тривиальностей можно опровергнуть его односторонность.Но мы должны воспринять и то, что в этом принципе является верным. А верно в нем во всяком случае то, что если мы хотим чем-то помочь какому-нибудь делу, оно должно сперва стать нашим собственным, эгоистическим делом, – что, следовательно, мы в этом смысле, даже помимо каких-либо материальных чаяний, просто из эгоистических побуждений, являемся коммунистами и именно из эгоистических побуждений хотим быть людьми,а не только индивидами. Или, выражаясь иначе: Шт[ирнер] прав, когда он отвергает «человека» Ф[ейербаха], по крайней мере человека из «Сущности христианства». Фейербаховский «человек» есть производное от бога, Ф[ейербах] пришел от бога к «человеку», и потому его «человек» еще увенчан теологическим нимбом абстракции. Настоящий же путь, ведущий к «человеку», – путь совершенно обратный. Мы должны исходить из «я», из эмпирического, телесного индивида, но не для того, чтобы застрять на этом, как Штирн[ер], а чтобы от него подняться к «человеку». «Человек» всегда остается призрачной фигурой, если его основой не является эмпирический человек. Одним словом, мы должны исходить из эмпиризма и материализма, если хотим, чтобы наши идеи и, в особенности, наш «человек» были чем-то реальным; мы должны всеобщее выводить из единичного, а не из самого себя или из ничего, как Гегель.

Все это тривиальности, которые сами собой разумеются и которые, каждая в отдельности, уже сказаны были Фейербахом. Я не стал бы их повторять, если бы Гесс – как мне кажется, в силу своей старой приверженности к идеализму, – не подверг такой жестокой критике эмпиризм, в особенности Фейербаха, а теперь Штирнера. Во многом, что он говорит о Фейербахе, Гесс прав, но, с другой стороны, он, по-видимому, сохранил еще некоторые идеалистические повадки – когда он начинает говорить о теоретических вопросах, то всегда сводит все к категориям. Поэтому он и не умеет писать популярно, он для этого чересчур абстрактен. По той же причине он ненавидит также всяческий эгоизм и проповедует любовь к людям и т. д., что опять-таки сводится к христианскому самопожертвованию. Но если телесный индивид представляет истинную основу, истинный исходный пункт для нашего «человека», то, само собой разумеется, эгоизм – конечно, не толькоштирнеровский рассудочный эгоизм, но и эгоизм сердца– должен быть также исходным пунктом для нашей любви к людям, иначе последняя повисла бы в воздухе. Так как Гесс к вам скоро приедет, то ты сможешь с ним сам побеседовать на эту тему. Впрочем, вся эта теоретическая болтовня мне с каждым днем все больше надоедает, и всякое слово, которое еще приходится говорить о «человеке», всякая строка, которую приходится писать или читать против теологии и абстракции, а равно и против грубого материализма, раздражают меня. Совсем другое дело, когда, вместо всех этих призраков, – ведь и не реализовавший еще себя человек остается до своей реализации таким призраком – занимаешься действительными, живыми предметами, историческим развитием и его результатами. Это, по крайней мере, лучшее, что нам остается, пока мы вынуждены прибегать только к перу и не в состоянии непосредственно воплощать наши идеи в действительность, пуская в ход руки, а если это необходимо, и кулаки.

Вместе с тем книга Штирнера вновь показывает, как глубоко укоренилась абстракция в умах берлинцев. Из всех «Свободных» [15]15
  «Свободные»– название существовавшего в первой половине 40-х годов XIX в. младогегельянского кружка берлинских литераторов, ядро которого составляли Б. Бауэр, Э.Бауэр, Э.Мейен, Л.Буль, М.Штирнер и другие. Критику «Свободных» Марксом в 1842 г. см. в настоящем томе, стр. 364, 369–370. «Свободные», оторванные от действительной жизни и поглощенные абстрактными философскими спорами, в 1843–1844 гг. отреклись от радикализма и скатились к пошлому, вульгарному субъективному идеализму – к пропаганде теории, согласно которой лишь избранные личности, носители «духа», «чистой критики» являются творцами истории, а масса, народ служит якобы лишь косным материалом, балластом в историческом процессе. Разоблачению вредных реакционных идей младогегельянцев, именовавших свои взгляды «критической критикой», Маркс и Энгельс посвятили свой первый совместный труд «Святое семейство, или Критика критической критики» (см. настоящее издание, т. 2, стр. 3—230). – 13.


[Закрыть]
Шт[ирнер], несомненно, наиболее талантлив, самостоятелен и прилежен, но, несмотря на все это, он перескакивает от идеалистической абстракции к материалистической и не приходит ни к чему. Мы слышим об успехах социализма во всех частях Германии, только не в Берлине. Эти сверхумные берлинцы устроят у себя на Хазенхейде democratic pacifique [16]16
  Говоря о «democratie pacifique» («мирной демократии»), Энгельс имеет в виду взгляды издававших газету «La Democratie pacifique»(«Мирная демократия») эпигонов школы Фурье, которые придавали его учению ярко выраженный сектантски-догматический характер. Маркс и Энгельс неоднократно критиковали «разбавленный водой фурьеризм», который проповедовался на страницах этой газеты и по существу выражал настроения филантропической буржуазии. – 13.


[Закрыть]
к тому времени, когда вся Германия уже отменит собственность, – дальше этого они, наверное, не пойдут. Вот увидишь, скоро в Укермарке явится новый мессия, который перекроит Фурье на гегелевский лад, сконструирует фаланстеры из вечных категорий и провозгласит вечным законом к себе возвращающейся идеи, что капитал, талант и труд должны получать определенные доли продукта. Это станет новым заветом гегельянства, старый Гегель станет ветхим заветом, «государство», закон станет «надсмотрщиком над христианством», и фаланстер, в котором отхожие места будут размещены в порядке логической необходимости, станет «новым небом», «новой землей», новым Иерусалимом, который спускается с неба, разукрашенный как невеста, о чем мы подробно прочтем в новом апокалипсисе. А когда все это будет закончено, тогда придет «критическая критика», заявит, что она есть воплощение всего, что она объединяет в своей голове капитал, талант и труд, что все, что произведено, сделано ею, а не бессильной массой, – и наложит руку на все. Таков будет конец берлинско-гегельянской [ «мир]ной {11} демократии».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю