Текст книги "Собрание сочинений, том 27"

Автор книги: Карл Генрих Маркс

Соавторы: Фридрих Энгельс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 56 страниц)

99
МАРКС – ЭНГЕЛЬСУ
В МАНЧЕСТЕР

[Лондон], 13 июля 1851 г. 28, Deanstreet, Soho

Дорогой Энгельс!

Я со дня на день откладывал свое письмо, чтоб переслать тебе все документы, о которых говорится ниже. Но так как полностью я смогу их представить лишь через несколько дней, то пишу тебе сегодня, чтобы не заставлять тебя дольше ждать ответа.

Прежде всего. Из твоих писем можно заключить, что за время пребывания твоего старика ^{396} в Манчестере ты не обнаружил напечатанный в «Kolnische Zeitung» второй документ под названием «Союз коммунистов». Это было составленное нами обоими обращение к Союзу ^{397} – по существу не что иное, как план кампании против демократии. С одной стороны, хорошо, что этот документ опубликован – в противовес более или менее абсурдному по форме и мало отрадному по содержанию документу Бюргерса [283]283
  283 См. примечание [277]277
  Речь идет об Обращении кёльнского Центрального комитета Союза коммунистов от 1 декабря 1850 г. («Die Centralbehorde an den Bund»), составленном сторонниками Маркса и Энгельса, главным образом Бюргерсом. Авторы Обращения в целом солидаризируются с Марксом и Энгельсом, осуждая раскольническую деятельность фракции Виллиха – Шаппера и отмечая значение теории для развития коммунистического движения. В Обращении говорится, что кёльнский Центральный комитет, основываясь на предложении возглавляемого Марксом и Энгельсом Лондонского округа Союза коммунистов, исключает всех членов созданного Виллихом и Шаппером сепаратного союза из Союза коммунистов. Однако этот документ не вскрывает подлинных причин раскола Союза коммунистов, возлагая вину за раскол частично также на Маркса и его сторонников. Отдельные положения Обращения носят туманный, неопределенный характер. Говоря о «полутемных рассуждениях» Бюргерса, Энгельс как раз и имеет в виду неопределенность и половинчатость некоторых положений Обращения. Попав в руки полиции при аресте членов Союза коммунистов, Обращение в июне 1851 г. было напечатано в «Dresdner Journal und Anzeiger» («Дрезденской газете и вестнике») и в «Kolnische Zeitung» («Кёльнской газете»). – 246.


[Закрыть]. – 250.


[Закрыть]. С другой стороны, отдельные места этого документа ухудшают положение арестованных.

Как я узнал через Луи Шульца из Кёльна, Бюргерс пишет из Дрездена очень печальные письма. Напротив, в Кёльне все рассчитывают на освобождение Даниельса, против которого нет никаких улик и за которого в священном городе поднят всеобщий вой «нытиками» [284]284
  284 Имеется в виду реакция буржуазных кругов на аресты членов Союза коммунистов в Кёльне. Представителей этих кругов Маркс иронически называет «нытиками» («Heuler»), по аналогии с прозвищем, которое в период революции 1848–1849 гг. в Германии демократы-республиканцы дали буржуазным конституционалистам. – 250.


[Закрыть]. Они считают его, конечно, неспособным на подобного рода «глупости».

Микель написал из Гёттингена. У него дома был ряд обысков. Ничего не нашли. Он не арестован. Из Гёттингена выехали в Берлин и т. д. пять новых эмиссаров-джентльменов. Преследования евреев повышают, конечно, усердие и интерес.

Самым забавным является то, что вздорная аугсбургская «Allgemeine Zeitung» превращает составленный нами документ в детище господ Мадзини – Руге, снова бьет себя по этому поводу в грудь и не может иначе выразить свое собственное умопомрачение, вызванное этим ужасающим документом, как вопя на разные лады; Безумие! Безумие! Безумие!

«Trier'sche Zeitung» – то есть Карл Грюн – разумеется, преисполнилась важности и доказала на основании первого документа материальную, а на основании второго – «духовную» немощь партии. Нет, конечно, недостатка в выражениях в духе «Друзей света» [285]285
  285 См. примечание [186]186
  «Друзья света»– оформившееся в 1841 г. религиозное течение, направленное против господствовавшего в официальной протестантской церкви пиетизма и свойственного ему крайнего мистицизма и ханжества. Эта религиозная оппозиция была одной из форм проявления недовольства немецкой буржуазии 40-х годов XIX в. реакционными порядками в Германии. В 1846 г. движение «Друзей света» привело к образованию так называемых «Свободных общин», выделившихся из официальной протестантской церкви. -15 6.


[Закрыть]. – 250.


[Закрыть]и в наиболее далеко идущих «анархических» фразах. Они, мол, хотят все делать сверху! Полицейское государство! Инакомыслящих они прямо собираются подвергнуть отлучению и исключению! Боже мой! В конце концов, это переходит все границы.

А теперь – о здешних бурях, которые обычно разыгрываются в стакане воды.

Во-первых. Папаша Виллих дал тягу из казармы – закрытие которой было уже, кажется, решенным делом – и основательно поссорился с большей частью своей лейб-гвардии.

Во-вторых. Великий Фиклер изволил прибыть сюда. За несколько дней до приезда в Англию Лупус ^{398} был с ним вместе в Страсбурге. Либкнехт находится с ним с давних времен в близких отношениях. Таким образом, оба отправились к нему 5 июля. Фиклер очень дружески болтал, говорил о необходимости примирения партий и т. д. Тут подошел и великий А. Гёгг. Он назвал Виллиха «пустым фантазером», а Шаппера «отвратительным субъектом»; послушав несколько раз на Уиндмилл-стрит крикливые речи этого молодчика, он-де расстался с ними и не ходит больше в это заведение. И Фиклер и Гёгг особенно сильно обрушились на великого Кинкеля, который играет здесь теперь роль удачливого выскочки и этим навлек на себя гнев других великих мужей. На Руге, напротив, они смотрят как на своего рода светило.

Фиклер справился о моем адресе, а Лупус и Либкнехт ушли, обманутые этими стремящимися к «единству» филистерами.

Несколько дней спустя Фрейлиграт прислал мне следующее полученное им письмо:

«4, Brunswickplace, North Brighton, 4 июля 1851 г.

Дорогой Фрейлиграт!

Мы проектируем создание своего рода клуба или общества, которое должно устранить кружковщину и не исключать из своей среды никого из революционной социал-демократической партии, кроме тех, кто желает держаться в стороне или кто своим характером и предшествующим поведением сделал невозможным какое бы то ни было с ним общение.

Этим делом занялись Фиклер, Гёгг, Зигель, Ронге, Руге, а я взялся известить тебя и пригласить тебя, – если, как я надеюсь, ты этим заинтересуешься, – принять участие в созываемом с этой целью собрании 14 июля (в понедельник через неделю) в 11 часов утра на квартире Фиклера,26 Yorkbuildings, составляющей часть Нью-род на нижнем конце Бекер-стрит. Мы пригласили около 24 человек, которые нам известны как заслуживающие доверия и оставшиеся верными. Других мы в данный момент не нашли.

Я охотно поговорил бы с тобой. Если наш проект увенчается успехом, то наша беседа, во всяком случае, сможет немедленно состояться. Если ты и не остаешься в Лондоне, то все же приходи туда.

Привет. Жму руку.

Твой А. Руге»

Что ты скажешь об этом?

Фрейлиграт совершил большую ошибку, отослав свой ответ только вчера, 12 июля, так что Руге не получит его до своего отъезда из Брайтона в Лондон. Вообще Ф[рейлиграт] отнесся к этому делу как-то слишком пассивно. Но, в конце концов, у каждого своя манера действовать. Лупус, которому я сообщил содержание этого письма, немедленно написал Фиклеру;

«10 июля 1851 г.

Гражданин Фиклер!

5-го текущего месяца я вместе с Либкнехтом был у Вас с визитом. Судя по тому, что Вы тогда нам говорили, я никоим образом не мог заключить, что уже за день до этого Фрейлиграту было послано следующее письмо. (Следует вышеприведенное письмо.)

Если бы 5-го числа текущего месяца у меня могло быть малейшее подозрение, что Вы находитесь в таких отношениях с А. Руге, этим дурацким бесстыдным негодяем, я бы, конечно, не перешагнул Вашего порога.

Но так как Вы, как я убедился из вышеприведенного письма, идете вместе с человеком, «который своим характером и предшествующим поведением»(например, его трусливым бегством из Берлина и т. д.) «сделал невозможным»для всякой истинно революционной партии «какое бы то ни было с ним общение»и который уже подвергся бойкоту со стороны всей коммунистической партии в Германии, то этими строками я хочу констатировать, что с людьми, столь интимно вращающимися в сфере индивидуумов, подобных Руге, я не желаю и не могу иметь ничего общего.

В. Вольф

3, Broadstreet, Golden Square.

P. S. Вы можете из этих строк сделать любое употребление. Я, со своей стороны, доведу их до сведения своих партийных товарищей.

Тот же.»

На это Лупус получил следующий ответ:

«Лондон, 11 июля 1851 г.

Дорогой гражданин Вольф!

Моя способность предвидения на самом деле настолько слаба, что я был весьма далек от того, чтобы опасаться возможности потери Вашей благосклонности и Вашего знакомства из-за поддерживаемого мной общения с «негодяем» Руге. Да я и не знал, что в этой области состою уже под опекой какой-то партийной секции и под полицейской властью мужей будущего. Этой своей тупости, равно как и приобретенному мной в продолжение двадцатилетней политической деятельности убеждению, что нет ни однойполитической партии, которая могла бы обойтись без того, чтобы не работать вместе с негодяями, обязан я своим решением протягивать свою руку всякому способному человеку, который хочет идти вместе со мной по революционному пути, все равно, пойдет ли он только до половины пути к намеченной мною цели, или он будет меня сопровождать до конца и пойдет еще дальше.

Политические и религиозные проскрипции являются анахронизмом даже тогда, когда они исходят от императора и папы; но уже совсем смешными они являются тогда, когда их провозглашают маленькие короли и папы партии, которая, как открыто заявлялось, находится в состоянии такого разброда, как ваша, и которая ныне в своей собственной среде превращает в «негодяев» тех, которым она еще вчера воздавала почти божеские почести!

На своем жизненном пути я встречал несравненно больше «негодяев», чем честных людей, и был гораздо реже обманут первыми, чем вторыми. Поэтому я не теряю времени на различение этих сортов и обращаю главным образом внимание на способности людей, которые бывают нужны при самых различных обстоятельствах.

Если после этого Вы вместе с Марксом и Либкнехтом – я прошу Вас передать им об этом – пожелаете принять участие в упомянутом «собрании», то я приглашаю Вас прийти, оговариваясь при этом, что речь идет лишь о предварительном совещании и что вообще самая главная неприятность для Вас, как и для половины собравшихся, будет, вероятно, заключаться в том, что не будет хватать сидений для наименее благородных частей тела, но это существенно будет способствовать ускорению совещания. С дружеским приветом

Ваш Фиклер и т. д.»

Самым комичным во всей этой истории являются и остаются бесконечные усилия Руге и его клики навязать себя публике при помощи все новых комбинаций. Если дело не идет, как ABCDEF, то оно определенно пойдет как FEDCBA. Вычисли-ка, сколько вариаций и перестановок этого рода еще возможно. Существовала ли когда-либо более бессильная и комично претенциозная клика ослов?

Твой К. М.

Кстати, 5 фунтов получил. Они явились подобно deus ex machina ^{399} , так как обстоятельства – «отвратительны», и трудно сказать, как из них можно выпутаться.

Пиши прямоКлозе (6, Upper Ruppertstreet, близ Princesstreet, Soho), так как в противном случае этот дурак решит, что его письмо – ты помнишь о 10 фунтах? – не дошло до тебя.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

100
МАРКС – ЭНГЕЛЬСУ
В МАНЧЕСТЕР

[Лондон, около 17 июля 1851 г.] 28, Deanstreet, Soho

Дорогой Энгельс!

Будь столь добр и сдай немедленно на почте в Манчестере прилагаемое письмо к Шульцу.

Ты получишь при сем письмо Фрейлиграта к Руге, которое я прошу вернуть, и письмо Бермбаха ко мне, а также письмо от Микеля.

Некий «Ульмер», сапожник, бежал из Кёльна во время последних обысков. Он дал у «Шертнера» одному штраубингеру письмо для передачи своим родственникам. Этот штраубингер был тотчас же задержан с этим письмом на голландской границе. Скомпрометированы этим только те люди, которые его освободили. Так хорошо организована полиция в шертнеровском заведении.

Вейдемейер перебрался через границу. Мы ждем его здесь.

Жалкие Гейнцен – Руге утверждают, что получают письма якобы из Германии – со всякими вздорными сплетнями о кёльнских событиях. Лживость содержания показывает, что они сами являются своими собственными корреспондентами.

Жду от тебя письма.

Твой К. М.

Р. S. Мне сейчас пришло в голову, что лучше будет, если ты сам отошлешь письмо Берм-баху; напиши на конверте: Луи Шульцу, 2, Schildergasse, Koln. А внутрь вложи закрытое письмо к Бермбаху. Запечатай его, разумеется, так, чтобы не было видно внутреннего адреса, и придай письму вид коммерческого.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx», Bd. I. Stuttgart. 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

101
ЭНГЕЛЬС – МАРКСУ
В ЛОНДОН

Манчестер, 17 июля 1851 г.

Дорогой Маркс!

Клозе сегодня же будет написано – хорошо, что ты приложил его адрес, так как у меня его не было. Я охотно верю, что ты здорово стеснен, и это тем досаднее, что до начала будущего месяца я не могу больше располагать ни одним сантимом. Если ты не можешь ждать до того времени, нельзя ли было бы устроить, чтобы Веерт раздобыл для тебя что-нибудь до той поры? Я могу отдать 1 августа 5 фунтов и 1 сентября еще 5 фунтов, и это – вполне верные деньги.

Подписка на газеты здесь опять упорядочена, и я, наконец, увидел в «Kolnische Zeitung» наш старый документ ^{400} . Между прочим, «Аугсбургская газета» ^{401} в корреспонденции из Дрездена, автор которой, по-видимому, довольно хорошо информирован, сообщает, что, в конце концов, при помощи каверзных допросов удалось сломить Нотъюнга, и он сделал самые исчерпывающие признания [286]286
  286 Энгельс имеет в виду корреспонденцию из Лейпцига от 6 июля, напечатанную в № 189 «Allgemeine Zeitung» от 8 июля 1851 года. В корреспонденции содержится ссылка на «Dresdner Journal und Anzeiger». – 255.


[Закрыть]. Я считаю, во всяком случае, весьма возможным, что ловкие следователи загнали его в тупик и запутали в самых нелепых противоречиях. Туда будто бы отправился прусский чиновник, чтобы выжать из него еще больше. Ганноверский король ^{402} якобы отказался начать преследование в своих владениях, по крайней мере в той грубой форме, в какой это имеет место в Пруссии, Гамбурге и т. д. Письмо Микеля как будто бы это подтверждает. Что Мартенс арестован в Гамбурге, ты знаешь. Глупость пруссаков ни в чем, впрочем, не обнаружилась так ярко, как в обыске у «Карла на Рейне», которого также заподозрили в принадлежности к коммунистическому союзу и у которого нашли лишь письма от Раво!

Старый документ может повредить арестованным лишь благодаря одному месту об «эксцессах» [287]287
  287 См. К.Маркс и Ф.Энгельс. «Обращение Центрального комитета к Союзу коммунистов. Март 1850» (настоящее издание, т. 7, стр. 262–263). – 255.


[Закрыть]; все остальные места направлены против демократов и лишь в том случае ухудшили бы их положение, если бы они предстали перед полудемократическим судом присяжных; но, по-видимому, их будет судить особый чрезвычайный или союзный суд присяжных, если им вообще придется предстать перед таковым. Но и эти вещи имелись уже в захваченном с самого начала бюргерсовском документе [288]288
  288 См. примечание [277]277
  Речь идет об Обращении кёльнского Центрального комитета Союза коммунистов от 1 декабря 1850 г. («Die Centralbehorde an den Bund»), составленном сторонниками Маркса и Энгельса, главным образом Бюргерсом. Авторы Обращения в целом солидаризируются с Марксом и Энгельсом, осуждая раскольническую деятельность фракции Виллиха – Шаппера и отмечая значение теории для развития коммунистического движения. В Обращении говорится, что кёльнский Центральный комитет, основываясь на предложении возглавляемого Марксом и Энгельсом Лондонского округа Союза коммунистов, исключает всех членов созданного Виллихом и Шаппером сепаратного союза из Союза коммунистов. Однако этот документ не вскрывает подлинных причин раскола Союза коммунистов, возлагая вину за раскол частично также на Маркса и его сторонников. Отдельные положения Обращения носят туманный, неопределенный характер. Говоря о «полутемных рассуждениях» Бюргерса, Энгельс как раз и имеет в виду неопределенность и половинчатость некоторых положений Обращения. Попав в руки полиции при аресте членов Союза коммунистов, Обращение в июне 1851 г. было напечатано в «Dresdner Journal und Anzeiger» («Дрезденской газете и вестнике») и в «Kolnische Zeitung» («Кёльнской газете»). – 246.


[Закрыть]. – 255.


[Закрыть], большей частью во вновь переработанном виде. С другой стороны, для нас чрезвычайно выгодно, что этот документ опубликован и появился во всех газетах. Для отдельных, действующих втихомолку кружков, вступающих на путь коммунизма, о которых мы ничего не знаем, но которые, судя по прошлому опыту, имеются во всех частях Германии, он послужит великолепной опорой; ведь даже по статье в «Аугсбургской газете» видно, что эта вещь произвела на нее совсем иное впечатление, чем первые открытия. По тому, как она изложила содержание, видно, что она слишком хорошо поняла это «безумие» – да и как было его не понять.

К тому же феодальная реакция с такой слепой яростью идет напролом, что вся эта ложная тревога не производит на буржуазию ни малейшего впечатления. Потешно видеть, как «Kolnische Zeitung» проповедует теперь ежедневно, что «надо пройти через красное море», и признает все ошибки конституционалистов 1848 года. Да и на самом деле, если оберпрезидентом Кобленца назначается Клейст-Ретцов и если бесстыдная «Kreuz-Zeitung» становится все наглее в своих плоских шутках и виршах, то что же остается делать образованной и степенной конституционной оппозиции! Жаль, что мы не получаем здесь «Kreuz-Zeitung». Мне попадались разные выдержки из нее. Нельзя даже представить себе, в каком вульгарно-нахальном вонюче-тупо-прусском тоне эта газетенка нападает теперь на приличные, богатые и респектабельные конституционные «величины». Если бы у таких господ, как Беккерат и компания, было хоть немножечко чувства собственного достоинства и способности к сопротивлению, они должны были бы предпочесть оскорбления и брань какого-нибудь простонародно-рейнского «Pere Duchesne» и весь красный террор тому обращению, которому они теперь ежедневно подвергаются со стороны юнкеров и «Kreuz-Zeitung».

 
И молвил далее осел:
Вот общинный советник фон Везель.
И если бы не был я ослом,
Я хотел бы быть советником фон Везель.
 

Такими остроумными стихами «Kreuz-Zeitung» теперь оплевала по очереди всех конституционалистских корифеев, а эти молодцы спокойно это терпят. Но так и надо этим собакам – ведь лучшие статьи «Neue Rheinische Zeitung» они нагло называли «подлой руганью»; пусть же они на своей собственной трусливой шкуре почувствуют различие в обращении. Они еще будут с тоской вспоминать бесконечно тонкие насмешки «Neue Rheinische Zeitung».

История с Виллихом ^{403} является утешением в мрачные минуты. Итак, «самый популярный человек» уже достиг вершин своей популярности и может, как непризнанный спаситель человечества, разочарованный неблагодарностью всего мира, искать утешения в кружке пива и дружбе Шаппера. Я могу себе представить его огорчение, так как теперь уничтожена армия будущего, «ядро», вокруг которого должна была собраться вся Европа. Где этот благородный человек найдет новых «людей принципа»!

История с Фиклером ^{404} мне не совсем понятна. Почему Лупус ^{405} тотчас же побежал к Фиклеру, а не поручил сперва Либкнехту позондировать почву, – ведь последний скомпрометировал бы лишь самого себя? Это выглядит так, будто Фиклера хотели заполучить. И затем, раз Лупус там уже был, его письмо было слишком грубым. Одно из двух: или на Фиклера вообще не стоило тратить труда, или, после того как во время самой беседы Руге был представлен Фиклером и Гёггом как своего рода светило, достаточно было просто порвать с ним, не прибегая непременно к такому полному и грубому разрыву. Что это была подлость со стороны Фиклера, это ясно. Но разве не следовало уже наперед ожидать чего-либо подобного со стороны южногерманского филистера? Ведь он и не скрывал, что с почтением относится к Руге. Назойливость Руге в самом деле не имеет границ. Но как раз эти вечно новые вариации являются достаточным доказательством, что ни одна из них не имеет даже минимального успеха и что «германский комитет», которому Мадзини пишет свои «послания к римлянам», все еще существует лишь в голове Руге [289]289
  289 Энгельс иронически сравнивает обращения Мадзини к «Комитету по германским делам» с евангельскими «посланиями к римлянам» апостола Павла. – 257.


[Закрыть].

Позаботься о том, чтобы Веерт сюда приехал, и напиши скорей.

Твой Ф. Э.

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd, I, Stuttgart, 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

102
ЭНГЕЛЬС – МАРКСУ
В ЛОНДОН

[Манчестер, около 20 июля 1851 г.]

Дорогой Маркс!

Возвращаю документы. Письмо Микеля мне понравилось. По крайней мере, это парень с головой; он стал бы, вероятно, совсем дельным, если бы побыл некоторое время за границей. Его опасения, что наш опубликованный теперь документ ^{406} произведет неблагоприятное впечатление на демократов, совершенно справедливы, поскольку дело идет о его краях. Эта нижнесаксонская самобытная среднекрестьянская демократия, у которой «Kolnische Zeitung» еще недавно лизала зад, предлагая ей союз, лишь этого и заслуживает и стоит гораздо ниже мещанской демократии сравнительно крупных городов, которая ведь верховодит ею. А эта типичная мелкобуржуазная демократия, хотя, по-видимому, и сильно оскорбленная нашим документом, сама слишком ущемлена и придавлена, так что она тем более готова признать вместе с крупной буржуазией необходимость «пройти через красное море». Эта публика все больше и больше будет примиряться с необходимостью кратковременного террористического господства пролетариата, уверив себя, что долго оно продолжаться не сможет, потому что положительное содержание документа настолько, мол, нелепо, что о постоянном господстве подобных людей и об окончательном осуществлении подобных принципов не может быть и речи! Наоборот, ганноверский крупный и средний крестьянин, ничего не имеющий, кроме своего участка земли, чей дом, усадьба и амбары подвергаются всевозможным опасностям ввиду вероятного банкротства всех страховых обществ, отведавший, к тому же, со времени Эрнста-Августа всю сладость законного сопротивления, – этот немецкий sturdy yeoman ^{407} трижды подумает, прежде чем решится вступить в красное море.

Судя по письму Б[ермбаха], предателем является Хаупт; не могу этому поверить. Во всяком случае, эту историю надо расследовать. Подозрительно, правда, что Х[ау]пт, насколько мне известно, все еще на свободе. О поездке в Гамбург из Кёльна или Гёттингена нечего и думать. Трудно сказать, найдем ли мы когда-нибудь какие-либо указания по этому поводу в судебных документах или протоколах. Если этот человек изменник, то этого не следует забывать, и при первом удобном случае он должен быть примерно наказан.

Я надеюсь, что Даниельса скоро выпустят. Ведь это единственная политическая фигура в Кёльне. Он, наверное, сумел бы, несмотря на полицейскую слежку, продолжать вести дело как следует.

Возвращаюсь снова к вопросу о действии нашего документа на демократов. М[икелю] следовало бы помнить, что мы непрестанно и систематически преследовали этих господ, нападая на них во всех документах, которые в той или иной мере являлись партийными манифестами. Почему же вдруг такой шум по поводу программы, которая в весьма спокойной форме, а, главное, совершенно не затрагивая личностей, только резюмирует то, что уже давно было напечатано? Может быть, наши ученики на континенте отреклись от нас, может быть, они вступили в более тесные сношения с демократами, чем это допустимо с точки зрения партийной политики и партийной чести? Если революционная трескотня демократов объясняется именно отсутствием серьезных разногласий, то спрашивается, кто же виноват в этом отсутствии разногласий? Во всяком случае не мы, а скорее всего немецкие коммунисты в самой Германии. В этом-то, кажется, и заключается вся суть дела. Всякий сколько-нибудь понимающий демократ должен был наперед знать, чего ему ждать от нашей партии; этот документ не мог дать ему ничего особенно нового. Если они заключили временный союз с коммунистами, то они были полностью осведомлены об условиях и продолжительности этого союза. Только ганноверские средние крестьяне и адвокаты могли вдруг поверить, что коммунисты с 1850 г. отреклись от принципов и политики «Neue Rheinische Zeitung». Вальдеку и Якоби ничего подобного, наверное, и не снилось. Во всяком случае такого рода публикации не вызовут никаких продолжительных изменений ни в «природе вещей», ни в «понятии отношения», выражаясь языком Штирнера [290]290
  29 °Cм. М. Stirner. «Der Einzige und sein Eigenthum». Leipzig, 1845, S. 126 (M. Штирнер. «Единственный и его собственность». Лейпциг, 1845, стр. 126). – 259.


[Закрыть]. Демократическая трескотня и тайная агитация скоро снова будут процветать, и демократы пойдут рука об руку с коммунистами. А что эти господа на другой день после революции будут нам делать всякие пакости, – это мы знаем давно, и этого никакой дипломатией не предотвратишь.

Зато меня очень обрадовало, что, как я и предвидел, повсюду на основе «Манифеста» ^{408} возникают небольшие коммунистические группы. Это как раз то, чего нам не хватало при слабости существовавшего до сих пор генерального штаба. Когда условия для этого созреют, солдаты найдутся сами собой, но очень приятна перспектива иметь такой генеральный штаб, который не состоит из штраубингеров и допускает возможность более свободного выбора, чем теперь, когда в нем всего 25 человек, имеющих хоть какое-нибудь образование. Хорошо бы рекомендовать вести повсюду пропаганду среди конторских служащих. На случай, если бы пришлось организовать управление, без подобного рода людей не обойтись. Они привыкли к усидчивой работе и к толковому ведению книг. Коммерция – единственная практическая школа для хороших канцеляристов. Наши юристы и т. п. для этого не годятся. Конторщики для ведения книг и отчетности, талантливые образованные люди для составления депеш, писем, документов – вот что нам надо. С шестью конторщиками я берусь организовать любую отрасль управления в тысячу раз проще, толковее и практичнее, чем с шестьюдесятью высокопоставленными чиновниками и камералистами. Последние не умеют даже разборчиво писать и так испакостят книги, что сам черт в них не разберется. Ввиду того, что обстоятельства все более и более вынуждают нас готовиться к такой возможности, дело это не лишено значения. Кроме того, эти конторские служащие привыкли к усидчивой механической работе, менее прихотливы, их легче отучить от безделья, а в случае непригодности легче устранить.

Письмо в Кёльн уже отправлено – ему придан подходящий вид. Если и оно не дойдет, то не знаю, как быть. А вообще адрес Шульца не очень хорош – бывший соиздатель!

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und К. Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого