Текст книги "Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало"
Автор книги: Карина Тихонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
«Не может быть! – подумала девушка, не отрывая глаз от сцены. – Это какие же надо иметь мускулы, чтобы подняться вот так со шпагата! Безо всякой опоры! Господи, да за шкирку себя вытащить, и то проще!»
Кожаные брюки, плотно облегавшие ноги танцора, вырисовывали сильные бедра, напрягшиеся в мощном усилии. Ноги медленно придвигались друг к другу, и танцор плавно вырастал из остатка дымовых шутих, стелившихся у самого покрытия сцены. Наконец босые ступни соединились, и человек выпрямился во весь рост. По залу пролетел легкий вздох.
«Хорош, – подумала девушка, ощущая, как по коже побежали быстрые мурашки. – А у бабульки губа не дура…»
Молодой человек был не просто хорош. Он был красив наглой, вызывающей красотой, которую невозможно пропустить мимо себя. Почти совершенное тело притягивало взгляд еще сильней, чем худое лицо с высокими скулами и яркими пятнами синих глаз. Он метнул в зал короткий взгляд, полный тайного пренебрежения, и танец начался.
Описать его очень трудно. Это была странная смесь гибкой пластики, акробатических трюков и почти непристойной фривольности движений и поз. Ритм танца был медленным, вкрадчивые переливы гитары удивительно гармонировали с движениями, плавно перетекавшими друг в друга. Танцор не рвал зал на части, нет! Он обволакивал женщин, как змея, и медленно пожирал: сантиметр за сантиметром…
В какой-то момент танцор сделал короткое резкое движение, и кожаные брюки, очевидно, крепившиеся по бокам липучками, полетели в сторону. Молодой человек остался в узких плавках. Развернулся лицом к распаленному залу и на минуту застыл, давая возможность рассмотреть себя.
Изумительно красивое тело рождало в головах непристойно-сладкие мысли, и откуда-то из заднего ряда полетел вперед короткий стон. Молодой человек надменно усмехнулся.
«Да он нас презирает», – с удивлением поняла девушка, на мгновение возвращаясь в реальность из чувственной полудремы.
Да. Фигляр, шут, стриптизер, обязанный развлекать публику, держался так, словно был султаном в многочисленном серале, а они, женщины, глазевшие на него из спасительной темноты зала, – его рабынями.
И он принялся по-хозяйски неторопливо мучить их, доводя нетерпеливое ожидание почти до физической боли. Девушка увидела краем глаза, как одна не справившаяся с собой дама, словно сомнамбула, двинулась к боковым ступенькам, ведущим на сцену. Дорогу ей преградил секьюрити, материализовавшись откуда-то из боковой стены. Дама застыла у подножия сцены, глядя на танцора безумными и счастливыми глазами.
И наконец, когда зал почти выл в полный голос, доведенный до экстаза сладострастностью откровенных поз и движений, молодой человек повернулся к нему спиной и медленно стащил с себя узкие плавки, провоцируя женщин покачиваньем крепких сильных бедер. Оглянулся, и вдруг швырнул через голову плавки, как бросает свой букет невеста. В передних рядах, куда они упали, возникла короткая возня. Остальные женщины, привстав, ждали, когда обнаженный танцор повернется к ним лицом.
Он еще немного пококетничал, доводя женщин до кипения, и наконец сделал короткий точный разворот, послушный последнему аккорду гитары. И не успел он отзвучать, как в зале, перекрывая музыкальный инструмент, пронесся стон разочарования.
Под плавками на танцоре оказался почти невидимый пояс, прикрывший причинное место навесом в виде фигового листика. Молодой человек снова скрестил руки на груди и откровенно рассмеялся, явно издеваясь над разочарованием, постигнувшим женщин.
«Нет, но до чего хорош! – одобрительно думала девушка, любуясь невозможной статью. – Это же надо уметь: довести баб до оргазма, и при этом не показать ничего особенного. Фантастика! Как красиво, оказывается, можно раздеться!»
Загремели аплодисменты, и молодой человек, не кланяясь, высоко поднял правую руку. В мертвенном сине-зеленом свете его тело выглядело почти нереальным, похожим на скульптуру античного божества. Коротко простучал ударник, и с последним звуком сценический свет вновь обрушился в темноту. Впрочем, через секунду замерцали, медленно разогреваясь, лампы на боковых стенах зала, осветив бледные лица женщин и пустую сцену.
Танцор исчез.
– Браво! – крикнула девушка и зааплодировала в полном одиночестве. Женщины, не торопясь, поднимались с мест.
– Не трудись, – посоветовала ей женщина, проходившая мимо. – Он на поклон никогда не выходит.
– Почему? – удивилась девушка.
Женщина пожала плечами и ничего не ответила. Еще одну минуту девушка в задумчивости постояла на месте, прикидывая, не пройти ли за сцену.
Но по бокам сцены, перекрывая дорогу, застыли безлично-вежливые секьюрити, и девушка двинулась к открытой двери.
Вышла на палубу и глубоко вдохнула холодный ночной воздух. Накинула на плечи куртку и присела за деревянный столик.
– Понравилось?
Девушка повернула голову. За соседним столиком сидела женщина с бокалом какого-то напитка в руке.
– Красиво работают, – сдержанно ответила девушка.
Женщина кивнула, взболтала бокал и залпом опрокинула в себя его содержимое. Встала с места и перешла к столику девушки.
– Можно?..
Девушка неуверенно пожала плечами, окинув взглядом почти пустую палубу.
– Да ты не суетись, я не лесбиянка, – насмешливо сказала женщина. – Просто пообщаться хочется. Немного.
– Тогда садись, – пригласила девушка.
– Спасибо.
Женщина неловко упала на отодвинутый стул. Кажется, она уже была сильно пьяна.
– Черт!
Она с трудом удержала равновесие и осторожно подвинулась ближе к столу. Уселась поудобней, положила руки поверх стола и уставилась на собеседницу пристальным тяжелым взглядом.
– Ты здесь в первый раз?
Девушка спокойно кивнула.
– Прости, конечно, но зачем тебе это? Барышни твоего возраста подобные места редко посещают…
– Да просто так! – ответила девушка, пожимая плечами… – Дело было вечером, делать было нечего…
– Понятно.
Дама щелкнула пальцами, призывая официанта. Тот мгновенно подлетел и заботливо склонился над ее макушкой.
– Повтори, – коротко велела дама, и тот улетучился без единого вопроса.
– А ты, я смотрю, здесь постоянная клиентка, – заметила девушка.
– И не только здесь, – ответила женщина. Повозила по столу руками без перчаток, на которых ярко переливались многочисленные кольца, и спросила:
– Тебе сколько?
– Что сколько? – не поняла девушка. – А-а-а, ясно. Почти двадцать девять.
Женщина повернула голову в сторону и уставилась на размытую дождем вечернюю набережную.
– Почти двадцать девять, – повторила она тихо и усмехнулась. – Только в молодости можно так сказать… Значит, тебе двадцать восемь?
– Ну, пока да, – безмятежно согласилась девушка.
Вернулся официант и поставил на стол бокал с коктейлем.
– Прости, не спросила. Может, тебя чем-нибудь угостить? – спохватилась женщина.
– Спасибо, у меня есть деньги, – ответила девушка и попросила: – Что-нибудь безалкогольное. Если есть сок, принесите. Или минералку.
Официант растворился в полутьме палубы, и девушка повернулась к своей собеседнице, пытаясь разглядеть ее лицо в слабом свете уличных фонарей.
– Ты кого-нибудь ждешь? – спросила женщина. Она вытащила и выбросила на пол соломинку из бокала и пила крупными глубокими глотками.
– Жду, – ответила девушка. – А ты?
– А я уже давно не жду, – не очень понятно ответила женщина. И снова спросила:
– Вильского?
– Кто это?
– Это тот самый молодой негодяй, который сейчас довел меня до белого каления. И не только меня.
– Я не знала, что он Вильский, – сказала девушка. И с интересом спросила:
– А ты его лично знаешь?
– Нет, – с усмешкой ответила женщина. – Его тут мало кто лично знает.
– Недотрога?
– Что-то вроде того.
Девушка высоко задрала брови, демонстрируя вежливый сарказм.
– Говорят, его уже абонировала какая-то пожилая и богатая тетенька, – пояснила женщина и допила остатки из бокала. – Да и вообще, он почти ни с кем не знакомится.
– Может, гомик? – предположила девушка.
– Может, гомик. Не знаю. Хотя какого черта тогда эта бабка его подцепила? Тебя как зовут? – спросила она неожиданно.
– Стася.
– Анастасия, что ли?
– Нет, Станислава, – ответила девушка, принимая у официанта из рук высокий запотевший бокал с соком. Достала из внутреннего кармана куртки пачку долларов и спросила:
– Сколько?
– Доллары не берем, – отчеканил официант, становясь неприветливым.
– Запиши на мой счет, – велела ему женщина, и тот, почтительно поклонившись, растворился в темноте.
– Спасибо, – невозмутимо поблагодарила девушка и спрятала деньги назад в карман.
– Пустяки, – отмахнулась собеседница. – Ты мне лучше скажи, чего тебя так по-дурацки назвали? Мальчика ждали, что ли?
Девушка сделала глоток и отрицательно помотала головой.
– Мальчика не ждали. Ждали наследства от одной родственницы с таким же именем.
– Дождались?
– А как же!
– Молодец, – пробормотала женщина в задумчивости. – Хотя такое имя, данное девочке, конечно, обязывает к определенной благодарности.
И испуганно добавила, спохватившись:
– Ох, прости… Мысли вслух…
– Да ради бога! – разрешила девушка. – Я не обидчивая.
– У тебя парень есть? – спросила женщина, очевидно решив поменять тему.
– Есть.
– И, наверное, не один…
– Наверное.
– Тогда что ты здесь делаешь?
– А ты? – отпарировала девушка. Допила сок и поставила бокал на стол. – Муж не ругается?
– Муж умер, – ответила женщина после короткой паузы.
– Давно? – деловито спросила девушка.
– Полгода назад.
– От чего?
Женщина поводила своим бокалом по столу.
– От денатурата, – ответила она наконец, когда собеседница перестала ждать ответа. – Он, видишь ли, был алкоголиком. Деньги в голову ударили. Приняли на работу младшего кассира – обмыли… Уволили вице-президента – обмыли…
– И что, он не мог купить водку в нормальном магазине? – удивилась Стася.
– А ты, случайно, не из милиции? – спросила женщина раздраженно. – Они меня тоже этим вопросом доставали. Где купил паленую водку, да почему он ее купил… А я откуда знаю! – почти выкрикнула женщина, очевидно, наболевшую фразу и резко отвернулась к набережной. Через минуту снова повернулась, хотела что-то сказать и вдруг застыла с открытым ртом, глядя в темноту за спиной девушки.
– Слушай, ты там ничего не видишь? – со страхом спросила она.
Стася развернулась назад.
– Пусто, – ответила она с удивлением. – А что?
– Ничего, – отрубила женщина, быстро взяв себя в руки. – Померещилось…
«О-о-о, милая моя, а совесть-то у тебя не кристальная, – подумала девушка, рассматривая ее мрачные глаза, освещенные неярким уличным фонарем, под которыми бессонница давно поставила свою полукруглую черную печать. – Наверное, что ни ночь то мальчики кровавые в глазах. Или еще что-нибудь похуже…»
– Ну ладно, будь здорова, – неожиданно заявила женщина и поднялась с места.
– Уже уходишь?
– Да, съезжу еще куда-нибудь… Не хочешь компанию составить? Ах, да, – спохватилась женщина, – ты же при своем интересе… Ну, желаю успеха.
– Будь здорова, – ответила девушка.
Женщина повернулась к ней спиной и сбежала по лестнице на набережную. Замедлила шаги, порылась в сумочке, что-то достала из нее. Протянула руку вперед, и фиолетовый «Мерседес», стоявший у дороги, с готовностью мигнул фарами. Женщина открыла дверь и села в машину. Заурчал мотор, и «Мерседес» осторожно попятился назад. Развернулся и с визгом сорвался с места.
«Дура, – подумала девушка, провожая машину глазами. – Убьется, ведь… Хотя, если ей так хочется…»
Но додумать не успела. Из полуосвещенного внутреннего зала на палубу шагнула высокая мужская фигура, и девушка подалась вперед, пытаясь разглядеть лицо.
Он!
Молодой человек неторопливо затрусил вниз по лестнице, направляясь к скромной серой «десятке», мокнувшей под дождем.
– Андрей!
Молодой человек обернулся безо всякого удивления.
– Добрый вечер, – нерешительно проговорила девушка, приближаясь к нему. Да, тон правильный. Наверняка, ему осточертели наглые нахрапистые бабы послепризывного возраста.
– Добрый, – отрывисто ответил тот, и Стася с удивлением увидела, что у рокового красавца печальные глаза и понуро опущенные плечи.
– Я хотела вас поблагодарить, – все так же робко пробормотала она. – Вы замечательно работаете!
Молодой человек бесшумно вздохнул, и обвел корабль неприязненным взглядом.
– Я рад, что тебе понравилось, – ответил он одновременно вежливо и безразлично.
– Вы не выпьете со мной кофе? – быстро спросила девушка, уловив короткий прощальный жест, сделанный Андреем кому-то на корабле.
Молодой человек снова вздохнул и вдруг улыбнулся девушке. Улыбка была хорошей, настоящей, словно вся сценическая наглость парня осталась в его гримерке.
– Как тебя зовут? – спросил он мягко.
– Стася…
– Стася? – удивился Андрей. Но тут же справился с удивлением.
– Видишь ли, детка, мне не хочется тебя обижать, но сегодня у меня нет времени. В другой раз, ладно?
Он снова улыбнулся девушке и пошел к машине, доставая из кармана ключи.
– Торопишься к больной бабушке? – насмешливо спросил за спиной голос, в котором не осталось и тени прежней робости.
Молодой человек застыл на месте. Стася ощутила, как напряглась его спина под черной кожаной курткой.
Наконец Андрей неторопливо, как на сцене, развернулся к ней. Стася увидела цинично прищуренные глаза и наглый раздевающий взгляд. Совсем другой человек. Очень неприятный.
– Как ты сказала, тебя зовут? – медленно переспросил он.
– Я сказала, что меня зовут Стася, – напомнила она, скрестив с его взглядом свой взгляд. Как шпагу.
Молодой человек, не отводя от нее глаз, понимающе кивнул головой. С лица его слетело прежнее выражение мягкости.
– Дурацкое имя для женщины, – заявил он нагло.
– А пять минут назад говорил, что не хочешь меня обижать – напомнила девушка, ничуть не смутившись.
– Это было пять минут назад. Как я понимаю, у нас одна бабушка на двоих?
– Не я создала эту ситуацию…
Молодой человек хмыкнул, не спуская с девушки бесцеремонного взгляда.
– Садись в машину, – велел он наконец и открыл свою дверь, не делая никаких попыток поухаживать за дамой. Та, не чинясь, подошла к переднему сидению, подергала ручку и узкой змей скользнула в салон. Негромко хлопнула пассажирская дверца, и машина, описав полукруг, растворилась в темноте ночного города.
– Нет, я этого не понимаю, – ответил Димка. – Идти извиняться перед совершенно незнакомым парнем! С какой стати?!
– Я очень некрасиво себя вела, – в третий раз принялась объяснять Валька. – Это было недостойно.
– Ну и что?! Может, ты его больше ни разу в жизни не увидишь! С какой стати унижаться?
«А ведь верно, – подумала вдруг Валька. – Может, и не увижу».
И почему-то эта мысль царапнула сердце.
– Дело не в нем, а во мне, – все так же терпеливо сказала девушка. – Мне неприятно, что я взяла и просто так обидела человека, который мне не сделал ничего плохого. Даже наоборот, сделал хорошее…
– Это что? – удивился Димка.
– Мышку подарил…
– О! Благодетель! Хочешь, я тебе тоже мышку подарю?
– Не нужно, у меня их уже две… Дим, зачем ты придуриваешься? Ведь отлично понимаешь, что я права… То есть была не права… То есть…
Валька споткнулась под насмешливым взглядом своего родственника и с шутливым негодованием стукнула его по плечу.
– Черт! Запутал!
– Ну, ладно, ты решила пойти покаяться, хотя, на мой взгляд, это совершенно ненужное баловство постороннего мужчины… Все-все, молчу! Я только не понимаю, при чем тут я?
Валька умостилась на край стола и просительно заглянула в глаза родственнику, сидевшему в кресле перед ней.
– Дим, пойдем со мной…
– Зачем?
– Господи, понятия не имею! – внезапно озлилась Валька и спрыгнула на пол. – Боюсь я одна идти, понял?
– Что, джентльмен прибить может? – заинтересовался Димка.
– Да не в этом дело… Ну, что, тебе трудно, что ли?
Димка обречено вздохнул.
– Валь, мне не трудно, – ответил он неожиданно серьезно. – Просто я не люблю глупо выглядеть… Ты будешь извиняться, а мне что делать прикажешь? Рядом стоять с глупой улыбкой?
– Можешь стоять без улыбки…
– Еще лучше! Витрина таксидермиста… А знаешь, что…
Димка вдруг оживился и задвигался в кресле.
– Давай я сам схожу извинюсь за тебя… А что? Очень благородно! Так и скажу: моя кузина, с которой вы пообедали в такой-то забегаловке, просит вам передать свои искренние сожаления. А? Как ты это находишь?
Но Вальку заинтересовала другая сторона вопроса.
– Почему кузина? Разве я тебе кузина?
Димка удивился не меньше. Оттопырил нижнюю губу и уставился на девушку озадаченным взглядом.
– Слушай, а я как-то не задумывался, кем мы друг другу приходимся. Кузены и кузины, насколько я помню из русской литературы, это двоюродные, троюродные и сколько угодно «юродные» братья и сестры. А мы…
– Смотри!
Валька подскочила к столу, схватила листок бумаги с карандашом и принялась чертить схему.
– У бабушки было две сестры. Так?
– Так. Как в пьесе.
– Дядя Женя и дядя Сережа их дети. То есть племянники бабушки. Так?
– Так.
– Получается, что друг другу они приходятся двоюродными братьями, то есть кузенами.
– Ага! – внес Димка свежую струю.
– А Федька и Стаська твои троюродные брат и сестра.
– Гешвистер, – вспомнил Димка школьный курс немецкого языка.
– Троюродные гешвистер, – уточнила Валька. – То есть троюродные кузены.
– Это я понял, – сказал Димка. – Я не понял, с какого бока ты к нам припека.
– Так…
Валька почесала голову кончиком карандаша и продолжила построение генеалогического древа.
– У бабушки помимо двух родных сестер был один двоюродный брат. Мой отец – его сын. Бабушке мой отец приходился двоюродным племянником. То есть троюродным братом твоему отцу и дяде Жене, а мы с тобой…
Валька сделала паузу и наморщила лоб.
– Получается, что мы с тобой четверо-юродные, – почти по складам выговорила Валька и брякнула карандаш на стол. – Ух!
– Ничего себе! – поразился Димка. – А наши дети будут пятиюродные…
– Ладно, остановись, – приказала Валька. – Ну, что, пойдешь со мной, четвероюродный кузен?
Димка засмеялся и поднялся с кресла.
Валька с удовольствием разглядывала родственника. Конечно, Димка не то чтобы красив, но, как было сказано в одном хорошем фильме, чертовски обаятелен. Унаследовав от матери с отцом внешнее благообразие, он, к счастью, оказался совершенно незаряженным семейным вирусом: холодным себялюбием. С четвероюродным кузеном Валька могла трепаться о чем угодно, не опасаясь, что ее поймут неправильно, или, не дай бог, что их междусобойчик вдруг сделается родительским достоянием. Хотя у Вальки с родителями отношения складывались не в пример лучше, чем у брата, все же существовало множество вещей, обсуждать которые было удобней с Димкой. Особенно тогда, когда у обоих появилось какое-то подобие личной жизни.
Димка пользовался стабильным успехом у девчонок. Правда, он почти не умел драться, не особенно дружил со спортом и читал множество заумных книжек, на которые любил ссылаться в разговоре, к неудовольствию дам, но вместе с перечисленными недостатками имел и некоторые достоинства. Во-первых, он считался мальчиком из хорошей семьи, о чем выросшим девушкам не уставали напоминать их родители. Так сказать, sotto voce. (Вполголоса).
Во-вторых, Димка не был снобом. Узкокастовые отношения, построенные по принципу «какой у тебя компьютер», «какая у твоего отца машина» и «какие у тебя шмотки», оказались в их школьные времена весьма обычными и распространенными. Но Димка на такое социальное сито плевать хотел и общался только с теми, кто был ему интересен.
Екатерина Дмитриевна вместе с мужем потратили немало сил и такта, пытаясь объяснить сыну, когда он достаточно подрос, почему на одних людей нужно тратить меньше времени, даже если с ними интересно общаться, чем на других. Димка никогда не возражал, но все делал по-своему, сводя родительские усилия к нулю. Дружбу с Валькой Димкины родители не то чтобы одобряли, но терпели, признавая, что пускай уж лучше в дом ходит родственница, чем девочка с улицы. Впрочем, несколько лет назад Екатерина Дмитриевна вдруг начала встречать Вальку с распростертыми объятиями, отчего та очень робела, пока Димка наконец не объяснил ей причину такого родственного экстаза.
– Мать планирует нас поженить, – сообщил он так безмятежно, словно речь шла о совместном культпоходе в театр.
– Зачем? – не сообразила Валька.
– Тебя бабка любит, – объяснил Димка. – Родители считают, что она может тебе все оставить…
Более того. Екатерина Дмитриевна даже обсудила этот проект с Валькиной матерью. Неизвестно, как протекал разговор, но результат был налицо: теперь тетя Катя здоровалась с Валькой очень сухо, а встреч с ее матерью вообще старалась избегать. Насколько это было возможно.
Впрочем, попыток выгодно женить сына она не оставляла, пока не случился в прошлом году страшнейший, незабываемый конфуз.
– Представляешь, – каялся Димка, – решила меня мать познакомить с какой-то высокопоставленной дочкой.
Валька прыснула в кулак.
– Зря смеешься! Скорей всего, у отца будут крупные неприятности по службе.
– Почему?
– Потому что ее папаша непосредственный начальник моего… Так вот, прихожу в гости, все чин-чином… Стол накрытый, разговор необременительный… А я целый день по городу промотался, голодный – как волк. К тому же холодно было, минус пятнадцать, замерз, как цуцик…
Димка замолчал.
– Ну-ну, – поторопила Валька.
– Даже не знаю, как сказать… В общем, налопался от пуза, а кофе пить позвали в библиотеку. Переместились туда всем кагалом, а там камин пылает, диванчики удобные…
Димка удрученно покачал головой.
– В общем, сам не знаю, как это получилось, но я присел и заснул.
– Да ты что! – ужаснулась Валька.
– А что ты хочешь?! Целый день по холоду носился, не жравши… Разморило меня…
Димка отчаянно махнул рукой.
– Мне даже страшно спрашивать, что тебе сказала твоя мама, – заметила Валька.
– А ничего она мне не сказала! Она со мной с тех пор почти не разговаривает. Поставила крест.
– Девочку жалко…
– Чего это вдруг? – удивился Димка.
– Ну, как… Она ждала, готовилась…
– Еще скажи, на стол накрывала, – язвительно дополнил родственник. – Господи! Ты бы ее видела! Вся такая исполненная сознания собственного величия… Вся такая с голубой кровью, как в песне… «Голубая, голубая, не бывает голубей…» А маникюр! Боже! Да если бы она мне передала кусок хлеба через стол, наколов его на ноготь, то руку протягивать ни мне, ни ей просто не понадобилось бы! Но это даже не главное.
– А что главное?
– Понимаешь, – задумчиво рассудил Димка, – если ее папашка начальник моего, то получается, что его дочка – мой начальник. То есть начальница. А я страшно не люблю эту породу: мадам-начальница… Да и вообще, женитьба не входит в мои планы. Я другого хочу.
– Чего ты хочешь? – спросила Валька с любопытством.
– Нарыть денег побольше, и сбежать от моих родителей подальше, – ответил Димка с каменным лицом. – Только сначала посмотреть, какие у них будут морды, когда они поймут, что я способен нарыть много-много денег.
И спросил безо всякого перехода:
– Знаешь, что я ненавижу больше всего?
– Что?
– Наш ритуал совместного семейного завтрака. Маман настояла, что эта процедура должна быть всеобщей.
– Ну и что? – не поняла Валька.
– А ничего! Поприсутствовала бы ты при этом! Сидят напротив друг друга с каменными рожами и молча пережевывают пищу! Без звука, представляешь?
– Да? – удивилась Валька. – А мне казалось, что твои родители друг друга прекрасно понимают…
– Настолько прекрасно, что в словах не нуждаются, – подтвердил Димка. – Они уже давно на телепатическом уровне общаются.
– Ну, и чем ты не доволен?
Димка вздохнул.
– Я не могу, как они, на телепатическом, – тихо и тоскливо ответил он. – Мне неуютно…
Валька на мгновенье представила, как тетя Катя и дядя Сережа сидят по бокам стола, молчаливые, благообразные, и сосредоточенно жуют, уставившись неподвижным взглядом в одну точку. А между ними сидит несчастный Димка, которому не дано приобщиться к их неслышному диалогу. Неудачный сын таких удачливых родителей. Неудивительно, что ему хочется сбежать подальше…
– Ну что, ты со мной поедешь? – еще раз спросила Валька, хотя и так все уже было понятно.
Димка рассматривал корешки книг на полках.
– Подумать надо, – ответил он рассеянно. – А ты на машине?
– На машине.
– Тогда поеду.
Валька укоризненно качнула головой. Хорош кузен, ничего не скажешь!
– Да ты в окно посмотри! – оправдываясь, пробурчал родственник. – Скоро нам не машины, а лодки понадобятся.
Раздался стук в дверь, и почти тут же в комнату вошла Екатерина Дмитриевна.
– Дмитрий, мы уходим, – заговорила она, как всегда холодно и официально. – Сиди дома, должен прийти мастер.
– Какой мастер?
– Барахлит стиральная машина, – сухо уточнила Екатерина Дмитриевна.
Повернулась назад, к двери, но тут в спину ей полетел непочтительный возглас сына:
– Я тоже ухожу!
– Куда это? – спросила мать, разворачиваясь.
– У меня дела в городе, – независимо ответил Димка.
– Какие дела?
– Разные, – объяснил сын. Скрестил руки и присел на край стола, с интересом наблюдая за реакцией матери.
Екатерина Дмитриевна перевела взгляд с сына на гостью, и Валька почувствовала легкую вибрацию в коленных чашечках. Вообще-то, ей не раз приходилось бывать свидетельницей таких бескровных дуэлей, но каждый раз она чувствовала себя раненой. Наверное, потому, что до смерти боялась свою красивую, властную и холодную тетку.
– Валентина, это может подождать? – спросила тетя Катя, безошибочным нюхом угадав, где находится центр мишени. Слово «это» тетка произнесла с некоторым брезгливым подтекстом.
– А?.. Что?.. Да, наверное, может, – запаниковала Валька, презирая себя за тон восьмилетней девочки, пойманной на краже варенья.
– Валька тут ни при чем, – спокойно оборвал кузен ее беспомощное блеянье. – У нее свои дела, у меня – свои.
Секунду Екатерина Дмитриевна деловито размышляла.
– Что ж, прекрасно! Стирать твои вещи ни я, ни домработница больше не будем. Даже если придется купить новую машину. Хорошо запомнил?
– Хорошо запомнил, – согласился Димка, и тетка вышла из комнаты. Валька поежилась. Господи, какой кошмарный дом! Бедный Димка.
– Ну, что, поехали? – спросил кузен, как ни в чем ни бывало.
– Дим, если такое дело, может, лучше отложить? – спросила Валька. – Не горит, в конце концов!
– Нет уж, теперь мы ничего откладывать не будем, – ответил родственник.
И улыбнулся такой жуткой улыбкой, что Валька не стала спорить. Быстро подхватила свою сумку и бегом ринулась в прихожую, в подъезд, на улицу, прочь из этого дома.
Ехали долго. В машине почти все время молчали, так как Димка упорно не раскрывал рта, а Валька все никак не могла забыть его жуткую гримасу, которая, очевидно, изображала улыбку.
Наконец, преодолев ранние пятничные пробки, доехали до знакомого магазинчика. Валька осторожно припарковала машину рядом с синей «Нивой-Шевроле», которую заприметила издали, и повернула ключ зажигания.
– Приехали, – проинформировала она родственника.
– Вижу, – отозвался Димка. Слава богу, обычным тоном. – Что дальше?
– Теперь я пойду в магазин и найду Арсена.
– Так.
– И попробую с ним поговорить.
– Боишься, что не сможешь из себя выдавить никаких извинений? – поинтересовался кузен.
– Боюсь, что он не захочет их слушать, – уныло ответила Валька.
– А-а-а! – догадался Димка. – И в этом случае на сцене появляюсь я. Легонько бью придурка по голове зонтиком, приковываю к батарее, и ты извиняешься до тех пор, пока тебе не полегчает. Толковый план.
– Хватит ерничать! – сердито оборвала его Валька. – Сиди пока здесь и не высовывайся.
– Ты сама не знаешь, чего хочешь, – заметил Димка, наблюдая за тем, как она быстро приводит в порядок волосы и достает из сумки косметичку.
– Угу, – согласилась Валька, подкрашивая губы. Повозила верхней губкой по нижней, размазывая помаду, сложила тюбик и кинула назад в сумку. Повертела головой, рассматривая себя в маленьком зеркале. Вздохнула.
– Ты – моя группа поддержки, – сказала она Димке. – Пока просто посиди в машине, а потом посмотрим. Я буду себя уверенней чувствовать, зная, что ты тут. Понял?
И, не дожидаясь ответа, вышла из машины.
Дождь моросил с тихим занудным упорством, как марафонец, бегущий длинную дистанцию. Вот уже несколько дней сквозь рваное серое небо ни разу не выглянуло холодное осеннее солнце, и такая погода вызывала определенный душевный декаданс. Валька быстро засеменила между лужами к прозрачной стеклянной двери, за которой уютно горели яркие лампы.
Заскочила вовнутрь, и тут же звякнул за спиной серебряный колокольчик. И Валька, не дожидаясь появления молодого человека с серым галстуком на шее, взлетела по лестнице вверх.
Знакомый зал, который в прошлый раз был практически пуст, наполнился людьми. Валька, оробев, пошла вдоль стеллажей с мониторами и ноутбуками. Не так она себе все представляла. Совсем не так.
Через несколько минут Валька спустилась по лестнице вниз. Для приличия постояла перед стеллажом с системными блоками, краем глаза высматривала консультанта. Наконец поняла, что просто так не дождется. Решительно подошла к входной двери, потянула ее на себя, чтоб звякнул серебряный язычок. После чего сразу закрыла дверь и принялась отряхиваться, словно только-только вошла из-под дождя.
Молодой человек возник рядом буквально через минуту. И не успел он открыть рот, как Валька, испугавшись, что у нее не хватит храбрости, быстро выпалила:
– Здравствуйте. Мне нужен ваш бухгалтер.
И уточнила, глядя в лицо консультанта.
– Ну, Арсен…
– Арсен? – переспросил молодой человек задумчиво, и Валька испугалась, что он успел уволиться. Хотя почему тогда во дворе стоит его машина?
– Вот его машина, – залепетала Валька, тыча пальцем в окно, – Синяя «Нива»…
– А-а-а, – протянул юноша, неожиданно становясь очень приветливым. – Вы к Арсену? Он наверху, у себя в кабинете.
И уставился на посетительницу с откровенным интересом. Валька покраснела. Что ему еще нужно?
– Может, я вас задерживаю? – спросила она, как можно мягче.
– Олег! – крикнул юноша куда-то в сторону служебного коридора. Оттуда показался второй молодой человек, выглядевший точной копией первого, благодаря такой же белой рубашке и серому галстуку, завязанному мертвой петлей. Консультант подошел к нему и принялся вполголоса что-то говорить, искоса поглядывая в сторону Вальки. Второй собеседник внезапно быстро дернул бровями и тоже уставился на посетительницу.
– Господи, какая же я невезучая! – уныло рассуждала про себя девушка. – Ничего толком сделать не могу ни плохое дело, ни хорошее… Даже извиниться не получается, потому что попасть на прием к бухгалтеру магазина для меня так же просто, как к Биллу Гейтсу. Вот голову даю на отсечение: любой другой человек уже десять раз бы нашел этого цыгана, поговорил с ним по душам и ушел окрыленный. Может, мне тоже уйти? Надоело… Чего они на меня пялятся?
