Текст книги "Невинный маг"

Автор книги: Карен Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Глава тринадцатая

Войдя во двор дворцовой конюшни, Эшер увидел Мэтта. После долгой ходьбы пешком Эшер натер ноги новой обувью, а внутри все горело от выпитого в книжной лавки Дафны. Но привычная обстановка конюшни успокаивала нервы. Здесь все было по-старому. Конюхи разносили ведра с овсом по стойлам. Лошади похрапывали и тихонько ржали в предвкушении вкусного обеда. Над цветочными клумбами порхали пестрые бабочки.

Мэтт и его помощники тепло встретили Эшера. В адрес юноши посыпались безобидные шутки. И хотя Эшеру было не до веселья, он почувствовал, что сильно соскучился по простому дружескому общению.

– Где ты пропадал? – спросил Мэтт, окинув Эшера внимательным взглядом. – Карета давно уже вернулась на конюшню.

– Гулял.

– Три часа?

– Я не следил за временем, – сказал Эшер, роя пяткой гравий, которым был усыпан двор.

Мэтт, вздохнув, засунул большие пальцы за потертый кожаный ремень.

– Почему ты избегаешь меня в последнее время?

Эшер пожал плечами.

– Мне не хотелось говорить о Спейке.

– А с чего ты взял, что я буду расспрашивать о нем?

– Хочешь сказать, что не пытался заговорить со мной на эту тему?

Мэтт поморщился, признавая правоту Эшера.

– Говорят, Спейка уже нет в живых. Его казнили.

– Знаю. Я там был.

У Мэтта вытянулось лицо.

– И как ты себя после этого чувствуешь?

Эшер устало улыбнулся, не зная, что ответить другу на этот вопрос.

– Ты первый, кто об этом спросил. Со мной все в порядке. Просто не ожидал, что придется пережить такое.

Эшер сунул руки в карманы.

– Кто мог подумать, что все так выйдет? – сказал Мэтт и взглянул на одного из конюхов, который нес в стойло огромную охапку сена. – Беллидон! Растрясешь все сено по двору! Будь аккуратней!

– Не волнуйся, Мэтт! – с ухмылкой крикнул парень. – Я все потом подберу.

Несмотря на подавленное настроение, Эшер невольно улыбнулся. Беллидон никогда не унывал. Что бы ни случилось, на его лице всегда играла улыбка. Он заражал окружающих весельем и оптимизмом. Даже Мэтту приходилось делать над собой усилие, чтобы оставаться серьезным, разговаривая с Беллидоном.

– Смотри мне! – приняв строгий вид, крикнул Мэтт. – Если не подберешь, я заставлю тебя сегодня на ужин съесть клок сена! Не шучу! – Повернувшись снова к Эшеру, он нахмурился. – Тимон был полным идиотом.

Улыбка тут же сошла с лица Эшера.

– Теперь он уже не полный, а мертвый идиот, Мэтт.

Конюший похлопал его по плечу.

– Это должно было случиться.

– Не спорю, но… – Эшер замолчал.

– Ты хотел сказать: говорить и видеть – это разные вещи?

– Да.

Запрокинув голову, Мэтт посмотрел в холодное голубое небо, а потом перевел взгляд на далекий горизонт, где возвышалась Стена Барлы. Именно она стала косвенной причиной гибели Тимона Спейка.

– Мы находимся под защитой Стены, Эшер. Если проявим милосердие к преступнику, то сами окажемся в опасности и подвергнем риску существование королевства. Жаль, конечно, парня, но если бы из-за его действий рухнула Стена, то погибли бы десятки тысяч человек. Мы заплатили одной жизнью за жизнь целого народа, мой друг. Тимон Спейк знал, на что шел. Знал, что нарушает священный закон и это преступление карается смертью.

Эшер кивнул.

– То же самое говорит Дафна.

– Правда? Ты должен прислушаться к ее мнению.

Эшер почувствовал вдруг смертельную усталость.

– Я знаю, что все вы правы: ты, Дафна, король. А вот Гар…

Он замолчал.

– Что ты хотел сказать о Гаре? – спросил Мэтт.

– Гар сожалеет о том, что все так вышло.

Мэтт внимательно взглянул на Эшера.

– Ты злишься на него?

Эшер был действительно сердит на принца. Несколько часов он бродил по городу, пытаясь остыть, но ему это так и не удалось.

– Я согласился присутствовать на допросе. Только и всего! Я был простым наблюдателем. У меня не было права голоса, мне не дали слова, чтобы я мог высказать свое мнение. Я не мог повлиять на ход слушаний. Гар должен был отпустить меня домой после вынесения приговора, но вместо этого заставил присутствовать на казни!

Мэтт нахмурился.

– Я что-то тебя не понимаю. Чего ты злишься? Разве вина Спейка не доказана?

– Нет, в том, что он виновен, никаких сомнений не было. Тем более что Тимон сам признал свою вину. Кроме того, были зачитаны показания надежных свидетелей, двух девочек, дочерей мэра Бейсингдауна. Он поручился за них.

– Но раз вина доказана, значит, преступник заслужил наказание в соответствии с законом. В данном случае это наказание – смертная казнь, верно?

Эшер не понимал, куда клонит Мэтт.

– Конечно!

– Вот видишь, ты сам только что осудил его, – промолвил Мэтт тоном, которым обычно осаживал норовистых жеребят. – А если ты его осудил, то должен был своими глазами видеть, как его казнят. Все справедливо.

Эшер уважал мнение Мэтта и поэтому не стал возражать.

– Возможно, ты прав, – нехотя сказал он.

– Скажи, почему в самый ужасный момент ты не закрыл глаза или не отвел их в сторону? – спросил Мэтт.

– А почему ты думаешь, что я этого не сделал?

Мэтт грустно улыбнулся.

– У тебя на лице все написано.

Эшер потупил взор.

– Я не мог смалодушничать. Этот сопливый мальчишка вел себя удивительно мужественно. Он никого не молил о пощаде и не терял самообладания. Положил голову на проклятый чурбан, который все там называли плахой, так спокойно, словно на мягкую пуховую подушку! – Эшер тряхнул головой. Он знал, что эта картина будет преследовать его до конца жизни. – Ему было всего лишь шестнадцать лет! Он не успел возмужать, но вел себя как мужчина. Ни слова мольбы или упрека! Знал, что умрет, и спокойно позволил отрубить себе голову.

– Значит, проявил храбрость.

– Да, храбрость и глупость! Каким идиотом надо быть, чтобы пытаться колдовать! Но парень поразил меня своим спокойствием. Честно говоря, Мэтт, не знаю, смог бы я на его месте вести себя также хладнокровно. Вот поэтому я и почувствовал, что не имею права малодушно отводить глаза в сторону.

– Значит, несмотря ни на что, Спейк был хорошим человеком. – Голосу Мэтта дрогнул. Удивленно взглянув на друга, Эшер заметил, что в его глазах блестят слезы. Смущенно отвернувшись, Мэтт сорвал увядший цветок с росшего на клумбе розового куста и смял его в кулаке. – Какая глупая, бессмысленная смерть! Если бы он остался в живых, то, возможно, многого бы достиг…

Засохшие лепестки розы, кружась, медленно падали на землю.

– Да, ты прав, – сказал Эшер. – Но теперь все кончено. Знаешь, хватит с меня крови и смертей. Не хочу я больше служить принцу.

Мэтт хмуро посмотрел на него.

– Нет, еще не все кончено. Тебе придется продолжить службу. Сигнет оседлан и ждет.

Обернувшись, Эшер увидел своего коня.

– Что это значит? Куда я, по-твоему, должен ехать? – В голосе Эшера сквозило недовольство.

– Его высочество уехал час назад. Он был сильно пьян. Вроде бы направился в Гнездо Салберта. Ты знаешь, где это?

– Да, Беллидон и Микел показывали мне это место, когда я работал здесь. – Эшер задумался на мгновение. – Значит, говоришь, принц был пьян? Разрази меня гром! Мэтт, неужели Гар задумал что-то недоброе?

– Если бы у меня были такие мысли, я бы отправился вслед за ним. Нет, думаю, все будет хорошо. Но ты все же должен найти его. Перестань сердиться на принца. Забудь эту историю. Поезжай в Гнездо Салберта и верни Гара!

Эшер вскочил в седло и отправился в путь. Сигнет, хотя и не успел пообедать, был рад прогулке. Эшер пустил его галопом, и они быстро преодолели расстояние в восемь миль, отделявшее дворцовый ансамбль от излюбленного места для пикников – живописного лесопарка, из которого открывался великолепный вид на самое глубокое в Луре ущелье.

Сегодня отдыхающих горожан видно не было. Привязанный к молодому деревцу Баллодэр радостно затанцевал на месте, увидев Сигнета. Гар, не обращая внимания на предупреждающие знаки, отошел далеко от огороженной парапетом смотровой площадки и сидел на валуне над самым обрывом, устремив взор куда-то вдаль.

Тяжело вздохнув, Эшер спешился, привязал Сигнета рядом с Баллодэром и направился к принцу.

– Если вы намерены прыгнуть в пропасть, не рассчитывайте, что я последую за вами, – сказал он. – Ужасно боюсь высоты.

Гар искоса посмотрел на него и снова стал разглядывать живописные дали. Перед ними простиралось глубокое ущелье, склоны и дно которого поросли буйной зеленью – деревьями, кустарниками, пробивавшимися между камней травами. Настоящий зеленый океан.

– Что ты здесь делаешь? – спросил принц.

Эшер осторожно подошел к краю обрыва и, заглянув в пропасть, поморщился.

– Сам не знаю, – пожав плечами, ответил он. – Наверное, я приехал сюда потому, что мне вдруг захотелось поговорить с вами.

– Надо же, какой ты общительный.

Эшер медленно опустился на валун. Одно неловкое движение, и он мог соскользнуть в пропасть.

– Но я хотел бы с вами поговорить, – сказал Эшер, – не так, как обычно говорят друг с другом принц и рыбак. Скажу прямо, мне хотелось бы пообщаться с вами на равных.

Принц бросил на Эшера мрачный взгляд.

– А ты разве общаешься со мной как-то иначе?

Его высочество действительно был пьян. Теперь Эшер это ясно видел.

– Послушайте, Гар, если вам не нравится мое общество, то так прямо и скажите…

– Я хочу, чтобы ты остался, и мы поговорили, как дру… как два простых человека без корон и нимбов.

Эшер осторожно вытянул ноги.

– Хорошо.

– Вот и отлично.

Гар достал из-под своей черной туники серебряную флягу, инкрустированную перламутром, отвинтил крышечку и сделал несколько глотков.

– Моя мама всегда говорила, что надо делиться, – заметил Эшер.

Принц перевернул фляжку. Она была пуста. Эшер хмыкнул.

– Жаль. Сейчас бы не мешало выпить.

– Скоро сумерки, – сказал Гар.

– Вы правы. Нам надо возвращаться. Старина Дарран уже, наверное, намочил штаны от беспокойства.

Гар, нахмурившись, собрал горсть камешков и стал подбрасывать их на ладони.

– Я спрашиваю себя, хотелось бы мне на месте Тимона Спейка встретить еще один рассвет или отсрочка казни причинила бы только лишние страдания?

Эшер пожал плечами.

– Не знаю. А как вы отвечаете на этот вопрос?

Камешки один за другим падали на землю.

– Мне кажется, я предпочел бы встретить еще один рассвет.

– А потом еще один, и еще один… – промолвил Эшер и, подняв небольшой камень, бросил его в пропасть. Через несколько мгновений раздался глухой стук, подхваченный эхом. – Все кончено, Гар. Теперь уже ничего не исправишь.

Принц внимательно посмотрел на него.

– И ты говоришь это после того, что видел?

– Да, но даже если бы вы не заставили меня остаться и стать свидетелем казни, я все равно сказал бы то же самое.

Гар, опустив голову, долго разглядывал свои сапоги.

– Ты злишься на меня за то, что я приказал тебе остаться.

Эшер вздохнул.

– Да, сначала злился, но сейчас уже нет.

– Хочешь знать, почему я заставил тебя присутствовать на казни?

– Я знаю почему.

Гар удивленно посмотрел на него.

– Да? В таком случае объясни это мне, просвети меня, а то я сам себя не понимаю.

– Хорошо. Но предупреждаю, то, что вы услышите, может сильно вам не понравиться.

– Ничего страшного, начинай.

– В таком случае слушайте. Вам хотелось иметь рядом товарища по несчастью. Вы, как и я, не хотели, чтобы Спейк умирал. Вас злило то, что он обречен. А еще больше вас бесило собственное бессилие. Несмотря на то что вы принц и занимаете высокий пост Правителя олков, несмотря на то что вы стоите на помосте рядом с самыми влиятельными людьми королевства, вы скованы цепями точно так же, как этот несчастный безумец Тимон Спейк. Сознание этого выводило вас из себя. И тогда вы в отчаянии огляделись вокруг и, увидев меня, приковали к себе такой же цепью. Тем самым пытались доказать себе, что вы не беспомощны, что у вас есть реальная власть. Вот и все объяснение.

Гар медленно повернул голову и взглянул на Эшера.

– Ублюдок, – процедил он сквозь зубы.

– Пусть так. Но это не значит, что я не прав.

Глаза Гара вспыхнули гневом.

– Если я говорю, что ты не прав, значит, ты не прав!

– Ах, вот как вы заговорили! – воскликнул Эшер и тут же изобразил подобострастие на своем лице. – Какая на вас милая корона, ваше высочество! Это, наверное, подарок вашего папочки?

Издав яростный крик, Гар схватил большой камень и, размахнувшись, швырнул в пропасть. Брошенный с силой камень достиг кроны росшего на склоне дерена и вспугнул затаившихся среди листвы птиц. Они с громким щебетом поднялись стайкой в воздух.

– Если кто и виноват, то только Барла! – воскликнул принц. – И ее дурацкие законы! Олки способны заниматься магией, и это не нанесет никакого вреда Стене или королевству! Из-за глупого закона сегодня погиб человек!

Услышав его крик, встревоженные кони зафыркали, мотая головами. Сбруя тихонько позвякивала. Эшер бросил на них взгляд через плечо, чтобы убедиться, что они надежно привязаны к дереву. До Башни было далеко, и ему не хотелось бы проделать весь путь пешком со стертыми в кровь ногами. Переведя взгляд на Гара, юноша усмехнулся.

– Надеюсь, при людях вы не станете болтать ничего подобного.

Гар, тяжело дыша, уставился на него.

– Но ты ведь тоже человек.

– Я – другое дело.

– Да, действительно, – пробормотал принц и, посмотрев на свою пустую фляжку, провел рукой по лицу. – Он был отважным человеком.

– Я знаю. Ну и что из этого?

– Что из этого? А то, что мы никогда не узнаем, какую пользу он мог бы принести королевству!

– Он уже принес «пользу», – язвительно сказал Эшер, – посеяв страх и неуверенность в сердцах людей. Этот человек предал вас, вашего отца и собственный народ. Олки и доранцы, как бы сильно они ни отличались друг от друга, живут в одном государстве в Луре. И должны беречь его, заботиться о его безопасности, которую обеспечивает Стена Барлы. А Тимон Спейк был реальной угрозой для нее. Он был нашим общим врагом. А по врагам не плачут, их убивают.

– Вот мы его и убили, – промолвил Гар, не сводя глаз с ущелья. – Но почему мы сделали это с помощью топора, а не с помощью магии? Мы могли бы продемонстрировать олкам, к которым доранцы относятся со снисходительностью старших братьев, свое превосходство. Почему мы не прибегли к магическим приемам? – Принц вдруг рассмеялся. – Жаль, что мне это не пришло в голову раньше! Мне следовало пойти к королю и попросить его использовать магию для умерщвления преступника. Бедные олки, лишенные магических способностей, застыли бы в благоговейном ужасе, не смея пикнуть. Конройду понравилась бы моя идея. Но поскольку я калека и бесполезен во всем, что касается магии, то я покинул бы комнату для допросов и не стал бы присутствовать на казни, совершаемой с помощью волшебства. Тебе нравится такая версия?

Эшер был потрясен словами принца. Откуда у него столько злости и язвительности? Может быть, он произнес эту речь потому, что слишком пьян?

– Вы бредите, Гар!

– Да помилует меня Барла! – воскликнул принц, вскочив на ноги. – Я Правитель олков и призван помогать этому народу, а не убивать твоих соплеменников!

Ситуация грозила выйти из-под контроля. Гар шатался и мог в любую минуту упасть с обрыва, потеряв равновесие. Эшер медленно встал и осторожно взял принца за руку.

– Вы помогаете нам, Гар, – сказал он, стараясь отвести принца на безопасное расстояние от края пропасти. – Вспомните ту женщину в Палате Правосудия. Она сидела бы сейчас в тюрьме, если бы не вы. Перестаньте думать о Тимоне Спейке! Не вы убили его, он сам виноват в своей гибели.

– Я знаю! Однако у меня был шанс выступить в его защиту, но я не воспользовался им.

– А что вы могли сказать в его оправдание? Тимон признал свою вину. Он был обречен!

Гар внезапно рухнул на колени.

– Не знаю… – прошептал он. – Но мне следовало сказать хоть что-нибудь… У меня такое чувство, Эшер, будто я совершил убийство…

Голос принца дрогнул, и плечи его затряслись от беззвучных рыданий. У Эшера все оборвалось внутри.

– Не плачьте! – воскликнул он. – Тимона Спейка уже не вернешь!

Но Гар не слышал его. Он долго безутешно рыдал, стоя на коленях. А когда принц затих, вверху над ними уже зажглись звезды. Снизу из зарослей доносились крики вылетевших на охоту сов.

– Сегодня утром я получил два письма, в которых речь идет о тебе, – наконец снова заговорил принц, прикрывая лицо рукой.

– Ха! Всего лишь два? – с наигранной беспечностью спросил Эшер.

– Одно прислал Норвич Портер, старшина гильдии. Он жалуется на то, что ты грубо и заносчиво обошелся с ним вчера вечером в караульне.

Эшер фыркнул.

– По мнению этого напыщенного старого дурака, все должны падать перед ним ниц и лизать задницу только потому, что он разодет в меха и возглавляет какую-то там гильдию! А от кого второе письмо?

– От капитана Оррика. Он благодарит меня за то, что я сделал правильный выбор, назначив тебя помощником. Капитан считает, что ты быстро и решительно уладил конфликт, возникший вчера в караульне.

– Этот Оррик хороший парень, – заметил Эшер.

– Согласен. Члены гильдии, которую возглавляет Норвич Портер, «напыщенный старый дурак», как ты его назвал, тоже неплохие люди. В следующем месяце мы с тобой посетим их пир.

– Хорошо, ваше высочество, как скажете.

Они помолчали. Последняя полоска света на западном горизонте погасла. Гар поднял голову.

– Эшер, кажется, я пьян.

Юноша вздохнул.

– Мне тоже так кажется. Сможете держаться в седле? Или мне лучше вернуться во дворец одному и прислать за вами карету?

– Я поеду с тобой. – Гар попытался подняться на ноги, но у него это не получалось. – Мне бы вспомнить, где оставил ноги, а в седле я как-нибудь удержусь!

Эшер помог ему встать.

– Не беспокойтесь, до дома мы доберемся. А старина Дарран пусть пока сменит мокрые штаны на сухие.

Гар стал смахивать пыль с одежды.

– Похоже, завтра утром, когда я проснусь с дикой головной болью, мне будет стыдно вспомнить, что я вытворял здесь сегодня, – пробормотал он.

Эшер поднял с земли серебряную фляжку и подал ее принцу.

– Все будет хорошо. Вы не совершили ничего постыдного. Мы с вами просто поговорили по душам, как два друга. Что в этом плохого?

Гар спрятал фляжку под тунику и внимательно взглянул на Эшера.

– А мы с тобой действительно друзья?

Эшер задумался. Хотел ли он, чтобы Гар стал его другом? Почему бы и нет? С принцем, конечно, не так легко и приятно общаться, как с Джедом или Мэттом, но все равно он неплохой товарищ. Эшеру нравилось его общество. Самому же Гару, который страдал от одиночества, друзья были необходимы как воздух. Не раз об этом говорил и Мэтт. Но не набиваться же к принцу в приятели.

– Это вам решать, ваше высочество, – сказал он.

– Ты сам говорил, что хочешь общаться со мной не так, как общается рыбак с принцем. – Гар усмехнулся. – Вот и ответ на мой вопрос! Пойдем, друг! Пора ехать домой.

На обратном пути они молчали. Их лошади шли рядом, над головой мерцали звезды, кругом царила ночная тьма. На дворцовой конюшне, ярко освещенной горящими лампами, их ждал Мэтт.

Часть вторая

Глава четырнадцатая

– Честно говоря, – недовольным тоном промолвила принцесса Фейн, – у меня нет ни малейшего желания присутствовать на турнире. Неужели я должна попусту тратить свое драгоценное время только из-за того, что у папы день рождения? Пусть Гар бездельничает, если ему больше нечем заняться, а я сейчас вместе с Дурмом осваиваю очень сложный магический ритуал. Мне не до пустяков! Я не могу сидеть полдня сложа руки, в душном павильоне с людьми, которых я терпеть не могу, и смотреть на то, как какие-то дурачки соревнуются друг с другом. Не забывай, мама, что у меня есть более важные занятия!

Королева вздохнула.

– Поверь мне, дорогая моя, празднование дня рождения твоего отца – это для нас тоже серьезная работа, не менее важная, чем изучение практической магии. Бери пример со своего брата. Гар давно понял, что праздничные церемонии играют большую роль в жизни государства.

– Да, Гар годится только для проведения официальных церемоний и торжеств! – пренебрежительно сказала Фейн. – Но раз он с удовольствием участвует в них, зачем понадобилось еще и мое присутствие?

Фейн ненавидела пышные многолюдные торжества и празднества и предпочла бы отметить день рождения отца в узком семейном кругу. Во время шумных церемоний она чувствовала себя не в своей тарелке. Фейн слышала, как люди перешептываются у нее за спиной. Они считали принцессу молодой и еще неразумной. Глупцы! Ей было уже шестнадцать, и она владела тайнами магии!

– Зачем ты с пренебрежением отзываешься о брате, Фейн? – с укором сказала королева. – У него много дел и обязанностей, которые не ограничиваются участием в церемониях и торжествах. Кроме того, неужели ты думаешь, что Дурм приехал бы на празднование дня рождения твоего отца, если бы оно не имело огромного значения для благополучия Лура?

Состроив недовольную гримасу, Фейн взяла с серебряного подноса пирожок с крабовым мясом.

– Дурм – лучший друг папы. Он приехал сюда, чтобы не обидеть его.

Дана снова вздохнула и заботливо убрала завиток со лба дочери.

– Значит, Дурм не хочет обижать твоего отца, а ты готова это сделать.

Фейн вспыхнула.

– Я вовсе не это хотела сказать, – начала оправдываться она.

– В таком случае думай, прежде чем что-нибудь сказать. В этот день ты могла бы уделить больше внимания своим родителям. Мне неприятно сознавать, что я воспитала дочь такой себялюбивой.

– Твои упреки несправедливы, мама! – возмутилась Фейн. – Я хочу только одного – вернуться к своим занятиям!

– Знаю, – грустно промолвила королева. – Но твои занятия никуда от тебя не уйдут, дорогая моя.

Фейн хотела что-то возразить, но тут на трибунах, до отказа заполненных зрителями, поднялся рев. Сидевший на открытой площадке королевского павильона Борн обернулся и позвал жену и дочь занять свои места.

– Хватит сплетничать! Идите к нам! Эшер вырвался вперед и вот-вот одержит победу над Конройдом!

– Прошу тебя, Фейн, – тихо сказала королева.

Принцесса заметила, что мать выглядела усталой. Она сильно постарела за последние месяцы. У Фейн вдруг сжалось сердце от жалости к ней. Она крепко обняла мать и поцеловала ее в щеку, от которой исходил тонкий аромат фиалок.

– Прости меня, мама, не хотела огорчать тебя. Просто я сейчас сама не своя. Вчера вечером Дурм сказал, что я готова совершить первый в своей жизни обряд заклинания погоды. Поэтому и нервничаю.

– О, – промолвила королева, изумленно глядя на дочь, – теперь я понимаю, в каком состоянии ты находишься.

– Обещаю, что не испорчу папе праздничный день.

– Я верю тебе, моя дорогая. Кроме того, я знаю, что ты приготовила папе какой-то подарок, но держишь это в тайне. Мне не терпится увидеть его.

Фейн усмехнулась.

– Да, у меня действительно есть подарок для папы.

Она рассмеялась и, шурша шелками, вышла к отцу на открытую площадку павильона, усыпанную цветами.

– Что ты такое говоришь, отец? Полагаешь, что Эшер выиграет Кубок Короля? Скажи, сколько бокалов вина ты поднял сегодня за свой день рождения? Эшер никогда в жизни не одержит победу над таким наездником и искусным воином, как Конройд Джарралт!

Вместе с королем на площадке сидели придворные, а также принц и Главный Маг Дурм. Придворные вежливо рассмеялись, услышав слова Фейн.

– Ты недооцениваешь Эшера, – с улыбкой сказал принц. – Он хорошо подготовился к турниру. Эшер каждый день метал копье и ездил верхом.

– Неужели? А почему ты сам так плохо подготовился? В первом круге соревнований ты поразил всего лишь одну цель! Я могла бы достичь такого результата с завязанными глазами!

И Фейн действительно сделала бы это, если бы ей разрешили участвовать в турнире. Но ей запрещали подвергать свою жизнь и здоровье опасности. Будущую Заклинательницу Погоды берегли как зеницу ока. Что было бы, если бы она во время бешеной скачки упала и сломала себе шею?

Гар улыбнулся.

– Я в этом не сомневаюсь, – промолвил он.

В глазах принца отразилось понимание и сочувствие. Фейн вскипела. Ей не нужна была жалость калеки! Еще немного, и она бросилась бы на брата и выцарапала бы глаза, которые замечали много лишнего. Но тут Фейн вспомнила о своем сюрпризе ко дню рождения отца и улыбнулась. Она еще покажет им своим коготки!

– Конройд и не подозревал о том, что Эшер опасный соперник, – заметил следивший за соревнованиями король.

Искоса посмотрев на отца, Гар самодовольно усмехнулся.

– Я говорил тебе, что этот парень многого стоит!

– Да, помню. – Борн похлопал сына по плечу. – А я тебе не верил. Однако ты оказался прав. Эшер удивительно умный, трудолюбивый и честный человек. И к тому же хороший друг.

– Да, превосходный друг, – согласился Гар. – Я, пожалуй, не справился бы со своими обязанностями, если бы у меня не было такого помощника.

Борн неожиданно обратился к Главному Магу:

– Вы разделяете наше мнение, Дурм?

– Да, конечно, – поспешно ответил Главный Маг.

Фейн, которая в этот момент делала вид, что наблюдает за соревнованиями, закатила глаза. Она знала, что Дурм лукавит. На людях он хвалил Эшера, но наедине с Фейн поносил и его, и бесталанного Гара, которого считал калекой. Дурм презрительно относился к олкам, называя их сбродом, не имеющим магических способностей. Несмотря на привязанность Дурма к королю, он не мог изменить свое отношение к принцу и его подопечным.

На трибунах снова раздался восторженный рев. Когда крики немного стихли, судья соревнований громогласно возвестил о результатах.

– Конройд Джарралт поразил три цели из трех! Это был великолепный заезд! Состязание продолжается! Замените мишени!

Фейн радостно засмеялась.

– Вот так-то! Твой драгоценный Эшер еще не победил! Я ставлю на Конройда.

– Какой напряженный поединок, – промолвила Дана, увлекая дочь на свободное место рядом с Дурмом. – Давно уже на турнире не было столь ожесточенной борьбы. Соперники не желают уступать друг другу. Дорогой, – обратилась она к Борну, – как ты думаешь, кому сегодня достанется Кубок Короля?

* * *

Дарран наблюдал за турниром, устроенным в честь дня рождения короля, с особой площадки, на которой разместились обитатели дворца, придворные и чиновники, служившие в канцелярии. Им разносили закуски, охлажденное пиво и сладости. Косясь на сидевшего рядом Уиллера, Дарран утешал себя тем, что не один он страдает сегодня от этого невыносимого зрелища.

Секретарь принца издал печальный вздох. Присутствие на празднествах дня рождения монарха доставило бы ему куда большое удовольствие, если бы не одно «но» – успешное участие в турнире этого выскочки Эшера. Даррану было невыносимо видеть триумф невежественного простолюдина.

Уиллер, который злился не меньше своего начальника, беспокойно заерзал на стуле. В наряде из золотисто-синего атласа, напудренный и надушенный помощник Даррана напоминал толстого павлина.

– Ради всего святого, давайте уйдем отсюда, – взмолился он. Победа Эшера в турнире была бы ударом по его и без того уязвленному самолюбию. – Еще пять минут, и, клянусь, у меня голова лопнет.

Дарран снова вздохнул и, развалившись на стуле, вытянул свои длинные ноги.

– Мы уйдем лишь после того, как его величество покинет свой павильон. Прекрати дергаться, иначе я урежу твое жалованье за дерзость и излишнюю нервозность.

Уиллер насупился.

– Откуда у Эшера такая самоуверенность? – промолвил он, бросив негодующий взгляд на мускулистую фигуру помощника принца. – Как он посмел вступить в состязание за Кубок Короля! Подумать только, этот олк без всякого смущения соревнуется с представителем доранской знати! А ведь он ничем не лучше нас с вами! Да что там! Он намного хуже, чем мы!

Дарран с опаской огляделся вокруг и наступил Уиллеру на ногу, заставляя его замолчать. На площадке находилось много приятелей Эшера.

– Говори тише. Мы здесь одиноки в своей ненависти к этому человеку. Нас не поймут.

Уиллер обиженно засопел.

– Да, вы правы. Но что же нам делать? Я не выношу этого выскочку. Он уже больше года мозолит нам глаза. «Дай ему веревку, и он сам повесится», – так вы сначала говорили. Все это время мы вставляли ему палки в колеса, мы дали ему столько веревок, что ими можно опутать все королевство. А он цел и невредим! Его высочество привязался к нему, невежественный народ обожает его!

На тонких губах Даррана заиграла улыбка.

– Терпение, Уиллер! Даже у самой длинной дороги есть конец.

– Я знаю, Дарран, но когда все это кончится? Мое терпение на пределе!

– Не раскисай, – сказал Дарран и жестом подозвал к себе проходившего мимо слугу. Было жарко, и ему хотелось пить. Кроме того, только добрая кружка крепкого пива могла помочь ему высидеть до конца состязаний. – Поверь, Уиллер, терпение всегда вознаграждается.

* * *

Эшер похлопал Сигнета по потной шее и улыбнулся Дафне, сидевшей рядом с Мэттом на траве у веревок, которыми была огорожена арена. Дафна улыбнулась ему и, по-кошачьи щуря глаза, бесцеремонно, в свойственной ей нагловатой манере, помахала рукой. Она уже поздравляла его с победой, несмотря на то, что турнир еще не завершился. Взглянув на нее, Эшер почувствовал, как забилось учащенно сердце, и отругал себя. «Тебе нельзя сейчас думать о ней! – сказал он себе. – Ты должен выиграть Кубок!»

Мэтт поднял сжатые кулаки высоко над головой и прокричал слова приветствия. Беллидон и другие конюхи, сидевшие рядом с ним, поддержали конюшего криками и свистом, не обращая внимания на негодующие взгляды, которые бросали на них доранцы.

Неподалеку от Эшера лакеи вбивали в торф деревянные колышки, готовя поле к завершающему этапу поединка между ним и Конройдом Джарралтом. Соперникам предстояло на полном скаку вонзить копья в крохотные деревянные мишени. Дурацкая забава. Что бы сказал отец, если бы увидел, что его сын занимается подобной ерундой? Но им овладел азарт. Ему хотелось победить в этой схватке, метко поразив все цели.

Эшер нетерпеливо ждал, когда начнется состязание. Сидевшие на трибунах и траве зрители, олки и доранцы, возбужденно гудели, словно потревоженный рой пчел. Королевский оркестр играл бодрые марши. Сидевший на возвышении судья соревнований сдувал пену с кружки пива, которую ему только что принесли. Конройд Джарралт покрикивал на слуг, седлавших для него свежую, более норовистую лошадь. Эшер усмехнулся, стараясь, чтобы Джарралт этого не заметил. Конройд был спесив и вспыльчив и всегда жестоко мстил за мнимые и настоящие обиды.

Джарралт решил взять свежую лошадь… Эшер презрительно фыркнул и снова погладил Сигнета по серебристо-серой шерсти. Он не стал бы обижать своего коня подобной заменой.

Поставив последний колышек, лакеи торопливо удалились с арены. Судья допил пиво и вышел на середину поля. Эшер хорошо знал и ценил этого человека, одевшегося сегодня, как и полагалось судье, в пурпурную тунику. Его звали Рубен Крамп, он был старшиной Гильдии мясников.

– Прошу внимания, дамы и господа! – крикнул судья.

Глубоко вздохнув, Эшер постарался расслабиться перед стартом. Шум на трибунах постепенно стих. В наступившей тишине слышалось лишь позвякивание конской сбруи. Норовистая лошадь под Джарралтом нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Всадник натянул поводья, пытаясь удержать ее на месте, и она скосила на него налитый кровью глаз.