Текст книги "Скованные льдом (ЛП)"

Автор книги: Карен Мари Монинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

– Говори, деточка, – бросает Риодан Танцору.

По тому, что Танцор обращается только ко мне, я понимаю, насколько его бесит Риодан:

– Когда ты ушла, Мега, я еще несколько часов сидел, уставившись на доску. Чувствовал,

что что-то упускаю. Смотрю не под тем углом. Я вспомнил, как приехал прошлой осенью в

Дублин, чтобы съездить в Тринити колледж и взглянуть на их Физ-Фак. Хотел увидеть

преподавателей и лаборатории, чтобы убедиться, есть ли у них нужное оборудование для

моих запланированных исследований. Теперь это уже не так важно. Сейчас это просто

хобби. Мне так и не удалось съездить туда, потому что через два дня после моего приезда,

пали стены, и мое поступление в колледж стало весьма спорно.

– Да ради Бога. Думаешь, меня заботит, кто ты, – бросил Риодан.

– Чувак хуже, чем ты рассказывала, – отметил Танцор.

Я останавливаюсь в пяти метрах от ледника и осматриваюсь. Джо с Танцором

затормозили метрах в трех от меня, сильно дрожа. Риодан и Кристиан встали по обе стороны

от меня. Риодан наверняка мог бы подойти ближе любого из нас, но не стал. Мое дыхание

мгновенно замерзает в воздухе ледяным облачком. От мороза ноют кости и пылают легкие.

Без стоп-кадра я больше не могу сделать ни шага. Дрожа, я внимательно изучаю все вокруг.

Что же у этого ледника общего с другими? Ответ прямо здесь, у меня под носом, и если я

смогу сдернуть шоры стереотипов с глаз, то увижу его.

Везде дерево, пластик, металл и грязь. Но я уверена, что все не так просто.

Ни зеркал. Ни гобелен. Ни стен. Ни ковров. Ни мебели. Ни Темных. Здесь вообще почти

ничего нет. Люди собрались у костра, пытаясь согреться. Интересно, а на других ледниках

был огонь? Может, как Серая Женщина высасывает красоту, которой у нее нет, Ледяному

Монстру нужно тепло?

– Так ты, в конце концов, навестил колледж? – спросила я.

– Ага. Сходил в их лабораторию по оптическому анализу. Место просто сказка! Я хотел

посмотреть, что произошло с замороженными вещами на молекулярном уровне. Почему они

такие холодные. Почему это кажется неправильным.

Я быстро рассматриваю и тут же отметаю теорию насчет огня. Могу вспомнить, как

минимум, пять ледников без костра. Покопавшись в памяти, я выуживаю воссозданные

разумом изображения ледников и вывожу их на воображаемый экран в своей голове. Я

листаю их, слушая Танцора, назад и вперед, анализируя и изучая.

– И что же нашел?

– Тринити колледж стоит почти нетронутый. Видимо, люди воруют только то, что

удовлетворяет их насущные потребности. Перед уходом, я все запер. Там есть даже система

сверхбыстрых фемтосекундных лазеров! В настройке легче легкого! Там есть все, с чем я бы

хотел поиграться. Блин, да есть даже ИК-Фурье спектрометр с ИК микроскопом Nicolet

Continuum!

– Чуваааак, – одобрительно протягиваю я, хотя понятия не имею, что он только что

сморозил. Я увеличила свой мысленный экран, задумавшись, а заметили ли люди

приближение Ледяного Короля, как и большинство других. Должны были. Под слоем льда

их рты открыты, лица искажены. Они кричали. Беззвучно, но кричали.

– При достаточном количестве работающих генераторов нет такой спектроскопии,

которую я не смог бы выполнить, – счастливо добавил Танцор.

– Что такое, черт побери, спектроскопия? – спросил Кристиан.

– Изучение взаимодействия материи и излучаемой энергии, – ответил Танцор. – Я хотел

привести молекулы в возбужденное состояние, чтобы изучить их.

– Как... возбуждающе, – произнес Риодан

– Лично я предпочитаю приводить в возбужденное состояние женщин, – добавил

Кристиан.

– Это возбуждает, блин, меня! – говорю я. – Хватит докапываться до Танцора. Его мозг

работает гораздо быстрее вашего. Он, наверняка, может возбудить и ваши молекулы так, что

коротнет.

– Возбуждения, – продолжил Танцор, – можно добиться разными способами. Меня

больше интересовали температура и скорость. Было интересно взглянуть на результаты

кинетической энергии наших образцов. Я полагал, основное состояние атомов расскажет

хоть что-то.

Просто тащусь от чувака, который говорит о кинетической энергии и образцах.

– Что за кинетическая энергия? – спрашивает Джо.

– Все находится в состоянии непрерывной вибрации. Абсолютно все совершает

движение. Атомы и ионы постоянно отклоняются от состояния равновесия, – объясняет

Танцор. – Кинетическая энергия – это энергия, которой обладает движущийся предмет.

– Звук является разновидностью кинетической энергии, – говорю я. Я часто задумывалась

над своей способностью перемещаться стоп-кадром: как у меня получается так использовать

энергию, откуда она, и почему я произвожу ее, а другие нет. Я очарована многими видами

энергии, тем, что они могут, как все вокруг нас находится в непрерывном движении на

каком-то микроскопическом уровне. – При игре на гитаре молекулы выводятся из состояния

равновесия и вибрируют на частоте, зависящей от обстоятельств. Их кинетическая энергия

создает звук.

– Именно, – подтверждает Танцор. – Другим примером кинетической энергии может

послужить удар кнута, как один из немногих специфических вариантов движения. Часть

кнута движется быстрее скорости звука, что порождает небольшой звуковой удар.

– Я этого не знала.

Теперь я ревную к кнуту. Скорость звука – это приблизительно 340 метров в секунду! А

вот я не создаю звуковые удары. Я хочу кнут. Мне нравится идея, шагая повсюду, создавать

звуковые удары. Не могу поверить, что он раньше мне этого не рассказывал!

– Лучше я пойду, – сказал Риодан.

– Неа, – говорю я. – Танцор не тратит время впустую.

– Но он тратит мое.

Что-то засело в моей голове и гложет. Вычислив траекторию движения Ледяного Короля

и изменив точку его появления, я поняла, что все эти люди умерли быстро и не мучаясь. Мое

первое предположение было неверным, с их позиций они не могли видеть, когда появилось

нечто. Никто из них не стоял лицом в ту сторону. Они умерли мгновенно, даже не

подозревая, кто это сделал. Облегчение. В отличие от меня, большинство, кажется, не хотят

умирать медленно. Мама всегда говорила, что надеется умереть во сне, легко и без боли.

Увы.

– Ты не поверишь, что я обнаружил, – сказал Танцор. – Я тупо таращился на результаты

анализа и отказывался им верить. Я продолжал проверять, прогонял множество тестов,

исследуя разные образцы. Я вернулся назад, взял еще образцы и проанализировал и их. А

результат был тем же, снова и снова. Ты же знаешь, что такое абсолютный ноль, Мега?

– Типа, там, где я стою? – спрашиваю я. Не хотелось бы, ведь тогда я бы здесь не стояла,

а была бы уже мертва. Нахмурившись, я рассматриваю ледник, пытаясь понять хоть что-то.

Если они не видели, как появился Ледяной Король, тогда почему они кричали? Может из-за

той же панической атаки, что чувствовала я в Дублинском Замке?

– Разве абсолютный ноль не является просто теорией? – спросил Кристиан.

– Формально да, потому что энергия не может просто исчезнуть. С помощью лазерного

охлаждения ученые смогли достичь температуры меньше миллиарда градусов по Кельвину,

но даже тогда оставалась энергия покоя.

– И снова ты вообще о чем, твою мать? – спросил Риодан. – Хочешь сказать, что ледники

заморожены до абсолютного нуля?

– Нет. Я всего лишь привел примеры взаимосвязи между таким экстремальным холодом

и молекулярной активностью. Даже при самом адском холоде существует какая-то энергия.

– И? – спросила Джо.

– На молекулярном уровне то, что осталось после Ледяного Короля, не имеет абсолютно

никакой энергии. Вообще.

– Это невозможно! – восклицаю я.

– Я знаю. Я проводил тесты снова и снова. Проверял многочисленные образцы с каждого

ледника. Я был в Дублинском Замке, откопал кусочки Темного из-под снега и проверил и их

тоже, – говорит он. – Они инертны, Мега. Никакой энергии. Никаких вибраций. Ничего. Они

неподвижны. Мертвее всех мертвых. Те вещи, которые я проверял, просто не могут

существовать, хотя я держал их своими собственными руками! Насколько я понимаю,

законы физики теперь иные. Мы стоим на пороге нового мира.

– Так ты думаешь, он ищет энергию и питается ею? Использует ее как топливо. Может, с

ее помощью он перемещается сквозь измерения?– спрашивает Джо.

Танцор качает головой.

– Не думаю, что все так просто. На большинстве ледников не было впечатляющего

энергетического запаса. Если ему нужна энергия, то полно мест, где он смог бы лучше ею

подпитаться. Думаю, отсутствие энергии, после его ухода – побочный и, возможно,

непреднамеренный эффект, отклоняющийся от его первоначального замысла.

Своим даром ши-видящей я почувствовала что-то похожее в Дублинском Замке. У него

не было злого умысла, он не собирался ничего разрушать. Я ощутила, что он разумный и

что-то ищет.

– Что за первоначальный замысел? – спросил Риодан.

Танцор пожимает плечами.

– Хотел бы я знать. Я не могу понять, что у него на уме. Пока. Но я работаю над этим.

– Ну и что же мы будем делать? – воскликнула Джо, осматриваясь вокруг. – Нужно же

делать хоть что-нибудь!

– Будем торчать тут, надеясь, что чертов монстр соизволит появиться, чтобы шарахнуть

его всем, что под руку подвернется, за те две секунды, что оно проведет в нашем мире? -

спросил Кристиан с отвращением. – По крайней мере, я знаю, чего хочет Кровавая Ведьма.

Внутренностей, предпочтительно бессмертных, – он взглянул на Риодана. – И я даже знаю,

кто будет приманкой.

– Я тоже, – ответил Риодан.

– Вы вообще о чем? – спрашивает Джо, попеременно смотря то на Кристиана, то на

Риодана. – Что за Кровавая Ведьма?

Тут до меня доходит, что Джо еще не читала последний выпуск ДД. Она не знает, что

Риодан был мертв. И даже не подозревает, что ее "бойфренд" бессмертен. Оставлю эту

взрывную новость для более подходящего момента. Придется проводить с Риоданом и

Кристианом побольше времени. Может, Кровавая Ведьма придет за ними. Я освободила ее.

И именно я должна отправить ее обратно в ад.

– Работай быстрее, – бросает Риодан Танцору. – Возвращайся в свою лабораторию и

найди мне ответ. Дублин превращается в Сибирь, а эта тварь устроила прямо перед моим

клубом свалку замерзшего дерьма.

– Ну, он хотя бы дверь не заморозил, – говорю я. – А то и внутрь бы не попали.

Риодан бросает на меня взгляд, говорящий, что он знает о моей осведомленности о

другом входе.

– Попробуй огнемет, – предлагает Кристиан. – Это точно решит проблему. Все взлетит на

воздух.

– Кстати, не знаешь, почему ледники взрываются? – спрашиваю я Танцора.

– Думаю, он создает своеобразный энергетический вакуум, в котором вещи становятся

нестабильными. Как я и говорил, прежние законы физики больше не работают. Возможно,

объекты, лишенные энергии, становятся хрупкими и взрываются, когда их затрагивают

вибрации окружающих объектов. Недостаток энергии также может быть своеобразной

нехваткой "клея", необходимого для того, чтобы сохранять целостность. Их сдерживает

только ледяная корка, и как только она дает трещину, все разлетается на куски. Чем больше

колебание молекул, окружающих ледник, тем сильнее взрыв. Твои перемещения стоп-

кадром по леднику вызывали сильные вибрационные колебания.

Иногда я не замечаю очевидного. Столько ледников взорвалось, когда мы с Риоданом

перемещались по ним стоп-кадром, а я так и не сложила два и два. Я задумалась над тем, что

сказал мне Танцор, дополнила сказанное еще несколькими фактами, хорошенько все

сопоставила, чтобы понять, что же в итоге получилось.

Ледяной Король после своего исчезновения не оставляет после себя ни намека на

энергию. Он высасывает ее из всего, что замораживает.

Р'джан говорил, что, когда ЛК замораживал ледники при Светлом Дворе, фейри не

просто были убиты, стерли сам след их существования.

Оба раза, когда я видела появление ЛК, все звуки исчезали. Ни один из нас ничего не

слышал. Танцор подтвердил третий случай похожей тишины и глухо-звучащих

послеэффектов на митинге Попечителей, свидетелем которого он стал.

Но почему исчезают звуки? Потому что все перестает издавать вибрации в тот самый

момент, когда появляется ЛК? Почему вещи прекращают издавать вибрации? Потому что он

высасывает энергию? Что именно делает ЛК? Что привлекает его именно в эти места? Что на

хрен между ледниками общего? Пока мы не выясним ответы на все эти вопросы, у нас нет ни

единой надежды остановить его. Мы легкая добыча.

Я изучаю ледяную картину, раскинувшуюся передо мной. Мне нужны ответы и прямо

сейчас. До того, как я отправилась в Белый Дворец, у меня было немного времени, чтобы

пораскинуть мозгами, но сейчас ситуация в моем городе стала критической. Выпало

слишком много снега и стало экстремально холодно. Если ЛК не убьет людей, то это сделает

мороз.

Сколько сотен, а может и тысяч людей должно погибнуть, прежде чем мы выясним, как

остановить его? А что, если в следующий раз он направится в аббатство?

Что если он отнимет у меня Джо? Если в генераторах закончится топливо, и все

погибнут в своих укрытиях, брошенные?

Я вздыхаю и закрываю глаза.

Я дрожу. Ответ прямо у меня под носом. Я чувствую это. Просто смотрю не теми

глазами, нужно смотреть глазами, не затуманенными эмоциями. Мне нужны мои мозги и

глаза Риодана.

Я фокусируюсь на внутренней стороне век, окунаюсь в их серую мглу и окружаю ею

себя как коконом. Я создаю тихое лоно, где могу начать процесс стирания своей личности,

отгораживая себя от мира, в котором я существую и частью реальности которого я являюсь,

мира, окрашенного моими мыслями и чувствами.

Я отбрасываю все, что я знаю о себе, всю свою суть, и погружаюсь в тихую пещеру в

своей голове, в которой нет ни материального существования, ни боли.

В этой затемненной пещере я не ношу длинное черное кожаное пальто и белье с

черепами и скрещенными костями, не травлю шутки. Тут я не люблю быть супергероем. Я

не считаю Танцора сексуальным и я не девственница, потому что я вообще не существую.

В этой пещере я никогда не рождалась на свет. И здесь я никогда не умру.

Все вещи здесь обнажены до самой сути.

Я погружаюсь внутрь своей головы и становлюсь той другой я, о которой я никому и

никогда не рассказывала.

Наблюдателем.

Она не чувствует голода или боли затекших мышц от долгого пребывания в клетке. Это

не Дэни.

Она может выдержать все, что угодно. Ничего не чувствует. Видит то, что перед ней на

самом деле. Ее сердце не разрывается от боли каждый раз, когда ее мама уходит, и она не

платит слишком высокую цену за свое выживание.

Я не часто ухожу в себя и ищу ее, потому что, если я там застряну, она завладеет мной и

натворит таких дел...

Я живу в постоянном страхе перед тем, что однажды настоящая Дэни может не

вернуться.

Но, твою ж мать, она умная штучка! И безжалостная. Она видит все. Видеть как она,

другим просто не под силу. Из-за этого я чувствую себя немного с приветом. Она считает

меня тряпкой. Но она никогда не отказывает, когда я прихожу.

Я открываю ее глаза и изучаю ледник. Она как приемник. Данные входят и выходят. Она

их обрабатывает. Никакого намека на Я или подсознание. Есть только головоломка, а

каждую головоломку можно решить, все коды расшифровать, из всех тюрем сбежать. Нет

слишком высокой цены за успех. Есть конечный результат и есть способы достижения этого

результата, а как известно, все способы хороши.

Факты, лишенные эмоциональной окраски, выглядят совершенно иначе.

Народ бьет по банкам. Размахивает кулаками. Некоторые хлопают. Другие пытаются

согреться. Я отбираю данные и отсеиваю их. Подбираюсь к самой сути.

Их тела изгибаются и двигаются таким образом, что движение кажется преднамеренным,

даже расслабленное движение, не инстинктивным, как мышечное напряжение и положение

скелета во время паники. Каждый, чей рот замерз открытым, издавал протяжное Е. Их глаза

полуприкрыты, на шеях вздулись мышцы от напряжения.

Я не смогла бы увидеть это, а она может.

Ответ прямо перед глазами. И был там все это время. Она считает это очевидным и

думает, что я тупица. А я в свою очередь считаю ее чокнутой социопаткой.

Я получила ответ на свой вопрос, но не могу насладиться этим, потому что она не может

чувствовать эмоции. Я закрываю глаза, чтобы отсоединиться от нее, но она не отпускает.

Она хочет остаться. Считает, что она лучше приспособлена, чем я. Я пытаюсь покинуть

пещеру, но она прячет все двери. Я визуализирую яркие прожекторы в пещере, такие же, как

на крыше КСБ. Она их гасит.

Я открываю ее глаза, потому что не могу стоять в темноте.

Риодан пристально и тяжело смотрит на меня.

– Дэни, – зовет он. – С тобой все в порядке?

Он использует полноценную, настоящую вопросительную интонацию, искренний, твою

мать, знак вопроса в конце предложения, как у любого нормального человека, трогает меня.

Меня удивляет то, что пугает ее. Ее хватка ослабевает, и я освобождаюсь. Думаю, мое

чувство юмора принадлежит больше Дэни, чем ей, в отличие от большей части всего

остального, что связывает нас, потому что, когда он подкалывает меня, как сейчас, она

уходит. На несколько коротких секунд я знаю, что собираюсь забыть о ней снова. Думаю,

она заставляет меня забывать о ней, и я не вспомню, пока она мне не понадобится, или же я

не зайду слишком далеко.

Потом я даже не буду об этом знать.

Я воспроизвожу все картины ледников, ищу и нахожу ту единственную общую черту,

которую я так долго не могла заметить. Она была прямо у меня под носом все это время, но я

просто не могла избавиться от своих предубеждений. Я видела то, что ожидала увидеть, а не

то, что было на самом деле.

– Святые апельсинчики, Танцор, – тихо говорю я. – Он пьет звук как лимонад!

– Что? – переспрашивает Танцор.

Никто не кричал. Люди, которые, как я думала, кричали от страха и ужаса, на самом деле

просто пели.

Музыка под землей меняется. В Честере сейчас играет песня в стиле хэви-метал, и

вибрации возрастают по скорости и силе. Я чувствую, как кровь отливает от лица.

Если я права...

А я права.

Под нами, в Честере, тысячи людей, и хотя я не в восторге от их образа жизни, в

нынешней ситуации нам нужны все люди, которые остались.

– Нужно все выключить! – кричу я. – Нужно все выключить прямо сейчас! Чувак, нужно

полностью вырубить Честер!

Переводчики: Kvitka_88, RiaRomanova

Глава 36

О, погода за окном просто ужасна

За окном моей спальни, покрытым ледяными узорами, крупные снежные хлопья

неторопливо кружились и падали на землю. Им, в отличие от меня, спешить некуда. В

аббатстве снег подчиняется простому правилу: непрестанно идти. Снегопад начался спустя

два дня после начала работы Шона в Честере и не прекращался до двадцать третьего.

Мое сердце страдает от похожих нагромождений, холод, скапливающийся в опасных

сугробах и долинах. Несмотря на все наши усилия справиться со снегом, зима завоевывает

все больше и больше территории с каждым днем. Резко сократилась численность наших,

ходящих по тропинкам, проложенным между белоснежных стен по пояс и покрытых коркой

льда. Я и сама понятия не имею, как ориентироваться на этой новой местности. Я опасаюсь,

что снежные гоблины, которыми пугала меня бабушка, притаились в этих сугробах, ожидая,

чтобы похитить тех, кто заблудился в ослепляющей зимней белизне.

Шон не мог добраться до аббатства, так же как и я не могла выбраться отсюда в течение

пятнадцати дней. Мы рискнули выбраться в сельскую местность с топорами и пилами,

только чтобы запастись дровами сильно заледеневших, поваленных деревьев для растопки

каминов. Топливо кончилось, так что генераторы стоят без дела, напоминая о хороших

временах, которые прошли. У нас осталось очень мало свечей, и не хватает компонентов,

чтобы сделать новые. Если бы не батарейки Дэни, которые она постоянно собирала, чтобы

защитится от Теней последние месяцы, возможно, мы все были бы уже мертвы. Мы бы не

смогли обезопасить себя от этих бесформенных фантомов, что все еще могут прятаться в

стенах, не говоря уже о том, что мы обязаны каждую ночь следить за тем, чтобы Круус был

заключен в подземный склеп. Некоторые говорят, что Темный Король забрал Теней с собой,

когда уходил. Но это только надежды.

По ночам мы все собирались в общих комнатах, чтобы сэкономить запасы. Невозможно

предположить, когда закончится снегопад. Небо потемнело из-за приближения ночи или

бури, но случайный лучик яркого солнечного света прорезал тучи. Если в скором времени

мы не расчистим крышу часовни от снега, она обвалится под его весом, и сломаются

внутренние подпоры. Ледяные глыбы разрушат наш алтарь, а снежная лавина засыплет

скамьи. Сегодня, ранним утром, перекладины треснули и тревожно пропели, заскрипев, под

мою молитву: Господи, даруй мне умиротворенность, мудрость, силу, стойкость и силу духа.

Но снег это еще не все. О нет.

Нас беспокоит не только холод внутри и за пределами наших стен.

Температура в моем крыле в аббатстве около 18 градусов, и при этом ни единого

горящего камина.

У меня около восьмидесяти комнат, невыносимо душные и жаркие для родившихся и

выросших в Ирландии. Я вытерла лоб и заправила влажные пряди за уши. Расстегнула

верхнюю пуговицу блузки и промокнула кожу.

За окном возвышающаяся над аббатством прозрачная пылающая воронка с острыми

гранями, которые бриллиантово сверкают в лучах капризного солнца. Между ним и стеной

моей спальни снега нет.

На этом небольшом пятачке растет трава.

А трава, святые угодники, зеленая как клевер Святого Патрика! Ярко-зеленая как

четырехлистный клевер, символизирующий призвание и цели нашего ордена: Видеть.

Служить. Защищать.

Напротив бетонной потрескавшейся стены моей спальни цветут ароматные цветы

бойзеновых ягод и орхидей, рубиновые бутоны поникли и покачиваются на тонких

грациозных стебельках, обманчиво хрупких в легком ветерке. Такое же противоречие, как и

в моей душе: горячая сейчас, холодная через мгновенье.

Стоит мне повернуть ручку на раме и открыть окно, и витающий в воздухе аромат

одурманит меня. Пряный цветочный запах напоминает о персидских коврах и далеких

странах, где курят за завтраком кальян, где султаны держат гаремы, где жизнь ленивая,

распущенная и недолгая.

Но прекрасная, как сказал бы Круус.

Я вытерла вспотевшие ладони и разгладила план, лежащий на величественном столе

Ровены. Я должна знать и одновременно не хочу знать, насколько верны мои подозрения.

Земля, к которой привязан МФП, выжжена до черной и гладкой поверхности, но при

приближении к воронке никакого жара не ощущалось. Огненный мир был заключен внутри.

И все же между МФП и нашим аббатством растет, несмотря на снег, те отвратительные

растения, на которые Круус нежно укладывал меня в моих снах. Среди ароматных цветов он

заставлял меня ощущать то, за что я не перестаю презирать себя.

Я не слишком хорошо ориентируюсь. Я пойму, где восток, только по восходу солнца, а

запад – по закату.

Ровена хранила много секретов, звеня ключами от этих тайн на своем браслете власти,

владея нашими умами до дня своей смерти. Четыре ночи назад я обнаружила тайник в ее

спальне, когда, уже отчаявшись сопротивляться мучительному сну, я заняла себя

исследованием каждого сантиметра апартаментов Грандмистрисс, ища ложные панели или

доски в полу, которые можно вытащить. В фальшивом дне старинного гардероба я

обнаружила карты, заметки и планы, многие из которых сбили меня с толку. Никогда бы не

подумала, что она интересуется этим.

А еще я нашла там чертежи аббатства, свернутые большими рулонами: как Наземной

части, так и Подземелья. Поверх чертежа подземной камеры и примыкающих коридоров, где

однажды была погребена Синсар Дабх, я и раскладываю прозрачный эскиз моего крыла,

который я приготовила заранее.

Я расположила их так, чтобы они идеально подошли друг другу, уголок к уголку, и

прижала язык к небу в молчаливом протесте. Этот прием я усовершенствовала еще в

юношестве, чтобы не заплакать, когда меня переполняли чужие невыносимые эмоции.

Камера Крууса прямо под моей спальней!

А теперь вопрос: фальшивое лето с зеленой травой и распустившимися цветами вызвано

огненной воронкой рядом или замороженным принцем внизу?

***

Думаю, что смогу потерпеть Риодана, по крайней мере, сегодня. Потому что, когда я

сказала закрыть Честер, чувак не задал ни единого вопроса!

Он обходит ледяные скульптуры и направляется прямо к металлической двери в земле.

Ледяная корка заканчивается метрах в 4 от нее, чему я несказанно рада, потому что второй

вход, о котором я не должна знать, довольно далеко отсюда. Чтобы до него добраться нужно

долго идти под землей. Зная Риодана, едва услышав о моей осведомленности, он приказал

своим парням закрыть второй вход и сделать другой. Но я и этот найду. Это похоже на игру.

Чем больше он старается что-то спрятать, тем сильнее я хочу это что-то найти.

Я следую за ним, довольная, что он поверил мне на слово. Джо и Кристиан точно не

поверили. Они идут сзади и сыплют вопросами, на которые Танцор тоже не отвечает,

складывая воедино то, что мы только что выяснили. Дело или в этом, или в том, что его

мучает та же навязчивая идея, что и меня: нужно как можно скорее все выключить.

Мне все еще не хватает информации, но вряд ли я это изменю, ведь ледники взорвались.

Нам остается только догадываться. Я знаю, что Ледяной Король любит мороженое, но не

знаю какого вкуса. А он наверняка привередлив. Иначе мы все были бы заморожены еще

несколько месяцев назад.

Я последовала за Риоданом в его офис, где он обесточил подклубы. С каждым касанием

к экрану компьютера, отключается еще один подклуб. И едва не бросаюсь к

громкоговорителю, особенно когда "детский" подклуб становится темным и тихим.

Свет приглушен. Музыка остановлена.

Люди – тупые овцы, которые должны были вытащить свои головы из задниц еще

несколько недель назад и объединиться ради спасения нашего города – закричали, протестуя.

Одни продолжили танцевать, словно ничего не случилось, словно у них в голове звучала

своя музыка.

Другие пожали плечами и вернулись к своим грязным занятиям на танцполе,

полуодетые. Можно подумать, кто-то жаждет смотреть на их тощие-спасибо-деткам-

таракана задницы!

– Я могу одновременно говорить со всеми клубами? – спрашиваю я. – У тебя есть система

громкой связи?

Риодан бросил на меня взгляд, говорящий: отличная попытка, как будто когда-нибудь я

мог тебе позволить обращаться ко всем моим клиентам сразу.

Я усмехаюсь. Он прав. Я могу проповедовать им часами.

– Тогда ты объясни, – говорю я. – Они должны понять, что происходит. Расскажи им о

Ледяном Короле, о том, что нельзя выходить на улицу и шуметь, иначе они умрут. Расскажи

о взрывающихся ледниках, и что любой, кто начнет вытворять всякие глупости с

замерзшими людьми, пострадает от осколков! И не забудь сказать им, что даже здесь нужно

сидеть тише воды, ниже травы и...

Риодан нажимает кнопку на своем столе:

– Не будет ни света, ни музыки до последующего распоряжения, – и отпускает ее.

– И это все? – спрашиваю я. Охренительно еще, что он не ведет "Рубрику Риодана"!

Сквозь стеклянный пол я вижу, что внизу началась суматоха. Многие пьяны, и им не

нравится это нововведение. Они хотят своего хлеба и зрелищ. Поэтому они и приходят сюда.

– Босс, ну какого хрена? Надо было хотя бы сказать, что если они выйдут отсюда, то умрут!

Он снова нажимает кнопку:

– Не выходите отсюда или умрете.

Воцарилось многозначительное молчание, словно они считают его Богом или типа того.

Люди и фейри отложили свои дела и уселись. И только после долгой тишины они вновь

заговорили.

– Думаю, тебе следует запереть все двери, – говорит Джо. – Не выпускай их ради их же

блага.

– Я предпочитаю, чтобы они ушли. Меньше шансов, что оно притащится сюда.

– Если хочешь, чтобы я рассказала тебе, как обезопасить это место, – говорю я, – тебе

придется обезопасить их.

– А я думал, тебе противны посетители моего клуба.

– Они все же люди.

Он снова нажимает на кнопку:

– Окажетесь снаружи – вы трупы. Начнете шуметь – окажетесь снаружи. Не выводите

меня из себя.

И после этого Честер погрузился в тишину.

Переводчики: Kvitka_88, RiaRomanova

Глава 37

Песня тишины

Я созвала своих ши-видящих в часовню под скрипучий навес крыши.

Раньше наша часовня вмещала лишь половину из нас. Теперь нас в разы меньше, и

выжившие сидят между стройными рядами величественных каменных колон цвета слоновой

кости. Лишь скрип потолочных балок и приглушенный шум моих шагов нарушают тишину,

пока я иду по проходу, ведущему к алтарю в восточной части святилища.

Меня провожают потухшие, отчаявшиеся взгляды. Мои девочки занимают всего

одиннадцать скамей в нефе. Призраки драгоценных сестер занимают остальные. Это была

тяжелая зима, за которой, как насмешка, последовала бесплодная весна.

Теперь этот непрекращающийся снег!

В церкви я чувствую себя сильнее.

Здесь божественное начало противостоит дьяволу у нашей двери. В моем сердце

пламенеет вера. И хоть Круус дважды следовал за мной сюда, эти священные залы остались

неоскверненными. Он не смог войти.

Реликвии из слоновой кости и золота, щедро украшенные драгоценными камнями,

почивают на алтаре. Остальные лежат в шкафах для реликвий, где их раньше озаряли свечи,

пока нужда не вынудила нас забрать их для иных целей. В этих урнах и ящиках покоятся

священные кости и лоскутки одежды святых, канонизированные не Ватиканом, а более

древней церковью. Я не испытываю дискомфорта от того, что они находятся рядом. Кости -

это кости, а хорошие люди остаются таковыми. Молю их присматривать за нами в столь

нелегкое время.

Я поднимаюсь к алтарю в святилище и подхожу к кафедре. У нас нет питания для

микрофона, да в этом и нет особой необходимости, меня и так будет прекрасно слышно, ведь

заняты лишь первые ряды.

Нас осталось двести восемьдесят девять.

Возможно, я бы и заплакала, но слез нет, они иссякают еще на рассвете, когда я

просыпаюсь, обессиленная и покрытая спермой, которой не должно быть на мне, и виной,

которую я полностью заслужила. Покрытая семенем того, кто только что опустил пальцы в

кропильницу со святой водой и осенил крестным знамением свои лоб, губы и сердце!

Он оскверняет мое святилище. Издевается над моими церемониями.

Его пальцы не воспламенились, его не поразило молнией с небес, земля не разверзлась у

него под ногами, и его не поглотил ад, как это должно было бы произойти с этим дьяволом.

А я предполагала, что он остался за дверью. Ему нравится вводить меня в заблуждение или

он просто набирался сил, чтобы спроецировать себя?

Он подмигивает мне, когда проходит по центральному проходу. Рядом с алтарной

перегородкой он останавливается и разворачивает свои крылья.

Темный ангел. С темными крыльями и темной душой.

В моей церкви.

В моей церкви!

Девушки засуетились. Мой взгляд прикован к Круусу, совершенному, обнаженному

Круусу, стоящему в центре моей часовни. Его крылья закрывают проход, стремясь к небу.

Моя первая эмоция – паника. Я не могу допустить, чтобы они узнали, что я вижу его, ведь