Текст книги "Скованные льдом (ЛП)"

Автор книги: Карен Мари Монинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

– Я знал, что ты поймешь, – ответил он так, словно не понял сарказма. Вряд ли он теперь

улавливает все тонкости человеческого общения. Думаю, его превращение зашло слишком

далеко.

– Я вся внимание.

Он пожимает плечами.

– Особо нечего рассказывать. Мы занимались сексом, и она вдруг умерла.

– Просто умерла и все?

– Просто умерла. И это было очень странно. Я даже не понял, что я такого сделал.

– Может, твои руки сжимали ее горло в этот момент или нож?

– Нет. Поэтому я и не избавился от нее. Хотел обследовать, чтобы выяснить, что я сделал

не так, и больше не повторять эту ошибку. Вряд ли я смогу обойтись без секса всю

оставшуюся жизнь. Моего воздержания едва хватает на несколько гребанных часов. В одно

мгновение она классно проводила время, впрочем, как и я, и так чувственно стонала, пока я...

Прости, тебе, наверное, не очень приятно это слышать. Я не пытаюсь заставить тебя

ревновать, девушка. А потом она просто перестала двигаться. Ты даже не представляешь,

насколько обескураживающим это было. Ну, очень обескураживающим. Хотя не

катастрофически. Кажется, Темного, в которого я превращаюсь, это возбудило, потому что,

когда она перестала двигаться, это было похоже на...

– Слишком много информации! Я тебя не слушаю! – я начинаю напевать мелодию, не

обращая на него внимания. Ревновать? Он вообще о чем?

– Меня это сбило с толку, и я оставил ее на кровати, чтобы позже осмотреть, а потом я

обнаружил тебя, истекающей кровью, и принес к себе. Я не хотел, чтобы ты увидела ее и

расстроилась. Собирался выяснить, что же я с ней сделал после того, как ты уйдешь.

– И как, выяснил?

– До сих пор понять не могу, что произошло. На ней не было ни единой отметины. Я

думал, что был слишком грубым и повредил ее изнутри, но тогда на ней были бы какие-то и

внешние повреждения, а их не было. Наверное, тебе стоит-таки взглянуть на нее. Я хотел

сделать вскрытие, но знакомых патологоанатомов у меня нет. А у тебя?

Он спросил об этом так обыденно, как будто такой вопрос был в порядке вещей. Словно

он просто расследовал убийство, а не совершал его.

– Неа, – интересно, насколько же он безумен. – Тебя беспокоит то, что ты убил ее?

Он выглядит потрясенным.

– Конечно беспокоит! Я никого не хочу убивать. Хотя... Это не совсем правда. Я хочу

убить кое-кого. Причем многих. Особенно Риодана в последнее время. Я часами могу

забываться утешительными картинами того, как я буду убивать этого придурка.

– Тут я с тобой спорить не буду, – понимающе заявила я.

– Но не убиваю. По крайней мере, до сих пор не убивал. И если я не выясню, что сделал

не так сейчас, то не смогу предотвратить это в будущем.

– Где мой меч, – сказала я в стиле Риодана, без вопросительной интонации. Начинаю

понимать, почему он так делает. Это звучит, как едва уловимый приказ вместо вопроса.

Люди, вопреки здравому смыслу, инстинктивно отвечают. Да, Риодан такой, всегда

управляет вероятностями, обращающая их в свою пользу.

Кристиан улыбается, и на мгновение я вижу тень того, кем он был раньше. Сейчас, когда

его превращение в Темного Принца почти закончено, выражения его лица стали понятнее.

Видимо, мышцы его лица не всегда соперничают за то, какую именно эмоцию отобразить. У

него ослепительная, почти убийственная улыбка. Улыбка мужчины, который любую

женщину может затащить в постель, а может и убить ее там.

– Признай, что огнемет – чертовски классная идея! Я поджарил парней Риодана прямо из-

за сталагмита. Они этого не ожидали. Кретины. Хочешь что-то – так возьми это.

– Ты не повредил мой меч? Погоди-ка! – я, наконец, осознала то, во что невозможно

поверить, и на это ушло немало времени. – Я не повернута на сексе рядом с тобой!

– Я понял, как можно заглушить это и так же легко вернуть обратно. Все, что нужно -

сделать вот так.

От обрушившейся на меня похоти я издала такой звук, что со стыда сгореть можно.

Он не дал мне упасть на пол, поддерживая за талию.

– Девушка, не надо на меня так смотреть. Хотя смотри. Да. Да. Именно так. Принцесса,

ты убиваешь меня.

– Кончай, Кристиан! Я хочу сама выбрать свой первый раз!

Я рухнула на пол, моргая в изумлении.

Кристиан исчез.

Без поддержки его рук я сложилась пополам, как намокшая картонная коробка. Я сижу

там, осматриваюсь, но ничего не вижу, и пытаюсь прояснить голову. Он или ушел, или

приглушил свои способности снова. А вот остаточный эффект еще длится.

Его голос доносится откуда-то со стропил над моей головой:

– Первый раз, говоришь? Я был абсолютно уверен в этом, девушка, но мне приятно

слышать это от тебя. Я подожду. Я тоже хочу, чтобы свой первый раз ты выбрала сама.

Будет шоколад и розы. Музыка и сладкие поцелуи. Все, о чем только мечтает девушка. Я

хочу, чтобы все было идеально для тебя.

Я стала красной как свекла. Никто, никто, кроме меня, не будет обсуждать мою

девственность!

– Не суй свой нос в мои планы о потере девственности! Это не твое дело.

– Это мое дело и только мое. Но нам не обязательно говорить об этом. Пока.

Такое чувство, словно меня сковородой огрели. Он прикалывается? Кристиан своей

полубезумной башкой Темного Принца решил быть моим парнем и собирается стать, типа,

моим первым мужчиной? Да мне же, блин, всего четырнадцать, а он – Темный Принц! На

десять лет старше меня! Я уже хотела было сказать все, что думаю об этом, и расставить все

точки над i между нами, но решила, что Темный Принц, запавший на меня, не такая уж и

плохая штука, и закрыла свой рот.

Им нужно будет управлять с умом, но оружие оно и в Африке оружие, а Кристиан на

привязи будет, я бы сказала, идеальным оружием.

Особенно против Риодана.

Вопрос только: смогу ли я посадить его на привязь? И если я это сделаю, то смогу ли

удержаться за его ошейник, когда буду рассчитывать на это?

Я осторожно подбираю слова. Принц, а вдобавок ко всему еще и детектор лжи. Если я

смогу надеть ошейник на этого чувака, то любое дело будет мне по плечу! Это будет как

танец на минном поле. Я в восторге от открывающейся перспективы. Отличный способ

проверить саму себя.

– Спасибо за понимание, Кристиан, – говорю я.

– Никаких проблем. Хотя, вообще-то проблема есть. Но я с ней справлюсь. Пока.

– Другие Темные Принцы пугают меня.

– Так и должно быть. Они же воплощение кошмаров! Ты даже не поверишь, какую

извращенную хрень они творят.

Парадокс, незамеченный им, не упустила я. В один момент он отождествляет себя с

Темным Принцем, а в следующий ведет себя так, будто вообще отношения к ним не имеет. Я

не отвечаю: "Еще как поверю, ведь ты тоже творишь разную извращенную хрень, блин".

Швыряние камнями вряд ли сыграет мне на руку.

– Я чувствую себя такой уязвимой без своего меча, – украдкой взглянув наверх. Здание

Бартлет до реконструкции было складом, и под потолком остались стальные перекладины и

балки. Но Кристиана нигде не было видно.

А затем он оказывается прямо передо мной, низко склонившись в церемонном поклоне.

– Ваш меч, миледи. Я бы горы свернул, чтобы вернуть его тебе, – он протягивает его мне

на вытянутых руках, смотря на меня. А я смотрю прямо в его глаза, вычисляя степень

безумия. В уголках моих глаз ощущалась влага, как будто они начинали кровоточить, и я

сильно сжала переносицу, но не могла перестать пялиться на него. Его глаза словно из

жидкого металла с радужной пленкой на поверхности, калейдоскопические татуировки у его

глаз как быстрая река извиваются под кожей, и я словно могу нырнуть в нее с головой и

погрузиться очень глубоко. У меня закружилась голова.

– Не смотри мне в глаза, девушка. Прекрати! – он потрепал меня по щеке, чтобы прервать

зрительный контакт. Задержав ладонь на мгновенье, он отстранил окровавленную руку и

облизал ее. – Никогда не смотри мне в глаза так долго. Это вредит людям, – а потом он

улыбнулся: – Заметила, что я могу прикасаться к реликвиям? Я боялся, что не смогу.

Я опускаю взгляд на реликвию Светлых в его руках, один из четырех оберегов фейри,

которых могут касаться только люди и члены Светлого Двора. Я могла бы взять его, вонзить

лезвие в сердце Кристиана и избавиться от него навсегда.

Я тянусь к своему мечу.

Но Кристиан отдергивает его назад.

– Немного благодарности было бы нелишним.

– Кристиан, ты просто Афигенный, – выдыхаю я. – Сначала спас мне жизнь, а теперь

возвращаешь мой меч, когда никто другой не помог мне.

– Придурок Риодан точно не помог.

– Да, не помог, – соглашаюсь я и снова тянусь к мечу. – Никто не заботится обо мне так,

как ты.

– Ох, девушка, ты ни черта не догадываешься, – он говорит почти шепотом. – Я вижу тебя

насквозь.

– А теперь я могу получить меч? – я так этого хочу, что аж ладошки чешутся.

Он выпрямляется и смотрит на меня, а потом поворачивает голову как настоящий

Темный Принц, словно его голова и шея соединены неправильно. Аж мурашки по коже.

– Раньше ты не думала убить меня им, а сейчас будешь думать об этом, девушка?

– Конечно, буду. Но убивать тебя не собираюсь, – по крайней мере, пока.

У него ослепительная улыбка.

– Отлично, потому что в этот вечер у меня для тебя есть еще один подарок. Знаю, как

тебе нравится спасать людей, поэтому я хочу тебе помочь. Можешь принять это в качестве

одного из многочисленных заблаговременных свадебных подарков.

Я моргнула. Чего? Либо я мастерски скрыла свое потрясение, либо Кристиан просто не

заметил выражение моего лица, потому что он продолжил:

– Темные Принцы знают, кто появился из расщелины на складе. Они называют его

Гх'лак-ра Д'жай.

– Что на хрен это значит?

И что это за свадебные подарки? У него совсем башню снесло?

– Это тяжело перевести. У Темных есть 49 слов для описания льда, и я не уверен, что

понимаю все нюансы определения Д'жай. Но в общих чертах, я бы назвал его Ледяной

Король.

– Ледяной Король, – вторю ему я. – Что он такое? Как его убить? Сработает ли меч?

Ага, особенно учитывая, что к нему не подобраться близко, не замерзнув насмерть.

– Этого я не знаю. Зато знаю место, где мы можем все выяснить. Если где-то и есть

ответы, то именно там. Бери меч, девушка. Мне не нравится, когда ты беззащитна. И ты

наверняка будешь не в восторге, если я буду постоянно околачиваться поблизости. Я тебя не

виню, учитывая, каким монстром я становлюсь.

Я потянулась к нему обеими руками, едва сдерживаясь. Вся дрожу от предвкушения.

Он наклоняется ко мне и кладет меч мне на ладони.

Я закрываю глаза и вздыхаю в экстазе. Тяжесть прохладной стали в моих руках круче...

ну, думаю, даже круче секса! Словно тебе отрезали обе руки, и теперь предстоит научиться

жить без них, а потом вернули их обратно в целости и сохранности. Я люблю свой меч. С

ним я непобедима. С ним в руках я не знаю страха. Глубоко внутри, там, где течет кровь, у

меня все устроено немного иначе, чем у других. Был небольшой сбой, а теперь все вернулось

на круги своя. Мы с мечом единое целое. Я совершенна.

– Ох, какой же ты станешь женщиной, – шепчет Кристиан. – Достаточно страстной, чтобы

возглавить армию. Правда, у меня ее нет. Пока.

Я, конечно, хочу посадить на привязь Темного Принца, но кое-что нам надо выяснить

прямо сейчас.

– Я не собираюсь замуж. Вообще.

– А кто говорил о замужестве?

– Чувак, заблаговременные свадебные подарки.

Он смотрит на меня, как на чокнутую.

– А кто говорил о свадебных подарках?

– И я не хочу возглавлять армию Темных.

– Армию? Дэни, моя прекрасная далекая мечта, о чем ты говоришь? Я рассказывал тебе о

Ледяном Короле. Припоминаешь? Сегодня отличная ночь, чтобы остаться в живых. И нам

надо поймать одного монстра, – он подмигивает мне. – И это не я.

Фигово. Иногда это все, что можно сказать.

Переводчики: Kvitka_88, azlesha

Глава 28

Поднимусь я на гору, к краю подойду и на свой мир внизу взгляну

Хороший лидер знает свой мир.

А я о своем ничего не знаю.

Хотя это не совсем так.

Я знаю, что в 152 шагах от места, где я стою сейчас, выглядывая из окна гардеробной

Ровены, есть тихая фигурная беседка, выложенная мозаикой, с каменными скамьями и

зеркальным прудом, которую построила умершая столетия назад Грандмистрисс Дебора

Сиобан О'Коннор для медитации в смутные времена. Она расположена достаточно далеко от

аббатства, чтобы гарантировать уединение, но достаточно близко, чтобы ей часто

пользовались. Серебристый пруд давно оккупирован толстыми лягушками, восседающими

на листьях кувшинок. И многие годы тихими летними ночами они убаюкивали меня своим

низким растянутым ква-а-а в моей старой комнате тремя этажами выше.

Все мы знаем о 437-ми комнатах аббатства общего пользования. Только мне известны

еще 23 комнаты на первом этаже, на остальных их еще больше, и наверняка о многих не

знаю даже я. Огромный форт весь пронизан потайными ходами и дверцами, кирпичами,

половицами и каминами, которые можно сдвинуть в сторону, если знаешь как. А еще есть

Подземелье. Таким я всегда и видела аббатство: Внешняя часть, где в окна льется солнечный

свет, а мы печем и убираемся, как обычные женщины, и Подземелье с углами и закоулками,

коридорами и катакомбами, склепами и бог знает чем еще. Там члены Хейвена становятся

порой совсем другими, к крови взывает что-то очень древнее.

Я знаю о хлеве в четырехста метрах за аббатством с 282 стойлами, в которых когда-то

содержались коровы, лошади и свиньи. Знаю, что в пяти минутах ходьбы от него есть

молочный цех, вмещающий сорок с лишним голов, с прохладной кладовой, где мы делаем

масло и сливки. А за ним семнадцать рядов по сорок пять грядок в каждом, то есть всего

восемьдесят пять овощных грядок, которые смогут прокормить тысячи жителей аббатства и

принесут кругленькую сумму за проданный урожай.

Все, что я знаю, принадлежит совершенно другому миру.

Мир, в котором я живу, давно не тот мир, который я знаю.

Сейчас пол пятого утра. Я плотнее укутываюсь в одеяло и смотрю в окно на ветвистые

дубы, длинные тени переплетенных ветвей в лунном свете исполосовали лужайку. Этот

успокаивающий вид знакомого сада с подстриженными деревьями преграждает одно из тех

опасных искажений реальности, которые Мак называет Межпространственные Фейрийские

Провалы, для удобства сокращенно МФП. Этот провал похож на воронку, прозрачный вихрь

с матовым молочно-сиреневым свечением, внешние грани отражают лунный свет. При свете

дня эти прозрачные грани трудно увидеть на фоне окружающего пейзажа, особенно

учитывая насколько разными они могут быть по форме, структуре и размеру. Я видела МФП

больше нашего заднего двора и меньше своей руки. Этот же выше четырехэтажного дома и

такой же широкий.

Когда Мак впервые рассказала мне, как их называет, я рассмеялась. Моя семья тогда

недавно погибла, и я была опьянена свободой. Впервые в жизни, пока все вокруг

беспокоились о новых монстрах, разгуливающих на свободе, я чувствовала себя прекрасно, в

полной безопасности. Мои собственные монстры исчезли. Родители хотели забрать меня из

аббатства, и, судя по триумфальному блеску в глазах моей матери на последнем воскресном

ужине, они с Отцом наконец нашли, как заставить Ровену отказаться от меня. Многие годы

миниатюрная Грандмистрисс управляла моей слепой преданностью, вставая стеной между

мной и ними.

МФП больше не повод для смеха. И никогда им не были. Этот провал был обнаружен

неделю назад, он направлялся прямо к нашему аббатству. Мы потратили впустую много

дней, следя за ним и пытаясь придумать способ направить его в другую сторону. Все

впустую. Вряд ли МФП можно сдуть огромным вентилятором. Я – лидер этого анклава, и я

не способна защитить его даже от осколка реальности Фейри! У МФП даже интеллекта нет.

Это просто стечение обстоятельств.

А ведь есть еще и разумные враги, о которых стоит беспокоиться. Они думают и

завидуют. Их внешний облик никогда не соответствует подземельям души. Они без

сомнений и сейчас болтают о носителе бесконечных знаний и силы, который, как всем уже

известно, заперт под аббатством и охраняется смешной армией из 289 женщин в возрасте от

семи до ста двух лет, что исполнилось Танти Анне.

Они – моя ответственность. Вверены моим заботам.

И им грозит нерадужная перспектива полного уничтожения!

Нужно больше ши-видящих, чтобы укрепить наши ряды.

Прошлой ночью я собрала своих девочек вокруг МФП, когда он был всего в полутора

километрах от аббатства. Мы прикинули его курс с вероятностью в 99% – он шел прямо на

наш дом. Вопрос только в том: как сильно он заденет южную часовню за комнатами Ровены

и сравняет ли с землей каждый квадратный сантиметр аббатства или же оставит после себя

разбросанные груды руин и, может, тлеющие, раскаленные до красна стены тут и там.

Учитывая скорость его передвижения, оно приблизилось бы вплотную всего за час. Мы

вычислили это время и его траекторию по разрушительным следам, которые он оставляет

после себя: километры сажи и пепла. Вместо плодородных полей теперь глубокие борозды

выжженной земли. Вместо огромных зданий – груды тлеющих постапокалиптических

развалин.

Блуждащий крематорий, МФП, заключающий в себе частицу огненного мира, на всех

парах надвигался на наше аббатство. Этот пылающий ад способен испепелить все на своем

пути. И если он приблизится к нам, мы станем бездомными. Не говоря уже о том, как

подобный жар способен повлиять на заключенную в нашем подземелье глыбу льда.

Мы пытались наложить на него заклятье, направить в другую сторону, разрушить,

привязать его к месту. Я потратила целый день на поиски информации в старых книгах

Ровены, хранившихся в ее библиотеке в спальне, хотя и была почти уверена, что это

бесполезно. Я все еще не нашла ее настоящую "библиотеку". А я знаю, что такая существует,

потому что видела, как в трудные времена у нее под рукой были книги, которые никто нигде

не смог найти. Пока.

Мои девочки заливались потом от изнуряющей жары. Мы были уставшие и без пяти

минут бездомные. И мы испробовали все, что могли.

И вот тогда подъехал черный Хаммер, и из него вышли трое парней Риодана.

И Марджори.

Они оттеснили нас на безопасное расстояние и, используя интригующую темную магию,

привязали МФП к земле всего в двадцати метрах от наших стен. С тех пор он неподвижен.

Там он, по их заверениям, останется навсегда.

– Но он мне здесь не нужен, – сказала я им. – Что мне с ним делать? Мы не можем

переместить его?

Они посмотрели на меня так, словно у меня было пять голов.

– Женщина, мы спасли тебя от неминуемого разрушения, а ты хочешь раскритиковать

способ, которым мы это сделали? Используй эту хрень для ликвидации отходов. Сжигай в

нем мертвых и врагов. Босс с удовольствием заимел бы такую штуку возле Честера. Это

огонь, который никогда не погаснет.

– Вот и забирайте его с собой!

– Единственный способ забрать его туда – разрушить то, что привязало его к месту.

Сделай это и он пройдет аккурат через твое аббатство. Радуйся, что босс еще не захотел его

заполучить, а то от аббатства осталось бы пустое место. А по ту сторону ваших стен Дублин.

Держите двери открытыми. Риодан будет здесь через несколько дней, чтобы сказать, что ты

ему должна за услугу.

Когда они уехали, Марджори подняла кулак в воздух в победном жесте – опасность

предотвращена, и они продолжают дальше жить и бороться. Мои девочки окружили ее,

ликуя и апплодируя. Я стояла в стороне всеми забытая.

Риодан будет здесь через несколько дней.

Чтобы сказать, что я должна ему за услугу.

Многие годы я пряталась за этими стенами, стараясь быть как можно незначительней.

Тихой. Незаметной. Я была счастлива гулять по полям, мечтая о Шоне и нашем с ним

будущем, изучая магию ши-видящих и время от времени направляя девочек с чуткой

мудростью, благодаря Бога за свое счастье.

Я люблю это аббатство. Люблю этих девочек.

Я разворачиваюсь и прохожу мимо прозрачной проекции Крууса. Это крылатое

обнаженное совершенство сидит на диване в моей гардеробной и наблюдает с тех пор, как

четыре с половиной часа назад колокола пробили полночь. Я промокнула платком лоб,

вытирая со лба испарину, которая в последнее время была постоянным явлением. Шон не

смог прийти вчера, поэтому я уже двое суток не спала. Но это не остановило Крууса, он смог

найти способ мучить меня и наяву. К счастью, все, на что он способен сейчас – лишь слабое

подобие его присутствия. Он не может говорить, не может касаться меня. Если бы мог, то

обязательно бы это сделал. Я скользнула по нему быстрым взглядом.

И стала одеваться.

Прошлой ночью моя кузина была лучшим лидером, чем я.

Потому что я не знаю свой мир.

Пришло время изменить это.

Дорога в Дублин была долгой и тихой. Больше нет радиостанций, которые можно было

бы послушать, да я и не захватила ни телефон, ни айпод.

Это был трудный день. Марджори вела себя так, будто аббатство – ее ответственность, и,

пользуясь тем, что она спасла нас в последнюю минуту, без устали язвила по поводу моих

бесконечных провалов, сыпя мне соль на рану. Она явно пыталась внушить девочкам, что я,

как и Ровена, подавляю их. Глядя на нее, я думала: "Я что, должна повести на войну всего

три сотни детей, девчонок и старух?" Я сказала ей, что мы должны быть осторожными, а не

бросаться в омут с головой.

Она ответила, что, осторожничая, мы чуть не стали бездомными. И что именно потому,

что она бросилась в омут с головой, аббатство все еще стоит на месте.

В этом она права, но у нас есть проблема посерьезнее, от решения которой зависит

судьба моих девочек. А ей все равно. Ради власти она готова пожертвовать жизнями ши-

видящих, потому что для нее быть лидером значит заботиться не об их благополучии, а лишь

о своем. Вся ирония в том, что ее эгоцентричность наделяет ее такой харизмой, какая мне и

не снилась. По дороге в город я думала о том, что для того, чтобы быть хорошим лидером

для девочек, мне нужно стать обаятельнее. Мне однозначно необходимо либо сложить

полномочия, либо радикально измениться, если я вообще на это способна.

Я добралась до Честера к десяти часам утра и была поражена тем, что очередь в него

выстроилась на целых три квартала. Я и не подозревала, что в Дублине смогло выжить

столько молодых людей, и все они в этой очереди, словно сейчас вечер пятницы, а этот клуб

– новый Темпл Бар. Они не понимают, что мир болен и погибает? Не чувствуют

приближения всадников апокалипсиса? Один из которых сейчас, правда, не на коне – он

соблазнительно улыбается, сидя на моем диване. А другой уничтожен. Но скоро их снова

будет четверо.

Оставив машину в переулке, я заняла очередь. Похоже, ждать придется до утра, но я не

хотела упустить возможность разузнать об этом новом мире.

Я еще и поздороваться ни с кем не успела, как кто-то сзади взял меня под руку.

– Риодан примет тебя сейчас.

Один из его парней. Высокий, мускулистый, покрытый шрамами, как и все остальные.

Пока он вел меня вдоль очереди, со всех сторон слышались до неприличия заигрывающие

заявления и обещания. Спустившись в клуб, я подняла ментальный щит, чтобы защитить

свое чувствительное сердце.

Музыка окружила меня, оглушила, пробрала до костей. Чужие эмоции, несмотря на все

мои усилия, прорвались внутрь. Какая сильная жажда, какое мучительное желание быть

принятым и значимым! Но они направляют эти эмоции совсем не в то русло. Вот оно,

безумие: искать любовь и в Честере. С тем же успехом можно искать воду в пустыне.

Да лучше б они пошли грабить магазины бытовой техники и там встретились бы с

другим грабителем. По-крайней мере, тогда они бы знали, что этот человек хозяйственный и

способен отстроить свой быт заново. Или двинулись бы в библиотеку! Любой, кто читает,

уже стоит внимания. Или отыскали бы молитвенное собрание, их же полно в городе.

На первый взгляд, каждый, мимо кого мы проходили, казался счастливее рядом

стоящего, но я-то чувствовала всю гамму эмоций: боль, незащищенность, разобщенность и

страх. Большинство понятия не имело, как они переживут эту ночь. Некоторые потеряли так

много близких и любимых, что им стало все безразлично. Они закрылись в раковинах

брошенных домов и зданий, без телевидения и других способов быть в курсе о постоянно

меняющихся опасностях и угрозах, наполняющих мир. Их главная цель проста: не спать в

одиночестве этой ночью. И это люди, которые совсем недавно могли найти все, что хотели,

при помощи простого прикосновения к экрану. А сейчас они с сорванными масками,

беззащитные, плывут по течению, опасно накренившись.

И я не могу помочь, но...

Смогу ли я достучаться до них? Смогу ли объединить их и направить к цели? Я

одержима этой мыслью. Они не ши-видящие... Но они молоды, сильны и впечатлительны.

В окружении мужчин и Темных танцует женщина, запрокинув голову в экстазе. Я

почувствовала вспышку ее эмоций, проходя мимо: она действительно верит, что мужчина не

будет любить ее, если она не доставит ему удовольствие. Она отказалась от своего права

быть личностью со своими потребностями и желаниями и превратилась в сосуд, который

наполняется потребностями любовника. Если она яркая, как бабочка, и сексуальная, как

львица в период спаривания, ею будут дорожить.

– Это не любовь, – говорю я, проходя мимо. – Это сделка. Ты должна платить, чтобы

получить что-то взамен.

Еще в юности я начала оценивать, насколько сломан человек, по десятибалльной шкале.

Она была семерочкой. Ее сердце можно исцелить, но для этого потребовался бы очень

целеустремленный мужчина и немало времени. Так везет немногим. И еще меньше тех, кто

находит свою родственную душу, как мы с Шоном.

Поднимаясь на второй этаж, я осматриваю подклубы и замечаю Джо, одетую как

католическая девочка-школьница. Мне не нравится насмешка над моей верой и все еще

трудно смириться с ее решением работать здесь, но она страстно отстаивала его, считая

своим святым долгом собрать информацию в самом достоверном источнике. Пока она мне не

рассказала ничего, что заставило бы меня признать, что ее местонахождение в этой

помойной яме имеет смысл. Я знаю одно: мы становимся такими же, как наше окружение.

Среди хороших людей совсем несложно быть хорошим. А в окружении плохих – легко быть

плохим.

Поднимаясь по лестнице, я скользнула взглядом в тот подклуб, где официанты одеты

только в черные тесные кожаные штаны и галстук-бабочку, демонстрируя загорелые,

мускулистые обнаженные торсы. Здесь работают только сногсшибательные красавчики. Я

затаила дыхание. У одного из официантов была красивая спина с перекатывающимися под

кожей мускулами. Я могла бы вечно наблюдать за тем, как он передвигается. Я женщина и

могу оценить по достоинству шикарно сложенного мужчину. Я вздохнула с облегчением,

потому что это был не Круус. Он не смог окончательно извратить мой вкус так, что я больше

не находила бы человеческих мужчин привлекательными.

Мой эскорт сопровождает меня дальше по коридору с гладкими стеклянными стенами

без единого стыка. Все комнаты здесь сделаны из двустороннего стекла. В зависимости от

освещения в каждой комнате, ты либо видишь, что происходит снаружи, находясь внутри,

либо наоборот. Я слышала от Дэни о верхних уровнях Честера, так что знала о прозрачном

стеклянном полу, но знать о нем и идти по нему – две совершенно разные вещи. Люди не

очень любят видеть, что у них под ногами. А владелец Честера заставляет вас смотреть себе

под ноги с каждым сделанным вами шагом в его владениях. Он расчетливый и очень

опасный человек. И поэтому я должна была прийти сюда, сегодня вечером, чтобы выяснить,

что я должна, заплатить и покончить с этим раз и навсегда.

Мой эскорт остановился перед, казалось бы, абсолютно гладкой стеклянной стеной и

положил на нее свою ладонь. Стеклянная панель быстро отъехала в сторону с

гидравлическим свистом. Тяжесть его ладони на моей шее заставила меня войти в

затемненную комнату.

– Босс присоединится к тебе через минуту.

Я вижу все, что происходит вокруг, сверху и снизу. В этом стеклянном логове Риодан

наблюдает за своим миром невооруженным взглядом и при помощи камер. По всему

периметру комнаты под потолком подвешены в три ряда сотни крошечных мониторов. Я

внимательно их изучила. Камеры установлены в каждой комнате, я бы даже сказала – в

каждом углу. Некоторые комнаты вызывают отвращение от того, что я знаю, что там

происходит. И это тот мир, который я должна узнать, если хочу быть лидером для своих

девочек.

За моей спиной со свистом открывается дверь, а я, молча, стою, ожидая, когда он

заговорит первым. Когда он этого не сделал, я воспользовалась своим даром эмпатии, чтобы

почувствовать его. В комнате со мной никого не было. Наверно, кто-то открыл дверь, увидел

меня, а не его, и ушел. Я продолжила свои наблюдения за мониторами, медленно

поворачиваясь, запоминая лица, действия, сделки. Я должна изучить людей так, как не

делала это никогда раньше.

И непроизвольно вскрикиваю, почувствовав руку на своем плече.

Я испуганно оборачиваюсь и утыкаюсь в грудь Риодана, его руки нежно обнимают меня.

Я бы заговорила, но знаю, что это будет только невнятное бормотание. Со мной в комнате

больше никого не было. И я не слышала, чтобы дверь открывалась снова. Тогда как он

оказался в комнате?

– Полегче, Катарина. Я не для того спас тебя вчера, чтобы навредить сегодня.

Я смотрю на его непроницаемое лицо. Об этом мужчине говорят, что у него бывает всего

три выражения лица: насмешка, учтивая отчужденность и ярость. Говорят, если увидишь

последнее – ты труп.

Я использую свой дар эмпатии.

Я одна в этой комнате.

Не могу подобрать слова. И решаю говорить прямо:

– Я одна в этой комнате.

– Не совсем.

– Тебя нет.

– Прикоснись ко мне, Катарина. И скажи, что меня нет, – он касается моей щеки

поцелуем, и я вздрагиваю. – Повернись ко мне, и я поцелую тебя так, как следует целовать

женщину.

Он ждет, скользя губами по моей щеке, что я лишь немного повернусь, раскрою губы и

впущу его язык. Я снова дрожу. Этот мужчина поцеловал бы меня не так, как я люблю,

чтобы меня целовали, а так, как хочет он. Жестко, требовательно, опасно. Не с любовью. Со

страстью. Испепеляющей страстью. Оставляя после себя лишь тлеющие угольки, как и

привязанный у аббатства МФП.

Я отстраняюсь, и он со смехом отпускает меня. Я бросаю на него пристальный взгляд.

– Спасибо, что прислал своих ребят остановить фрагмент Фейри. Они говорили про

оплату. Мы не богаты. Что может наше аббатство предложить взамен столь щедрой помощи?

На его губах играет едва заметная улыбка.

– Вот значит как. Ты говоришь так красноречиво для той, которая не говорила ни слова

первые пять лет своей жизни.

Этим меня не смутишь. Итак, он знает, что я была безмолвна в течение многих лет

своего детства. Многие знают об этом. Боль всего мира захлестнула меня сразу после

рождения. Я была ужасным младенцем, трудным ребенком. Все время ревела. Совсем не

говорила. Я сворачивалась клубочком, пытаясь сбежать от мирской боли. Все считали меня

аутиком.